Текст книги "Твари (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Крутая у вас спутница, майор.

Глаза неизвестного заблестели, словно налились слезами, взгляд отвердел. Руки девушки дрогнули, но автомат не выпустили. Ствол чуть-чуть опустился и теперь глядел черным глазом в правую половину груди мужчины.

– Зря таращишься, мы такое уже проходили, – насмешливо говорит Алексей.

Глаза утрачивают блеск, взгляд смягчается.

– Да, вижу… мне говорили, я не верил! – удивленно качает головой мужчина.

– Кто!? – в один голос спрашивают Ксения и Алексей.

– Ваш друг, – усмехнулся мужчина. – Скоро увидитесь. Ладно, я все осознал. Двигайтесь со мной, будет разговор. И отложите оружие, оно не нужно.

Мужчина взмахнул рукой, патрульные неохотно опускают автоматы, отступают в коридор. Алексей еще раз оглядывается – площадь перед дворцом перекрыта, отступать некуда, его автомат рассыпался по полу, у Ксении последний магазин и тот наполовину пуст.

– Ну, идем… – пожал он плечами. – Убивать нас не будут.

– Почему ты так думаешь? – спросила Ксения. Она все еще держит автомат наготове, хотя на лестничной площадке уже никого нет.

– Он мог это сделать сразу. Но не убил. Значит, для чего-то нужны!

Девушка ловко закидывает автомат за спину, опасливый взгляд бежит по шевелящимся чудовищам. Покалеченные твари расползаются по темным углам, оставляя за собой кровавые разводы. Некоторые лежат неподвижно, из пробитых голов медленно вытекает серая жижа пополам с кровью.

– Поторопитесь, господа! Я вас жду, – доносится уверенный баритон из глубины здания.

– Ты знаешь его? – спрашивает Ксения.

– Первый раз вижу. Но он, похоже, тот самый тип, которого я искал.

– Главный злодей?

– Я ж говорю, похож! И что там за знакомый такой, который про нас болтал?

Алексей и Ксения входят в кабинет. В помещении пусто, если не считать просторный письменный стол и несколько стульев вдоль стен. На столешнице разинул беззубую пасть монитор, возле черной доски клавиатуры притаилась мышь, похожая на безногое насекомое. Ни стеллажей с книгами, ни шкафов – даже кресел кожаных нет. Спартанскую обстановку кабинета слегка разнообразит громадная, в полстены, карта губернии, утыканная канцелярскими кнопками красного и зеленого цветов. Красных кнопок заметно меньше, чем зеленых. Хозяин кабинета садится за стол, жестом предлагает сесть «гостям». Алексей еще раз оглядывает кабинет, взгляд на мгновение задерживается на причудливой формы люстре, тускло светящейся на потолке, будто фосфоресцирующая медуза. В кабинете пахнет, словно только что провели дезинфекцию, воздух заметно наэлектризован.

– Полумрак предпочитаете?

Хозяин кабинета не ответил, только дрогнули уголки губ.

– Я представлюсь. В вашем мире меня зовут Рувим Дейч.

Мужчина выжидательно смотрит на Волкова.

– Представляться не станем. Наш «друг» вам и так все рассказал, верно? – отвечает Алексей.

– Да, он был словоохотлив, – раздвигает губы в улыбке Дейч.

– Был? – насторожился Алексей.

– Он жив, – продолжая криво улыбаться, отвечает Дейч. – Я не совсем правильно выразился.

– Я его увижу?

– Возможно. Но убить не дам. Вы ведь это подразумевали?

Волков чуть приподнимает верхнюю губу – типа я улыбаюсь.

– Да, именно это, – кивает Дейч. – Вы агрессивны, как и ваша спутница. Отличная пара!

– На цепь посадите, домишко охранять? Или на арену?

– Что? А-а… нет, вы нужны совсем для других целей. Охраны достаточно, этих… э-э… развлекателей тоже хватает. Целый стадион!

– Тогда почему мы живы?

– Все по порядку. Скажите, Ксения, как вы воспринимаете происходящие события?

Девушка вздрогнула, взгляд метнулся, слышится вздох:

– Как конец света!

– А вы?

– Да примерно также, только я иначе себе его представлял.

– Как в библии, да? Огонь с неба, моры и глади – одним словом, семь казней египетских, – улыбается Дейч. – Так вам внушали?

– Ну, не внушали, мои родители не были религиозны. Кино, книги…

Дейч выходит из-за стола. Неподвижное, словно маска, лицо перекашивает гримаса брезгливости. Мужчина как-то странно потягивается, смешно растопырив руки и поднявшись на носки. Подходит к окну, глубоко вдыхает. Вид у него был такой, словно хочет броситься вниз головой на брусчатку, но не знает, как открыть окно. Алексей и Ксения переглядываются.

– Вам нужна помощь? – не удержался от язвительной реплики Алексей.

– Да! – живо оборачивается Дейч. – Нам нужна помощь таких людей, как вы.

– А-а… – разочарованно кривится Алексей. – И в чем она заключается?

– Видите ли, конец света – ну, то, что вам представляется концом света – еще не конец. Этот мир продолжит существование, но без людей! Без тех двуногих тварей, которые гадили и портили все, что было предоставлено им в этом мире. Они даже оправдательную теорию придумали для своих преступлений – мы, мол, улучшаем мир. Он несовершенен и Бог создал нас, людей, дабы изменить его к лучшему.

– Все относительно, – буркнул Алексей, глядя под ноги.

– Да. Но согласитесь, что точка зрения руководства преобладает относительно мнения подчиненных, а? – усмехнулся Дейч.

– Вы руководство?

– Кризисный управляющий. Типа того! Прислан на время… э-э… перестройки.

– И кто же послал?

– Тебе не все равно?

– А где зверь из преисподней? Он вроде должен был явиться из моря с циферкой на челе, люди б начали поклоняться, творить беззакония и прочее. Потом казни какие-то – египетские или эфиопские, уже не помню.

– Книгу Откровений читал? Неплохо для военного, – засмеялся Дейч.

– Посмотрел одним глазком, – буркнул Алексей. – Ты вот что, перестройщик, не тычь мне, понял? Не той породы.

Дейч несколько мгновение смотрит в глаза майора, лицо буквально расцветает радушной улыбкой:

– Хорошо, не буду! Мы с вами действительно разной… даже не породы – из разных миров!

– Так что от нас-то нужно? Почему мы еще живы?

– Я же сказал – нужна ваша помощь. Только не в окно прыгнуть, как вы изволили пошутить недавно, а совсем другая. Видите ли, проблема не в человеке так таковом, а в определенном типе душ. Ну, то, что тело всего лишь оболочка, вы знаете! И у вас, и у меня внешность не соответствует содержанию, это всего лишь маска, хотя духовная сущность неизбежно отражается лицом как наиболее подвижной частью тела – эмоции, чувства…

– Короче!

– Нам нужная новая порода людей. Род человеческий подлежит уничтожению, что почти сделано. Оставлены в живых только те, кто способен дать потомство, соответствующее новым параметрам.

– То есть вы создаете инкубатор, в котором станете выращивать людей?

– Да. Новая душа – чистый лист, можно написать все, что угодно. Вы и сами это знаете. Называется воспитание. Правда, есть врожденные способности и наклонности, бороться с ними почти невозможно, зато можно использовать. Так вот, старое человечество сбилось с пути. Вместо того, чтобы совершенствовать природу, оно стало уничтожать ее, переделывая под себя, словно дачник огород. Задумано было не так!

– Свобода воли, – пожимает плечами Алексей.

– Возможно, – кивнул Дейч. – К счастью, не все считали природу собственностью людей и лучшие представители человеческой породы боролись и погибали.

– Да уж, борцов у нас хватало! За что только не боролись, – с сарказмом произнес Алексей. – Ладно, я понял. Лучшие представители с татуировками на морде будут и дальше бороться, стоять на страже и т. д. Ну, а такие как мы послужим возрождению нового человечества – я как хряк производитель, она – кивнул он на Ксению, – свиноматкой!

– Я не собираюсь становиться свиноматкой! – возмущенно восклицает девушка.

– А тебя и не спросят. Привяжут к столу, затолкают чьи-нибудь сперматозоиды – вон, его например! – и будут кормить через трубочку. Родишь, дадут отпуск на пару месяцев и снова запрягут.

Ксения бледнеет, пальцы сжимаются в кулаки.

– Я НЕ БУДУ СВИ-НО-МАТ-КОЙ! – раздельно произносит она и шагает к окну.

– И не надо, успокойтесь! – восклицает Дейч. – Никто не собирается превращать вас в контейнер для зародыша.

– Я что-то упустил, «доктор»? – с издевкой спрашивает Алексей. – Но из ваших рассуждений следует именно это!

– Во-первых, я не доктор, а правозащитник, по образованию юрист, являюсь экспертом в области защиты прав человека. Во-вторых, та процедура, которую вы тут столь красочно описали нам, энергоемка и хлопотлива – уход, питание, помещение… слишком сложно! В-третьих, женщина сама в состоянии сделать все это, мы только поможем.

– Еще хлеще! Мой вариант был честнее! – восклицает Алексей и тоже встал со стула. – Вы, адвокат, в тайном обществе иезуитов не состоите?

Наступает пауза. Дейч молчит, переваривая услышанное, взгляд стекленеет, глаза расширяются. Алексей подходит ближе, до жителя иного мира остается пара шагов.

– Что вы несете, военный? Я хочу предложить вам обоим новую жизнь! – восклицает Дейч.

– Вы человек? Вы действительно в прошлом правозащитник или вы забрали себе тело? – спрашивает Алексей и делает еще один шаг.

– Я использую тело и мозг правозащитника, потому что он разделял наши взгляды на природу и человечество. Я говорю его словами, использую его знания и умения, его тело является скафандром для меня, – высокомерно произносит Дейч.

– Я так и знал!

В следующее мгновение кулак отставного майора погранвойск врезается в рожу Рувима Дейча, словно пушечное ядро. Тело правозащитника отлетает к отопительной батарее, слышен короткий хруст, на сгибе трубы появляется трещина, набухает здоровенная капля воды. Алексей оглядывается на дверь, взгляд скользит по кабинету, останавливаясь на каждом предмете.

– Ищешь, куда спрятать тело? – шепотом спрашивает девушка. – Шкаф для одежды подойдет.

– Спасибо, но мне нужна выпивка.

– А-а, разволновался, бедняга, – разочарованно кивает Ксения.

Алексей молча подходит к буфету, дверцы распахиваются, выезжает зеркальная полка. Стаканы, фужеры, рюмки и разномастные бутылки появляются на свет Божий, словно хрустальные шкатулки с драгоценностями. Алексей в раздумьи шевелит пальцами, глаза бегут по этикеткам. Взгляд замирает на прямоугольной, словно мусорный бачок, бутылке текилы.

– Девяносто градусов – самое то! – шепчет он.

– Закусить не забудь! – насмешливо произносит Ксения.

– Цыц! – грозит пальцем Алексей. – Господин адвокат после первой не закусывает.

– Так ты не себе?

– Нет, конечно! В нашем деле выпивка смертный приговор. Черт, как ему влить-то? – в сомнении произносит Алексей, скручивая золотистую крышечку.

– Подожди! – воскликнула девушка.

Она бросается к книжному шкафу, на пол летят коричневые и синие фолианты с золотыми буквами названий, какие-то журналы, папки.

– Вот! Здесь должно быть, – радостно говорит Ксения, раскрывая серую пластиковую коробку с красным крестом на крышке. В руках девушки появляется стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью и внушительный кусок ваты. Ксения щедро поливает пушистый ком, по комнате распространяется специфический резкий запах.

– Нашатырь? Суй в рыло!

– Если ты не убил его.

– Да ну, не может быть! – уверенно отвечает Алексей. – Батарея алюминиевая, труба пластиковая. Жив он!

Ксения машет ватой перед лицом Дейча, затем сует в нос. Алексей отвешивает пощечину. Хлопок раздается такой, что девушка испуганно оглядывается.

– С ума сошел! Хочешь оторвать голову?

Пока Рувим приходит в себя, Алексей снимает галстук и сноровисто связывает руки за спиной. Мгновение подумав, вяжет ноги телефонным шнуром. Тем временем нашатырный спирт «взрывает мозг» – тело изгибается, словно пропустили электрический разряд, судорога сковывает мышцы, глаза широко распахиваются, страшно белеют глазные яблоки, из горла рвется звериный рык. Ксения отступает на шаг:

– Что это с ним? – спрашивает она и недоумевающе смотрит на комок ваты. – Это всего лишь нашатырь!

– Правозащитнику Дейч нашатырь нипочем. А вот твари, которая использует его тело и мозг – интересно, как? – от спирта поплохело всерьез. Это хорошо, – пробормотал Алексей. – А ну, просыпайся!

Судороги продолжают сотрясать тело, на шее страшно выступают жилы, рот раскрывается. Алексей хватает со стола пухлый ежедневник в кожаной обложке, сует в рот.

– Он задохнется! – дергает за рукав Ксения.

– Ну и хрен с ним! Нашла, кого жалеть. Но если говно не тонет, то эта дрянь тоже не сдохнет!

Судорога отпускает, мышцы расслабляются, Дейч звучно впечатывается спиной в пол. Веки часто моргают, глазные яблоки проворачиваются, огромные, словно спелая вишня, зрачки сосредотачиваются на лице Алексея.

– Ну, я же говорил! А теперь мил человек, слушай меня внимательно. Ты здорово треснулся башкой о батарею отопления. Дабы окончательно прийти в себя и обрести спокойствие, надобно выпить. У людей так принято! Ты ведь по образу и подобию? Вот и пей! И не брыкайся, иначе вышибу зубы и налью столько, что из ушей потечет!

Бутылка текилы опрокидывается, в щель между зубами устремляется коричневатый поток жгучего алкоголя. Водка заливает подбородок, стекает под воротник, белая ткань рубашки темнеет, по комнате распространяется сивушная вонь. Чтобы не захлебнутся, Дейч вынужден глотать. Он давится, кашляет, но Алексей упорно заливает текилу, словно бензин в топливный бак. Бутылка пустеет, с края горлышка срываются последние капли. Полузадохнувшийся Дейч надсадно кашляет, слышится протяжный стон. Взгляд, совсем недавно жестокий и мрачный, становится расплывчатым, мутным. Лицо расслабляется, губы кривятся в бессмысленной улыбке. Алексей подхватывает пьяного, прислоняет к ножке стола.

– Побеседуем, Рувим? – спрашивает Алексей с улыбкой.

– Ничтожество! Тупой солдафон! – пьяно бормочет Дейч. – Ты даже не представляешь, с кем связался!

– Вот и расскажи, – по-детски радуется Алексей. – У меня только слухи, предположения. Давай рассказывай, кто такой, откуда и чего у нас делаете!

Глава 6

… ничто не вечно под луной, это люди знали давно. И что луна не вечна, знали тоже. Понимали, что однажды рожденное когда-то умрет. Это знание воплотилось в суевериях, религиях и верованиях, стало частью мировоззрения. Революция в науке не только подтвердила конечность физического мира, но даже называла даты, отодвигая финишную черту по мере совершенствования научного инструментария. В религии и науке много мусора, выдумок и откровенно сумасшедших предположений. Т. н. пророки и гениальные ученые по большей части обыкновенные психи и только единицы из тысяч и тысяч действительно способны предвидеть и понять будущее. Но их, как правило, не слышат. Или не хотят слышать. Именно поэтому звания академиков и должности директоров НИИ получают тщеславные дураки, нобелевскими лауреатами становятся шарлатаны, а научные теории, прилежно изучаемые студентами, на поверку оказываются бредятиной. Сколько их было, теорий и гипотез! Какие имена гремели, сколько речей произносилось в защиту и обоснование! Теория плоской земли, коммунизм, свободный рынок, боги и загробный мир – все на свалке, растоптано и забыто. Человечество живет по законам, ему неведомым, установленным задолго до его появления. Ничтожная козявка объявила себя царем природы? Да никто, кроме самой козявки, не услышал писка!

Человеческая натура эгоистична. Каждый считает себя если не центром Вселенной, то уж никак не меньше целого мира. А раз так и все вокруг дураки и неучи, то окружающий мир надо переделывать. И переделывают! К счастью, у абсолютного большинства ходячих «вселенных» руки коротки и перестройка мироздания ограничивается парой грядок на даче. Можно тиранить жену и детей, но они тоже «вселенные» дай Бог! Если поначалу и молчат, то время спустя жена уходит к другому, а подросшие дети выставляют одряхлевшего «творца миров» на улицу. Совокупность эгоизма отдельных личностей образует глобальный эгоизм – ЭГОИЗМ! Возомнившие себя хозяевами, люди переделывают мир под себя. Как те грядки на даче. Но даже купленный участок не является полной и абсолютной собственностью человечка. Законы ограничивают права эксплуатации, а жизнь коротка и суетна.

Мир – не дачный участок. Законы, по которым существует мир, нарушать не дано. Нарушителей уничтожают. Дачник безжалостно пропалывает свои грядки, удаляя все лишнее или вредное – с его точки зрения! – оставляя только полезное. Что ж, дачник действует в рамках закона!

Мы, высшие существа, уничтожим человечество, ибо сочли его вредным и ненужным в полном соответствии с законами мироздания. Так было не раз. Словно разросшиеся сорняки, люди заполоняли землю, уничтожали все, что мешало им размножаться и комфортно жить. Считая мир своей собственностью, переполненное чванством и злобой, глупое и жадное человечество подготавливает свою гибель. Разные существа ходили по этой земле, все они бесследно сгинули, нарушив Великий Закон мироздания. Сгинут и люди, им на смену придут другие существа. И мир этот тоже исчезнет, появится другой. Такова суть!

– Значит, высшие существа, – задумчиво произнес Алексей, слушая пьяное бормотание Рувима.

– … опоздали! Люди так загадили всю планету, что обычная ликвидация, т. е. локальный конец света невозможен. Метеоритный дождь покрывает ограниченную по площади территорию – так уничтожают небольшую страну, не затрагивая при этом животный и растительный мир. Например, Древний Египет. Урон природе минимален, так как города расположены в пустыне. После грубой зачистки метеоритным дождем оставшихся в живых «подчищают» зараженной инфекцией водой. И окончательная зачистка производится саранчой – голод убьет тех, кого обошла стороной чума.

Очень эффективен потоп, но, опять же, на ограниченной территории! Вода обогащает почву минеральными солями, напитывает землю влагой. Солнце подсушивает верхний слой, растительный мир бурно развивается, а вместе с ним и животный! Однако человечество совершило скачок, произошла промышленная и научная революция. Просто уничтожить людишек уже нельзя, надобно вначале обезвредить. Столько всего понастроили! Поэтому уничтожение человечества начинается с уничтожения результатов деятельности этого самого человечества.

Дейч поднимает указательный палец, лицо приобретает строгое, «прокурорское» выражение, голос крепчает.

– Гуру, мать твою! – хмыкает Алексей.

… наш мир тесен. Необходим новый! Мы давно наблюдаем за вами. Несколько раз уничтожали все живое, тысячелетиями ждали изменения климата – слишком долго, черт возьми! И тогда мы решили: не стоит ждать милости от природы. Ваши тела идеально подходят для условий Земли. Мыслительный аппарат тоже очень хорош. Для вселения избрали самое ничтожное племя…

– И камень, отвергнутый строителями, оказался краеугольным? – усмехнулся Алексей.

… всеми гонимое и презираемое. Предводителю этих ничтожеств явился их племенной божок в образе пламени – небольшая порция наркотика плюс немного эфирного масла на куст, – готово дело! Видение произвело нужное впечатление и стадо бомжей возомнило себя избранными. Нет, ИЗБРАННЫМИ! Да, те, кто усомнился, были казнены с детьми и женами. Но дурость и жадность болезни трудноизлечимые. Несмотря на все наши старания, это стадо идиотов попало в рабство! Хуже того, им это понравилось, представляешь?

– Ну да, – кивнул Алексей, – кормят, поят, дают размножаться – чего еще-то?

– Стоило огромных трудов втемяшить в тупые башки, что так жить нельзя. Опять наркота, явление божка баранам, устранение маловеров…

– По накатанной дорожке!

– Посоветовали ограбить прежних хозяев по полной программе, потому что в бегах надо на что-то жить. Вывели идиотов с применением спецэффектов, а потом сорок лет выбивали дурь. Увы, это помогло не очень. Жадность – врожденная черта этих людей. Она ослепляла их, лишала разума и элементарной осторожности. На земле нет другого племени, которое бы не подвергалось таким гонениям! – с горечью в голосе восклицает Рувим. – Поколение за поколением повторяло одни и те же ошибки, мы уже хотели махнуть на них… этой… как ее… а, операционной конечностью!

– Руку так назвал, что ли? – удивился Алексей.

– Не суть важно, – мотнул башкой Рувим. – Так вот, мы бы и махнули, но! Один умник предложил действовать иначе. Одному художнику неудачнику – из другого племени! – внушили примерно то же самое, что и этим лохам. Ну, что его племя избранное, а он избранный в квадрате и потому вождь. А поскольку двум избранным племенам быть вместе невозможно, то одни избранные других избранных обязаны зачистить! Он и начал зачищать, да так, что бывшие воры и рабы сразу поумнели. Засуетились, перестроились и занялись делом.

– А именно?

– Писатели, продюсеры, режиссеры, сценаристы-артисты-юристы-правозащитники… попробуй, тронь! На тебя столько высококачественного говна выльют – век не отмоешься, до конца жизни будешь нацистом-фашистом, бессердечным троцкистом!

– А Бернштейн здесь при чем? Ах, да…

– Вот-вот, – укоризненно буркнул Рувим. – Что б знал! Главное, иметь печальный вид, разговаривать вежливо и, когда лезешь в чужой карман, скромненько опускать глазки.

Рувим издает утробный рык, лицо наливается дурной кровью. Алексей сноровисто хватает за ворот и сует мордой в пол. Вонючая струя блевотины хлещет из пасти правозащитника, привольно разливаясь по паркету ароматной лужей. Ксения забирается на стол с ногами, брезгливо отворачивается и зажимает нос рукавом. Извержение желудка прекращается, Алексей встряхивает Рувима, вата с нашатырем втыкается в нос. Рувим дергается, будто шило в задницу сунули, глаза лезут из орбит.

– Н-нн-е надо! – мычит Рувим.

– Тогда продолжай. Иначе клизму сделаю, – вежливо предупредил Алексей.

– Наш обожаемый вождь изучил вашу породу, знает ваши слабости. Ничтожное насекомое!!! – срывается на фальцет голос Дейча. – Ты даже не представляешь, с кем говоришь! Я, Ёхъя… – кха-кха! – заходится кашлем пьяный «юберменьш», – с самого начала был сторонником решительных действий. Но фюрер мудр, он решил удостовериться во всем сам. И вселился в тело одного… не помню имени. Он еще бароном стал, потомство дал, представляешь? Как его – Ротш? Рожп? Вот вертится на языке, а не вспомню! Этот человечек полное ничтожество – алчное, завистливое, грязное и вонючее существо – ну, просто настоящая ошибка природы. А если шутка природы, то глупая, – после паузы произнес Дейч.

– Не моются, что ли? – удивленно спросил Алексей. – Да вся Европа была такой в начале прошлого веке!

– В переносном смысле, военный. То есть абсолютно безнравственное, аморальное существо, для которого остальные люди просто говорящий скот, лишенные душ твари, которых надо использовать по своему усмотрению.

– Ну, отдельные люди… – неуверенно произнес Алексей.

– Целый народ таким сделали, о чем я тебе талдычу, военный? Конечно, есть отщепенцы, которых ненавидят и преследуют соплеменники, но в целом… Так вот, фюрер понял, что для нас эти мерзкие твари очень подходят – их все презирают, ненавидят – вовсе за людей не считают! Они очень живучи и хитры. В целях сохранения этой дивной породы в первозданном виде приучили к внутривидовому спариванию. Правда, много уродов получается, накапливаются генетические мутации… ну, ты же знаешь, военный, что нельзя спариваться с дальними родственниками – нет, роственниц-цами! Нам, высшим существам, все равно, с кем спариваться! Вас, уродов, слишком много… нам не нужно так много оболочек… какая разница, с кем спаривается оболочка? Никакой! Любое инакомыслие должно пресекаться на корню! – восклицает правозащитник. Алкоголь побеждает окончательно и бесповоротно, человек превращается в мерзкое чудовище. Голос срывается на фальцет, надсадный кашель сотрясает тело, выпуклые глаза закатываются, брызги мутной слюны разлетаются веером. Алексей брезгливо морщится, отступает на шаг. Речь обрывается, наступает тишина. Перекошенное гримасой лицо наливается кровью, тело изгибается, из груди вырывает утробный рык. Алексей хватает правозащитника за шиворот, поворачивает лицом к стене. Дейч рычит и кашляет, как простуженный дракон. Пасть распахивается до предела, рык превращается в ослиный рев, желудок извергает содержимое с такой интенсивностью, словно в заднице правозащитника работает гидравлический поршень. На паркетном полу пузырится громадная лужа блевотины. По кабинету распространяется зловоние, от кислых испарений невозможно дышать. Ксения опрометью бросается к окну, зажимая нос и рот ладонями. Створки распахиваются, свежий ночной воздух врывается в комнату. Девушка жадно хватает ртом прохладный ветер, до пояса высовывается из окна. Внизу стоят патрульные, изумленные лица белеют в темноте, как одуванчики в чаще.

– Что там у вас происходит? – строгим голосом спрашивает штурмовик.

– Да напилися, а закусить-то забыли! – визгливо отвечает Ксения. – Облевали все, дышать нечем! Поубивала бы вас всех, козлов!

– Тьфу… мать! Какого хрена здесь торчим? – ругается второй патрульный. – Они там водяру хлыщут, а мы на ветру соплями торгуем. Непорядок, командир!

Волна холодного воздуха зашелестела ветвями, холодные капли начинающегося дождя упали на брусчатку. Девушка садится на подоконник, картинно изогнув спину, глубокое дыхание волнующе вздымает грудь, рот полуоткрыт. Темный контур на освещенном фоне выглядит сногсшибательно! Офицер окидывает взглядом, брови сходятся над переносицей, губы сжимаются в линию.

– Не бухти. Нам приказано, – не очень уверенно говорит он и еще раз смотрит на женщину.

– Да они договорились уже! И баба готова. Щас еще позовут, вот увидишь! Чё торчать тут пнями? Забыли про нас!!!

Офицер недовольно сопит, взгляд скользит по колышущимся вершинам деревьев. Плечи передернулись от зябкого ветра. Палец касается кнопки вызова, раздается короткая команда:

– Всем отбой! Возвращаемся!

Голова Рувима падает на грудь, носовые отверстия издают характерные хрюкающие звуки, «спаситель мира» отрубается окончательно.

– Ну и как тебе? – спрашивает Алексей девушку.

– Даже не знаю, – пожимает плечами Ксения. – Я как-то иначе представляла себе конец света.

– Ну, пророчество Иоанна излагалось понятным для современников языком. Они же понятия не имели о современном мире. Представляешь, если метеорит врежется в атомную электростанцию или взорвет предприятие, на котором вместе со стиральным порошком производят оружие массового поражения?

– Значит, нас все-таки убьют?

– Мы все равно смертны, – философски отвечает Алексей. – Но восходить на эшафот добровольно я не собираюсь. А ты?

– Я с тобой. Мне тоже не хочется.

Из коридора доносится громкий топот, щелкает замок на двери. Ксения умолкает на полуслове, Алексей прижимается спиной к стене, делает знак девушке, чтобы оставалась на месте. Створка распахивается, нижний край с силой ударяется о выступ в полу.

– Вождь, вы схватили их? – встревожено произносит знакомый голос. – Будьте осторожны, этот майор… ой, Ксения! А где остальные?

– Все здесь, Боря! – отвечает Алексей.

Дверь захлопывается после пинка с таким звуком, словно рухнул платяной шкаф. Алексей хватает Бориса за шиворот и с силой швыряет прямо на полированную столешницу. Старик скользит на пузе по столу, как по льду и брякается на паркет, будто мешок с отрубями. Алексей тотчас оказывается рядом, железные пальцы сжимают дряблую шею, как тиски. Ласковый голос с металлическими нотками произносит:

– Так это ты нас заложил, сучок старый! Зря я тебя из вонючей лужи вытаскивал, надо было там и оставить!

Борис не успевает ничего сказать, затылок взрывается болью, будто конь копытом врезал. Толстая и круглая, как бетонная опора линии электропередач, ножка губернаторского стола стремительно приблизилась и предатель впечатывается всей физиономией в лакированную поверхность. В глазах вспыхивают молнии, в черепе звенят колокола. Оглохший и ослепший от боли, ничего не соображающий Борис падает на спину, отброшенный назад сильной рукой Алексея. Старик лежит, не шевелясь, разбитое лицо заливает кровь, по телу пробегает судорога.

– Ты убил его! – восклицает Ксения.

– Он предатель, – нахмурился Алексей. – Дейч говорил, что знает о нас. Кроме этого, – кивает на старика, – наболтать некому.

– А мальчишки? – неуверенно спрашивает девушка.

– Пацаны? Нет, это он, гад. Живучий… дай-ка нашатыря!

Алексей щедро плещет вонючую жидкость на тряпку, сует в то место на лице старика, где должен быть нос. Несколько мгновений ничего не происходит, затем тело содрогается, слышится бульканье и кашель. Алексей поспешно отодвигается, капли крови разлетаются во все стороны. Старик с трудом садится, залитые кровью глаза разлипаются, рот кривится то ли от боли, то ли в усмешке:

– Зря все это. Вам не спастись!

– Тебе-то что? Я сверну шею тебе, потом ему. И мы спокойно уйдем отсюда.

– И что дальше? Человечества нет, остались жалкие ошметки, цивилизация тоже накрылась медным тазом. Так что, я вас спрашиваю, дальше!? Пещеры, охота и собирательство грибов?

– А ты предлагаешь поднять лапки и сдаться на милость победителя? Люди для них ничто, мусор, от которого надо избавиться.

– Это не так, – помотал головой Борис. – Просто людей слишком много. Они губят землю, уничтожают все, до чего могут дотянуться. Оставят в живых несколько тысяч, может сотен, не больше. И вернутся туда, откуда вышли. Выжившие дадут потомство и новое человечество пойдет по другому пути.

Алексей садится на край стола, на лице появляется саркастическая усмешка:

– Это какому же? Жить в согласии с природой? Так это и есть пещеры, охота и собирательство грибов. Так жили наши предки тысячи и тысячи лет.

– И свернули в тупик! – выкрикнул Борис. – Техническая революция поставила людей перед выбором – или природа, или механизмы. Люди всерьез начали думать о замене тел. Вначале были простейшие протезы, затем появились целые компьютеризированные системы. Тело становится не нужным! А в каких условиях лучше всего функционирует механизм? Сухо, прохладно и никакой органической жизни! Животные тоже не нужны. Очень скоро люди превратились бы в механических существ, которым не нужна природа вообще! И так большая часть человечества жила в городах, среди камней, асфальта и кондиционированного воздуха. Процесс так называемой урбанизации начался в девятнадцатом веке, в двадцатом ускорился, в двадцать первом он стал лавинообразным. Жилищ катастрофически не хватает, города растут вверх и вширь, захватывая самые лучшие и плодородные земли!

– Знаешь, может быть, ты прав и дела обстоят именно так, как ты говоришь. Мне нет дела до миллиарда китайцев. Мне плевать на Бангладеш, Индию и прочие америки. Наверно, это нехорошо. Но подозреваю, что китайцам и американцам точно также наплевать на меня и мою страну. Но эти твари, – мотнул головой Алексей на Рувима, распластавшегося в луже собственной блевотины, – убили моих родителей, сестру и моих племянников. Пусть они немного чокнутые, но они мои! И сдаваться на милость инопланетян я не буду, понял?

– Они не инопланетяне!