Текст книги "Реальная жизнь (СИ)"

Автор книги: Анита Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

– Как сказать, – падая на диван и потирая усталые глаза, ответил Норман.

– Ты опять что-то натворил? Сказал ей что-то не то? Снова все испортил? – настаивал Мингус, желая узнать все от отца, ведь Дани сама ни за что ему не пожалуется, и будет держать все в себе. Ну или теперь поделится с не отпускающим ее ни на минуту Кантилльо. Что было еще хуже.

– Почему это я всегда все порчу? – насупился Норман, не ожидавший от сына такого. Нет, конечно, он и сам понимал, что большинство проблем в его жизни случаются из-за сопутствующей ему всегда глупости, но он не хотел, чтобы и остальные тоже это замечали.

– Ну, с учетом того, что…

– Так, все, хватит умничать! – оборвал его Норман. – Вали уже в комнату и ложись спать. У нас очень ранний подъем. Спать осталось всего, – он рассеянно взглянул на экран телефона, – пять часов. И твои стоны утром о том, что ты не хочешь вставать, тебе не помогут.

– Ладно, – легко согласился Мингус, видя, что силы отца на исходе, и что он вот-вот уснет прямо на диване. – Спокойной ночи, пап. Я люблю тебя.

– И я тебя. Спокойной, – прикрывая глаза и тяжело откидываясь на спинку дивана, не поворачивая головы к замершему на пол дороги Мингусу, отозвался Норман.

– Пап, может быть, тебе стоит перебраться в спальню? – все же решил поинтересоваться подросток, уверенный, что в кровати эти пять часов сна окажут на отца лучшее воздействие.

– Ты еще здесь?! – не открывая глаз, прошипел Ридус-старший.

– Все, сваливаю, – махнул рукой Мингус на продолжающего сопротивляться любой помощи отца.

– Только рот с мылом не забудь ополоснуть!

– С чего это? – крикнул уже поднявшийся на пару ступенек мальчишка.

– С того, – разнесся, кажется, по всему пентхаусу, громкий голос Нормана, – что я тебя уже просил следить за языком, но это, видимо, не работает.

– Не вопрос, пап, – еле слышно хихикнул Мингус. – Сделаю все в лучше виде!

– Ага, как же, – протянул Норман, пытаясь расположиться, пусть и на огромном, но все равно неудобном диване с большим для себя удобством. Идти в кровать, на которой прошлой ночью ему удалось урвать хотя бы несколько часов сна в объятиях Даниелы, ему не хотелось. Белье наверняка все еще хранило ее запах. Хотя на диванной подушке, что он положил под свою утомленную голову, тоже угадывался знакомый аромат. Отбросив ее в сторону, Норман принял максимально удобную позу и постарался отключиться. Возвращение к работе и друзьям через день могло бы ему помочь отвлечься от самобичевания. Ну, по крайней мере, он на это очень надеялся.

Утро пришло к нему с еще большей головной болью и надоевшей еще месяц назад мелодией будильника, который он отключил, даже не глядя. И если идея подвезти Дани до аэропорта еще была спорной, то идея остаться спать на жестком диване была откровенно глупой. На удивление, в отличие от него, Мингус уже был практически собран и успел даже перетащить их чемоданы в прихожую.

– Каким образом ты проснулся раньше меня? Всего шесть утра, – бурчал, потирая слипающиеся глаза Норман, со стоном поднимаясь с любимого ранее дивана. Кажется, любовь к нему он явно переоценивал в прошлом.

– Дани позвонила мне. Восемь раз… Первые четыре были для того, чтобы я проснулся, а остальные четыре для того, чтобы убедиться, что я встал, – усмехнулся сонный, но выглядящий вполне сносно мальчишка.

– И почему это я просыпаюсь из-за будильника, а тебя поднимает на ноги приятный и мелодичный голос Даниелы? – первым делом направился к кофеварке Норман, думающий, что кофе – это именно то, что просто обязано помочь ему не только встать, но и проснуться.

– Потому что я милый, симпатичный и не доставляющий ей проблем подросток, – подал отцу сахар и оставленное для них двоих печенье Мингус, приподнимая уголки губ в полуулыбке. – А ты взрослый, ворчливый и…

– Замолчи! Не продолжай. Сам знаю, – вскинул руки в защитном жесте Ридус-старший, соглашаясь со всем и не находя сил на сопротивление.

– Правда, вроде бы на твой телефон приходило какое-то сообщение десять минут назад… – Мингус не успел договорить, хмыкая при виде того, какую скорость развил отец, рванув к журнальному столику, на котором он оставил свой сотовый.

«Надеюсь, ты не проспал? Пожалуйста, не опоздайте на рейс. И сообщи, как приземлитесь. На Мингуса в этом вопросе я положиться, к сожалению, не могу. Удачного полета».

Норман упал на диван, просматривая это сообщение снова и снова, не доверяя своим глазам и спустя пару минут прося Мингуса перечитать его вслух.

– Эй! – возмутился подросток, быстро пробежав взглядом по экрану телефона. – Когда это я забывал отзвониться?!

– Всегда, – улыбнулся Норман. – Знаю на собственном опыте. Сколько у нас времени до самолета?

Атланта встречала их еще более знойной жарой, чем было перед самым его отъездом. В Нью-Йорке с этим было гораздо, гораздо проще. И то, что пальцы Нормана потели, пока он набирал короткое, но важное сообщение для Даниелы, он с легкостью мог списать не на волнение, а на адское пекло, давящее на него со всех сторон.

«Мы на месте. Мингус уже стонет, и я не понимаю, из-за чего. А я сам очень соскучился».

Еще одно смс, напечатанное несколько раз, было стерто и набрано вновь и, наконец, отправлено, когда уставший ждать Мингус толкнул его локтем в бок.

«Люблю».

На площадке, кажется, в его отсутствие ничего и не поменялось, кроме придвинутых поближе друг к другу трейлеров Стивена и Лорен, которым, видимо, надоела уже беготня между временными жилищами.

– Привет, Ридусы! – покрытая практически с головы до ног кровью, поздоровалась с ними Коэн, махнув рукой и скрывшись в трейлере, даже не дожидаясь ответного приветствия.

– Мы останемся здесь или поедем в твой домик? – шагая к трейлеру отца, уточнил Мингус. И хотя ему, в принципе, было без разницы, но неплохо бы быть чуть ближе к Чендлеру, с которым им удавалось видеться не так и часто.

– Несколько дней точно проведем на площадке. И я так понимаю, что ты не против и уже готов сбежать от меня? – замечая нетерпение, легко читающееся на лице сына, вздохнул Норман.

– Ну… Только если ты разрешишь, – ковыряя носком кроссовки землю, придал голосу неуверенность Мингус, стараясь выглядеть приличным и послушным ребенком.

– Иди уже! – крепче перехватывая свою сумку, кивнул ему отец. – Только не пропадай. И предупреди меня, если останешься ночевать у Чендлера. И ведите себя нормально. А еще не забудь, что о любых твоих проделках я узнаю одним из первых! И…

– Я тебя понял, отец! Обещаю, что… – сделал Мингус театральную паузу, но под строгим взглядом отца добавил: – съемочной площадке будет нанесен минимальный ущерб!

– Постарайся выполнить обещание, – потер переносицу пальцами свободной руки Норман, на минуту замирая около двери в свой трейлер. – Эй, – взглянул он вслед уже убегающему Мингусу, – а вещами твоими я буду заниматься?

– Пожалуйста, пап! – не оборачиваясь к разочарованно качающему головой отцу, крикнул ему Мингус, заворачивая за угол одного из временных строений.

Новый сценарий, новые съемки и даже какие-то изменения в их актерском составе, которые Ридус успел каким-то образом пропустить, свалились на него в первой половине недели. И если с изучением сценария он справлялся, как и всегда, с помощью Линкольна, немного потерянного, но ни в чем не признающегося, то новостями с ним делилась Лорен. Всегда все знающая и находящаяся в курсе событий.

И вдруг отсутствию настроения у Эндрю легко нашлось объяснение, благодаря рассказавшей ему все Коэн. Оказывается, контракт Эмили на вторую половину сезона не был подписан. И ей приходилось это скрывать ото всех, ведь в одной из ближайших серий ее героине Бет предстояло покинуть их сплоченную компанию. И покинуть определенно не по своей воле, просто уйдя из группы, а быть либо кем-то укушенной, либо убитой живыми, что в любом случае не радовало.

Решив посвятить вечер воскресенья, которое выдалось у них выходным днем, решению мучающих друга проблем, Норман заранее закупил любимую ими обоими выпивку и настоял на том, чтобы Эндрю на эту ночь остался у него. Гаэль не стала сопротивляться и спокойно отпустила супруга на их пьянку, как она иногда это называла, с мило улыбающимся ей Ридусом.

– Рассказывай! – открыв одну из первых бутылок пива за сегодня, падая на диван, велел Норман, мнущемуся у дверей Эндрю.

– О чем? – на всякий случай решил конкретизировать интересующую друга тему Линкольн.

– О том, почему на тебе нет лица. О том, почему ты такой же идиот, как и я, не умеющий удержать член в штанах. И о том, что ты будешь со всем этим делать? – быстро выпалил Норман, надеясь, что Эндрю понял его и готов к откровениям, к которым он сам обычно мог быть готов лишь после большого количества алкоголя в крови.

– Ну, вообще-то, – взяв и для себя одну бутылку, начал Эндрю, – я вполне справляюсь со своими желаниями. И у меня нет причин, чтобы оправдываться. И я не понимаю, что ты имеешь в виду, под «что с этим делать». Что делать с чем?

– Ты и Эмили. Разве мы не об этом сейчас? – потянулся, заглядывая в глаза друга Норман.

– Видимо, об этом. Хотя здесь нет особой темы для обсуждений.

– Но у вас же что-то было… – задумчиво почесал щетинистый подбородок Ридус, не понимая, зачем Эндрю скрывает от него свои проблемы. Ведь о его собственных проблемах Линкольн всегда хотел узнавать первым.

– Если под «что-то» ты понимаешь легкий флирт и, может быть, но только, может быть, пару поцелуев, то да, было. Но больше ничего! – потер покрывшиеся румянцем щеки Эндрю.

– Хорошо. Допустим, я верю. Но она скоро должна будет улететь обратно в Нью-Йорк. Домой. Что ты думаешь по этому поводу?

– Мы уже говорили с ней об этом. Мы с Эмили друзья. Я люблю свою жену. И я не собирался ей когда-нибудь изменять.

– Но ты сделал это, поцеловавшись с Кинни, – вскинул брови Норман, следя за реакцией друга.

– Кто бы говорил, – хмыкнул Эндрю, косясь на него из-под отращенных для съемок кудряшек.

– Эй, мы сейчас не меня обсуждаем!

– Повторяю, ничего не было и не могло бы быть. Я слегка запутался, но потом быстро одумался. И это, правда, не то, о чем мне хотелось бы говорить, – сделал глоток пива Эндрю, усаживаясь вполоборота к Норману. – Как там дела в твоей семье?

– Все по-прежнему. Мингус растет и становится все больше похожим на меня, – фыркнул Ридус, оставляя в сторону уже опустошенную бутылку из-под пива.

– Это я заметил!

– Да уж. Алекс красавица. А Дани, с которой мы провели вполне сносный вечер прошлой субботы и воскресенье, всю эту неделю отвечает на мои звонки и сообщения с неохотой. Словно я надоел ей и мешаю жить. А может, я нуждаюсь в ней?!

– Может, стоит дать ей время, чтобы все обдумать? – предложил Эндрю, слабо надеясь на адекватный ответ друга.

– Что тут обдумывать? Она либо любит меня, либо нет. Она сказала, что любит! Тогда почему она все еще с этим ублюдком? – сжал кулаки, делая пару глубоких вдохов для собственного успокоения, Норман.

– Но…

– Подожди, телефон, – остановил Линкольна Ридус, беря в руки вибрирующий на столике сотовый. – Кто-то неизвестный. Да? Слушаю вас.

========== Часть 75 ==========

Он посмотрел на меня. Карие глаза считаются теплым цветом, но в тот момент в его взгляде не было ничего теплого. Они были одними из самых холодных и безжалостных, какие я только видела, а я повидала немало самых разных.

Лорел Гамильтон «Пуля»

Она не чувствовала ничего. Абсолютно. Оглушающая пустота вокруг. Ей было странно находиться в каком-то подвешенном состоянии, когда не понимаешь, что происходит, и не слышишь привычных звуков. Минуту назад она была в шумном Лос-Анджелесе, который никогда не спит, а сейчас лишь тишина.

Зажмурив глаза, Дани попыталась сделать глубокий вдох, который точно не удался, когда жуткая боль сковала ее легкие, и она зашлась в хриплом кашле. Оказывается, в том, чтобы ничего не чувствовать, была своя прелесть.

– Она дышит!

– Разойдитесь все!

Спустя минуту тщетных попыток откашляться и все же наполнить легкие кислородом, Дани приоткрыла глаза, обводя мутным взглядом склонившихся над ней существ. Или людей? Или кем они там были… потому что видела она все слишком нечетко из-за слепящего ее света, который почему-то никто не собирался выключать.

– Дани… – услышала она как кто-то зовет ее сквозь шум, который вдруг волной накрыл ее. – Дани! – человек, который звал ее по имени, казалось, был на грани истерики. Что случилось такого, что кто-то так распереживался?

Хосе задыхался, не имея возможности справиться с охватившей его паникой, упав на колени перед лежащей на дороге Даниелой. И ему было плевать на разодранные в кровь колени, на порванные джинсы и на поцарапанные об осколки стекла ладони. Дани!

Она снова отключилась, когда несколько пар рук приподняли ее, переложив на носилки. Кто-то вызвал скорую, о которой он сам даже не подумал, полностью сосредоточившись на том, чтобы не подпустить к своей любимой никого постороннего. Никто не должен ее трогать. Никто! Он и сам не мог прикоснуться к ней, боясь нанести еще больший ущерб, боясь причинить вред и сделать ей только хуже.

– Она выскочила из ниоткуда. Я не видел ее. У меня не было возможности увернуться, – замямлил кто-то над его ухом, вырывая Хосе из оцепенения, в которое он погрузился, бессмысленно следя за тем, как фельдшеры скорой помощи пытаются помочь Дани. Как можно было не видеть ее? Ее ярко-красную блузку и белые джинсы можно было бы и за квартал разглядеть…

Хосе резко поднялся, опираясь на одну руку, и обернулся к стоящему напротив него мужчине, испуганно отшатнувшемуся, стоило ему увидеть его выражение лица. Сделав пару медленных шагов, он сократил разделяющее их с часто моргающим парнем расстояние, тяжело дыша и не отводя от него взгляд.

– Не видел, говоришь?! – сквозь зубы процедил Хосе, мысленно пытаясь успокоиться и не начать драку. Это ему сейчас точно не поможет. Если только…

– Она появилась внезапно! – выставив ладони вперед, защищался парень, надеясь избежать избиения хотя бы своими извинениями и оправданиями, что было вряд ли, судя по лицу взбешенного мужчины. – Я не хотел! Правда! Она сама!

– Она сама влетела в лобовое стекло твоего джипа?! – спрятал Хосе руки в карманы, сжимая там саднящие ладони в кулаки, еще секунда, и у него может снести крышу. Еще одно слово то краснеющего, то бледнеющего мудака, и ему придется самому полежать немного на асфальте.

– Ну… Я… Я заплачу за лечение. У меня есть деньги, – скороговоркой выпалил парень, отступая от надвигающегося на него Кантилльо.

– Ой, это совершенно другое дело, – саркастично выдавил из себя Хосе, сплевывая под ботинки озирающемуся в поисках поддержки незнакомцу.

– Правда? – с надеждой спросил тот.

– Какая к черту правда? – налетел на него Хосе. И даже будучи меньше его в росте на добрых пару дюймов, схватив за воротник, приподнял над землей.

– Сэр! – окликнул его один из помогающих Даниеле фельдшеров, но Хосе не сразу услышал его. – Сэр! – повторил мужчина, осторожно подойдя к нему и прикоснувшись к его плечу, чтобы привлечь к себе внимание. – Если вы едете с нами, то нам пора. Нельзя больше ждать.

– Да, хорошо, – кивнул ему Хосе, отталкивая от себя сбившего Дани парня. С ним пусть разберется полиция, которая, судя по звучащим близко сиренам, была уже на подходе.

Забравшись в машину скорой помощи, Хосе аккуратно присел на край скамейки, стараясь занять меньше места, чтобы не мешать врачам, но от терзавших его вопросов удержаться не смог.

– Как она? – сглотнув, чтобы хоть немного смягчить пересохшее горло, спросил он, внимательно изучая реакцию обернувшегося к нему мужчины.

– Дышит сама. Сердцебиение ровное. Повреждена левая щиколотка, но это не самое страшное, – обнадеживающе улыбнулся фельдшер, присев рядом и мельком взглянув на монитор, подключенный к Дани. – Насчет внутренних травм пока неизвестно, но…

– Она… Мы… – путая слова и глотая их окончания, попытался сказать Хосе. – Мы ждем ребенка.

– Мне очень жаль, – отозвался мужчина, – я не могу вам пока ничего сказать на этот счет. Я так понимаю, срок маленький?

– Да. Думаю, около двух месяцев, – нервно оттягивая край рубашки, прошептал Хосе.

Дани снова очнулась уже лежа на больничной койке, в окружении большого количества так нелюбимого ею белого цвета и слепящего света. Теперь она чувствовала все: и тянущую боль в ноге, и раны на лице, прикоснувшись к которым она в ужасе отдернула руку, и странную тревогу внутри. Она смутно помнила ослепившие ее за секунду до полной темноты фары. Она не видела эту машину.

– Привет! – в палату впорхнула улыбающаяся и сияющая медсестра. – Вы проснулись. Это просто замечательно!

– Думаете? – слабо ответила на ее улыбку Дани. – Мне, кажется, что совсем наоборот. И, – она прищурилась, разглядывая бейджик на груди медсестры, – Хлоя, мне нужно позвонить жениху, сказать, где я. Вы не знаете, где мой телефон?

– Нет необходимости, – отмахнулась продолжающая улыбаться девушка. – Он здесь. Просто отошел за кофе. Не волнуйтесь, он был все время рядом с вами.

– Я, кхм… не волнуюсь… Хлоя, а можно сделать что-нибудь с этой жуткой головной болью? Какие-нибудь мягкие обезболивающие? Хоть что-то, что не навредит моему ребенку? – с надеждой спросила Дани, хмурясь при виде изменений в лице до этого светящейся медсестры.

– Эм… Да, конечно. Я сейчас позову врача, – засуетившись, закивала головой Хлоя, после чего быстро исчезла за дверями палаты, оставив недоумевающую Дани наедине с самой собой.

Доктор Калеб, как он сразу же представился подтянувшей одеяло чуть выше к груди Дани, пару минут изучал ее новые показатели и измерял ее давление, что-то записывая в принесенной с собой медицинской карточке. На вопрос «Как себя чувствуете?» он получил довольно простой ответ от хмыкнувшей Даниелы:

– Живой, но поломанной.

– Ничего удивительного. Вам еще повезло, что обошлось без сотрясения мозга и внутренних травм. Лишь несколько царапин на лице, локтях и ладонях, треснутая кость в щиколотке и…

– Дани, – прерывая врача на полуслове, в палату вбежал Хосе, держа в руке стакан с дымящимся кофе, – мне сказали, ты очнулась!

– Да, – неуверенно улыбнулась она ему, замечая синяки под его покрасневшими глазами, усталый и потерянный взгляд и дрожащие пальцы, в которых он пытался удержать пластиковый стакан.

– Ты как? – подошел он максимально близко, поставив кофе на столик и взяв Дани за руку.

– Если кто-нибудь еще спросит меня об этом, я буду кусаться, – отшутилась она, принимая его ласку и откидываясь на подушку. – Давай лучше послушаем, что скажет доктор.

– Калеб, не оставите нас одних? – повернулся к нему Хосе, игнорируя вопросительный взгляд дернувшей его за руку Дани.

– Вы уверены? Мы же уже обсуждали с вами это.

– Не очень, но все равно лучше это сделаю я.

– Что сделаешь?! – повысила голос Дани, дергая его чуть сильнее и провожая взглядом сбежавшего от них врача. Это что еще за новости? Что за трусливые доктора в этой больнице?

– Дани, – позвал ее Хосе, прося немного внимания к себе. – Я люблю тебя.

– Хм… Это точно не то, что хотел сказать мне доктор Калеб перед уходом, – покачав головой из стороны в сторону, протянула она. – Вряд ли он бы смог так быстро влюбиться в меня…

– Дани! Кажется, они переборщили с обезболивающими… Я люблю тебя, несмотря ни на что, – повторил Хосе, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони напряженно взирающей на него Даниелы.

– Хорошо. Это мы уже вроде как выяснили, – согласилась она, как всегда, не отвечая ему теми же словами.

– Да. Дани, думаю, свадьбу мы с тобой устроим в декабре. Будет и не жарко и…

– Какая свадьба в декабре, когда у меня уже живот будет почти на носу? Я не собираюсь натягивать на себя платье для беременных. Это выглядит нелепо! – скривила губы Дани, цокнув языком.

– Это не самое важное…

– Это важно для меня! – настаивала она.

– Скажи мне, а я важен для тебя? – кусая и без того пухлые губы, придвинулся еще ближе Хосе.

– Конечно, – устало откинулась на подушку Дани.

– Тогда скажи мне, что ты чувствуешь, когда я прикасаюсь к тебе! Скажи, что чувствуешь, когда целую! Скажи мне это! – мягко, но требовательно произнес Хосе.

– Нам обязательно сейчас это обсуждать? – облизнула она потрескавшиеся губы.

– Ты бы вышла за меня замуж, если бы не была беременна? – отпустил Хосе ее руку и расстегнул пару пуговиц на сдавившей его горло рубашке.

– Я… Какой ответ ты от меня хочешь, Хосе?

– Такой, который не разбил бы мне сердце еще больше, но это вряд ли то, что я получу сегодня, – пробормотал он, не решаясь встретиться взглядом с Дани, заметив тень беспокойства, мелькнувшую на ее лице.

– Хосе, о чем ты говоришь? Что происходит? Почему ты поднял эту тему? – прикоснулась она к его предплечью, снова приподнявшись на локтях. – Хосе, не молчи, пожалуйста…

– Ты… точнее, мы потеряли ребенка. Ты больше не… – вытирая скатившуюся по щеке слезу, прошептал Хосе так тихо, что Даниеле пришлось приблизиться к нему вплотную, чтобы расслышать.

Она зажала себе рот ладонью, чтобы не заорать на всю палату от пронзившей сердце боли. Это она во всем виновата. Она не хотела этого ребенка. Она была не рада ему.

Она виновата в том, что глаза Хосе потеряли теплоту, которую всегда излучали. Она виновата в том, что не может ответить ему любовью. Только она виновата в том, что, выскочив под колеса машины, лишила Хосе счастья стать отцом ее ребенка.

– Мне очень жаль, – из последних сил сдерживала она слезы, хотя желание разрыдаться превышало все остальные. – Прости меня, Хосе.

– За что? – недоуменно уставился он на нее, не совсем понимая, в чем Дани винит себя и почему она просит прощения.

– За то, что все так получилось, – всхлипнула Даниела, комкая в руках простынь. – За то, что причиняла тебе боль. За то, что…

– Ты жива и это самое главное, – погладил Хосе ее по голове, надеясь успокоить ее и успокоиться самому. – Мы еще сможем иметь детей. Врачи сказали, что с этим проблем не должно быть. Просто слишком сильный был удар.

– Я не…

– Но ты ведь этого не хочешь? – отчаянно усмехнулся Хосе, понимая состояние Даниелы и, кажется, даже читая ее мысли.

– Что мне сделать, чтобы ты не ненавидел меня? Ты мне очень дорог. Но мне так жаль.

– Ага, ага, – встал он с кровати и отошел на пару шагов. – Маловероятно, что это хоть как-то исправит нашу с тобой ситуацию.

– А если я скажу, что это был не твой ребенок? Я и Норман переспали несколько раз в июне, когда он был здесь…

– Ах, ну если так, – всплеснул руками разочарованный сейчас во всем мире мужчина, – это же сразу все меняет. Мне, знаешь, даже дышать как-то легче стало.

– Не надо так, пожалуйста.

– А ты не говори ерунды! – взревел Хосе, меряя палату большими шагами. – Врач сказал мне точный срок твоей беременности. И я умею считать. И вроде не дурак. Хотя, нет, вру, еще какой дурак, что позволил себе мечтать о том, что ты будешь моей. Теперь ты свободна. Можешь вернуться к нему! Он будет счастлив, я уверен!

– Хосе… Я не буду счастлива, если буду знать, какую боль испытываешь ты, – потянулась к нему Дани, свешивая ноги с больничной койки. Возможно, она даже сможет встать, ведь у нее всего лишь трещина, не перелом.

– Ляг на место! – дернулся в ее сторону Хосе, останавливая от необдуманного поступка. – Я буду в порядке. Когда-нибудь буду.

========== Часть 76 ==========

Когда наступает примирение, то о самом страшном горе рассказываешь без эмоций, так, будто оно стряслось с кем-то другим. Но даже смирившись, можешь поведать о минувшей истории, как об интересном происшествии. Лорел Гамильтон «Обсидиановая бабочка»

Несколько дней, проведенных Даниелой в больнице после случившегося, показались для нее сущим адом. И даже продолжающий ее навещать Хосе не спасал от тоски и внутренних переживаний, которыми ей не хотелось напрягать и так потерянного мужчину. Радовало ее только то, что она вовремя успела отговорить Ридуса от приезда. Он ей здесь точно не нужен сейчас. И почему она только не вычеркнула его из своего страхового полиса, когда они расстались? Не было бы этого вынужденного разговора с ним. Потому что как ему все объяснить и в то же время не рассказать лишнего, она представляла себе с трудом. Она сама справится, наверное… Ну раньше же справлялась?!

Хосе не винил ее в том, что произошло. Он ни разу не сказал ей, что она испортила ему жизнь, он вообще почти перестал с ней разговаривать, приходя и просто устраиваясь в кресле напротив ее кровати. Он смотрел на нее, лежащую на больничной койке, свернувшуюся в клубочек, и казалось, что хотел запомнить навсегда. Иногда он, перебарывая себя, позволял себе присесть рядом с Дани на кровать и провести рукой по ее волосам, в ответ получая вымученную, но все-таки улыбку.

Правда, от него она больше не видела той самой яркой улыбки, показывающей восхитительные ямочки на его щеках. Не слышала его заливистого смеха, не было ничего из того, что когда-то привлекло ее в нем. Он закрылся в своем собственном мирке, лишь изредка уточняя о ее самочувствии и, кажется, постепенно отпуская ее от себя.

– Уверена, что сможешь сама добраться до своего места? – стоя на верхушке трапа и бережно поддерживая Даниелу за талию, спросил Хосе. Он не знал, готов ли он к тому, что она улетает, но и не мог больше держать ее при себе. Она ему больше не принадлежит. И, судя по тому, с какой скоростью она собирала вещи: свои и детей, она отчаянно нуждалась в том, чтобы сбежать от него. И, возможно, от того, что мучило ее…

– Я постараюсь. Ты и так уже сделал слишком много, купив билет и для себя, чтобы пройти к самолету вместе со мной, – перенесла весь свой вес на здоровую ногу Дани, одной рукой крепче вцепляясь в перила трапа.

– Это пустяки, – отмахнулся Хосе, действительно, не считающий это чем-то выдающимся. Ведь не будет же он говорить ей, что побыть в ее обществе еще несколько, пусть и болезненных, минут – спасение для него.

– Прости меня. Мне очень жаль, – всматриваясь в его потускневшие глаза, прошептала Дани, когда стюардесса попросила ее зайти внутрь салона.

– Хорошо, – кивнул ей Хосе, легко целуя в щеку и подталкивая к протянувшей ей ладонь девушке. – Позаботьтесь о ней, пожалуйста, – попросил он улыбающуюся ему стюардессу, прежде чем спуститься вниз.

– Обязательно! – еще шире улыбнулась девушка.

Полет не был утомительным, благодаря принятой Даниелой дозе снотворного, без которого ей не удавалось заснуть еще ни разу в эти дни. И она, правда, собиралась справиться со всем сама, но облегченно выдохнула, увидев встречающих ее родителей с Алексис в коляске и показывающего сестренке рожицы Мингуса. Непрошенные слезы покатились по щекам, и это не потому, что ей было жалко себя, а потому, что в ее жизни были люди, которым она была нужна несмотря ни на что. И, наверное, именно им она могла бы рассказать главную причину ее возвращения в Нью-Йорк, но все равно решила остановиться на более приемлемой для всех – «требование редактора».

– Я ничего не говорила отцу про твои отношения с тем мужчиной, который тогда взял трубку… – начала Джойс, приобняв Даниелу за плечи и оттеснив тем самым от нее отца и рванувшего было к ней Мингуса.

– Хосе, – прошептала Даниела, украдкой бросив взгляд на беспокойно осматривающего ее с головы до ног младшего Ридуса.

– Пусть будет он. Уильям ничего о нем не знает, он все так же полагает, что в вашей с Ридусом семье вышла просто небольшая размолвка. И это твое право: говорить ему или нет. Но мне ты обязана рассказать настоящую причину твоего возвращения и почему ты в таком состоянии, будто похоронила кого-то, – настаивала Джойс, не обращая ни малейшего внимания на бледнеющую с каждой минутой все сильнее дочь.

– Дома. Я все это сделаю дома, мам. Пожалуйста, я устала и мне тяжело стоять. И я хочу обнять своих детей. Я так соскучилась по всем! – чуть громче, чтобы Мингус ее услышал, произнесла Дани, замечая появившуюся на его губах облегченную улыбку.

– Конечно, – поспешила кивнуть Джойс и передала еле держащуюся на ногах Дани в руки отцу. – Осторожнее, Уильям, – скомандовала она мужу и, проигнорировав его хмурый взгляд, покатила коляску с что-то тихо напевающей себе под нос Алексис в выходу.

– Привет, пап, – чмокнула его в щеку Дани, крепче вцепившись одной рукой в его плечо, а другой – в помогающую ей устоять на ногах трость. Боль в щиколотке, закованной в лангетку, чувствовалась при каждом шаге. И это, возможно, лишний раз напоминало ей о том, что произошло несколько дней назад…

– Привет, малышка! Наконец-то ты вернулась и сможешь угомонить свою безумную мать. Спаси меня от нее! – взмолился Уильям, прижимая к себе коротко хохотнувшую Даниелу.

– Сделаю все возможное. Но мы с тобой слишком хорошо ее знаем, – пожала она плечами и подмигнула подошедшему к ней Мингусу.

– Это-то меня и пугает больше всего, – тяжко вздохнул отец. – Где твои вещи?

– У меня с собой только пара сумок. Их нужно забрать с ленты. Все остальное доставят прямо домой, мы бы сами не дотащили.

– Я сбегаю! – подорвался Мингус, разворачиваясь и делая шаг в сторону, где стояла небольшая толпа ожидающих свой багаж людей.

– Там, в боковом кармашке чемодана, есть подарок от Кейти для тебя, – крикнула ему в спину Даниела, и это явно добавило скорости умчавшемуся вперед подростку. Знакомая и давно любимая мелодия мобильного оповестила Дани о входящем звонке и, прежде чем ответить, она попросила отца помочь Мингусу с сумками.

– Точно? Оставить тебя одну? Не упадешь? – вскинул брови вверх Уильям. – Твоя мать убьет меня…

– Все будет в порядке. Я подожду вас здесь. Иди, – оттолкнув его от себя, присела она на одно из ближайших кресел. – Привет, Норман, – поднесла Дани телефон к уху, надеясь, что он не услышит в ее голосе никаких намеков на то, как сильно она ждала его звонка.

– Привет, – незамедлительно откликнулся Ридус. – Ты уже прилетела. Мингус мне скинул сообщение.

– Мелкий шпион! – цокнула Даниела, прикрывая глаза и откидываясь на неудобную спинку. – Весь в отца.

– И я этим очень горжусь, – явно улыбаясь чему-то, согласился с ее утверждением Норман. – Ты ведь не против, что он примчался в Нью-Йорк? Я не хотел, чтобы он тебе мешал. Не думаю, что сейчас у тебя есть силы на заботы еще и о Мингусе. Я могу потребовать, чтобы он остался у Кристенсен.

– Угомонись, Ридус. Я пока еще в здравом уме. У меня всего лишь трещина в кости. Всего три недели – и я снова буду твердо стоять на ногах. Мингус никогда мне не мешает. Тем более я собираюсь пожить пока в Нью-Джерси у родителей. И вполне возможно, что он сам не захочет сопровождать меня туда и быть там все эти дни.

– Шутишь, что ли? – фыркнул Ридус. – Ты собралась все три недели тухнуть в Нью-Джерси? Меня нет в городе. Пожалуйста, пентхаус пустует, езжай с детьми туда.