Текст книги "Четыре сезона власти: Дебют (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Лоб Конвинсере покрылся испариной. Капелька пота пробежала по красной щеке и скатилась на белоснежно-белый воротник, оставив тёмное пятно.

– А самое смешное, – тихо продолжала Джейн, – что когда это произойдёт, за результат в Виареджио будут благодарны именно вам. Ведь это вы вели эти переговоры, не омрачая их даже повторением наглой лжи. Будь на вашем месте кто-то другой и провались он – думаю, ему бы было очень плохо, – Джейн заглянула ему в глаза и увидела там то, чего она так долго ждала.

Страх.

Комок прокатился по горлу Конвинсере, когда он сглотнул. А затем он раскрыл рот и произнёс пересохшими губами:

– Двадцать и пять. Это полностью приемлемо.

Джейн широко улыбнулась и положила ему руку на плечо.

– Прекрасно, что в такие тёмные времена у Лепорты есть такие верные друзья.

***

Джейн непонимающе хмурилась.

Она прекрасно помнила весь прошедший день, безмерно утомительный и выматывающий. Утром у неё была встреча с послом Виареджио, днём – очередное собрание представителей кварталов, вылившееся в трёхчасовое «ваша милость, мы безгранично доверяем вашим решениям». Сразу после этого – напряжённая встреча с Венделем и его северянами, настойчиво просящими увеличить поставки железа и провизии, как будто всё это появлялось в городе по мановению руки Джейн и совершенно бесплатно.

Вечером, когда она уже собиралась поужинать, Джузеппе сухо и отстранённо проинформировал, что почтенные фра Теобальд и фра Пасиенте прибыли для дружеского визита. «Дружеский визит» вылился в спор о том, на что в первую очередь следует пустить деньги, полученные от патрициев. Спор, длившийся до полуночи.

Она помнила всё в мельчайших подробностях. Помнила, как села поработать над бумагами и, скорее всего, опять заснула за рабочим столом.

Но никак не могла вспомнить, как затушила все свечи, перелегла на диван и укрылась невесть откуда взявшимся плащом.

– Какого чёрта? – сонно прошептала она, резко откидывая плащ и опуская ноги на пол.

– Тш-ш-ш.

Спина мгновенно покрылась холодным потом, дыхание сбилось, а правая рука сама собой метнулась к кинжалу.

– Кто здесь? – хрипло спросила Джейн, вглядываясь в смутные силуэты. Это шкаф или… Нет, не может быть… Нет, нет… – Кальдо? Фреддо? – тихо позвала она, отступая вперёд спиной. Никакого ответа. – Кто…

Она вздрогнула, когда чья-то рука зажала ей рот.

– Тише, ваша милость, прошу, – знакомый шёпот обжёг ухо. – Это я, Серпенте. Сейчас я отпущу вас, только, ради всех богов, не кричите.

Пару мгновений Джейн оцепенело пыталась понять, что сейчас произошло. А затем зло вцепилась в руку и отняла её от своего рта.

– Фра Серпенте, я, конечно, всё понимаю, но хочу задать вам один вопрос, – холодно прошипела она, отходя на несколько шагов и с отвращением вытирая губы. – Какого чёрта сейчас произошло?!

– Прошу прощения, ваша милость, – послышался шорох – и в темноте, постепенно разгораясь, появился огонёк. – Вы спали, поэтому я… – он стыдливо замолчал. – Прошу прощения.

Иногда ей казалось, что рядом с ней он чувствует вину за то, что, скажем, небо синее. Или что он дышит.

– Больше не пугайте меня так, хорошо? – она сглотнула и провела пальцами по шее. Боги, она уже думала, что…

От одной только мысли по спине пробежали мурашки.

– Конечно, ваша милость, – он поднял фонарь, и тусклый свет выхватил из темноты его лицо. Тревожное, виноватое и осунувшееся. Вместо изящных усов и бородки – густая щетина, вместо парадной портупеи – запыленный дорожный наряд. – Мне жаль, что так получилось…

– Уж надеюсь, – Джейн изумлённо потрясла головой. Она ждала, когда он вернётся – но не настолько и уж точно не в таком виде. – Что вы здесь вообще делаете?

– Я вернулся из Виареджио, ваша милость, – бесхитростно пояснил Серпенте. Будто это сразу снимает все вопросы и оправдывает то, что он, чёрт возьми, влез в её кабинет посреди ночи.

– Да, иначе бы вы не сидели здесь, – раздражённо фыркнула Джейн. – Новость о вашем возвращении не могла подождать утра?

Она ожидала продолжения потока бессвязных извинений. Или сбивчивых объяснений. Но вместо этого Серпенте лишь нахмурился и протянул ей сложенный пополам лист бумаги.

– К утру мне нужен приказ об аресте всех этих людей, ваша милость, – мрачно произнёс он.

Джейн непонимающе пробежалась взглядом по длинному, написанному корявым почерком списку.

– И это тоже не могло подождать до утра, да? – она хмуро скользила от имени к имени, стараясь найти знакомые – и пока не находила ни одного. – Кто это?

– Шпионы Виареджио в Лепорте, ваша милость.

Джейн подняла удивлённый взгляд на Серпенте – невозмутимого и спокойного, будто он каждый день вламывается в кабинеты спящих людей со списками шпионов.

– Это… Это гораздо больше, чем я ожидала, – она ожидала, что вместе с его головой ей пришлют объявление войны. – Если всё это правда, – Джейн тряхнула листом, – то я должна буду наградить вас чем-то большим, чем звание патриция. Но… Как?

– Не труднее, чем с наёмниками, – Серпенте присел на край стола. Если раньше он был просто мало похож на патриция, то сейчас был просто его противоположностью. – Сначала я разобрался со Стальными Лицами. Марчеле всегда был хорошим командиром, но дураком и любителем выпить. Поножовщина в трактире, – Серпенте непривычно усмехнулся и провёл пальцем вдоль шеи. – А у Лиц всегда так – если капитан уходит, то нового будут выбирать долго, жёстко и кроваво. Так что ещё как минимум полгода они будут выяснять, кто достоин Железной Короны.

Джейн нервно сглотнула. Когда он был рассеянным болваном, он, по крайней мере, не пугал её.

– Крелиат, – продолжал Серпенте, уставившись в темноту перед собой. – Крелиат сходит с ума, когда речь идёт о золоте. Я лишь сказал кое-кому, что Псам не заплатят – и он начал требовать аванс. В прошлый раз, когда Псы получили аванс, они даже не вышли на поле боя – поэтому Виареджио отказало. И Крелиат решил, что его действительно обманут, – Серпенте развёл руками. – И ушёл. А Пагнаре – мой должник. Человек старой закалки. Я напомнил о долге – и он молча увёл людей.

Какое-то время в кабинете был слышен лишь слабый треск пламени в фонаре. Серпенте с застывшим выражением лица смотрел куда-то в пустоту, и Джейн было не по себе от этого взгляда.

– Пока я был в городе, я слышал разное, ваша милость, – наконец, хрипло продолжил генерал-капитан. – Но это разное было одинаковое. В разных тавернах я слышал одни и те же слова, разные люди слово в слово повторяли одно и то же – о том, что Лепорта собирается подмять Виареджио, что вы просто выжидаете удобного случая для войны, что Магистрат – шайка воров. И однажды я… – он запнулся и бросил быстрый взгляд на Джейн. – Задал несколько вопросов тому, кто говорил это.

– Задали несколько вопросов? – у Джейн нехорошо засосало под ложечкой.

– Да. Я не так красноречив, как вы, но я убедил его начать говорить. Он назвал мне имя ещё одного человека. Я уговорил сотрудничать и его – и он назвал мне все имена из этого списка, – Серпенте указал на лист в руках Джейн. – И ещё несколько.

Он протянул ей ещё один лист. Когда Джейн приняла его – ещё один. И ещё один.

– Это тоже имена шпионов и агентов, – Серпенте безрадостно улыбнулся, и пальцы Джейн закололо от нехорошего предчувствия. – Посмотрите первый лист.

Джейн послушно развернула его и опустила взгляд. В темноте было невозможно рассмотреть ни буквы, и она, напряжённо щурясь, поднесла бумагу к фонарю…

И изумлённо замерла.

– Альберт Бернардо, – слова оцарапали резко охрипшее горло.

– А дальше – имена помощника фра Теобальда, мой первый лейтенант и пять офицеров из верха стражи, три хранителя ключа казны, пятнадцать писак из новостных листовок, семь цехмейстеров, пять представителей квартала, двадцать один служитель вашего дворца и ещё сто сорок пять горожан.

Джейн лихорадочно вчитывалась в список – и видела те же имена, что каждый день мелькали на страницах её бумаг.

– Чьи? – едва выдавила она.

– Правый нижний угол, ваша милость.

Джейн послушно опустила взгляд – и наткнулась на печать. Треугольник, стилизованный под морду ящерицы, вписанный в круг из слов: «Общее благо ради процветания».

– И что это значит?

– Не знаю, ваша милость, но Бернардо был связан с этим с самого начала. Ещё до того, как уехал из Лепорты. Задолго до того, как вы вообще появились здесь.

– Откуда вы знаете?

– Он сам мне сказал.

Джейн сглотнула.

– Когда это было?

– Позавчера ночью, – кулак Серпенте судорожно сжался. – Я уже собирался выезжать. Меня нашли и схватили. И… – он шумно сглотнул. – Бернардо приказал им меня отпустить.

– Что? – будь Джейн проклята, если хоть что-то после этого понимает. – Зачем?

– Он попросил передать вам кое-что, – патриций резко поднял голову и взглянул Джейн прямо в глаза. – Что его хозяева рано или поздно предложат вам ошейник. Что тот мир, которого вы добились, будет хуже войны. Что если бы ему не приказали, он бы тысячу раз начал войну даже с вашими плясками вокруг народа и Магистрата.

Джейн ошарашенно смотрела на Серпенте. Тот смотрел в ответ усталым, опустошённым взглядом ничего не понимающего человека.

– Ему приказали?

– Он так сказал.

– Кто может приказывать Бернардо? Кто может приказать ему проиграть?

– Не знаю, ваша милость.

Джейн ощущала себя круглой дурой. Значит, её победы – просто… Просто чья-то отмашка? Пшик? Пустота?

– Почему он сказал это? Почему позволил уйти? – Джейн мотнула головой. – Это бред, абсурд…

– Он сказал, – шёпот Серпенте стал исчезающе тихим, – что его ошейник уже начал душить его.

А Джейн думала, что это до этого ей было страшно.

Кто-то, способный приказывать Бернардо. Кто-то, кто почти развязал войну между двумя городами, которым эта война не нужна. Кто-то, кто, чёрт возьми, имел армию шпионов в её городе.

Кто-то, о ком Джейн не знала ничего, кроме дурацкой печати.

– Я подпишу аресты, – мрачно кивнула она, решительно вставая и направляясь к столу. – Вы не побоитесь их провести, фра Серпенте?

– Я запытал до смерти двух человек этих ящериц, ваша милость, – мрачно усмехнулся генерал-капитан. – Мне поздно бояться.

Ей тоже. Тем более, с такими картами на руках

Перо порхало в руке, имена и подписи сменяли одну другую. За окном солнце медленно всходило над Лепортой. С каждым новым приказом взгляд Джейн будто бы сам собой соскальзывал на печать в правом нижнем углу списков. Ящерица издевательски скалилась.

Откуда-то из глубины сознания всплывал насмешливый голос Онесто. «Вы лишь думаете, что вы – игрок.»

Что ж. Пора выходить на новый уровень.

Глава 18. Перекупка голосов

Глава 18. Перекупка голосов

Больше всего на свете Джейн ненавидела чувствовать себя беспомощной.

Отец всегда пытался её убедить, что иногда это неизбежно. На её десятилетие он подарил ей арбалет и пообещал, что будет считать взрослой и самостоятельной, как только она сама сможет натянуть тетиву. Джейн потратила почти два месяца, полных порезов, ушибов и попыток разбить ненавистный подарок – и в итоге не смогла.

Через ещё пять лет отец признался, что этот самый арбалет ему подарил его собственный отец, а тому – его отец. И что тетиву на нём натянуть невозможно.

Отцу казалось, что это будет хорошим уроком смирения. Возможно, так оно и было.

Но Джейн тогда не смирилась.

Не могла она смириться и сейчас.

– Надеюсь, мы закончили с формальностями? – слабо спросила она, недовольно глядя на лекаря.

– Закончили, ваша милость, – нидринг осторожно снял очки с носа и протёр их, после чего обернулся к остальным собравшимся. – Как я и предполагал – обычное переутомление.

Джузеппе выдохнул с явным облегчением. Кальдо и Фреддо обменялись быстрыми взглядами. Каноник Теобальд кивнул, будто услышал подтверждение своим мыслям.

И только Серпенте выглядел недовольным.

– Вы уверены? – прорычал он, сложив руки на груди. – Это точно переутомление, а не, скажем, отравление?

Нидринг одарил его ледяным взглядом.

– Я практикую тридцать лет, фра Серпенте. Как вы думаете – я могу отличить переутомление от отравления?

Джейн совершенно не хотелось слушать, что там думает Серпенте. Ей хотелось, чтобы этот фарс закончился, она смогла встать и вернуться к работе, а не лежать как идиотка перед половиной её чёртового Магистрата.

Поэтому она успокаивающе улыбнулась генерал-капитану.

– Я думаю, главе гильдии лекарей мы всё-таки можем довериться. Если мэтр Ройфе говорит, что ничего серьёзного – то так оно и есть. Поэтому благодарю всех за беспокойство…

– Я не говорил, что это несерьёзно.

Джейн непонимающе уставилась на него.

– Прошу прощения?

– Вам полагается отдых. Желательно – без каких-либо волнений.

– У меня нет на это времени, – стиснув зубы и преодолевая головокружение, Джейн начала медленно подниматься с дивана. – Я гонфалоньер, и…

Лекарь мягко, но настойчиво надавил ей ладонью на плечо, заставив рухнуть обратно.

– Если вы продолжите в таком же духе, ваша милость, то Лепорту ждут досрочные перевыборы.

Джейн устало вздохнула и закрыла глаза.

Она хотела спорить, хотела выгнать его, сесть за стол и начать, наконец, работу… Но прекрасно понимала, что он прав. К крови из носа она уже успела привыкнуть, но потеря сознания…

По спине пробежали мурашки, когда гонфалоньер вспомнила сегодняшнее утро. Если бы уголок стола оказался чуть ближе, всего на ладонь…

Джейн сглотнула и зажмурилась, отгоняя мысли. Да, ей не нравилась перспектива потерять несколько дней. Но ещё меньше ей нравилась перспектива потерять жизнь.

– В любом случае, мне нужно доделать кое-какую работу, – Джейн уже сама не понимала, кого она хочет убедить – его или себя.

– Я уверен, что это подождёт, ваша милость, – подал голос Теобальд. – К тому же, у вас есть мы. Вы можете на нас положиться.

Джейн приоткрыла глаза и окинула его оценивающим взглядом. Каноник смотрел в ответ с искренностью и преданностью, на какие обычно способны только те, кто завтра предаст.

Ох, боги, вот что-что, а оставлять Лепорту на несколько дней Магистрату ей совершенно не хотелось. Разумеется, каждый из них был взрослым человеком, который не занимал бы своего положения, будь идиотом.

Но в этом и была главная беда. Не-идиоты обычно слишком своенравны. И Джейн видела, как выглядела Лепорта до её прихода, когда некому было держать их в узде.

– Конечно, фра Теобальд, конечно, – она устало улыбнулась старику. – Тем более, это всего лишь несколько дней. Что может случиться за такое время? Особенно когда город находится под вашим присмотром?

– Именно, ваша милость – ничего, – заверил каноник. Серпенте лишь напряжённо следил за нидрингом, будто тот в любой момент может броситься на гонфалоньера.

Джейн едва заметно покачала головой. Наверное, так чувствует себя мать, оставляя пятерых детей одних дома и слушая их уверения в том, что по её возвращению ничего не будет разбито.

Пока лекарь собирался, все неловко молчали. Уже у дверей нидринг остановился и повернулся к замершему у стены Джузеппе.

– Я пришлю её милости лекарства. Проследите за тем, чтобы она вовремя принимала их. Трижды в день, после еды.

– А я прослежу, чтобы эти лекарства кто-нибудь пробовал до её милости, – тихо проговорил Серпенте, буравя недоверчивым взглядом Ройфе.

– Как вам будет угодно. Если пожелаете, я готов сам пробовать их у вас на глазах, – безразлично пожал плечами нидринг. – Ваша милость, господа, – и он, поклонившись, гордо вышел прочь.

На пару мгновений кабинет казался застывшим. Джузеппе замер статуей у стены, кажется, даже не дыша. В воздухе повисла тишина и ярко блестящие в золотом свете пылинки.

А затем Теобальд тяжело вздохнул, и время снова пошло своим чередом – Джузеппе шелохнулся, Серпенте прочистил горло, и из открытого окна налетел сквозняк.

– Прошу прощения, ваша милость, – каноник сейчас выглядел образцом раскаяния и смирения. – Похоже, я выбрал самое неудачное время для визита.

– Не переживайте об этом, фра Теобальд, – на самом деле, его визит любое время делал неудачным.

– Не могу, ваша милость, – он сокрушающейся покачал головой. – Я вижу, что вам сейчас действительно нужен отдых. Но дело, с которым я приехал, не потерпит ожидания.

Интересно, сколько в итоге длился её отдых с того момента, как лекарь вышел отсюда? Два удара сердца? Три? Впрочем, какая разница. Лучше уж так, чем бессмысленно лежать и смотреть в потолок.

– Думаю, одно обсуждение я смогу выдержать.

– Благодарю. Я хотел бы…

– Он хочет, чтобы вы выпустили ункасино, – резко бросил Серпенте, заставив каноника недовольно сморщиться. – Он хочет, чтобы стража отпустила этих ублюдков и извинилась перед ними!

Джейн с подозрением взглянула на Теобальда. Она ожидала этой просьбы от Пасиенте, от Четырёх Семей, даже от самого Серпенте – но уж никак не от каноника.

– Как интересно, – медленно проговорила она. – Это правда, фра Теобальд?

– Да, ваша милость. Не так прямо, – но, в общем-то, да. Жаль, что фра Серпенте, как и подобает человеку военному, миновал детали.

– Я… – начал было Серпенте, но каноник оборвал его взмахом руки.

– Фра Серпенте, прошу. Давайте не будем утомлять её милость нашими спорами.

Генерал-капитан лишь хмыкнул и показательно отвернулся. Каноник, судя по его едва заметной улыбке, воспринял это как личную победу, и снова повернулся к Джейн.

– Ваша милость, на прошлой неделе в городе арестовали почти сто человек. Сто человек! – каноник поднял палец вверх и чуть приподнял брови. – Самый большой арест за всю историю Лепорты. Об этом писали во всех листовках – и, поверьте мне, пишут до сих пор.

– Фра Теобальд, я читаю листовки, я знаю, о чём там пишут, – Джейн устало потёрла переносицу.

– Значит, вы знаете, в чём проблема, – каноник сурово нахмурился и сложил руки на своей трости. – Прошла уже почти неделя. И никому из них не было предъявлено обвинение. Никаких судов. Ничего!

Джейн бросила быстрый взгляд на Серпенте – тот теперь напряжённо вслушивался в разговор.

– Люди в городе волнуются, ваша милость. И я тоже.

Джейн скорее поверила бы в то, что за дверями её кабинета ждёт Совет Виареджио, готовый к сдаче и вассальной клятве.

– Люди переживают. Некоторые говорят, что вы арестовали тех, кто выступал против вас. Агенты новостных листовок, офицеры стражи, мои помощники, цехмейстеры – все они, если верить слухам, говорили не самое лучшее о вас. А часть патрициев беспокоится, что следующими будут они.

– Дайте догадаюсь – та часть, которая связана с ункасино, – хмыкнула Джейн.

– Да, ваша милость, – каноник неловко скривил губы, будто бы слова жгли ему рот. – Вас начинают бояться. Некоторые говорят, что прошло уже почти четыре месяца, как вас выбрали, а ничего не изменилось. Люди всё так же беднеют, работы всё так же нет – а теперь ещё и аресты. Они жалуются, что у них… – он неловко замолчал, глядя ей в глаза.

– Всё ещё нет курицы, – мрачно закончила за него Джейн.

А на что ещё она вообще рассчитывала? На то, что люди будут покорно терпеть и ждать, когда её усилия дадут плоды? Так никогда не бывало. И не будет. Все хотят всё и прямо сейчас.

– Вот те мелкие и незначительные детали, которые упустил фра Серпенте, – голос Теобальда уверенно рокотал, заставляя Джейн слегка морщится. – Мы только начали нашу работу, и мы не можем позволить, чтобы город раскололся сейчас. Если мы выпустим ункасино, мелкий патрициат успокоится, и…

– Этого не будет.

Старик осёкся на полуслове. А Джейн, глубоко вздохнув, продолжила:

– Все арестованные – шпионы Виареджио, – она бросила предупреждающий взгляд на Серпенте. Незачем Теобальду знать о Ящерицах. По крайней мере, пока. – Вы хорошо помните Конституцию Лепорты, фра Теобальд? Какое наказание следует за предательство города и его народа?

По морщинистой шее каноника прокатился комок, когда он потрясённо сглотнул.

– Казнь, – едва слышно произнёс он.

– Казнь, – жёстко повторила Джейн. – Как только мы предъявим обвинения, мы будем обязаны казнить почти сто человек. Как вы думаете – народ поддержит это? – возможно, и поддержит. Никто не любил шпионов и предателей. Только вот Джейн совершенно не хотелось становиться тем человеком, который легко подпишет приказ о убийстве ста человек. Не важно, насколько и в чём они виноваты. – Как вам такие мелкие детали?

Она ожидала, что теперь ему будет нечего сказать.

Но вместо этого Тебальд возбуждённо подался вперёд.

– Значит, нам точно нужно выпустить ункасино.

Джейн ошарашенно моргнула, не в силах поверить в услышанное. За спиной каноника недоумённо переглянулись Кальдо и Фреддо. Даже Джузеппе, кажется, слегка приподнял бровь.

– Простите, что? – раздражённо прошипела Джейн. Злость придала сил, и она, стиснув зубы и наплевав на головокружение, приподнялась на подушках. – Как, чёрт возьми, ункасино связаны с этим?

– Если собираешься излить гнев на одного – даруй милость другому, дабы не усомнились в твоей справедливости, – невозмутимо произнёс Теобальд. – Третья Книга Истин, глава пятнадца…

– Фра Теобальд, – холодно прервала его Джейн. – Возможно, мне сейчас показалось, но, по-моему, только что вы согласились с тем, чтобы город казнил сто человек, включая двух ваших помощников, лишь бы я выпустила из тюрьмы два десятка нашкодивших детишек патрициев? При этом прикрываясь священной книгой? – она сощурилась и наклонила голову.

Каноник совершенно спокойно и невозмутимо взглянул ей в глаза и изящно качнул головой.

– Я никогда не прикрывался священными книгами, ваша милость, и ваши слова меня глубоко огорчают и оскорбляют. Огорчает меня и то, что мне, возможно, придётся на следующем заседании Магистрата выступать против вас, если вы не поменяете своего отношения к воле народа Лепорты.

Джейн неверяще взглянула на Серпенте – но, судя по его округленным глазам, он слышал то же самое, что и она. Чёрт возьми, шантажировать голосом в Магистрате? Значит, чёртовы ункасино действительно нужны ему.

– Я всегда прислушиваюсь к воле народа, – прежде чем он начал возражать, Джейн пошла в наступление. – Фра Теобальд, вы один из умнейших людей в городе. Не надо мне рассказывать сказки про Книги Истин, гнев, милость и страхи. Я вижу, что вам зачем-то нужны ункасино. Скажите мне зачем – и, – и я скажу, почему нет, – я посмотрю, что можно сделать.

Несколько мгновений он внимательно смотрел на неё, подслеповато сощурив глаза. А затем резко кивнул.

– Я бы не хотел, чтобы этот разговор слышал кто-либо кроме вас.

– Если вы не хотите начинать разговор при людях, в которых я полностью уверена, может, его лучше вовсе не начинать?

Джейн успела заметить довольное выражение на лице Серпенте.

– Это вопрос не доверия, ваша милость. Это… Личный вопрос.

Как будто это помешает им подслушать. Если на счёт Серпенте Джейн ещё питала какие-то надежды, то в Кальдо и Фреддо была уверена.

Но, если он того хочет…

Каноник с отстранённым видом ждал, пока все выйдут из кабинета. Лишь когда дверь с тихим стуком закрылась, он тяжело вздохнул и повернул голову к окну, щурясь на закатное солнце.

– Ункасино нужны патрициям, – его мощный голос сейчас был стыдливо приглушён. – А мне нужны их деньги.

А Джейн думала, что он не сможет её удивить.

– Вот так, прямо в лоб, – на её памяти, это было первое в истории признание политика в том, что он берёт деньги за представление чьих-то интересов.

По крайней мере, первое добровольное.

– Какой смысл врать или увиливать? – он скривился с недовольным видом и кивнул на кресло. Джейн кивнула, и Теобальд с явным наслаждением уселся, вытянув ноги и осторожно массируя колено сквозь мантию. – Мы же взрослые люди и понимаем, как всё работает.

Хотела бы Джейн сказать, что понимает.

– Значит, деньги. И зачем они вам?

– Затем же, зачем обычно, – он поднял руку и начал загибать тонкие пальцы. – Чтобы город не развалился под тяжестью лет. Как вы думаете, почему трёхсотлетние дома выглядят как новенькие? Почему Арсенал и Дворец выглядят великолепно? Мосты, каналы – даже акведук.

Джейн готова была поклясться, что из-за двери раздалось недоверчивое «хм».

– Полагаю, из-за вас.

– Да, из-за меня, – впервые за всё время, Джейн видела каноника таким гордым. Старик выпрямился, в выцветших глазах появился живой блеск. – Каждое мгновение своей жизни я посвятил Лепорте. Пока вы и остальные пытаетесь привести нас к светлому будущему, я делаю так, чтобы великое прошлое не рухнуло.

– Очень интересный способ служить городу, – хмыкнула Джейн. – А вы не думали, фра Теобальд, что город – это не трёхсотлетние дома, не статуи и даже не Арсенал, а люди?

– А чьими руками делается вся работа? – криво усмехнулся он. – Каждая стройка, каждая реставрация – это работа для десятков бедолаг, которые ютятся в трущобах и не нужны ни цехам, ни патрициям, ни остальным горожанам. Поэтому мне и нужны эти деньги, – он прерывисто вздохнул. – Поэтому мне и нужны ункасино.

Какое-то время Джейн молча смотрела на него. Смотрела и с глухим недовольством понимала, что проникается уважением.

– Зачем? – тихо спросила она.

– Предпочту не отвечать.

– Я спрашиваю не как гонфалоньер Лепорты, а как Джейн Ла-Руссе.

Он нахмурился, сложив руки на трости. Какое-то время в кабинете было слышно лишь шорох бумаги на сквозняке. А затем каноник неловко отвёл взгляд.

– Я хотел строить новое, – едва слышно проговорил он. – Но не смог.

– И теперь пытаетесь не дать умереть старому.

Теобальд молча кивнул.

В воздухе повисла тишина. Каноник, поджав губы, смотрел в окно. А Джейн напряжённо думала, что ей делать с человеком, который прятал от города огромные деньги и продавал свой голос в Магистрате.

Наконец, Джейн тяжело вздохнула.

– Ункасино останутся в тюрьме.

Из-за двери раздалось что-то, подозрительно похожее на радостный вскрик. Каноник же горько усмехнулся и кивнул.

– Само соб…

– Я дам вам деньги. Точнее, не я, а город. Я уверена, с поддержкой Четырёх Семей мы сможем придумать что-нибудь и перевести ваши начинания на более законные пути.

– Вы… – голос старика звучал хрипло. – Вы не шутите?

– Я сейчас немного не в настроении шутить. И я надеюсь, что этот маленький жест немного проредит хор патрициев в Магистрате, если вы понимаете, о чём я.

– Мой голос – ваш голос, ваша милость.

Только что она перекупила члена Магистрата у одних патрициев за деньги других.

– А по поводу трущоб, страхов и курицы… – Джейн скривилась. – Я бы поднялась сама, но немного не в состоянии. У меня на столе лежит папка с синей печатью. Откройте её.

Она закрыла глаза и терпеливо вслушивалась в шорох одежд каноника. В почти неразличимый шелест переворачиваемых листов.

– Это то, что Магистрат отклонил в прошлый раз. Я внесла несколько изменений, – на самом деле, чёртову кучу изменений. – Фра Пасиенте и представители кварталов консультировали меня. Так что, я думаю, можно считать, что я не забыла про курицу для народа.

Её накрывала тошнота от одних воспоминаний о каждой секунде, проведённой над книгами, старыми сводами законов и ещё боги знают чем. Финансовые планы, кредитование, выплаты, расчёт понижения налогов, снижение или повышение пошлин…

Честное слово, в следующий раз она просто наймёт толпу чёртовых легистов и будет довольствоваться тем, что они ей принесут.

– Вы проделали огромную работу, ваша милость, – осторожно заметил Теобальд, – но я не могу вспомнить ни раза, когда бедность и безработицу побеждали одними законами.

– Эти законы – всего лишь база для того, что будет дальше, – того, что должно начаться после её визита в Муджелло и Лорентино. – Возвращаясь к изначальному вопросу вашего визита – сороковая страница. Я собираюсь заменить казнь пожизненным изгнанием. Это явно вызовет возмущения меньше, чем виселица. Особенно когда мы дадим объяснения.

– Если Лепорта выдвинет обвинения, возмущаться будет уже Виареджио.

– Это уже моя забота, фра Теобальд.

Как только отдых закончится, она отправится в посольство. И после этого любое возмущение Виареджио не будет стоить ничего.

Джейн блаженно улыбнулась и удобнее устроилась на диване. Осталось только самая маленькая, самая тяжёлая деталь плана.

Отдохнуть.