Текст книги "Последствия"
Автор книги: Анна Диллон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)
Глава 10
Рождественский обед в доме Берроуз закончился весьма необычно: благодарственную молитву прочли после еды.
– Господи, благодарим тебя за все то, что мы получили и съели за твоим столом… – произносил нараспев Мет.
Однажды, сидя за длинным семейным столом, Стефани спросила отца, почему он не читает молитву перед едой, как это принять делать. Мет пояснил: благодарить Господа за то, что ты еще не получил, в определенном смысле дерзко. В то время как благодарность за уже полученные дары, на его взгляд, была вполне допустима.
Сидеть за рождественским столом вместе со своими четырьмя братьями и двумя сестрами, из которых только она и Джоан были без партнеров, было настоящей пыткой. Детям накрыли стол на кухне. Если каждые пять минут кто-нибудь из них не забегал в столовую, то, реагируя на особенно громкий крик или грохот, кто-то из родителей постоянно выбегал из комнаты. Среди детей семейного клана Берроуз Стефани находилась посередине; разница между Билли – самым старшим ребенком в семье – и Джоан – самой младшей – составляла всего двенадцать лет.
Все члены семьи, на удивление, держались вместе. Исключением являлась Стефани, которая рано уехала из дома и очень редко приезжала. Сидя в окружении своей семьи, она чувствовала себя почти посторонним человеком. Но она сказала себе, что это лучше, в тысячу раз лучше, чем сидеть одной в пустом дублинском доме.
После обеда Стефани и Джоан загружали посуду в посудомоечную машину на кухне. Четверо братьев и Си-Джей носили из столовой грязную посуду; Тони и Мет играли с внуками. Кухня еще продолжала хранить чудесные запахи мяса и специй, трав и ликера.
– Боже, я чувствую себя так, как будто мне вновь четырнадцать, – сказала Стефани. Она глубоко вздохнула. – Это Рождество как никакое другое наполнено запахами моего детства.
– Моим – всегда был запах кленового сиропа, – сказала Джоан. – Помнишь, как отец обрубал ветки деревьев на заднем дворе, а мальчишки тащили их затем через весь сад?
– И запах горящих листьев, – продолжила Стефани.
– Да, запах осени.
Джоан посмотрела в кухонное окно. Большая часть деревьев уже давно была вырублена. Со временем они так разрослись, что Мет уже не мог сам за ними ухаживать. Лет пять назад сыновья приехали поздней осенью с бензопилами и спилили самые большие из них. Они разрубили стволы на части, и сейчас под навесом около гаража на две машины лежало много круглых и полукруглых чурок, которые Мет до сих пор использовал для камина. По его предварительным подсчетам, дров должно было хватить, как минимум, года на три.
– Мне кажется, что я могла бы жить здесь постоянно, – неожиданно сказала Джоан.
– Ты разговаривала с Эдди?
– Я просила Си-Джей позвонить ему. Сказать, где я есть.
– Представляю, как ему было одиноко без тебя в Рождество, – осторожно заметила Стефани, составляя посуду в машину.
– Я тоже по нему скучаю. Но ведь он же мне лгал, Стеф. Если мужчина начал тебе лгать, – с ним все кончено. А если кончено, значит, кончено.
– Может быть, да. А может быть, и нет. Иногда обстоятельства возвращают тебя назад к тому, кого ты оставил, – мрачно сказала она. Посмотрев на сестру, она увидела, что та удивленно смотрит на нее. – А ты поинтересовалась у Эдди, почему он тебе в первый раз солгал? – быстро спросила она, пытаясь предотвратить неизбежный вопрос со стороны Джоан.
– Ему было стыдно, что он потерял работу, и он не хотел меня расстраивать.
– Но ведь это вполне понятно.
Джоан удивленно заморгала.
– Ты на его стороне.
– Я не на чьей стороне, я просто высказываю свое мнение. Он повел себя глупо; он потерял работу. Но ведь он не хотел тебя расстраивать, и поэтому он вставал каждое утро, – когда мог оставаться в кровати, – одевался и уходил. Чем он занимался весь день?
– Он говорил, что ходил по улицам и искал работу.
– Так вот, он ходил по улицам в поиске работы, потому что он любит тебя.
– И ту ложь я ему простила, – начала оправдываться Джоан. – Когда я все же узнала о его обмане, мы страшно поругались… ну, хорошо, я страшно ругалась. А он просто слушал и наконец признался, что потерял работу потому, что те, с кем он работал, были не чем иным, как обычным сборищем. Но это была еще одна ложь. Вчера я узнала правду. Он был уволен за то, что его уличили в обмане, оплатив сверхурочное время, которое он себе придумал.
– Скажи, а ты никогда так не поступала? – удивленно спросила Стефани. – Ты никогда не подделывала счета, вписывая парочку лишних расходов, не заявляла о дополнительно отработанном тобой времени? – И прежде чем сестра ответила, она быстро продолжила: – А что он сделал с этими деньгами, он их оставил себе?
– Нет, они пошли на наши общие расходы. – Джоан наклонилась и стала складывать ножи и вилки в маленький контейнер. – Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Я никогда об этом не думала именно так, как ты сейчас говоришь. Здесь мне все говорят, что его нужно бросить.
– Я не буду давать тебе никаких советов. Я просто хочу, чтобы на то, что случилось, ты посмотрела немного с другой точки зрения.
– Стеф, ты всегда была очень умной, – сказала Джоан. – Боже мой! Я смотрю на нашу семью и не перестаю удивляться тому, в кого мы такие. Мать с отцом прожили вместе всю жизнь, но посмотри… Билл здесь со своей третьей женой, Маленький Мет и эта странная женщина… мало того, что она старше, так от нее еще дурно пахнет. А Джим, который ведет себя так, как будто ни разу не был женат, а у самого двое детей от разных жен. В этот раз он приехал с очередной невестой, которую мы ни разу до этого не видели; Крис со своей тайской женой, имя которой я даже не могу произнести; Си-Джей, которая так и не может решить, кто ей нравится больше: мужчины или женщины, хотя, слава богу, догадалась на этот раз привезти с собой мужчину. По меньшей мере, хотелось бы думать, что это мужчина, – добавила она и замолчала, так как в этот момент появился мужчина, больше напоминающий женщину. Он вошел на кухню с подносом, на котором стояла груда грязных тарелок. Кивнув, улыбнулся и, не сказав ни слова, вышел. – Остались только мы с тобой, – продолжила Джоан. – Что касается меня, я замужем за человеком, который мне лжет.
– Потому что он любит тебя и не хочет огорчать.
– Возьмем тебя. Слава богу, что в нашей семье есть хоть один человек, у которого с мозгами все в порядке. Тому, кто женится на тебе, здорово повезет.
– Да, конечно. Может быть, еще скажешь, что он получит в моем лице ценный приз, – проворчала Стефани.
Джоан посмотрела поверх плеча Стефани на груду грязной посуды.
– Скажи, ты действительно считаешь, что мне следует дать ему еще один шанс?
– Да, – ни секунды не раздумывая, ответила Стефани. – Я не считаю плохим того мужчину, который лжет с единственной целью – оградить любимую женщину от неприятностей или огорчений. – «А как относиться к мужчине, который заводит роман на стороне и лжет своей жене; он тоже делает это с целью защиты, полагая при этом, что любит ее?» Стефани отогнала от себя эту мысль, понимая, что уже не в состоянии довести ее до логического завершения.
Джоан наклонилась и быстро поцеловала Стефани в щеку.
– Знаешь, я рада, что ты приехала домой. Если бы ты не приехала, я бы точно бросила Эдди. Пожалуй, я дам ему еще один шанс.
– И скажи ему: больше никакой лжи.
Тяжелое шерстяное одеяло легло на плечи Стефани так неожиданно, что она испуганно вздрогнула. Сидя на ступеньке крыльца, она пристально смотрела в бесконечную белую снежную даль. Подняв глаза, она увидела отца, который, стоя рядом с ней, набивал табаком довольно старую трубку. Коричневые частички табака, медленно вращаясь, опускались на безукоризненно белый снег, образуя в конце своего пути маленькие вопросительные знаки.
– Когда ты была маленькой девочкой, это было твое самое любимое место, – сказал Мет Берроуз. – Когда у тебя что-то приключалось, я всегда знал, где смогу тебя найти. – Он осторожно сел рядом. Стащив с себя одеяло, она расправила его и накрыла второй половиной плечи отца. Продолжая наблюдать за тем, как Мет набивает трубку, Стефани знала, что он не закурит в ее присутствии.
– У тебя что-то случилось? – мягко спросил он.
Стефани промолчала; переводя блуждающий взгляд то на один, то на другой предмет, она мысленно возвращалась в прошлое. Там, где сейчас дерево, висела старая шина; а в том обветшалом сарае они обычно играли, когда погода была плохой; а если она пойдет по узкой тропинке между деревьями, то выйдет к маленькому прудику, в котором училась плавать. Это было место чистоты и невинности, место, где она всегда была счастлива. И сразу же вслед за этими мыслями пришло понимание того, что в настоящее время она глубоко несчастна. А будет ли она вновь когда-нибудь счастлива?
– Я надеюсь, папа, что ты не разочаруешься во мне, – прошептала она, чувствуя себя вновь подростком, – но я думаю, что беременна.
Взяв трубку в рот, Мет едва заметно кивнул.
– Мама тебе сказала?
– У твоей мамы много различных достоинств, но сдержанности среди них нет, – тихо проговорил он, бросив на дочь косой взгляд. – Тебе тридцать пять, но для меня ты навсегда останешься семилетней девчушкой, бегающей по саду как сумасшедшая, гоняя скунса, потому что тебе нравился его запах. Тебе всегда будет десять, когда ты пришла ко мне, неся в руках раненую птицу. Я всегда буду помнить тебя в платье во время твоего первого причастия, школьного бала или в мантии – во время церемонии вручения диплома. Я никогда не буду в тебе разочарован. Ты всегда вызываешь во мне чувство гордости, Стефани. Всегда.
Положив голову к отцу на плечо, Стефани продолжала сидеть молча.
– Ты не хочешь рассказать мне об этом?
Стефани глубоко вдохнула в себя морозный декабрьский воздух.
– Я еще не уверена до конца, что беременна, но вероятность того, что это так, достаточно велика. Отца ребенка зовут Роберт Уокер. Он на пять лет старше, у него небольшая телевизионная компания в Ирландии. Он женат и у него двое детей.
– Он и сейчас женат? – тихо спросил Мет.
– Да.
– Понятно.
– Я понимаю, папа, что это противоречит тому, чему ты учил нас, во что веришь сам. Но я влюбилась в него. Я позволила себе влюбиться в него, потому что он говорил мне – и мне казалось, что он сам в это искренне верит, – что жена его больше не любит.
– Но ведь он не оставил ее?
– Нет, он продолжает с ней жить, – вздохнув, сказала она. – Но в прошлые выходные я поставила вопрос ребром, сказала, что ему необходимо принять решение. – Она пожала плечами. – Он выбрал меня, сказав, что после Рождества сообщит жене о своем решении. Это было всего сорок восемь часов назад; тогда мне казалось, что так счастлива я еще никогда не была.
– Дай я попробую догадаться, – сказал Мет, не глядя на нее. Прищурясь, он продолжал смотреть на заснеженное поле, начавшее терять свои очертания с наступлением темноты. – У тебя была его жена.
– Да. – Она повернулась и посмотрела на отца. – Как ты догадался?
– Заставить тебя улететь в сочельник из Ирландии могло только нечто ужасное. Ничего более неприятного мне просто не пришло в голову.
– Ты догадался абсолютно верно. Она вчера неожиданно у меня появилась. А чуть позже пришел Роберт.
Плотно сжатые губы Мета тронула кривая усмешка.
– Должно быть, это было ужасно.
– Ты даже не представляешь насколько. Но пока его жена, Кейти, была у меня, а он еще не пришел, я выяснила, что, оказывается, она его все еще любит. И наш с ней разговор заставил меня понять – по-настоящему представить, – каким будет наше с Робертом будущее. По этой причине я и заставила его вернуться в жене.
– А что он думает по этому поводу?
Стефани от удивления моргнула.
– Этого я не знаю. Я его не спрашивала. Но думаю, что раз они теперь знают о проблеме, они, конечно, будут пытаться вместе ее разрешить – придут к какому-нибудь соглашению или придумают еще что-нибудь в этом роде.
– А что сейчас?
– А сейчас я не знаю, что делать. Если я беременна, мне придется с ним общаться.
– Почему?
– Потому что… – начала Стефани и замолчала. Она не знала почему. – Мне кажется, что так будет правильно. Для меня, для него… для ребенка.
Мет кивнул головой, а затем задал вопрос, который Стефани задавала себе уже не один месяц.
– Он тебя любит?
– Я думаю, что да, – помолчав, ответила она.
Набросив одеяло на плечи дочери, Мет поднялся с крыльца. Наклонившись, поцеловал ее в макушку.
– Понимаешь, существуют вопросы, которые напоминают математические задачи тем, что в них не может быть обмана и лжи: только один ответ – положительный или отрицательный. Так вот, я вновь задаю тебе тот же самый вопрос: он любит тебя?
Сгущающиеся сумерки начали отбрасывать на снег тени, превращая нетронутую белизну в нечто серое. В темноте постепенно исчезали знакомые очертания заднего двора. В холодном воздухе слышались счастливые детские голоса и смех, доносившиеся из дома, – такие веселые, чистые и бесхитростные. Когда ты ребенок, все вокруг кажется тебе простым и легким. Ты веришь всему, что говорят тебе взрослые: в Санта-Клауса и Пасхального зайчика, Королеву зубную щетку. Затем ты понимаешь, что это была ложь. В высшей степени предательство детства. А в жизни взрослых разве иначе? Когда мужчина, стоя перед алтарем, дает обещание в присутствии свидетелей, что будет любить и почитать свою жену до конца своих дней, неужели все верят тому, что он говорит правду?
Неужели в прошлую субботу, когда Роберт, стоя посередине улицы, сказал: «Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Жениться на тебе. Ты выйдешь за меня?» – он лгал? Нет, она так не думала.
Стефани утвердительно качнула головой.
– Да, я верю, что он меня любит.
– Тогда позволь мне задать тот же самый вопрос, но немного иначе. Ты любишь его?
Еще вчера она бы уверенно ответила «нет». Еще вчера она ненавидела его, презирала за трусость. Но это было вчера. Позавчера она была уверена, что любит его, но сегодня… Сегодня она не знала, какие испытывает к Роберту чувства.
– Я позволила ему уйти, и одной из причин была моя любовь, – сказала она медленно, как будто взвешивая каждое свое слово. – Я была рассержена на него за то, что он так легко вернулся к своей жене.
– Но ты мне сказала, что сама подтолкнула его к этому шагу.
– Папа, он не боролся за меня.
– А ты боролась за него? – спросил Мет, вызвав своим вопросом удивление Стефани.
– Нет. – Стефани повернулась, чтобы посмотреть на отца. – Я была уверена, что ты рассердишься на меня. Рассердишься, потому что у меня был роман с женатым мужчиной, что я вела себя глупо и в результате забеременела.
– Знаешь, Стефани, я не могу сказать, что я счастлив. Не хочу тебе лгать. Не знаю, что бы я чувствовал, случись это лет десять назад или даже пять. Но с каждым годом ты все больше и больше начинаешь понимать простые истины: любовь – это единственное, за что в этой жизни стоит бороться. – Он повернулся и пошел в дом. – Не сиди здесь слишком долго – можешь простудиться.
Глава 11
Тесты для определения беременности располагались на четырех полках. На всех коробочках были лаконичные и предусмотрительно осторожные рекламные фразы; в большинстве фраз слово «точный» сразу же бросалось в глаза, другие обещали выдать результат моментально. Крупный шрифт гарантировал точность в девяносто девяти случаях, в то время как шрифт помельче наводил на мысль о неточности результата, сообщая, что он зависит от целого ряда факторов и что лучше обратиться к врачу.
Пройдя мимо полок несколько раз, Стефани выбрала совершенно ненужные ей зубную пасту и шампунь, затем, схватив первую попавшуюся ей на глаза коробочку, направилась рассчитываться. Маленький довольно уютный магазинчик был в это время пуст. Стефани знала, что теплое тяжелое пальто, которое она одолжила у Си-Джей, делало ее практически неузнаваемой. Но, несмотря на это, она продолжала чувствовать себя подростком, покупающим перед школьной вечеринкой презервативы. По непонятной ей самой причине, она находила свое смущение даже забавным, в то же самое время понимая нелепость ситуации: дерзкая и напористая женщина из мира жесткого бизнеса, руководящая рекламными компаниями, бюджет которых составляет миллионы долларов, покупая тесты, старается остаться неузнанной.
Девушка латиноамериканского происхождения отсканировала цифровой код шампуня и зубной пасты, даже не взглянув на Стефани, но, дойдя до коробочки с тестами, остановилась и стала вертеть в руках. Стефани обратила внимание, что каждый ее ноготь украшал маленький блестящий камешек.
– Знаете, это очень хорошие тесты, – сказала она. – Я сама всегда ими пользуюсь.
Стефани почувствовала, как начинает краснеть.
– Они дают точный результат? – Язык стал большим и с трудом умещался во рту.
– Я как-то пользовалась ими, когда у меня была недельная задержка, так они показали, что я беременна.
– О боже. Поздравляю. – Глядя на девушку, Стефани была уверена, что ей нет и семнадцати, а может быть, и того меньше.
– Спасибо. Маленький мальчик, назвала в честь отца – Хавьез.
Девушка не стала развивать эту тему дальше, отработанным движением взяла наличные и дала Стефани сдачу.
– Хорошего вам дня, – произнесла она, мило улыбнувшись.
Поблагодарив, Стефани вышла из магазина. Она не могла сказать, насколько язвительно прозвучало пожелание девушки. Но, по ее мнению, хороший день никак не мог начинаться с приобретения тестов для определения беременности.
Сев в машину, она сразу же открыла коробочку и вытащила из нее листок с рекомендациями. Они были достаточно простыми; посмотрев в сторону магазина, она подумала, что в нем есть туалет, которым она могла бы воспользоваться. Но в ту же минуту мысль показалась ей такой нелепой, что она покачала головой: узнать о своей беременности в туалете какого-то магазина – что может быть абсурднее? Она не могла допустить того, чтобы подобные воспоминания присутствовали в ее жизни. Вставив ключ зажигания, Стефани осторожно выехала на дорогу. Недавно прошедший снегоочиститель посыпал проезжую часть крупным песком, но она чувствовала себя очень неуютно в бьюике отца и поэтому плелась так медленно, что стрелка спидометра ни разу не сдвинулась с отметки тридцать. И хотя до дома не было и двух миль, дорога ей показалась вечностью.
Вариант первый: если она беременна, ей необходимо срочно вернуться в Ирландию, встретиться с Робертом и обсудить вопрос будущего. Но как она ни пыталась представить, что делать дальше, она не могла.
Вариант второй: если она не беременна, она остается встречать Новый год в доме родителей и, вернувшись в Ирландию, начинает все заново: она представляла, как много ей придется работать, чтобы восстановить пошатнувшееся доверие ее босса – Чарльза Флинтоффа. А также сделать все, чтобы больше никогда не видеть Роберта Уокера.
Стефани Берроуз, сидя на краю ванны, осторожно держала в руках узкую полоску. Ожидая изменения цвета, она ощущала важность того, что сейчас происходит. Когда-то она читала, что в жизни каждого человека есть несколько судьбоносных моментов – как правило, не более пяти или шести. И сейчас, вспомнив об этом, она подумала о том, можно ли это событие поставить под номером один… или этот номер следует отдать тем минутам, когда они с Робертом занимались любовью и благодаря чему она и сидит сейчас здесь?
В доме было очень тихо. Стефани знала, что все отправились на прогулку. Сидя в ванной, она хорошо различала звуки дома: вот потрескивают ступеньки лестницы, на верхнем этаже наполняется водой резервуар, зашуршав, с крыши стал медленно сползать снег. В ванной было тепло, приятно пахло мятным шампунем, и, сидя на краю, она ощущала жесткий и холодный край ванны.
Если сейчас выяснится, что она беременна, она сразу же пойдет в кабинет отца и закажет билет на самолет – и ей уже будет не важна ни стоимость билета, ни маршрут, которым придется возвращаться в Ирландию.
Если она не беременна, то она спустится вниз, наденет на себя самое теплое пальто, какое только отыщется в доме, найдет пару сапог и побежит по снегу, оставляя за собой глубокие следы. Затем она упадет на спину и изобразит, раскинув руки, фигуру, напоминающую ангела.
Цвет полоски изменился.
Стефани долго сидела, пристально глядя на полоску, затем с шумом выдохнула из себя воздух. Она не заметила, сколько времени просидела не дыша. Внутри не было никаких других ощущений, кроме облегчения. И это ее удивило. По меньшей мере, сейчас она знает правду.
Она спустилась вниз в кабинет отца, вошла в сеть Интернет и заказала билет на Дублин.
