Текст книги "Очная ставка"

Автор книги: Анна Клодзиньская

Соавторы: Ян Литан,Рышард Ляссота
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Как показали предыдущие учения войск ПВО, большинство пилотов отлично справились с выполнением задания, умело проводили штурмовые атаки и точно бомбили, что вызвало одобрение командования.

Но удастся ли Збышеку во время молниеносного пролета над полигоном обнаружить замаскированную цель? И не направит ли он случайно свой самолет на ложный объект? Решение должно быть быстрым и точным. При этом не менее важно, какая будет динамика бомбового удара, время прилета и отлета машины с полигона, который в этом случае воспринимается как позиции «противника».

В боевых условиях каждая секунда может иметь решающее значение, поэтому секундомеры членов жюри скрупулезно регистрируют время нахождения самолета над полигоном не только в секундах, но и в долях секунды.

При этом пилот должен учитывать не только скорость своей машины и умение противника маскировать свои объекты на земле, но и собственный темперамент, способность принимать решение в любой ситуации.

– Теперь все в порядке, – послышался голос Збышека.

Мотор легко завелся с первой же попытки. Работал он ровно, без перебоев. Моторная лодка была готова к соревнованиям по водным лыжам.

Солнце все больше пригревало, небо оставалось безоблачным. На пляж потянулись отдыхающие.

– Что-то они там застряли на середине озера, – проговорил Тадек, всматриваясь вдаль из-под ладони. – Начнем без них?

– Кто это «они»? – в нетерпении спросил Збышек, бросая взгляд в сторону белой яхты.

– Ты что, действительно не знаешь? Или притворяешься? – удивился Тадек.

– Кончай, старик! Ты что, решил посмеяться надо мной?..

– Это яхта Казика Магурского, – спокойно ответил Тадек.

Збышек подумал: не свидетельствует ли этот нарочито спокойный тон о том, что всем уже известно о его соперничестве с Магурским?

– Вы бы все попадали с причала, если б я сказал, с кем Казик возится там, на яхте! – с усмешкой произнес кто-то из пилотов.

– Ну так как, начнем без Казика? – спросил Бараняк.

– Он обещал быть на пристани в семь. Вы же знаете, он прямо-таки помешан на водных лыжах… – сказал один из пилотов.

Збышек на это отреагировал довольно резко:

– Казик всегда на земле более легкомыслен, чем в воздухе.

Франек посмотрел на Збышека и примирительно сказал:

– Подождем немного.

– Тогда тащите Казика на буксире, – проговорил Збышек более спокойным тоном. – Наверное, у него веская причина для задержки…

Бараняк, молча выслушав Збышека, выделил четверку водных лыжников для первого заплыва, указал, где расставить буи, кто будет судить соревнования.

Збышек, опершись плечом о деревянный трамплин для прыжков в воду, не спускал глаз с белой яхты.

Внезапно на ее борту появилась загорелая, стройная девушка. Она стремительно прыгнула в воду. Через несколько секунд девушка вынырнула и хорошим кролем поплыла к берегу, поросшему зелено-синим лесом.

У пристани раздался рокот моторов. Первый лыжник стартовал за моторной лодкой, второй сидел на причале с водными лыжами наготове.

Из ближайших кемпинговых домиков с радостными криками выбегали ребятишки, побросав свои завтраки. Слышались недовольные голоса их родителей.

– Неплохо скользят и довольно ловко маневрируют между буями, – заметил Тадек, следивший за лыжниками.

– Я скоро вернусь, – проговорил Збышек, направляясь к пляжу.

Навстречу в направлении светло-зеленого кемпингового домика с красной крышей бежала девочка в голубом платьице. Окна домика были широко распахнуты, чтобы аромат сосны проникал в помещение.

На песке лежала белая купальная шапочка. Збышек поднял ее и пошел дальше по берегу.

– Не знает ли случайно пани, где расположились студентки из лагеря польских харцеров? – обратился он к молодой женщине с девочкой, шедшей ему навстречу.

– Пойдемте с нами, мы как раз идем в этот лагерь, – ответила та с лучезарной улыбкой.

– Благодарю за любезность, – проговорил Збышек. – Теперь уж я точно найду их.

– Не торопись, вдвоем будет веселее… – послышался за его спиной знакомый голос.

Тадек, оставив водные лыжи, тоже устремился в лагерь.

Женщина с любопытством смотрела на молодых людей.

– Через несколько минут стартует вторая пара. Я так же, как и ты, Збышек, предпочитаю соревноваться с более сильными конкурентами, – проговорил Тадек, махнув рукой в сторону озера, откуда все сильнее доносился рокот моторных лодок, шумные голоса лыжников и одобрительные выкрики зрителей.

– Как думаешь, девушки угостят нас завтраком? – Збышек вытащил из кармана купальную шапочку и пытался ее примерить.

– Почему ты вчера не пришел в дискотеку? – спросил в свою очередь Тадек, оставив вопрос приятеля без ответа.

– Занимался литературным творчеством. Составлял рапорт после служебной командировки, – вздохнул Збышек.

Его внимание внезапно привлек какой-то пловец, быстро приближавшийся к берегу. Тадек тоже остановился и внимательно посмотрел в сторону плывущего человека. Вдвоем они подошли ближе к берегу. Пловец оказался девушкой, в движениях которой не чувствовалось и намека на усталость. И когда она вышла из воды, стройная, загорелая, с длинными рыжеватыми волосами, с которых струилась вода, она показалась молодым офицерам наядой, только что вышедшей из водной пучины.

– Может, вам помочь, пани? На всякий случай? – перешел в наступление Збышек.

– Благодарю за любезность, но увы… случая не будет, – с очаровательной улыбкой ответила девушка, выжимая свои длинные волосы.

– Извините, мой друг не хотел обидеть вас, пани. Мы ищем харцерский лагерь из Слупска, – поспешил на выручку другу Тадек.

Незнакомка кивнула:

– Тогда идите прямо, вот по той тропинке.

– А это не опасная тропинка? – продолжал свое Збышек.

– А вы что, боитесь? – усмехнулась девушка.

– О, конечно, пани… И коль скоро мы выдали вам нашу тайну, то не смогли бы вы проводить нас по этой стежке-дорожке?

– Вы прекрасно найдете дорогу сами… – С этими словами незнакомка скрылась в зарослях кустарника.

Ветви деревьев и буйно разросшийся кустарник почти полностью закрывали тропинку, по которой продолжали свой путь офицеры. Они с трудом раздвигали их, чтобы проложить себе дорогу, словно в настоящих джунглях. Это необычное ощущение еще больше усиливали жужжание туч оводов, а также специфический запах подгнившей травы.

Прошлым летом, когда Збышек отдыхал в этих местах, как будто бы все было по-другому, или он тогда не замечал чудесной природы, окружавшей это поистине сказочное озеро?!

Молодые люди вышли на небольшую полянку, где под сенью сосен уже не чувствовалось того зноя и духоты, которые ощущались в зарослях кустарника.

Тадек обратился к своему приятелю:

– Мне не нравится, старик, как ты высказываешься о Казике Магурском. – В интонации Тадека сквозило явное недовольство поведением Збышека. – Он один из лучших пилотов полка. Отлично проявил себя не только в групповых, но и в индивидуальных полетах. И, наконец, он неплохой мастер воздушного боя, как показали полковые учения.

– Все это так. Но сейчас он будет защищать честь своего полка только в групповых полетах, – заметил Збышек.

– Ну и что? Он тогда действительно не получил наивысшей суммы зачетных баллов, поэтому сейчас и не допущен к индивидуальным полетам. А с кем это не бывает? И вообще, о чем ты беспокоишься? Он тебе как соперник ничем не угрожает! И тем более непонятно, почему ты к нему так неприязненно относишься?

– Мне не нравится, каким способом он уклонился от поединка со мной! И это меня злит.

– Это правда? Может быть, ты что-то скрываешь? – с недоверием спросил Тадек.

Збышек хмуро посмотрел на приятеля:

– Если тебе что-то известно, зачем тогда спрашиваешь?

– Все признают, что у Казика лучшая боевая выучка среди пилотов, а в тот раз ему просто не повезло!

– «Не повезло»! Как только слышу это слово, мне кажется, что я попал в детский сад! – воскликнул Збышек.

– Не глупи, старик. Нельзя не считаться с фактами. И что за нелепое сравнение с детским садом?

Произнеся это, Тадек намеревался продолжить путь, но Збышек остановил его:

– О каких фактах ты говоришь?

– Речь идет о запасном самолете, не слышал?

– Тадек, прошу тебя, или говори все по порядку, или вообще ничего не говори! Так что это за запасной самолет?

– Тебе должно быть известно, что каждому пилоту, принимающему участие в таких учениях, положен запасной самолет. Но лететь на нем пилот может только с разрешения с пункта управления полетами. Я не буду вдаваться в детали, ибо тебе, Збышек, известны эти требования. И вот, представь себе, перед самым вылетом в машине Казика отказало одно из гидравлических устройств. Он приказал своему механику сообщить об этом на командный пункт и попросить разрешения использовать запасной самолет. Конечно, подобная ситуация снижала зачетные очки пилоту за неисправность оборудования основной машины, хотя это и не отражалось на общей оценке пилота за весь его учебный полет. Но представь себе, Збышек, что механик не доложил бы на командный пункт о технической неполадке. Что тогда могло бы случиться в воздухе с машиной с неисправным оборудованием?.. Видимо, механик понимал все это и, выполняя указание своего пилота, доложил о случившемся на командный пункт. При этом они оба знали, что зачетные очки будут им снижены.

– Безумно трогательно!.. И он полетел на запасном самолете? А что же дальше? – с насмешкой проговорил Збышек.

– Неужели тебе, Збышек, не дорога честь пилота? – спросил Тадек с укоризной.

– Честь?.. В данном случае не испытываю особой потребности в этом, старик. И вообще, все это меня мало трогает. Ошибки могут быть у каждого, только как их преподнести. Нельзя оправдывать этим оплошности механика, потерю ценных зачетных очков и лишение пилота былой славы мастера воздушного боя, – не унимался Збышек.

– Поэтому Казик на предстоящих учениях и участвует только в групповых полетах. И не потому, что он перестал быть мастером воздушного боя, а в силу технической неисправности в его самолете, – пояснил Бараняк.

– Тогда нет проблемы. Остается только посочувствовать коллеге по службе.

– Нет, дорогой Збышек, проблема остается!

– Какая?

– А такая, что ты личную неприязнь к Казику переносишь на служебную почву! – отрезал Тадек.

– Старик, что с тобой? Ты в своем уме?

– Подумай хорошенько и поймешь, что я прав. – Тадек, решив, что дискуссия затянулась, осторожно раздвинул ветки кустарника и зашагал дальше по извилистой лесной тропинке.

Збышек двинулся следом за приятелем, размышляя на ходу; «Может, я действительно говорил о Казике такое, что дает Тадеку основание упрекать меня? Но какое мне дело до служебных забот Казика и его механика? Или он имел в виду что-то другое?.. Конечно, я был зол на Казика за то, что он тайно встречался с Вандой и способствовал тому, что она ушла от меня. Но откуда это могло быть известно Тадеку? Может, Казик доверился ему? Не исключено, что я обвинял его совсем понапрасну. По правде говоря, я никогда не старался выяснить все до конца. Может, это все мое болезненное самолюбие? Кто знает, не принял ли я желаемое за действительное?»

Тропинка вывела их на поляну, на краю которой, возле опушки леса, расположился уютный белый домик. Рядом с ним были разбиты большие армейские палатки.

Территория лагеря была ограждена забором из жердей, словно перенесенным сюда из фильмов о диком Западе. Везде были отменная чистота и порядок.

Оба молодых офицера уверенно направились к арке у входа. Их задержала дежурная по лагерю с красной повязкой на рукаве:

– Панове офицеры, вы к кому?

– Ищем хозяйку вот этого… – Збышек показал купальную шапочку как драгоценный трофей.

– А также девушку, которая забыла на пляже вот эту мыльницу, – добавил Тадек.

– Благодарю… Видимо, наши девушки оставили эти вещи на пляже. Давайте, я передам им, – строго сказала дежурная.

– А расписку?

– Какую расписку? – удивилась девушка.

– Как – какую? Эти вещи стоят денег… – Збышек внезапно умолк, ибо в этот момент из палатки вышла та самая, заинтриговавшая их, стройная девушка с яхты Казика, которую они встретили на берегу.

Заметив молодых офицеров, девушка поспешно поправила волосы и бросила взгляд на домик. Там уже строились в две шеренги ее подруги, отправлявшиеся на лагерные работы. Пожилой мужчина в форме лесничего что-то говорил им, размахивая руками. Со стороны озера доносился рокот моторов, видимо, стартовала очередная пара воднолыжников.

– Это те самые парни, которые приставали ко мне на пляже, – сказала девушка дежурной по лагерю. – Извините, но я спешу на работу… – Девушка протянула руку, чтобы на ходу выхватить у парней купальную шапочку и мыльницу.

– Наверно, это Зоська забыла их на пляже, – подсказала ей ее подружка дежурная.

– Вы, кажется, летчик? И мы с вами, по-моему, где-то встречались… – игриво обратилась девушка к Тадеку.

– Возможно. Ведь мы не только летаем, но и ходим по земле, – отшутился молодой офицер.

Ему показалось, что девушка не очень спешит на лагерные работы.

– А вы надолго приехали сюда? – поинтересовался Збышек.

– Кажется, на целый месяц! Перед отъездом нас пугали глухоманью, убогой избушкой лесника. А оказалось, это чудесный уголок, настоящий рай для отдыха и развлечений! – проговорила знакомая Казика Магурского. И, обращаясь снова к Тадеку, добавила: – Так где же мы все-таки с вами встречались?

– В дискотеке гарнизонного клуба. Я был тогда с Казиком…

– Извините, но там, на пляже, я как-то не сразу вспомнила…

Девушку явно забавляла беседа с молодым офицером.

– В таком случае, позвольте представить вам моего приятеля, Збышека Сосновского, аса среди истребителей-перехватчиков, – поспешил Тадек выставить друга в достойном свете.

Збышек, улыбаясь, подал девушке руку.

– Рада познакомиться. Каролина.

– Ванда, – представилась дежурная по лагерю.

– Приглашаем вас…

– В дискотеку? – перебила Каролина.

– Нет. Вы увидите нечто необычное, захватывающее, – ответил Збышек.

– Что же это?

– Соревнования по водным лыжам. Тадек – один из лучших мастеров-воднолыжников. У него многие берут уроки и добиваются успеха. Рекомендую и вам попробовать, – шутливо продолжал Збышек.

– А вы уже пробовали? – послышался голос Ванды.

– Что, водные лыжи?

– Нет, науку своего приятеля?

– Конечно. Хотя у него лучше получается с девушками. Он обладает исключительным педагогическим талантом, – закончил Збышек.

– Прекрасно! Кажется, вы убедили нас, – проговорила Ванда, пытаясь закончить беседу.

– В таком случае, встретимся завтра утром? – уверенно предложил Збышек.

– Нет. Утром мы заняты. Лучше после работы, скажем, часу в пятом. Привет, мальчики!

И обе девушки одарили очаровательными улыбками своих молодых собеседников.

– До встречи! – ответили окрыленные офицеры.

Девушки, помахав рукой, побежали к домику лесничего, где их ждали подружки по лагерю.

– Пойдем, старик, здесь нам делать больше нечего. Может, позавтракаем? – предложил Збышек.

– А как же водные лыжи?

– Ну, если Казик на своей яхте уже добрался до пристани, то и я должен там быть, – ответил Збышек.

– Опять этот Казик? Вижу, ты не прочь выиграть соревнование в паре с сильнейшим воднолыжником, – заключил Тадек.

3

В этот же день на международном гражданском аэродроме в Варшаве царило необычное оживление.

Летний сезон был в разгаре, толпы авиапассажиров, многие с детьми, ожидали сообщения по радио о предстоящих рейсах. В залах, ресторане и буфетах не хватало мест даже для иностранных гостей, пролетавших транзитом. Длинные очереди пассажиров выстраивались у стоек таможенного досмотра. А до этого они должны были пройти еще паспортный контроль и ожидать получения багажа. У кассы обмена валюты стояла группа пассажиров-иностранцев.

Среди них был один, не привлекавший к себе особого внимания мужчина неопределенного возраста, крепкого телосложения, в очках с металлической оправой, подстриженный под ежик, не слишком модно одетый.

На контрольно-пропускном пункте он предъявил паспорт одного из западных государств на имя Майера. Сейчас он разговаривал с кассиршей:

– Я не хотел бы менять много валюты, поскольку приехал в Польшу ненадолго…

Стоя в очереди, он зря времени не терял. Присматривался к потным лицам таможенников, которых обступила толпа пассажиров, стремившихся побыстрее пройти досмотр и покинуть душный улей аэропорта.

С фотоаппаратом через плечо и небольшой дорожной сумкой Майер направился к особенно придирчивой женщине-таможеннику, которую с опаской обходили многие пассажиры.

Майер не вызвал к себе особого интереса; как обычно, она исправно исполняла свои служебные обязанности.

На вопрос, что у него имеется для таможенного досмотра, Майер в недоумении таращил глаза, пожимал плечами и что-то бормотал на разных иностранных языках. После формального осмотра ручной клади Майер спокойно покинул контрольный пункт.

Местные фарцовщики, охотившиеся на выходе из аэропорта за иностранными туристами, не остановили своего взгляда на скромно одетом иностранце.

Майер подошел к остановке такси и встал в длинную очередь. Он не оглядывался вокруг, никого не выискивал, не реагировал на выкрики в толпе, стоял и терпеливо ждал. Когда подошла его очередь, он спокойно уселся в машину и бросил таксисту по-польски:

– На Центральный вокзал.

По приезде заплатил точно по счетчику. На вокзале заглянул в бар и буфет, побродил по магазинчикам; потом, подобно другим пассажирам, посматривая на часы, стал прохаживаться по залу ожидания. Через какое-то время купил в кассе билет на поезд до одной из курортных станций на юге страны, отходивший через два часа.

В камере хранения он бросил жетон в автомат багажного ящика, в котором оставил свою дорожную сумку и фотоаппарат.

Привокзальный шум и суета, похоже, не раздражали Майера. Он спустился вниз по лестнице и через стекла витрин подземных магазинов стал наблюдать за людьми, мельтешившими во все стороны.

Потом зашел в бар-экспресс. Заказал кружку пива и пару бутербродов. Не торопясь, выпил пиво, без особого аппетита сжевал бутерброды. Через несколько минут вышел из бара, купил местную газету и просмотрел заголовки.

Время от времени он поглядывал на часы, как пассажир, который боится опоздать на поезд. Так прошел примерно час, после чего Майер поднялся по эскалатору в зал ожидания и вышел на улицу.

Разомлевшие от жары пешеходы медленно двигались по тротуарам, застыв, стояли у красных светофоров на пешеходных дорожках.

Выхлопные газы от машин и испарения от разогретого солнцем асфальта затрудняли дыхание. Однако Майер решил прогуляться в сторону больших универсальных магазинов. Вошел в один из них и смешался с толпой покупателей. Через несколько минут вышел через другие двери и слился с толпой прохожих. Спустя некоторое время зашел в другой универмаг, поднялся эскалатором на третий этаж.

Потолкавшись у прилавков, Майер купил рубашку и брюки, а на другом этаже – летние ботинки, носки и соломенную шляпу. Сами по себе покупки эти для него ничего не значили. Важно, что они были польского производства, совпадали с его размерами и отличались цветом от той одежды и обуви, которые были на нем.

В туалете магазина Майер быстро переоделся. Снятую обувь и одежду завернул в газету и выбросил в мусорный ящик. Уничтожил ранее приобретенный на вокзале железнодорожный билет. Паспорт в фольговой обложке приклеил пластырем под коленом.

Внешне преобразившийся, Майер прошел через два этажа универмага, внимательно наблюдая за всем. Ничего настораживающего не заметил. Посмотрел на часы: времени было с запасом.

Вышел на улицу. Заметив телефонную будку, зашел, набрал номер. Никто не отвечал. Он посмотрел на часы, перешел на противоположную сторону улицы, где было кафе со столиками под разноцветными тентами. Оглядевшись, сел за один из них, спиной к прохожим, и стал просматривать газеты.

Через некоторое время он снова подошел к телефону-автомату, набрал номер. Вновь никто не подходил.

Это вызывало недоумение. Майер почувствовал глухое раздражение, усугублявшееся изнуряющей жарой, хотя постепенно, с приближением вечера, она начинала спадать.

На улицах стало заметно больше прохожих. Кончался трудовой день.

В кафе, в барах шла бойкая торговля мороженым и прохладительными напитками. Многие из варшавян просто прогуливались, отдыхали на скамейках в скверах центральной части города. Некоторые спешили в магазины, чтобы до закрытия успеть сделать необходимые покупки.

Вся эта суета раздражала Майера. В телефонной книжке он отыскал нужную ему фамилию и адрес. Сравнил номер телефона с тем, который крепко сидел в его памяти. Все сходится. Снова позвонил. К телефону опять никто не подходил.

Майер в полном недоумении вышел из телефонной будки и направился к стоянке такси. На ходу поймал свободную машину и велел таксисту ехать на центральную площадь города. Там отпустил машину, осмотрелся, подошел к палатке с прохладительными напитками, выпил бутылку кока-колы, потом вновь остановил такси и назвал шоферу адрес. Машина не спеша катила по улицам города, часто останавливалась у светофоров, пропуская толпы прохожих. Майер с недоброжелательностью и вместе с тем с любопытством смотрел на новые, многоэтажные кварталы города и вереницы варшавян. На улицах и площадях царило оживление. В ресторанах и кафе было полно посетителей, у кинотеатров стояли толпы, в магазинах шла бойкая торговля. Все это действовало на Майера расслабляюще, настраивало на мирный лад, чему он не имел права поддаваться.

Такси проследовало через мост и оказалось в другой, более спокойной части города.

Майер обернулся и внимательно посмотрел через заднее стекло, чтобы убедиться, нет ли за ним хвоста. За такси тянулся поток машин различных марок, ни одна из которых не вызывала особого подозрения у Майера. Он попросил остановиться, немного не доезжая до нужного ему места. Расплатился и, не взяв сдачи, быстро вышел из машины и скрылся в толпе прохожих.

Пройдя немного, свернул на улицу, которая хранила на себе следы предвоенных лет. Старинные, в несколько этажей дома, купеческие флигели с облупившимися фасадами демонстрировали остатки былой роскоши, кое-где балконы поддерживали причудливые кариатиды.

Майер, проходя мимо всей этой старины, посматривал на номера домов. От каменных стен, нагретых за день солнцем, исходила жара.

У подъездов под тентами сидели на вынесенных из домов стульях старушки. Они оживленно о чем-то разговаривали, оглядывая прохожих и проносящиеся мимо машины.

«Видимо, еще рано», – подумал Майер. Его раздражало это вынужденное ожидание. Он должен быть уже в пути к намеченной цели, которая находилась в нескольких часах езды от Варшавы, а вместо этого вынужден бесцельно блуждать по улицам.

Наконец Майер подошел к дому с нужным ему номером. Дом находился сейчас в плачевном состоянии, но видно, что раньше это был добротный особняк, принадлежавший состоятельному домовладельцу. Подъезд был обрамлен кованым железом, стены украшены керамикой, вверх вела мраморная лестница. Около дома никого не было. Однако Майер, соблюдая осторожность, не сразу вошел в подъезд, а, пройдя мимо, вышел к перекрестку. В киоске он купил сигареты, почтовую открытку, конверт с маркой. Получил сдачу, осмотрелся вокруг и неторопливо зашагал по малолюдной улице, постепенно погружавшейся в вечерние сумерки. Зажглись уличные фонари, в окнах появился свет, донеслись звуки радиоприемников и телевизоров. Какой-то мужчина без рубашки, сидя на подоконнике первого этажа, играл на аккордеоне.

«Как будто все в порядке, – подумал Майер. – В этом городе все же не лишне быть осторожным… Возможна всякая неожиданность. Хотя, если бы явка находилась под наблюдением, службы безопасности, кто-то обязательно ответил бы по телефону».

Убедившись, что за ним никто не следит, агент решил пойти на явочную квартиру. Он был не из тех, кто пасовал перед неожиданностями. Не торопясь, направился к дому. В подъезде никого не было.

Майер, осмотревшись, поднялся по лестнице на второй этаж и остановился на лестничной клетке, где были три двери из темно-коричневого дерева. На одной из них он увидел медную табличку: «Гузевич». Нажал на кнопку звонка.

За дверью послышались медленные шаги. Майер посмотрел на три замочные скважины в дверях и прошептал: «Что за черт, прямо крепость!» Еще раз нетерпеливо нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – раздался за дверью хриплый женский голос.

– Мне пана Гузевича!

– Что?

– Письмо пану Гузевичу! Из-за границы! Срочное!

– Пана Гузевича нет дома.

– Прошу принять письмо! Это очень важно!

Майер кричал все громче, но женщина за дверью, видимо, была совсем старой и глухой, потому что упорно повторяла:

– Что?

– Письмо! Из-за границы! Гузевичу!

– Пана Гузевича нет дома, и он не велел никому открывать.

На верхнем этаже хлопнула дверь. Кто-то спускался по лестнице. Майер еще раз повторил свою просьбу, и старческий голос произнес:

– Бросьте письмо в почтовый ящик на двери. Когда пан Гузевич вернется домой, он заберет его.

– А куда выехал пан Гузевич?

– Точно не знаю. Кажется, к морю…

– К морю? А к кому? – повысив голос, переспросил Майер, повернувшись спиной к проходившим через лестничную клетку жильцам с верхних этажей дома.

Его все еще не покидала тревожная мысль о возможном провале. Он весь напрягся, чтобы в случае опасности одним прыжком очутиться у выхода. Но жильцы, не обратив на него никакого внимания, спокойно вышли на улицу.

«Зачем Гузевич выехал к морю? – эта мысль не давала Майеру покоя. – Неужели сорвется выполнение задания Центра только из-за того, что сообщник вышел из игры?»

Он еще раз внимательно осмотрел замки в дверях явочной квартиры. О взломе не могло быть и речи. Поднялся бы шум по всей лестничной клетке, и даже глухая старуха и та подняла бы тревогу.

Раздосадованный неудачей, Майер вышел на улицу, сел в автобус и поехал к центру города. Выйдя близ остановки такси, сел в первую попавшуюся машину.

«Видимо, следует воспользоваться запасным вариантом связи, установленным разведцентром», – подумал агент. Этим вариантом связи он мог воспользоваться только в исключительном случае. И этот случай, по его мнению, наступил.

«А если кафе, в котором обусловлена запасная связь с Центром, на ремонте или ужо закрыто в этот поздний час? – сверлила тревожная мысль Майера. – Может, выйти из игры?.. Возвратиться обратно ни с чем и лишиться больших денег, которые обещали выплатить после выполнения задания? Нет, это исключено, – размышлял агент. – Проходить потом в разведцентре через процедуру «детектора лжи», испытывать на себе все тесты проверки на честность и преданность, отвечать на десятки коварных вопросов, цель которых – установить истинные причины провала намеченной акции. Но самое главное, конечно, лишиться солидного денежного куша…» Майер не мог позволить себе этого.

Кафе, к которому он подъехал, оказалось открыто. Из окон слышались музыка, громкие голоса. В полумраке зала витали клубы табачного дыма.

Майер посмотрел на часы. Подходило время сеанса связи. Он подошел к бару, где за стойкой суетилась солидная пани. Она готовила кофе, разливала спиртное по рюмкам и бокалам, которые на подносах разносили официантки.

– Прошу вас, пани, я ожидаю телефонного звонка… Если попросят Казика, так это я… – проговорил Майер, любезно улыбаясь замученной работой женщине.

– Телефон в кабинете директора. Многие звонят, но никто не платит!

– Звонить будут лично мне, очень прошу вас, пани…

Майер положил на стойку двадцатизлотовую монету, которая мгновенно исчезла в кармане фартука буфетчицы. Продолжая стоять у бара, он внимательным взглядом окинул зал. Свободных столиков не было.

Шло время, но никто его к телефону не подзывал.

«В то ли кафе я пришел? Вроде все сходится: и адрес, и название. Только телефонный аппарат стоит в другом месте», – размышлял агент.

– Пан Казик? – послышался голос женщины, появившейся в дверях подсобного помещения.

– Да, это я! – встрепенулся Майер.

– Вас просит к телефону шурин.

Майер, не торопясь, озираясь, вошел в небольшой кабинет директора. Ничего подозрительного. Письменный стол завален какими-то бумагами, накладными. Сидевшая за столом полная пани, прервав свои служебные занятия, внимательно посмотрела на вошедшего мужчину.

Майер почувствовал себя неловко, как перед экзаменом, ибо разговор должен был идти на польском языке. Хотя он и владел им, но иногда допускал ошибки, да и акцент чувствовался.

– Привет, Казик!.. Казик, это ты? – послышался, как будто совсем рядом, знакомый голос в трубке, хотя это было на расстоянии сотен километров от Варшавы.

– Да. Это я, Казик. Узнаешь? – Каждое из этих слов, даже паузы между ними означали, что Майер в безопасности, говорит свободно и не схвачен польской контрразведкой. – Слушай, шурин, дорогой, я немного огорчен. Дядя не встретил меня. Может быть, отложим празднование юбилея?

– Не встретил? Где же он?

– В отъезде! Кажется, на море!

Голос в трубке умолк, видимо, решался вопрос, что делать дальше.

– Нет. Празднование должно состояться. Гости приглашены. Необходимо разыскать дядю. Слышишь, необходимо!..

– Не знаю, удастся ли…

– Постарайся! В случае чего, можешь немного задержаться с празднованием юбилея. Но не забудь о подарках… Ясно?

В этих словах Майер почувствовал твердость указаний шефа и вместе с тем понимание создавшегося положения.

Разговаривая по телефону, он заметил, что женщина, сидевшая за директорским столом, прислушивается к его словам. Видимо, ей доставляло удовольствие вникать в чужие дела. Хотя внешне разговор по телефону выглядел как обычный родственный, однако она не могла не обратить внимание на то, что между отдельными словами наступала длительная пауза.

– Задержаться с празднованием юбилея? – повторил Майер с особой интонацией.

– Если дядя задержится, то лучше передвинуть время празднования. Желаю удачи!

– Вам тоже, дорогой шурин.

Майер глубоко вздохнул, положил трубку и вышел из кабинета, провожаемый любопытным взглядом полной пани.

Перед агентом встала проблема, как разыскать человека, к которому он шел на явку. От встречи с ним зависел успех выполнения задания Центра. Может быть, силой проникнуть в явочную квартиру и заставить старуху вспомнить, куда конкретно выехал пан Гузевич?

Выполнение приказа шефа все более осложнялось и становилось опасным. Однако приказ получен, и он должен его выполнить, даже рискуя жизнью.

«Теоретически в Центре могли понять сложность выполнения задания в создавшейся обстановке. Но практически – чем они могли помочь своему агенту, заброшенному в чужую страну?» – размышлял Майер. Он подошел к бару, выпил рюмку коньяка и вышел из кафе.

Центральная улица ночной Варшавы была залита ярким светом электрических фонарей, реклам кинотеатров, витрин магазинов, ресторанов и кафе. На тротуарах – оживленное движение прохожих, на проезжей части громыхали трамваи, мчались машины.