Текст книги "Твари (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Интервал пять шагов! – командует Алексей. Он не стреляет. Отходит в сторону, внимательно наблюдает. Если у бандитов преимущество в маневре, то у пограничников в точности. Но стрельба в горах по движущейся цели имеет свои особенности. В разреженном воздухе пули летят иначе. Не так-то просто стрелять сверху вниз, к тому же стрелка отлично видно на фоне светлого неба. Бандиты непрерывно перемещаются по склону вправо и влево, не задерживаясь на одном месте больше двух секунд, короткие очереди ложатся опасно близко от незащищённых солдатских голов. Точная стрельба навскидку – это высший пилотаж в стрелковом деле. Такими навыками обладают единицы, стрелки «от Бога» или те, кто тренируется с утра до вечера всю жизнь. Китайские контрабандисты оказались именно такими. Вот один пограничник откинулся на спину с пробитой головой, за ним второй, третий … оставшиеся в живых психуют, открывают беспорядочный огонь длинными очередями. Толку от такой стрельбы почти ноль. Ну, шума много, успокоительно действует на нервы стреляющих. А потом, в один «прекрасный» момент, кончаются патроны. И тогда наступает жуткая тишина, в которой слышны странные прерывистые звуки – то ли шаги приближающихся врагов, то ли стук собственного сердца. А может, тиканье невидимых часов, отмеряющих последние мгновения твоей жизни? За время службы пограничникам приходится слышать эти часы не раз и не два. Если «тормознёшь», другой раз не услышишь.

– Все за бруствер!!! – страшным голосом командует Алексей. Дважды щелкает предохранитель, приклад привычно упирается в плечо, блистающий мир гор сужается до прорези прицела. Пропадают звуки, тело теряет чувствительность, исчезают посторонние мысли, проваливается в никуда страх за собственную жизнь и оружие становится тобой, потому что душа твоя в нём! Едва только мутное пятно маскировочного костюма появляется в прицеле, как палец плавно жмёт на спусковой крючок, автомат дёргается, посылая заточенный кусок стали навстречу врагу. Маскировочный костюм оседает в снег, ствол уходит в сторону и замирает, когда твой глаз видит нового врага. Опять выстрел и снова движение. Алексей ведет автомат вдоль склона, будто чертит невидимую линию, посылая пулю за пулей каждые полторы-две секунды. И с каждым выстрелом ответные очереди становились реже. Оставшиеся в живых солдаты смотрели на командира, вытаращив глаза, осторожно выглядывали за бруствер и замирали в изумлении. Склон усеян убитыми! Никто уже не стрелял в ответ. Алексей сделал несколько контрольных выстрелов по неподвижным телам – мало ли что! – автомат смолк, дважды щёлкнул предохранитель. Страшное напряжение схлынуло, будто приливная волна отступила, вернулся слух, по глазам резанул солнечный свет. Негромко, словно не приказывает, а предлагает, говорит:

– Гранатами огонь, господа.

– Приготовить гранаты! – рявкает сержант. – Огонь!

Зелёные, как авокадо, болванки, взмывают над склоном, сверкая острыми гранями осколочных «рубашек», с тихими хлопками устремляются вниз. Взрывы грохочут, будто гигантские барабаны, эхо несётся прочь, разбивается о скалы и возвращается грозным гулом. Бруствер снова расцветает редкими фонтанами сколотого льда. «Ну, вот и все! – подумал Алексей. – Черт, надо осмотреть убитых, а у нас даже верёвок нет. Ладно»! Собирались впопыхах, альпинистское снаряжение осталось на заставе. Лезть вниз по склону без страховки нельзя.

– Раненых перевязать, погибших перенести на заставу. Командуйте, товарищ сержант! – распорядился Алексей.

– Есть! Оружие на предохранитель! Рядовой ….

Раздается треск льда, рядом громко хрустит снег, нечто белое и огромное, словно вставший на дыбы арктический медведь появляется на бруствере. Оглушительно грохочут выстрелы, пограничники падают, будто тряпичные куклы, пули секут воздух, с истошным визгом отскакивая от камней. Одному контрабандисту удалось не только выжить, но даже царапины не получить. Одуревший от наркоты, он использовал заминку после взрывов гранат и за считанные мгновения поднялся по склону. Китаец стреляет непрерывно, плюющийся огнём ствол описывает полукруг, фонтаны снега и каменной крошки неумолимо приближаются к Алексею. Его автомат за спиной, пока достанет, это чудовище изрешетит в упор. Остаётся только пистолет в нагрудной кобуре. Алексей бросается за бруствер головой вниз, на лету переворачивается, пистолет оказывается в руке за долю секунды. Пальцы плотно сжимают рукоять, предохранители отключаются, гремит первый выстрел. Спина врезается в твёрдый, как спёкшаяся глина, наст. От боли темнеет в глазах, шапка слетает с головы, ледяная крошка забивается за воротник, в кровь раздирая шею. Алексей стреляет в бесформенную фигуру, отдалённо напоминающую человека. Бруствер удаляется стремительно, шансов попасть почти нет. Однако выстрелы наверху смолкают. Бандит сбрасывает рюкзак, пустой автомат летит следом и с диким криком прыгает с бруствера обратно на склон. Кувыркается, встаёт на ноги и бежит, проваливаясь в снег почти по колени. Тяжкий удар в спину едва не лишает Николая сознания, скольжение по склону прекращается. Мёртвое тело с громадным мешком преграждает путь. Захлёбываясь воздухом от боли Алексей стреляет в приближающегося врага, пистолет дёргается, выбрасывая пулю за пулей, тело контрабандиста покрывается рваными дырами, из-за спины брызжет кровь, а он все равно бежит! «В морду надо»! – понимает Алексей, чуть приподнимает ствол. Пистолет выплёвывает последние пули, искажённое злобой лицо покрывается дырами, из головы бьют фонтаны крови – но враг жив!

– Этого не может быть! – кричит Алексей, руки тянутся назад, пальцы сжимают воронёный ствол автомата, но мертвец за спиной крепко держит оружие живого, помогая мёртвому подельнику. Алексей рвёт автомат к себе изо всех сил и… просыпается в горячем поту, задыхаясь от спёртого воздуха чердака. Раскладушка скрипит в темноте, будто ржавая дверь склепа, горло давят спазмы. Алексей падает на пол, желудок выворачивает наизнанку. Едва не захлёбываясь блевотиной, судорожно вытирая рот руками, он ползёт задом наперёд, как напуганный рак, пока затылок не упирается в балку. Падает на бок и лежит неподвижно. Голова проясняется, к телу возвращается чувствительность и Алексей начинает ощущать, что лежать на россыпи шлака, которым утеплили чердак, совсем нездорово. Выбирается на доски в проходе, кое-как отряхивается. На чердаке тихо, тусклый свет занимающегося рассвета осторожно вползает в окна, пылинки суматошно пляшут и кружатся вокруг, словно примериваясь, куда лучше осесть – на лицо или забиться прямо в вытаращенные глаза? Алексей отмахивается, ноги сами несут к распахнутому окну. Отсюда хорошо видны верхушки мрачных берёз и осин на кладбище. Молоденькие листочки уже раскрылись, но сквозь серо-зелёную кашу ещё видны кресты, белеют оградки, маячат памятники. Алексей глубоко, всей грудью вдыхает холодный воздух, на губах появляется слабая улыбка:

– Приснится же, чёрт! Мы тогда за десять секунд положили всех попрыгунчиков! – шепчет он. – Надо не смотреть на ночь ужастиков, лучше про голых баб.

Взгляд последний раз бежит по кронам осин, задерживается на памятнике цыганскому барону. Массивный постамент со статуей бородатого мужчины в костюме тройке скрывает обширный склеп, в котором лежат останки самого барона и кого-то ещё из родственников. Вообще-то для цыган такое захоронение не характерно, они ж не католики. Какими соображениями руководствовался покойный барон, завещая похоронить себя таким образом, уже не узнать. Разумеется, в детстве Алексей в компании мальчишек не раз пытался проникнуть внутрь, но массивная дверь из кованого железа преграждала путь. Замка на двери не было, хитрые цыгане заварили швы. Раз в год, на поминовение, они собирались, но склеп, как втайне надеялся Алексей, ни разу не вскрывали. «До чего ж глупый был! – усмехнулся Алексей. – Что может быть интересного в яме с костями? Ну, вернуться, наврать пацанам с три короба. Такое, мол, видел – у-у-у»!

На улице заметно светлеет, ночную тьму сменяет сумрак, наступает та особая предрассветная тишина, когда не раздаётся ни звука, мир словно замирает. В такие минуты видят вещие сны, умирают тяжелобольные и рождаются гении. Алексей ещё раз смотрит на склеп, мысленно желает спокойного сна давно усопшему барону – что-то не то, иначе выглядит склеп! Алексей вглядывается – нет, ерунда, почудилось. Ветка упала на входе, лежит как-то странно… дверь! Дверь в склеп открыта! Волков вздохнул, зажмурил глаза, ещё и пальцами придавил до красных кругов. Блин, стало только хуже, муть в глазах появилась. Проклиная себя, взрослого мужика, за любопытство, Алексей шустро обувается, выбирается на крышу, осторожно подходит к краю. Пожарная лестница ниспадает вниз, как застывший водопад, на железных скобах предательски блестят капли росы, словно предупреждая – одно неловкое движение и капец тебе, начальник заставы, в отбивную на косточках превратишься. «Ну-ну, посмотрим, – про себя злится Алексей. – И покруче спуски были. Не тебе, железяка, меня учить»! Пальцы жёстко обхватывают раму, подошвы кроссовок касаются узкой перекладины. Лестница чуть слышно гудит, то ли приветствуя нежданного гостя, то ли грозя. Спустя минуту Алексей идёт по дороге мимо конторы водоканала, обходит ограждение и оказывается на территории кладбища. Здесь так холодно, что дрожь пробирает. Будто под ногами не земля, а толстый слой льда, припорошённый песком. Алексей внимательно смотрит вниз – старое кладбище вот уже несколько лет является местом сбора наркоманов, наступить на шприц – плёвое дело. Здесь «нарики» общаются, рассказывают последние новости, делятся рецептами и выясняют отношения. Когда страсти улягутся, ширяют друг друга и наступают минуты – иногда часы! – блаженной отключки, т. е. «нирваны». Возвратившись из мира грёз в мир грешный, разбредаются по домам – ну, у кого ещё есть, конечно, дома! – набираться сил, которых с каждым днём все меньше. Коллектив наркоманов редеет по естественным причинам, но появляются новые адепты балдежа и местные цыгане этому активно способствуют. Конечно, не все цыгане наркоторговцы, но если испокон веку неработавшая семья цыган вдруг обзаводится роскошной виллой, это наводит на размышления! Последнее время по городу поползли нехорошие слухи, что наркоманов кто-то убивает. Мол, поэтому их не видно на улицах среди бела дня, ховаются по хатам.

Мимо плывут покосившиеся кресты заброшенных могил, железные ограды скалятся острыми концами прутьев, будто последний рубеж обороны мертвецов, в промежутках грозно темнеют стволы осин. В минуты, когда ночь ещё не ушла, а утро не наступило, особенно остро чувствуешь, что ты чужой в городе мёртвых. Тебя никто здесь не ждёт, за тобой наблюдают враждебно и с опаской … не люди. Тропа поворачивает, прячется в сумраке, ржавая ограда заброшенной могилы закрывает проход. А дальше и не надо! Вот она, родовая усыпальница цыганского барона. Алексей подходит ближе, земля под ногами слегка прогибается, будто дёрн на старом болоте, руки ложатся на ограду. Железо больно впивается в кожу, но Алексей словно не чувствует – дверца склепа действительно открыта! То есть сварной шов разошёлся, кусочки окалины валяются на земле, сколы блестят свежими краями. Причём ручки на дверце нет! «Как же открывали-то? – недоумевающе подумал Алексей. – Изнутри, что ли, вышибли? Силен старый барон»! Пальцы коснулись перекладины калитки, оградка послушно распахнула вход, чуть слышно скрипнули петли. Алексей сделал шаг. Раздался хруст, будто в кустах завозился пёс, порыв ветра тряхнул верхушки осин, тьма сгустилась вокруг. От внезапно накатившего холода мышцы свело судорогой, дрожь пробежала волной по телу. «Ещё солнце как следует не взошло, а уже тучи, – с досадой подумал Алексей. – Темно так, в склепе-то, без фонаря нечего и соваться». Махнул рукой, отступил от склепа, пальцы соскользнули с перекладины калитки. Словно повинуясь неслышимой команде, дверца вернулась на место, тихо лязгнуло железо. Алексей поднял воротник курточки, спрятал ладони в рукава. Приду позже, решил он, когда потеплеет. И с фонарём.

Глава 2

Солнце достигло наивысшей точки, Алексей проснулся на своём чердаке от духоты. Крыша нагрелась так, что жар буквально струился потоком горячего воздуха. Чертыхаясь и пыхтя, Волков слез на лестничную площадку. Дверь в квартиру оказалась не заперта – малолетние племянники уже пришли со школы. Уроки, похоже, не задавали. Или юные таланты уже сделали их и теперь занимались чем-то другим, тоже полезным. Наверно, художественным творчеством, потому что сумка Николая была выпотрошена, на полу сиротливо валяются упаковки фломастеров, дверь обклеена кусочками пластыря, а из комнаты племянников доносится матерная брань и радостный детский хохот. «Пи… дюки! – мрачно подумал Волков. – Каждому пачку фломастеров в задницу. А мамаше сразу две»! Умывшись и позавтракав на скорую руку, собирает нехитрые пожитки в сумку и перетаскивает на чердак. В квартире будет только посещать туалет и кухню по мере надобности. Поразмыслив в покое, решает немного обустроиться – отгораживает угол возле окна, перетаскивает раскладушку, вешает занавески, на пол кладет фанеру. Получился этакий номер люкс для бомжа, коим, собственно, Алексей на данный момент и является. В новом жилище не хватает только электричества. На установку электропроводки уходит час, если считать с походом в магазин. Затем появился электрочайник, электроплитка и термос. Телевизор заменил смартфон с мобильным интернетом. В общем, устройство быта заняло полдня. О склепе барона и открытой двери Алексей вспомнил только ближе к вечеру, когда солнце уже коснулось подбородком верхушек берёз. Идти на кладбище, да ещё под вечер, не хотелось. Но любопытство буквально раздирало на части. Сбывается детская мечта, какое там утро!

Алексей надевает заношенный офицерский камуфляж, горные ботинки с высокими берцами плотно облегают ноги – отлично защищают голеностоп от вывихов, – широкий ремень стягивает пояс, придаёт уверенность и заодно оберегает брюшину от разрывающих внутренности ударов ногой или кулаком. Из-за наркоманов кладбище небезопасно в любое время, а вечером особенно. На всякий случай надел полицейские перчатки, они стягивают кисть и делают удар более жёстким за счёт полимерных вставок. И вообще, грязно там, в склепе, пылища! Сумрак тихо опускается с ветвей осин, сгущаясь возле земли, в ямах, под кустами, таится расплывчатыми клубами возле могильных холмов. Изредка хрустят сухие веточки под рифлёными подошвами, влажная листва робко сжимается и с облегчением расправляет плоские тела. Использованные шприцы пытаются вонзиться ядовитыми жалами, но толстый полимер даже не царапается. Запах прелых листьев и болотной влаги усиливается, зеленоватые, покрытые наростами и пятнами осины расступаются, появляется памятник. Скульптор почему-то изобразил барона в смокинге. Фалды слегка топорщатся и концы смотрят в разные стороны, отчего со спины барон похож на гигантского таракана, стоящего на задних лапах. Алексей обходит склеп. Калитка на ограде притворена, крючок уткнулся клювом в окружье. На погосте сумрачно, сквозь негустую весеннюю листву проглядывает тускнеющее небо, голова барона темнеет кучкой навоза. Скульптор – по заказу безутешной родни! – постарался изобразить физиономию покойного умиротворённой, задумчивой и даже немного грустной. Что ж, цыганский барон жил неплохо и ему наверняка было жаль расставаться с грешным миром – ведь за гробовой доской может быть всё что угодно! Вполне вероятно, что за минуту до смерти его лик был именно таким. Что сталось с душой усопшего, никто не знает. Но вот выражение каменного лица разительно изменилось с течением времени. Ветер, перепады температур, малолетние хулиганы с рогатками, плохая экология – голова деформировалась, осыпалась штукатурка, цвет лица поменялся, появились пятна. В итоге голова цыганского барона напоминала перезрелую свёклу формой и цветом, лицо вздулось, покрылось бледными пятнами и смахивало на растолстевшую рожу Джокера из «Бэтмена». Алексей подсвечивает фонариком, ухмылка кривится губы – точно, Джокер с перепоя!

Дверца склепа поддаётся легко, слышен тихий скрежет, тёмная пасть дышит запахом погреба. Белый луч фонаря вырывает из тьмы каменные ступени, кирпичный свод щерится трещинами и клочьями паутины. Ступени ведут вниз шагов на пятнадцать, дальше располагается непосредственно сама погребальная комната. Алексей спускается осторожно, наклоняя голову, хотя от макушки до потолка почти вершок. Сойдя с лестницы, переключает фонарь на круговое освещение. Ничего необычного в погребальной комнате нет – посредине на постаменте лежит трухлявый гроб, сгнившие доски топорщатся выпуклыми трещинами, будто мертвец пытался пробить отверстия, но так и не сумел. На крышке лежат проволочные круги, пол усыпан высохшими листиками и лепестками – все, что осталось от дюжины роскошных венков. В стенах темнеют выемки, заметна копоть от сгоревших свечей, повсюду пыль. «Ну да, – пожал плечами Алексей, – а что ты хотел здесь увидеть? Разбросанные кости, кучку золотых монет и ухмыляющийся череп сверху»? Повернулся обратно, неприятно скрипнул камешек под ногой, острый конец упёрся в подошву. Алексей чертыхнулся – в глубокий рельефный рисунок постоянно попадают камешки и разный мусор. Нагибается, свет фонаря упирается в пол – кирпичная брусчатка покрыта следами босых ног! Следы крупные, явно мужские. Забыв о камешке в подошве, Алексей всматривается в отпечатки чужих ног, в голове крутится мысль – чего тут делал голый мужик? Ну, может не голый, но босой! В наше время даже последний бомж обутым ходит. И отпечаток странный … стоп! У босоногого посетителя склепа пальцы на ногах враскорячку. Это значит, что он никогда не носил обувь. Вообще, никакую. Потому и пальцы врастопырку, как у обезьяны. «Может, урод какой? Кривоногий карлик с огромными ступнями. Хотя нет, шаг крупный, мужик ростом выше среднего, – задумался Алексей. – Ну и чего он тут делал? А дверь-то как открыл? Следы идут вокруг постамента с гробом, далее по ступеням наверх. Затем обратно и обрываются возле стены. Задом наперёд пятился, что ли»? Послышался приглушённый говор, раздались шаркающие звуки шагов, скрипнула дверь склепа. Алексей тотчас гасит фонарь, отступает вбок от входа под стену. В проходе появляется тусклый свет, шаги приближаются, говор смолкает. Идёт несколько человек. Пятно света растёт, достигает постамента с гробом и останавливается.

– Ну, чё встал, б… я? Топай дальше на х…! – раздаётся хриплый голос. Говорящий явно молод. Характерный выговор и запах подсказывает Алексею, что он пьян.

– Щас!? Мертвец тут!

– Ну и чё, б… я? Он дохлый давно. Давай показывай свою дверь! Если спи… ел, я тебя самого в гроб засуну.

Пятно света опять движется, край наползает на крышку гроба. Из коридора выходит двое парней, первый держит на вытянутых руках маломощный фонарик, у второго на плече болтается внушительного размера сумка. Огибают гроб слева, Алексей оказывается в тени, неизвестные его не замечают. Мужчины подходят к стене. Тот, что с фонарём, упирается рукой в кирпичную кладку и она слегка поддаётся.

– Дави сильнее! – приказывает «сумка».

– Не хочет. Чёт заело! – оправдывается «фонарь».

– Отвали на х…!

Напарник давит всем телом, кусок стены медленно, перетирая песок, словно жёрнов, поворачивается вокруг оси. Обнажается прямоугольное отверстие, в которое может свободно пройти взрослый человек.

– Не сбрехал, б… я! На, держи!

– Тут мало!

– Задаток, б… ть! Остальное потом.

Парень с сумкой достаёт из кармана маленький бумажный свёрток. Напарник торопливо хватает, шуршит обёрткой. Несколько раз глубоко вдыхает содержимое свёртка, раздаётся блаженный стон.

– Поймал кайф? – спрашивает «сумка».

– Ага! Даже светлее стало в яме! – радостно отозвался «фонарь».

– Ну, давай дальше лезь, не х… й тут стоять.

Световое пятно исчезает, шаркающие шаги медленно затихают, в склеп возвращается тьма. Алексей на ощупь идёт вдоль стены, кончики пальцев ощущают пустоту. Останавливается, прислушиваясь к шагам неизвестных. «Фу, не родственники! Не хватало только «тёплой» встречи с родней цыганского барона, – подумал Алексей. – Торговец «дурью» и его клиент. А склеп-то, оказывается, с фокусом! Интересно, как наркоман сумел дверь открыть? Она вроде как выбита изнутри». Включает фонарь вполнакала, осторожно идёт следом за парнями. Под ногами чувствуется мягкая земля, никаких ступенек. Освещает свод – тоже земля! В потолке хорошо видны выемки и неровности, в глаза бросаются глубокие борозды, словно рыли кухонным ножом. Стены ничем не укреплены. Алексею стало не по себе – такой свод может обрушиться в любую минуту! И не выберешься! Однако парни шли уверенно, да и самого Алексея разбирало любопытство. Секунду поколебавшись, продолжил спуск. Подземный ход полого спускается вглубь земли, постепенно сворачивая. Алексей идёт не спеша, внимательно глядя под ноги, фонарь закрыт ладонью, вырывается только узенький лучик. Дышать становится труднее, воздух словно сгущается, появляется странный неприятный запах, словно на другом конце подземного хода помойка. Вонь усиливается, появляется отвратительный запах тухлых яиц. «На городской коллектор, что ли, выходит нора? Так он возле стадиона, до него вёрст пять, не меньше»! – раздражённо подумал Алексей. Шаги впереди стихают, говор обрывается, наступает тишина. Затем раздаётся такой душераздирающий вопль, что Алексей невольно подпрыгивает. Фонарь выпадает из рук, от удара переключатель становится на «макс», лампочка вспыхивает, в потолок упирается столб света, как от зенитного прожектора. Непрерывно крича, по проходу бежит один из парней, от вопля закладывает уши. Через мгновение крикун покажется из-за поворота, а проход узкий, не разминутся. «Что делать – то, блин? Дать в рыло, чтоб заткнулся?» – Алексей не успевает подумать до конца, как крик обрывается и наступает тишина. Опомнившись, Алексей хватает фонарь, гасит свет. В кромешной тьме усиливается запах тухлятины, прибавляется ещё одна вонь, странно знакомая, но вспомнить, что именно так пахнет, Алексей не может. Раздаются звуки неторопливых шагов, непривычно жёсткие, обрывистые, будто копыта по бетону топают. Слышно невнятное бормотание, всхлипывание, шипение. Все эти звуки вкупе с усиливающейся вонью пробуждают в Алексее сильное желание повернуть обратно. Такое глупейшее занятие, как диггерство, его никогда не привлекало. Лазить, наподобие крыс, по пещерам, заброшенным веткам метро или спускаться в отработанные шахты могут только больные на голову – сумеречное состояние души требует.

Алексей поморщился, опустился на корточки. Здесь воздух чище, тёплый поток вони под потолком, струится наверх, в склеп и далее растекается по всему кладбищу. «Надо убираться отсюда, – решил он. – Похоже, одни из парней сбесился от передозировки, пришил «другана» и со страху ломанул обратно». Вздохнул, пальцы разжались, фонарик с готовностью брызнул ослепительными лучами во все стороны. Алексей поднимает взгляд, по телу пробегает волна холода – прямо ему в лицо смотрят выпученные от ужаса глаза молодого – почти мальчишка! – парня. Кажется, того самого, что шёл первым с фонарём. Кровь буквально сошла с лица, кожа словно присыпана мукой, расширенные до предела зрачки выделяются на глазных яблоках, будто пулевые отверстия в белой стене. Тонкая шея сломана, голова наклонена почти под прямым углом. Обезумевший от страха парень не вписался в поворот и сломал шейные позвонки у самого основания черепа. Почти мгновенная агония и смерть. Алексей протягивает руку, кончиками пальцев опускает веки. «Совсем пацан! А где тот гад, который его «дурью» кормил? Хоть плюну в глаза»! – разозлено подумал Алексей. Осторожно переступает через распростёртое тело. Рифлёные подошвы горных ботинок глубоко впечатываются в мягкий пол, земляные стены уплывают за спину. Подземный ход расширяется, впереди появляется неровный прямоугольник кромешной тьмы. Ещё несколько шагов и Алексей оказывается в полукруглой комнате. Щёлкает переключатель, фонарь вспыхивает рассеянным светом. До противоположной стены шагов двадцать, не меньше. Батарея слаба, свет едва достигает границ помещения. Показалось, что стена напротив не из земли – блестит, словно покрыта крупными кусками слюды. Потолок низкий, можно коснуться кончиками пальцев. Справа от входа, под стеной, темнеет неопрятная куча мусора, каких-то поленьев – так решает Алексей. В центре возвышается холмик наподобие могильного, на нем распростёрт человек, исходит резкий запах дерьма и… крови. Так вот чем ещё пахло в подземном ходе! Раздаётся хрип, сопение, какие-то щелчки, рядом с кучей поленьев поднимаются в полный рост существа. Одно поменьше, второе крупнее. Первым на свет выходит то, что мельче. Туловище человеческое, на выпуклой грудной клетке явственно видна рёберная решётка и – удивительно! – позвоночник. Впечатление такое, что это спина. Будто взяли за плечи и повернули вокруг поясницы. Ниже располагается плоский живот, гениталий не видно, торчат худые ноги. Страшно и гадко выглядит пара голов, растущих на одной шее. Она раздваивается вверху, словно отростки стебля, на каждой оконечности по башке. Похожи, как близнецы, но вторичные половые признаки различаются очень хорошо. Черты лица правой грубее, низ зарос жёсткой щетиной так, что не видно подбородка, глаза тёмные, навыкат. Женское лицо мягче, но глаза такие же тёмные и в них – ну, нет тепла, что ли. Физиономии такие, будто ничего человеческого внутри нет. Это некое человекоподобное существо и только.

Рядом топчется настоящее чудовище из ночного кошмара. Высокий и плотный, из тех, о ком говорят – здоровенный мужик. Столбообразные ноги переходят в торс сразу, словно вырезаны из одного куска дерева. Тело покрыто жёсткой на вид кожей, очень похожей на свиную. Даже характерные пупырышки видны. Плотная, будто силиконовая грудь широка, вытянута вверх толстой доской и оканчивается коротким отростком. Края стянуты, грубо сшиты толстыми нитками. Это шея или то, что от неё осталось. Две головы удивительным образом крепятся на плечах, но не сверху, как погоны, а с боков, словно приклеены сумасшедшим языческим богом. Из мест соединения часто капает кровь. Будто насекомые разбегаются. Головы одинаковые, мужские. Густые длинные волосы. С кончиков прядей капает кровь. Бороды клинышком. Волосы рыжие. Лица – ну, обычные, мужицкие, без особых примет. Щеки впалые, глаза глубоко посаженные, скулы туго обтянуты кожей. Обе головы синхронно разевают рты, сдвоенный голос разносится под земляным сводом и производит жуткое впечатление из-за подвывания. Такая манера говорить. Язык совершенно непонятен, не похож ни на один из ранее слышанных. Много гласных и почти нет согласных, шипящих нет вовсе.

Это не люди и не животные, а что-то другое, вдруг понял Алексей. Существа мыслят, умеют излагать думы вслух. Если верно утверждение, что глаза зеркало души, то именно души у них и нет. Ну, в нашем понимании. Вообще, трудно понять, какие чувства и эмоции эти существа испытывают. Нет злобы, но нет и добра. Они не только чужие, они и чуждые, словно антиматерия. По внутреннему миру или мироощущению, тут трудно подобрать слова, они противоположны людям. Даже гремучая змея рядом с ними кажется родной и близкой, как собственный ребёнок.

Неведомые твари приближаются. Начинают говорить все четыре головы. Впечатление такое, словно началось воспроизведение аудио дорожки на пониженной скорости – какой-то рёв, мяуканье, хрипы и шипение. Двигаются неуверенно, пошатываясь, часто взмахивая руками и дёргаясь всем телом. «Как зомби в кино! – мелькнула мысль. – Да блин, какие зомби? Но кто же»? Алексей почувствовал, как начинают дрожать колени, мышцы наливаются водой и страх расплывается внутри, будто капля чернил в стакане воды. Страх растёт, превращается в ужас, от которого стучат зубы и шевелятся волосы на макушке, словно невидимая рука перебирает пряди. Если ничего не предпринять, через мгновение паника овладеет тобой и ты перестанешь быть человеком. «Спокойно, майор! Опусти глаза, пригнись и покажи руки. Прими позу покорности, это снизит напряг и противник расслабится, – мысленно сказал Алексей, опуская взгляд. Он нутром чувствовал, что смотреть в глаза тварям нельзя. – Так, подходят… тела у них человеческие, только чудные какие-то, будто части от разных людей взяли и кое-как склепали. Значит, обычная плоть и кровь. Ну, хорошо! Всё ж не боевые роботы с планеты Капекс. Или планеты Капздец? Фильм вроде был…» Пока Алексей лихорадочно думал, твари приблизились вплотную, хор голосов буквально оглушал, мешая сосредоточиться. Запах разлагающейся плоти заставил скривиться и дышать не полной грудью. Как ни странно, именно эти простые действия помогли окончательно успокоиться. Мышцы отвердели, кровь вскипела от избытка адреналина, сердце застучало часто и мощно. Твёрдая, как железо, подошва горного ботинка врезается в голень двухголового урода. Правая нога с коротким хрустом ломается сухой тростинкой. Второй удар сокрушает бедренные кости на левой. Двухголовый мужик падает, как подрубленный, наружу страшно торчат окровавленные обломки костей, из рваных ран капает кровь, но не хлынула потоком, как ожидал Алексей! Эта странность слегка встревожила, но не более. Потом, все потом!

Вторая тварь успела только отступить на шаг. Мощный удар окованного ботинка буквально разрубает позвоночные хрящи. Там, где у нормальных людей пупок, появляется рваная дыра, в которую свободно пролезет голова ребёнка. Если он, ребёнок, захочет сунуть её туда. Двухголовая уродина, с позвоночником спереди и грудной клеткой сзади, без звука падает на землю. На всякий случай Алексей точными ударами перебивает ключицы обоим тварям. Наступает тишина, прерываемая булькающими звуками с пола, где содрогаются в агонии искалеченные существа. Алексей переводит дух, оглядывается. В помещении темно, он включает фонарь на полную, поднимает повыше. Итак, полукруглая комната, стены обтёсаны кое-как, грубо и неровно. Справа от входа куча… дров? Алексей подходит, фонарь светит ровно и мощно – чёрт, да это расчленённые тела! Руки, ноги. Торсы сложены отдельно, похожи на мешки с цементом. Рядом кучкой головы, около десятка. «Склад запчастей! – догадался Алексей. – Твари собирали тела, как механизмы, только вот детали не всегда подходили. Чего ж целиком не брали? Не по вкусу, что ли? Не в моде у них одна голова, а две – самый раз! Что же это за существа такие? И откуда они здесь»? Оглянулся, посветил фонарём. Страшные тела уже не дёргаются, из ран почти не течет кровь. Трупы лежат рядышком. «Франкенштейн и его фрау! – невольно мелькнула мысль. – Может, и вправду сумасшедший учёный их создал? А где лаборатория? В подвале районной поликлиники? Тебя точно плющит, Лёха»! Волков помотал головой, усмехнулся. Но… это реальность! Трупы, расчленённые тела, лежащее на помосте тело торговца «дурью». Вон, и сумка рядом валяется. Кстати, трупы-то, скорее всего, наркоманов. Теперь понятно, чего их так мало осталось. Алексей опустился на корточки, свет фонаря вырвал из тьмы мёртвых существ. «А может, они и не были живыми? – подумал он. – Ну, в нашем понимании. Некие сущности вселялись в человеческие тела, управляли ими… для чего? И зачем понадобилось расчленять, а потом собирать по новой? С готовым-то управлять проще. Или нет, человек сопротивлялся, противился чужеродному вторжению в себя. Сущности «попробовали» наркоманов, ведь воля наркозависимого ослаблена. Но такие люди не могут жить без «травы» и чужаки автоматически попадали в зависимость от «дури». Возможно, именно этим объясняется такая странная компоновка тел». Алексей криво усмехнулся, представив, как обалдевшие от «дури» чужаки кромсают тела, собирают, примеривают – м-да, картиночка та ещё! Запах мертвечины становится невыносимым. Неподвижный воздух подземелья буквально густеет, его уже на куски можно резать.