Текст книги "Мертвый континент 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

  – Спокойнее, Павел Андреевич! Тут свои, – говорит он, отступая на шаг.

  За спиной толпятся его люди, подходят еще.

  – А, вы ... я уже забыл про вас, – опустил оружие Павел. – Думал, все погибли.

  – Потеряли много, но некоторые успели спрятаться в расщелинах. Мы видели, как вы перебрались на эту сторону и последовали вашему примеру. Идем дальше?

  – Ну ... да, не возвращаться же! Только не нравится мне это затишье, – в сомнении покрутил головой Павел.

  Он пошел первым, за ним Ледатр и его отряд. В тишине звонко стучат каблуки, от стен отражается гулкое эхо. Из глубины тоннеля тянет слабый ветерок, несет запах крови, окалины и влаги. Удивительно, в подземелье сохраняется подача энергии, силовые кабели проложены на высоте полутора метров от земли, часть проводов вовсе идет по потолку. Покрытые пылью, в пятнах засохшей крови светильники все же горят тусклым, каким-то ржавым светом, отчего создается впечатление, что на потолке тлеют факелы. У людей землистый цвет лица, под глазами фиолетовые круги, черты резкие, будто подведены тенями. «Как отряд мертвецов», – невольно подумал Павел, когда посмотрел на спутников. Сам он, в черном комбинезоне и шлеме с забралом на ангела тоже не больно похож. Тоннель немного расширился. Площадка усеяна странными железными предметами. Вглядевшись, Павел понял – это останки моров. Металлические остовы начисто лишены плоти, на блестящих стальных костях висят клочья металлокожи, словно обрывки фольги.

  – Вот бля буду, это их жижа сожрала и выплюнула, – нервно произнес Ледатр. – Этот живой понос мне сразу не понравился!

  – Полностью солидарен, – покосился на него Павел.

  – Да, я понимаю вашу иронию, но та мерзкая тварь просто выводит меня из равновесия. Моя интеллигентная половина не находит слов, поэтому прет наружу уголовщина, – извиняющимся тоном ответил Ледатр.

  Полтора десятка людей за его спиной угрюмо сопят, стволы автоматов все время в движении, глаза обшаривают стены и потолок в поисках малейших признаков приближающихся монстров.

  – Ладно, идем, – махнул рукой Павел, но в следующее мгновение замер.

  Впереди что-то зашевелилось на полу. Раздалось металлическое позвякивание и то, что казалось безжизненной кучей пластика и железа, начало оживать! Останки моров медленно, неуверенно поднимаются. У некоторых вырваны руки, не хватает ребер, неестественно вывернуты ноги, шеи скручены, отчего маленькие головки смотрят вниз или наоборот, вверх, словно высматривают чего-то там на потолке. Уродливых железных существ становится все больше, новые кучки хлама оживают одна за другой. За считанные минуты на глазах изумленных людей появляются десятки изуродованных моров. Есть даже безногие. Бочкообразные обрубки с длинными руками ползают по бетону, путаясь под ногами лучше сохранившихся собратьев. Но было много и по настоящему мертвых роботов. Вроде все цело, а он лежит, не подавая ни малейших признаков жизни. Павел заметил, что живы те, у кого уцелели системные блоки в грудной клетке. Тоннель наполняется звоном, скрипом и скрежетом. Толпа железных уродов топчется на месте, пока не зная, что делать. Ледатр и его отряд с быстротой необыкновенной растворились в трещинах и дырах подземелья. Павел тоже проявил благоразумие, отошел в темный угол. Вступать в драку с кучей металлолома желания не было. Тем временем впереди что-то изменилось. Толпа железных уродов застыла в ожидании. Из дальнего конца тоннеля приближается строй моров. Киберы построены прямоугольником, шагают в ногу, как солдаты парадного расчета. Коробка ощетинена стволами пулеметов и гранатометов, роботы готовы открыть ураганный огонь в любую секунду.

  Строй останавливается. Стальные скелеты поворачиваются к подошедшим морам. Кажется, в недоумении разглядывают друг друга – вроде свои. Или нет? Немая сцена длится секунды, потом один из безногих скелетов случайно цепляется за одноногого, тот падает, задевает еще одного. У скелетов повреждены суставы, движения неуверенны, у многих явно не в порядке операционная система. Но оружие исправно!

  Гремит выстрел, трассирующий снаряд отскакивает от бетонного пола, врезается в стену. Взрыв, от оглушительного хлопка подземелье вздрагивает. На строй моров обрушивается град осколков. Киберы и так на боевом взводе, а тут такое! Коробка буквально взрывается от шквала выстрелов. По тоннелю словно проносится огненный смерч, от которого железные скелеты разваливаются на части. Подземелье тонет в грохоте взрывов, вспышках огня, воздух наполняется визгом осколков, шорохом осыпающейся земли, треском раскалывающегося бетона. От густого запаха пороха и раскаленного железа нечем дышать. Но скелеты тоже сопротивляются. Те, что так и не смогли встать в полный рост, открыли ответный огонь. Каждый снаряд и пуля находят свою цель – моры стоят в плотном строю. Коробка быстро распадается, поврежденные или уничтоженные киберы падают один за другим. Остальные моры сразу рассредотачиваются, залегают или прячутся за камнями. Начинается самое настоящее сражение роботов против своих ... ну, мертвецов, что ли? Как профессионал, Павел невольно отметил изменение в тактике киберов. Если раньше при обнаружении противника они тупо стреляли в него, не сходя с места, то теперь роботы использовали любую возможность для дополнительной защиты – ямы, валуны, крупные предметы. Так действуют полноценные боевые роботы, а не тупорылые охранные системы.

  Глядя на такую заваруху, некоторые бойцы Ледатра начали помогать скелетам, прицельным огнем уничтожая моров. Вскоре весь отряд вел огонь по киберам, ведь они преграждают путь дальше. Однако моров очень много. Они быстро уничтожают неповоротливых скелетов и сосредотачивают огонь на людях. Пули ложатся так густо, что невозможно поднять головы. Тоннель заволакивает густой пылью, почти ничего не видно, от непрерывного грохота не слышно команд. Несколько бойцов не выдерживают, начинают отползать. Ледатр сразу замечает. Раздаются короткие очереди, струсившие застывают на месте. Павел одобрительно поднимает большой палец вверх, кивает. Ледатр грустно качает головой, показывает знаками, что людей мало, проблем много и вообще, хреново! Ответить Павел не успевает. Он опять чувствует странную дрожь земли, словно приближается нечто огромное и тяжелое. Поворачивает голову к Ледатру. Их глаза встречаются. Оба, не сговариваясь, отползают от площадки, где идет бой. За ними отступают и те, кто еще жив. Дрожание усиливается, переходит в частые колебания, потом раздаются тяжкие удары, словно гигантский таран выбивает исполинскую пробку. Стены рушатся, десятки тонн бетона, земли и камня исчезают в огромном провале. Грохот волнами уходит прочь, наступает тишина. Моры то ли погибли все, то ли растерялись, только стрельба тоже прекращается.

  Несколько минут ничего не происходит. Из оседающей пыли показываются моры. Они медленно приближаются к краю провала. Из громадной круглой ямы поднимается слабый свет, как будто далеко-далеко внизу горит костер. Рваные пятна света раскрашивают присыпанных пылью моров в желтый и оранжевый цвета, по черному железу оружия пробегают красные искорки. Из ямы дует ветер. Поток воздуха изливается с такой силой, словно снизу поднимается огромный поршень, который гонит перед собой воздушную пробку. В тоннель вливается река пыли, несется мимо. Вскоре пыль исчезает, только воздух воет и гудит в расщелинах. Свет меркнет, внизу что-то глухо гремит, как будто ворочается огромный зверь. Потом все стихает. Из пролома показывается густая серая масса с коричневыми прожилками, каждая толщиной в ногу взрослого человека. Она растет вширь и вверх, заполняет пространство. Посередине тоннеля образовывается нечто цилиндрической формы. Контуры размыты, внутри чувствуется движение, границы цилиндра постоянно меняются, но в целом структура устойчива. Моры тупо смотрят на стену серого вещества. Их операционная система не в силах идентифицировать увиденное. Кажется, что киберы затормозили насовсем.

  Из серого цилиндра высовывается щупальце, похожее на хобот гигантского слона. Плоский конец приближается к мору, на мгновение зависает в нескольких сантиметрах от груди. Из центра плоскости необыкновенно быстро выскакивает гибкий прут, пронзает мора насквозь и обхватывает с двух сторон. Следует рывок, кибера втягивает в серое вещество, одновременно хобот возвращается в живой цилиндр. Все происходит так быстро, что ни люди, ни моры не сразу поняли, что случилось. Через несколько секунд раздается звук, похожий на бульканье, из серой массы вылетает блестящий металлический остов мора. Кучей железного хлама падает на бетон, рассыпается. Звон железа о камень служит сигналом для киберов. Управляющая программа наконец-то пришла к выводу, что серая масса размером с двухэтажный дом и весом в десятки тонн враждебна. Моры разом отступают от края провала, передняя шеренга заученно падает на колени и грохот пушечного залпа сотрясает подземелье. Движущаяся поверхность цилиндра словно вскипает сотнями небольших вулканов и гейзеров. В ответ серая стена материи ощетинивается множеством длинных, извивающихся щупалец. Словно хлысты, они неуловимо быстро выбрасываются навстречу морам, пробивают грудные клетки, хватают за ноги, руки, головы и стремительно втягиваются вместе с добычей. Все происходит с такой скоростью, что трудно уследить, глаза не успевают. Вскоре с поверхности цилиндра на землю начинают сыпаться останки киберов. Иногда выпадают почти целые скелеты, чаще детали. Через минуту весь пол вокруг серого цилиндра усыпан блестящим железом. К немалому удивлению Павла и других, из кучи хлама поднимаются функционирующие остовы киберов. Искусственные мышцы порваны, пластиковые сухожилия болтаются веревочками, торчат стальные спицы креплений. С трудом, пошатываясь от усилий, металлические скелеты идут навстречу морам. На них живая плоть, это привлекает скелетов. Их расстроенная операционная система воспринимает моров как врагов. Те, у которых уцелело вооружение, открывают огонь, остальные просто подбираются ближе, чтобы вцепиться железными пальцами. Искусственный инстинкт убийства безотказен.

  Бойцы Ледатра тоже вступают в бой. Цилиндр немедленно реагирует на новых противников. Щупальца хлещут по тоннелю, стараясь зацепить врагов, но люди так просто не даются. Едва только гибкий хлыст появляется, как стрелок прекращает огонь и прячется в расщелине, а в это время другой срубает щупальце автоматной очередью. Обрубки валятся на пол, но жизнь в них не угасает. Извиваясь и подпрыгивая, они собираются в клубок, растворяются друг в друге и вот новый комок серой материи, только маленький, с футбольный мяч, шевелится на гладком бетоне. Когда рядом появляется еще один такой шар, они сползаются и получается побольше, затем еще и еще ... В итоге через несколько минут совсем рядом с Павлом вырос ком серого вещества величиной с корову. Он с опаской посмотрел на тестообразное скопление непонятного вещества, перевел взгляд на Ледатра. Тот кивнул и оба поползли назад. Двигаться пришлось с предельной осторожностью – гибкие хлысты щупалец секут воздух прямо над головой. Один из бойцов Ледатра неосмотрительно вышел из-за укрытия. Тонкий прут тотчас обвился вокруг ноги, заостренный кончик пробил брюшину и высунулся со спины. Боец дико закричал от боли и страха, в правой руке сверкнул нож, но другой хлыст перехватил за кисть, дернул. Раздался треск, кожа разошлась, наружу полезли белые обломки костей. Кровь хлынула из раны, но ни одна капля не упала на землю – вся впиталась в серую плоть. Человек еще пытался вырваться, кто-то бросился на помощь, но раненого оплетают новые щупальца, быстро тащат к провалу. Через несколько мгновений несчастный исчезает в сером цилиндре. Павел отступает еще и еще, Ледатр за ним. Он, как и Павел, понимает, что сражаться с таким существом бессмысленно.

  – Что будем делать, господин Ледатр? – спрашивает Павел.

  Шум боя не стихает, приходится напрягать голос, чтобы быть услышанным.

  – Лучше всего отступить. Я и представить не мог, что здесь может быть такое, – развел руки Ледатр. – Но позади пропасть, впереди эта тварь и ... тоже пропасть.

  – Обойти нельзя?

  – Не знаю. Вообще-то тут полно потайных дверей, но их надо еще найти! – кричит Ледатр с другой стороны тоннеля.

  Отходят дальше. Раздается мощный взрыв, по подземелью проносится ударная волна, все сметая на пути. Павел едва успевает упасть на пол, как воздушный вал срывает с креплений старый трансформаторный шкаф. Железная коробка проносится прямо над ним, едва не зацепив плечо. Ледатру повезло меньше. Ударная волна сбивает его с ног, швыряет на кучу щебня. Пролетев по воздуху метра три, он падает прямо на торчащие концы арматуры. Звук удара о щебень заглушается металлическим скрежетом и хрустом. Павел поднимает голову, медленно поворачивается, смотрит через плечо. От удара кучу щебня разметало, она заметно уменьшилась и похудела. На плоской вершине распласталось безжизненное тело, руки неестественно вывернуты, ноги внахлест, головы не видно. С тяжелым предчувствием Павел поднимается на ноги, медленно приближается к неподвижному телу. Потеря Ледатра невосполнима, без него найти место, где расположилась Троицкая, почти невозможно. Придется неделю, если не больше, бродить по этому чертовому подземелью, сражаясь с толпами моров, аборигенов, глумов и Бог еще знает с кем. О грандиозной куче живого серого дерьма даже думать не хочется.

  Павел подходит ближе. Он вдруг только сейчас замечает, что наступила полная тишина. То ли все сдохли в тоннеле после взрыва, то ли разбежались, только тихо стало, как в могиле. И вот в этой благостной тиши раздается хруст, скрип и шорох. Тело содрогается, руки бессмысленно загребают щебень, ноги дергаются, словно их хозяина пробил электрический разряд. Ледатр с трудом поднимается на ноги, делает несколько шагов. Глаза закрыты, веки дрожат, вытянутое лицо бледное, с синевой. Словно лунатик переставляет непослушные ноги. Противоположная стена приближается, кончики пальцев упираются в прохладный камень. Хорошо видно, что куртка на спине изодрана в клочья, в прорехах блестит металл. Павлу достаточно одного взгляда, чтобы понять – под одеждой бронежилет. Стальные пластины выдержали удар, видны вмятины, свежие царапины, но живые ткани не повреждены. Ледатр жив и здоров, только оглушило слегка.

  – Ледатр Давыдович, хватит дурака валять! Вы целы, я вижу. У вас небольшое помутнение рассудка вследствие легкой контузии и все, – с улыбкой произнес Павел.

  – Это вы называете легкой контузией? – возмутился Ледатр. – Да у меня голова раскалывается от боли, я ослеп и ничего не вижу, в груди хрипы – наверно, легочное кровоизлияние, а вы – контузия! Какое грубое знахарство!

  – Вытащите занозу из головы, откройте глаза и сплюньте, – посоветовал Павел.

  Ледатр опустился на корточки, выполнил все рекомендации.

  – Ну, в чем-то вы оказались правы, – задумчиво произнес он. – Но все же шмякнуло солидно!

  – Да, если не броня, вы бы висели на арматуре, как устрица на вилке, – согласился Павел, кивая на торчащие из кучи щебня концы железных прутьев.

  – Действительно так тихо или это у меня в ушах? – спросил после минутного молчания Ледатр.

  – Действительно.

  – Плохо. Тишина не сулит ничего хорошего. Надо сматываться, – озабоченно сказал Ледатр.

  Он встал, вопросительно посмотрел на Павла. Тот пожимает плечами:

  – Согласен, но куда? Впереди провал и сумасшедшая биомасса, там, – мотнул головой в другую сторону, – тоже провал. Да и возвращаться я не собираюсь. Давыдыч, мы обязаны идти вперед.

  – Это само собой, – немедленно согласился Ледатр, – но я уже давно тут не бывал, многое забыл. Ладно... – махнул он рукой, – давайте-ка все же немного отступим.

  Пошли обратно. Ледатр становится на самый край пропасти, осторожно заглядывает в пролом в стене.

  – Ничего не выйдет, параллельный тоннель тоже рухнул, – огорченно произнес он. – Надо искать другой выход. Вот что, Павел Андреевич, идите по той стороне и стучите прикладом по стене. А я пойду здесь и буду делать тоже самое. Тут проходов, как дыр в сыре, что-нибудь обнаружим.

  Павел дошел почти до места недавнего сражения моров с серой массой, но ничего не нашел. Он уже стал беспокоиться – до пролома осталось немного, ближе подходить нельзя. В эту минуту раздается радостный крик Ледатра:

  – Идите сюда, Павел Андреевич, тут что-то есть!

  Павел возвращается, видит Ледатра, тот радостно лупит прикладом автомата по стене. Звук получается гулкий, как в бочку, цемент осыпается крупными кусками. Видно железо, выкрашенное в синий цвет.

  – Это дверь, – сообщил Ледатр прерывающимся от волнения голосом, – за ней ход.

  – И куда он выведет нас?

  – Фиг его знает, – откровенно ответил Ледатр, вытирая потный лоб тыльной стороной ладони. – Но здесь оставаться нельзя.

  Будто подтверждая его слова, на площадке, где недавно шло сражение, раздался грохот, стрельба и странный многоголосый вой, отдаленно похожий на крики индейцев в прерии.

  – Ну вот, опять война. А я было решил, что все погибли. Тьфу ты!

  – А что за взрыв был, Ледатр Давыдович? – подозрительно спросил Павел.

  – Да так, небольшая бомбочка. Ну, ерунда, ей-богу, каких-то сто килограмм в тротиловом эквиваленте, – нарочито небрежным тоном ответил Ледатр, не прекращая стучать. – На всякий случай захватил с собой. Когда Машку прищучим, не оставлять же хозяйство без присмотра? Хотел взорвать эту чертову гору.

  – Сотней килограмм? Вы меня за дурака держите?

  – Боже упаси! Как вы могли такое подумать, Павел Андреевич? Взорвать я хотел только центральный вход, а нутро горы еще пригодится.

  – Для чего?

  – А вот это совсем другая история, Павел Андреевич, – ответил Ледатр. Он перестал сбивать штукатурку, повернулся к Павлу. – Наш договор действителен только до кончины Машки Циферблат. Далее: вы забираете все бумажки и ... э-э ... уезжаете. Мои дела вас не касаются. Так?

  Павел глянул в похолодевшие глаза Ледатра. Широко улыбнувшись, весело произнес:

  – Разумеется! Наш договор остается в силе на прежних условиях.

  Шум в тоннеле усилился. Ледатр с беспокойством посмотрел вдаль, отвернулся. Его взгляд скользит по гладкой стене. Кусок железа, который он принял за дверь, оказался металлической обшивкой стены, за которой тонкий слой воздуха и снова камень. Если и была в этом месте дверь, то ее давно замуровали.

  – Ну что, товарищ, нашли что-нибудь? – картаво спросил Павел, дурачась под вождя революции.

  – Идите к черту, Климочкин. Вы что, не слышите? Шум стихает! Это значит, что серобурая или какая там еще сопля гигантских размеров разобралась с туземцами и теперь может обратить внимание на нас. Лучше помогите отыскать дверь!

  Павел окинул взглядом тоннель. На стенах глубокие царапины, сколы, в некоторых местах отвалились куски бетона размером с обеденный стол. Никаких признаков выхода в соседний ствол. Торопливо идет обратно, к тому провалу, из которого первый раз появилась биомасса. Осторожно приближается. Из огромной ямы пахнет холодом, сыростью. Чувствуется сероводород. Вонь усиливается, становится такой, что приходится отступить на несколько шагов.

  – Надеюсь, крэйги не умеют лазить по отвесным стенам, – бормочет Павел, подбираясь вдоль стены ближе к краю. Из ямы не доносится ни звука. Приободренный, становится на самый край, заглядывает. Яма затянута блеклой дымкой, словно на стенах сидят многочисленные курильщики табака. Кое-где выступает вода, тонкие ручейки срываются вниз вереницей капель. Земля блестит сколами гранита, согнутая арматура торчит, словно усы гигантских насекомых, спрятавшихся в стене в ожидании добычи. Дно даже не угадывается. Невозможно представить, с какой глубины поднялось то, что Ледатр так непочтительно обозвал гигантской соплей. Краем глаза замечает сбоку светлое пятно. Отсюда не видно, пришлось перебраться на другую сторону. Посмотрел еще, радостно стукнуло сердце. Пятно оказалось небольшим отверстием, через которое пробивается слабый оранжевый свет. Скорее всего, там и есть параллельный тоннель или ствол, как угодно. Отверстие невелико, в него с трудом протиснется взрослый человек, но его можно расширить. Только вот торчащие отовсюду прутья арматуры не внушают доверия. Концы нехорошо блестят свежими сколами. Биомасса рвала дюймовую арматуру, будто гнилые нитки, не замечая. Теперь перекрученные прутья выглядят как застывшие щупальца спрута с когтями. За спиной звучат шаги. Павел оборачивается. Приближается Ледатр, лицо злое, губы беззвучно шевелятся – матерится про себя – автомат небрежно висит на плече. Брезгливо заглядывает в яму, ехидно интересуется:

  – Решили свести счеты с жизнью таким способом, Павел Андреевич? Любите вы приключения, однако...

  Вместо ответа Павел молча тычет пальцем в светлое пятно.

  – Ну и что? Это может быть технический ствол, он вас уведет Бог знает куда или вовсе тупик. Я уж не говорю о том, что в него надо попасть, – пожал плечами Ледатр.

  – А что предлагаете вы? Биться головой о стену? Возвратиться? Для меня не подходит ни то, ни другое.

  Ледатр задумчиво разглядывает провал, осматривается вокруг. Из ямы поднимается целое облако вонючего газа, из стены с грохотом вываливается здоровенный кусок породы, бесшумно исчезает в мутной тьме. Из образовавшейся дыры хлынул поток жидкой грязи. Все стихло. Звука удара камня о дно так и не последовало. Ледатр многозначительно пошевелил бровями, Павел пренебрежительно отмахнулся.

  – Как там дела, не смотрели? – кивнул он в тоннель.

  – Да ... – скривился Ледатр, – очередное племя дикарей безуспешно атакует сбесившуюся жижу или как ее ... биомассу! Похоже, Машка никак не ожидала, что столкнется с таким врагом. Пытается решить проблему обычным путем, но ничего не получается. Моров нет, наверно закончились. Глумы разбежались. Остались только аборигены, но и они жить хотят.

  – Значит, времени осталось мало, – подытожил Павел. – Ну, решайте, Ледатр Давыдович. У нас редкий шанс взять Машку Циферблат, пока ее охрана занята биомассой.

  – Ну, это все равно не так просто, как кажется. К тому же я остался без людей

  – Черт с вами, оставайтесь! – махнул рукой Павел.

  Нестерпимо воняет тухлятиной. Сероводород заполнил ствол, вытеснив воздух почти полностью. Павел обмотал лицо грязной тряпкой, опустил прозрачное забрало из бронестекла. Получилось жарко, душно, щиток сразу запотел, но хотя бы не воняет так сильно. Автомат, к великому сожалению, пришлось оставить. Прутьев много, они такие цепкие, что нет никакой возможности спускаться с длинноствольным оружием за спиной. Острые штыри то и дело цепляются за складки одежды, крепкая полимерная ткань трещит, прутья прогибаются под тяжестью тела, опасно скрипят. Павел старается двигаться там, где более-менее просторно, но таких мест почти нет. Приходится крепко хвататься почти за самые концы прутьев и спускаться на одних руках. Ржавчина осыпается коричнево трухой, пальцы скользят по сырому железу, мышцы наливаются свинцом. Останавливаться нельзя, гнилая арматура гнется и если не отпустить вовремя, сломается. Ледатр наблюдает сверху, затаив дыхание. До отверстия не больше пяти метров, но даже просто спуститься по лестнице на такой высоте непросто, а уж по торчащим из стены прутьям вовсе немыслимо! Этот чокнутый опускается все ниже, его с трудом можно разглядеть в мутной пелене. Ледатр нервно оглядывается. Там, в тоннеле наступила нехорошая тишина. Аборигены не то разбежались, не то все съедены этой жижей. Все подземные твари обладают отличным осязанием, то есть воспринимают малейшее содрогание породы и прекрасно слышат. Остальные чувства под землей не важны. Теперь, когда вокруг никого нет, и проклятая жижа, и глумы услышат его шаги. Скорее всего, он не успеет добежать до выхода из подземелья, если захочет удрать.

  – Ну, мать твою революцию за ноги! – с бессильной злостью бормочет он. Сначала садится на край, потом опускает ноги. Нащупывает твердый обломок стального прута, опирается на него. Переставляет одну ногу ниже, вторую. Запах тухлых яиц наполняет легкие, першит в горле, тошнота подступает, кажется, к самым ушам. Несколько раз глубоко вдыхает влажную вонь, становится легче. Спуск продолжается и вот уже край провала оказывается на уровне глаз, медленно уходит вверх, проплывает полоса бетона, потом песок, глина, а дальше начинается дикая мешанина из кирпича, цемента и железа.

  Повязка на лице напиталась потом, трудно дышать, в глазах мутная пелена. Несколько раз по собачьи трясет головой, раскаленный пот куда-то отступает, но скоро опять возвращается и снова глаза жжет огнем. Кожаные перчатки разбухли от влаги. Каждый раз, когда ладони смыкаются на стальном стержне, слышится чавканье, ржавая водичка выдавливается наружу, холодными ручейками бежит за рукава. Но самое нехорошее – перчатки скользят. Прутья и так покрыты какой-то слизью пополам с водой, так теперь еще и перчатки добавили заботы. Приходится сдавливать арматурины так, будто с корнем вырвать собрался. аНесколько раз срывался. Проклятое железо прогнило насквозь, один прут неожиданно согнулся дугой, потом вывернулся из стены. Едва успел схватить другой, как под ногами появилась пустота – и там прутья согнулись. Сознание захлестнула черная волна паники. Пальцы судорожно сжимают ломающуюся арматуру, железо с омерзительным скрипом ломается, обломки сыпятся, словно сухие сучья в ветреную погоду. Тяжелое тело неудержимо съезжает вниз. Нога упирается в спасительную твердость, рукав цепляется складкой за острый крюк, ткань трещит, тонкий, как игла, конец рвет одежду, острие режет кожу. Павел чувствует, как железо упирается в кость и останавливается. Боль наполняет все тело, волной захлестывает сознание, паника исчезает. Он замирает в нелепой позе распятого на иголках насекомого – одна нога прямо, другая в сторону, руки согнуты, как лучи фашистской свастики. Убедившись, что зацепился крепко, осторожно опускает голову. В мутном, от собственного пота, стекле с трудом видит, что под левой ногой железная балка, широкая, мощная и непоколебимо ровная. Слона выдержит. Правая свободно висит в воздухе, носок ботинка упирается в каменный выступ. Опустить можно, но пока не стоит, потому что любое движение причиняет невыносимую боль в руке – острый кончик прута скользит по кости и даже вроде как стружку снимает, гад!

  Надо как-то слезать с распятия. Пальцы левой руки нащупывают загнутый вовнутрь лист железа, сжимают края. Осторожно, медленно – потому что больно! – подтягивается влево и вверх. Чувствует, как тянется кожа, мясо рвется с треском, но боль не увеличивается, уже некуда. По садистски медленно железо выползает из предплечья, еще, еще... Наконец, острая боль отпускает, остается тупая ломота, из открытой раны течет кровь, смывая грязь, ржавчину и все то, что может принести заразу в организм. Теперь надо торопиться – вместе с кровью уходит жизнь.

  До спасительной дыры метра полтора. Прижав правую руку, чтобы хоть как-то остановить кровотечение, просто прыгает вниз. Пальцы левой намертво сжимаются на обрезке пластиковой трубы. Она прогибается, скрипит, земля сыпется из основания, но держит. Носком правой ноги цепляется за края отверстия, перехватывает рукой за выступ в стене. Теперь надо опуститься, одновременно просовывая ноги в дыру. Вроде просто, но проклятые прутья хватаются за одежду, как рыболовные крючки. Изворачиваясь, как угорь на сковородке, Павел кое как сползает вниз, но недостаточно. Прямо перед глазами торчит тонкий железный прут. Он явно не выдержит веса человека, но выглядит свежо, под тонким слоем ржавчины темно-синее железо. Павел отпускает надежный каменный выступ, ладонь обнимает тонкий рифленый прутик. Он сразу гнется, мимо плывет черная стена, капли воды и слизи набухают на камнях, ноги опускаются в дыру. Стальной стержень гнется до предела, движение останавливается. А теперь надо без помощи рук влезть в узкую дырку ногами вперед. Мышцы наливаются камнем по всему телу, спина и грудь надуваются мощью, так что комбинезон становится маловат подмышками и в плечах. Удерживая вес тела только ногами, Павел перемещается вбок, восстанавливает равновесие. Медленно ложится на пустоту, спина выпрямляется, лицо смотрит вверх. Неровные стены гигантского колодца уходят в высоту, частокол железных прутьев торчит, как иглы на спине дикобраза. Кажется, что попал в глотку неведомому чудовищу, пасть вот-вот захлопнется и настанет тьма, потом судорожное движение шейных мышц, пищевод содрогнется, темный ком протолкнет тебя дальше вниз, в желудок ...

  Павел настолько остро представил себе весь этот процесс – от глотания до переваривания и дальше, что едва не вскрикнул от омерзения. Вдобавок из мутной пелены прилетела крупная капля, ляпнулась на прозрачный щиток, словно свежий голубиный помет. Павел инстинктивно дернулся и от неосторожного движения едва не свалился вниз. Ворочаясь, как личинка майского жука, начал подтягивать задницу к отверстию. Получалось хреново, пришлось помочь левой рукой. Когда поясница уперлась в острые камни, почувствовал облегчение – теперь уже никак не вывалится, зад перевесит. Павел дернулся спиной, сделал странное волнообразное движение туловищем и почувствовал, как его неудержимо тащит вперед. Острые каменные зубья пролома ободрали спину даже через полимерную ткань комбинезона, что-то затрещало, перед глазами мелькнул верхний край дыры и Павел полетел вниз. В последнюю секунду он запоздало подумал: «А ведь я даже не заглянул в пролом. Может, тут тоже колодец, только освещенный? Эх, и шмякнусь, мать твою!» Ее успел додумать последнее слово, как действительно шмякнулся задом о бетонный пол. Острая боль пронзила тело вдоль позвоночника, остановилась где-то у затылка. Секунду Павел сидел, зажмурившись и не дыша, словно Винни-Пух после падения с дерева. Коротко застонав сквозь зубы, перевалился на бок. По солдатской привычке не оставаться там, где только что упал, отполз в сторонку и затих, пережидая боль в спине. Сверху раздался шум, посыпался мусор, мелкие камни и песок. Павел с трудом открыл глаза, медленно поднял голову.

  Из отверстия в верхней части стены торчат ноги, складки штанов покрыты грязью, со стоптанных каблуков капает мутная жидкость. Ноги дергаются, взлетают к потолку, словно их обладатель ухватился за высоковольтный кабель и теперь сильный разряд электричества не дает успокоиться. Нервные телодвижения прекращаются, туго обтянутый тканью зад выдвигается из дыры, затем трудно переворачивается и вот Ледатр Римский собственной персоной вываливается из дыры. Он удачно приземляется на ноги, сразу выхватывает пистолет и в полуприсяде осматривается, выпучив глаза и страшно перекосив лицо. Взгляд падает на Павле и Ледатр в то же мгновение успокаивается. Пистолет прячется в кобуру, свирепость на лице уступает место обычной встревоженности.