Текст книги "Реальная жизнь (СИ)"
Автор книги: Анита Блейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)
Черт! Теперь это все делал не он. Не в его руках она изгибалась и стонала, прося продолжать и не останавливаться. Он был лишен всего этого по своей глупости и недальновидности. И прикрывая сейчас веки, все, что он видел – это криво ухмыляющийся Кантилльо, удовлетворенный своей победой, насмехающийся и потешающийся над ним.
Сто раз выругав себя за то, что не собрался с силами и не поехал в снятый на время домик, избежав все испортившей встречи с Сесилией прошлой ночью, Норман затушил прикуренную чуть ранее сигарету и постучался в продолжающий гореть ярким светом трейлер Эйлин.
Казаться трусом и оставлять Сесилию у себя, поджав хвост, спасаясь бегством и прячась у готового всегда его принять Линкольна, сегодня не хотелось. Да и чего он там не видел у этой бормочущей слова благодарности модели, забирающей из его рук джинсы и рубашку, некогда принадлежащие героине Лори Холден. Схватив одежду, обрадованная Сесилия скрылась в ванной.
Устало развалившись в кресле, Норман закурил, без интереса разглядывая обстановку своего трейлера. Он знал расположение каждой вещи, замечая непривычные глазу изменения. Разложенные на его стуле вещи Сингли, ее телефон на комоде около его кровати, ее паспорт на столе рядом с ноутбуком: она словно помечала занятую ею территорию.
Закатив глаза и выдохнув колечко дыма, Норман потер виски, вспоминая, как любил врываться к Дани во время переодевания, мешать ей всеми силами и вынуждать улыбаться его идиотским выходкам. И он понимал, что делать это с какой-то другой, пусть даже и вполне привлекательной, девушкой он не желает. Ему нет до нее дела, не интересует, блестят ли у нее глаза в его присутствии, не волнует ее настроение. Ему все равно. Наплевать на всех. Жуткая боль сдавила грудную клетку, и каждая затяжка любимыми сигаретами не приносила облегчения. Сейчас его спасла бы только Даниела, стоящая перед ним на коленях, греховно закусив губу: любимая, покорная, нежная и только его. Больше ничья!
Докурив и так и не дождавшись появления Сесилии, для того чтобы помочь ей расстелить диван, Норман, еле передвигая ноги, дошел до кровати и, стащив ботинки и джинсы, рухнул на нее. Закрыв глаза, он на ощупь нашел одеяло и укрылся, надеясь как можно скорее провалиться в сон – день был долгим.
Через пару минут уже почти задремавший Норман почувствовал рядом с собой шевеление. Приоткрыв один глаз, он удивленно следил за тем, как Сингли, пытаясь не беспокоить его, аккуратно пальчиками поддев край одеяла, нырнула к нему под бок. Вздрогнув от ее прикосновения, но не пожелав делать ни одного лишнего движения, Ридус притворился спящим.
***
Новый день не принес ничего, кроме новой волны боли, захлестнувшей Даниелу, открывшую глаза и наблюдающую за Мингусом, раскинувшимся, как и его отец, на всю кровать. Мальчишка тихо посапывал, смешно морща нос и шевеля губами. Его слишком отросшие волосы разметались по постели и выглядели как лучики солнца, освещая все вокруг. Дани облизала пересохшие губы и поднялась, направившись к ни в чем не отстающей от брата Алексис, до сих пор спящей и видящей, кажется, уже бесконечное число снов.
Малышка, будто ощутив присутствие матери, открыла глазки и попыталась улыбнуться, вызвав у Дани слезы умиления. Взяв девочку на руки, Дани чмокнула ее в отцовский носик, в так напоминающую о нем родинку над ее губой и потерялась во внимательно изучающих ее лицо небесно-голубых глазках. Вздохнув и постаравшись не разрыдаться, Даниела переодела Алекс и, приведя себя в порядок, спустилась вниз, не став пока будить уставшего от перелета и чем-то сильно обеспокоенного Мингуса.
Проснувшийся сегодня раньше всех, но явно выспавшийся Хосе хозяйничал на кухне, готовя завтрак. Аромат сваренного кофе витал по помещению. Графин со свежевыжатым соком стоял на столе, маня к себе Дани, желающую утолить свою жажду.
– Доброе утро, – поприветствовала увлеченного готовкой Кантилльо Даниела, делая к нему маленький шаг и замирая на полпути.
– Доброе, – растянул губы в улыбке Хосе, мило подмигивая застывшей в нерешительности девушке. – Все в порядке? Как Мингус?
– Спит, – пожала плечами Даниела, сама не зная ответ на вопрос о самочувствии подростка. – Чем ты собираешься нас удивить? – перевела она внимание Хосе на другую тему, а сама, уложив Алекс в переноску, двинулась к холодильнику. Необходимо было сделать новую смесь для малышки, пока еще не плачущей и не требующей еды, но наверняка уже вскоре собирающейся нарушить тихое утро голодным плачем.
Отвлекшись от что-то ей рассказывающего и объясняющего Хосе, Дани поставила кипятиться воду и достала бутылочку с соской.
– Ты меня не слушаешь, – прошептал ей в шею приблизившийся Хосе. Горячие ладони легли на ее талию, чуть сдавливая, так, чтобы она почувствовала его силу. Прижавшись всем телом к бедру Даниелы, Хосе хотел, чтобы она поняла его желание обладать ею. – Что мне нужно сделать, чтобы привлечь твое внимание? – ухмыльнулся он, прикусив мочку ее уха.
– Ты уже это сделал только что, – смущенно простонала Дани, на минуту забыв, где они находятся, и что наверху ни о чем не подозревающий и доверяющий ей Мингус. Сжав губы в тонкую полоску от осознания, что так делать точно нельзя, Дани отстранилась от ласки, отодвигаясь от тут же погрустневшего мужчины. – Не сейчас, Хосе, пожалуйста.
– А когда? – быстро сориентировавшись в том, что она не отказалась от него насовсем, просто момент неподходящий, Хосе рискнул задать интересующий его вопрос.
– Ты неисправим! – всплеснула руками девушка, краем глаза следя за закипающей на плите водой в кастрюльке.
– Поэтому я тебе и нравлюсь, – хмыкнул Хосе, определенно не считающий себя в чем-то виноватым, и вновь вернулся к нарезанию овощей. – Омлет по моему рецепту. Как думаешь, вам с Мингусом придется по вкусу?
– А у нас есть выбор? – заглянув ему через плечо и стащив прямо из-под ножа кусочек помидорки, фыркнула Дани. – Присмотришь за Алекс, пока я применю методы пыток для поднятия Мингуса с постели?
– Без проблем, – забрав бутылочку из протянутой ладони Дани, ответил Хосе, мельком проведя по ее запястью кончиками пальцев.
– Не делай так!
– Как?! – изобразил на лице искреннее недоумение Кантилльо.
– Так! – буркнула Дани, не зная, как объяснить чувства, которые в ней вызывали прикосновения мужчины. Не ее мужчины. Чужого, не родного, не того, к чьим касаниям она так привыкла и всегда ждала с нетерпением. Хосе другой, не такой, как Норман, совершенно. И радовало это Даниелу или огорчало, она не понимала, и поймет ли когда-нибудь, не знала.
В глазах Ридуса было не страшно и утонуть, какими бы они иногда не казались холодными, потому что в их сиянии она пропадала, теряя саму себя. В глазах Хосе она видела лишь заботу и волнение за нее и ее детей, в них не было того водоворота, в который хотелось чтобы ее засосало и унесло течением. Просто согревающая теплота, но сейчас это было важнее всего, ведь другому мужчине она не нужна. Возможно, сейчас другая тонула в бездонных глазах Ридуса, та, которая с таким усердием этого добивалась, разрушая семью и причиняя страдания.
– Хорошо, больше не буду, – отвернулся Хосе, сделав шаг в сторону от что-то решающей для себя Даниелы. Он не устал бороться с ее внутренними демонами и ангелами, то позволяющими ей приблизиться к нему, то наоборот внушающими ей бежать прочь. Он просто дал ей свободу выбора и воли. Она сама должна принять решение. Но как же сложно было совладать с собой и не прижать ее к стене, раздвинув затянутые в шорты бедра коленом, не стиснуть чуть выступающие ребра, не сжать призывно торчащую грудь и не впиться поцелуем в слегка припухшие губы. Нет! Он сдержится. Унять бы только участившееся сердцебиение, сдающее его с головой, будто он подросток с переполняющими его гормонами.
Дани всхлипнула, помотала головой, но сделала резкий рывок к нему, рукой вцепившись в его крепкое плечо и развернув оцепеневшего Хосе к себе. Поцеловав его очень осторожно в приоткрывшийся от удивления рот, Даниела отстранилась так же быстро, как до этого и приблизилась, оставив после себя на его губах свой вкус, который Хосе слизнул, желая запомнить его.
Не обернувшись, Дани рванула наверх, снова сбегая и прячась в своей комнате под довольно уважительным предлогом. Все еще спящий Мингус позволил Дани расслабиться и вздохнуть немного легче. Хотя она и не знала, как долго ей удастся скрывать от него свои отношения с Хосе, но надеялась, что он не выяснит все сам. От этого все стало бы только хуже, и это явно не способствовало бы взаимопониманию, которого она добивалась столько лет. Вот только как признаться ему во всем, разбивая сердце и причиняя боль? Проводить Мингуса через то, что приходится пройти ей, Дани не желала. Он не заслуживал такого, безгранично доверяя ей.
========== Часть 36 ==========
Он распахнул глаза, стараясь казаться невинным и побежденным. В нем было много всякого, но невинность туда не входила.
Лорел Гамильтон «Жертва всесожжения»
Быть будильником для одного из мужчин семейства Ридуса не особо благодарное занятие. Мингус пинался, когда Дани пыталась пощекотать его пятки. Вцепившись в одеяло, натягивал его на голову, чтобы спрятаться от упорно пытающейся его поднять Даниелы. Изображал тяжелобольного и немощного, лишь бы только не просыпаться окончательно и не встречать наступивший день. Но Дани за годы жизни с этим ребенком выработала иммунитет ко всем его выходкам, и поэтому, что бы он не выдумал, ничего не действовало.
Выливать на Мингуса воду, как иногда приходилось делать, Даниела не хотела: все же сейчас мальчишка валялся на ее кровати, мочить которую она уж точно не собиралась. Поэтому, приложив чуть больше усилий, она с огромным трудом, но вынудила его выползти на свет из словно в кокон обернутого вокруг него одеяла. Мингус дулся и изображал крайнюю степень недовольства, но, подгоняемый девушкой, все же соизволил отправиться в ванную и хотя бы умыться.
К тому моменту как они наконец-то спустились, Хосе уже наполнял тарелки издающим удивительный аромат омлетом. Использованные мужчиной специи наполнили кухню запахом, от которого даже у до сих пор еле передвигающего ноги Мингуса потекли слюнки, и он ринулся к столу, спотыкаясь на ходу. Схватив одну из тарелок, Мингус коротко поблагодарил улыбнувшегося ему Хосе и забрался на стул, устраиваясь как можно удобнее. Дани вскинула брови, наблюдая за своим ребенком, так бесцеремонно ведущим себя в чужом доме и ничуть не смущающимся своего поведения.
Стоило, наверное, напомнить о правилах приличия, но она так и не успела открыть рот. Запихавший в себя слишком большую порцию, Мингус пытался одновременно и прожевать и что-то ответить на заданный Хосе вопрос, умудряясь выглядеть при этом настолько очаровательно и непринужденно, что Дани прикрыла рот ладонью, останавливая свои так не вовремя проснувшиеся воспитательские чувства. За нее это сделал Хосе, слегка толкнув замечтавшегося подростка в плечо и потребовав вести себя прилично в обществе дамы, указывая на не сводящую с них глаз Даниелу. Мингус хмыкнул, но, запив огромный кусок омлета соком, постарался быть чуть более взрослым, воспользовавшись предложенными ему вилкой и ножом.
– Расскажешь, что же все-таки произошло между тобой и отцом? – сев напротив, осторожно спросила Дани, оглянувшись на настороженно замершего около раковины Кантилльо.
– Не могу, – покачал головой растерявшийся Мингус, вертя в пальцах вилку и постукивая ею о край тарелки.
– Может, мне оставить вас одних? – предложил Хосе, уверенный, что он мешает им своим присутствием. – Мне все равно уже пора собираться. Через час нужно выехать на съемки. Вы поговорите, пока я буду наверху.
– Ты нам не мешаешь, – улыбнулась ему Дани.
Притронувшись к плечу Хосе, останавливая его, она надеялась, что он поймет, как нужен ей в качестве поддержки, но резко отдернула руку, не желая скомпрометировать себя в глазах Мингуса слишком участившимся дыханием от такого мимолетного касания.
А сам подросток с невысказанной вслух надеждой взглянул на застывшего рядом с Даниелой мужчину, будто тоже прося не уходить. В присутствии Хосе Мингус не стал бы ничего говорить Дани, а значит, мог оттянуть разговор, выжидая более подходящий для этого момент. Вот только Мингус не знал, когда настанет момент, благодаря которому он осилит поделиться с Даниелой новостями о Сесилии, прилипшей как пиявка к его отцу. И о том, что обнаружил их вдвоем в трейлере, полуголых и сонных, по виноватому лицу Нормана поняв, что между ними что-то было.
– Мне, правда, уже нужно торопиться, – обнадеживающе подмигнул Хосе, вскользь проведя ладонью по спине вздрогнувшей от обжигающего прикосновения Даниелы.
Новая работа должна была принести ему еще чуть больше известности, денег и, возможно, знакомств с нужными людьми в этом бизнесе. Хосе не мог позволить себе опоздать и подвести команду, ведь никто не будет ждать именно его, имеющего лишь небольшую роль. Вот только уезжать из собственного дома и оставлять Даниелу, явно нуждающуюся в нем сейчас, он хотел еще меньше. Отрицать то, как его тянуло к ней, он больше не собирался, да и бороться со своими чувствами тоже, тем более что теперь путь к ее сердцу вполне был свободен. Она так и не успела сказать ему, почему оказалась в его объятиях, позволив наслаждаться своим телом, но каким бы сильным не было желание выяснить все именно сейчас, с этим он мог подождать.
Съемки «Менталиста» проходили в окрестностях Лос-Анджелеса, и не было необходимости уезжать далеко от Даниелы и ее детей, но задержаться все должно было до поздней ночи, если не до раннего утра. Желание позвать Дани с собой не пропало ни во время принятия душа, ни во время сбора вещей. Спустившись вниз, Хосе, слегка замявшись, озвучил свое предложение, поняв по лицам все еще пребывающих на кухне Дани и Мингуса, что ничего нового мальчишка ей не поведал.
Ехать и сопровождать Хосе так, словно она его официальная девушка, которой она точно не являлась, Дани даже не думала. Повторив свою просьбу второй раз, Хосе лишь тяжело сглотнул, увидев направленный на него взгляд Даниелы, нахмурившейся из-за того, что он с первого раза не понял ее.
– Ну чего я там не видела, Хосе? С Саймоном мы разговаривали неделю назад перед твоими пробами, он вряд ли успел соскучиться по мне, вечно пристающей к нему с новыми интервью. Пусть отдохнет от меня, – усмехнулась Дани, решив слегка смягчиться, ведь Хосе просто хотел побыть рядом с ней. – Да и когда ты был на втором этаже, Флэнери позвонил. Спрашивал, что я делаю, и не хочу ли приехать в гости. Я согласилась. Так что пока ты будешь на съемках, мы посетим Лос-Анджелес.
– Хорошо, – оставив дальнейший спор, согласился Хосе, разочарованный ее категоричным отказом.
Он не собирался портить только зарождающиеся отношения, на которые возлагал слишком большие надежды в последнее время. Они еще успеют побыть наедине. Куда им торопиться? Судя по поведению Мингуса, Норман значительно подпортил свою репутацию перед сыном, не желающим делиться своими знаниями с Дани. Которая и сама определенно о чем-то догадывалась, раз, отбросив прочь все свои прежние сомнения, позволила себе оказаться в постели Хосе. Правда, она уже столько раз прощала Ридуса, возвращаясь к нему, оставляя Кантилльо ни с чем, заставляя его довольствоваться лишь дружбой. Но, может, сейчас все будет по-другому? Ведь так далеко они еще никогда не заходили.
– Проводишь? – неуверенный в ее ответе, но надеющийся хотя бы на пару минут наедине, спросил Хосе, взяв приготовленную сумку и двинувшись к выходу.
– Конечно, – поколебавшись лишь долю секунды, улыбнулась Дани. – Мингус, сестренка на тебе.
– Слушаюсь, мэм! – отсалютовал подросток. Схватив со стола банан и одну из погремушек Алекс, Мингус рванул к ее переноске, намереваясь развлекать малышку, по которой уже успел соскучиться.
Хосе хотел взять Даниелу за руку по дороге к машине, стоящей в гараже, но сдерживался, уговаривая себя, что это будет слишком поспешно. Что она наверняка отдернется и не поймет его поступка. Не нужно причинять ей лишнее неудобство. Да и думать о том, что дергается она именно от его, возможно, неприятного ей прикосновения, было слишком больно. Но она сама развеяла все его глупые сомнения, когда уже устроившийся на водительском сиденье пикапа Хосе опустил стекло и выжидательно взглянул на стоящую рядом девушку.
Дани привстала на цыпочки подмигивая ему, и потянулась к его голове, потрепав отросшие на затылке волосы. В этот момент Хосе казался таким невинным, взирая на нее своим наивным взглядом и не ожидая ничего подобного. Лишь его действия говорили сами за себя, когда он, осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к подбородку Даниелы, вынудил ее замереть. Накрыв ее губы своими, Хосе не стал злоупотреблять подаренным ему мгновением и ограничился лишь целомудренным поцелуем.
– Езжайте на такси, пожалуйста, – отстранившись от доверившейся ему девушки, прошептал Хосе, довольный собой и тем, что удалось урвать еще один утренний поцелуй. – Не садись за руль, хорошо?
– Почему? – изумилась Дани, изгибая брови и хмуря лоб.
– Ты сейчас слегка рассеяна и тебе не следует вести машину. Я вас заберу, когда съемки закончатся.
– Ты решил контролировать меня?
– Просто сделай так, как я прошу, пожалуйста. Я ведь нечасто тебя о чем-то прошу, – Хосе собирался стоять на своем до последнего. Он чувствовал, что внимания у Дани сейчас было маловато для того, чтобы быть за рулем, а значит, ее безопасность была под угрозой.
– Нечасто? А позапрошлой ночью мне казалось иначе, – прикусив губу, попыталась отшутиться Дани, задорно ухмыляясь.
– Дани! – угрожающе заворчал Хосе, становясь серьезным.
– Сдаюсь, – подняла руки Даниела, впервые видя его таким. – Только не смей приезжать за нами среди ночи. Флэнери не поймет.
– Как скажешь. Я позвоню, прежде чем ехать. Буду скучать, – пообещал Хосе, снова притянув Дани к себе за воротник рубашки и поцеловав.
Она промолчала, но недовольной не выглядела, значит, ничего, что могло ее разочаровать, Хосе не попросил и не сделал. Это вселяло некую надежду в него и придавало уверенности в завтрашнем дне. Заведя машину, Кантилльо открыл гараж и, помахав следящей за ним девушке, уехал, оставив ее с детьми в своем доме, никогда прежде до них не принимавшем таких гостей.
Улыбка на лице открывшего им дверь Шона была настолько широкой, что если бы Даниела не знала, насколько он действительно счастлив ее видеть, подумала бы, что она наиграна. Флэнери пожал руку поздоровавшемуся с ним Мингусу, нежно прикоснулся к пальчикам Алексис и чмокнул в щеку смущенную Дани. Его собственная дочка с женой где-то отдыхали сейчас, и дом был в полном распоряжении мужчины, уставшего от почти непрерывных конвенций и встреч с поклонниками.
Первое, о чем поинтересовался Шон, это о пропавшем сервизе, который им на годовщину свадьбы подарила теща. Он его горячо ненавидел и был несказанно рад его потере, но выяснить, что послужило тому причиной, и как потом оправдываться перед женой, все равно было необходимо. Мингус, хмуро покосившись на покрасневшую Дани, сам рассказал о произошедшем в доме Флэнери погроме, учиненном его родителями, решившими именно здесь выяснить свои отношения.
Шон, округлив глаза, внимательно выслушивал жалобы Мингуса на своего отца. Мальчишка во всех бедах, что творились в его семье, обвинял Нормана, который, по его мнению, вел себя не как взрослый мужчина, а как совершенно ничего не понимающий и ни о чем не заботящийся ребенок. Мингус еле удержал себя от того, чтобы не озвучить вслух то, чему оказался свидетелем в трейлере отца, но, взглянув на плачущую Даниелу, вовремя остановил себя и замолчал. Причинить ей еще больше боли, чем уже умудрился его отец, Мингус не мог.
Флэнери, успевший до их приезда созвониться с Ридусом и поговорить с ним, и представления не имел, как далеко все зашло. Что его друг был на грани разрыва с девушкой, без которой не представлял своей жизни. Норман умолчал о слишком многом, и Мингус, прикусивший язык и теребящий пальцы, тоже что-то скрывал от него. Воспользовавшись тем, что Даниела отвлеклась на зазвонивший у нее телефон, Шон подхватил Мингуса под локоть и потащил на улицу.
========== Часть 36 ==========
Я этого не хотела, не думала, что мое сердце переживет еще раз разбиться. У человека со временем в сердце кончаются запасы клея, и разбитое остается разбитым. Лорел Гамильтон «Сны Инкуба»
Норман почти не сопротивлялся, когда утром благодарная и что-то нежно воркующая Сесилия забралась на него, желая доказать свою полезность. Он уже почти не бурчал, наблюдая за тем, как она приводила себя в порядок и расхаживала в полуголом виде по его трейлеру, он просто не обращал на нее внимания, уставившись в телефон. Какое ему до нее дело? Ну, дарит она ему свое тело, ну и что? Он ее об этом не просил совершенно, так что и проявлять по отношению к ней какие-то чувства он не собирался. Хотя одно чувство было – раздражение, которое не делось никуда ни через час после нахождения Сингли в его доме, ни через сутки, и явно не денется никуда и через месяц или год, если он вообще протянет рядом с ней столько времени.
Мингус так и не позвонил, а на все попытки отца дозвониться до него отвечал молчанием, просто не беря трубку или сбрасывая. До такой степени Норман еще никогда не разочаровывал своего сына, всегда привыкшего брать с него пример. А какой пример он мог дать сейчас? Он сам себе казался жалким подобием себя. Где тот сильный мужчина, легко добившийся Даниелы пять лет назад и уговоривший ее отказаться от прошлой жизни? Ему не составило труда забрать Дани от ее жениха, пообещав, что только он сделает ее самой счастливой. Что она не будет нуждаться ни в чем, что когда она будет с ним, то сможет полностью доверять ему. Что изменилось? Ведь ему казалось, что он остался тем же прежним Норманом, умеющим развеселить любимую девушку любой глупостью, добиваясь от нее счастливого смеха. А может, и правда пора было измениться? Повзрослеть?
Новость о задержавшейся на долгое время у него в трейлере Сесилии слишком быстро разнеслась по съемочное площадке, дойдя и до раннее прислушивающейся к нему Мелиссы и до обвиняющей его во всем Лорен. Теперь, кажется, они обе сговорились против него, и тут точно зачинщиком всего была Коэн, не оставляющая, видимо, надежды травмировать его чем-нибудь тяжелым. Мелисса была с ней заодно, лишь снисходительно ему улыбаясь после каждого прилетевшего к нему удара от Лорен. В плотном графике съемок у них никак не находилось достаточного количества времени, чтобы он мог объясниться и оправдать себя.
Может быть, на ближайшей конвенции в Бостоне ему удастся сделать это?
***
Хосе, позвонивший доложить о том, что он доехал без пробок и проблем, весело рассказывал слушающей его Даниеле о происходящем на съемках, которые уже вовсю шли пока без присутствия его персонажа в кадре. Заметив в ее голосе легкую горечь и быстро догадавшись о явно недавно вновь пролитых слезах, Хосе попытался рассмешить ее, вспомнив одну из любимых шуток. Дани коротко хохотнула, представляя перед глазами описываемую мужчиной сценку, но до звонкого смеха, который так радовал Хосе, было очень далеко. Как и он сам был слишком далеко от нее, снова опечаленной и грустящей.
– Справишься без меня? – озабоченно поинтересовался Хосе ближе к концу разговора.
– Куда я денусь? – вопросом на вопрос ответила Даниела, не желая портить настроение Хосе, которому еще предстояли тяжелые съемки с новой командой и абсолютно новыми, незнакомыми людьми.
– Если бы я мог, я бросил бы все и рванул к тебе, ты же знаешь это, – вложил в голос больше уверенности Хосе, надеясь на то, что Дани действительно хочет, чтобы он приехал и был рядом с ней.
– Знаю, – улыбнулась в трубку Дани, чувствуя даже сквозь расстояние его поддержку и ощущая всей кожей странность этой ситуации. Так ей когда-то обещал Норман, всегда уверяя, что ради нее он готов многим пожертвовать, но так и не доказал своих слов, отказавшись лишь от нее самой. – Не думай ни о чем.
– Мне пообещали, что съемки закончатся в полночь. Я приеду за вами? – проигнорировал ее глупую просьбу Хосе, намереваясь узнать то, что его в данный момент интересовало больше всего. Что значит, не думать ни о чем? Кем она его возомнила? Находясь от нее за пару сотен километров он и так места себе не находил, а она еще каким-то образом пыталась успокоить его, когда сама нуждалась в заботе. В его заботе!
– Я же говорила, только не среди ночи, – хмыкнула Даниела, услышав огорченный вздох Хосе на другом конце провода.
– Тогда часов в восемь утра? – почесал Кантилльо затылок, решив, что это вполне нормальное время. И не слишком рано, и не слишком поздно, и он, наверное, даже сможет дотерпеть до восьми.
– Боже, Хосе, как я должна буду разбудить Мингуса к этому времени? – удивилась Дани. Непосредственность, с которой Хосе пытался приехать за ней как можно раньше, веселила ее, уже забывшую о мокрых дорожках слез на побледневших щеках.
– Ну ладно, в девять! – махнул рукой Хосе, не собирающийся и дальше продолжать этот спор и твердо стоящий на этом, устраивающем его, времени.
– Хорошо, хорошо, – согласилась Дани, прощаясь с ним словно на автомате и даже не дослушивая его до конца.
Подойдя пару минут назад к окну на кухне и приоткрыв его, Дани краем уха пыталась вслушаться в разговор Шона и Мингуса. Но то, что донеслось до ее ушей, резко отбило у нее охоту еще когда-то в будущем подслушивать чужие разговоры. Мингус застал Нормана с Сесилией, и его отцу нечем было оправдаться перед ним. Теперь она точно знала, что Ридус сделал это, сделал то, от чего так долго отнекивался и чему так долго сопротивлялся. Сесилия ему не нужна? Да… Это так заметно, судя по последним событиям, определенно говорящим об обратном. Неужели все?
В ушах загудело, пол ушел у Дани из-под ног, и она сползла на холодный кафель, облокотившись спиной о кухонный стол и прижав колени к груди. Чертов Ридус никак не выходил из головы, наоборот, Дани слишком четко представила себе увиденный Мингусом момент, тут же желая провести себе лоботомию, только бы избавиться от этого ужаса. Одно дело – думать, могло ли быть между Норманом и Сесилией что-то, другое дело – точно узнать об этом из уст главного свидетеля Мингуса.
Флэнери и младший Ридус вернулись в дом спустя минут пятнадцать, время от времени поглядывая друг на друга и молча смотря себе под ноги. Теперь то, что беспокоило Мингуса, передалось и Шону, прячущему глаза и старающемуся скрыть свои настоящие чувства. Дани встретила их уже стоя на ногах, пусть в этом ей и помогал кухонный стол, за край которого она держалась. Но, из-за следящего за каждым ее движением и нервно кусающего губы подростка, она должна была сохранять относительное спокойствие и делать вид, что ничего не произошло, что она не сломалась, что она здесь для него и его сестры.
– Ты все знаешь? – понял Шон, которому стоило лишь мельком взглянуть на еле дышащую Дани, до боли в пальцах цепляющуюся за свою опору.
Все, на что у нее хватило сил, это только слабо кивнуть и попытаться улыбнуться сквозь вновь покатившиеся по щекам слезы. Ей не нужна жалость, открыто читающаяся в глазах Флэнери, от нее еще больнее. Дани не слабая, она переживет, это всего лишь разбитое сердце, в ее возрасте от такого не умирают. Через это нужно просто переступить и продолжать жить. Жаль, что доверять теперь свою душу кому-то она пока больше не сможет. «Ничего, и это проходит», – уговаривала себя Даниела, ловя на себе сочувственный взгляд уже такого взрослого Мингуса, почти догнавшего в росте Флэнери сжимающего сейчас кулаки от бессилия.
Для этих двоих, стоящих плечом друг к другу, женские слезы не были чем-то привычным, и они не знали, что сказать Даниеле, тем более что причиной ее переживаний был любимый ими человек. Они замерли в нескольких метрах от дрожащей Дани и усердно прикидывали в уме, что бы такое предпринять, но их размышления прервал звук входящего сообщения на телефоне девушки. Дани трясущейся рукой с трудом дотянулась до отложенного в сторону сотового, но, когда сняла блокировку и открыла присланное смс, сдавленно усмехнулась, прикрыв ладонью рот. Хосе делал стойку на руках, улыбаясь и светя своей кривой ухмылкой на весь экран камеры, пока кто-то снимал его дурачество. Надпись к фотографии гласила: «Сделаю все, лишь бы ты улыбалась!» И ведь, правда, сделает…
– Что будете на ужин? – вздохнув поглубже и собравшись с мыслями, Дани откинула упавшие на лицо волосы и вытерла ладонью предательски продолжающие катиться слезы. Она застала врасплох округливших глаза мужчин, непонимающе взглянувших на изменившуюся в лице девушку.
– Я хотел заказать что-нибудь итальянское, – предложил пожавший плечами на немой вопрос Мингуса Флэнери. Он и сам не понимал, что послужило причиной к поменявшемуся настроению Дани. Вот только что она была готова упасть из-за донесшейся до нее новости, а сейчас уже выглядела немного успокоившейся и даже слегка пришедшей в себя.
– Пиццу? – решил поддержать Мингус. Если Дани перевела разговор с расстраивающей ее темы и больше не хотела обсуждать измену его отца, то и он не будет этого делать. Да, забыть и не вспоминать то, что их семья развалилась, непросто, но здесь, в доме друга, в привычном окружении, становилось хоть чуточку легче.
– Нет! – замотала головой недовольная выбором вечернего блюда Даниела: ей самой хотелось что-то приготовить и отвлечься. Сколько можно питаться едой из ресторанов? И сколько вообще может влезть в Мингуса пиццы, которую он готов употреблять в пищу в любое время суток?
– Не хотел утруждать тебя готовкой, ведь это я пригласил вас в гости. Да и не думаю, что у меня в холодильнике есть огромный выбор продуктов, – объяснил Шон, подойдя к Дани вплотную и приобняв за плечи, поцеловал в щеку. – Ты в порядке?
– Буду, – прошептала она ему в ответ, неуверенная в этом, но надеющаяся на это всей душой. – Раз уж итальянскую кухню желаете, то, может, остановимся на макаронах с сыром? Уверена, и то и другое у тебя есть, ведь это любимое блюдо…
– Папы, – продолжил за нее Мингус не успев обдумать сорвавшееся с губ слово.
Это и правда было одно из обожаемых старшим Ридусом блюд, с добавлением разных соусов или без них. Он мог употреблять его практически в любом виде, особенно когда его готовила Даниела: то по рецепту самого Нормана, то по рецепту мамы девушки.
Ужин прошел перед телевизором в гостиной, по которому показывали трансляцию какого-то баскетбольного матча. Под громкие крики Шона и Мингуса, болеющих за свои команды и умудряющихся одновременно с этим запихивать в рот вилки с едой, Дани отвлеклась от своих переживаний. Устроив на руках малышку Алекс, она развлекала дочку и, показывая на сидящих перед огромным экраном мужчин, рассказывала ей, какие же они могут быть странные, когда чем-то увлечены.
