Текст книги "( Не) Счастливый случай (СИ)"

Автор книги: Ани Марика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Я Татьяна. Врач, то есть лекарь. Прибыла издалека и гостила у подруги в столице. Но решила отправиться в Дортмунд, – полуправдой отвечаю, смотря прямо в глаза старика.

– Лекари у нас так светом не сияют. То, что рассказывают дети, – правда?

– Да, я лечу магией. И не знаю, откуда у меня эта способность.

– Колдунья, – коротко выплёвывает строгий дедуля.

Девчонка вздрагивает от его слов. А мальчишка вскакивает, зло сжимает кулаки. Явно готов броситься на мою защиту. Но его перехватывает один из мужчин-отцов и строго требует выйти.

– Я уйду сразу после завтрака, – отвечаю с достоинством. – Спасибо, что приютили и дали одежду.

– Можешь остаться, – внезапно заявляет старейшина, – но если замечу хоть один тёмный ритуал, отдам в руки констеблям.

Глава 4

Удивительно, меня не прогоняют. Мало того старейшина указывает на пустующий ветхий домик с небольшим палисадником. Жившая в нём старушка скончалась пару месяцев назад. Мужья умерли ещё раньше, как и единственный сын, которого забрала война.

Так я обзавожусь собственным жильём. И решаю ненадолго задержаться. Отправляться вновь в путь-дорогу страшно. Вдруг меня тот следователь найдёт и, как беглую колдунью, точно отправит на плаху. Да и денег ехать обратно нет. А брать плату за лечение у семьи Арена рука не поднимается. Я выбираю третий вариант. Пишу письмо Натали, сообщаю ей, где нахожусь, и отправляю почту через посыльного. Жаль, я не знаю нужной комбинации для артефакта связи. Так бы было намного легче и быстрее.

Первые пару дней я обживаюсь. Навожу уют вместе с Домной. Женщина приносит мне продуктов и немного одежды. Меня эти дни никто не трогает. И вообще дом обходят стороной. На третий день, устав от вечной уборки, выхожу на прогулку.

Деревня самая обычная. Одноэтажные дома со своим двором и скотом. Пыльная извилистая дорога. Деревянные заборчики. Рядом лес и бескрайние поля. Где-то внизу течёт бурная речушка. Прямо как в деревне у бабушки, куда я в детстве на каникулы ездила. Аж хочется остаться в этом близком мне по духу месте.

За моей прогулкой следят из окон домов, сбившись в небольшие стайки. Близко не подходят, с опаской провожают. Главное – с вилами не бросаются. Остальное не так страшно.

На четвёртый день всё меняется. Ранним утром стучат в дверь. Нехотя соскребаю себя со скрипучей кровати и иду в прихожую.

Распахиваю дверь и хмуро таращусь на женщину, что держит беременный живот. Точнее сказать, на большое кровавое пятно на подоле её платья.

– Зара упала, когда скотину кормила, и открылось кровотечение. Лекарь не слышит сердцебиения и настаивает на извлечении плода! – тараторит её муж, держа шатающуюся женщину под локоть.

– Заходите, – шире распахиваю дверь и пропускаю в дом.

Жилплощадь мне досталась небольшая. Одна комната разделена на зоны ширмой. Кухня с чуланчиком и санузел в виде пристройки. Долго не думая, отправляю пару на собственную кровать, так как другой мебели нет, не на пол же мне её класть. Даже ковра нет.

– Я сейчас руки помою.

Бегу на кухню, наспех умываюсь и возвращаюсь к паре. Женщина уже не стонет, тихо всхлипывает, уткнувшись носом в грудь мужа.

Велю задрать подол и прикладываю ухо к животу. Жаль, у меня стетоскопа нет. Биения не слышу, но чувствую слабый толчок. Ребенок совершенно точно жив.

Закрываю глаза, обращаюсь к своему яркому свету. За эти дни он ни разу себя не показал, но сейчас стоит мне потянуться, как в ладонях загорается жар и перетекает в беременную женщину.

Пара, затаив дыхание, замирает. Видно, боятся, но не решаются прервать. Тошнота бьёт в нос, и перед глазами чёрные мушки появляются.

– У вас кровь, – замечает мужчина.

Прерываю сеанс лечения и вытираю кровь из носа. Чёрт, нужно как-то научиться пользоваться этим даром без последствий для своего организма.

Ладонями щупаю живот и улыбаюсь. Перехватываю холодную руку женщины и прикладываю туда, где явственно чувствуется шевеление.

– Он жив, Марко! – восклицает лира и тянет за запястье мужа.

– Скорее всего, была отслойка плаценты, поэтому открылось кровотечение. Я остановила процесс, но вам лучше сходить к лекарю и всё перепроверить. И, главное, до родов поберегите себя.

Высказавшись, поднимаюсь и чуть не падаю на пол. Мужчина успевает подхватить под локти и посадить обратно на край кровати.

– Спасибо, лира, – буквально кланяется Марко и помогает жене встать.

– Я Таня. Выход найдёте сами. А я тут немножко… – бормочу заплетающимся языком и осторожно ложусь на чистую часть скудной кровати, – полежу.

– Спасибо, лира Таня, – слышу женский голос и удаляющиеся шаги и отключаюсь.

В себя прихожу слегка в полдень. По всему дому витают запахи выпечки, парного молока и цветов. Медленно иду на кухню и обалдело замираю, таращась на две корзинки и букет полевых цветов.

С этого дня всё меняется. Молва о моих уникальных способностях разносится по всей деревне. Сначала приходят неуверенно и с группой поддержки. Долго топчутся на крыльце. Но со временем меня окончательно принимают и больше не боятся. Некоторые приходят и со старыми болячками. Я стараюсь не очень часто обращаться к свету. После магических процедур обычно полдня валяюсь на кровати с головной болью и тошнотой. В конце концов, я врач. Можно и без магии лечить, если знаешь чем.

Зато вся деревня обеспечивает провизией, одеждой, материалами и книгами. За пару недель мой аскетичный домик преображается. Мужчины в благодарность мастерят мебель, делают мелкий ремонт. А женщины помогают с палисадником. Приносят саженцы полезных трав.

Одно меня расстраивает. Арен до сих пор хромает. Вроде и ран никаких не осталось, но на ногу он наступать так и не может. Домна и её мужья ничего не говорят, но я вижу, как ему тяжело бегать с мальчишками во дворе.

В один из дней, когда меня приглашают на ужин, я поднимаю этот вопрос и прошу разрешить осмотреть его ногу. Домна соглашается.

– Зачем? Всё зажило, – ворчит Арен, закатывая штанину.

– Если бы зажило, ты бы не хромал, – отвечаю, присаживаясь на пол, подогнув под себя ноги. Осматриваю тщательно, пальцами давлю. Мальчишка морщится и ойкает. – Кость неправильно срослась. Чтобы он не остался хромым, нужно сломать и заново срастить.

Домна, побледнев, прижимает к груди сына. Мужчины, посоветовавшись, соглашаются. Один из них уходит к лекарю за настойкой из корня сон-травы. Я же успокаиваю испуганного мальчика. Сама не хочу подвергать его такой пытке. Но это нужно сделать сейчас. Пока не стало поздно или хуже.

Напоив ребенка травяным отваром, мужья выгоняют женщину и дочь из дому. Сами крепко держат уснувшего мальчика. Дрожащими пальцами хватаю детскую конечность и тушуюсь.

– Давай я, подсказывай, что делать, – подаёт голос Кастор.

Согласно уступив место, объясняю, как обхватить и где дёрнуть. Характерный хруст сломанной кости сильно бьёт по нервам. И отголоски боли отдаются где-то внутри меня. Я аж сгибаюсь и дышу с надрывом. Необычный эффект, но подумаю об этом позже.

Прикладываю шину, перевязываю крепко тряпкой, жаль, нет нужного раствора, а то бы гипс поставила. Зафиксировав ногу, посылаю свою магию и сращиваю кость вновь. На этот раз стараюсь не торопиться и контролировать силу. Всё-таки знание анатомии человека помогает мне в необычном лечении. Но управлять этой магией нужно учиться.

– Всё, – выдыхаю и, покачнувшись, сажусь на диван.

– Держи, – один из мужчин протягивает стакан с ягодным морсом.

Немного отдохнув, я прощаюсь с семьёй. Кастор идёт провожать и несёт очередную корзинку с фруктами. Как бы я ни отказывалась, никто не хочет лечиться бесплатно. Что-то да дадут или принесут.

Меня окончательно принимают в этой деревне. Местные ласково зовут: Светлая, Лекарка или Посланница богини. А я уже не хочу никуда уезжать, чувствую ответственность за обычных людей, без титулов, громких имён и дворцов. Только вот во сне я всё чаще вижу ту женщину с белокурыми волосами и тёплым голосом, что тихо зовёт в Дортмунд.

Всё меняется так же внезапно, как я здесь появилась.

На рассвете ко мне прибегает Арен и без стука вламывается в дом. Дверь-то я не запираю.

– Вставай скорей, Таня! – тормошит он. – Ищейки из столицы прибыли. Вынюхивают всё здесь. Показывают твоё изображение.

Как по заказу с улицы раздаётся вой местных собак, а петухи как-то очень красноречиво замолкают. Выглядываю в окно. По дороге неспешным шагом идут всадники на вороных конях. Плащи цвета запёкшейся крови развеваются на ветру. Кожаные доспехи, отполированные до блеска. И без опознавательных гербов и нашивок.

Сердце замирает от страха. Неужели нашли? На площадь идут к вышедшему из своего дома старейшине. К старику выходят селяне. Встают плечом к плечу. Хмурые, сонные и готовые защищать. Только если меня найдут, то пострадает вся деревня.

– Идём скорее, – тянет Арен, протягивая плащ своего отца.

– Куда идём? – недоумеваю, накидывая на плечи чужую вещь и надевая глубокий капюшон.

– Папы приготовили для тебя кобылу, а мама – котомку в дорогу. Тебе нужно бежать! – тараторит ребенок. – Старейшина придержит ищеек.

Кивнув, следую за мальчишкой. Тот осторожно выглядывает, смотрит, как далеко от нас враги, и машет рукой.

– Мы не знаем такой, – доносится твёрдый и хорошо поставленный голос старейшины.

– Я чую ложь, старик, – басит незнакомый, чуть рычащий голос. Аж все внутренности сковывает, заставляет остановиться и сдаться.

Бросаю взгляд на затылок говорившего. Жгучий брюнет с короткой армейской стрижкой. Он будто чувствует мой взгляд. Голову задирает, водит из стороны в сторону и резко поворачивается в нашу с Ареном сторону. Юркую обратно за угол соседского дома и, более не задерживаясь, мелкими перебежками добираюсь до кромки леса.

– Прости, Таня, – бросается ко мне Домна. – Тебе лучше уйти, чтобы не навлечь беду на всю деревню.

– Я понимаю. Всё нормально.

– Если бы здешние ищейки были, мы б с ними справились. Спрятали бы тебя, – оправдывается Кастор. – Но позвали главного ищейку из столицы. Говорят, в бою он бешеный зверь, а в следопытах ему равных нет. Оборотень, одним словом.

– Отправляйся в Дортмунд, – советует Реми. – Возможно, получишь ответы у настоятельницы или самой богини. Мы верим, что она тебя к нам послала.

– Так и сделаю, – киваю я.

Глава 5

Небо тяжелое и хмурое, под стать моему настроению. Моя кобыла неспешно идёт по проезжему тракту, унося меня подальше от деревни, что стала мне домом. Она старенькая, но послушная. За спиной висит холщёвая сумка, в которой селяне собрали еду, травы, лекарь даже склянки с зельями дал. И пару обычных платьев.

Я довольно долго еду одна. И слава всем высшим. Встречать никого не хочется. С двух сторон от меня лес. Воздух пропитан ароматами цветов, травы и пылью. Чем ближе я подбираюсь к другому королевству, тем сильнее во мне растёт тревога. Да и лес меняется. Деревья выше, темнее, мрачнее. Певчих птиц почти не слышно, лишь чёрные вороны кружат и каркают предостерегающе.

Дортмунд. Страна дроу. Королевство, где всё ещё чтят богиню любви, имя которой в других землях и не помнят уже. Я должна узнать, кто я. Что я. Почему эта сила вырывается из меня, как дикое пламя? И почему она пугает людей?

Мне не страшно, хотя я слышала о тёмной магии дроу. В основном они все некроманты. Их сила опасна и разрушительна. Они не люди. Холодные. Отстранённые. Чуждые до человеческих эмоций. И несмотря на это, они чтят богиню.

Первая ночь застаёт меня в дороге. Я удаляюсь с проезжего тракта и нахожу заброшенную хижину лесника. Здесь давно никто не живёт. В углах паутина, на полках вековая пыль, пол под ногами покрыт мхом и гниющими листьями. Но стены и крыша есть. Почти уютно. Отпустив кобылу пастись и отдыхать, устраиваюсь на поваленном дереве. Достаю из котомки вяленое мясо с лепёшками и ягодный морс. Мысленно благодарю семью, что позаботилась о пропитании.

Спрятавшись в хижине, расчищаю уголок и, укутавшись в чужой плащ, засыпаю. Правда, среди ночи меня будят ржание коней, грубые мужские голоса, лязг металла и девичий крик.

Встрепенувшись, пару секунд верчу головой, вспоминая, где я нахожусь, и пытаясь понять, откуда идёт опасность. Очередной крик дёргает за невидимые нити души. Вскочив, выбегаю из укрытия. Туман стелется по земле. Моя кобылка нервно фыркает и бьёт копытами. Будто чувствует беду.

Схватив под уздцы, глажу по носу. Успокаиваю тихим голосом. Прошу довериться мне. Лошадь смиренно опускает голову. Тяну её за собой и медленно продвигаюсь на звуки, но не выхожу на тракт.

По нервам бьют крики. Мужские, хриплые, срывающиеся от страха. Грохот повозок, лязг железа, ржания коней. И отчаянные женские вопли.

Запах гари и крови тянется по тракту. Дорога впереди перекрыта: обоз встал, телеги разбросаны, лошади бестолково мечутся. Рядом крики, удары, мужской хрип, женский всхлип.

Одна из телег горит, вторая валяется на боку. А вот обзор на третью закрыт разбойниками. Возле неё идёт отчаянная борьба.

Обхожу эту заварушку и, оставив лошадку пастись недалеко, медленно иду на помощь. На дороге лежит один. Другой, раненый, пытается встать, хватаясь за колесо.

Сбоку за сгоревшей бочкой валяется кучер. Лицо серое, губы сжаты от боли. Его живот распорола сабля, и рана пульсирует. Быстро добравшись, прижимаю ладони к его телу, вызывая свет. Он выходит неохотно, слабо. Будто нехотя.

– Потерпи, – шепчу я.

Ткань рубахи слипается от крови, но под ладонями рана затягивается. Оставив кучера, иду, согнувшись, дальше. По дороге останавливаюсь перед лошадью, что бьётся в агонии. Стрела вошла прямо в шею животного. Дёргаю наконечник и посылаю силу.

Добираюсь до второго кучера, но он уже мёртв. Мне больно даже смотреть на него. Зажмурившись, отступаю за поваленную повозку и добираюсь до того, который пытался встать. Он всем телом вздрагивает и удивлённо смотрит, не веря собственным глазам. Прижимаю палец к губам. Кивает.

Быстро осматриваю. Видимых повреждений нет, лишь нога сломана, жить будет. Оставив его, на коленях добираюсь до самого первого. Он стонет, кровь хлещет будто ото всюду. Пытаюсь нащупать рану, но на моём плече смыкаются чужие пальцы и меня вздёргивают, словно пушинку.

– Глянь-ка, Вар, кого я нашёл! – улыбается кривыми зубами и алчными глазами шарит по моему слишком закрытому наряду.

– Веди её к этой, – приказывает главарь.

Меня грубо подталкивают к девушке, что старается укрыться от взглядов и трепыхается в руках разбойников. Главарь бесцеремонно лапает её. Схватив за подбородок, голову крутит, оценивает со всех сторон. Улыбается мерзко.

– Мелковата ты для меня, – выдаёт многозначительно.

– Отпустите, – хнычет с надеждой.

– Отпускаю, – издевательски машет рукой.

Разбойники разжимают клешни, и девушка пару секунд неверяще таращится почему-то на меня. Но потом подхватывает юбки и бежит. Только далеко не убегает. Её ловят через три-четыре метра.

– Поймал. Моя! – скабрезно выдаёт один из этих бандитов. И начинает в буквальном смысле рвать её платье.

– Отпустите её! – кричу дёргаясь. – Не трогайте её. Возьмите товар. Золото. Уходите. Не гневите богиню.

– О, верующая, попалась! – хмыкает главарь.

– У тебя кровь на плече. Я могу вылечить и вы нас отпустите, – подбородком указываю на алое пятно.

– Лекарка? Ха! Баба с мозгами хуже яда. Посмотрим, как ты себя вылечишь, после того как они тебя оприходуют, – кивает в сторону троицы за спиной.

– Мы будем нежными, – обещает один из них, с повязкой вместо одного глаза, шаря по телу грязными ручищами.

Дёргаюсь, но меня перехватывают за волосы. Он наматывает на кулак и тянет, заставляя запрокинуть голову. Второй, со шрамом на пол-лица, подбирается с другого бока и болезненно сжимает грудь.

– С такими формами тебе бы в борделе работать, – скалится ещё один, с кривыми зубами, заламывая руки за спиной.

Мне страшно. Жутко. В животе холод, ноги ватные. Но я не кричу. Только молюсь. Про себя, мысленно. К Наит обращаюсь. В неё верит Ната. О ней говорил Рома. И в деревне считали, что она послала меня.

Зловонный запах гниющих зубов бьёт по обонянию. Бандит к лицу склоняется. Распахиваю глаза, смотрю пристально, не давая волю слезам и мольбам, не показывая страх, что сковывает внутренности. И, вздрогнув, жмурюсь от окативших капель крови. Выпущенная чьей-то умелой рукой стрела попадает прямо в висок разбойника. Мёртвый глаз одноглазого удивлённо таращится на меня. А в следующий миг из леса, словно порыв ветра, вылетает фигура.

Всё происходит очень быстро. Резкий вздох, мелькание клинка – и кривозубый, удерживающий за волосы, уже падает кулем к ногам, зажимая собственное горло, из которого хлещет кровь.

Третий оставшийся кричит, зовёт на помощь и пытается отбежать. Но не успевает. Остриё меча вонзается в бедро, и он падает с хрипом. Оборачиваюсь. И наши со спасителем взгляды скрещиваются. Его – звериный, тяжёлый, тёмный. И мой – объятый страхом, взволнованный, беспомощный. Янтарные глаза сияют в свете полной луны. Хладнокровный хищник, вышедший на охоту.

Он не говорит ни слова. Только смотрит. Долго. Внимательно. Я чувствую, как под этим взглядом обнажаются все мои страхи.

Он не спасает. Он оценивает.

И в следующий миг, обернувшись, бросается к шайке бандитов, что бросили осматривать несметные награбленные богатства и поспешили на помощь своим мёртвым подельникам.

Схватка короткая. Быстрая. Он движется с нечеловеческой скоростью, будто тень. Его меч разит без жалости, он – буря, клинок и кара в одном теле. Падает один. Второй. Третий.

Я, заворожённая и пригвождённая, смотрю на него, затаив дыхание. В нем что-то первобытное, звериное. Девушка купца вжалась в обугленное колесо, трясётся, но жива.

Разбойники в панике отступают. Остались двое. Один бросает топор. Не попадает и убегает в чащобу лесную за своими соплеменниками. Второй пятится и спотыкается. Мужчина медлит. Опускает меч и, оставляя борозды на пыльном тракте, лениво идёт к единственному оставшемуся в живых. Остановившись возле него, поднимает голову. Его глаза сменили цвет. Теперь они серые и не светятся в свете луны.

Его взгляд вновь направлен на меня. Только в нём нет гнева или злости. Лишь любопытство. Подозрение. И… что-то ещё, чего мне до конца не разобрать. Он заносит меч над головой лежащего.

И я не выдерживаю этой сцены. Смотреть на казнь выше моих сил, хоть умом и понимаю: разбойники заслуживают наказания. Отворачиваюсь и бегу. Быстро, насколько хватит сил. Взлетаю на спину своей кобылы, натягиваю поводья. Сердце гремит в груди и, не глядя назад, пускаю её вскачь.

Прочь.

Прочь от разбойников.

От ужаса.

И от глаз, в которых светилась не только угроза, но и обещание.

Глава 6

Гильермо Гонзо

Глава розыскного отдела Тайной канцелярии Его Величества.

– Ты долж-шш-шен её найти как мож-ш-шно скорее, – требовательно шипит новоявленный и появившийся из ниоткуда герцог Стембург. Его необычная магия клубится под ногами и нервируют внутреннего зверя.

– Если Ваша Светлость соизволит отойти и дать сделать свою работу, то, несомненно, я найду её, – спокойно отвечаю, не бахвалюсь и не обещаю. Как данность чеканю.

– Здравствуйте, лорд Гонзо. Пройдёмте, я покажу покои моей потерянной сестры. Как вы и советовали, мы ничего не трогали, – обращается дружелюбно женщина и светло улыбается.

– Хватит улыбаться чужакам, женщина! – ревностно прячет от меня своё сокровище герцог. – Я сам ему всё покажу.

– Рома, блин! Мы Таню никогда не найдём, если ты всех будешь пугать и выгонять, – ворчит беззлобно герцогиня.

– Не волнуйтесь, мадам. Я не из трусливых, – хмыкаю и прохожу мимо супругов.

Добираюсь до нужной комнаты и, закрыв плотно дверь, прикрываю глаза. Делаю глубокий вдох, пробуждая зверя. Лёгкие наполняются ароматом чего-то первобытного. Светлого. Тёплого. Хищник внутри меня благоговейно урчит, запоминает запах пропавшей девушки.

Обхожу всю комнату, заглядываю в гардеробную и купальню. Мне нужен лишь её запах. Остальное подскажет чутьё и опыт. Более не задерживаясь, выхожу вновь в коридор к ждущей меня герцогине.

– Я соберу оперативную группу, и мы незамедлительно приступим к поиску. Как только появятся зацепки, свяжусь с вами.

– А нам что делать? Может, развесить листовки с её фотографией? Или дать объявление в газету? – семенит за мной хозяйка поместья.

– Лишним не будет, – соглашаюсь я. – Куда она могла пойти?

– Я даже не знаю, – горестно вздыхает Натали. – Таня здесь никого не знает. Она прибыла к нам недавно.

– Разберемся и обязательно найдём, – ободряюще дёргаю уголком губ и спешно выхожу из гостеприимного дома.

Я несколько дней рыщу по столице. Пытаюсь найти её, но женщина будто испарилась. Некоторые уверяют, что видели брюнетку на центральной площади. Другие – что лира наняла экипаж в Дортмунд. Но все эти следы обрываются. Пока до меня не доходят слухи, что в соседнем городке из-под стражи сбежала колдунья. Тёмные ведьмы коварны и опасны. Я решаю лично заняться этим вопросом в первую очередь. Да и чутьё подсказывает, что эти две пропажи связаны.

Взяв несколько напарников, прибываю в пыльный городок, граничащий со столицей. Как только я захожу в местное управление констеблей, слабый отголосок девичьего аромата бьёт по обонянию. Она была здесь. Дня три-четыре назад. Зверь внутри тут же просыпается. Скалится довольно. Ниточку нашёл, остальное дело времени.

Я не срываюсь на поиски, сначала допрашиваю следователя и стражников. Один из них врёт мне. Они не знают, что оборотни чуют ложь. Слышат биение сердца и улавливают изменения запаха лжеца. Выгнав всех, давлю на стражника. Именем короля прикрываюсь. Могу себе позволить. И слышу немыслимое.

Женщина лечит раны магией. Без кровавых ритуалов и жертвоприношений. И стражник решил, что перед ним воплощение забытой богини, и отпустил её. Вынув из нагрудного кармана сложенную листовку с изображением, показываю ему.

– Это она! – восклицает, чем удивляет ещё больше. – Я посоветовал ей отправиться в Дортмунд.

Отлично. Все дороги ведут в королевство дроу. Скривившись от нежелания посещать чужую страну, выхожу из небольшой комнаты. Наказывать стражника не буду. Хотя надо бы. Но у меня другие приоритеты.

Выхожу на площадь. Прикрываю глаза, втягивая сухой воздух. Зверь гонит в лес. Коротко махнув ждущим помощникам, прыгаю на коня и устремляюсь по следу.

Мы довольно скоро прибываем в небольшую деревушку. Здесь отчётливо пахнет беглянкой. Каждый дом, каждый сарай. Она здесь. Спряталась в глубинке.

Я медленно иду по широкой главной улице. Цепко слежу за окнами домов, где жители, завидевшие гостей столицы, спешно закрывают двери и зашторивают окна. Женщины бегут звать мужчин. А к лобному месту выходит старец с посохом.

Её дом я нахожу почти сразу. Бросаю короткий взгляд на кособокую избушку, но врываться не в моих правилах. Поэтому иду на поклон к старейшине.

– Светлого утра, лир, – спешиваюсь с коня и подхожу ближе.

– Светлого, коль с миром пришёл, – отвечает он, недобро следя за моим сопровождением.

– Я ищу девушку. Татьяну, – вынимаю свёрток с изображением и протягиваю старцу.

– Мы не знаем такой, – даже не посмотрев на рисунок, отвечает он. Лжёт. И даже не скрывает это. Смотрит грозно, готовый защитить и спрятать за собственную ложь.

Вижу, как напряжён старейшина. Как вся община цепко следит за нами. Но я чувствую направленный мне в спину взгляд и резко оборачиваюсь. Глубоко вдыхаю. Моя беглянка проснулась и испугалась. Она бежит.

Зверь перехватывает сознание, хочет обернуться и догнать, пока след не остыл. Но я сдерживаю порывы. Запрыгиваю на коня и направляю в сторону леса. Да только далеко меня не отпускают. Дорогу перекрывают, а старец посохом об землю бьёт, окутывая магической удавкой.

Теряю драгоценные минуты в борьбе с этими глупцами. Спрыгнув с коня, отдаю полный контроль волку. Зверь оборачивается, вырывается из магических оков и бежит за девчонкой. У кромки леса кто-то зажёг костёр из полыни. Он наполняет лёгкие и сбивает нужный след. С рыком возвращаю контроль над телом и бросаюсь на женщину, что подкидывает травы в костёр.

– Я не враг ей и вам! – рычу, тихо закипая. – Мне велено найти и вернуть семье!

– Семье? Натали? – хмурится женщина, а на её защиту бросаются трое мужчин.

Раскидываю мужей нерадивой лиры и чихаю несколько раз. Спешно тушу эту отраву и отхожу подальше. К нам подходят остальные селяне. Коротко объяснив цель своего визита, я получаю направление.

Запах жжённой полыни отбивает нюх почти на весь день. Я скачу по тракту, никуда не сворачивая, но девицы нет. Либо она через лес идёт и выбирается к проезжей части изредка, либо она не едет в Дортмунд. Возможно, решила вернуться в столицу.

Ближе к ночи чую её. Совсем близко. Среди запахов крови и пепла. Отступаю в лес и, спрыгнув с коня, подбираюсь. Разбойники нашли улов. А брюнеточка, прячась за перевёрнутыми телегами, подбирается в самую гущу. Дура.

Она бесстрашно идёт к раненым. Бесшумно, решительно. Будто по зову, а не по глупости. Будто каждый из них – часть её личной вины. И она несёт за них ответственность. Тусклым светом озаряются её ладони. Даже лошадям она отдаёт часть себя. А потом встаёт на защиту девчонки. Просит за чужую жизнь.

Дура. Честная, безоружная дура. Но я знаю – именно таких чаще всего и сжигают.

Я без раздумий бросаюсь на помощь. Зверь наслаждается боем. Полностью захватывает контроль. Играючи раскидывает разбойников. Без жалости и угрызений убиваю всех, кто попадается под руку. Часть убегают. Когда остаётся один-единственный в живых, вскидываю голову.

Смотрю на ту, что не один день бегает от меня. Не замечаю, что любуюсь. Волосы в беспорядке. Пальцы в крови, в глазах страх. Но не тот, что парализует. Она словно соткана из света. Полна силы и воли.

Девушка вздрагивает, бледнеет и бежит. Снова. Запрыгивает на кобылу и скачет так, словно родилась в седле.

Пыль под копытами ещё не осела, а сердце уже не на месте.

Стою среди раненых с клинком в руке, чувствуя, как стекает по лезвию чужая жизнь. Одна секунда – и я мог бы схватить её. Вернуть домой, под герцогское крылышко. Но я не гонюсь.

Медленно вытираю меч о траву. Вижу купцов, которые шепчутся. Кто-то зовёт меня по званию, кто-то благодарит, кто-то молчит, глядя на меня, как на животное, которое случайно спасло им жизнь. Неважно.

Сейчас только она.

Принюхиваюсь. След тянется остро: дым, пот, мед и… свет. Он пахнет не свечами, не магией. Пахнет болью и обновлением. Запах настолько живой, что у зверя, сидящего внутри, подкашиваются лапы.

Ты не из тех, кого легко загнать.

Но я всё равно найду тебя.

Глава 7

Лес глотает меня с жадностью. Под копытами уставшей кобылы шуршит подлесок. Деревья сжимаются, будто пытаются спрятать от неба и от погони, которой, возможно, даже нет. Или есть. Я не знаю.

Я не знаю ничего. Кроме одного: мне страшно.

Останавливаюсь только тогда, когда лошадь спотыкается. Слезаю и веду её в темноте на поводу. Слишком темно, чтобы найти тропу, слишком тихо.

Я ищу укрытие – сухую яму под склоном между корней. Расстилаю плащ. Привязываю кобылу поблизости. Снимаю сапоги, чувствую, как дрожат ноги от усталости.

Ложусь, только сон не идёт. Перед глазами лишь образ спасителя и палача, что гонится за мной. А как он сражался? Как стихия. Как буря. Убивал не ради крови. Ради меня?

Нет. Ради работы. Я – его цель.

И всё же... он смотрел на меня иначе. Его глаза. Серые, как предрассветное утро.

Прикрываю лицо ладонями. Мои пальцы ещё пахнут кровью. Я спасала... и чуть не погибла. Но самое страшное не это. А то, что я бы сделала это снова.

С этими мыслями, наконец, проваливаюсь в вязкое сновидение. А утром продолжаю свой путь. Доедаю остатки лепёшки, что в сухари превратилась. Небо хмурится, но дождь пока не идёт.

На третий день лес медленно редеет. Деревья становятся выше, стволы – темнее, ветви – без листвы. Кажется, что даже ветер боится нарушить покой этой земли. Кобыла фыркает, мотает головой, упрямится, будто чувствует невидимую границу.

И я её чувствую тоже.

Спереди, за изгибом тропы, вырастают ворота. Высокие, вырезанные из тёмного дерева с прожилками, похожими на застывшую кровь. По сторонам два силуэта. Постовые. Дроу.

Высокие, грациозные, с тёмной кожей и светящимися глазами, золотыми и льдисто-голубыми, как рассвет над чужим миром. Один держит копьё, второй – что-то вроде кинжала. Но оба не спешат поднимать оружие.

Я чувствую, как под кожей вспыхивает свет. Он не выходит наружу, но становится частью меня. Огнём, который согревает изнутри. Кобыла тревожно храпит. Спешиваюсь и медленно, почти не дыша, тяну капюшон назад, открывая лицо.

– Я… ищу храм богини Наит, – говорю устало, но без дрожи.

Они цепко следят, разглядывают. Будто в душу смотрят. Слышу собственное биение сердца, удерживаю нервную кобылу за уздцы. Жду.

Не взглядом, не слухом, а чувствую, как что-то в них меняется. Лёгкое движение плеча. Один из них чуть опускает оружие. Другой делает шаг назад. Они вдыхают, как будто ощутили присутствие чего-то древнего. Родного.

– Добро пожаловать в Дортмунд, Пресветлая, – слегка замогильным голосом вещает один с льдистыми глазами.

Стражники отпирают ворота и отходят. Без слов. Без вопросов. Только взгляд – долгий, пристальный, странно уважительный. Будто они почувствовали этот непонятный свет во мне.

– Спасибо, – бормочу и иду вперёд, ведя уставшую кобылу следом.

За спиной створки смыкаются. И впервые за всё время пути я ощущаю, как в груди зажигается крошечное тепло.

Я пришла туда, где меня примут.

До нужной точки добираюсь лишь к закату. Уставшая, почти без сил. Моя кобыла еле плетется и часто спотыкается. Но не останавливается.

Храм я вижу сразу. Он не возвышается, не блистает куполами, не стремится к небу. Светлый мрамор стен словно впитывает последние лучи уплывающего солнца. На воротах знаки мерцают, едва уловимо пульсируя и зовя. Я впервые ощущаю спокойствие с момента попадания в этот мир.

– Добро пожаловать, – голос звучит мягко, сдержанно.

Поворачиваю голову на голос и натыкаюсь на женщину средних лет, стоящую у порога. Высокая, стройная, с длинными белокурыми волосами и внимательными, чуть печальными глазами. Ни капли в ней обычной суровости жриц. Она излучает покой и умиротворение.

– Я настоятельница Ариэнна. Богиня ждала тебя.

Я не задаю вопросов. Спешиваюсь. Отдаю лошадку подошедшему работнику храма. И иду за женщиной. Всё тело дрожит от внутреннего трепета, как будто я подхожу к порогу чего-то важного, давно забытого.

Главный зал – круглый, высокий, со сводами, исчезающими во тьме. В центре – она. Статуя. Богиня Наит. С распущенными волосами и руками, сложенными у сердца. Между ладонями бутон розы. Глаза опущены, и весь вид показывает смирение. Но я знаю, это обманчивый образ. Разгневаешь богиню – умрёшь в тот же час.