Текст книги "Четыре сезона власти: Дебют (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Фреддо чуть заметно покачал головой.

– Не наш. Лепорты.

Глава 21. Цена чистых рук

Глава 21. Цена чистых рук

Джейн с детства ненавидела сервировку.

Отец всегда говорил, что это один из многих тайных языков светской жизни. Он тысячу раз пытался объяснить ей основные принципы – и Джейн тысячу раз благополучно забывала их. Она никак не могла понять, каким образом неправильно положенная вилка может оскорбить или дать понять, что она – нежеланный гость. Это казалось бессвязным бредом и выводило Джейн из себя.

Но, похоже, сервировщик герцога Лорентино ненавидел это занятие ещё больше, чем она.

Стол был похож на причудливый лабиринт – от нагромождённых блюд поднимался пар, пиалы кренились, угрожая выплеснуть содержимое, а хаотично расставленные графины выглядели блестящими башнями. Закуски стояли среди основных блюд, супы – среди десертов, высокая кухня чередовалась с низкой.

Если в расстановке и была какая-то система, то она, чёрт возьми, ускользала от Джейн.

– Всё в порядке, ваша милость? – голос герцога эхом разнёсся по обеденной зале. – Выглядите несколько… Растерянной.

– Скорее, удивлённой, – с милой улыбкой проговорила Джейн. – Вы довольно стройны для человека с таким аппетитом, – она указала на стол.

Менте Форца иронично приподнял бровь.

– Мы же оба политики, ваша милость. Вы не хуже меня знаете, что в нашем деле аппетит мало связан с животом. А если бы и был – нам понадобился стол куда больше, – он слегка отодвинул кресло и приглашающе указал на него Джейн. – Я не смог узнать, какой кухне вы отдаёте предпочтение, а ударить в грязь лицом перед самим гонфалоньером Лепорты не хотелось. Поэтому… – он слегка пожал плечами, будто бы всё и так было ясно.

– По-моему, я не стою таких усилий, – сказала она, усаживаясь за стол.

– Даже если бы это и было так – поверьте, мне это ничего не стоило, – Менте улыбался так, что Джейн нисколько не сомневалась, что да, не стоило. – Я слышал, что вы прохладно относитесь к слугам, поэтому взял на себя смелость отпустить их. Поэтому, если вы желаете чего-то, – он осторожно взял её тарелку в руки со сноровкой дворецкого, – прошу, скажите мне.

Вот теперь Джейн была абсолютно уверена, что это проверка. И будь она проклята, если понимала её суть.

– Я не большой ценитель кулинарии, если честно, – Джейн изобразила самую дружелюбную и честную улыбку, на какую только была способна. – Возможно, вы посоветуете мне что-нибудь?

– Боюсь, ваша милость, мои вкусы не сойдутся с вашими, и мой выбор разочарует вас. Я не такой большой любитель овсянки, как вы, – Форца извиняющеся улыбнулся.

Джейн хмыкнула.

– Как мило. Вы узнавали о моих предпочтениях?

– Скорее, о вас самой. Как и вы обо мне, не так ли?

– Само собой, – Джейн не видела смысла лгать.

– Интересно, – он любопытно сощурился, – и что же обо мне говорят вне Лорентино?

Что он – талантливый правитель. Что в свои тридцать умнее столетнего и выглядит лучше, чем двадцатилетний. Что под его правлением Лорентино расцвело, и что ценой за это процветание стало всего лишь Кладбище Несогласных, открытое им лично. Что он тратит состояния на поддержку художников, музыкантов, писателей и скульпторов.

Что он – самый обожаемый тиран.

– Я слышала много хорошего, – наконец, ответила Джейн.

Герцог кивнул с усмешкой, будто бы понял шутку.

– Если хорошего было много, то плохого, полагаю, очень много. Надеюсь, за трапезой вы расскажете мне подробнее, – и он слегка качнул тарелкой, будто напоминая.

Джейн едва слышно вздохнула и перевела взгляд на стол.

Она не понимала, зачем ему всё это. Форца, может, и казался смазливым дурачком, но явно не был им, и никогда не пошёл бы на такой идиотизм, если бы не рассчитывал что-то с этого получить.

– Советую начать выбор с основного блюда, ваша милость.

Джейн бросила на него раздражённый взгляд. Форца с живым интересом смотрел на неё, чуть наклонив голову.

И, судя по этому взгляду, что бы Джейн ни выбрала, основным блюдом у самого герцога будет она сама.

Ладно, какого чёрта.

– Я видела где-то там хлебный пудинг.

Улыбка Менте стала чуть шире.

– Да, я тоже видел его где-то здесь, – он наклонился над столом, выискивая пудинг. – Как думаете, какое вино к нему подойдёт? Мидландское, карнийское, западно-королевское, келморское?

– Я предпочла бы бренди, ваша светлость, – ехидно бросила Джейн. Она сомневалась, что он хотя бы знает, что это.

К её удивлению, Менте Форца удовлетворённо кивнул.

– Конечно же, бренди, – он поставил перед ней тарелку с пудингом. – Увы, его-то у меня и нет. Поэтому позвольте я предложу лорентинское.

Джейн терпеливо ждала, пока герцог наполнит свою тарелку и займёт своё место напротив неё. Поспешно нацепила открытую улыбку, когда герцог поднял свой кубок, и подняла свой.

– За родину и служение ей! – громогласно провозгласил Менте, и его голос громом влетел под потолок.

– За служение людям! – ответила Джейн, поднося кубок к губам.

Вино было превосходным. Чёрт, наверное, это было одно из лучших вин, что Джейн пробовала! Зажмурившись от удовольствия, она сделала ещё один небольшой глоток.

– Говоря о родине, – вновь подал голос герцог, – из какой именно части Ксилматии ваша милость?

Чёрт. Проклятье.

Пальцы сами собой впились в кубок, по спине пронеслась волна холода.

А затем Джейн проглотила вино и нарисовала на лице беззаботную ухмылку.

– Ксилматия? – она откинулась на кресле, стараясь выглядеть так, будто более смешной шутки она не слышала. – Интересно, как вы дошли до такой мысли.

– Всё просто, ваша милость, – герцог опустил взгляд, увлечённо орудуя ножом и вилкой. – У всех блюд на столе есть одна маленькая общая деталь, – он резко поднял на неё глаза и улыбнулся, как улыбаются проигравшему спор лучшему другу. – Они все из высокой кухни. Настолько высокой, насколько возможно. Я следил за вашим взглядом – вы полностью проигнорировали и мидландскую, и западно-королевскую, и карнийскую. А вот ксилматийскую вы изучали крайне долго, – он поднёс нанизанный на вилку кусочек мяса ко губам. – И выбрали ровно то, что было одновременно и просто, и изящно. Выбор человека, который старается не сделать ошибку, – и герцог с довольной ухмылкой отправил мясо в рот. – Но с бренди вы слегка переборщили. Я знаю мало любителей этой штуки вне высших кругов Ксилматии.

Джейн непринуждённо смотрела на него, улыбаясь. А ногти её правой руки впились в левую.

– Впечатляет, – уважительно кивнула она. – Более чем впечатляет. Но что это значит?

– О, это была лишь первая часть вопроса, ваша милость, – Менте Форца элегантно вытер губы салфеткой. – Основная его часть – кто вы? Вчерашние выпускницы Коллегии не ведут себя так, как вы, не говорят так, как вы. В конце концов, полагаю, даже не думают, как вы.

– Отец говорил, что у меня живой ум, – пожала плечами Джейн, чувствуя, как гулко колотится сердце. – Я с детства помогала ему с делами. Он торговал шерстью в Элденберри, в окрестностях Уайтшира.

– А ваша настоящая фамилия?

– Тейлор. Джейн Тейлор.

Несколько бесконечно долгих мгновений Менте Форца смотрел на неё с ничего не выражающим лицом. А затем прикрыл глаза и едва заметно кивнул, будто принимая ответ.

– Благодарю за искренность, ваша милость. Я даже не ожидал, что вы скажите так много правды. Но вы позволите мне чуть поправить вас? – он поднял указательный палец, и Джейн почувствовала, как всё внутри обрывается. – Не окрестности, а сам Уайтшир. Я бы даже сказал, самое его сердце. И не Тейлор, а…

– Достаточно! – злобно выпалила Джейн, резко выпрямляясь в кресле.

В наступившей тишине эхо крика, летающее под сводами зала, казалось оглушительным. Гонфалоньер чувствовала, что её лицо пылает, а рука до боли впивается в столешницу – но её это не волновало.

– Достаточно, – едва слышно повторила она, закрывая глаза ладонью.

Проклятье. Всё это время она отгораживалась от прошлого, старалась сделать вид, что его нет, и всё было хорошо. И вот какой-то расфуфыренный идиот всё испортил.

Теперь одно его слово, одно его письмо домой, в Ксилматию – и всему конец. Её найдут. И…

Она сглотнула.

– Прошу простить меня, если я задел или обидел вас, ваша милость, – голос герцога доносился сквозь стук крови в висках и звучал так, как звучало бы само раскаяние. – Ваша тайна не покинет этой залы, и в Деллинкросио и дальше останется лишь два человека, знающих её – вы и я.

– А в Ксилматии?

– Я не собираюсь никому ничего сообщать. Не в моих привычках влезать в чужие дела, особенно семейные.

– Но только пока мы остаёмся союзниками, верно? – глухо поинтересовалась Джейн, убирая ладонь.

Герцог стоял, сложив руки на груди и всем своим видом выражая доброжелательность.

– Если вы простите мне эту выходку и продолжите разговор, то, я надеюсь, вы очень скоро найдёте, что у нас нет ни одной причины не быть союзниками.

Джейн безумно хотелось послать его к чёрту и уйти, хлопнув дверью напоследок. Меньше всего на свете она любила, когда кто-то пытался показывать свою власть над ней.

Но правда была в том, что она здесь не по своему желанию, и один хлопок дверью может стоить Лепорте будущего.

– Думаю, я смогу простить вас, – она задумчиво взяла кубок и слегка болтнула вином в нём. – Если вы отправите мне несколько бутылок этого чуда.

Герцог непонимающе нахмурился, а затем морщины на его лбу разгладились, и он расслабленно рассмеялся.

– Для вас – что угодно, ваша милость.

– Тогда давайте пройдёмся, – Джейн решительно встала. – Честно говоря, после вашей демонстрации дружбы у меня пропал аппетит, – и она усмехнулась, давая понять, что это шутка. – Я слышала, вы наняли маэстро Спаззола. Искренне хотелось бы взглянуть на его работу.

– Сочту за честь показать её.

Пока они шли через залы, комнаты и галереи, заполненные гвардейцами, слугами и произведениями искусства, герцог без остановки говорил. Джейн почти не слушала его. Она лишь изредка кивала, вставляла ничего не значащие фразы и с тусклым интересом оглядывала дворец самого влиятельного человека Лорентино.

Это место было полной противоположностью Мраморного Гнезда в Муджелло. Если там обилие золота и роскоши обесценивали её, то здесь каждый уголок был обставлен с чувством меры и вкуса. Они прошли библиотеку, несколько гостиных, три коридора, два общих зала – и каждое помещение казалось Джейн одновременно уютным и преисполненным достоинства. Одна часть её не переставала изумляться этому.

А другая часть пыталась прийти в себя и избавиться от отвратительного послевкусия догадливости герцога.

– Прошу, ваша милость, – Форца с широкой улыбкой открыл перед ней очередную дверь. – Надеюсь, вы не обманитесь в ожиданиях.

Она тоже хотела бы надеяться, но когда в последний раз всё шло так, как она того хотела?

Едва слышно вздохнув, Джейн сделала шаг вперёд, готовясь изображать восхищение и улыбаться, как дурочка…

И изумлённо застыла на пороге.

– Это… – прошептала она резко пересохшими губами.

Коридор был погружен в полумрак. Свет пробивался через узкие окошка под самым потолком и лишь едва освещал стену…

Каждый дюйм которой был покрыт фреской.

– …Восхитительно, – выдохнула Джейн, подходя ближе.

Она видела фрески в Лепорте, видела знаменитую «Битву на Стальном Берегу» в Веспреме, в конце концов, видела некоторые в храмах…

Но никогда не видела чего-то столь совершенного.

Картина казалась живой. Каждая деталь, каждая композиция, каждый блик – всё это выглядело пугающе настоящим и замершим в нереалистичной неподвижности, в самый выразительный и чувственный момент…

Но самой странной, пугающей и одновременно притягательной деталью было то, что ни у одного человека не было лица. Картина была полностью завершена – во всём, кроме лиц.

– Я никогда не видела ничего подобного, – благоговейно прошептала она, борясь с желанием коснуться фрески.

– И не увидите, – тихо проговорил герцог откуда-то сзади. – Маэстро Спаззола действительно создал шедевр. Во всех смыслах шедевр. Такие вещи существуют лишь один раз и в одном месте.

Какое-то время они оба просто молча стояли рядом. Джейн – восторженно глядя на фреску. Менте Форфца – в немом и терпеливом ожидании.

Наконец, Джейн облизала губы и подала голос:

– Почему без лиц?

Герцог усмехнулся.

– Это моя идея. Присмотритесь, ваша милость. Что, по-вашему, происходит здесь? – он указал на первую секцию фрески.

Молодой парень, окружённый толпой горожан. Руки подняты вверх, но без лиц сложно сказать, в одобрении ли или в гневе.

– Я не… – неуверенно начала было Джейн, но тут догадка обожгла её. – О боги. Это история правления.

– Моего правления, – кивнул Форца, глядя на фреску и задумчиво поглаживая гладко выбритый подбородок. – Начиная отсюда и заканчивая вон там, – он указал куда-то в дальний конец коридора, где белела ещё не расписанная стена, – будет записана моя история. Пока я жив, люди будут говорить обо мне и моих сторонниках только хорошее. По крайней мере, в лицо. Из страха, из желания урвать толику милости – не важно, они будут лгать. Но когда меня не станет… – он подошёл вплотную к сцене с мальчиком. – Будет ли этот мальчишка уродлив? Будет ли его лицо злобным и тупым, или, наоборот, одухотворённым и благородным? Будут ли люди вокруг него восторженно приветствовать или наоборот, будут гневно освистывать малолетнего самодура? – герцог пожал плечами. – Мне кажется это до безумия интересным и… Поучительным.

– Я бы сказала, что всё это более грустно, – хмыкнула Джейн. – Правда станет известна только тогда, когда вас не станет. Какой в ней тогда смысл?

– Мне правда только интересна, а Лорентино она необходима. Люди должны понять, стоит ли им доверять правителям вроде меня.

– А как вы думаете сами?

– Если бы я думал, что не стоит, то и не делал бы этого всего. Но я же человек, в конце концов. Возможно, я ошибаюсь, – Форца повернул голову к Джейн. – А что думаете вы?

Джейн недовольно скривила губы.

– Я никогда бы не доверилась правителю, у которого есть Кладбище Несогласных. Любой правитель должен уважать свой народ – и его волю.

– А разве я не даю народу Лорентино самое желанное – сытость и достаток? Разве это – не жест уважения?

– Любой народ больше всего жаждет свободы, ваша светлость, – грустно усмехнулась Джейн. – Сытость и достаток – это свобода от нужды. Но это лишь подобие настоящей свободы.

– Свобода, – усмехнулся герцог, складывая руки на груди и опираясь на стену, скрытую в полумраке. – Я бы предложил вам собрать всех голодных, безработных и больных в Лепорте и повторить им ваши сентенции.

– Может быть, я бы уговорила их взять штурмом замок какого-нибудь богатого герцога и накормила бы их тем, что нашлось там? – уколола в ответ Джейн.

Из темноты раздался приглушённый смех.

– Вы же сами понимаете, что свобода – опасная вещь. В Лепорте голос глупца значит столько же, сколько голос умнейшего человека. А глупцов всегда больше.

– Обременённый ответственностью глупец быстро набирается ума, – процитировала Джейн, недовольно щурясь – солнечный свет падал из окошка прямо на неё, слепя глаза. – Даже если их выбор будет откровенно глуп и плох – я сделаю всё, чтобы сгладить углы. А вы отбираете у человека причину быть умным. Зачем? – она взмахнула рукой. – Вы кормите их, наполняете их кошельки, решаете за них. Думаете за них. Разве это не большее потворство глупости?

– Дело не только в глупости, – в голосе герцога появилось раздражение. – Есть ещё кое-что, гораздо более древнее и сильное – жадность. Почти любой человек, аргринг, нидринг или фэйне предпочтёт много себе, чем немного, но всем. Может быть, вы не такая, может быть, я не совсем такой. Но что делать с теми, кто всё-таки такой?

– Доверие, – Джейн едва не расхохоталась. Ох, если бы год назад ей кто-нибудь сказал, что она будет говорить такое, и, что куда важнее, верить в это… – Люди оправдывают доверие.

– Тогда почему вы не доверяете своему Магистрату что-то чуть более сложное, чем утверждение ваших приказов и законов? Почему не отправили ко мне и в Муджелло кого-нибудь ещё? – Менте Форца качнул головой. – Вы – прирождённый политик, ваша милость. Тонко подмечаете и осуждаете всё, что кажется вам неправильным – но, когда вам это нужно или хотя бы удобно, используете сами. Как, например, с Семьёй в Муджелло.

Джейн раздражённо провела большим пальцем по нижней губе.

– Это начинает раздражать. Сколько у вас шпионов в Лепорте?

– Столько же, сколько у вас в Лорентино.

– Не знаю ни об одном.

– Тогда спросите фра Серпенте. И передайте ему, чтобы он умерил их пыл, а то мне придётся начать отлавливать и вешать их. А что касается Семьи… Она уже не так сильна, как раньше, и среди её членов есть люди, не очень уверенные в фра Рапинаторе.

– Тогда почему они не на стороне Пиетра?

– Вы же видели этого бородатого дурака. Он неспособен править чем-то, кроме каменоломни, из которой он выполз. Может быть, я – тиран, но тиран просвещённый. А он – просто идиот, чудом оказавшийся у власти.

Джейн хотела бы что-то возразить хотя бы из злости – но не могла.

– Тогда за кого эти люди? Не за Семью, не за Пиетра… – Джейн замерла, ошарашенная догадкой. – Нет.

– Да, – жёстко проговорил герцог. – И вы должны мне помочь.

– С какой стати? – зло прошипела Джейн, чувствуя, как комок бешенства растёт в груди. – Только потому, что вы знаете мой секрет? Прошу – пишите письма в Ксилматию, в Магистрат, куда угодно!

– Ваша милость, – укоризненно цокнул языком Форца. – Я же обещал, что не выдам вашу тайну, и не собираюсь опускаться до шантажа. Я предлагаю вам сделку. Вы приехали сюда, чтобы я объединится с Лепортой против Виареджио и порвал с ними все связи. Я согласен на это. А взамен, – он подался чуть вперёд так, чтобы его глаза тускло поблескивали из темноты, – Лепорта одобрит и поможет армии Лорентино войти в Муджелло и навести там порядок после восстания, отмашку на которое вы дадите. Семья выйдет на свет, Паззо перепугается и наделает глупостей…

– …И погибнут простые люди, да? – зло оборвала его Джейн, свирепо выдыхая через нос. – Чтобы вы смогли нести… Как вы там сказали, сытостьи достаток, да?

– Я делаю это не для себя, – голос герцога был суров. – Муджелло отойдёт Лепорте или народу Муджелло после моей смерти или, если я решу, раньше. Я лишь дам страдающим людям то, чего они давно заслуживают – избавление от полоумного каменщика и процветание.

– Ценой невинных жизней?

– У каждого человека – свой скелет в шкафу, у каждого лекаря и генерала – своё кладбище, у каждого политика – свой некрополь. Чистоплюйство в этом деле стоит достойной жизни или даже просто жизни тысячам людей. Выбирайте, что для вас стоит больше, госпожа Ла-Руссе – ваши чистые руки или люди, – и он умолк, разведя руками и ожидая ответа.

Какое-то время в коридоре было слышно лишь злое дыхание Джейн. Наконец, она закрыла глаза, глубоко вздохнула, выдохнула и заговорила:

– Какие гарантии я получу? Мне нужно будет показать что-то Магистрату и самой быть уверенной, что наш договор – не просто слова.

– После того, как мы закончим этот разговор, я отведу вас в кабинет и покажу вам уже подписанные эдикты, копию которых вы увезёте в Лепорту. И потом, – Форца ухмыльнулся, – не вы ли минуту назад говорили о доверии?

– Да, говорила. Но мне кажется, что вы уже давно прошли тот порог власти, за которым доверие кого-либо значит для вас хоть что-то, – процедила Джейн, отводя взгляд. – Вы просите меня о слишком многом.

– Я прошу вас ровно о том, что вы можете дать, – успокаивающе произнёс герцог. – Я знаю и вижу, что вы пытаетесь идти своим путём в мире политики. Но вы должны понять кое-что – спасти положение в Муджелло и во всём Деллинкросио могут только два человека. И парадокс в том, что у вас нет сил на Муджелло, а у меня – на всю долину. Вы ведь знаете, что я прав.

Джейн зло отвернулась.

Потому что он, чёрт возьми, был прав.

– Мне кажется, что вы не ограничитесь Муджелло.

– Ваша милость, я ограничиваюсь Лорентино. В Муджелло я приду на время. Если бы я не хотел ограничиваться, с моей армией я бы давно занял Лепорту.

– Видимо, вы плохо знаете историю, фра Форца, – сощурилась Джейн. – Если городу будет что-то угрожать, на стены выйдут и богатые, и нищие, и старики, и дети. Каждый камень будет защищать Республику.

– Может быть, это будет достаточно. А может, и нет. В любом случае, мне не нужна Лепорта. Город, в котором слишком много проблем, которые уже есть кому решать, – н отвесил лёгкий поклон. – А в Муджелло такого человека нет. Так позвольте мне стать им и не мешайте.

– Если вы действительно им станете, – медленно проговорила Джейн, – то я не буду.

– Нет, ваша милость, будете. Вы не можете стоять рядом и смотреть. В этом ваш необузданный аппетит – желание вмешиваться туда, где происходит что-то, что кажется вам неправильным.

– Чаще всего то, что кажется неправильным, таковым и является, – огрызнулась Джейн.

– Может быть. Но не в этот раз. Я прошу даже не столько вашей помощи, в конце концов, я сам могу потребовать у Семьи начать восстание. Я прошу вас не вмешиваться. Ни одним из способов. Хотя бы потому, что я делаю правильное дело.

Джейн очень, очень хотела бы верить, что это будет правильно. Но если она ошибётся… Масштаб последствий притягивал её мысли, как бездна притягивает взгляд зависшего на краю пропасти.

– И как я смогу понять, что вы делаете действительно правильное дело, а не потакаете, как вы говорили, своим бесконечным аппетитам?

– Всё просто, ваша милость, – Менте кивнул на фреску за её спиной. – Приходите сюда после моей смерти.

Какое-то время коридор был погружён в молчание.

Джейн задумчиво хмурилась, глядя в темноту там, где должен был быть герцог. Он не нравился ей. Он был красив, харизматичен, умён, начитан. Он явно был хорошим политиком и заботился о своём народе…

Но он делал это методами, которые были полной противоположностью тому, что Джейн считала допустимым. Форца был свято уверен в том, что добивается правильных вещей приемлемой ценой, но Джейн ещё ни разу не видела человека, перешедшего линию допустимого и осознавшего это самостоятельно.

И сейчас она боялась, что он утащит и её за эту линию.

Ещё вчера ей было не по себе от того, что она обещала деньги и оружие на восстание преступникам – а сегодня она договаривается о… О вторжении, чёрт подери. Да, она была почти уверена, что Форца будет куда лучше и Семьи, и уж точно Паззо Пиетра. Такое лёгкое решение проблемы и такой сильный союзник. Но…

Ценой жизней тех, кому не повезёт попасть под руку его солдатам.

– К тому же, я знаю, что могу быть вам союзником в кое-чём куда большем, чем всё это. Две недели назад ко мне приходил один забавный человек. Он предлагал мне очень многое за очень малое.

Шрам Джейн противно заныл от предчувствия.

– И за что же?

– За помощь против вас. У него был крайне интересный перстень. Кажется, с мордой ящерицы.

В коридоре неоткуда было взяться сквозняку, но Джейн внезапно ощутила жуткой холод.

– Ящерица, – хрипло повторила она.

– Я отказал ему, потому что предложение было оскорбительно, – тихо продолжал герцог. – Он видел во мне не ценность, а лишь инструмент, направленный против вас. Мои люди пытались допросить этого странного человека – но каким-то образом в одну ночь он просто испарился из своей камеры. Как и его кольцо, которое я хранил в своём кабинете, – герцог подошёл почти вплотную к Джейн и теперь смотрел на неё сверху вниз. – Почему-то мне кажется, что вам не помешал бы союзник в борьбе с такими людьми. Так что, ваша милость? Каким будет ваш ответ? Вы поможете мне помочь вам?

Джейн до боли сжала кулаки и прикусила нижнюю губу. По щеке пробежала тонкая струйка крови, но Джейн не замечала этого.

Потому что она знала единственный правильный ответ.