Текст книги "Мертвый континент 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

  Павел на минуту задумался. В памяти воскресли скрипучие полы, блеклые обои в холостяцкой квартирке, живо вспомнился надувной диван и мерзкий скрип, который он издавал при малейшем движении. А также денежное пособие, которое выдается всякому оставившему военную службу раньше пенсионного возраста, сроком на календарный год. Пока работу не устроишься, затем пособие по безработице – ровно столько, чтобы с голоду не отбросить копыта. Павел открыл рот, собираясь сказать «да» и ... промолчал.

  В глазах Солидуса мелькнула искорка смеха.

  – Понимаю, вы дали слово и хотите сдержать его. Но если нарушителем буду я, с вас ответственность снимается, не так ли?

  – Да. У меня нет возможности влиять на ваши решения, – ответил Павел.

  – Ну, вот и договорились. Информация будет передана тем, кто послал вас за ней, но за немалые деньги. Вы получите значительную сумму, которая позволит вам вести достойный образ жизни в дальнейшем. Остальное пойдет в дело, то самое, о котором вы мне вчера говорили.

  – Мне самому отправляться на свалку, или твои костоломы отнесут? – потухшим голосом спросил Ледатр.

  – Боже упаси, мне в голову такое не пришло! – картинно ужаснулся Солидус. – Ни в коем случае, ты очень, очень нужен, Ледатрушка! – вскричал он.

  Римский надулся еще больше, вскочил со стула.

  – Прекрати кривляться! Я понимаю, тебе хочется показать свою власть. Ведь это так легко и безопасно, когда за спиной две сотни вооруженных до зубов головорезов!

  – Брось ты эти дурацкие манеры дореволюционных интеллигентов, Ледатр. Пенсне еще бы напялил! Кстати, откуда сведения о численности личного состава? Ты ошибся всего на двенадцать человек. С кем-то уже почирикал в укромном месте? – нахмурился Солидус.

  – Все твое войско на виду, несложно сосчитать. Караулы трехсменные, тоже не проблема вычислить, – хмыкнул Ледатр. – А откуда еще двенадцать?

  – Санчасть. Не мыли руки, теперь дрищут. Когда высрутся, посажу под арест на недельку, чтоб запомнили, что руки мыть надо, – усмехнулся любитель прусской дисциплины. – Ишь, внимательный! Ладно, оставим. Что касается тебя, Ледатр – без дела не останешься. Ты лучше меня знаешь, что власть бывает разной: законодательной, исполнительной, судебной. Говорят, есть еще и четвертая, журналистская ... мать ее нехорошо! ... тьфу! Брехня, придуманная самими журналистами для пущей важности! На самом деле эта свора гавкает только на тех, на кого укажет хозяйский палец. Нет – под зад коленом на улицу, объедки подбирать. Но! – эта мразь необходима – назидательно поднял палец Солидус. – Они, журналюги, держат в узде дурные головы народа, не дают появляться в них плохим мыслям. То есть, регулярно промывают мозги – если они, конечно, есть! – а освободившееся место заполняют нужными и полезными, с точки зрения власти, мыслями и идеями. Информационный дурман надежнее любых кандалов, – усмехнулся он.

  Прошелся по пушистому ковру. Ноги в мягком покрытии утопают по щиколотки, походка получается неуклюжей, ей не хватает резкости, звона стальных шпор! Солидус недовольно поморщился, но садиться в кресло не стал.

  – Так вот! – рявкнул будущий властитель континента. – Ты, Ледатр ... нет, вы, господин Римский, будете управлять идеологией и информацией, как поступающей извне, так и той, что станет исходить отсюда. Задача отдела или департамента – называйте, как хотите – по внешним связям или информации сводится, в сущности, к одной единственной задаче – не выносить сор из избы. Извне должна поступать только проверенная, тщательно отфильтрованная информация. Это ваши будущие обязанности в общих чертах. Согласны?

  – У меня есть выбор? – спросил Ледатр с кривой улыбкой.

  – Разумеется. Как я уже говорил – под зад коленом, собирать объедки. Это и есть полная свобода.

  – Я согласен, – ответил Ледатр и тяжело вздохнул. Хмурое лицо опустилось, но Павел успел заметить в темных глазах злорадные искорки. Последователь Троцкого так просто сдаваться не собирался.

  – В таком случае, господа, в вашем распоряжении неделя. За это время я успею подготовить пополнение, провести тщательную рекогносцировку и только после этого начну боевые действия. Не задерживаю вас, – произнес Солидус с изящным наклоном головы.

  Когда покои главкома осталась далеко позади, Ледатр не выдержал, громко фыркнул и сказал, ни к кому не обращаясь:

  – Тоже мне, Карл Великий нашелся ...

  – У нас есть выбор? – произнес Павел, копируя интонацию и выражение лица Ледатра, когда тот сам задавал такой вопрос. И ответил голосом Солидуса: – Да, под зад коленом и объедки собирать... У вас есть другие предложения, господин Римский?

  Ледатр не ответил.

  Примерно через час, когда расстроенный Ледатр заснул и видел седьмой сон, Павел вышел из душной палатки. В теплом воздухе носятся молчаливые стрижи, слабый ветер несет запах пыли, свежевскопанной земли и разогретого железа. Далекие крики, звон и частый сухой стук, словно бараны сталкиваются крепкими лбами, разносится над окрестностями.

  – Ратные будни идут полным ходом, – хмыкнул он, глядя на несчастных новобранцев, которых безжалостно гоняют суровые унтеры Солидуса. Они в буквальном смысле выбивали из вчерашних наркоманов, алкоголиков и просто бездельников остатки «дури», жир и нездоровые желания. Любой замешкавшийся или «тормоз» получал хлесткий удар кнутом, от которого все тело несчастного содрогалось в конвульсиях, из горла рвался сдавленный стон. У некоторых тотчас расплывалось темное пятно на штанах. Упорствующих, коих в начале было немало, потчевали электрошоком, от которого не только пятно появлялось, но и тяжелели штаны сзади, а от вони кружилась голова. У тех, кто недавно был душой компании, кем восторгались и на кого стремились быть похожими, от такого обращения голова шла кругом. Унтер офицеры, опытные психологи, оттаскивали невменяемых в сторонку, туда, где в землю были вбиты дубовые колья. Звенели цепи, раздавались стоны, рычания и выкрики. Беснующихся интеллектуалов безжалостно приковывали. Особо безбашенных просто распинали на стене. Страшные картины ломки наркоманов со стажем не производили на унтеров никакого впечатления. На мучения людей они обращали внимания не больше, чем на ползающих мух. Зато «салаги» буквально деревенели от ужаса – муштровали их неподалеку. Разумеется, после такой «терапии» выживали очень немногие.

  Павел спустился по склону ниже. Каменное ограждение надвинулось, загородило половину мира. Брюзгливо заскрипели деревянные ступени, узкая лестница вывела на стену. На самом высоком месте, возле ворот, стоит железным памятником Федор. Броня сверкает, рукоять громадного пистолета угрожающе высовывается из открытой кобуры. На квадратном лице цветет счастливая улыбка, морщинки бегут по твердым скулам и щекам, словно лучики радости. Глаза светятся отеческой заботой и сдержанным ликованием. Перед Федором словно расстилается поле битвы, в которой он – победитель. Нет большего счастья для суровой души воина, чем лицезреть превращение мягкотелого бычка в железного солдата!

  Федор услыхал шаги, обернулся.

  – А, это ты ... рад, что не ошибся, ты вправду оказался толковым малым. Мы было уже совсем скисли тут от безделья, но вот появились вы двое и командира не узнать. Готовимся к настоящей битве, – обвел он рукой просторную площадку для занятий.

  – А чем раньше-то занимались?

  – Да ... – отмахнулся Федор. – Всякой ерундой! Ну, там ящера поймать для частного зоопарка или музея. Мутантов били на продажу, изредка ходили за золотишком в развалины – там еще осталось много нетронутых банковских хранилищ с камешками и всякой ерундой. А чаще просто гоняли туземцев, чтоб им жизнь малиной не казалась, а нам – служба медом. Я слышал, ты уже побывал в башне. Как там?

  – Весело, – усмехнулся Павел. – Глумы табунами гуляют, вооруженных аборигенов, как мух в свинарнике. Моров полно, стреляют на любой звук или шевеление. А еще есть такое ... ну, не знаю даже, как назвать. Выглядит оно так ... – дальше Павел рассказал все, что знал о биомассе, с которой они с Ледатром столкнулись в тоннеле. – ... убить невозможно, мы по всякому пробовали. Обычное оружие на нее не действует, только злит.

  Отвернулся от учебного поля, сел на край стены. Федор, что вначале не отрывался от разглядывания мечущихся новобранцев, теперь стоит рядом и внимательно слушает. Некоторое время помолчал. Рука в железной перчатке поднялась к затылку, пальцы поскребли по загорелой шее.

  – М-да, с таким чудом еще не встречался, – задумчиво сказал он. – Вот какая все-таки зараза, эта Машка! Как она умудрилась создать такое?

  – Вряд ли это придумала она. Существо одинаково убивало и людей, и туземцев, и моров. Ему было все равно, кто перед ним. Слишком оно ... неуправляемое, что ли.

  Федор хлопнул ладошами по коленям, бодро вскочил.

  – Ладно, где наша не пропадала! Справимся с этой чудой.

  – Это запросто, – согласился Павел. – Всего-то делов – вакуумный заряд. Но после него в горе не останется ничего, многие тоннели обрушатся, а этого допустить никак нельзя. Так что придется самим идти внутрь и как-то убивать чудовище.

  Павел поднялся, посмотрел на изнывающих от усталости новобранцев.

  – Зачем они вам? – тихо спросил он Федора. – Ты же понимаешь, что от этих толку мало, сколько ни гоняй.

  – А от них толка и не ждут. Они нужны только для того, чтобы отвлечь на себя туземцев. Погибнет, ну – Федор на минутку задумался, складки на лбу смешно пошевелились. – ... девять из десяти, никак не меньше. Выжившие пригодятся против моров и дальше. А что ты хотел? Подготовка и содержание каждого солдата наемника обходится очень дорого. Их жизни буквально на вес золота. Оружие, доспехи, приборы стоят бешеных денег. А доставка во сколько обходится? А эти понаехали сюда со всей земли – кто от несчастной любви убежал, кто от долгов прячется, кое-кого полиция уже который год разыскивает. Полным-полно извращенцев, психов. Ты видел, какие картины рисуют? А стихи, песни? А новые танцы, это, как его ... ну, блин ... а, балет, во! Никогда не смотрел? Один другого прямо на сцене сношает – по взаправдашнему! – а остальные прыгают вокруг и песни поют. Во бля, уроды!

  Федор разгорячился, разговаривает громко, почти кричит, руками машет, только что ногами не топает. Павел улыбнулся, хитро сощурился.

  – Феденька, а если бы на сцене мужик с бабой того... ну, сношались бы по взаправдашнему... Ты бы тоже возмущался?

  – Ну – Федор развел руками в затруднении, брови поднялись и опустились, глаза повращались туда-сюда. – Это ... хм ... конечно, совсем другое дело. Особенно, если баба в теле и мужик весь из себя вот эдакий, – он выпятил грудь, напряг мускулы на руках, отчего стальные пластины встопорщились и заскрипели застежки. – Но ведь такого же не показывали! – произнес он почти обиженно.

  – Вот сволочи, – лицемерно посочувствовал Павел.

  – Да не говори! Одно слово – художественная интеллигенция, мать иху за ногу!

  С плаца донеслись визгливые вопли, щелчки кнутов, рявканье унтерских глоток. Еще одного слабака поволокли к стене. Порыв ветра принес едкую вонь немытых тел, пота и того странного, трудно объяснимого, что называется – запах страха. Павел брезгливо поморщился, отвернулся.

  – А скажи, Феденька, где тут мастера на все руки обитают. Костюмчик мне надо проверить, барахлит что-то.

  – Вона! – величественно взмахнул железной дланью Федор. – Видишь серебряную крышу? Это солнечные батареи. В том доме живет умелец дай Боже. Дуй к нему.

   Глава 11

  Павел шел по недлинной «улице мастеров» и дивился фантазии местных обитателей. Люди жили в пирамидальных, круглых или цилиндрических домах, у кого на что воображения и денег хватало. Здания построены из полимера, способного менять форму под воздействием электромагнитного поля определенной частоты. Как выяснится чуть позже, не только. То, что увидел Павел впереди, вначале показалось ему незаконченной стройкой. Фундамент есть, несущие сваи, на которых крепятся стеновые панели тоже видно, крыша есть. А вот самих стен нет. Между свай словно туго натянута прозрачная пленка. Видно все – столы, сиденья, диван и кровать, какие-то портреты висят в пространстве. Две комнаты непроницаемы для света, выделяются странным диссонансом в призрачном здании. Наверно, туалет и душевая. Павел подошел ближе и едва не раскрыл рот от удивления – внутри человек! Мужчина средних лет спокойно сидит в кресле, читает что-то. Видно, как глаза бегают по строчкам на экране планшета, на носу висят старомодные очки в тонкой золотистой оправе. Подозрительным показалось, что обитатель прозрачного дома одет странно – легкая накидка, вроде древнегреческой туники и сандалии на босу ногу. Бросились в глаза чрезмерно раздутые мышцы рук, покрытая шарами мускулов грудь и непомерно широкие икры. Любитель древней Греции явно перестарался с тестостероном. « Тут все, что ли, качки помешанные? – подумал Павел. – Или это мне так везет на них?» Опустил глаза. Собственные руки показались тонкими и беспомощными, словно ручки изнеможенного долгим недоеданием ребенка, а выпуклая от мускулов грудь унылой и плоской, как стиральная доска. О впалом животе и кривеньких ножках даже думать не хотелось. Чувствуя себя униженным, оскорбленным и, можно сказать, оплеванным каким-то слесарем-ремонтником швейных машинок, Павел грустно побрел дальше. Когда он поравнялся с домом из прозрачного материал, не удержался, взглянул еще раз на владельца столь внушительной груды мышц. Увиденное заставило вздрогнуть – хозяин дома тоже заметил невольного зрителя, подошел к стене и тоже стал смотреть. Но кроме сандалий на нем ничего не было! Мужественное лицо расплывается в приглашающей улыбке. Поведение было таким ... ну ... Павел сразу понял, кто перед ним. « Еще один урод и опять мне попался, – подумал он и с досады плюнул. – Надо будет Федору подсказать, где искать пополнение».

  Прозрачное здание с вуайеристом бодибилдером осталось позади. Впереди вырастает самый обыкновенный дом, нормальных размеров и вида, только крыша сверкает, словно сделана из отполированного серебра. Вполне возможно, что так и есть на самом деле. Павел подошел ближе, увидел самую обыкновенную дверь, из темного дерева, с медной ручкой. Ступени крыльца чуть слышно скрипнули под тяжестью тела, доски прогнулись. Поколебавшись, протянул руку к пластинке звонка, но едва только палец приблизился, дверь исчезла. Не распахнулась, не ушла в потолок, не раздвинулась, а именно исчезла, будто и не было. Сквозь проем видна прихожая, вешалка для одежды, светлым пятном выделяется лестница на второй этаж. Павел опасливо взглянул вверх. Почему-то показалось, что едва сделает шаг, как дверное полотно свалится, будто нож гильотины и капец ему!

  «Что за хрень!» – подумал он. Устыдившись минутной слабости, решительно шагнул в дом. Вроде ничего не произошло, но когда оглянулся, дверь была на месте. Как ни в чем ни бывало, будто он не входил сюда, а телепортировался. Хмыкнул, пожал плечами. Внутри появился неприятный холодок – не нравилось, когда играли в кошки-мышки. Взгляд скользнул по комнате – пусто, если не считать прямоугольного стола, пары стульев и шкафа для посуды. Вторая дверь ведет в подвал или на задний двор. Чисто, нигде ни пылинки. Решил подняться на второй этаж. Как только нога коснулась ступеньки, лестница дрогнула и поползла вверх. Пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть. Несколько секунд и он наверху. Второй этаж дома представляет собой одну большую комнату, вернее, зал. Никаких перегородок, стен, даже потолка нет. Крутые скаты крыши уходят вверх и там соединяются. Ламп и светильников нет, свет заливает зал от крыши, она излучает мягкий освещение, что не режет глаза и не утомляет. В дальнем конце огромного помещения в кресле-качалке болтается туда-сюда мужчина. Одет просто, штаны и курточка, на голове кепка козырьком назад. Судя по виду, молодой парень. Сразу привлекают внимание необыкновенные глаза. Огромные, просто нечеловеческие, настоящие глазищи, как у стрекозы. Павел решил было, что это очки такие, но вглядевшись, понял – нет, это именно глаза. Пялиться, как дурачку, неудобно. Подошел ближе, на всякий случай громко сказал:

  – Здравствуйте. Меня зовут Павел. Рекомендовали вас, как лучшего специалиста по электронной начинке боевых костюмов.

  Парень молчал. После короткой паузы Павел спросил:

  – Я не ошибся? – и внимательно посмотрел в лицо сидящему. Только сейчас заметил, что помимо странных глаз, у парня верхняя губа как бы рассечена надвое. В народе такое называется «заячьей губой». Неподвижное лицо оживилось, как будто включилось питание, нижняя губа смешно выпятилась и раздался немного шепелявый голос:

  – Нет, вы не ошшиблиссь. В этом городке меня ссчитают именно таким. В чем проблема?

  – А фиг ее знает, – честно признался Павел. – Отказало все и сразу. Как вас зовут, если не секрет?

  – О, извините! Иван. Без отсества, не люблю. Подойдите к столу.

  Длинные, как у профессионального пианиста, пальцы шустро забегали по воротнику бронекостюма, чудные выпуклые глаза приблизились вплотную. Видимо, что-то отразилось у Павла на лице, потому что Иван успокаивающе произнес:

  – Не волнуйтесь, больно не будет.

  Закрепил на воротнике датчик размером с пластинку жевательной резинки. Над столом появился прозрачный голубой шар, развернулся в объемное изображение костюма. По всей поверхности зажглись разноцветные огоньки, но больше всего было красного. Иван внимательно рассматривал картинку, пальцы время от времени пробегали по виртуальной панели, что парила в воздухе рядом. Павлу надоело стоять неподвижно – нога затекла – перенес тяжесть тела на другую. Виртуальный человек, только без головы и кистей рук, тоже стал переминаться с ноги на ногу, потом замер.

  – Ну что ж, кое-что исправить удалось, – произнес он, глядя, как красные огоньки сменяются зелеными. Но не все.

  – Шлем где? – спросил Иван.

  – Потерял у выхода из тоннеля в горе или, как у вас говорят, в башне.

  – Плохо. Все основные функции замыкаются на шлем, без него это просто одежда.

  – Я так и предполагал, – вздохнул Павел. – Ладно, и на том спасибо. Сколько я должен вам?

  – Ничего.

  – То есть как – ничего? Нет, так не пойдет, любой труд должен быть оплачен, – не согласился Павел.

  – Я знаю, что вы попали к нам недавно. Весь шум там, выше, из-за вас, это вы уговорили Солидуса напасть на башню.

  – Да ни кого я не уговаривал! Просто ... э-э... предложил. У вашего генералиссимуса были свои причины, дело не во мне, таком умном и дальновидном, – усмехнулся Павел.

  Внизу раздался шум. Кто-то стучал в дверь или в стену, требовал впустить. Павел вопросительно посмотрел на Ивана. Тот пренебрежительно отмахнулся:

  – Придурок один... Вы мимо прозрачного дома проходили? Это его хозяин. Крышу полностью сорвало от анаболиков, стал показываться голым всем подряд, а потом и вовсе построил дом из полимера, который меняет структуру и может становиться прозрачным, как стекло. По вечерам тут столпотворение было, прибегали разные, из поселка художников, смотреть, как он голышом разгуливает. Когда была облава, куда-то спрятался. Наверно, за ним пришли, хочет заныкаться у меня.

  – Не пустите?

  – Нет. Не люблю таких. Солидус развел тут придворный бедлам из поэтов неудачников, графоманов, балерунов и мазилок. Думал, как у короля Фридриха будет. Он фанат его. Но, видно надоело.

  Иван сделал движение пальцами, будто пепел с сигареты стряхивает. Сразу пропал звук. То есть бухающие удары куда-то исчезли. Павел осторожно спросил:

  – А дверь у вас... раз и исчезла! Это как?

  – Голограмма, – коротко пояснил Иван. – Я увидел вас, еще когда вы по улице шли и узнал. Убрал дверь, вы вошли. Но не думайте, что можно пройти сквозь изображение. Ударит сильным разрядом тока. Так вот, по поводу башни ... Вас удивили мои глаза, я знаю. Им все удивляются, когда видят первый раз. На самом деле, это не глаза, а ... ну, в общем, приборы такие. Воспринимают потоки фотонов, преобразовывают и передают информацию на маленький компьютер у меня в голове. Там сигнал еще раз преобразовывается и поступает в мозг. Так вот я вижу. Не очень удобно, громоздко и выгляжу, как человек-стрекоза. Это она, – мотнул он головой в сторону, – та, рыжая, что засела в башне. Я работал у нее, помогал настраивать оборудование. Однажды ей срочно понадобились глаза. Она не нашла ничего лучше, чем забрать их у того, кто сидел ближе всех. У меня, – тихо, почти шепотом рассказывал он. – Вы не удивляйтесь, тут многие ее знают.

  На стене чуть слышно загудел кондиционер, в помещении повеяло прохладой. Иван замолчал, отвернулся. Над столом опять появилась виртуальная панель, загорелся экран. Появился черный квадрат, по нему поползли синие и красные линии со всех сторон и замкнулись на оранжевый шар в центре. Иван поколдовал еще немного, из плоского темно-серого ящичка высунулся белый прямоугольный футляр, словно язык усталой собаки. Двумя пальцами Иван осторожно вытащил предмет, протянул Павлу.

  – Вот, здесь записана схема подземных тоннелей. Можете распечатать на бумагу, у меня нет принтера. Если удастся найти шлем, введите информацию в память. Думаю, пригодится.

  – Спасибо. Это очень ценный подарок, – с чувством поблагодарил Павел.

  К концу недели численность новобранцев сильно сократилась. Из полутора сотен осталось человек восемьдесят. Практически каждый второй исчез. Зато на местном кладбище сильно прибавилось могил. Солидус терпеть не мог женщин в армейском строю, но признавал полезность и даже необходимость, потому всегда использовал их по прямому назначению. Вся женская половина поселка творческой интеллигенции была мобилизована для «удовлетворения половых нужд армии» – именно так и был сформулирован приказ, согласно которого их собрали в самом большом здании поселка, где раньше проводились всякие празднования и сборища. Небольшой ремонт, проведенный все теми же новобранцами в свободное от занятий время (и откуда силы взялись?) превратил барак в комфортабельное помещение с соблюдением всех санитарных норм.

  Слово «мобилизована» в данном случае не совсем подходит. Солидус не был законченным циником и тираном, по крайней мере, по отношению к женщинам. Силой их никто не гнал. Им предложили заниматься тем самым делом, которым они, в сущности, занимались и раньше, только теперь им платили солдатский оклад плюс гонорар от клиента. Когда разобрались, в чем фишка, все вакантные места заполнились тотчас, даже пришлось расширить штат. Единственно, чего не допускал Солидус – это однополой любви. Даже по малейшему подозрению можно было получить пулю в лоб.

  Однажды Павел решил прогуляться, заодно посетить «заведение». Так, из любопытства. Ледатр категорически отказался от визита, как он заявил – в «дом удовлетворения физиологических потребностей».

  – Да нет, ну, причем здесь физиология, – начал оправдываться Павел. – Просто интересно, как влияет общение с противоположным полом...

  – ... на боевую готовность подразделения! – саркастически произнес Ледатр. – Бросьте нести чушь, Климочкин. Конечно, влияет и самым положительным образом, это доказано давным-давно, еще древними римлянами. В их армии вменялось в обязанности офицеров обеспечивать подчиненных женщинами. И сегодня эта же система применяется в спорте, входит в обязательную тренировочную программу. Идите, грубый мужлан, для вас это необходимо.

  – А вы ангел, херувим крылатый, – съехидничал Павел. – Представляю себе, какой новый мир вы построите!

  Незаметно пролетело еще три дня. Из остатков новобранцев Солидус сформировал полноценную роту солдат. Теперь у него более трехсот человек, обученных, дисциплинированных и вооруженных. Осталось провести строевой смотр частей, что он и сделал. Ранним утром следующего дня на широком поле за пределами города построился личный состав, боевая техника и подразделения обслуживания. Если уровень подготовки солдат для Павла не составлял тайны, то техника сразу привлекал внимание, едва он увидел стройные колонны боевых машин. В основном это были старые бронемашины и танки той страны, что когда-то существовала на этой земле. Два десятка широких, массивных танков с громадными квадратными башнями. Почему-то выкрашены в желтый цвет, словно их готовили к войне в пустыне. За каждой машиной закреплен персональный топливозаправщик, так как древние газотурбинные моторы пожирают горючее в таком количестве, что невозможно представить. Одной заправки – а это две тонны дизельного топлива! – хватало на полторы сотни километров хода в максимально экономном режиме. Если только такой существует для машины весом более пятидесяти тонн! Кроме солярки, на каждом топливозаправщике по бокам были закреплены запасные воздушные фильтры для танков. Быстро забивались пылью и выходили из строя, а без них двигатели перегревались. Экипажи прожорливых монстров состояли из четырех человек, автоматики никакой. Павел ходил вокруг, смотрел и качал головой – неужели на таких самоварах воевали!

  Рядом полсотни бронемашин «Брэдли» после капитального ремонта. Высокие борта, вертикально расположенные броневые листы делали эту машину отличной мишенью для противника. Очередь из крупнокалиберного пулемета пробивает насквозь. Попадания одной пули достаточно, чтобы вывести из строя двигатель. Расположенный на крыше пулемет Браунинга сложен по конструкции, капризен. Даже горсточка пыли способна вывести из строя. А не дай Бог, хлестнет очередь – крепеж станка срезает начисто, как ножом.

  Павел шел мимо машин осторожно, словно опасался, что какая-нибудь старая кастрюля развалится от звука шагов. Лицо держал непроницаемо спокойным – понимал, что подсмеиваться нечего. Солидус воюет тем, что есть. Блокада и есть блокада, если люди еще могут как-то пробираться через пограничные посты, то тяжелую технику нечего и думать перетащить. Никаких денег не хватит на взятки. Он еще раз посмотрел на ряды топливозаправщиков, хмыкнул. Ему говорили, что где-то неподалеку располагается нефтеперегонный завод, где и производят низкокачественный бензин и солярку. Это единственное предприятие такого рода на весь континент и охраняется оно, как самый важный объект. Чужих, то есть Павла и Ледатра, на пушечный выстрел не подпустят.

  Строевой смотр подходил к концу. Судя по тому, что с поля не доносились вопли наказуемых, никого не волокли под руки, все прошло гладко. Солидус во главе свиты направляется к строю машин. Чуть поодаль шагает отделение рослых солдат с оружием наизготовку. Это расстрельная команда. Если сейчас обнаружатся неисправности, которые нельзя устранить на месте, ответственное лицо будет казнено. Негуманно, зато исключительно эффективно. Впрочем, сегодня был день удач. Солидус остался доволен увиденным и, когда прозвучала команда разойтись, строй солдат и машин вздохнул с облегчением. Павел обратил внимание, что будущий диктатор тоже не расстроился от того, что не нашлось недостатков и наказывать было некого. Он не любил жестокость без причины, признавал справедливую строгость.

  Поздно вечером Павла и Ледатра пригласили к Солидусу. Он встретил их в полном боевом облачении, только шлем лежал на столе, удерживая край древней бумажной карты.

  – Итак, господа, все вопросы решены, указания отданы, войска готовятся к наступлению, – раздался громовой голос. Ледатр отвернулся, губы скривились в ироничной улыбке. По мнению Павла, слово «войска» тоже мало подходило к немногочисленным отрядам наемных солдат, но он ничем не выдал своего отношения к сказанному. Выслушал с непроницаемым лицом, молча склонил голову, соглашаясь. Ледатр продолжал морщиться и закатывать глаза. Павел выбрал момент, когда Солидус посмотрел на карту, больно ткнул локтем. Римский поперхнулся воздухом от неожиданности, глаза выпучились, покрасневшее лицо исказилось.

  – Цыц! – прошептал Павел. – Свой юмор засуньте в одно место, ясно? Иначе я лично затяну петлю на вашей шее!

  Ледатр шумно вздохнул, отвернулся. Он не рискнул возразить, так как и сам понимал неуместность собственного сарказма. Только руками развел – натура, мол, такая!

  – Выступаем сегодня ночью, ровно в двенадцать ноль-ноль. На рассвете займем исходные позиции, после короткой артподготовки стремительная атака. Рекомендую собраться заранее, опоздавших ждать не буду. Вопросы?

  – Все понятно, командир. Мы будем готовы, – поспешно ответил Павел, опасаясь, как бы вредный Ледатр что-нибудь не ляпнул напоследок.

  Звонкий голос трубы пропел над ухом, словно крик молодого петуха, едва только Павел закрыл глаза. « Что еще за шутки такие?» – раздраженно подумал он, но светящийся циферблат часов показывал ровно полночь. Рядом загорелся тусклый ночной фонарь – это Ледатр, уже одетый, деловито проверяет застежки заплечного мешка. Павел понял, что ему ничего не показалось, просто незаметно заснул.

  Ночной холод остудил лицо, попытался забраться за одежду. Стылые лапки уже начали осторожно прощупывать тропинки на спине. Павел плотнее запахнул воротник, туже подтянул ремни ранца. За плечами, в пластиковом прямоугольнике уложен стандартный сухой паек на три дня, фляга с водой и запасная аптечка. На поясе нож, магазины к автомату и пара гранат. То же самое у Ледатра. Все это им выдал лично Федор. Когда Павел и Ледатр в один голос возмутились, резонно пояснил:

  – Вы в наступающей цепи не пойдете, вам много оружия ни к чему. Одного ствола и двух гранат для самообороны достаточно.

  Спорить не стали. Повертели в руках легонькие автоматы американского производства, пренебрежительно хмыкнули. Федор взглянул и понял – выбросят при первой же возможности и заменят на калашниковы.

  В эфире прозвучала последняя команда и на всех машинах погасли огоньки радиостанций – чтобы не произошло, режим радиомолчания будет соблюдаться свято. Тарахтение моторов слилось в низкий гул, бронированные машины одна за другой выплевывали сизые клубы дыма и срывались с места. В полной темноте, пользуясь только инфракрасными прожекторами, колонна пошла вперед. Рослые солдаты с ворчанием выбирались из тесных салонов «Брэдли» наверх. Сидеть на броне жестко и холодно, зато воздух свежий и ты замечаешь все вокруг, хоть и в зеленоватом свете прибора для ночного видения. Павел с Ледатром разместились на башне головного танка. Громадный, шумный «абрам» – так презрительно обзывал Павел танки «Abrams» имел одно неоспоримое преимущество – на плоской башке сидишь, будто на палубе катера в штормовую погоду – дует, качает, зато высоко и все видно.