Текст книги "Письма солдат (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Это хорошо. Как там, ни пуха не пера, или ни чешуи, ни поклевки желать надо?

Шагов через сто от юных рыбаков профессор поднял плоский камешек и пустил его по воде.

– Семь прыжков. Не забыли детство, Виталий Григорьевич.

– Это я от неловкости. В босоногие годы бывало так камушек пуляли, что он через речку перепрыгивал. Истинный крест!

– Погода хорошая. Не стоит ли нам продлить купальный сезон? Вон мои терцы, черти лохматые бултыхаются.

– С удовольствием, только вода холодновата. Горные озера коварны.

Всему приходит конец кроме работы. Она никогда не заканчивается. Не успеешь точку поставить, как на тебя еще наваливается, да и точка вдруг превращается в запятую.

Пока «Лебедь» летел через всю европейскую Россию радист примерно над Рыбинском принял срочную депешу для князя. «Не задерживайся. Жду в Замке. Алексей»

– Благодарствую, – Дмитрий вернул радисту ленточку буквенного радиотелеграфа.

Впрочем, есть надежда, что сюзерен всего лишь хочет услышать доклад, а не осчастливить инспекцией скажем Харбина, военной базы в Ормузском проливе, или возжелает посмотреть глазами князя на Гвиану. С него станется.

На гидроаэродроме Клочки самолет и пассажиров уже ждали машины. Князь хотел заехать по дороге на городскую квартиру, переодеться и принять ванну чтоб предстать перед сюзереном не в походном виде. Увы, встречавший самолет казачий сотник имел другие указания на этот счет.

– Ваше высочество, вас ждут, – кубанец кивнул в сторону представительского «Руссо-Балта». – Не беспокойтесь, ваших спутников и охрану развезут.

– Багаж с собой брать?

– Много?

– Два чемодана.

– Влезет, – кивнул казак, затем повернулся к своим людям. – Петро, Макар, помогите его высочеству с багажом.

– А если бы не влезло? – поинтересовался князь, когда они с сотником устроились в салоне машины.

– Пришлось бы ваш конвой озадачить, посылать к вам на квартиру скарб заносить. Не беспокойтесь, машины заказали с избытком. У нас специальное транспортное управление Двора Его Величества за всем следит.

Пока машина петляла по территории, Дмитрий обратил внимание на открытую парковку, всего неделю назад ее здесь не было.

– Люди улетают на несколько дней, туда и обратно, приезжают на машинах, а оставить негде, – пояснил водитель. – Вот и сделали для таких площадку с охраной.

– Хорошо придумано. С чьей подачи не знаешь?

– Не могу знать. В народе говорят, городская Дума постаралась, а кто предложил и продавил, не скажу.

Гидроаэродром явно не пребывал в запустении. Третий воздушный порт столицы работал в обычном режиме. Вон, на пирсе выстроилась небольшая очередь к белому двухмоторному гидроплану. Стюарды у люка встречают пассажиров, проверяют билеты, помогают с багажом. Еще один «Авиабалт 'Водолет» разгоняется вверх по Неве. Поплавок фюзеляжа режет волны, разгоняет пенные усы. От рева моторов закладывает уши. Тяжелая пузатая машина отрывается от воды, проходит над мачтами залетевшей в закрытую зону яхты и набирает высоту.

Князь высовывается в окно, провожает взглядом серебристую машину. Тяжелый многомоторный воздушный корабль ушел в дальний рейс. Куда лежит его курс? Может быть через несколько часов лета, самолет сядет на водохранилище Царицынской ГЭС, возможно, коснется волн Сены или Шпрее, а может быть через две заправки устало опустится у причалов Владивостока.

Водитель знал свое дело, других в царский гараж не берут. Тяжелая мощная машина вырулила на Александро-Невский мост, проехала мимо Лавры. Набережная обводного канала в это время не загружена, пролетели ее быстро, далее на Ново-каменный мост и Лиговскую улицу.

Дмитрий давно не был в этих районах, точнее говоря, не обращал особого внимания. Сегодня тоже только механически отмечал повороты, перекрестки, людей на панелях. Все мысли заняты грядущим разговором с императором. Если вызывает срочно, не в Александровский, а в «Замок», значит действительно вопрос серьезный. Свежие газеты князь пролистал в самолете. Вроде о катастрофах не пишут, может быть не все в прессу попало?

Глава 17
Мартиника

10 августа 1941. Иван Дмитриевич.

Штабс-капитан Никифоров рыбкой нырнул в ровик и распластался. Над головой свистели пули. Вокруг гремело и грохотало, лязгало. Треск автоматических винтовок, хлопки одиночных выстрелов, перестук пулеметов слились в один рокот.

Хотелось втянуть голову в плечи, вжаться в землю и молиться пока все это не закончится. Атака провалилась. Чертов пулеметчик в распадке опять ожил. С ним сыгранно работали минометы за холмом. Русская пехота залегла перед позициями, поднять людей уже не получается. Да и нельзя, если честно. ДОТ лихим наскоком не взять.

– Штабс-капитан, так и будете из себя бревно изображать? – прозвучал бодрый с ехидными интонациями голос.

– Мать их за ногу, господин штабс-капитан, – Никифоров добавил короткую хлесткую тираду, от которой у курсисток уши не вянут, а отваливаются и зарастают намертво.

– Нужна поддержка ваших молодцев, – комбат Комаров с относительным комфортом расположился за вывороченным взрывом деревом. – Идите ближе, Иван Дмитриевич. Не бойтесь. Он нас не видит.

– Надеюсь, Герман Семенович.

Никифоров ползком перебрался к соратнику. Выглянув из-за пня, сапер попытался определиться, где наши, а где чертовы янки. Получалось не очень-то. Противник определенно зацепился за возвышенность и прилегающие неровности рельефа. Русские засели в перелеске. Кажется, в деревеньке справа и чуть позади тоже наши.

– Видите, вон там чуть левее бетон сереет? Это ДОТ. Наши «Ослики» подойдут хорошо если через пару часов. И не факт, что смогут подавить. Есть такое нехорошее ощущение, у американцев где-то здесь противотанковый дивизион замаскировался.

– Добро. Что у нас из поддержки? – Никифоров взял себя в руки, минутная слабость прошла.

– Две полковые трехдюймовки разворачиваются. Попасть из них только при большом везении и попущении Господнем можно. На пробить укрытие и не закладываюсь. Шрапнелями и фугасами придавят маленько, уже хлеб.

– Андрей Иванович, – Никифоров повернулся к следовавшему за ним как тень офицеру. – Пошлите за Генераловым, готовьте штурм.

– Лучше два отделения с Селивановым. Он работал с подрывниками.

– Вам лучше знать, Андрей Иванович. Работаем вместе с гренадерами.

Саперная рота держалась в версте за наступающим батальоном. Это только командиров понесло в самое пекло вслед за соратниками. Благо, радиста с полевым аппаратом Никифоров прихватил с собой, потому все организовали быстро. Пока пехота окапывалась под беспокоящим огнем, саперы с группой прикрытия готовили «некоторую нехорошую гадость» по выражению поручика Аристова. Сам Никифоров предпочел остаться рядом с пехотным комбатом. Больше не из необходимости, а чтоб перед людьми стыдно не было. Вроде, возраст уже не юнкерский, а ужас как неудобно показать слабость. Люди ведь ничего не скажут, а все запоминают, ахаровцы.

– Готово, ваше благородие, – Адам Селиванов вынырнул из-за зарослей и плюхнулся на землю рядом с офицерами.

– Герман Семенович, что с поддержкой?

– Начинаем, – кивнул пехотный комбат и потянулся к полевому телефону.

Заработали пушки. Над вражескими позициями вспухли облачка шрапнелей, затем стали рваться фугасы. Включились в работу минометы. Пулеметчики открыли шквальный огонь, стараясь если не зацепить, то хоть подавить противника. В сотне шагов басовито порыкивал тяжелый крупнокалиберный ДШК. Под прикрытием огня вперед короткими перебежками двинулись два отделения взрывников. С ними шел пехотный взвод.

Пулеметчик в ДОТе открыл огонь. Не на долго. Штурмовики закидали позицию винтовочными дымовыми гранатами. Под прикрытием завесы саперы пробежали еще шагов сто. Вот он. В бинокль хорошо видно, как парни в пятнистой форме ползут в траве, до окопов совсем ничего.

Дымовая завеса рассеялась. Пулемет опять ожил.

– Черт побери! – Никифоров стиснул зубы.

Поднявшиеся было трое солдат рухнули на землю как подкошенные. Русским везло в том, что квадрат уже хорошо обработала корабельная артиллерия. Пусть реальный результат оставлял желать лучшего, но глубокие воронки сейчас спасали немало солдатских жизней.

– Батарея, химическими! Есть слезогонка? – прокричал в трубку поручик Аристов.

Вскоре характер огня изменился. Взрывы слабее, но зато дым гуще.

– Надеюсь, люди догадаются противогазы надеть?

– Должны.

Еще один залп дымовыми гранатами. Две минуты. Прямо рядом с ДОТом шевеление. В прилегающих траншеях идет бой. Огонь артиллерии стих.

Вот русский ефрейтор с канистрой поднимается на огневую точку. Затем скатывается на землю. Из амбразуры ДОТа выплескивается огненная струя, по ушам бьет тяжелый низкий рокот объемного взрыва.

– Жидков, Карпов, пошли! – командует по телефону Комаров. Затеем требует переключиться на артиллеристов.

С остальными огневыми точками пехота разобралась сама. Четко. Спокойно. Без надрыва и самопожертвования. Русские закидывали противника гранатами, подавляли пулеметами и автоматическими пушками. Пехотные трехдюймовки расчеты катили вслед за своей пехотой.

– Хорошая пушка, – Никофоров закурив махнул в направлении поля боя.

– Неплохая, но эти две у меня в батальоне последние. Говорят, с производства сняли.

– А что взамен?

– Должны дать отделение «Осликов». Только в Петербурге опять к прошлой компании готовятся.

– Что так?

– Иван Дмитриевич, ну где эти самоходчики? – обозлился Комаров. – У нас танкодесантных паромов на пересчет. Высадили за пять верст от моего батальона. По дороге застряли. Полковушки можно грузовиком буксировать, руками катить, а броня опять потерялась!

Через три версты батальон остановился перед очередной позицией. Соседи тоже встали. Янки на острове до черта. Судя по интенсивности огня, впереди чуть ли не пехотный полк на оборудованной позиции.

Иван Дмитриевич бросил взгляд на наручные «Буре». До заката еще четыре часа. Последний раз люди нормально питались утром. Обед сухпайком, консервы да галеты.

– Где мой обоз? – риторический вопрос повис в воздухе.

Большая часть батальонной техники зависла на разгрузке в Фор-де-Франсе. Шесть нижегородских «двухтонок» с каким-то скарбом и снаряжением, вот весь ротный тыл.

– Полевая кухня в пяти верстах, – поручик Мизерницкий даже не повернул голову.

Офицер, прикрыв глаза, прислонился к пальме. Еще утром поручик достал свежее, новенькое прямо со склада полевое обмундирование. На сей момент форма заляпана грязью, местами зияет свежими прорехами. Сквозь дыры в рукаве проглядывают бинты. Задело осколком по касательной. Малоприятный момент. В горячке боя Станислав Мстиславович даже не заметил рану. От фельдшера поручик сначала отмахнулся, только затем дал себя перевязать.

– Почтовый голубь донес?

– Зачем голубь? У вас, Иван Дмитриевич, свой быстрокрылый серафим с рацией. Минут десять назад передали, что кухня на подходе.

– Это хорошо. Пусть хоть кашу наварят, чтоб не на пустой желудок дальше идти.

Увы, планам ротного не суждено сбыться. Примчавшийся посыльный на мотоцикле передал приказ: готовить людей к штурму. А следом прибежал связист от радийного «Кергесса». Подполковник Чистяков вспомнил о своей второй роте.

К превеликому сожалению распоряжение комбата саперов не блистало оригинальностью. Никифорову и его людям предписано идти без остановки. 12-я мехбригада с двумя полками пехотной дивизии должна взломать оборону именно сегодня.

– Что у нас такое случилось? – Иван Дмитриевич с опаской огляделся по сторонам.

– Угроза вражеского десанта, – отозвались в наушниках. – Не спрашивай. Сам не знаю. Мне даже не Манштейн, а из штаба армии радировали. Слезно просят не останавливаться. Петру Алексеевичу тот же самый приказ свалился.

– Хорошо. То есть плохо. У меня шесть покойников за сегодня. Еще дюжину раненных в тыл отправил.

– Иван Дмитриевич, родной ты мой, ругай меня, матери, слова не скажу. Только поддержи бронегренадеров. Не бросай наших соратников.

– Что ж ты так обо мне плохо думаешь!

Комбат замолчал. От этого не легче. Пришедший с самого верха приказ только подтверждал самые худшие опасения Никифорова. Даже простой ротный прекрасно видел, с Мартиникой у нас все плохо выходит. Почему-то уже второй день над головой тишь да благодать, воздушной поддержки не видно и не слышно. Куда все делись? Артналеты флот делает по первой же заявке, но опять калибр далеко не царский. Никифоров хоть человек не военный, но видел – бьют крейсерским калибром. Шесть дюймов, не более того. А больше пятидюймовки с эсминцев работают.

Высадка прошла по графику. Однако, оборону пришлось доламывать пехотой. Второй эшелон задержался с разгрузкой. Половина танков и самоходок мехбригады до сих пор в порту. Что-то застряло на пляжах. Противника же до черта. Люди уже вспоминали недоброй памяти сражение за Южную Англию. Уж больно похоже, только наших еще меньше.

К счастью саперов, бронегренадеры доложили, что атаковать без поддержки артиллерии не могут, патроны и снаряды заканчиваются, полторы роты отстали. Так удалось выговорить себе передышку. Подошли полевые кухни. Никифоров отправил одного из своих офицеров к бронегренадерам штабс-капитана Комарова для связи, а сам под свою ответственность распорядился отдыхать.

Два часа прошли в блаженстве. Звучит абсурдно, но людям после непрестанных пеших маршей, боев, ломовой работы уже возможность свалиться на траву или песок, распластаться на голой земле как райская награда.

– Ваше благородие, к рации требуют, – ефрейтор Коноваленко потянул ротного за рукав.

На линии сам Манштейн.

– Иван Дмитриевич, рад что ты с моими злодеями. Батальоны Комарова и Шереметьева работают на твоем участке. В поддержке батальон «Мастодонтов».

– Что от меня нужно, Петр Александрович?

– Два брода разровнять. Разведка клянется и божится, что танки пройдут как по Невскому, но надо берега срезать. Танкисты подскажут и покажут.

– Хорошо. Сделаем. – Никифоров уже перевел дух, но вспомнил одну нехорошую вещь. – Подожди, Петр Александрович, у меня взрывчатки мало. Хорошо если в ранцах пару фунтов наберут.

– Ясно. Радируй своему Чистякову, пусть присылает.

– Взрывчатка в обозе. Обоз в порту и на транспортах, – тоном обреченного ответствовал штабс-капитан.

– Ясно. Придумаем. Ты сам пошевели на месте, может что и надумаешь. Мне танки надо бой ввести. Думай, штабс-капитан.

Щелчок тумблера. Мигнули лампы. Иван Никифоров медленно повернулся к своим офицерам и унтерам.

– Инженерные работы. Готовим дорогу для танков. Нужно срезать взрывами откосы. Ищите аммонал или тротил. Да, хоть динамит. Что угодно.

– Может быть, как в прошлый раз негров наловить?

– Да где ж ты их найдешь, Станислав Мстиславович? Все разбежались и попрятались.

Местный грунт каменистый. Ставить людей с лопатами и кайлами офицеры даже не думали. Времени нет на такие работы. Солнце к закату клонится. Оборону нужно пробить пока тьма не сгустилась. Наступать ночью по неразведанной местности даже с танками – это бойня выйдет страшная.

Случилось чудо. Пока ротные офицеры поднимали людей, пришла машина с тротилом. А следом на связь вышел командир танкового батальона.

– Станислав Мстиславович, берите первый взвод, три грузовика и работайте с броней. А нам с вами Андрей Иванович пехоту сопровождать.

Они успели. Люди перекрыли все нормативы, но смогли. В двадцать один пятнадцать с моря ударили пушки. Им вторили гаубицы штурмовой мехбригады. Никифоров наблюдал за артналетом с позиции артиллерийских разведчиков. Грохот взрывов и рев батареи шестидюймовых «колотушек» в пальмовой роще и слова не давали молвить. Наблюдатели голос срывали чтоб их услышали в телефонах. Однако, для штабс-капитана канонада звучала мажорной оркестровой музыкой.

Двадцать минут огневого шквала пролетели в одно мгновение. Вдруг на головы людей обрушилась звенящая тишина. Иван Дмитриевич тряс головой, прогоняя гул в ушах. А артиллеристы уже сворачивали наблюдательный пост. Люди уносили по машинам приборы, собирали кабеля.

Противник молчал. Над вражескими позициями висело облако пыли.

В небо взвились три красные ракеты. За ними две красные и три зеленые. Из укрытий выползли стальные многотонные громадины. Рыча двигателями «Мастодонты» пошли в атаку. На танках за поручни цеплялись бронегренадеры. За стальной лавиной поднялась человеческая волна. Следом шустро перебирали гусеницами шесть «Бычков» с длинноствольными пушками.

Танки сходу проскочили первую линию окопов. Редкие очаги сопротивления давили гусеницами и огнем. Вторая линия тоже проблем не создала.

Саперы шли за атакующей пехотой и танками. Лезть в вперед подставлять своих людей под огонь Никифоров не собирался. Связь с командирами батальонов он поддерживал. Себя обозначил. Что еще больше? Благо, пока заявок от бронегренадеров не поступало.

Американцы держались крепко. Не зря полковник Манштейн подтянул танки и артиллерию, не зря запросил поддержку с моря. Уже при свете закатного солнца наступающие части наткнулись на не продавленную оборону.

Никифоров расширившимися глазами смотрел как над одним из танков взметнулось облачко взрыва, сверкнула яркая вспышка на броне. Стальной гигант казалось даже не почувствовал укус противотанковой пушки, как пер, так и пошел дальше. Уцелевшая батарея успела дать несколько прицельных выстрелов. Два «Мастодонта» встали с перебитыми гусеницами. Вспыхнул жарким бензиновым костром «Ослик». На позицию в роще обрушился град снарядов, бронеходчики били из всех стволов. Как завершающий аккорд, в рощу с фланга разъяренными носорогами вломились два тяжелых танка.

Высокое зеленое дерево вздрогнуло, наклонилось и с треском переломилось под тяжестью и мощью стального зверя. Танк даже не заметил преграды.

– Ты смотри, – Андрей Аристов, толкнул ротного в бок.

Последняя уцелевшая пушка выстрелила прямо в упор. Снаряд проломил броню. Над кормой танка поднялся черный дым. «Мастодонт» на последнем издыхании довернул на противотанкистов, гусеницы подмяли под себя орудийный ствол. Танк дернулся и застыл на пушке, как на постаменте. Открылись люки и из машины посыпались люди в черных комбинезонах.

– Живые черти! – выдохнул Никифоров.

За последним актом трагедии он следил, задержав дыхание. В этот момент водитель «Жука» резко ударил по тормозу перед препятствием. Офицер не успел схватиться за сиденье и чувствительно приложился лбом о стекло.

– Ров, – бросил ефрейтор, выкручивая руль.

– Хорошо, что не колесами его нашел, – возмутился поручик Аристов.

– Полегче, лучше посигналь нашим людям, чтоб танкистам помогли.

– Сделаю, – поручик встал на подножку машины и полосатым жезлом показал сначала на ближайший грузовик с саперами.

Убедившись, что его видят, офицер как заправский регулировщик крутанул жезлом и показал на поврежденные танки.

– Почему у нас нет раций в каждой машине как у бронеходчиков?

– Пишите рапорт. Только боюсь, не в этом году и не на этой войне получим желаемое. Мне говорили, радиосвязь наше слабое место. Армии нужно столько раций и телефонов, что заводы не справляются.

Разговор не мешал командирам следить за дорогой и полем боя. Солнце уже касалось горизонта. На землю легли длинные четкие тени. Самое нехорошее время. Очень сложно разглядеть укрытия и вражеские позиции. Водители и механики до рези в глазах вглядываются вперед, каждая тень кажется бревном или траншей.

Саперы тем временем почти догнали атакующих бронегренадеров. Первыми это заметили американцы. Пронзительный противный свист. Внедорожник тряхнуло близким взрывом. Никифоров инстинктивно пригнулся. Водитель же крутанул руль, вдавил газ до упора. При этом человек попытался переключить передачи, но не справился с коробкой и сцеплением. «Жук» заскрежетал, пошел рывками, в салоне завоняло горелым.

Следовавшие за командиром саперы без команды посыпались из машин. Никифоров с Аристовым выпрыгнули из внедорожника. При этом Иван Дмитриевич чувствительно приложился плечом о камень. Слава богу, двери с командирских машин сняли еще в Гвиане, ничего не мешало.

К счастью, обстрел быстро прекратился. Ефрейтор завел машину. Правда, выехать самостоятельно из рытвины куда его занесло не смог. Пришлось звать людей, с шутками и легким матерком выносить «Жук» на руках.

Рядом остановился легкий танк. Высунувшийся по пояс из башни подпоручик обратился к Аристову.

– Соратник поручик, тяжелый танковый, впереди теснина, дорога перерыта, нужна помощь.

– Что нужно? Штраухман! – это уже к подвернувшемуся под руку старшему унтеру. – Ганс, бери свой взвод и дуй за танком.

– Так точно! Что с собой брать, ваше благородие?

– Руки и голову.

В этот момент к танку подошел Никифоров. Подпоручик коротким движением отдал честь старшему по званию.

– Командир взвода легких танков Самохин Константин. Господин штабс-капитан, я передал вашим людям просьбу помочь с продвижением.

– Хорошо. Константин, как вас по батюшке?

– Михайлович.

– Константин Михайлович, что там впереди?

– Американцев как мышей в амбаре в голодную зиму. Тяжело очень. Я шел на фланге, так из шести танков половину потерял. У тяжелых четверо выбито.

Подпоручик провел ладонью по лбу размазывая пот и грязь.

– Сейчас распадок проходят, за ним роща и поле. Нам приказали перед полем остановиться, на открытое пространство до утра не лезть.

– Понятно. Долговременные точки впереди есть? – Никифоров сдержал напрашивавшийся вопрос.

– Были. На моем участке одну точно огнеметами залили. Соседи что-то орудиями расколупали.

Дорога о которой говорил танкист оказалась коварной и единственной. Узкая извилистая грунтовка. Американцы успели перекрыть ее рядами валунов и бетонными надолбами. Участок в низине перерыли, так что получился замечательный пруд с мутной водичкой. Тяжелые танки прошли прямо через заросли, а вот машины с пехотой, артиллерия, легкая техника встали.

Ко всему прочему, янки местами накидали мины. По счастью, первыми на мины нарвались танкисты. Мощный многотонный «Мастодонт» застыл поперек дороги с сорванной гусеницей и разбитыми катками. Обездвиженную машину цепляли тросами к целому танку.

Что-ж пришлось повозиться. Последние надолбы взрывали уже в темноте. Присланные сегодня два центнера взрывчатки удивительно и быстро испарялись, хотя еще два часа назад штабс-капитан Никифоров полагал, что ему этого богатства хватит до следующего десанта.