Текст книги "Четыре сезона власти: Дебют (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25. Самые слабые карты

Джейн никогда не понимала, почему все сравнивают политику с триттом.

Тритт был абсолютно честен и справедлив с игроками. Два абсолютно одинаковых и никогда не меняющихся набора фигур, всегда одна и та же доска – и незыблемые правила, нарушение которых пропустит только слепой. Всё это было похоже на настоящую политику настолько же, насколько игра в солдатики похожа на настоящую войну.

Поэтому Джейн считала, что сравнение с шатто куда удачнее. Никто не знает карт противника, играть приходится с тем, что тебе посылают боги, а единственный способ нарушить правила – попасться на нарушении правил.

И, самое главное, в шатто и политике с шулерами обходились примерно одинаково.

Поэтому сейчас она старалась не думать, сколько правил сразу нарушает и к чему это может привести.

– Ни черта не вижу, – шёпот Кальдо, и без того исчезающе тихий, почти терялся в яростном грохоте музыки.

– Это они, – едва слышно ответила Джейн, не сводя взгляда с противоположной ложи. Обычно в театре всё её внимание было сосредоточено на сцене. Однако сегодня ей было совершенно плевать, что там происходит.

– Вы уверены? – недоверчиво сощурился телохранитель. – Потому что я – нет.

Девушка усмехнулась и наклонилась к его уху.

– Уверена. Моя прошлая работа предполагала умение распознавать цель по деталям. Видишь тот огонёк? – она слегка приподняла сложенный веер, указывая на красную точку напротив. – Фра Герилло обожает плакт. Постоянно его курит, если верить слухам.

Будто подтверждая её слова, огонёк разгорелся, вырвав на мгновение из темноты суровое и нахмуренное лицо.

– Будем надеяться, что слухи про то, что плакт разжижает мозги – тоже правда, – пробормотал Кальдо.

– Фра Марино – большой любитель по части женщин. Настолько любитель, что уже скорее профессионал.

Кальдо иронично поднял бровь.

– И?

– Я слышала оттуда смех. Женский смех. А фра Ветро…

Внезапно музыка оборвалась, и Джейн умолкла, отстраняясь от Кальдо. На сцене, под заметно более тихую и грустную мелодию, один из актёров бессильно упал на колени, зажимая бутафорский клинок подмышкой. По белой тоге стремительно расползалось красное пятно.

– Пощады, брат! – он чувственно вскинул руку к победителю в мольбе, и Джейн одобрительно цокнула языком. – Пощады лишь прошу – не для себя, а для души твоей! Вражда наша не стоит столь тяжёлого греха!

Второй актёр картинно медленно подошёл к поверженному и замер над ним, тяжело дыша.

– Как будто дело есть кому-то до души моей. Одно лишь значит – теперь Лепорта лишь моя! – и он схватился за рукоять меча, проворачивая его. Первый актёр, издав мученический вопль, завалился набок, и занавес медленно пополз вниз, скрывая их.

По залу пронёсся шелест вежливых, аккуратно отмеренных аплодисментов, и Джейн поспешно впихнула Кальдо конверт, многозначительно кивнув на ложу напротив. Телохранитель тяжело вздохнул и, поднявшись, принялся протискиваться между рядов кресел под тихую ругань и возмущённое шипение.

А Джейн, взволнованно сглотнув, до боли сжала веер и откинулась в кресле, изо всех сил стараясь выглядеть расслабленной. Теперь оставалось только ждать и надеяться, что всё пройдёт хорошо.

Потому что если нет, завтра все новостные листовки будут писать о том, как гонфалоньера Лепорты поймали в Виареджио.

Поджав губу, она бросила напряжённый взгляд на ложу, где сидели трое из Совета. Огонёк горящей палочки плакта засиял ярче, и по шее Джейн прокатилась волна холода – фра Гурилло смотрел прямо на неё.

Одним движением раскрыв веер и подняв его, она перевела взгляд на сцену. Возможно, ей всего лишь показалось – но лучше не искушать судьбу.

Занавес величественно пополз вверх, и на сцене, в лучах света, появились двое – худой и изящный человек в синей тоге, и толстый бородач в пурпурной. Оба жестикулировали так, будто публика застала их в разгар спора.

– Свобода? – громыхнул бородач, запрокидывая голову. – Ха, для этой глупости и пальцем я о палец не ударю! Я видел в этой жизни вещи подороже!

– Дороже-то свободы? – недоверчиво хмыкнул изящный. – И что же?

– Глоток прекрасного вина, красавица с утра в постели…

– Не зря про вас, лепортцев, говорят, что вы как звери. Вино свободе предпочесть, немыслимо!

– А много толку ли с неё? – пожал плечами толстяк. – Свободой не набьёшь живот, в зиму она не обогреет, и в Магистрате за неё и голоса не купишь, уж поверь.

– Как можешь быть холодным ты, Умбриаконе, к стране, дышащей полной грудью?

– Из всех грудей меня холодным не оставят только те, что заполняют мою руку!

Гонфалоньер непонимающе нахмурилась. Она прекрасно помнила оригинал «Заката Седой Империи», но этой части в нём точно не было.

Слева от неё раздался разочарованный вздох.

– До этого момента я думал, что это комедия, – мужчина пытался шептать, но выходило у него не очень. – Теперь я уверен, что это трагедия. Они даже не поменяли «Магистрат» на «Сенат», чёрт возьми!

– И что? – тихий, но недовольный женский голос. – Не придирайся к мелочам!

– Этой чуши в либретто не было вообще! – голос мужчины дрожал от возмущения, и Джейн удивлённо вскинула брови. Надо же, кто-то любящий и, что куда важнее, разбирающийся в театре? – Они вставили её, чтобы порадовать их, – Джейн не видела его, но была уверена, что он кивнул в сторону ложи Совета. – Почему мы пошли на это, а не на «Мирандолину»?

– Потому что Совет не ходит на «Мирандолину», идиот, – прошептала женщина.

– Ты опять за своё? Я не буду унижаться!

– Значит, тебе наплевать? Виттима пропал, корабли не могут отплыть, мы можем потерять всё дело – а ты не можешь заткнуть свою гордость и просто попросить…

Что-то резанул узнаванием. Виттима, Виттима… Она где-то слышала это имя. Или видела.

– Ты прекрасно знаешь Виттиму. Вернётся через несколько дней и будет рассказывать о том, в чью постель снова залез, – не особо уверено произнёс мужчина. Что-то в его интонациях заставило Джейн нахмурится.

– Ты правда веришь в это? А ты не думал… – шёпот женщины стал ещё тише, и Джейн пришлось напрячь слух, чтобы услышать хоть что-нибудь. – Не думал, что он не появится? Что этот лепортиец, Бернардо, и его пустил в расход? Ты читал…

– Да, я читал листовки, – раздражённо перебил мужчина. – Во всём виновата Лепорта, повсюду заговоры лепортийцев и интриги этой паучихи-гонфалоньера, но мы всё равно выстоим, только для этого нам нужны деньги, поэтому мы повышаем налоги, – он насмешливо фыркнул. – Бертрамо писал мне из Лепорты, и по его словам эта Ла-Руссе что-то не сильно похожа на то чудовище, которым её выставляют.

– Бертрамо мог врать тебе. Или запутаться…

– То есть, ты не доверяешь Бертрамо, который полжизни провёл в Лепорте, но веришь листовщикам, которые ни разу там не бывали? Это…

– Прошу прощения, – громкий и крайне недовольный голос откуда-то сзади вклинился в спор. – Но мы тут пытаемся смотреть представление.

Мужчина сбивчиво забормотал извинения, но Джейн уже не слышала. Она хмуро уставилась в темноту перед собой, нервно теребя подлокотник.

Ей бы хотелось верить, что этот виареджинец прав, и ни она, ни Бернардо тут не при чём, что его компаньон действительно появится, что с его делом всёбудет хорошо. Но имя Виттима уже всплыло у неё в памяти.

Всплыло на одном из листов, что были в папке Бернардо.

Чёрт. Она же не убивала никого и, тем более, никогда и никого об этом не просила. Так почему тогда чувствует себя так, будто обманула ребёнка или толкнула беспомощного старика? Будто… Виновата?

Тихо вздохнув, Джейн прикрыла глаза. Возможно, потому что так и было. Возможно, потому что неприятно сталкиваться с маленькими последствиями твоих больших игрищ. Возможно, потому что политика выглядела именно так, а не как дурацкий тритт или шатто.

Интересно, что бы сказал отец? Он всегда говорил, что…

Боль обожгла руку, и Джейн опустила взгляд. На её ладони краснели следы от её же ногтей. Раздражённо выдохнув через нос, она сжала кулак.

Вот поэтому, чёрт возьми, на работе нужно думать только о работе.

Она вздрогнула, когда кто-то осторожно дотронулся до её плеча.

– Пора, – тихий шёпот Фреддо обжёг ухо, и она почувствовала приятное жжение где-то в груди.

Наверное, такой же азарт испытывает охотник, когда наводит лук на добычу.

Коридор снаружи был залит светом, и несколько мгновений Джейн нелепо моргала, борясь с резью в глазах. Наконец, она привыкла и бросила критичный взгляд на саму себя в огромное зеркало – очередная абсолютно ненужная демонстрация богатства города.

– Как я выгляжу? – гонфалоньер наклонилась вперёд, вглядываясь в отражение. – Мне кажется, или грим смазался?

– Всё в порядке, ваша… – Джейн предупредительно подняла руку, и Фреддо осёкся, осознав ошибку. – Выглядите прекрасно. Как и всегда.

– Я не выгляжу так всегда, – ворчливо заметила Джейн, расправляя смявшуюся юбку. – Если бы я каждый день носила корсет, Лепорта уже давно была бы воевала со всеми соседями, а на каждой улице было бы по сотне виселиц.

– Неужели всё настолько плохо?

Гонфалоньер пыталась сделать глубокий вдох, но грудь болезненно стиснуло, и у неё вырвался едва слышный хрип.

– Можешь сам как-нибудь попробовать, – фыркнула она, выдыхая и поглаживая тщательно замазанный гримом шрам на губе. – Они уже ждут?

– Да.

Прекрасно. Пусть ещё немного подождут, чтобы нетерпение достигло нужного уровня – и тогда можно будет начинать.

– Бумаги здесь? – она решительно одёрнула корсет и протянула руку, в которую Фреддо тут же вложил перевязанную зелёной лентой папку.

Пару мгновений Джейн задумчиво разглядывала её. Кто бы мог подумать – стопка подшитой бумаги окажется куда важнее и, если повезёт, сильнее, чем все мечи Лепорты. И даже если это не сработает…

Она осторожно дотронулась пальцем до маленького тубуса, вшитого в корсет. Если не сработает папка Бернардо, придётся пускать в ход это. Но она очень, очень хотела бы избежать этого.

– Что ж, – она недовольно дёрнула щекой, когда голос дрогнул. – Надеюсь, я не испорчу всё.

– Именно то, что любой из нас хочет услышать от правителя перед важными переговорами, – с абсолютно непроницаемым лицом проговорил Фреддо, и Джейн усмехнулась.

Холодный вечерний воздух пах застоявшейся водой и солью. Порыв ветра пролетел по галерее, и Джейн недовольно поправила волосы. Кальдо ждал их, опираясь на колону с таким видом, будто ничего необычного для него в ситуации не было.

– Они там, – он указал большим пальцем себе за спину, на выступающий над каналом балкон. – И, похоже, у них нет ни одной догадки.

– Замечательно, – Джейн нарисовала свою самую уверенную улыбку и расправила плечи. – Неожиданность на моей стороне.

Хотелось бы думать, что всё остальное – тоже.

Стук каблуков перемежался грохотом крови в висках. Но с каждым шагом этот стук становился тише, глуше, дальше. Откуда-то снизу поднялась волна приятного холода, подбородок сам собой вздёрнула в надменно-уверенном жесте.

Если бы отец увидел её сейчас, то, наверное, был бы горд. Наверное.

Все трое Советников одновременно повернулись на звук шагов, оборвав тихий разговор, и теперь напряжённо вглядывались в темноту коридора.

– О, ну надо же! – фра Герилло развёл руками и склонился в издевательском поклоне. – Наконец-таки появился человек, который позволяет себе вызывать нас на поклон и при этом опаздывать!

Он всем своим видом излучал странную смесь насмешливости и дружелюбия. Суровое лицо сморщилось, пытаясь разглядеть Джейн получше, от чего многочисленные шрамы побелели.

Джейн не отвечала, молча идя вперёд и борясь с нелепым желанием расхохотаться. Они даже не догадываются, чёрт возьми! Их лица будут просто бесценны.

– Позвать троих мужчин в уединённое место, без свидетелей, без охраны, – фра Марино обворожительно улыбнулся. – Похоже, ситуация довольно пикантна, господа!

С каждым шагом её волнение росло, и Джейн приходилось прикладывать все усилия, чтобы не ускорить шаг. Последнее, что ей сейчас надо – нелепое падение или недостаточно уверенное появление.

Однако её уверенность треснула, когда она столкнулась взглядом с фра Ветро.

– Ситуация гораздо пикантнее, чем тебе может показаться, – и он поставил на парапет свой бокал, после чего согнулся в изящном поклоне. – Добро пожаловать в Виареджио, ваша милость.

Она чуть не сбилась с шага, но заставила себя идти дальше с равнодушным видом. Чёрт возьми, она знала, что в Торговом Совете не будет дураков, знала, что этот Ветро проницателен…

Но приятнее от этого не становилось.

– Ваша милость? – переспросил фра Герилло, насмешливо подняв брови.

– Её милость, – мягко усмехнулся Марино, – Собственной…

Он поперхнулся, когда Джейн сделала последние несколько шагов и, наконец, остановилась в полукруге света от фонаря.

Пару мгновений они молча смотрели друг на друга. Она – через маску абсолютной бесстрастности, стараясь всеми фибрами души источать полную уверенность. Они – оторопело. Ветро всё ещё согнулся в поклоне, Марино беспокойно крутил одно из колец, а Герилло то сжимал, то разжимал кулаки.

Наконец, Марино стёр улыбку со своего лица, приложил руку к груди и сделал плавный шаг в её сторону, и сердце Джейн подскочило в груди.

У него в руке кинжал. Он столкнёт её. Он…

Он осторожно, почти бережно коснулся её ладони, притянул к себе и слегка коснулся губами.

– Добро пожаловать, ваша милость, – в его голосе не было и намёка на издёвку. Или, по крайней мере, Джейн её не слышала. – Как вы добрались? Надеюсь, всё было в порядке?

Они выглядели абсолютно невозмутимо. Будто бы это они назначили ей встречу и ждали здесь, будто бы знали о том, что она в городе, что собирается устроить переговоры…

Что ж, не то, на что она рассчитывала, но это же шатто. Играй теми картами, которые пришли.

– Прекрасно, – просто проговорила она, чуть наклонив голову. – У вас крайне профессиональная таможня, но всё обошлось.

Ей пришлось провести почти день в чёртовом ящике, набитом соломой, скрючившись как цирковой акробат и проклиная всё на свете, пока Пасиенте и Кальдо с Фреддо лестью, угрозами и взятками пробивались через каждого идиота, пытающегося любой ценой досмотреть груз.

– Да, – Марино неловко усмехнулся, потирая золотой медальон на шее. Джейн пришлось сощуриться, чтобы прочесть крупную надпись на ободке – «Смотритель Таможни». – Официо Догана всегда крайне скрупулёзна. Надеюсь, вы успели посмотреть город?

Разве что только на любезно предоставленные Пасиенте апартаменты его любовницы, обставленные так, будто ни один предмет не может стоить меньше, чем годовой заработок ремесленника.

– Полагаю, смотрю прямо сейчас, – она указала наружу с балкона.

Ветро с интересом наклонил голову, что вместе неестественной худобой ещё больше добавляло ему схожести с птицей.

– И что скажете?

Джейн задумчиво хмыкнула и изобразила оценивающий взгляд человека, видавшего в этой жизни всё. Поджала губу, напуская на себя абсолютно равнодушный вид. Затем слегка приподняла правое плечо.

– Впечатляет, – абсолютно невпечатлённым тоном произнесла она.

Никогда в жизни она не лгала настолько нагло.

Великий Канал Виареджио кипел жизнью. Стояла поздняя ночь, но тут, похоже, это никого не волновало. Прямо на мраморном балконе одного дома, в окружении пёстро разодетых людей, играли музыканты. Из другого, ярко раскрашенного дома и освещённого красными фонарями, на всю улицу разносились стоны, из ещё одного – звон бутылок и пьяный смех. На пристани, идущей кромкой вдоль канала, продолжался многоголосый спор о цене на меру льна. Иногда кто-то на пристани делал знак рукой, подзывая одного из многочисленных лодочников, который тут же сбрасывал полудрёму, хватал в руки шест и услужливо помогал спуститься в узкую лодку – одну из, наверное, сотен, которыми был заполнен Канал. Они скользили в обе стороны по воде, только чудом не сталкиваясь.

На одной широкой большая и явно выпившая компания шумно приветствовала столпившихся на мосту приезжих, которые с ошарашенным видом указывали друг другу на Канал, будто без этого его можно было и не заметить. На другой, расписанной позолоченными узорами, аристократичная женщина поспешно отпрянула от лодочника и наклонила голову, прячась от кого-то за огромным веером. Над водой неслись смех, крики, стоны, шёпот, музыка и обрывки тумана.

Город сиял. Город шумел. И этот город был великолепен.

– Да, – слегка кивнула головой Джейн, не отрывая взгляда от завораживающе хаотичного движения людей на площади внизу. – Впечатляет.

– Поверьте, Виареджио впечатлил бы вас куда больше, если бы вы предупредили нас о вашем визите и позволили бы показать город, – с сожалением покачал головой Марино.

Джейн глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Похоже, придётся менять тактику.

– Возможно, потому, – она коснулась указательным пальцем нижней губы в притворной задумчивости, – что тогда вы бы заставили меня принести публичные извинения городу за смерть вашего посла.

– Вы про… – начал было Марино, но Джейн резко перебила его:

– Про то, как он упал с лестницы во время приёма зимой. Если бы я не извинилась, каждый виареджианец счёл бы себя оскорблённым, толпа бы вспыхнула – и меня, в лучшем случае, разорвали бы на части. Если бы я извинилась, то это было бы равносильно признанию вины. А разве честный виареджианец позволит, чтобы грязная лепортийская шлюха безнаказанно расхаживала после такого по его великому городу? После чего, – Джейн буднично пожала плечами, – оскорблённая толпа бы вспыхнула, и меня… О, надо же – опять разорвали бы на части.

Вот теперь она видела тот эффект, на который рассчитывала. Марино ошарашенно раскрыл рот. Герилло изумлённо замер, будто делая вид, что его здесь нет. А губы Ветро изогнулись в тонкой, но искренней улыбке.

– Справедливое замечание. Приятно увидеть вашу известную прямоту вживую.

О, ему бы стоило поговорить с Магистратом, который достаточно насмотрелся на эту прямоту.

– Ваша милость, – Марино попытался вернуть непринуждённый вид. – В Виареджио вам ничего не угрожает, поверьте…

– Поэтому в каждой задрипаной листовке написано, что первый из Совета, кто начнёт со мной переговоры, будет считаться предателем, а каждая вторая стена разрисована фантазиями на тему моей личной жизни? – фыркнула Джейн. – Давайте не будем делать вид, что нравимся друг другу.

– На самом деле, – Герилло с интересом наблюдал за ней, склонив голову набок, – вы начинаете нравиться мне.

Либо он был самым лучшим лжецом из всех, кого Джейн когда-либо встречала, либо говорил правду.

– Вы нравитесь многим в Совете, не только нам, – продолжал Герилло. – Нам импонирует то, что вы делаете. Но вы должны понимать, – он извиняющеся развёл руками, и Джейн хмыкнула. Она впервые видела такие грубые ладони у настолько знатного человека. – Личные симпатии – это одно. Но политика… – он многозначительно воздел руки вверх.

– Увы, но фра Герилло прав, – Ветро вновь взял свой бокал в руки и слегка болтнул его содержимым. – Поэтому вы должны прекрасно понимать, что мы не желаем вас обидеть, но… – он пожевал губами, будто подбирая слова. – Скажем так – никто и никогда не достигал никаких серьёзных договорёностей в ходе подобных… – он сделал выразительную паузу. – Переговоров.

– Особенно после ваших милых договорёностей, которые вы навязали бедному Конвинсере, – добавил Герилло. – И слухов о достопочтенном фра Бернардо, которые ходят после его побега и всех этих исчезновений. Не говоря уже о том, – он подался вперёд и выразительно поднял брови, – что ходят не менее интересные слухи о том, как невероятно жестокий лепортец, покрытый шрамами, похитил, пытал и убил несколько людей прямо здесь, – он слегка ударил носком туфли по полу, – в Виареджио.

Джейн мысленно кивнула сама себе. Вот и начинается самая сложная часть. Первый из них, кто захочет её выслушать, будет заклеймён предателем и, если ему повезёт, потеряет лишь место в Совете.

Что ж. Время первой карты.

– Я прибыла не ради договорённостей, – она стащила с папки зелёную ленту и протянула Ветро. – А ради того, чтобы предупредить.

Худощавый Советник задумчиво наморщил лоб, принимая папку и раскрывая его. Какое-то время он изучал её содержимое, бегая глазами по строкам. А затем широко улыбнулся.

– Надо же, – он передал папку Марино. – Тайные общества, похищения, шпионские игрища. Это так будоражит дух! И крайне похоже на дешёвый роман. Откуда у вас этот… Это?

– От людей, которым я всецело доверяю. Это общество, – Джейн слегка постучала пальцем по краю папки, чуть не выбив её из рук Марино, – проникло не только в Виареджио. В Лепорте арестовано почти сто человек, которые работали на них.

– Да, – Марино медленно кивнул, не поднимая взгляда. – Мы слышали об этом. А так же о том, что всё их имущество конфисковано в пользу казны, хотя обвинений до сих пор так и не предъявлено.

– Мне бы не хотелось вступать в открытую конфронтацию раньше времени.

– Но, похоже, события чуть ускорились, верно? – усмехнулся Марино, указывая на один из листов. – Тут повсюду имена тех, кто имел дела с достопочтимым фра Бернардо и пропал после его отъезда. Так это вашу благородную миссию он выполнял?

– Я бы так не сказала.

Она бы скорее сказала, что безмозглый предатель Бернардо дал такой пинок под зад событиям, что теперь Джейн могла только мечтать о контроле и плавности. Не говоря уже о том, как он всё усложнил.

– И вы решили поделиться с нами, – Марино медленно кивнул, передавая папку Герилло. – Благородный позыв, достойный славного соседа Виареджио. И что нам делать с этой бесценной информацией?

Джейн безразлично пожала плечами.

– Что хотите. Рассказывайте детям на ночь, растопите камин, выбросьте. Я просто хотела предупредить о людях, которые пытались развязать войну между Лепортой и Виареджио, и которые, возможно, продолжают влезать в наши дела.

– Всемогущие тайные сообщества, – усмехнулся Ветро, отпивая из бокала. – В любом случае…

– Хм.

Все обернулись на Герилло. Он напряжённо читал, сдвинув брови к переносице.

– В чём дело? – в голосе Ветро проскользнуло что-то, подозрительно похожее на тревогу.

– Нет, ничего.

Что-то в его тоне кольнуло Джейн, и она окинула его пристальным взглядом. Какова вероятность того, что Бернардо вычистил всех, кроме стоящего даже выше его? Смёл паутину, но не увидел паука?

– В любом случае, – голос Ветро вырвал её из раздумий, – даже если этот Суд, или Ящерицы, или как они там себя называют, существуют, то мы избавлены от них. Стараниями фра Бернардо, – Ветро снял невидимую шляпу. – Передайте ему мою благодарность за убийства почти полусотни людей в моём городе, ваша милость.

– Госпожа Ла-Руссе ни в чём не виновата, – Марино укоризненно посмотрел на Ветро. – Но я всё ещё не понимаю, в чём её выгода. Отношения между Лепортой и Виареджио не улучшатся, как бы мне этого не хотелось, никаких договоров заключено не будет, не говоря уже нашей дружбе – какими бы приятными людьми мы все ни были…

– Как вы будете защищаться, если они вернутся?

Ветро тонко улыбнулся. Марино хохотнул. Только Герилло листал папку дальше – но Джейн видела, что его глаза смотрят в одну точку, будто он обдумывал что-то. Чёрт возьми, ей очень хотелось верить, что Кальдо не врал и действительно хорош с арбалетом настолько, насколько нахваливал себя. Не хотелось бы, чтобы до этого дошло…

Но ещё меньше ей хотелось умереть.

– В таком случае, мы повторим подвиг фра Бернардо, я полагаю. Выберем полсотни случайных людей и убьём, – развёл руками Ветро.

– Или не будем этого делать, – скривился Марино. – Я не думаю, что нужно делать что-то, чтобы победить то, чего не существует. Ваша милость, кто вообще натолкнул вас на эту идею? Откуда у вас эти бумаги?

– От фра Бернардо. Он был одним из них.

– Бернардо? – Марино мягко рассмеялся. – Вы поверили человеку, который предал и вас, и нас? Вам стоит получше выбирать людей.

– У меня есть и другие поводы верить в Суд.

– Какие же?

Мой генерал-капитан проник в ваш город, запытал до смерти несколько человек и натворил ещё невесть чего.

– Я предпочту не раскрывать всех карт сразу.

Марино разочарованно отвернулся.

– Тогда мы предпочтём не верить этому всему, ваша милость. Всё это звучит как… – он сморщился, будто слова казались ему отвратительно горькими. – Как очень, очень нелепая выдумка.

– Я бы использовал более грубую характеристику, – Ветро как-то оскорблённо вскинулся. – Виареджио сложно назвать городом, где все живут друг с другом в мире.

О, большего преуменьшения Джейн не могла и представить. Торговые войны, обман, убийства, похищения, интриги, отравления, вражда, истоки которой уже никто не помнит – по сравнению с Виареджио даже дрязги патрициев выглядели, как драка детей.

– Но одного у нас не отнять, – Ветро гордо усмехнулся. – Верность. Никто из виареджианцев не предаст свой город. От самого простого ремесленника до, тем более, Совета. Посмотрите! – он взмахнул рукой в сторону Канала. – Можно ли было построить всё это, если бы каждый из нас не был бы полностью отдан делу?

Марино изящно наклонил голову.

– В Виареджио нет ничего более тяжёлого и постыдного, чем предательство. Поэтому, – он красноречиво развёл руками, будто демонстрируя очевидную правоту, – даже если бы всё это не было бы выдумкой…

Джейн едва не фыркнула. С таким же успехом они могли бы рассказывать ей, что патрициат Лепорты – отзывчивые, добродушные и человеколюбивые люди.

– Эта выдумка едва не начала войну между нами, когда она не была нужна никому.

– Ваша милость, – Ветро покачал головой, прикрыв глаза и едва заметно улыбаясь, будто скрывая насмешку. Хотя, скорее всего, так оно и было. – Против войны в Совете выступали только трое. Фра Марино и два его сторонника. Я, фра Герилло и наши партии были за. Увы, такова необходимость.

– Я слышала, что люди в городе не очень поддерживают войну, – Джейн гневно стиснула кулаки. – Точнее сказать, что им она вообще не нужна.

– Ваша милость, – жалостливо вздохнул Ветро. – Не разочаровывайте меня, прошу. Мы живём в век, когда даже нищий может достать и прочесть новостную листовку. Вы и сами знаете, как это работает.

Джейн нахмурилась. Да, она знала. Ложь, которую кто-то достаточно часто и уверенно повторял, в какой-то момент становится неотличима от правды.

– Мы представляем не просто людей Виареджио. Мы представляем Виареджио. И городу была нужна война. Или любой другой способ удержать ваших патрициев с их бездонными кошельками.

Хотела бы Джейн что-либо возразить. Но, будь она на его месте, скорее всего, поступила бы точно так же.

Какое-то время все молчали, напряжённо переглядываясь. Наконец, Джейн резко выдохнула через нос.

– Значит, вам не нужна помощь? – холодно спросила она.

Ветро ответил не менее холодным взглядом.

– Значит, не нужна.

– Ваша милость, – Марино поспешно вклинился между ними, миролюбиво улыбаясь и поднимая ладони. – Не принимайте на свой счёт, но у Виареджио и Лепорты – не самые простые отношения. Каждый раз, когда Лепорта поднимала голову или ввязывала нас в очередной союз, мы обнаруживали, что играем роль разменной монеты, – он эффектно щёлкнул пальцами. – Лепорта слишком хорошо помнит вкус Седой Империи и пытается играть ту же роль, что и тогда. Но поверьте, – он с сожалением покачал головой, – Виареджио больше не рыбацкий городок. И даже не провинциальный порт.

Джейн беспокойно провела большим пальцем по нижней губе. Она могла бы возразить, что Виареджио расцвёл тогда, когда начал планомерно, размеренно паразитировать на Лепорте, что вот уже почти полтора века Виареджио заваливает Лепорту своими товарами и деньгами, не давая городу не то что поднять голову – даже дышать.

Но это было бессмысленно. Хотя бы потому что Марино был прав. Четыре Семьи и большая часть лепортийцев всегда будут видеть в Виареджио лишь провинциальную рыбацкую деревеньку.

И будут искренне не понимать, почему они отказываются от покровительства великой Лепорты.

Джейн едва слышно вздохнула и потянулась к тубусу. Проклятье. А она так надеялась сохранить эту карту.

– Похоже, вы уверены в своих силах, – она уважительно кивнула, поджав губу. – Значит, Лепорта обойдётся тем союзником, который у неё уже есть.

– О, как таинственно, – Ветро снова наклонил голову на бок. Боги, с каждым его словом Джейн всё больше хотелось свернуть ему шею. – И кто же это?

– Менте Форца, герцог Лорентино.

На мгновение глаза Ветро раскрылись чуть шире – как у человека, который получил неожиданный удар. Но в следующее мгновение он вернул себе свой невозмутимый и безучастный вид.

– Как очаровательно, – произнёс он. – Неужели Бряцающий Герцог так боится этого Суда, что ему пришлось просить искать поддержки в Лепорте?

– Не совсем, хотя в этом вопросе мы тоже достигли взаимопонимания, – Джейн хищно улыбнулась. – Но основная идея герцога не имеет ничего общего с Судом. Менте гораздо более прагматичен.

– И в чём же его основная идея?

– Завоевание Виареджио.

Она не добилась бы большего эффекта, даже если бы плюнула каждому из них в лицо.

Герилло рывком поднял взгляд от папки. Марино испуганно поднял брови. А Ветро…

Ветро стоял точно так же, с той же улыбкой. Только теперь она выглядела остекленевшей.

– Выдумайте что-нибудь убедительнее, – в его голосе не осталось и намёка на дружелюбие. – Если Виареджио и должно кого-то бояться, то точно не герцога. У нас прекрасные отношения, два десятка договоров. Не говоря о том, что торговля с нами даёт ему половину всего его дохода.

Джейн слегка приподняла уголок губ.

– Да, но он будет иметь гораздо больше, если будет торговать через Лепорту и Муджелло с Веспремом, – отстранённо заметила Джейн. – Прямой путь через всё Деллинкросио по старым имперским трактам – которые, по большей части, всё ещё в лучшем состоянии, чем ваши новые.

– В Муджелло никогда на это не согласятся, – Ветро выпрямился и теперь надменно смотрел на неё сверху вниз. – Их защищает только нейтралитет, и если они потеряют его, то потеряют всё. Никто не пойдёт на такую… – его губы презрительно скривились. – Авантюру.

– Паззо Пиетра – нет, – легко согласилась Джейн. – Но вот Семья – да.

– Семья? – фыркнул Ветро. – Пиетра уничтожил Семью тридцать лет назад. Вы немного опоздали.

– Как скажете, – Джейн сощурилась, глядя прямо в глаза Советника. – Значит, вам нечего опасаться, ведь и Семья, и мой союз с Форца – это лишь фикция и пустой блеф. Как и, – она открыла тубус и достала из него аккуратно свернутый листок, – эта жалкая, ничего не стоящая бумажка.

Ветро едва не вырвал лист у неё из рук и развернул его. Какое-то время он вчитывался в текст, и с каждым мгновением злорадное предвкушение Джейн росло.

А затем он вздрогнул, как-то осунулся, и его руки беспомощно опустились.

– Это его подпись, – глухо проговорил он, оборачиваясь на Марино и Герилло. – Подпись Форца.