Текст книги "Реальная жизнь (СИ)"
Автор книги: Анита Блейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)
Записывая в блокнот все свои выводы, Даниела рьяно отметала всех моделей, находя у каждой недостатки и отмечая это, чтобы впоследствии представить свой отчет Хосе.
У первой были довольно большие уши, у второй – огромные зубы, у третьей – кривой нос, четвертая была выше Хосе на добрых четыре дюйма. Одна слишком старая, другая слишком молодая. У одной наглый взгляд, у другой злой. Пересмотрев всех и так и не остановившись хотя бы на двоих, Даниела разочарованно захлопнула ноутбук и отложила его в сторону, понимая, что зря Хосе доверил ей такое задание. Она просто не могла подобрать подходящую ему девушку, видя в них то, что раньше бы ни за что не заметила.
Мысленно отругав себя за излишнюю придирчивость и, кажется, непонятно откуда взявшуюся ревность, бросив взгляд на весело тянущую ручки к музыкальной игрушке Алекс и зовущего к себе Мингуса, Дани плюнула на этот глупый выбор, оставляя его на совести Кантилльо и присоединилась к бултыхающемуся в воде подростку.
Мучить маленького ребенка долгим нахождением пусть и под зонтиком, но все-таки на довольно ощутимой жаре, Даниела не стала и, немного поиграв с мальчишкой в мяч, велела ему быть осторожным и вместе с Алекс вернулась в дом, укладывая дочь спать, и позволяя себе ненадолго расслабиться за чтением любимой книжки, подаренной ей когда-то Норманом. Выходило так, что иногда он все же слушал ее, а не просто притворялся.
Мингус, уставший от игры на воздухе и сильно проголодавшийся, разговаривал с кем-то по телефону, заходя в дом и активно жестикулируя, объясняя что-то невидимому собеседнику. На другом конце провода был старший Ридус, и слыша отрывки из ответов младшего, Дани поняла, что Норман интересовался не только успехами сына и самочувствием дочери, но и ее собственным поведением и настроением. Не став и дальше прислушиваться к личному разговору подростка, Даниела разогрела ему обед и, поставив перед Мингусом тарелку, сделала вид, что внимательно слушает его рассказ о съемках отца. Ведь слышать о том, чем в действительности сейчас занимается Норман, и понимать как далеко он от нее, было очень больно.
Вернувшийся ближе к вечеру Кантилльо, бросил спортивную сумку у дверей и первым делом совершил набег на холодильник, проверяя, нет ли чего, чтобы утолить его жуткий голод после особо удачной тренировки. Напевая ритмичную песню и вытаскивая на свет пакет с фруктами, он двигался в такт своей мелодии и не замечал наблюдающей за ним Даниелы.
– Хм… – протянула брюнетка, сдерживая улыбку, – неплохо поешь, Кантилльо.
Выронивший из рук только что вымытое яблоко Хосе резко развернулся, сдавленно чертыхаясь.
– Ты меня напугала!
– Да неужели? Такой большой – боишься таких маленьких девочек, как я? – изумилась Дани, подбирая выпавший фрукт и подавая его замершему у мойки мужчине.
– Типа того, – растянул губы в улыбке Хосе, в открытую рассматривая находящуюся в полуметре от него девушку. – Как ты, кстати, смотришь на фотосессию на пляже? – поинтересовался он, вновь споласкивая яблоко и деля его ножом на двоих.
– В смысле? – изогнула бровь Дани, принимая свою половинку.
– В прямом. Кое-кто должен был выбрать мне подходящую кандидатуру для совместных фото, но опоздал с отправкой имени определенной девушки на почту моему менеджеру. Джеймс звонил, сказал, что я идиот, упустивший шанс пообниматься с красавицей…
– Прости, Хосе, но у меня не получилось. Может еще можно что-то сделать? Давай я найду тебе другую модель?
– Неа, – замотал головой Хосе. – Не пойдет. Ты провинилась, ты и выступай теперь в этой роли.
– Нет, я не смогу. Я же ни делала ничего подобного. Никогда, – жалобно простонала Дани.
– Всегда что-то бывает в первый раз! – подмигнул ей торжествующий мужчина и твердой походкой двинулся к себе.
========== Часть 12 ==========
Только любовь хорошей женщины заставляет мужчину обдумывать каждое свое решение, каждый поступок. Только любовь заставляет воина застывать в нерешительности из страха, что его леди сочтет его жестоким. Только любовь может сделать мужчину и лучше, и слабее. Иногда единовременно. Лорел Гамильтон «Арлекин»
Ридус не любил начинать неделю с тяжким грузом на душе и невозможностью от него избавиться в ближайшее время. Его нервировало все: окружающие его люди, яркое солнце от которого не спасали даже темные очки, непрекращающийся гомон вокруг, а самое главное, это постоянно мелькающий силуэт Дани перед глазами. Он ждал, что она, как иногда бывало, впорхнет на съемочную площадку, озаряя ее своим неповторимым светом, и заставит его улыбаться и чувствовать себя последним придурком, желающим не отходить от нее ни на шаг, ловя каждое движение. Но Норман понимал, что в ближайшее время такого точно не случится, и это бесило. Бесило до такой степени, что от того, чтобы сбежать со съемок, расторгнув контракт, его спасало лишь понимание, что такого поступка Даниела точно не оценит и вряд ли станет слушать послужившие ему оправдания.
Каждый раз после крика режиссера: «Мотор!» Ридус делал глубокий вдох, быстро считал про себя до десяти и, резко выдыхая, был готов к работе. Этого приема хватало ненадолго, но он был вполне действенным хоть на какое-то время.
Работа, которая обычно приносила только радость, была уже не такой приятной, но, по крайней мере, она отвлекала от дум, не приводящих ни к чему хорошему. В голове все смешалось, и трудно было разложить все по полочкам, вновь выделяя место для Дэрила Диксона, грозы всех ходячих мертвецов и любимца многих девушек. Для того, кто открыл для Нормана новые дороги в профессии и помог обрести любящих друзей, огромное количество поклонников, а иногда и слишком навязчивых девиц.
Множество красавиц готовы были подарить ему себя, та же Сесилия не дающая ему покоя и названивающая время от времени, но он не мог думать ни о ком, кроме Дани, снова беря в руки телефон и проводя пальцем по экрану, чтобы увидеть ее, улыбающуюся и счастливую.
Как-то быстро, что было странным, пролетела первая неделя, а казалось, она будет тянуться бесконечно долго. Но единственное что утешало, это что еще семь дней и он, собрав всю волю в кулак, взойдет на самолет и, потерпев какие-то ужасные шесть-семь часов, сможет прижать к себе сына и дочь, возможно, и Дани не отпихнет его от себя. Вдруг она тоже скучает?
Норман боялся позвонить ей и потревожить, даже ради того, чтобы узнать, как там дети, и поэтому все время надоедал Мингусу. Задавая каждый день одни и те же вопросы и получая на них одни и те же ответы. Алекс в порядке: ест, спит, плачет, иногда пытается что-то улюлюкать. Даниела грустит большую часть дня, улыбаясь при появлении Мингуса или дочери. Она уже начала работать на Кантилльо, но пока не пропадает с ним по каким-либо делам, позволяя себе заботиться о подростке и его сестренке. Слыша в голосе мальчишки, что он явно что-то утаивает от него, Норман не настаивал на всей правде, боясь ее услышать, но все равно задавал следующий вопрос. Хосе, по заверениям Мингуса, не проявлял к Дани особых чувств и не стремился остаться с ней наедине, что уже повышало настроение Ридусу-старшему, но все равно как-то не особо все это его обнадеживало…
Она все равно была далеко. Она все равно продолжала злиться на него. Она не собиралась прощать его. И она жила в доме другого мужчины, имеющего на нее виды последние несколько лет и явно не думающего упускать свой шанс сейчас, когда в их семье не все гладко.
Слова Мингуса о том, что его мать, наконец-то, прилетит к ним в пятницу и останется на все выходные, огорчали. Хелена возьмет на себя заботу о сыне, а у Хосе появится возможность проявить себя. Черт! Вот на хрена эта Кристенсен все же решилась провести каникулы со своим ребенком? Дура! Или все же это он дурак? Обвинять других всегда было легче, чем признавать правду. Но, как же не хотелось думать, что только он сам повинен в том, как они расстались с Даниелой.
Съемки прерваны на выходные для того, чтобы практически весь каст смог присутствовать на конвенции, проводимой в Атланте. Им удалось заманить туда даже уже давно покинувшего проект Рукера, который вспоминал участие в сериале с огромной любовью, но был занят сейчас в других проектах и с трудом нашел время для встречи со старыми друзьями.
Было обидно, что Мелисса, так поддерживающая Ридуса, улучив эти несколько выходных дней, под предлогом, что ей делать нечего на комик-коне, уехала к себе домой, прощаясь с надувшимся из-за ее отъезда другом и обещая ему, что все в его семье наладится. За эту неделю, ему уже кто только это не обещал, начиная с узнавшего обо все самым первым Эндрю, и заканчивая не подозревающим ни о чем до последнего, потерянным в своих заботах Стивеном. Только Лорен, полностью вставшая на сторону Даниелы, так и норовила то на съемках, то за кадром чем-нибудь огреть зазевавшегося вдруг Нормана. Ей было трудно смириться с тем, как поступил человек, которого она всегда уважала и чей пример семейной жизни, был для нее практически идеальным.
Суббота с ее суетой и визгами фанатов началась с раздачи автографов и встречи с журналистами, жаждущими узнать подробности нового сезона. Было сложно держаться под прицелами фотокамер, и это так ярко напоминало события прошлого года, что становилось жутко. Что если он снова так же много времени упустит вдали от Дани и детей? Что если это вообще навсегда?
Вымученная улыбка, уставший взгляд грустных голубых глаз встретили, как всегда довольного жизнью Майкла. У него-то в семье сейчас все было хорошо, маленькая, появившаяся на свет не так давно внучка, видимо, радовала своего дедушку, не позволяя ему, однако, лишний раз расслабиться.
Выдавшийся небольшой перерыв позволил актерам разбежаться в разные стороны. Кто-то поспешил перекусить, кто-то – увидеться с кем-нибудь из знакомых, а некоторые спрятались подальше от внимательных фанатов и сочувствующих взглядов друзей, обойдя здание и скрываясь около черного выхода.
– Чего грустим? – поинтересовался Рукер, выйдя на улицу, у прислонившегося к стене напряженного Нормана, нервно прикурившего сигарету и сделавшего первую затяжку.
– Да так, – отмахнулся Ридус, не желая сейчас вдаваться в подробности и вешать на друга свои проблемы.
– Ага. Охотно верю, – как обычно ухмыляющийся Майкл, толкая Нормана в плечо и приподнимая солнечные очки, прищурился, разглядывая беспокойно теребящего сигарету Ридуса. – Где Дани?
– В Санта-Кларите, – сквозь стиснутые зубы выдавил из себя Норман, стряхивая пепел и следя за тем, как он оседает на землю.
– Что-то новенькое, – нахмурившийся Майкл выглядел удивленным, – и чего она там делает? А как же Нью-Йорк? А дети где?
– Дети с ней. Оба… – сняв очки и явив другу свои усталые глаза, Норман потер переносицу, собираясь с мыслями, и неуверенно продолжил: – И она там работает, теперь…
– Блин, Ридус, ну не тяни уже! – отругал его Майкл, выходя из себя из-за Нормана, так и не решающегося что-то сказать. Что-то в семье друга, обычно бодрого и радующегося вниманию фанатов, явно было не так, но что именно этот олух никак не мог объяснить, то ли сам еще ничего до конца не понимая, то ли просто боясь реакции такого неоднозначного Рукера.
– Она работает там на Кантилльо, – стремительно выплюнул Норман, тут же вновь нацепляя защитные очки и складывая руки на груди, словно защищаясь.
– Я не ослышался? А то староват становлюсь. Повторишь? – нахмуренный Майкл сделал пару шагов по направлению к принявшему безучастный вид другу.
– Не прикидывайся! – повысил голос Ридус. – Ты все слышал и все правильно понял.
– Вы же все решили еще осенью. Что изменилось? – недоумевал Майкл. Он обычно был в курсе происходящих в семье Нормана событий. Просто сейчас разделяющее их расстояние больше не позволяло общаться так же близко, как раньше, но он все равно не хотел терять связи с ним. Созваниваясь с Ридусом несколько недель назад, он слышал в трубке счастливый голос друга, рассказывающего о проведенном в Нью-Йорке отпуске. А человек, который стоял перед ним в данный момент, больше походил на угрюмого и хмурого Дэрила Диксона, показанного в первых сезонах Ходячих Мертвецов, что отнюдь не украшало мужчину.
– Это так сложно, Майкл…
– И снова старая песня, Ридус. Для того чтобы все объяснить, нужно просто использовать слова. Знаешь, их в английском языке довольно много. Разрешаю применить ненормативную лексику, если тебе, конечно, так проще! – не упустил он возможности подколоть набычившегося Нормана.
И снова по кругу, следя за постепенно расширяющимися глазами старого Рукера, Ридус сжимая информацию и делясь только самым необходимым, пытался хоть что-то донести до явно ошеломленного друга. Норман устал повторять все каждый раз и видеть на лицах близких непонимание произошедшего, иногда – осуждение, и чуть чаще – поддержку. Нельзя его обвинять, пока еще ничего неизвестно даже ему самому, но так было проще… Да и как он собрался выяснять подробности той ночи, если сам ничего не помнит, а видеть Сингли, он не намерен?
– Я тебе уже говорил когда-то, что ты идиот, Ридус? – изогнул бровь Рукер, открыто заявляя, что Норман абсолютно не прав и поступил глупо.
– Говорил, – пожал плечами Норман, просто соглашаясь, ведь это было правдой.
– И что делать тоже говорил?
– Угу, – все, что оставалось сделать Ридусу, это только согласно кивнуть.
Норман никак не ожидал снова выслушать лекцию по поводу того, что он так легко позволил Хосе ворваться к ним в семью и ничего не сделал, чтобы отвадить его от Дани. Каким-то странным образом, но Рукер не обвинял саму Даниелу и липнущего к ней Кантилльо: всю вину он переложил на широкие плечи Ридуса, которые, по его мнению, и не такое могли бы выдержать. Заканчивая пламенную речь о его злоупотреблении попойками в любой пугающей ситуации, Майкл посмотрел на друга, ожидая ответной реакции и понимания в глазах собеседника, на время разговора снявшего очки и заменившего ими в руках выброшенную сигарету.
Только открыв рот, чтобы сказать, что он уже очень большой мальчик, для того чтобы его отчитывали как нашкодившего подростка, Норман, подпирающий собой стену, бросил взгляд за спину заслоняющего вид Рукера и чуть не прикусил язык, замечая спешащую к ним высокую шатенку. Какого черта она здесь забыла? Что еще она хочет испортить в его жизни?
========== Часть 13 ==========
Гормоны – жуткие сволочи. Им наплевать, разбито у тебя сердце или нет, им важно, что в комнате – красивый мужчина. Лорел Гамильтон «Сны Инкуба»
– Блин, надо было выбрать ту, с большими ушами, – причитала Даниела, подавая ужин поздним вечером.
– Ни за что! – мотал головой несогласный Хосе, успевая корчить рожицы с интересом взирающей на него Алекс, которую он держал на руках, чтобы освободить временно занятую накрыванием стола Дани.
– А, может, все же ту, ну, которая злая? – косилась в сторону Кантилльо Даниела, накладывая ему завтрак поздним утром.
– Вот еще! – отмахивался мужчина, весело подмигивая напряженной девушке и двигаясь к столу.
– А как насчет той, что постарше? – безнадежно уточняла Дани, принимая из рук Хосе купленные им и Мингусом продукты.
– С ума сошла?! – возмущался он, отворачиваясь и криво ухмыляясь. Ему нравилась эта игра – доведи Даниелу.
Дани оставшиеся до субботы дни всеми способами пыталась убедить Хосе выбрать другую девушку для съемок, но непреклонный мужчина постоянно отказывал, ссылаясь на уже упущенное время и невозможность найти подходящую кандидатуру в такой короткий срок.
Она так не хотела участвовать в фотосессии, уверенная в своей абсолютной не фотогеничности и неуклюжести. Да и вообще, вся эта затея попахивала возможным нагоняем от Ридуса, которому Дани сказала, что они уже вроде и не вместе, но все равно боялась причинить боль, даже просто присутствуя в одном кадре с ненавистным ее бывшему мужчине человеком. Но и обижать надеющегося на нее Хосе, требующего положительного ответа, она не могла, неохотно кивая на его многозначительный взгляд и опуская глаза в пол. А в глубине души понимала, что не выбрала девушку просто из ревности, не желая делить Кантилльо ни с кем. Она так запуталась. Он не нужен был ей в том плане, в котором он хотел ее когда-то и, возможно, до сих пор, но и терять Хосе, видя его в объятиях другой, Дани, ругая себя, не желала.
Вспомнив в один из дней, когда Хосе, вышагивая перед бассейном, демонстрировал свое идеальное тело, то и дело напрягая мышцы и поворачиваясь в выгодном для себя свете, о существующей у него то ли эфемерной, то ли реальной девушке, Дани в открытую спросила, может ли она с ней познакомиться. На что получила невнятный ответ о том, что его подруга сейчас якобы не в городе и очень занята, находясь в разъездах по стране. Даниеле с нереальным трудом удалось выпытать имя счастливицы – Мари, желание увидеть которую росло день ото дня. Ведь зная вкус друга, она надеялась, что он не ошибся в своем выборе. Или, наоборот, рассчитывала, что он признается, и скажет, что у него никого нет? Глупости…
Матеря себя всеми словами, которые она только знала, Даниела с упорством проверяла новости в твиттере и новые фотографии в инстаграме, продолжая тихо следить за жизнью далекого от нее сейчас Нормана. Легко можно было приблизить его, просто взяв в руки телефон и набрав номер, но сила воли и не дающий покоя бурчащий голосок в голове не позволяли ей поддаться слабости.
Суббота подкралась незаметно, а с ней и прекрасная погода, не омраченная даже прилетевшей на выходные Хеленой, вдруг улыбающейся и приветствующей встречающих ее Дани и Мингуса.
Кристенсен, побросав чемоданы в выделенной ей комнате и наспех приняв душ, утащила сына на прогулку по городу, требуя показать, что он сам уже успел посмотреть, и что ему особенно запомнилось.
Вызвав няню, с которой Даниела заранее обо всем договорилась, девушка не знала, какой бы еще предлог использовать, чтобы самой остаться дома с дочерью, перебирая в уме все неиспользованными варианты. Не успев придумать ничего подходящего, она была утянута упрямым Хосе в подогнанную ко входу машину и усажена на сиденье. Не позволяя ей даже двинуться, он пристегнул ее ремнем безопасности, одновременно с этим заверив, что все должно пройти замечательно, и ей обязательно понравится. На ее ворчание, что он ей уже когда-то это обещал, только при других обстоятельствах, Хосе покраснел и нервно потер переносицу, извиняясь в тысячный раз.
Дани не особо верила в приводимые мужчиной доводы того, что на пляже будет весело, но улыбалась в ответ на его подбадривающую улыбку. Все равно, убегать уже было поздно, она дала ему обещание, не выполнить которое не могла. Совесть, черт ее дери.
Снятый на время съемок красивый и уютный пляжный домик с песчаным берегом, с одной стороны огороженным отвесной скалой, а с другой – высоким забором, не позволяющим посторонним находиться на чужой территории, был просто очаровательным и вызывал у растерянно осматривающей его Даниелы только тихий восторг. Придерживающий ее за талию Хосе вежливо знакомил девушку со всеми, кто находился на съемочной площадке, представляя Дани, как свою новую помощницу и замечательного журналиста.
Атмосфера, царящая в доме, была непринужденной, все подкалывали друг друга, что вселяло в слегка волнующуюся Дани чуть больше уверенности.
Костюм для Кантилльо был выбран его стилистом заранее, а вот наряд для Даниелы пришлось подыскивать, уже находясь здесь. Решая, что же будет прикрывать ее на съемках, и в чем она будет смотреться не так ужасно, Дани остановилась на черном кружевном боди с ярко-красной лентой, опоясывающей талию. Так как выбор был между нижним бельем, полностью закрывающим все тело, и раздельным купальником, не прикрывающим почти ничего, брюнетка, быстро сориентировавшись, смекнула, в чем ей не так стыдно показаться перед людьми, правда, облачившись в это кружевное недоразумение, она об этом все равно пожалела.
Хосе, одетый в темно-синие джинсы, узкую белую рубашку и черный пиджак сверху, улыбнулся спускающейся к нему по лестнице смущенно запахнувшей халат Даниеле. Она куталась в него, будто он мог спасти ее от чужих взглядов, пристально всматривающихся в нее. А, может, она все это надумала, и никому до нее нет дела, ведь каждый из окружающих их ребят был занят своими проблемами и заданиями?
Эрик, их сегодняшний фотограф, был довольно милым молодым человеком, учтивым и знающим свое дело. Он доходчиво объяснил и Хосе, и Даниеле свою задумку, с которой очень быстро согласился Кантилльо, просто расцветая на глазах, и на которую после долгих уговоров все же решилась Дани, продолжая хмурить лоб.
Послеобеденное солнце накалило песок, и ступать по нему было не очень легко, но, зайдя по колено в воду, Дани расслабилась, остужая горящие ноги. Несколько раз глубоко вздохнув, она скинула с себя спасающий ее халат, передав его в руки суетящейся вокруг девочки, и осторожно подняла глаза на раскрывшего от удивления рот Хосе. Взглядом он блуждал по ее телу и нервно облизывал пересохшие от увиденного губы, сам не замечая своей реакции на ее близость.
– Ты выглядишь замечательно, – громко сглотнув и, наконец, обретя дар речи, осилил выдавить из себя заворожено наблюдающий за Даниелой Кантилльо.
– Спасибо, – покраснела она, как обычно, и потерла, покрывшиеся мурашками то ли от стеснения, то ли от легкого дуновения ветра, плечи.
Понимая все ее неудобство и чувствуя, как ей непривычно стоять под направленным на нее объективом фотокамеры, да еще и почти полностью обнаженной, Хосе, недолго думая, снял с себя пиджак и заботливо накинул его на Дани, тут же просунувшую руки в рукава и скрывшую ото всех свое тело. Благодарность, отразившаяся в ее засверкавших зеленых глазах, была для него важнее любой фотосессии.
Пытаясь сдуть лезущие в глаза волосы, она смотрела на него снизу вверх, улыбаясь лишь уголками губ. Медленно поднеся руку к ее лицу, Хосе только кончиками пальцев провел по щеке, ощущая жар, исходящий от кожи, и, подцепив непослушную прядку, завел ее ей за ухо. От его прикосновения и взгляда Дани сжалась еще сильнее, кусая губы и отстраняясь от него на пару сантиметров.
– Эй, мы так не договаривались! – крикнул им Эрик, обращая на себя внимание двух сосредоточившихся только друг на друге людей. – Дани, ты должна быть раздета и…
– Все нормально, Эрик, – оборвал его Хосе, обернувшись и показывая, что можно начинать.
Даниела разрешила Кантилльо руководить процессом, просто отдавшись в его крепкие руки и позволяя ему вертеть ею так, как будет лучше для красивой картинки. Он не злоупотреблял подаренной ему свободой, не распускал руки, но и не слишком заморачивался правилами приличий.
– Хосе, а что, рубашки твоего размера не нашлось? – вцепившись в его плечи для удержания равновесия и своими ноготками впиваясь в его кожу даже сквозь тонкую ткань, прошептала Дани ему на ухо, обжигая своим дыханием. Хосе пробила крупная дрожь, и съемку пришлось прервать по его просьбе, делая перерыв на кофе, так как сосредоточиться он больше не мог.
Пожимая плечами и вылезая из воды, только что вошедшая во вкус участия в фотосъемке Даниела двинулась к одному из компьютеров, надеясь проверить твиттер и почту. Помня о том, что в Атланте сегодня конвенция, и там должны быть почти все из ее друзей и знакомых, и, естественно, именно тот, на кого она и хотела в первую очередь посмотреть, Дани залезла на свою страничку.
Лорен уже скинула ей несколько фотографий себя – радостной в обнимку с ухмыляющимся Рукером и игривой Лори Холден. Эмили, успевшая прислать с десяток фоток, видимо, заразилась этим у Ридуса, запечатлев на снимках себя со счастливыми поклонниками, их подарки и пойманного ею мимо проходящего Линкольна. Эндрю выглядел немного уставшим, но определенно не смог отказать малышке Кинни и, уверенно прижав ее к себе, позволил ей сфотографировать себя.
Улыбаясь и проглядывая новости, Даниела была в приподнятом настроении, видя, как хорошо ее друзьям, и что даже хмурый Норман, который почему-то сегодня почти не мелькал на снимках, иногда позволял себе редкую улыбку. Нечаянно перейдя по присланной ей кем-то ссылке, Дани оказалась на чьем-то чужом профиле. Пролистав страничку вниз, она сжала кулаки и стиснула зубы, глаза наполнились слезами, захотелось все бросить и убежать далеко, туда, где хоть что-нибудь спасло бы ее от боли, разрывающей сердце. Прислонившийся к стене Норман и она, та, кто разрушила их семью, на конвенции в том городе, где ее в принципе быть не должно. Он ей врал, что не помнил ту ночь? Или он решил вспомнить и повторить?
Перерыв закончился, и Эрик позвал всех снова на площадку. Дани прикусила губу, чтобы не разрыдаться перед всеми, и, старательно держа лицо, встряхнула волосами, возвращаясь к уже ожидающему ее Хосе. От него не укрылись перемены в ее настроении, он пытался заглянуть ей в глаза, но она постоянно отводила взгляд. Обняв Даниелу, Хосе прижал ее к себе и, наклоняясь, поцеловал в щеку, легким, почти невесомым прикосновением убирая успевшую выкатиться слезинку. Вспышка, и еще один кадр сделан, жаль, их об этом не предупредили, но по довольному выражению лица фотографа Дани поняла, что снимок удался.
Утомительные съемки продолжались почти до самого вечера. Уставший Хосе и расстроенная Даниела прибыли домой, когда уже начало темнеть. Ринувшись к дочке и выразив признательность внимательной к ребенку няне, Дани взглянула на спящую Алекс и, удостоверившись, что она в порядке, позволила себе отправиться в освежающий и, может быть, даже расслабляющий душ. Мысли о том фото не давали покоя, а новые терзающие ее сомнения относительно верности Нормана становились все более похожими на правду.
Покончив с водными процедурами гораздо быстрее Кантилльо, Дани, набрав Мингуса и узнав, что они с Хеленой уже возвращаются, отправилась на кухню, чтобы приготовить к их приезду хоть что-нибудь. Заказав на всякий случай пиццу и сделав несколько легких салатов, Дани была готова к встрече подростка и его матери, которую стоило потерпеть еще один день, и она снова улетела бы, оставляя ее с детьми и хозяином дома наедине, больше не напрягая никого своим присутствием и высокомерием.
Мингус ворвался в дом веселый, немного взъерошенный, но весьма довольный прошедшим днем. Кидаясь к стоящей на столе пицце и вгрызаясь в нее зубами, он чуть ли не замурлыкал от удовольствия. Вскинувшая брови Хелена хмыкнула, следя за поведением сына и, присев на стул, взяла из рук Дани тарелку с фруктовым салатом.
Когда с ужином было покончено, а расходиться все равно никто не захотел, Мингус предложил поиграть в «Монополию», на что взрослые, недолго сопротивляясь, согласились. Мальчишка, почти не замолкая, говорил, как и что делает папа, когда находит время, чтобы составить ему компанию в игре. Хосе, косящийся на бледнеющую с каждой минутой Даниелу, был готов уже взорваться и попросить Мингуса помолчать, но это сделала сама брюнетка, вскочив и вытирая ладонью слезы, сбежав по направлению к своей комнате.
– Я что-то не так сделал? Или сказал? – огорчился подросток, тоже начиная шмыгать носом.
– Нет, просто, думаю, Дани устала сегодня, – ободряюще улыбнулся Хосе и, встав, последовал за спрятавшейся у себя девушкой. – Я проверю, как она.
========== Часть 14 ==========
Любовь – это вовсе не отсутствие боли, это рука помощи, протянутая в тот момент, когда ты переживаешь эту боль.
Лорел Гамильтон «Арлекин»
Что Хосе мог сказать Дани, чтобы подбодрить? Он даже не знал причины ее поведения и не понимал, что могло вновь заставить ее плакать. Вроде, всю прошедшую неделю она находилась в приподнятом настроении, улыбалась и, ловя его взгляды, светилась, вынуждая сжимать кулаки от того, что все его чувства сейчас не к месту и ей они не нужны. Обида на Ридуса жгла ее изнутри, и так быстро она все равно не упала бы в объятия Хосе, как бы он ни старался сблизиться и вернуть ее расположение.
Успев заскочить в комнату до того, как она ее закрыла с другой стороны, Хосе, изогнув бровь, выжидательно посмотрел на Даниелу. Она тяжело дышала и даже не пыталась спрятать своих эмоций. Злость, исходящая от нее, была настолько очевидной, что застывшему в метре от нее мужчине было удивительно, как она все еще держится, чтобы не разнести все вокруг. И он бы ей это с легкостью позволил, не стал бы отговаривать и останавливать. Самое главное, чтобы это помогло и вернуло ее настоящую, живую и яркую.
– Что случилось? – не удержался встревоженный Хосе.
– Он говорил, что ничего не могло быть! Что он ничего не помнит! Что она сама затащила его к себе! Он так говорил, что сам верил в свои слова. Он врал! Она сейчас там – с ним в Атланте! – после громкого крика вначале ее голос сорвался на тихий шепот в конце, и последние слова она пробормотала, утыкаясь лицом в ладони и ничком падая на кровать. – Там… с ним…
– Дани, с чего ты это взяла? Ну и что, что в твиттере увидела? Я вообще там до сих пор никак не разберусь. Выбрось из головы или позвони ему и узнай все из первых уст, – Хосе ликовал в душе. Еще один минус к репутации Ридуса был не лишним, но демонстрировать свою радость девушке, о которой хотелось только заботиться, он не имел никакого права. Присев рядом с ней и погладив по спине, он отгонял мысли, которым в голове не было места: таким способом он ее точно никогда не получит. Любой его неразумный шаг, и она сбежит от него так же, как от Нормана, и тогда все…
Через несколько минут к ним зашел взволнованный Мингус. Опустив глаза в пол и понуро разглядывая свои носки, он не решался поднять взгляд на уткнувшуюся в подушку Дани. Она даже не повернула к нему голову, услышав его шаги.
– Дани, я не хотел. Прости меня, – кусая губы, мальчишка подыскивал подходящие слова утешения.
Отец всегда его учил: чувствуешь свою вину – иди извиняйся. Даже если не знаешь, в чем именно ты виноват, то все равно иди и надейся, что тебя простят, а заодно объяснят причину. Вот он и стоял в комнате перед повернутой к нему спиной Даниелой и отошедшим от нее к кроватке Алекс Хосе и ждал, когда ему разъяснят его ошибку. Хотя умом он определенно понимал, что это связано с отцом, вновь каким-то способом умудрившимся причинить боль девушке, которую любил.
Поджавшая губы Дани поднялась с кровати и, вытирая красные от слез глаза, сделала слабую попытку улыбнуться подростку, растерянно замершему и не осмеливающемуся шагнуть к ней.
– Ты ни в чем не виноват, – дрожащим голосом прошептала Даниела и сама подошла к нему, прислоняясь к его груди.
Мингус был уже на добрых четыре дюйма выше нее и, обнимая, уткнулся в ее волосы, вновь желая вдохнуть аромат дома и понять, что еще ничего не потеряно, что она его не бросит.
