Текст книги "Четыре сезона власти: Дебют (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16. Pax Leportum

Глава 16. Pax Leportum

Джейн всегда знала, что деньги творят чудеса.

Она видела, как золото развязывало языки и закрывало глаза, разрывало крепчайшие союзы и примиряло непримиримых врагов, как всего одна монета могла изменить настоящее и будущее…

Но в первый раз она видела, чтобы деньги воскрешали прошлое.

– Ваша милость, – привратник выглядел так, будто его туника и сандалии – абсолютно привычная Лепорте одежда. – Добро пожаловать в Пассато Глориосо.

– Благодарю, – выдавила Джейн, не в силах отвести взгляд от вереницы гостей. Море разноцветных тог, старомодные узоры, медальоны и браслеты с символами давно забытых имперских богов… Она не могла избавиться от ощущения, что смотрит на ожившую фреску.

И это ощущение ей не нравилось.

Впрочем, сейчас ей не нравилось ничего.

– Я ожидала несколько… Другого, – хмуро проговорила она, задумчиво глядя на виллу, сверкающую огнями с вершины холма.

– Чего, ваша милость? – непонимающе моргнул привратник.

Переговоров без лишних глаз? Того, что всё пойдёт так, как она задумала? Когда в последний раз она получала именно то, чего хотела и чего просила?

А, да. Точно. Каждое утро, когда Джузеппе с отвращением ставил перед ней овсянку.

– Действительно, чего, – процедила она, поглаживая лошадь по шее. И что теперь? Заявиться на это празднование чего бы то ни было в запылённой дорожной одежде – и стать посмешищем, как, само собой, того и хотят Четыре Семьи?

Или развернуться и уехать обратно в город – ещё полчаса дороги в сумерках, отвратительное настроение и ещё один потраченный впустую день?

Джейн устало вздохнула и соскользнула из седла. Будто у неё есть выбор.

– Если вам не будет сложно – займитесь конём, – весь фокус в том, чтобы произнести это так, что ему казалось, что это не будет сложно.

– Конечно, ваша милость, – привратник нервно переступил с ноги на ногу. – Но… Я прошу прощения за дерзость – но могу ли я увидеть ваше приглашение?

Джейн усмехнулась сама себе. О, ну вот, очередной пример тому, что когда что-либо может пойти не так – оно и идёт.

– Мне не нужно приглашение, – отмахнулась она. – Но я сообщу фра Пасиенте, что вы потребовали его. Это делает вам честь как охраннику.

– Ваша милость, – он выглядел так, будто Джейн угрожала его семье. Впрочем, он думал, что так оно и будет. – Прошу прощения, но нам приказано никого не пускать без приглашения и одежды, а вы… – он замолчал, красноречиво глядя на её запыленную одежду.

Джейн улыбнулась и похлопала его по плечу.

– Увы, – дружелюбно проговорила она, отстраняя его в сторону и направляясь вверх по холму.

О-о, когда она увидит Пасиенте, этой жирной свинье не поздоровиться. Она просто просила устроить встречу – а он делает всё для провала переговоров ещё до их начала. Ничего. Она это стерпит и запомнит.

И вспомнит, когда будет нужно.

Вилла Четырёх Семей выглядела осколком Седой Империи. В ней не было великолепия Императорского Театра, не было нетронутости Арсенала, не было даже величия руин Старого Дворца. Было кое-что посильнее – каждый из уголков сада вокруг виллы был живой.

Группа мужчин в пурпурных мантиях спорила о принятии законах Легелла, яростно жестикулируя и крича так, будто исход их спор не предрешён ещё четырнадцать веков назад. У статуи льва девушка декламировала Версетуса целой толпе восторженных слушателей. Откуда-то снизу холма слышались одобрительные крики и грохот стали – похоже, бойцовая яма.

Джейн безумно хотелось остановиться – поспорить, послушать, посмотреть. Но, во-первых, она явно не впишется в этот водоворот тог, а, во-вторых, она здесь не ради развлечений, а чтобы…

Ноги Джейн сами собой остановились прежде, чем она поняла, в чём дело. А затем она увидела помост.

– Вы слишком несправедливы ко мне! Разве я отдаю не всю себя городу?! – актёр вскинул руку к лицу – грубо размалёванной маске. Грубо – но недостаточно, чтобы Джейн не узнала себя.

Она догадывалась, что будет дальше. Она, как и любой уважающий себя актёр, знала, что представлял из себя уличный театр в Седой Империи.

– Ваша милость, мы же объясняли вам, – её сердце часто забилось. – Когда вы отдаётесь простолюдинам, это не значит, что вы отдаёте всю себя городу!

Грохот смеха оглушил её, и актёры терпеливо замерли, ожидая, когда им позволят продолжить.

А Джейн, чувствуя в груди злое жжение, медленно развела ладони.

И хлопнула.

– Браво, – громко проговорила она, продолжая хлопать.

Люди начали оборачиваться на неё, и Джейн с мрачным удовлетворением видела, как их улыбки сменялись ужасом и изумлением. Над толпой повисла абсолютная тишина. Весёлый гул сада вокруг в наступившей тишине казался совершенно далёким и неуместным.

Все смотрели на неё, как на призрака.

Впрочем, подумалось Джейн, она и была для них призраком. Очень пыльным, неподобающе одетым и пугающим.

– Браво, – ледяным тоном повторила гонфалоньер, проводя взглядом по всей толпе. Веселья не осталось – только испуганные перешёптывания и оцепенение человека, который открыл дверь своего дома и обнаружил смотрящий ему в лицо арбалет.

Ей было почти смешно. Вокруг полно мужчин, которые выше её почти на три головы, а она даже без телохранителей. И всё равно они бояться её так, будто у неё за спиной армия.

– Ваша милость, – один из актёров снял маску дрожащей рукой и поднял ладонь, будто бы защищаясь. – Это просто…

– Просто представление, – медленно кивнула Джейн. – Простая невинная шутка на простом невинном представлении. Прошу прощения, что прервала вас, – она слегка поклонилась. – Продолжайте, прошу, – и, развернувшись на каблуках, пошла к вилле.

Растерянный и несмелый гул голосов за спиной заставил её улыбнуться. Похоже, к завтрашнему полудню вся Лепорта будет знать, что ни одна шутка о Джейн Ла-Руссе не будет оставлена незамеченной.

По крайней мере, те, которые придумываны под заказ.

Она чуть не споткнулась, когда из толпы прямо перед ней вынырнул одетый в тогу парень.

– Ваша милость? – он поспешно поклонился. – Фра Пасиенте просил найти и проводить вас. Вы позволите?

Джейн едва слышно выругалась. Как всегда, вовремя.

Пасиенте ждал её у входа в саму виллу. Джейн с трудом удержалась от смешка – выряженный в пурпурную мантию и бородатый, он мало походил на гражданина Седой Империи.

Скорее, на безумца, завернувшегося в цветную простыню.

– Госпожа гонфалоньер, – он широко улыбнулся ей и отвесил неожиданно изящный для его фигуры поклон. – Рад вас видеть.

– Взаимно, – прохладно кивнула Джейн. Улыбка Пасиенте слегка дрогнула, и он поспешно отвернулся, предлагая ей пройти внутрь виллы.

– Выглядите, как всегда, прекрасно.

– Благодарю, – Джейн сжала кулак, стараясь прогнать приятное покалывание в кончиках пальцев. О, сейчас она отыграется. – Наверное, я выглядела бы ещё лучше, если бы вы предупредили, что мне стоит надеть тогу. Или тунику. Или что-либо ещё, кроме этого, – она хлопнула себе по штанине, и в воздух поднялось облачко пыли. – Впрочем, вполне подходит моей роли на этом празднике, да?

– Ваша милость… – попытался было начать патриций, но Джейн взмахнула рукой, затыкая его.

– Действительно шикарный праздник. Никогда такого не видела. Особенно мне понравилось представление. Артисты на высоте – хотя, конечно, немного отстают от того, кто писал пьесу.

– Ваша милость…

Джейн резко остановилась и развернулась, заставив Пасиенте неловко податься назад.

– Вы меня разочаровываете, фра Пасиенте, – холодно проговорила она, глядя ему прямо в глаза. – Я спасла вас. Я дала вам положение. Я сделала вас главной семьёй среди Четырёх. А что дали мне вы? – она дотронулась пальцем до нижней губы в притворной задумчивости. – Может, вы помогли мне заключить союз с Виареджио? Нет. Тогда, быть может, наполнили казну? – она очень медленно покачала головой. – Нет. Наверное, вы тогда хотя бы достойно справляетесь с удержанием Четырёх Семей под контролем?

Она эффектно замолчала, продолжая буравить его взглядом.

– Нет, – тихо ответил он, хмуро глядя на неё в ответ. Надо сказать, для абсолютно виноватого он смотрел слишком смело и уверенно.

– Вот как, – усмехнулась Джейн. – И после этого вы пытаетесь выставить меня посмешищем, притащив сюда вот в таком виде? – она провела ладонью вдоль тела и подняла брови, предлагая ответить.

Какое-то время Пасиенте стоял неподвижно, как статуя. Он даже не моргал – просто смотрел на Джейн, чуть скривившись.

А затем тяжело вздохнул.

– Я предложил дать вам роль Императора на праздновании. Семьи восприняли это немного по-своему, – он оглянулся, убедившись, что коридор пуст, и наклонился к ней. – Ваша милость, я вам обязан, и я не из тех людей, кто считает долг пустым звуком. Мы оба знаем, что я – ваш человек.

– Правда? Знаем? – иронично спросила Джейн.

– По крайней мере, я знаю, – хмуро продолжал патриций. – И Семьи это знают. А потому ведут себя соответствующе. Пасиенте – самая младшая и бедная Семья, и моя лучшая идея в их глазах стоит как треть самого глупого слова любого другого. Я пытаюсь делать лучшее с тем, что имею, ваша милость.

Теперь Джейн понимала, почему у неё не получается злиться на него.

Потому что он был в таком же положении, что и она.

Гонфалоньер вздохнула и качнула головой.

– Я всё ещё не понимаю, почему вы не сказали мне, что стоит нарядиться.

– Хотя бы потому, ваша милость, что тогда они бы точно сделали из вас посмешище.

Джейн вздохнула. И снова он прав.

– Ладно, фра Пасиенте. Будем надеяться, что сегодня нам обоим повезёт, и вы станете первым среди Четырёх, а я смогу получить деньги для города.

Или они оба исчезнут из истории, как и все неудачники.

Комната, которую Четыре Семьи выбрали для переговоров, выглядела на удивление скупо. Джейн ожидала золота, безвкусного нагромождения шкур и оружия, одно бесполезнее другого – но здесь обнаружились лишь мраморные бюстики у стены, несколько картин и большой стол, за которым сидели трое мужчин в тогах.

Похоже, на их украшения и ушло всё золото.

У краснощёкого и хмурого здоровяка с шеи свисала целая связка золотых медальонов, в седых волосах у сухопарого старика был массивный золотой венок, а на пальцах человека с орлиным носом было столько колец, что Джейн не сдержалась и насмешливо приподняла бровь.

– Ваша милость, позвольте мне представить вам фра Фурисо, – краснощёкий отрывисто кивнул и нахмурился ещё больше. – Фра Рисата, – дружелюбная улыбка от старика. – И фра Велонсо, – длинноносый мужчина молча поднял руку, и пламя свечи ярко отразилось на его кольцах. – Меня, само собой, вы знаете.

– Благодарю, фра Пасиенте, и рада приветствовать вас, господа.

– Как и мы – вас, ваша милость, – Велонсо говорил неестественно тихим голосом. – Надеюсь, вы нашли Циттадинии увлекательными?

– О да, праздник прекрасен. Правда, я искренне надеюсь, что ритуального боя рабов всё-таки не будет.

Велонсо удивлённо хмыкнул.

– Нет, ваша милость, боя не будет. Мы нашли ему лучшую замену. В полночь…

– … В полночь сразятся скульпторы и художники, – вдохновенно прервал его Рисата, и Велонсо недовольно дёрнул щекой. – Мы выберем лучшего – и он целый год будет жить у нас на попечении, получая деньги на каждый каприз и любую нужду. А в конце года он должен будет предоставить нам шедевр, – он широко развёл руками, – который мы подарим городу! Разве это не прекрасная идея?

– Действительно, это потрясающе, – судя по его восторгу, идея принадлежала ему самому.

– Остальным, впрочем, тоже повезёт, – продолжил Рисата. – Они…

– Проигравшие, – громыхнул Фурисо, и Джейн едва не вздрогнула. – И их доберут те патриции, которые могут себе позволить талантливых – но не гениев, – он бросил презрительный взгляд на Пасиенте. – Как и во времена Империи.

Поразительно. Они переизобрели рабство.

– Судя по всему, вы очень любите Империю.

– Да, ваша милость, любим, – грустно вздохнул Рисата, мечтательно глядя на один из мраморных бюстов. – Величие Империи похоже на маяк, и мы – маленькие мотыльки, которые летят на свет его даже сквозь века.

– Наши предки добились своего положения ещё при Империи, верно служа Лепорте, – Фурисо бросил ещё один уничижительный взгляд на Пасиенте, который тот снова проигнорировал. – Они сражались, принимали законы, спорили, страдали – и им было даровано положение, которое они заслуживали.

Джейн улыбнулась краешком губ. А сейчас, похоже, патриции – самые угнетённые и несчастные люди во всей Лепорте.

– Мы скучаем по тем временам, хоть и не застали их, – согласно прошелестел Велонсо, поигрывая отражениями на перстнях.

Если бы эти люди не были бы самыми богатыми в Лепорте, Джейн рассмеялась бы им в лицо.

Но вместо этого она понимающе улыбнулась.

– Вы всегда можете вернуть те времена, разве нет?

– Циттадинии – это лишь одна ночь, ваша милость.

– А я не про праздник.

По помещению будто бы пролетел сквозняк. Вот теперь-то они и перейдут к делу.

– Вы можете помочь мне вернуть Лепорте величие.

– Ваша милость, – осторожно начал Велонсо, пристально глядя на Джейн. – Вы хотите вернуть Лепорте величие за нас счёт, а не просите нас помочь.

Как будто бы есть разница.

– Разве я не считаюсь с вашим мнением? Разве я не пригласила фра Пасиенте в Магистрат?

– Это лишь капля, предложенная умирающему от жажды, – прогудел Фурисо, зло щурясь на неё. Джейн не могла отделаться от ощущения, что стоит его чуть-чуть вывести из себя – и он перепрыгнет через стол, схватит её за шею и задушит прямо здесь. А остальные не скажут и слова. – Вы отправили ункасино в тюрьму. Вы пытались ввести дополнительные налоги для патрициев. Вы дали патрициат этому ничтожеству Серпенте, – он сплюнул на пол. – Вы плюёте нам в лицо раз за разом – и теперь, протянув платок, спрашиваете, не станем ли мы на вашу сторону? – он шумно выдохнул и с грохотом хлопнул по столешнице, заставив Рисату вздрогнуть. – Нет уж! Я не буду говорить с вами и тем более помогать, пока ункасино гниют в тюрьме!

– Тише, Фурисо, тише, прошу, – сморщившись, Рисата успокаивающе похлопал здоровяка по плечу. – Это переговоры, а не рынок, тут крик делу не помогает. А вы, ваша милость… – он улыбнулся так, что на мгновение Джейн показалось, что нужно бояться не пышущего злобой Фурисо, не хитрого Велонсо, а его. – Если кто-то в страже потеряет документы, и из-за беспорядка хотя бы половина укнасино выйдет на свободу и вы откажетесь от части своих законов – мы с радостью поможем вам и городу всем, чем сможем.

Джейн сглотнула.

Чертовски привлекательная сделка. Кучка безмозглых придурков и малая часть денег за целые золотые горы, которые отроют ей и Лепорте сотни дорог. Она сможет нанять армию. Она сможет подчинить Виареджио. Она сможет вернуть в город богатство и величие. Она…

В голове всплыло лицо нидринга – окровавленное, со всколоченной бородой, выглядывающее из двери разбитой лавки.

– Нет, – хрипло произнесла она.

Пасиенте вытаращил глаза на неё. Фурисо зло усмехнулся, будто был прав. А Рисата повернулся к Велонсо с застывшей улыбкой.

– Я же говорил, что она откажется.

– Раз она отказалась, то ей здесь больше делать нечего, – пробасил Фурисо, маша рукой в сторону двери. – Похоже, её милости легче удавалось обещать, а не делать. Вот суть популистов.

– Не знаю, на что вы надеялись, – разочарованно качнул головой Велонсо. – Убедить нас пустыми словами дать вам денег? Денег на то, чтобы вы потом использовали их против нас? Не понимаю, – он растерянно пожал плечами.

Она надеялась проговорить достаточно, чтобы понять. И она, наконец, поняла.

– Прежде чем я уйду, – тихо проговорила она, опустив плечи и напустив на себя вид проигравшей. – Вы помните, фра Рисата, время расцвета не только Империи, но и патрициата?

– Конечно, – старик едва заметно нахмурился. – PaxLeportum.

– Да, Pax Leportum, – Джейн слабо улыбнулась и подошла к побитому временем бюсту какого-то патриция. – Два века мира и процветания. Ни одной войны, ни одного голода. Только сияние славы и величия Лепорты. А затем, – она легонько щёлкнула пальцем по лбу бюста. – Конец. Коллапс, – она резко повернулась к Рисате. – Некоторые идиоты говорят, что виноваты были патриции.

– Я вижу, куда вы ведёте, и…

– Они требовали всё больше привилегий, – жёстко продолжила Джейн, повысив тон. – Богатели всё больше и всё меньше хотели делиться богатством с Империей. Делали всё меньше для Лепорты. А в конце… – она трагически вздохнула и развела руками. – Гражданские войны, одна за другой. Ведь величие Лепорты было бесконечно, а её трон – это право на всё величие Империи сразу. И почему бы не попробовать взять его силой, если есть на это деньги? Как на покупку художника или скульптора на год?

– Это совершенно разные вещи, – холодно проговорил Велонсо.

– Но и это не было концом. Самый-самый конец наступил тогда, когда плебс понял, что Pax Leportum для сотен тысяч закончился из-за амбиций пары десятков достаточно богатых.

– Хватит! – прорычал Фурисо, вскакивая. Джейн захотелось отпрянуть и оказаться поближе к двери, но вместо этого она задрала подбородок и презрительно взглянула на него.

– Можете кричать сколько угодно. История от этого не изменится. И она повторится, если её, вы не поверите, повторять. Завтра. Через год. Через пятьдесят лет, – Фурисо зарычал, и Джейн стиснула зубы, чтобы не сдвинуться с места. – Но сути это не меняет. С каждым днём вы отдаляете новый PaxLeportum и приближаете день, когда плебс потеряет терпение.

– Я так и не услышал условий, – Рисата заинтересованно склонил голову набок, как большая птица.

Джейн улыбнулась самой своей располагающей улыбкой. Сердце колотилось, как безумное. Сейчас или никогда.

– Я позволю фра Пасиенте освободить должность Хранителя Казны. И занять новую должность представителя патрицив в Магистрате – Принцепса.

Огонёк в глазах Рисаты подсказал, что звучание имперского титула ему пришлось по вкусу. Крючок заглочен.

– И в чём смысл? – зло фыркнул Фурисо. – Патриции всегда были представлены в Магистрате, и…

– Смысл, фра Фурисо, в том, что это раньше вы могли купить должность гонфалоньера. Я предлагаю вам место того, кто гарантирует, что город не только слышит вас, но и считает своей частью.

Теперь они были похожи на банкиров, прикидывающих выгоду. Джейн видела, как новые возможности проносятся у них перед глазами. Больше власти, больше возможностей, больше голосов в Магистрате, больше уважения среди малых семей патрициев…

– Тогда, быть может, нам стоит выбрать на эту должность кого-то более опытного, чем фра Пасиенте? – задумчиво предложил Велонсо.

– Это была его идея, и мне кажется, что он заслужил место, – очередная маленькая ложь, которая даст большой результат, – Но, впрочем, как желаете – у нас Республика, – и она подмигнула Пасиенте.

Ни Рисата, ни Фурисо, ни Велонсо никогда бы не позволили друг другу занять такую лакомую должность. Это было верхом иронии – своим пренебрежением и страхом друг перед другом они будут вынуждены поднять Пасиенте над собой.

– Хорошо, допустим, это будет Пасиенте. Но этого мало, – добавил Рисата. – Одна должность – этого мало.

Джейн расхохоталась.

В театре это всегда было самое тяжёлое – хохотать живо и искренне даже тогда, когда тебе больше хочется впиться в подушку, заползти в тёмный угол и выть.

– Мало? – она развернулась к двери. – Если вам мало участия в возрождении Империи… – она неверяще качнула головой и уверенно пошла прочь.

Когда двери захлопнулись, она замерла на мгновение, всхлипнув и закрыв глаза. А затем, натянув невозмутимую маску обратно, пошла по коридору прочь.

Каждый шаг отдавался эхом, кровь гулко бухала в висках, а сердце билось о рёбра так, что она чуть не падала.

Пожалуйста. Пожалуйста. Прошу. Умоляю. Пожалуйста. Пожалуйста.

Пожалуйста.

Сердце рванулось из груди, когда она слышала сзади скрип двери.

– Госпожа гонфалоньер, – изумлённый голос Пасиенте ударил по ушам. – Мы согласны!

Глава 17. Готовься к миру

Глава 17. Готовься к миру

Джейн начинало казаться, что не все прошлые гонфалоньеры были бесполезными идиотами.

По крайней мере, Бассо Пикколо стал приятным исключением. Конечно, он был чванливым казнокрадом, одно упоминание которого в счётных книгах вызывало головную боль, но его Гостевая комната…

Джейн слабо улыбнулась. Она могла бы назвать это место ещё одни шедевром Лепорты – не таким известным, но, чёрт возьми, куда более полезным, чем все статуи и фонтаны вместе взятые.

Особенно сейчас.

Посол Виареджио неуютно переступал с ноги на ногу, терпеливо ожидая, пока она ознакомится с его верительными грамотами. Джейн уже давно пробежала их глазами, выцепила заветное «…уполномочен заключать договора и говорить от лица Совета Виареджио» и теперь усиленно делала вид, что что-то переписывает из них…

И ждала, пока Комната начнёт делать своё дело.

Когда она впервые зашла сюда, она ощущала себя самым незначительным и маленьким человеком на свете. Малейшие изменения геометрии комнаты, масштаб и расстановка мебели, расположение зеркал на стенах – всё играло на то, чтобы сидящий перед массивным рабочим столом чувствовать себя никем.

Джейн бросила быстрый взгляд на посла, который безуспешно пытался принять расслабленную позу. Да, если бы Пикколо занимался делами города с той же энергией, с которой тешил своё самолюбие, то её, Джейн, жизнь была бы куда легче.

Наконец, она отложила в сторону верительные грамоты и лист, покрытый невразумительными каракулями. И открыто улыбнулась.

– Как я и полагала, всё в порядке. От имени народа Лепорты, рада приветствовать вас, фра… – она скосила взгляд на грамоту. – Конвинсере.

С такой же радостью она бы обнаружила в своей кровати змею.

– Благодарю, ваша милость, – посол отвесил безупречно выверенный поклон, от которого его одежды зашуршали, как лес на ветру. Боги, да на нём сейчас денег больше, чем в казне Лепорты. – Признаться, я не ожидал, что вы так быстро примите меня.

– Я не привыкла заставлять людей ждать, особенно если они просто делают свою работу. Тем более, людей из Виареджио.

– Отрадно видеть, что в наше время хоть кто-то помнит о добрососедских отношениях, – посол старательно пытался держаться прямо, стоически щурясь на солнечный свет – гигантское окно было расположено прямо за спиной Джейн. – Мир в наше время – тревожное место, в котором даже хорошие друзья иногда идут друг на друга войной.

– Увы, увы, – Джейн пристально следила за его лицом. Чёрт возьми, если ты привёз голову Серпенте или объявление войны – покажи это хоть чем-то, облегчи мне задачу, проклятый идиот! – Действительно неспокойное время. Наверное, самое неспокойное из всех.

Интересно, сколько тысяч людей произносили эту фразу в каждое из времён?

– В такой час хорошие новости особенно светлы, не так ли? – посол усмехнулся, однако тут же его взгляд испуганно дёрнулся к одному из зеркал. На его лице промелькнуло раздражение – и тут же без следа исчезло. – И именно такие новости я привёз из Виареджио.

Наверняка такие же приятные, как удар по голове.

– С удовольствием выслушаю их, фра Конвинсере.

Посол эффектным жестом достал из висящего на боку тубуса свиток и не менее эффектно развернул его. Аристократично откашлявшись, он начал зачитывать:

– Милостью богов и граждан Виареджио избранный Совет сим объявляет, что Виареджио, наш благословенный и любимый город, отныне и до конца веков во всеуслышание объявляет о вечной дружбе с славным городом Лепортой, вторым достойным наследником Империи и верным союзником, ни разу не отказавшим в руке помощи, – посол взглянул на неё поверх свитка, ожидая хоть какого-то эффекта.

Джейн лишь легко махнула рукой.

– Прошу, продолжайте. Интригующее начало.

Улыбка Конвинсере треснула, но тут же появилась вновь – наверняка более искренняя и дружелюбная, чем его настоящая.

– Это всё, ваша милость. Заверение Виареджио в вечной дружбе и мире с Лепортой.

Джейн едва не фыркнула. Такой же надёжный залог мира, как облако в небе. Или песочный замок на берегу моря. Или честное слово. Будет особо смешно, если прямо сейчас три отряда наёмников маршируют по направлению к её городу.

– Это прекрасно! – она развела руками, широко улыбаясь. – Однако зачем такие громкие слова, когда наша дружба и без того очевидна?

Она испытывала глухое, рокочущее где-то в груди удовлетворение, заметив призрак уважения на его лице. Теперь он начинает понимать, что перед ним не чья-то послушная кукла.

– В последнее время ходило много слухов, ваша милость, – тон Конвинсере стал подчёркнуто серьёзным и осуждающим. – Отвратительной грязной лжи о Лепорте и Виареджио, которой я не повторю, чтобы не оскорблять вас лишний раз её наглостью и…

– Я настаиваю, фра Конвинсере, – горячо произнесла Джейн. Посол замер, изумлённо моргая и, кажется, даже не дыша – точно кролик, увидевший целящегося в него охотника.

– Ваша милость, мне неловко… – посол нервно улыбнулся. – Это противоречит дипломатическому этикету, и мне не хочется омрачать переговоры даже повторением наглой лжи…

– Прошу, – холодно повторила Джейн, глядя ему ровно в глаза.

Конвинсере беспомощно скосил взгляд в сторону, будто надеясь, что кто-то придёт ему на подмогу. Увы и ах, он сам настоял на встрече без лишних глаз.

Наконец, посол тяжело вздохнул и опустил глаза.

– Кто-то из тех, кому наш союз невыгоден, лжёт о том, что Виареджио нанимает людей для войны с Лепортой, – о, из него получился бы великолепный актёр. Выглядит так, будто каждое слово колет ему язык своей лживостью. – Говорили о трёх отрядах, с которыми Совет вёл переговоры.

Джейн удивлённо вскинула брови.

– Никогда не слышала о подобном, но это, очевидно, жалкая клевета, не имеющая никаких оснований, – она подалась чуть вперёд, вперившись взглядом в посла. – Ведь так?

– Капитаны трёх отрядов действительно были в Виареджио, ваша милость, – слова вылетали гораздо быстрее, чем позволял обожаемый им «дипломатический этикет». – Но они, насколько я знаю, просто приехали на встречу друг с другом!

Джейн медленно, очень медленно кивнула, нацепив своё самое озадаченное, самое недоверчивое выражение лица.

– Похоже, тот, кто распускает эти слухи, хорошо постарался, чтобы они выглядели правдой.

– И тем не менее, они ни единым словом не правдивы, ваша милость, – Конвинсере сделал шаг вперёд и извлёк из внутреннего кармана небольшой конверт и протянул его Джейн. О, если бы это был театр, она бы разразилась аплодисментами – прекрасная поза оскорблённой невинности. – Это копия приказа Совета о запрете двум лицам въезда в границы долины Деллинкросио и ведения там любых дел. В противном случае их ждёт смерть.

– Это те капитаны?

– Именно, ваша милость.

– Двое. А в тех непомерно лживых слухах речь шла о трёх.

– Третьего нашли мёртвым позавчера, кто-то ударил его ножом в пьяной драке. Я уверяю вас, ваша милость – это лишь слухи, и Совет обещает, что узнает, откуда они…

Он продолжал шевелить губами, но Джейн не слышала. Она пролетела копию приказа глазами, чувствуя, как с каждым словом её сердце бьётся всё быстрее и быстрее, а где-то в груди зарождается чувство необычайной лёгкости.

Серпенте справился. Он справился, чёрт побери! Справился! Джейн чертовски хотелось расхохотаться, схватить посла и станцевать с ним, после чего обозвать идиотом и выпнуть из Комнаты…

Но вместо этого она с сосредоточенным взглядом и холодным лицом продолжила смотреть на посла.

–..И я гарантирую, ваша милость, что Виареджио высоко оценивает дружбу и союз с Лепортой, – Конвинсере умолк и напряжённо уставился на Джейн.

– Если это действительно ложь, то зачем вы изгнали двух невиновных?

Он был чертовски хорошим дипломатом. Нагло лгал ей в глаза, связно и уверенно говорил здесь, в Комнате, когда она постоянно ставила ему палки в колёса. И это при том, что когда сама Джейн попыталась в одиночества выступить тут, у неё не получилось связать и пары слов.

Да, он был хорош. Но недостаточно, чтобы Комната не действовала на него.

Лицо посла слегка покраснело, а свиток с хрустом смялся в руке.

– Вы поверите слухам, а не послу, ваша милость? – его голос убито надломился.

– Поверю фактам, фра Конвинсере, поверю фактам.

– Каким, ваша милость? – он уже почти цедил слова.

– Тем, которые дают очевидный и единственно правильный ответ, – Джейн мягко улыбнулась ему. – Полагаю, вас отправили ещё с чем-то?

– Да, – Конвинсере с явным усилием успокоился и чуть прикрыл глаза. – Мне поручено остаться в Лепорте и выработать удовлетворяющие обе стороны условия беспошлинной торговли и финансовых операций.

Чтобы кредиты и товары из Виареджио затопили Лепорту? Ага, конечно же. А Лепорта будет поставлять в Виареджио… Бедность? Казнокрадство? Может, засилье патрициев?

– Что ж, это прекрасное предложение! Я могу назвать вам предварительные условия, фра Конвинсере, – посол мгновенно ожил. – Двадцать процентов на всё из Виареджио и пять процентов на всё из Лепорты.

Его улыбка треснула и соскользнула, так толком и не оформившись.

– Простите, ваша милость, это неудачная шутка? – его тон звенел льдом.

– Нет. Жест искренней дружбы со стороны Лепорты в адрес своего верного и вечного союзника, – Джейн встала из-за стола и повернулась к спиной к послу. Интересно, насколько сильно он хочет задушить её прямо сейчас?

– Вы поднимаете пошлины на семь процентов!

– А вы очень наблюдательны. Я понимаю, почему послали именно вас, фра Конвинсере.

Она вовсю улыбалась, слыша его хриплое, взбешённое дыхание.

– Вы понимаете, что это будет дипломатический скандал? – процедил посол. – Виареджио никогда больше не протянет вам руку.

– Если только мы не договоримся здесь, – Джейн довольно щурилась на яркий свет полуденного солнца, отражающийся в окно от сверкающих крыш Лепорты. – А так и будет.

– Вы не откроете мне причину моей предполагаемой глупости? – Конвинсере едва сдерживался.

– Я – вряд ли, – Джейн с усмешкой качнула головой и резко развернулась. Она схватила со стола копию приказа и подняла её так, чтобы Конвинсере хорошо видел бумажку. – А вот эти двое господ – вполне. Я не припомню, чтобы у Виареджио было право распоряжаться всей территорией Деллинкросио. С каких пор долина стала вашей? Если вы назвали Лепорту вторым наследником Империи и считаете, что тем самым стали первым и получили все права – то вы очень, очень ошибаетесь, – она гневно отшвырнула бумажку и быстрым шагом обошла стол, чтобы остановиться прямо перед послом. Теперь Конвинсере не выглядит насмешливо – в его глаза плавало отчаянье и осознание. Осознание того, что он должен был любой ценой избегать этого направления разговора. – Я приглашу этих наёмников сюда. И узнаю у них лично, имеют ли эти слухи подоплёку или нет. Спрошу прилюдно, позвав писцов из всех новостных листов города. Чтобы они дали единственный верный ответ, и чтобы каждый человек в городе услышал его. И, возможно, загоревшись праведным гневом против тех, кто является источником этих слухов, оплатил услуги капитанов и их людей, чтобы наказать их за наглую, – она придвинулась к послу, и тот сделал мелкий шажок назад, – наглую, – ещё один шаг, и он почти упирается в дверь, – наглую ложь.