Текст книги "Четыре сезона власти: Дебют (СИ)"

Автор книги: Андрей Вольмарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19. Муджелльское чаепитие

Глава 19. Муджелльское чаепитие

Джейн всегда казалось, что внешность правителя – это воплощение духа страны.

Она помнила лорда-губернатора Голдуола, главного торгового порта Ксилматии – хитро щурящегося, подвижного и бесконечно говорливого. Она помнила олдермена Амберхинга – с белоснежной бородой, сухопарого, подслеповатого и древнего, как его умирающий город. Она надеялась, что и её саму кто-нибудь свяжет с Лепортой.

Но даже если это случится, безупречный до сегодняшнего дня логический ряд будет нагло нарушен Паззо Пиетра, похожий на своих людей так же, как волк похож на декоративную собачку.

– Ну, ваша милость, как вам мой город? – правитель Муджелло улыбался в бороду так, будто Джейн уже рассыпалась в восторженном лепете.

– Он…

Серый? Унылый? Похожий на разросшуюся деревню, заполненную усталыми и грустными крестьянами? Жалкий отблеск и пародия на Лепорту?

– Чистый.

– Это вы точно подметили! – Паззо радостно расхохотался и указал на гигантское окно кабинета. – Можете не верить – но к завтрашнему утру на улицах не останется ни одного лепестка!

Лучше бы их и сегодня там не было.

С самых городских ворот до Мраморного Гнезда живой коридор с почти пугающе неправдоподобным ликованием обсыпал делегацию Лепорты цветами. Джейн провела полчаса перед зеркалом с расчёской, пытаясь добиться того, чтобы в них было всё-таки больше волос, чем лепестков.

– Мы, в Муджелло, считаем, что великое начинается с малого, – продолжал Паззо, широко улыбаясь. В то время как остальные муджельцы, кажется, вообще не умели улыбаться, он не мог не. – Держишь дом в чистоте, держишь улицу в чистоте, держишь город в чистоте – и вот, порядок и в жизни, и во всей стране!

– Довольно логично, – хотела бы Джейн посмотреть на лица Магистрата, если бы она брякнула им такую же чушь. – Но, может, оставите украшения хотя бы на несколько дней? Мне будет неловко, если весь этот праздник был только для меня. Тем более, Муджелло в цветах восхитителен.

Улыбка темпорариуса из приветливо-дружелюбной превратилась в отеческую и снисходительную.

– Ваша милость, вы не обижайтесь – но здесь не Лепорта, праздника на четыре дня не будет. Народ у нас трудолюбивый и привыкший к порядку, им эти цветы ни к чему. Главное – выказать уважение и отношение к старому другу. Да и, скажу вам честно, – он подался вперёд и подмигнул ей, – я тут ничего не решаю.

– А кто же тогда решает? – с заговорщицким видом подалась ему навстречу Джейн.

– Народ, ваша милость.

– И что тогда делает темпорариус?

Теперь он ухмылялся так, будто Джейн рассказала ему шутку, понятную только им двоим.

– Решает тогда, когда народ не может решить.

Судя по всему, народ был не в состоянии решить самостоятельно ни одного вопроса с тех пор, как двадцать семь лет назад Паззо Пиетра силой занял место временного правителя.

– Довольно ответственная должность. Впрочем, вы прекрасно справляетесь, фра Пиетра.

Паззо чуть склонил голову и польщённо приложил грубую ладонь к груди.

– Ваше одобрение особенно важно для меня, ваша милость. Мы во многом похожи – и мы, и наши города…

О, боги, надеюсь, что нет.

– …И вы прекрасно знаете, что Лепорту и Муджелло всегда связывали особые отношения. Можно сказать, отношения добрых сестёр…

Скорее, отношения мачехи и нелюбимой дочери.

– …Которые вместе перенесли многие тяготы жизни и никогда не отказывали друг другу в поддержке…

Не считая того раза, когда Муджелло во время развала королевства первым объявило, что не подчинится новому наследнику.

– …Поэтому я и принимаю вас здесь, госпожа Ла-Русе. Оглянитесь, прошу. Что вы видите?

Джейн видела позолоту на всём, на чём только можно, видела картины, которые сочетались с интерьером комнаты и друг другом лишь в том, что были безумно дорогими, видела запылённые полки с книгами и идеально чистый стол, на котором стояли бутылки с южными винами. Видела режущее глаза отсутствие вкуса у владельца.

Видела комнату, которой абсолютно неумело и нелепо попытались придать уюта и обжитости.

Поэтому она прекрасно знала, что нужно ответить.

– Уютную приёмную залу, – Джейн чуть поджала губу и уважительно кивнула. – Очень уютную.

– Именно, – Паззо самодовольно улыбнулся. – Я называю это Дружественной комнатой. Я не зову сюда политиков. Я зову сюда… – он выдержал эффектную – как наверняка ему казалось, – паузу и перехватил взгляд Джейн. – Друзей. Вы – мой друг, как и Лепорта – друг Муджелло. Я не знаю, с чем вы приехали к нам – но вопрос нашей дружбы я считаю самым главным и решённым.

– Фра Пиетра, вы не должны убеждать меня. Я вижу, что вы честный человек и справедливый правитель, и мне хватает одного вашего слова, – самым тяжёлым сейчас было не рассмеяться. – Но вы сами знаете, что я, как и вы, почти ничего не решаю в Лепорте. Все эти патриции, цеха, гильдии, горожане… – гонфалоньер скривилась. – Они вечно требуют и почти никогда не дают ничего взамен. Когда я вернусь, они набросятся на меня. И я была бы благодарна вам, – Джейн игриво сощурилась и нацепила самую свою милую улыбку, – если бы мне было, чем заткнуть их.

– Да, я знаю о положении дел в Лепорте. И по сравнению с нашим тихим углом, у вас там просто огненная бездна. Поэтому… – Паззо растопырил мощные руки в стороны и обвёл ими комнату. – Всё, что угодно. Мой город – ваш город!

– Всего города не надо – нужны только вы, – хотя бы потому, что город принадлежит не тебе, идиот, а народу. И когда-нибудь тебе об этом напомнят. – Лепорта будет благодарна вам лично, если вы подпишите несколько договоров. Снижение или даже снятие пошлин между нами, некоторые союзные обязательства, – с каждым новым словом на лице Паззо росла широкая улыбка. Джейн была почти уверена, что сейчас он судорожно пытается подсчитать, сколько денег со всего этого можно будет положить себе в карман. – И, как финальная и небольшая черта, разрыв всех отношений с Виареджио.

Пару мгновений улыбка правителя Муджелло всё ещё держалась. А затем уголки губ слегка дрогнули, взгляд остекленел – и улыбка медленно, почти плавно начала угасать.

– Я с огромным удовольствием подпишу договора, которые вы предлагаете, ваша милость. Но Виареджио… – он облизал губы. – Это очень тонкая тема. Муджелло всегда старался занимать нейтральную позицию – и в мире, в Деллинкросио. У Виареджио есть деньги, у Лорентино – армия, у Лепорты – история и репутация. А что есть у нас? Только нейтралитет и торговля. Мы стоим на границе долины, ваша милость, и стоит нам сказать одно неправильное слово наружу или внутрь, – он зажмурился, будто отгоняя неприятную мысль, – и, в лучшем случае, конец придёт только торговле. В худшем – всему городу.

– Никакого конца торговле не наступит, фра Пиетра, – решительно отмахнулась Джейн. – Мы лишь дадим Виареджио знать, что у остальных в долине тоже есть интересы, от которых они не собираются отступать. Пока мы не договоримся с ними, вы можете вести торговлю через Лепорту и Лорентино, и…

– Ваша милость, – его снисходительная улыбка резко контрастировала с холодным взглядом. – Не обижайтесь, но может случиться так, что вы вообще не договоритесь. А выгодность торговли с Виареджио… – Паззо развёл руками. – Неоспорима.

– Я могла бы… – начала было Джейн, но Паззо Пиетра громогласно вздохнул и прикрыл глаза ладонью.

– Ваша милость, поверьте, я не большой любитель Виареджио. Но проблема в том, что те, кто снаружи, вне долины, будут в бешенстве, если выгодный торговый маршрут просто прервётся. Вы, в Лепорте, вряд ли знаете, каково это, – он поднял на неё взгляд, и, если бы Джейн чуть меньше разбиралась в людях, она подумала бы, что ему страшно. – Вы знаете, что было пятьдесят лет назад?

Джейн знала.

Три войны, одна за другой. Три неудачные осады Лепорты. И три раза сожжённое дотла Муджелло.

– Вижу, что знаете, – Паззо горько усмехнулся и встал. Подойдя к столику с бутылками и кувшинами, он ненадолго замер в раздумье, а затем уверенно налил вина в изящный бокал. – Отсюда и бедность, ваша милость. Народ не хочет привлекать ненужное внимание. Народ вообще ничего не хочет – только чтобы его оставили в покое.

Наверное, Джейн бы даже впечатлилась этой речью. Если бы она не была произнесена в комнате, заполненной бессмысленной роскошью. И, определённо, без бокала сонтарино в руке, глоток которого стоил небольшое состояние.

– Война – это последнее, чего мы все хотим, – успокаивающим тоном произнесла она. – И я её не допущу. Именно поэтому мне и нужна поддержка Муджелло.

– Простите, ваша милость, мне не надо было начинать этот разговор, – темпорариус виновато отвернулся. – Такая тяжёлая тема в первый же день.

– Я сама начала этот разговор, фра Пиетра…

– Не оправдывайте меня! – он резко взмахнул рукой, выплеснув не меньше половины бокала на ковёр. – Я забыл о гостеприимстве. Забудем о работе, оставим всё это хотя бы на завтра.

– Всё в порядке, фра…

– Вы устали после дороги, и я вижу, что вы сейчас нуждаетесь не в моих подписях, а в хорошем собеседнике и чашке чая. Он прекрасно расслабляет. Вы знаете, что такое чай? Мне привезли несколько ящиков из Ксилматии.

Джейн растерянно моргнула. Что?..

– Я бы всё-таки…

– Я уверен, вы хотите чаю! – Паззо Пиетра возбуждённо вскочил с кресла. – Может, с молоком? О, это странная ксилматийская традиция, но я нахожу её очаровательной! Может, и вам понравится? – он быстрым шагом направился к двери. – Я оставлю вас ненадолго, ваша милость, и прошу простить за это – но я не доверю чай никому из прислуги. Особенно чай, который будете пить вы!

– Фра Пиетра, не стоит, – холодно произнесла Джейн.

Шаг правителя Муджелло нисколько не сбился.

– Вы моя гостья, и я говорю – стоит! – Паззо уже стоял в дверях и ободряюще улыбался в бороду. – Не переживайте, мы вернёмся к нашим делам, как только вы отдохнёте! Но пока – ни слова о работе, слышите? – и он, хохотнув, закрыл за собой дверь.

Какое-то время Джейн изумлённо смотрела вслед ему. Затем закрыла глаза и принялась беззвучно считать до десяти – пока Пиетра уберётся достаточно далеко.

Шумно выдохнула.

И с силой врезала кулаком по подлокотнику кресла.

– Твою мать! – злобно прошипела она.

Это не переговоры, это чёртова клоунада. Может, Пиетра и пытается казаться дураком, но он прекрасно знает, что ему достаточно просто не говорить ни да, ни нет на её предложение. Он будет увиливать, выдумывать новые темы или дела, не терпящие отлагательств. Будет тянуть время, тянуть, тянуть…

А в это время Виареджио будет набирать силу, пока сама Джейн из-за отсутствия теряет её в Лепорте.

Тяжело вздохнув, гонфалоньер встала и устало подошла к окну.

Даже вид Муджелло нагонял тоску. Перед поездкой Джейн изучала гравюры и историю города, но то, что она видела, не было похоже на них.

Там, где должен был стоять знаменитый Храм Всех Богов, над блестящими крышами поднималось гигантское, помпезное и совершенно безвкусное здание суда. Место Страда Мураторе, бывшей демонстрацией искусства архитекторов Муджелло, занимала прямая как палка улица с абсолютно одинаковыми домами без единого украшения.

Но хуже всего была площадь. Джейн многое слышала о статуе Бенито Скальпеллино, первого правителя Муджелло – верх скульптурного мастерства, величие и история, слившиеся в мраморе…

Гонфалоньер грустно перевела взгляд на площадь перед Мраморным Гнездом.

Вместо Бенито Скальпеллино, с постамента вдаль с видом сурового отца смотрел Паззо Пиетра.

– Как скромно… – тихо произнесла Джейн, презрительно поджав губы.

– Ему кажется, что он этого заслуживает, – глухой голос из-за спины окатил волной ледяного ужаса.

Она не слышала скрипа двери, не слышала шагов. И, чёрт возьми, была абсолютно уверена, что никого кроме неё и Паззо здесь сейчас быть не должно.

Несколько бесконечно долгих мгновений Джейн боролась с желанием схватиться за кинжал и резко обернуться. А затем, глубоко вдохнув и прикрыв глаза, с усилием разжала кулаки.

– Я слабо знакома с культурой Муджелло, – процедила она сквозь зубы, не оборачиваясь. – Но мне почему-то кажется, что подкрадываться здесь так же невежливо, как и в Лепорте.

– Да, ваша милость.

Глухой и ровный голос, какой бывает у людей без лиц. Джейн ужасно хотелось обернуться – но она чувствовала, что нельзя.

– Тогда какого чёрта вы это делаете? Вас прислал фра Пиетра?

– Нет, ваша милость.

– Тогда я зову охрану.

– Попробуйте.

Джейн резко обернулась и почувствовала, как всё внутри сжимается в ледяной комок.

Мужчина смотрел на неё почти безразлично. Ничего не выражающее лицо, чуть сощуренные глаза, борода, которую носили почти все мужчины Муджелло.

И чёрно-серый плащ, который носили Каменные Гвардейцы Паззо.

– Вы же понимаете, что если сделаете хоть шаг в мою сторону, сюда ворвутся мои телохранители? – ледяным тоном поинтересовалась она, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце.

– Они ворвутся сюда как раз к тому моменту, ни вас, ни меня тут не останется, – он чуть скосил взгляд в ту сторону, где только что стоял стеллаж с книгами.

Теперь на том месте чернел провал лестницы, уходящей вниз.

– Если бы Пиетра захотел бы, вы были бы уже там. И никто не помешал бы.

– Разве что этот столик между нами, – мрачно улыбнулась Джейн.

Это было похоже на плохую постановку. Она понимала, что никто не тронет её, что он просто не посмеет, что Пиетра не такой идиот, чтобы играть настолько грубо…

Но что-то внутри – что-то, чему Джейн привыкла доверять, – кричало о том, что ей нужно бежать, бежать прямо сейчас, бежать и не оглядываться.

– Столик? – мужчина хмыкнул в бороду. – Ни он, ни ваши телохранители, ни ваш смешной кинжал, который вы даже держите неправильно. Вы бы умерли прямо здесь и прямо сейчас.

Джейн облизала быстро пересохшие губы, лихорадочно прикидывая, сможет ли она проскользнуть мимо него к дверям. Наверняка они заперты…

Чёрт. Может, окно? Она порежется и, скорее всего, сломает ногу, но это хоть какой-то шанс.

– Прыгните в окно – упадёте на скалы, ваша милость, – заверил гвардеец, с сожалением глядя на неё. – Закричите – и я кину нож.

– Вы можете не попасть.

– А могу и попасть. Что вы будете делать теперь?

– Пожалуй, спрошу, какого чёрта вы пугаете меня, а не прирежете прямо сейчас, – хрипло произнесла Джейн.

Гвардеец не отвечал, буравя её взглядом. Стук крови в висках заполнял весь мир, дыхание обжигало горло, пальцы судорожно сжались на рукояти кинжала.

А затем мужчина удовлетворённо кивнул.

– Теперь вы понимаете.

– Что? – будь Джейн проклята, если на самом деле понимала

– Как себя чувствует любой муджелец, пошедший против Пиетра.

Несколько мгновений Джейн изумлённо смотрела на него. А затем почувствовала, как страх смывается злостью.

– Этот цирк был обязателен?! – разъярённо прошипела она. – Вам кажется это смешным?!

– Мне кажется это необходимым. Если вы откажитесь от моего предложения, то для вас будет лучше забыть обо всём случившемся. Иначе всё это, – он указал себе за спину, на уходящую в темноту лестницу, – повторится. Только конец встречи будет… Чуть другой, – его рука легла на рукоять меча.

– Обычно сначала предлагают, а затем угрожают или уговаривают, – фыркнула Джейн, складывая руки на груди. Чёрт подери, она вся мокрая от холодного пота – и ради чего?!

– Сегодня вечером я снова найду вас. И, если вы согласитесь, отведу вас туда, где прозвучит предложение. Если то, что о вас говорят – правда, вы не захотите вести дела с Пиетра.

Интересно, а думает ли он о том, что ей не особо захочется вести дела с придурками, устроившими эту клоунаду?

– А пока – молчите. Или… – мужчина многозначительно постучал пальцем по эфесу меча.

Прежде, чем Джейн ответила, что-то едва слышно щёлкнуло. Гвардеец чуть склонил голову и исчез в быстро закрывающейся нише.

Ещё один щелчок – и массивный стеллаж занял своё место.

Выждав пару мгновений, гонфалоньер осторожно подошла к полке и задумчиво замерла перед ней.

Если бы она не видела только что произошедшего, она бы никогда не поверила, что гигантский стеллаж может сдвинуться с места за пару мгновений, и за такое же время вернуться на место, не оставив при этом никаких следов. Кроме, разве что, чуть задранного края ковра.

Какое-то время Джейн задумчиво смотрела на край ковра. Затем медленно перевела взгляд на дверь – судя по голосам из-за неё, Паззо возвращался с обещанным чаем.

А затем устало вздохнула, наклонилась и расправила ковёр.

Глава 20. Свобода неправильного выбора

Глава 20. Свобода неправильного выбора

Это был самый странный приём из всех, на которых Джейн когда-либо присутствовала.

Обычно всё происходило в торжественной атмосфере, заполненной гулом голосов и фальшивым смехом. Люди в нарядах, красноречиво говорящих об их достатке, собирались в группки и изредка переходили от одной к другой в каком-то странном танце-ритуале, обмениваясь дежурными фразами, потягивая вино и мимоходом заключая соглашения и сделки на такие суммы, которые обычным людям и не снились. Аристократично, высокопарно и, само собой, искусственно.

И Джейн слабо могла себе представить что-либо более противоположное привычным приёмам, чем происходящее здесь.

Большой подвал был едва освещён и забит людьми. Свободное место было лишь вокруг Джейн – и то лишь потому, что на редкость серьёзный Кальдо с напряжённым Фреддо бесцеремонно отодвигали всякого, кто пытался приблизиться. В затхлом воздухе пахло пылью, потом и чернилами. Вместо бокалов с изящными винами – кружки с пивом, вместо дорогих нарядов – обычные невзрачные одежды.

А вместо громких разговоров ни о чём – тревожный шёпот о серьёзных вещах.

– Дамы и господа, – бородатый гвардеец во главе грубого деревянного стола обвёл взглядом всех собравшихся. – Сегодняшний день – самый знаменательный для нашего дела, – по подвалу разлетелся согласный гул. – Сколько лет мы, сражающиеся за свободу, были вынуждены прятаться в тоннелях и подвалах, как грязные крысы? Сколько лет мы, защищающие простой народ Муджелло, должны были скрываться и трястись от каждого шороха? Сколько лет мы, желающие справедливости для народа, должны вести себя, как шайка бандитов и контрабандистов?!

Подвал начал быстро наполняться возмущёнными криками, однако гвардеец резко поднял руку – и все мгновенно умолкли.

– Все эти годы скоро уйдут в прошлое, дамы и господа. Мы ждали, когда мир возмутится несправедливостью происходящего в Муджелло и обратит свой гнев на Пиетра и его прихвостней. И мир нас услышал! – бородатый гвардеец резко указал на Джейн. – Джейн Ла-Руссе, гонофалоньер Лепорты, защитник свободы и угнетённых!

Изумлённые, восторженные и благоговейные взгляды устремились к Джейн. И, в отличие от тех, что бросали на неё горожане в день приезда, эти были настоящими.

– Сегодня здесь будет заложен настоящий союз между народами Лепорты и Муджелло! – продолжал гвардеец, потрясая кулаком в воздухе. – Это обещаю вам я, Граве Рапинаторе!

Поднявшаяся было волна радости быстро разбилась о предупреждающий жест Граве.

– Но мы не должны радоваться раньше времени. Наши братья и сёстры по всему Муджелло получили шанс – но получат ли они что-то большее, зависит только от госпожи Ла-Руссе. Поэтому, дамы и господа, я прошу оставить нас всех, кроме Распорядителей.

Джейн неловко ёрзала на стуле, пока подвал постепенно пустел. Чем дальше, тем больше всё это было похоже не на тайное восстание, а на какой-то культ. И от этого уверенности в правильности прихода сюда у неё не прибавлялось.

Наконец, последний человек исчез на лестнице – и в помещении остались только шестеро.

Рапинаторе бросил недовольный взгляд за спину Джейн.

– Ваша милость, зачем вы оскорбляете нас недоверием? Ваши люди могут уйти – здесь вас защищает моё покровительство.

Джейн слегка приподняла бровь и оглянулась на Кальдо и Фреддо – увешанных оружием и хмурых.

– Я предпочту остаться со своими людьми. Кто знает – может, вам опять захочется поугрожать мне.

– Это была печальная необходимость. Я рисковал всем нашим делом ради одного разговора с вами. Я уверен, на моём месте вы сделали бы то же самое для вашего народа.

Джейн попыталась представить себя, прокрадывающейся через тайный ход к какому-то политикану ради парочки угроз. И чуть не фыркнула.

– Давайте вы пропустите свои заверения в необходимости, извинения и что вы там ещё припасли, и сразу перейдёте к делу. Мне не хотелось бы, чтобы утром меня хватились.

– Даже если хватятся – одно моё слово избавит вас от всех проблем.

– Каким же образом?

– Пиетра поручил мне следить за вами.

Чёрт. Это многое объясняет.

– Судя по всему, он плохо разбирается в людях.

– Наоборот. Но вы не представляете себе, на что способно наше братство. Мы – совершенно чужие друг другу люди, но при этом наша цель делает нас семьёй. Посмотрите на этот печатный станок, ваша милость.

Джейн недоверчиво сощурилась.

– Это… – она осеклась. Чёрт возьми, это действительно был печатный пресс.

– Да. И всё благодаря Риспетто, – гвардеец указал ладонью на полноватого старика, и тот благодарно кивнул. – Он – один из немногих, кто остался верен нашему делу спустя много лет. Мы обязаны ему всем, что у нас есть. Он спонсировал любое наше начинание.

– Я просто оказывал скромную помощь, – тихо проговорил старик, опустив взгляд.

Да уж, скромную. Купить печатный пресс, затащить его через все эти тоннели сюда, собрать и использовать… Чёрт, Джейн бы многое отдала за то, чтобы патриции так же охотно разбрасывались деньгами.

– Но пресс был бы бесполезен без мадре Сигиллы, – Рапинаторе уважительно кивнул некрасивой женщине с отрешённым лицом, и она слегка наклонила голову в ответ. – Она занимается листовками и их распространением. Прошу, взгляните.

Джейн приняла ворох листов и с интересом вгляделась.

Почти на всех красовался каменщик, раскалывающий ударом зубила статую Паззо Пиетра. «Общее дело ждёт тебя!» «Скажи своё слово, хватит молчать!» «Мелкие капли сливаются в поток, разбивающий камень!»

– Довольно внушительно, – было бы если бы всё решалось листовками, украдкой подбрасываемыми под двери. – Но этого мало.

– Именно про это мы и хотели поговорить с вами, ваша милость. Фра Риспетто – принисите всё нужное, пожалуйста.

Наконец-то, к делу.

– Ваша милость, – гвардеец смотрел прямо в глаза Джейн. – Я слышал ваш разговор с Петра. Думаю, вы понимаете, что с ним не получится договориться. Но с нами – можно.

Джейн едва не усмехнулась. И как она раньше не догадалась, что всё сведётся к этому.

– И вы хотите, чтобы я помогла вам, – она чуть потрясла листовкой в руке, – разбить статую, да?

– Не нам, а народу Муджелло, – для человека, который действительно представляет народ, он слишком часто это повторял. – Пиетра не способен управлять, он может только давить, угрожать и казнить.

Многие правители не уловили бы разницы.

– И с каждым годом страх сводит его с ума всё больше и больше, – внезапно произнесла женщина.

Джейн заметила, как недовольно дёрнулся уголок губы гвардейца. Заметила, как напряглась спина старика.

– Страх чего?

– Войны и нас, – игнорируя колючий взгляд Рапинаторе, ответила женщина. – Пиетра застал последнюю войну и помнит её ужасы. Он на самом деле верит, что помогает Муджелло и просто берёт себе плату за труды. А мы… – она умолкла, ожидающе глядя на Рапинаторе.

Тот недовольно скривился. А затем тяжело вздохнул.

– Пиетра когда-то был одним из нас.

Джейн хмыкнула. Похоже, не он один плохо разбирается в людях.

– И что поменялось, когда он пришёл к власти?

– Ничего не поменялось, – гвардеец недовольно отвёл взгляд. – Он никогда не любил делить власть с кем-то. Его опасались, ещё когда он был в Семье. Но почему-то на роль марионетки для Мраморного Гнезда никого лучше не нашлось. Пару лет он играл свою роль, а потом… – Рапинаторе резко взмахнул рукой, будто отметая что-то. – Всего пару дней – и с нами было покончено. Он знал наши каналы поставок, наши методы, места встреч, тайные знаки.

– Не похоже, что с Семьёй всё-таки покончено.

– Мне и ещё нескольким повезло, – голос гвардейца стал куда тише, а лицо помрачнело. – Кто-то был не в Муджелло, когда всё началось. Кто-то был достаточно умён, чтобы сразу понять, что происходит, и залечь на дно. А кому-то просто повезло, что их не выдали те, кому они верили как братьям, – он цедил слова свозь плотно сжатые зубы так, будто каждое было чистым ядом. – Нас осталось четыре десятка, когда всё закончилось. И эти двадцать лет мы заново создавали то, что этот ублюдок разрушил за два дня.

– И вот вы здесь, – заключила Джейн, задумчиво глядя на него.

– И вот мы здесь, – кивнул гвардеец.

В подвале повисло напряжённое молчание. Старик продолжал копаться в шкафу, женщина всё так же смотрела в никуда, Рапинаторе выжидающе глядел на Джейн…

А она напряжённо думала.

Пиетра никогда не согласиться работать с ней, это правда. Но эти люди… Чем дальше, тем больше они напоминали ей не борцов за свободу, а банду. Очень скрытную, очень организованную – но банду.

Оставить всё как есть, похоронив свой план по объединению долины против Виареджио и бросив народ Муджелло наедине со стареющим самодуром, или поддержать убийц, контрабандистов, воров и вымогателей?

Джейн сглотнула. Чёрт возьми, как же она ненавидела выборы, когда ни одно из решений не было правильным.

Хотя бы потому, что раньше именно их последствия давали ей самые сочные зацепки для уничтожения зарвавшихся политиканов.

Деликатное покашливание старика вырвало её из мыслей.

– Ваша милость, – его чуть хрипловатый голос казался оглушительны после всеобщего молчания. – От лица Распорядителей, я хочу предложить вам самую великую честь из всех доступных.

На стол перед Джейн с лёгким шорохом лёг лист с нарисованным черепом и четырьмя именами.

Граве Рапинаторе. Риспетто Солди. Сигилла Сайленсио. Джейн Ла-Руссе.

– Что это? – что бы это ни было, Джейн это уже не нравилось.

– Это договор молчания, следования традициям, взаимного уважения и доверия. Это – приглашение в Семью. Мы, трое Распорядителей, поручимся за вас. Нужно лишь только поставить подпись, – и он, глядя на Кальдо и Фреддо, показательно медленно положил поверх листа изящный, игольно-тонкий кинжал.

– Это великая честь, ваша милость, поверьте, – заверил гвардеец, первым беря кинжал. Одно нажатие – и на коже выступила ярко-алая капля. Рапинаторе подтянул к себе лист и прижал палец к своему имени, оставляя кровавый след. – Вы будете первым человеком не из Муджелло, удостоившегося её, и…

– Нет.

Несколько мгновений Джейн не понимала, кто это сказал. А затем заметила изумлённые взгляды Распорядителей, направленные ей за спину, и обернулась.

Кальдо изумлённо вытаращился на своего друга. А Фреддо…

Фреддо выглядел иначе, чем обычно. Вся та же маска безразличия, всё тот же холодный и внимательный взгляд…

Но кулаки были сжаты так, что костяшки были белоснежно белыми.

– Ваша милость, – в голосе гвардейца прорезалось что-то, что днём заставило Джейн испытывать животный страх. – Это наш важный и почитаемый ритуал, и я был бы благодарен, если бы ваш…

– Не соглашайтесь, ваша милость, – хрипло перебил Фреддо. – Прошу вас.

Гвардеец резко вскочил, и по подвалу разнёсся грохот от упавшего стула.

– Покажи руку, – его ноздри яростно раздувались, а на лбу взбухли желваки. – Руку!

– Ты и сам знаешь, что там.

– Руку, я сказа…

– Хватит, – резко бросила Джейн, заставив Рапинаторе поперхнуться. Не дожидаясь его реакции, она повернулась в Фреддо. – Я не знаю, что у тебя на руке.

Телохранитель стыдливо опустил взгляд.

– Ошибка молодости, за которую я давно заплатил.

– За предательство Семьи можно расплатиться только жизнью! – глухо прорычал гвардеец, и Джейн раздражённо обернулась к нему.

– Почему Паззо тогда до сих пор жив?

– Каждый раз, когда меня ставят охранять его покои ночью, я задаю себе тот же вопрос, – прохрипел Рапинаторе, ненавидяще глядя на Фреддо.

– Какой бы ответ вас не останавливал, распространи его и на моего человека.

– Если умрёт Пиетра – змеиная яма, которую он создал, просто выплюнет на его место новую змею. Всю заразу нужно выжечь сразу. А этот паршивый предательский ублюдок…

– Он мой человек, – повысила голос Джейн, – и если вы хотите что-либо от меня получить, вам придётся держаться подальше от него и всех моих людей вообще. Так что хватит этих глупостей о мести за то, что он просто не умер.

Рапинаторе яростно выдохнул через нос. Оглянулся на распорядителей. Бросил оценивающий взгляд на Кальдо, замершего с нехорошей улыбкой и кинжалом в руке.

И, наконец, злобно сплюнул на пол.

– Только ради вас, ваша милость. Если бы не вы, его голова…

– Я же сказала – хватит, – Джейн одарила его ледяным взглядом, а затем протянула руку к листку с черепом и решительно смяла его под потрясённый вздох старика. – Вы получите деньги, оружие и поддержку Лепорты. Я отправлю письма сразу же, как покину Муджелло.

Яростная гримаса Рапинаторе смягчилась, а затем и вовсе превратилась в недоверчивую улыбку.

– Это… – он облизал губы. – Это будет великий союз.

– Да-да, – кивнула Джейн, вставая. – Потрясающе, прекрасно и всё подобное. Держитесь подальше от моих людей и приложите все усилия, чтобы по-настоящему быть полезными народу.

– Ваша милость, мы…

– Я не закончила, – резко оборвала его Джейн. – Я поддерживаю не вас, а народ Муджелло. И если бы я могла, я бы с радостью помогла ему в обход вас. Но у меня нет выбора, – и, не дожидаясь ответа, она направилась к выходу из подвала.

Холод тоннеля показался обжигающим, и Джейн жадно хватила его ртом. Кальдо и Фреддо молча замерли рядом, бросая неловкие взгляды то на неё, то друг на друга. Наконец, Кальдо наклонился вперёд и осторожно дотронулся до её плеча

– Ваша милость? Вы в порядке?

Джейн судорожно вздохнула, пряча лицо в ладони. В порядке? После всего произошедшего сегодня?

– Я только что пообещала преступникам денег на восстание. Как сам думаешь?

– Думаю, что вы выбрали меньшее из двух зол.

– Все политики выбирают из двух зол, Кальдо, – она устало провела рукой по лицу. – Но раньше я всегда находила третий вариант – тот, который не был злом вообще.

– Если бы он был всегда, ваша милость, то ваша работа не считалась бы самой дерьмовой в Лепорте. Тем более, вы хотя бы знаете, что третий вариант иногда бывает.

– И что с того?

– Остальные в вашем деле до сих пор об этом не догадываются, – произнёс Фреддо. – Не зря же в политику идут одни идиоты.

Джейн почувствовала, как губы сами собой складываются в улыбку. Затем фыркнула.

И, наконец, тихо рассмеялась.

– Это значит, что я всё ещё ваш телохранитель? – с привычной отрешённостью поинтересовался Фреддо.

– Да, чёрт возьми, – сквозь смех ответила Джейн.

– На самом деле, ваша милость, всё не так просто, – поднял указательный палец Кальдо. – Этот придурок Рапинаторе угрожал вам, а мы сидели за дверью и играли в карты. А потом вы ещё и спасли Фреддо. Похоже, теперь это вы – наш телохранитель.