Текст книги "Четыре сезона власти: Дебют (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Теперь вы объясните, зачем это? – она раздражённо обернулась на телохранителей.

– Традиции, ваша милость, – с улыбкой ответил Кальдо. Боги, как же Джейн сейчас хотелось отправить его вслед за монетой. – Тот, кто бросит монету в Фонтан Гранде или Фиуме, будет ужасно везуч.

– Тогда мне следовало бросить целый сундук, – устало вздохнула Джейн.

– Счёт работает до четырёх, – угрюмо хмыкнул Фреддо. – Одна удача. Две – любовь. Три – свадьба. Четыре – богатство.

– Кто-то выбрасывает четыре монеты в реку и думает, что разбогатеет? – фыркнула Джейн. – Потрясающе.

– Жаль, что вы не можете повторить это моей бывшей жене. Она не могла понять, почему я стою на её пути к нашему богатству.

Шрам кольнуло болью, и Джейн поняла, что улыбается.

– Похоже, день спасён, – победно ухмыльнулся Кальдо.

– Потому что я улыбнулась?

– Потому что сейчас, ваша милость, вы не думаете о работе впервые за день.

Джейн недовольно провела большим пальцем по нижней губе. Хотела бы она что-либо возразить, но это была правда.

Всю прогулку она видела в городе не улицы и людей, а проблемы, которые скоро придётся решать. Кальдо и Фреддо рассказывали истории про Часовую башню Августина и то, что между её высотой и неверностью жены Августина есть прямая связь – а она подсчитывала деньги, которые придётся выделить на ремонт этой развалюхи. Кальдо и Фреддо показывали ей Победную Арку – а она лишь кивала и думала о предстоящем заседании Магистрата.

Она расслабленно вздохнула, наслаждаясь внезапным чувством умиротворения и спокойствия.

– Спасибо, – совершенно искренне проговорила она.

– Не за что, ваша милость. Именно для этого телохранители и нужны.

– А я-то думала, что для защиты, – усмехнулась гонфалоньер, наслаждаясь бликами на поверхности реки.

– Это Лепорта, ваша милость, – Кальдо опёрся на парапет Моста справа от неё. – Здесь телохранитель – и охранник, и лучший друг, и доверенный слуга, и нянька на всю жизнь. Если тебя наняли – ты повязан с одним нанимателем на всю жизнь и становишься частью его семьи.

Джейн быстро облизала пересохшие губы. Целый месяц она пыталась осторожно вывести их на этот разговор – и каждый раз они переводили тему. Лишь бы не спугнуть…

– А если появляется новый наниматель? – чуть хрипловато спросила она.

– То его не появляется, – Фреддо устроился слева от неё, задумчиво глядя на реку. – Никто не хочет носить чужие обноски.

– Телохранителей выкидывают не просто так, ваша милость, – пояснил Кальдо. – Подведёшь или предашь семью нанимателя – и тебе больше никогда не найти работы в Лепорте. А из неё ещё нужно выбраться, и это гораздо тяжелее сделать, когда на тебя охотится целая семья патрициев.

– Значит… – Джейн подбирала слова очень осторожно. – Главное качество для телохранителей Лепорты – преданность?

Она нервно сглотнула, видя, как улыбка Кальдо угасает. Раньше, с вечным издевательским оскалом, он раздражал её. А теперь, когда не улыбался, его лицо казалось ей… Неправильным.

– Вы, как всегда, бесконечно тактичны, – тихо проговорил Кальдо. – Вы же хотите спросить про фра Онесто, ваша милость?

– Да, – слова царапали пересохшее горло. – Хочу. Почему вы выбрали меня, а не его?

Фреддо развёл руками.

– Возможно, потому что вы никогда не заставляли нас работать под угрозой тюрьмы за долги. Может быть, потому, что Онесто относился к нам как к паре собак, которые ему принадлежат, а вы – как к телохранителям?

– Ну или, возможно, потому что за три месяца вы сделали для города больше, чем все предыдущие гонфалоньеры вместе взятые? – добавил Кальдо. – Мы видим, что вы действительно хотите делать свою работу хорошо. После того, как вы выставили Бернардо из города, вы могли бежать. Но не сбежали.

Да, не сбежала. И пока не было и дня, чтобы Джейн не задумывалась – а может, стоило?

– В общем, – Кальдо снова улыбнулся. – У вас нет семьи, но мы чувствуем себя её частью. Частью… – он наморщил лоб, пытаясь подобрать слово, а затем широко раскрыл глаза и щёлкнул пальцем. – Частью Лепорты!

Джейн снова усмехнулась. Эти двое даже не представляли, насколько сейчас облегчили ей жизнь. Довольно тяжело жить, не зная, чего ожидать от собственных телохранителей и стоит ли их верность хоть чего-либо.

– И я снова благодарна вам.

– Отблагодарите нас тёплым ужином во дворце, ваша милость. В последний раз мы ели вместе с вами – и это был завтрак. Честно говоря, я не представляю, как до сих пор не падаете с ног.

Сказать честно, Джейн и сама не представляла.

– Я обошёлся бы без ужина, – внезапно подал голос Фреддо. – Поэтому хотел бы просить у вас кое-что.

– Да?

– Вы сказали ункасино, что у вас нет мечты.

– Да, сказала, – она неловко потёрла нижнюю губу. Она никогда не любила разговорах об этом всём. Мечты часто заводят очень далеко. И очень не туда.

– Но вы ведь мечтаете. Человек без мечты никогда бы не делал того же, что делаете вы.

Джейн грустно улыбнулась.

– Мечта… – она задумалась. – Да, у меня есть мечта. Я хочу, чтобы в один прекрасный день дети того придурка-патриция и дети того нидринга могли назвать друг друга друзьями. Хочу, чтобы хотя бы в Лепорте оценивали по личным качествам, а не длине бороды, заточенности клыков, продолжительности жизни или размеру кошелька. Хочу, чтобы Лепорта стала республикой не только на словах, а слово «равенство» действительно стало значить что-то.

Как только она замолчала, осознание неловкости ситуации упало на неё. То, что она только что выдала, больше подходило для выступления перед толпой, а не для ответа на вопрос двух самых близких ей в городе людей.

Уши Джейн пылали, и она поспешно отвела взгляд от улыбающихся телохранителей. Проклятье. А она когда-то смеялась над Онесто, который так же вдохновенно нёс чушь перед ней одной.

– Знаете, ваша милость, я рад, что не только мы, но и выбравшие вас люди не ошиблись в вас, – тихо проговорил Фреддо. – Только позвольте маленький совет.

– Да?

– Запомните то, что сказали сейчас. И повторите завтра для Магистрата.

Кальдо ухмыльнулся и качнул головой.

– И всё равно я никогда не пойму.

– М? – удивлённо подняла брови Джейн.

– Почему лучшие речи вы прячете, – и он, бросив в Фиуне монетку, с улыбкой кивнул в сторону дворца. – А теперь, ваша милость, домой?

Джейн кивнула. Да. Домой.

Глава 15. Младшие фигуры

Глава 15. Младшие фигуры

Пальцы Джейн будто прилипли к резной фигурке.

Она чувствовала, что вся партия зависит от её следующего хода, и поэтому напряжённо щурилась, продумывая варианты. Продвинуть вперёд? Нет, это откроет левый фланг. Отодвинуть назад? Глупо, это отдаст всю инициативу. Сдвинуть вправо или влево – и подставит под удар Императора.

Девушка недовольно поджала губу. Что ж. Тогда оставался лишь один вариант…

Она неохотно отпустила фигуру, оставляя её на месте.

– Надо же, – Онесто слегка приподнял бровь. – Пропустить ход в такой момент?

– Иногда бездействие – лучшее решение, – по крайней мере, ей бы хотелось, чтобы так и было.

– Иногда, – бывший судья уверенно взял своего Наследника и двинул его вперёд. – Но не в этот раз, ваша милость, – и он легонько ударил фигуркой её Императора, заставив его упасть.

Пару мгновений Джейн недоумевающе смотрела на доску. А затем почувствовала острый, обжигающий стыд.

Ход был очевиден и прям, как стрела.

– Проклятье, – она устало откинулась в кресле, зажмурившись и массируя веки. – Ненавижу тритт.

– Я тоже ненавидел. Пока проигрывал из-за глупых ошибок.

Пару долгих мгновений Джейн боролась с соблазном позвать стражу. Она представляла, как они хватают его, выволакивают из уютной комнаты в башне, тащат мимо общих камер вниз, в тёмный и холодный каземат.

Стоит ей лишь крикнуть. Лишь сказать слово. Лишь…

Она мотнула головой, отгоняя мысль. Она не для того переводила его сюда, чтобы вернуть в подземелье только за то, что он играет в тритт лучше неё.

– Вы явно не в духе, – Онесто, не глядя на неё, начал расставлять фигуры заново. – Играли не так агрессивно, как обычно. Постоянно вздыхали. И этот жест, – он провёл большим пальцем по нижней губе. – Вы всегда делаете так, когда расстроены или взбудоражены. Похоже, эта партия была не первым проигрышем за сегодня?

Джейн попыталась сохранить равнодушное выражение лица – но, судя по самодовольной улыбке бывшего судьи, получилось так себе.

– Дайте догадаюсь – заседание Магистрата прошло не так, как вы хотели?

Вот сволочь.

– Поразительно, – протянула Джейн с застывшей на губах улыбкой. – Я не выиграла у вас ни одной партии, вы читаете меня, как открытую книгу. И, тем не менее, – она обвела рукой его комнату-камеру, – вы здесь.

Онесто горько усмехнулся.

– Увы, я перестал проигрывать из-за глупых ошибок только в тритте. Напомните – почему мы ни разу не можем пообщаться без взаимных унижений?

Потому что Джейн ненавидела его за то, что он заставил её чувствовать себя виноватой. Потому что он ненавидел её за то, что после недели в каменном мешке был рад ей как лучшему другу.

– Без понятия, – сухо проговорила Джейн. – Да и какая разница?

– Да, действительно, какая, – легко согласился бывший судья. Каждый раз он задавал ей этот вопрос, и каждый раз оба делали вид, что не знают ответов. – Лучше вернёмся к Магистрату. Что случилось?

– Они отклонили все мои поправки. Все до единой. Сказали, что на них не хватает денег, хотя я высчитала каждую монету, – Джен неверяще покачала головой, вспоминая тот момент. – Я провела два месяца, с утра до ночи копаясь в законах и финансовых отчётах, продумывала каждую мелочь – а в итоге получила «нет» раньше, чем зачитала третий пункт. Из пятидесяти.

– Получить отказ от Магистрата, состоящего из карманного патриция, двух марионеток и напуганного старика-жреца, – Онесто уважительно кивнул ей. – Я удивлён, что вы никого не убили.

– Я тоже.

Какое-то время Онесто молчал, заканчивая расставлять фигуры. Наконец, он удовлетворённо вздохнул и поднял взгляд на Джейн:

– И что вы собираетесь делать теперь?

Девушка пожала плечами.

– Остаётся только выступить перед народом. Попросить у них денег и поддержки… – она осеклась, представив это. Просить денег у тех, у кого их и так нет? А поддержка…

Это она должна быть поддержкой для простого народа. Просить у них поддержки сейчас – признать своё бессилие на весь город.

– Вижу, до вас начинает доходить, – удовлетворённо кивнул Онесто, и Джейн почувствовала укол злости. – Знаете, в чём ваша основная ошибка?

– Ну и в чём же? – с трудом сдерживаясь, процедила она.

Онесто с хитрой усмешкой указал на Пехотинца, самую младшую и многочисленную фигурку в игре.

– Та же, что и в тритте. Вы так увлекаетесь сложными манёврами с младшими фигурами, что забываете о старших. Там, где вам нужно пятнадцать Пехотинцев, я решаю проблему одним Преторианцем.

– Это тритт, – раздражённо отмахнулась Джейн. – Здесь вы можете использовать Преторианца как угодно, и он никогда не пойдёт против вас.

– Как и в реальности, фигуры никогда не ходят сами по себе. Их двигают, – и Онесто для наглядности передвинул Преторианца вперёд. – И прежде чем касаться фигуры, нужно узнать, как она ходит. И как её стоит двигать, – он подхватил двумя пальцами Чиновника и продемонстрировал его Джейн. – Вы знали, что ваш новый Судья, фра Сестенца, раньше работал с фра Тальпа? – прежде, чем Джейн ответила, он продолжил. – А знали, что в прошлый раз его вышвырнули из Магистрата, потому что он постоянно голосовал против решений большинства?

Джейн вспомнила выцветшие от старости глаза Сестенцы. Вспомнила его беглые, внимательные взгляды на остальных. Вспомнила его чуть запоздавшее «нет».

– Он слишком хорошо помнит, как лишился возможности делать своё дело только потому, что был несогласен с остальными. И теперь будет куда осторожнее, – Онесто отставит фигурку Чиновника в сторону и взял следующую – Шута. – Фра Сорнионе, новый представитель гильдий. Что можете сказать о нём?

– Шут – лучший выбор фигуры для него, – фыркнула Джейн. – Он хочет поставить мою статую на Пути Императоров. Только вот в моих руках, по его задумке, должна сидеть курица. Унито Объединитель, Эсерцито Защитник, Менте Учитель – и Джейн с Курицей.

Онесто слабо усмехнулся.

– Да, то ещё будет зрелище.

– Надеюсь, не будет, – Джейн покачала головой. Её статуя с курицей – это не то наследие, которое она хотела бы оставить миру. – В общем, он – действительно шут.

– Если бы он на самом деле был шутом, он бы не занимал самые денежные должности Лепорты последние двадцать лет, а его дочь не была бы невестой наследника Бустарелла, – заметив замешательство в глазах Джейн, бывший судья милостиво пояснил: – Небольшая, но богатая семья патрициев-виноделов. Дальше, – Онесто схватил фигурку Священника. – Каноник Теобальд.

– Старая змея, которая притворяется обожателем Лепорты.

– Эта старая змея не притворяется. Он действительно любит Лепорту – ту её часть, которая принадлежит патрициату. Лепорта – набожный город, а любой набожный человек старается замолить грех так, как умеет. А патриции лучше всего умеют платить. Далее – Пасиенте, – Онесто стукнул о доску фигуркой Торговца. – Глава самой младшей из Четырёх Семей, с которым сейчас приходится считаться. Но если ты привык смотреть снизу-вверх, то, даже вырастя, продолжишь делать это. И, наконец, последний – фра Серпенте, – он извлёк из общей кучи фигурку Преторианца и поставил её рядом с остальными. – Безмозглый солдафон, недостаточно высокий для патрициата, но недостаточно низкий для простонародья. Стыдящийся своего происхождения и непонимания принципов политики дурак, который…

– …Не присутствовал на заседании, – холодно прервала его Джейн. – Фра Серпенте – единственный, кто делает то, чего от него требуют, и не просит ничего взамен. Может, он недостаточно изящен и утончён для патриция – но я не припомню, чтобы генерал-капитан ценился по умению оттопыривать мизинец во время чаепития, – Джейн замолчала и сразу же поняла, что наговорила гораздо, гораздо больше необходимого.

– Что ж, оставим фра Серпенте, – согласился Онесто, улыбаясь так, будто что-то понял. Было бы что понимать. – Итак, вот ваш Магистрат, – он обвёл указательным пальцем группку фигур.

– И что дальше? – утомлённо потёрла переносицу Джейн. Ей начинали надоедать эти проводимые будто бы невзначай уроки.

– Дальше – выводы. Все четверо были лояльны вам – а затем резко перестали. Почему? Что их связывает?

Джейн уже раскрыла рот, чтобы огрызнуться, как внезапная догадка заставила её замереть.

– Ункасино, – прошептала она.

– Ну наконец-то, – покровительственно улыбнулся Онесто. В другой ситуации, Джейн швырнула бы в него чем-нибудь. Но сейчас ей было не до этого.

– Но это бессмысленно, – пробормотала Джейн, проводя ладонью по лицу. – Я проверила – никто из ункасино не связан с крупными семьями патрициев. А мелкие просто не могут влиять на Магистрат.

– Вы когда-нибудь охотились на волков? – вздохнул бывший судья. – Они постоянно грызутся друг с другом за еду и власть. Но если напасть на стаю, защищать будут даже самого старого и ненавистного. Патриции слишком бояться простонародья, поэтому каждый раз, когда кто-то покушается на статус одного, остальные приходят ему на помощь. А вы не просто покусились на статус одного, – Онесто неодобрительно цокнул языком. – Вы отправили в тюрьму целую толпу чьих-то наследников, внуков и младших братьев. Это покушение на всех и сразу.

Теперь Джейн понимала виноватый взгляд Пасиенте. Понимала глухое торжество в глазах каноника. Понимала и неловкое молчание Сестенца.

Бессильно застонав, она обхватила лицо ладонями. Боги, какая же она дура. Она смеялась в лицо ункасино и говорила, что готова к последствиям. Чёрта с два она готова к такому.

Обставить Бернардо, заслужить доверие людей, почти подчинить себе Магистрат и найти решение проблем…

И так глупо подставиться под удар всего патрициата сразу. Из-за одного, всего лишь одного нелепого решения.

– Рад, что теперь вы хотя бы понимаете масштаб проблемы, – самодовольная улыбка вернулась на лицо Онесто. – Это иронично, не так ли? Я оказался здесь, потому что вы не захотели слышать моих советов – а теперь жадно выслушиваете десяток и просите ещё сотню.

– Потрясающе иронично, – мрачно проговорила Джейн. – Если забыть про то, что это были не советы, а нитки, на которых я бы плясала для вас.

– Если даже и так, – Онесто подался вперёд и заглянул ей в глаза, – не было ли это лучше для всех, включая вас?

Джейн не ответила. Хотя бы потому, что уже начинала сомневаться.

– Вы хороши в том, что касается толпы и простонародья. Но политика – это не народ, это группки денежных мешков, между которыми нужно лавировать так, чтобы народу доставалось хоть что-то, – грустно вздохнул судья, глядя в зарешёченное окно. – Увы.

– Увы, – согласилась Джейн.

– Так что теперь у вас лишь один путь, – Онесто сочувствующе усмехнулся и развёл руками. – Торговать свободой ункасино, натравить одних на…

– Нет. Я договорюсь с Семьями.

Пару мгновений он смотрел на неё так, будто ожидая, что это всего лишь шутка. А затем поджал губы и вздёрнул брови.

– Вот так просто, да?

– Да, – хрипло подтвердила Джейн. Других вариантов у неё не оставалось, по крайней мере.

– То есть, предпочтёте выплясывать перед толстосумами и надеяться, что на них сработает то же, что работало с безмозглой толпой? – Онесто хохотнул и встал. – Я хотел бы на это посмотреть.

– Вряд ли вы увидите это отсюда.

Улыбка мгновенно исчезла с лица судьи.

– Вы хоть понимаете, что будете говорить с людьми, на образ жизни которых вы покусились? Толпу можно рассмешить, испугать или подкупить чем-то – а что вы скажете людям, которые в бешенстве от того, что вы отправили их друзей, сыновей и знакомых в тюрьму?

– Скажу, что им стоит доплачивать, раз я занята их работой и надавала их обнаглевшим детишкам по заднице, – насмешливо фыркнула она.

– Вам кажется это смешным? Уверяю, им это смешным не покажется. Вы не надавали им по заднице, а отправили в тюрьму. Вы чувствуете разницу? – он поднял одну ладонь, как чашу весов. – Напугать и отпустить, – другая ладонь поднялась вверх. – И отправить гнить в тюрьму на год?

– Пугать и отпускать надо, когда они устраивают безобидные выходки. Погром, – Джейн начала загибать пальцы, – избиение гражданина Лепорты, грабёж, запугивание, сопротивление стражи, многочисленные оскорбления, – она продемонстрировала загнутые пальцы Онесто. – Немного выходит за пределы безобидных выходок, да?

На какое-то время воцарилось молчание. Онесто смотрел в окно, а Джейн, нервно поглаживая шрам, старалась не думать о том, сколько сложностей сразу ей придётся решать в этот раз.

– Вы изучали историю Седой Империи, ваша милость? – тихо поинтересовался судья, не глядя на неё.

– Да, – по крайней мере, частично.

– Тогда вы должны знать такое слово, как популизм, – Онесто говорил тихо и вкрадчиво. – Древние политики обещали что угодно, лишь бы их избрали – а после выборов продолжали обещать. Обычно всё заканчивалось тем, что никого не избирали дважды. Но хуже всего, как и всегда, было самым глупым. Тем, кто на самом деле пытался делать то, что обещал. Их перемалывали общими усилиями – и те, кто сегодня стал патрициями, и толпа. Предки патрициев боялись их. Толпа, видя, что попытки есть, но они безрезультатны, приходила в исступление, – Онесто грустно покачал головой. – Почему-то люди предпочитают откровенную ложь о лучших днях тем, кто пытается эти дни приблизить и в итоге разрушает веру в их возможность. Так вот, – он серьёзо уставился на неё. – Вы – достойная наследница лучших традиций популизма Седой Империи. И, боюсь, судьба ваш ждёт та же. Рано или поздно вас либо раздавят старшие фигуры, либо пожрут младшие. А знаете, что самое смешное? – он подошёл к доске и снял с неё Императора, после чего протянул Джейн. – Вы думаете, что вы – игрок. Но вы просто одна из старших фигур на доске. И пока вы играете только младшими фигурами, вы играете против игрока, – он перегнулся через стол и наклонился. Шёпот обжёг ухо Джейн: – И поверьте, ваша милость – ни один игрок не любит, когда фигуры начинают играть против него.

Похоже, он ожидал какого-то эффекта. Возможно, слёз в глазах. Потрясения. Восторга и трепета перед его мудростью. Может быть, поцелуя – в конце концов, он не сразу распрямился, будто бы ожидая, что она потянется к нему.

– Потрясающе, – равнодушно фыркнула Джейн. – Ваша тирада окончена? Потому что мне пора, – она с презрением взглянула на доску для тритта и фигуры на ней. – Можете дальше развлекаться с доской и представлять, что народ – просто резные фигурки, – она щёлкнула пальцем по Пехотинцу, опрокинув его. – Можете дальше рассказывать, что политика – это лавирование и хитрость, что народу достаются только объедки от ваших великих побед, заключающихся в том, что вы не можете сказать «нет» никому, кто сильнее вас. Можете вообще делать что угодно, – она усмехнулась. – Ведь вы останетесь здесь, а я пойду туда, – она указал в сторону двери. – Строить настоящую Республику младшими фигурами. А тритт… – Джейн хмыкнула. – Оставьте себе. Я предпочитаю реальность.

Хотя бы потому, что в тритт она проигрывала.