Текст книги "Мертвый континент 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

  Через несколько минут на склоне горы не осталось ничего живого, если не считать самого Федора. Раздались выстрелы, несколько снарядов взорвалось поблизости от сферы. Чудовище тотчас двинулось в сторону стрелявших, с шумом раздвигая камни на пути. Наверху, из бетонного колпака дота, хлопнул одинокий выстрел, снаряд с шипением пролетел над головой Федора и взорвался внизу. Розово-серый сгусток вытянулся трубой, вершина воткнулась прямо в амбразуру дота. Не прошло и минуты, как чудовище исчезло в глубине горы. Наступила тишина. Федор молча сел. Камни захрустели от железной тяжести человека в доспехах. Руки в стальных перчатках медленно опустились на влажную землю. От усталости и волнения сильно стучало сердце, болела голова. Усталость навалилась каменной глыбой. Федор плотно зажмурил глаза, мокрый от пота затылок уперся в твердый булыжник...

  ... неизвестное существо вломилось в стену. Порода затрещала, раздвигаемая могучей силой, целые пласты пришли в движение. Со всех сторон раздался грохот обрушивающейся земли и бетона, над головой послышался угрожающий скрип. Пол, стены и потолок покрылись сетью трещин, посыпался песок, пыль, где-то впереди обвалился целый пласт. Грохот медленно стих, колебания почвы прекратились. В наступившей тишине отчетливо слышны выстрелы и взрывы снаружи. Из гигантской дыры в потолке льется дневной свет.

  – Ну, ... мать ... – выдохнул Павел. – Такого я еще не видал! Эта тварь здорово подросла. Как думаешь, Ледатр?

  – Никак не думаю, – сердито сказал Римский. – Хорошо, если наверху с ней разделаются. В противном случае она вернется обратно и тогда... – он сокрушенно покачал головой.

  – Ну да, поползет, вся израненная, в нору, а тут мы рты разинули, – задумчиво произнес Солидус.

  – Так чего стоим? Двигаться надо! – жизнерадостно отозвался Павел.

  – Что!? Опять в нору? – взвился Ледатр.

  – Нет, попробуем перелезть!

  Дыра в полу раскинулась, словно небольшое озеро, от стены до стены. Обойти можно было только по выступам, образовавшимся при обрушении тоннеля. Это выглядело, как очень рискованная авантюра – куски бетона держатся на честном слове и влажной земле. Любое неосторожное движение и окажешься в пропасти. Павел пошел первым. Он добрался до середины пути, когда решил обернуться. За ним, шагах в пяти, карабкается Ледатр, замыкает Солидус. Римский заметно нервничает, правая щека дергается от нервного тика, лицо бледно-зеленое. Серафим – Солидус напротив, кажется совершенно спокойным и только по выступившему обильному поту можно понять, что спокойствие дается не даром. Вдалеке слышны разрывы, выстрелы, из дыры тянет влажным и холодным воздухом, гладкие стены вертикально уходят в непроглядную темноту. Из-под ног иногда срываются камни, быстро тонут во мраке и ни единого звука не доносится снизу. Похоже, не достигают дна.

  – А вот интересно, дети у этого подземного ежика есть? – спросил Павел.

  От неожиданного вопроса и громкого голоса у Ледатра срывается нога. Он судорожно хватается за камень, пальцы сжимают кусок кварца с такой силой, что вот-вот вода брызнет, как в известной сказке. Вскоре Ледатр обретает устойчивость, поворачивается к Павлу. Лицо напряжено, пот льется так, что не верится – капли одна за другой срываются с подбородка, с ушей, одежда потемнела от влаги. Губы беззвучно шевелятся – Римскому не хватает воздуха, чтобы сказать все, что он думает о любопытном натуралисте Климочкине. В тишине раздается слабое шипение, в котором можно с трудом различить – ссволоччь!

  – Ладно, это не срочно, – машет рукой Павел. – Потом узнаем, будет время.

  Солидус фыркает, громко смеется. Без приключений перебираются на другую сторону, быстро идут дальше...

  ... израненное пулями и гранатами Живое свирепеет. Его захлестывают воспоминая людей, чье сознание сейчас живет в нем. Оно видит яркие картины прошлого, как мародеры грабят и убивают всех подряд, как ураганы уничтожают дома, посевы, видит умирающих от голода детей. Земля рвется на куски гигантскими трещинами, вырываются потоки раскаленной лавы и сжигают все на своем пути. С черного неба падает черный снег – вулканический пепел. Тьму разрывают огненные молнии. Ужас, паника, страх погибающих людей переполняет Живое, сменяется лютым гневом за бессмысленную гибель невинных. Окружающих существ Живое воспринимает как виновников трагедии, что произошла много лет назад. Живое очень молодо и еще не способно критически оценивать получаемую информацию. Оно по-детски злится и бросается в бой отомстить убийцам невинных (так оно само считает!) людей. Когда вокруг погибли все, кто причинял боль, Живое на минуту успокаивается, но звучит новый выстрел и рассвирепевшая биомасса кидается на уцелевших врагов. На этот раз они затаились под землей. Уплотнившийся сгусток материи врывается в амбразуру, уничтожая все живое. Маленькие существа в панике убегают. Живое хватает их гибкими щупальцами, они растворяются в нем, увеличивая силу, добавляя энергию и жизнь. Эти глупцы медленны и неуклюжи, могут передвигаться только на открытых пространствах, земля и камень для них непроницаемы. Биомасса разжижается до консистенции воды. Бурый поток с угрожающим гулом течет по тоннелю, захватывая все новых и новых жертв. Хрупкие стены из слипшегося песка – бетона – не выдерживают, из образующихся трещин выпадают неповоротливые глумы, какие-то волосатые червяки. Глупые крэйги пикантно щекочут концентрированной серой, твердые жвалы приятно пожевать, они такие хрустящие...

  Шум за спиной услышали все трое.

  – Вода, что ли? – недоуменно произнес Павел, оглядываясь.

  – Думаешь, Машка затопила тоннели? Не может быть! – засомневался Солидус.

  – Может, она спятила там, среди мутантов и уродов? – предположил Ледатр. – Теперь решила избавиться от всех, раз и навсегда.

  – Мы выше уровня земли, воду надо поднимать очень мощными насосами. У нее есть такие? – спросил Павел.

  – Нет, этого не может быть, – твердо ответил Солидус. – Никаких насосов в горе нет.

  – Тогда это ... – тихо произнес Ледатр и посмотрел назад.

  В следующее мгновение все трое мчатся по тоннелю что есть сил.

  ... сгусток живой материи хорошо «видит» трех убегающих врагов. Поток красно-бурой жижи устремляется за ними. В некоторых местах непрочные стены разрушаются, из дыр вываливаются крэйги, зазевавшиеся глумы. Все растворяется в массе живой материи. Любое органическое вещество усваивается и потому биомасса становится больше. Если попадается мор, от него остается изъеденный сильной кислотой полимерный каркас с остатками металла. В блестящих, словно измазанных жиром, волнах мелькают полупереваренные трупы глумов, людей и гигантских землероек. Ярко выделяются белые клыки, толстые кости и страшные безглазые черепа. Злоба, страх, голод – все желания усвоенных существ наполняют Живое. От избытка чувств, вызванных памятью и эмоциями поглощенных, биомасса теряет последние тормоза. Это уже одна сплошная ярость, облеченная в плоть. Желание уничтожать становится определяющим и единственным...

  Павел, Ледатр и Солидус бегут по тоннелю изо всех сил, но враг явно сильнее и вот-вот настигнет. Волна холодного воздуха давит в спину, шевелит волосы на затылке. Плохое предчувствие леденит кровь. Внезапно бесконечное мелькание проводов, потолочных фонарей и бетонных перегородок обрывается. Огромный кусок стены исчез, на его месте дыра, сияющая ослепительным – после сумрака тоннеля – светом. Заметно, что это не пролом, получившийся естественным путем, а вырытый крупным подземным животным ход. Появляется слабая надежда на спасение. Павел без колебаний сворачивает, Солидус за ним. Слышен задыхающийся голос Ледатра, что, мол, этот ход ведет неизвестно куда, к кому, не стоит лезть сломя голову и тому подобная чепуха. Болтуна подхватывают под руки и тащат почти волоком по земле. Когда до выхода остаются считанные метры, все трое видят, что дальше простирается огромный провал. Дыра образовалась от того, что огромная бетонная плита выпала из толщи породы после того, как неизвестное животное подрыло вокруг, пытаясь выбраться наружу. Теперь бетонный куб висит в воздухе на толстых тросах. Это один из элементов натяжного потолка в пещере гигантских размеров. Конструкция частично разрушена, но держится довольно крепко благодаря стальным растяжкам. Павел видит и понимает это за доли секунды. Гул за спиной настигает. Солидус и Павел разом прыгают в пустоту. Им удается зацепится за переплетение тросов. Ничего не соображающий Ледатр автоматически делает тоже самое. Только повиснув над бездной, он понимает, что натворил и начинает орать благим матом, обвиняя во всем дурного Серафима Колпакова. Солидус хладнокровно предлагает лезть обратно, в тоннель. В эту минуту поток живой материи вырывается из дыры в стене. Щупальцу не хватает считанных миллиметров, чтобы дотянутся до лица Римского. Ледатр ощущает всей кожей жуткий холод, что исходит от биомассы. Живая материя водопадом устремляется вниз, в темноту. Из потока выстреливают длинные гибкие усы, один за другим, острые концы секут воздух совсем рядом. Ледатр в ужасе кидается прочь. Словно перепуганная обезьяна, будущий главный идеолог нового мира прыгает по тросам, помогая руками. В считанные мгновения Римский оказывается выше и дальше всех от дыры. Поток биомассы внезапно обрывается, щупальца исчезают в пропасти. Ледатр опускает глаза, проводит пальцами по груди и ногам. Комбинезон из сверхпрочной кевларовой ткани словно искромсан опасной бритвой, лоскуты свисают с груди и живота. Белый, как мел, Ледатр дрожащей рукой смахивает с лица пот, без сил опускается на сплетение стальных растяжек.

  Павел молча смотрит вниз. Что-либо разглядеть трудно, дно тонет в пыли и темноте. Постепенно глаза привыкают к полумраку, можно различить множество построек, заметны контуры каких-то механизмов.

  – Похоже, мы попали туда, куда хотели, – задумчиво произнес Солидус. – Тебе так не кажется, Павел?

  – Очень даже может быть. Только я как-то по-другому представлял себе штаб-квартиру злодейки, – отозвался Климочкин.

  – Ну, может это предбанник, холл, а дальше идут помещения для лабораторий, склады, производственные площадки. Предлагаю спуститься и посмотреть, – сказал Солидус.

  – А великанская сопля, что чуть было не сожрала нас? – спросил Ледатр.

  – А она тебя хотела скушать, не нас, – с усмешкой отозвался Солидус. – Ты заметил, как она к тебе ручки тянула?

  – Брось свои шуточки, Колпаков! Они здесь совершенно неуместны, – рассердился Римский.

  – Тьфу на тебя три раза, Ледатр, – хладнокровно отозвался Солидус. – Ну, так что, спускаемся?

  – Давай. Только вниз все-таки посматривай, мало ли что эта жидкая гадость задумала, – ответил Павел.

  Когда до земли остались считанные метры, Солидус замер. В громадном помещении стоит абсолютная тишина, не прерываемая никакими звуками. Это и радовало и настораживало. Бетонный пол чист, если не считать горстки песка и обычного мусора в виде камешков, кусочков пластика и песка. Ничего подозрительного. Солидус осторожно ступил, притопнул, поставил вторую ногу. Павел спрыгнул рядом. Жесткие подошвы с хрустом раздавили старую пластиковую упаковку из-под спичек, по-старчески заскрипел песок. Автоматные стволы идут по кругу, пальцы на спусковых крючках, глаза жестко всматриваются в сумрак. Застывший воздух холоден, чист, ни единого звука не слышно.

  – Тихо, – несколько удивленно сказал Солидус.

  – Пусто, – согласился Павел.

  – Вы не верьте предательской тишине, это обман! – отозвался Ледатр. Его встревоженный голос раздался сверху, из переплетения тросов и проводов. Клочья комбинезона все время цепляются за острые углы изломанной конструкции, Римский раздраженно выпутывается, ругается про себя, но быстро выбраться все равно не получается. Он прекратил барахтаться, лицо строгое, взгляд внимателен, лицо строгое. Ледатр то ли смотрит по сторонам, то ли вслушивается, непонятно.

  – Слазь, хватит там сидеть! – бросил Солидус, не поднимая глаз. – Понравилось?

  Ледатр счел ниже своего достоинства отвечать на солдафонские шуточки. Кое-как высвободил одежду из цепких когтей проволоки и арматуры, осторожно просунулся в щель между сплетением проводов и перекрученным крепежным тросом. Через мгновение каблуки звонко стукнули о бетон, сухо щелкнул предохранитель автомата и Ледатр тоже принялся внимательно осматривать подозрительно темные углы.

  – Ну, и чего? – первым нарушил тишину Павел. – Где клетки из бронестекла с жуткими мутантами, где стерильно чистые комнаты из белого пластика и блестящей нержавейки? Где компьютеры, столы, колбочки-пробирочки и прочая стеклянная дребедень, а? Это обязательные атрибуты даже самой захудалой лаборатории! И куда подевался сосисочный фарш, что испортил костюм господину Римскому?

  На последней фразе Ледатр вздрогнул, нервно провел ладонью по груди и животу. Лохмотья бронекостюма нагло зашуршали.

  – О фарше не беспокойтесь, он появится в самый неподходящий момент, – усмехнулся Солидус. – А все остальное отыщется. Ледатр, мы правильно вышли?

  – Да, здесь проходили погрузочно-разгрузочные работы, там дальше ворота, – указал он рукой. – Наверно, за ними лабораторные помещения.

  – Ты уверен или предполагаешь? – спросил Павел.

  – Предполагаю, потому что туда у меня допуска не было. Но все ценное из оборудования увозили туда.

  – А кто работал?

  – Люди, в основном аборигены. Они глупы, не задают вопросов, интересуются только оплатой.

  – Они пользуются кредитками? – удивился Павел.

  – Нет, конечно. Тут натуральный обмен – труд на товар – оружие, одежда, продукты.

  – Из кого состоит персонал лабораторий? Я в прошлый раз людей почти не видел.

  – Правильно, Троицкая предпочитает работать с роботами или зомби.

  – Что!? – хором воскликнули Солидус и Павел.

  Они тут же перестали смотреть по сторонам, изумленно уставились на Ледатра. Первым опомнился Солидус.

  – Ты что несешь? Какие еще зомби? – тихо спросил он. – Здесь достаточно всяких уродов, но они все вменяемы.

  – Да, живые мертвецы – это чересчур. А ядовитых зубов у них нет? – засмеялся Павел.

  – Эх вы, темнота! – со вздохом произнес Ледатр. – Я говорю о людях, которым в кровь введен тетрадотоксин вместе с еще какими-то гадостями ... у них сложные названия, трудно запомнить. Была такая страна в Африке, Гаити. Тамошние шаманы практиковали так называемое вуду – местное колдовство. Так вот, удалось выяснить, что главным при зомбировании человека была эта самая смесь. Она каким-то образом блокирует волю и память. Подопытный перестает критически воспринимать окружающее, его можно использовать как угодно – он абсолютно подчиняем чужой воле. Когда нужда отпадает, с помощью гипноза можно стереть память и вернуть человека в нормальное состояние. Но он навсегда забудет, кто он и кем был. Даже родную мать не узнает.

  – А можно не возвращать, правда? – тихо спросил Павел. – И тогда будет пожизненный раб.

  – Или рабы, – добавил Солидус. – Очень эффективное решение проблемы нехватки рабочей силы, режима секретности и дисциплины.

  – Тетрадотоксин ... – задумчиво произнес Павел. – Очень опасное вещество, в несколько сотен раз ядовитее цианистого калия. Оно используется как оружие массового поражения. Одной столовой ложки хватит, чтобы отравить целое озеро.

  – Для зомбирования используются микроскопические дозы. Смесь хранится в аэрозольной упаковке, распыляется в воздухе. Раз вдохнул – и все!

  – Да-а, не повезло тебе, Ледатр! – неожиданно сказал Солидус.

  – Это в чем? – спросил Римский, нервно оглядываясь.

  – У нас встроенные противогазы в шлемах, а у тебя пустая – в смысле, голая башка, – пояснил Солидус. – Вдохнешь этой гадости, завоешь по страшному, выпучишь глаза, заскрежещешь зубами ... Присматривай за ним, Паша. Чуть что – пулю в лоб!

  Наступает пауза. Ледатр страшно бледнеет, губы дрожат, под кожей сдвинулись желваки.

  – Да пошел ты к черту, идиот! Солдафон ты трижды контуженный!! И юмор у тебя такой же прибитый, как и ты!!! – заорал Римский так, что жилы на шее вздулись.

  – Ладно, не ори! – отмахнулся Солидус. – Я забочусь о твоей безопасности, а ты вопишь, как ошпаренный. Нехорошо!

  Римский умолк, чтобы набрать побольше воздуха в легкие. Высоко, под самым куполом, захлопали крылья, раздался недовольный крик, очень похожий на рычание, черная тень метнулась среди сплетения тросов. Подняли головы. Среди путаницы железа хорошо видно, как планирует к земле клок кожи с волосами. Павел вытягивает руку, кусок плоти неизвестной твари падает прямо в ладонь.

  – Где-то я уже видел такую шкуру ... – задумчиво сказал он.

  – Летающий ящер, – ответил Солидус. – Только как он здесь оказался? Ему ж простор нужен.

  – Они тут вместо ворон, на потолочных балках сидят. И гадят! – раздраженно сообщил Ледатр.

  – Да, это серьезно! – подытожил Павел.

  Осторожно, стараясь не делать лишнего шума, все трое двинулись вперед. К противоположной стене ведут рельсы, уложенные прямо на бетон. Павел идет первым, замыкает маленькую колонну Солидус. Чем ближе к воротам, тем заметнее одна странность – стальные плиты створок разукрашены замысловатыми узорами, словно сумасшедший художник рисовал плазменным резаком. Ворота исписаны сверху донизу. Это особенно показалось тревожным, так как створки высотой пять или шесть метров.

  Павел провел рукой по вырезам – на пальцах осталась окалина. Значит, художничали совсем недавно.

  – Что ты об этом думаешь, Серафим? – спросил он.

  Солидус со злостью стукнул кулаком по кнопочному пульту. Коробка разворочена, все контакты сожжены и как теперь открыть ворота – неизвестно.

  – Похоже на то, что нас опередили!

  – Неужели одна из твоих групп сумела пробраться?

  – Не похоже. У моих солдат нет лазерных пушек, дальномеры только на танках. А тут явно шла драка с использованием излучателей. У, зараза! – воскликнул Солидус, удар бронированного кулака сносит пульт. Коробка разваливается на куски, посыпались обугленные детальки.

  – Ну, допустим, – с сомнением согласился Павел. – А где трупы? Где лужицы засыхающей крови, куски тел и прочие прелести драки с применением оружия?

  – Думаешь, тот сосисочный фарш постарался?

  – Вполне. Ты же видел патрульных моров с излучателями. Биомасса свалилась где-то здесь, ее могла встретить цела толпа моров с мощными лазерами.

  – Хорошо, где моры? Биомасса усваивает только органику, железо должно быть где-то здесь. Или я ошибаюсь?

  – Иди ты к черту, зануда! Если у тебя есть другое объяснение, говори. Критиковать легко ...

  Внезапно ворота дрогнули, створка медленно поползла вдоль направляющей, с хрустом давя камни и песок. Павел и Солидус одновременно отпрыгнули, автоматные стволы нервно дернулись, отыскивая нового врага.

  – Помогли бы, теоретики хреновы! – раздался прерывающийся от натуги голос.

  Павел хмыкнул, Солидус от удивления громко присвистнул. Пока они выясняли, что да как, Ледатр разыскал кусок толстой арматурины, вставил в щель и надавил. Левая створка оказалась перекошенной и не сдвинулась ни на миллиметр, а вторая с трудом, но пошла! Солидус отодвинул Ледатра в сторонку, нажал. Стальной прут толщиной в руку начал заметно сгибаться. Створка пошла быстрее. Когда щель стала достаточно широкой, Павел уперся обеими руками и дело пошло еще лучше. Вскоре ворота раздвинулись настолько, что мог свободно пройти взрослый человек. Предусмотрительный Солидус принес здоровенный кусок бетонной плиты, уложил между створок – на всякий случай!

  За воротами все тот же тоннель, только хорошо освещенный. Дорога ведет прямо, к воротам из непрозрачного стекла и пластика. По бетонному покрытию разбросаны железные останки моров, в беспорядке валяется оружие, бронежилеты, изорванное в клочья обмундирование незнакомого покроя. Ледатр с довольным видом поднимает с земли бронежилет, сумку с противогазом. Павел нагибается за автоматным магазином. Только сейчас обращает внимание, что пол испещрен маленькими ямками, словно кто-то долго и упорно расстреливал бетонное покрытие.

  – А вот и он, старый друг сосисочный фарш, – невесело произносит Солидус.

  – Да, следы от его шипов, – согласился Павел. – Вот невезуха, а я рассчитывал, что эта гадость провалилась куда-нибудь.

  – Размечтался! Что-то хорошее и полезное днем с огнем не найдешь, а всякая дрянь сама на глаза лезет. Ладно ... господин Римский, нам куда? – громко спросил Солидус.

  – Прямо, господа. В той стороне склад, а эти ворота ведут в лабораторный комплекс и где-то там обитает сама Мария Циферблат! – ответил радостный Ледатр. После того, как он нашел бронежилет и противогаз, настроение поднялось до небес. Павел с сомнением посмотрел на следы, покачал головой:

  – А вот туда я бы предпочел въехать на танке, – тихо произнес он.

  Легкие пластиковые ворота бесшумно распахнулись. Помещение размером с теннисный корт залито мертвящим светом неоновых ламп, по полу разбросаны в беспорядки столы, стулья, изуродованные приборы в путанице проводов, под ногами хрустит битое стекло, воздух наполнен тяжелыми запахами аммиака, сероводорода и спирта, от чего сильно режет глаза и трудно дышать. Ледатр тотчас надевает противогаз, Павел и Солидус опускают прозрачные щитки на шлемах. В тишине отчетливо слышно бульканье, треск, в дальнем углу сверкает разряд короткого замыкания. Доходят до середины зала, идущий первым Солидус замирает на месте, словно наткнулся на невидимое препятствие. По его знаку остановились остальные. Левая рука медленно вытянулась от плеча к стене, пальцы сложились пистолетиком. Павел проследил направление и едва не вскрикнул – среди вороха изуродованной мебели возвышается странная фигура, отдаленно напоминающая человека. Голова растет прямо из плеч, толстые руки, похожие на лапы гигантской лягушки, опираются на край небольшого бассейна, что расположен под стеной. Оттуда доносится тихий плеск и урчание. У существа короткие кривые ноги, тело лишено волосяного покрова. Четко видна линия позвонков посередине спины. Очень маленький зад прикрыт коротким треугольным хвостом. Павла нехорошо удивила блестящая, словно смазанная жиром, кожа темно-коричневого цвета в светлых разводах. Видно, как перемещаются шары твердых мускулов, когда существо меняет положение тела. В бассейне громко плеснуло, жидкость ярко-зеленого цвета хлынула через края, залила пол. Существо неуклюже подпрыгнуло, заурчало, только как-то странно, прерывисто, как будто радостно хрюкает, отступило на шаг. Голова поднялась, Павел видит, что затылок широкий и плоский, скошен сильно назад. На макушке торчат круглые уши, мелко трясутся и опускаются, как у бегемота перед нырянием.

  – Да ведь это жаба! – ахнул Ледатр.

  Солидус обернулся, зло прошипел:

  – Заткнись, дурак!

  Но было поздно. Тварь услышала. Резко обернулась, кривые ноги согнулись еще больше, тело наклонилось, лапы разошлись в стороны. Грудь и раздутый живот покрыты светло-серой кожей в черных пятнышках.

  – Серафим, отходи к стене, за столы! – спокойно сказал Павел и тоже отступил назад.

  Теперь между ним и тварью находился целый завал из столов, лабораторных шкафов и разной мелкой дребедени. Существо не бросилось сразу в атаку, как опасался Павел, а стало разглядывать противников. Выпуклые немигающие глаза остановились на Солидусе, который медленно отступал за массивную железную конструкцию, очень похожую на операционный стол с множеством приспособлений. За спиной Павла захрустело стекло, раздались быстрые шаги – это Ледатр устремился за баррикаду из стеклянных шкафов. Ловко забрался под самый потолок и там затих. На Павла необычное существо совсем не обратило внимания, но едва он сделал движение рукой, чтобы удобнее взять автомат, как круглые глаза остановились на нем.

  – Серафим! – тихонько позвал Павел. – Эта тварь действительно лягушка-переросток. Она реагирует только на движущиеся предметы.

  – Это и я заметил. Посмотри, как у нее ноздри раздуваются. Она чует нас!

  Тварь еще ниже наклонила плоскую башку, бессмысленно холодный взгляд поднялся выше, замер на Ледатре. Выпученные глаза вывернулись так, что видно белки в кровавых ниточках сосудов. Тот некстати зацепился автоматным ремнем за угол шкафа и теперь безуспешно пытался освободить оружие.

  – Замри, Римский! – сказал Солидус. Приклад автомата уперся в плечо, ствол приподнялся и замер точно на уровне головы твари. Та почуяла опасность или уже знала, что будет дальше. Существо присело, на голове по бокам внезапно надулись два больших прозрачных шара. Грудь раздвинулась вширь, пасть распахнулась, раздался такой крик, от которого зазвенели стекла в шкафах, в шлемах автоматически включилась защита от сверхзвукового удара, а Ледатр, лишенный такого средства, мигом лишился чувств на своем шкафу. Удивленный Солидус не успел нажать на спусковой крючок, как вопль оборвался и тварь прыгнула. Когтистая лапа ударила на лету, автомат отшвырнуло в сторону с такой силой, словно рядом промчался скоростной поезд и случайно зацепил ствол открытой дверью. От рывка лопнул карабинчик на ремне, оружие улетело на другой конец зала. Солидус закувыркался следом и со страшным шумом врезался в кучу мебели. Посыпались стулья, столы, огромный стеклянный шкаф упал с таким звоном и грохотом, будто рухнул торговый центр. В одно мгновение его завалило всяким хламом так, что стало совсем не видно под грудой железа и пластмассы.

  Мебельный обвал еще гремел, когда жаба-мутант повернулась к Павлу. На него уставились выпуклые глаза, холодные и неподвижные. Тварь словно оценивала нового противника – стоит он ее внимания или нет? Павла задело такое явное пренебрежение.

  – Что, постаревший головастик, не хватает духу подойти поближе или просто слабо?

  При звуках человеческого голоса круглые ушки затрепыхались, гладкая кожа сморщилась, покрылась большим количеством слизи. Складки начали твердеть, меняться и вскоре вся поверхность тела ощетинилась твердыми шишками ороговевшей кожи. Жаба надулась еще больше, стала прямо-таки устрашающих размеров. Когда по бокам головы начали надуваться прозрачные шары, Павел решил не ждать очередного оглушающего вопля. Колени подогнулись, он рухнул на пол, как подрубленный. Палец до упора вдавил спусковой крючок, автомат задергался в руках, как живой, изрыгая огонь и горячую сталь. Было видно, как строчка пуль прошла от промежности до горла, остальные ушли в потолок. Посыпалась пыль, осколки штукатурки, ослепительно вспыхнули перебитые провода, белые искры обрушились вниз бенгальскими огнями.

  Автомат выстрелил последний раз, щелкнул затвор. Павел понял, что магазин пуст, а вставить новый вряд ли удастся. Несмотря на то, что пули пробили навылет грудь и живот, тварь осталась жива. Кровь залила грудь и брюшину, светло-серая кожа покрылась коричнево-красными разводами. Но сердце и другие жизненно важные органы остались целы. Тяжелые пули из калашникова заставили отступить тварь на несколько шагов. Короткий обрубок хвоста уперся в край ванны, плеснула вода и волна ярко-зеленой жидкости окатила существо с головы до ног. Тварь словно пришла в себя. Огромный рот беззвучно открылся, показались редкие, загнутые назад, зубы. Резкий толчок ногами, под когтями крошится кафель, лягушка-мутант прыгает точно как ее обычные маленькие родственники, только лапы с медвежьими когтями вытянуты вперед.

  Пока тварь оценивала обстановку и собиралась прыгнуть, Павел успел бросить бесполезный автомат. Щелкнула застежка на чехле, тихо вжикнуло, в правой руке появился тяжелый десантный нож, который одинаково хорошо режет колючую проволоку, берцовые кости и колбасу на тоненькие колечки. Лезвие шириной в ладонь и длиной в локоть пробьет даже грудную клетку динозавра и достанет сердце. За мгновение до того, как кривые когти приблизились к его лицу, он повернулся и со всей силы ударил ногой в правый бок. Что именно находится в правой части брюшины у лягушки, Павел не знал. Удар был рассчитан на человека. После такого мощного толчка рвется печень, противник погибнет от болевого шока, не приходя в сознание.

  Видимо, у мутанта не было печени справа. Тяжелое тело резко изменило траекторию полета и рухнуло на пол, головой прямо в стеклянную дверцу лабораторного шкафа. Не теряя драгоценных мгновений, Павел бросается к врагу, намереваясь закончить схватку ударом в позвоночник, затем перехватить ножом горло и все дела! Не хватило считанных секунд. Нога попадает в сломанный стул, Павел спотыкается и едва не падает прямо на оглушенную тварь. Со злостью тряхнул ногой, но проклятый стул зацепился острым краем за стальную пластину на голени. Пришлось наклониться и рвать руками алюминиевые трубки. Тем временем мутант пришел в себя. Раздался грохот, железная рама с остатками стекла отлетает в сторону. Тварь молча поворачивается. Жабья морда утыкана осколками матового стекла, кровь льется потоками из рваных ран, грудь уже не светлая, а красная и только выпуклые глаза смотрят холодно и равнодушно.

  Павел, наконец, избавился от дурацкого стула. Не дожидаясь нового броска, сам прыгает навстречу. Взмах рукой, клинок сверкает молнией, прочерчивая широкую дугу, но мутант оказывается быстрее. Сильно отталкивается от пола, блестящее от слизи и крови тело подпрыгивает высоко вверх и острый, как бритва, клинок рассекает вместо горла брюхо от края до края. В ответ следует сокрушительный удар ногой. От мощного толчка в грудь Павел летит через весь зал, в глазах мелькают потолочные лампы, блестящий кафель пола, стеклянные шкафы. Почти теряя сознание от боли, задыхаясь – легкие свела судорога! – влетает в стеллаж с какими-то банками, папками и письменными принадлежностями. Хлипкая конструкция рушится с ужасным грохотом и звоном, погребая под кучей хлама теряющего сознание Павла...

   Глава 13

  ... Ледатр очнулся, когда загремела автоматная очередь. Несколько пуль противно взвизгнуло над головой, в лицо хлестнуло горячим песком. Римский шустро сполз пониже и в этот момент увидел, как раненый в грудь мутант прыгает на Павла. У того в руке только нож, автомат валяется на полу. Ледатр торопливо прицелился, но выстрелить не смог – тварь оказалась на одной линии с Павлом. Тот ловко увернулся, сильно пнул в бок летящую жабу-мутанта. Тварь врезалась башкой в шкаф, на мгновение замерла. Ледатр снова вскинул автомат, но в эту минуту мутант очнулся и Павел опять оказался в опасной близости от цели. Тварь высоко подскочила, сильнейший удар отбросил Павла далеко в сторону, но он успел полоснуть громадным десантным ножом. Брюшина раскрылась, как перезревший плод. Из чрева вывалились кишки, внутренние органы, потоком хлынула мутная жидкость. От волнения Ледатр дышал часто и тяжело, запотели стекла противогаза, картинка потеряла четкость и совсем пропала. Сорвал силиконовую маску, вдохнул полной грудью воздух и закашлялся от аммиачной и серной вони. К ней примешался сильный запах крови, от которого едва не вырвало. Сдерживая тошноту, Ледатр поднимает автомат, палец ложится на курок, но стрелять уже нет необходимости. Смертельно раненая тварь слабела на глазах. В агонии мечется по залу, внутренности тянутся по полу, цепляются за мебель, рвутся об острые края, наматываются на ножки столов и стульев. Существо широко разевает пасть, раздается шипение, клекот, выпученные глаза закатываются, покрываются пленкой.