Текст книги "Письма солдат (СИ)"

Автор книги: Андрей Максимушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 20
Карибы

13 августа. Русская эскадра.

Ночь не принесла успокоения. Наоборот, соединившись с французами, Макаров решительно двинул свои эскадры в пролив.

– Если авиаразведка не врет, нас встретят линкоры.

– Очень удачно, Николай Адамович. Не знаю, как кто, а ночью у нас преимущество, – вице-адмирал Макаров поставил на столик кружку с какао. – Радиодальномеры еще ни разу не подводили. Надо о теплопеленгаторах вспомнить. Техника, техника, еще раз техника и люди.

Контр-адмирал Милевский поморщился. Начальник штаба мало того, что скептически относился к этой штуке, так еще ставились сии новинки только на новых линкорах. Из последних в строю только «Цесаревич». Нет, на маневрах приборы достаточно точно давали пеленг на источник тепла, однако о дистанции оставалось только гадать. При движении в центре эскадренного построения еще поди догадайся, чужой это кто засветился, или свой эсминец выполз.

Нет, радиодальномеры надежнее. И их больше. Перед и в первые месяцы войны поставили на всех крейсерах и линкорах. Французам тоже монтировали во время ремонта в Николаеве и Петербурге.

– Вадим Степанович, как вы эту гадость пьете? – Милевский кивнул на кружку с какао.

– Весьма недурственно. Понимаю, напиток гимназисток и курсисток, но бодрит не хуже кофе.

– Так это же жидкий шоколад.

– Разве? Спасибо, Николай Адамович, как вернемся в порт, распоряжусь, чтоб погрузили пару мешков и поили офицеров на ночных вахтах.

Корабли бежали вдоль северного берега Антигуа. Обычное эскадренное построение – линкоры тремя отдельными отрядами, крейсерский авангард, вокруг завесы эсминцев. Еще в начале сражения Макаров отделил «Полтаву» и отправил во фланговое охранение. Сейчас быстроходный линейный крейсер вместе с «Выборгом» неторопливо перебирал винтами к осту от Барбуда.

Еще сегодня утром «Полтава» входила в состав третьей бригады, но после выхода из боя «Свеаборга» капитан первого ранга Воронов опять остался в одиночном плавании. Не сказать, чтоб его это беспокоило, привык к роли тяжелого разведчика и рейдера.

Между тем американские корабли выходили из заливов и из-за тени малых островов коими природа так щедро украсила Антигуа. План Кинкейда достиг очередной реперной точки. Отошедшие после вчерашнего боя «Вашингтон» и «Норт Керолайн» спускались от Барбуда. Из-за мыса выдвинулась тяжелая линейная эскадра.

Американцы все рассчитали правильно. Старые стандартные линкоры имели не много шансов в открытом эскадренном бою против русских и немецких монстров. Европейцы, обладая преимуществом в скорости, могли навязывать бой и разрывать огневой контакт по своему желанию. Однако, тем кто ищет возможности, а не причины на помощь приходит сама природа, например, география.

В 2–16 по времени меридиана с «Рынды» на флагман по УКВ передали предупреждение: «Яркие отметки на радаре. Прямо по курсу. Дистанция сто три кабельтова».

Еще через две минуты с поста радиометристов на мостик продублировали сообщение о засветках.

– Вот и линкоры Кинга, – злобно ощерился Макаров.

Флагманский офицер даже отшатнулся, он никогда не видел такое страшное лицо командующего.

Капитан первого ранга Молчанов предпочел оправдать свою фамилию, он спокойно вдавил красный кругляш кнопки сигнала громкого боя. Не на долго, на две минуты, только чтоб подхлестнуть людей, разбудить тех, кого сморило на постах. Эскадра и так шла в режиме полной боеготовности.

– Наведение по локаторам, – флагманский артиллерист прищурился. Через четверть минуты он уже отдавал приказы по внутренней связи флагмана. На старые линкоры передавали курсовые углы и дистанцию.

– Где штурманская прокладка? – Макаров не терял время. – Сам вижу. Радио Жансулю: тяжелая бригада сохраняет прежний курс. Огонь открывать по радиодальномерам. Нашей дивизии, по сигналу поворот «все вдруг» на восемь румбов право. Получить подтверждение от командиров бригад и дивизионов. Где легкая бригада французов?

Вопрос флагмана касался соединения из линейных крейсеров «Страсбург» и «Дюнкерк». Час назад они шли на правом фланге с отрывом в шесть миль. Черт знает, куда французы могли сместиться за это время.

– Сохраняют построение. Дистанция восемьдесят кабельтовых.

– Точно?

– Четкий пеленг по радио и дальномеру.

– Добро. Легким по общему сигналу поворот на шесть румбов.

Все это Макаров рассчитал, мельком глянув на карту со значками кораблей и соединений. Счет шел на минуты.

– Опоздали, Вадим Степанович, – крикнул с мостика начальник штаба.

– Тусклые вспышки прямо по курсу!

Макаров только стиснул зубы. Он готов был откусить себе язык только чтоб не заорать команду к повороту. Пока не пришли отбивки, маневрировать нельзя. Вражеский огонь страшен, но хаос в строю и неизбежные столкновения еще страшнее.

– Передача с «Ришелье». Подтверждают. Спрашивают разрешение на открытие огня.

– «Митава». Дараган подтверждает.

– Контр-адмирал Леман подтверждает.

Сквозь гул турбин и шум волн прорвался высокий противный вой. По правой носовой раковине от «Цесаревича» взметнулся столб всплеска. Слева вздыбился фонтан подводного взрыва снаряда.

– Пристрелка. С большим разбросом, – бросил флагманский артиллерист. – Господа, я на центральный пост.

– С Богом, Андрей Трофимович. Ни пуха, ни пера.

Через полминуты лег второй полузалп. Уже по курсу эскадры. Явно пристрелку вел один линкор. Только непонятно одно, неужели они пытались пристреливаться по засветкам всплесков на радарах?

– Все командиры подтвердили прием, – напомнил старший офицер линкора. Кап два Тихомиров держался хорошо, только губы сжаты в узкую полоску и костяшки левого кулака побелели.

– Команда по эскадре: поворот «Все вдруг»!

После этих слов, с мостика ушли в небо желтые ракеты. По внутриэскадренной связи полетели приказы. Заработали семафором прожектора.

Молчанов взял трубку телефона и нажал кнопку соединения с машинным отделением.

– Полный вперед! Право руля!

Следом командир линкора вызвал Центральный пост.

– Господа, прошу не спать. После выравнивания курса огонь по второй засветке.

Могучий линкор, закованный в броню рыцарь лег в циркуляцию. Одновременно машинные техники открыли форсунки котлов на максимум. Взвыли вентиляторы, засасывая воздух в топки. Массивные башни пришли в движение. Орудия зашевелились.

– Разрешите дать прогревающий залп полузарядами, – запросил по телефону старший артиллерист.

– Разрешаю, – коротко бросил Молчанов.

Только затем повернулся к адмиралу. Макаров коротко кивнул в ответ. Командир на корабле царь и второй после Бога. Ему решать, как вести бой.

Противник так же вел беспокоящий огонь. Дистанция великовата для уверенного поражения по наведению с радиодальномера. Несмотря на ночь и вздымающиеся между кораблей высоченные водяные столбы, русские организованно перестроились.

Первый залп флагмана ударил по ушам. Адмирал болезненно поморщился. Это всегда неожиданно. Вспышка холостых выстрелов на миг осветила пространство по левому борту.

Сейчас в башнях и погребах гудели элеваторы, поднимали из забронированных отсеков снаряды и цилиндры пороховых полузарядов. Люди работали спокойно, как на учениях. Не первый бой совсем недавно новейшего корабля. Поршни досылателей вогнали заряды в каморы, электромоторы плавно повернули затворы, замки лязгнули.

На центральном посту баллистические вычислители пережевывали цифры курса, скорости, пеленга и дистанции до противника, автоматически вводились поправки на температуру воздуха, ветер, в башни ушли градусы и секунды углов.

Грохот орудий. Торжествующий рев стальных чудовищ. Флагманский артиллерист решил не пытаться пристреляться, а сразу дал полный залп надеясь на электромеханику вычислителей и радиолучи дальномеров.

Почти одновременно за кормой вспухли облака пороховых газов из башен старых линкоров. Южнее били пятнадцатидюймовки французских линкоров.

– Дистанция великовата. Янки не выдержали, а я тоже, – заметил Макаров.

Время адмирала прошло. Теперь все зависело от командиров кораблей и соединений, от слаженной работы экипажей, да еще от удачи и благоволения Высших Сил. Командующий мог себе позволить отстраненно наблюдать за боем, да еще озадачивать свой штаб и флагманских специалистов расчетом вариантов. Последнее Вадим Степанович практиковал редко. Люди не машины, они надежнее, но тоже не могут работать без передыха.

– Отработайте поворот «все вдруг». Три румба влево.

Вице-адмирал решил идти на сближение. У него и выхода не было. Линкоры Жансуля перли прямо на американцев, пользуясь уникальным расположением своих башен. Только эти корабли могли задействовать все орудия в залпе прямо по курсу.

Пока бой шел без видимого результата. Против пяти американских линкоров пять русских и французов. Командиры боевой части гальванеров докладывали о тусклых засветках всплесков вокруг вражеских кораблей, но подтвердить не получалось. Горизонт скрывала темнота. Только с верхотуры директоров и постов наблюдателей отмечались вспышки вражеских выстрелов, по этим пеленгам корректировали углы наведения. Противник пристрелялся, залпы уже кучно ложились вокруг русского флагмана и французов. Безрезультатно, однако, осколки от близких взрывов уже добавили отметин на бортах «Цесаревича».

– Стоит еще довернуть. Как думаете, Николай Адамович?

– Я думаю, пора бы уже включится в потеху легким французам, – контр-адмирал Милевский так же курил на крыле мостика.

– Борис Андреевич, – Макаров обратился к командиру тяжелой дивизии, – давайте командуйте вашей тройке на сближение и решительный бой. У старичков палубы слабые. Боюсь, как бы не вышло как тогда с «Бородино». Помните первый бой у Фарер?

Вилькицкий согласно кивнул. Ему еще требовалось сверить курс с прокладкой, чтоб держать открытыми углы всех башен.

Дежурный офицер схватил трубку. Миг и его лицо окаменело.

– Докладывают радиометристы, – голос лейтенанта осекся. – Засветки на кормовых углах. Пять. Семь. Дистанция тридцать восемь кабельтовых! Пятнадцать засветок. Скорость тридцать узлов.

– Черт! – выдохнул контр-адмирал Вилькицкий.

Командующий тяжелой бригадой первым сообразил, что это такое.

– Принимаем бой, – Макаров резко повернулся к своим офицерам. – Все эсминцы и крейсера на левый борт.

– Там французы.

– Радио!

Ответом были частые вспышки и хлопки выстрелов за кормой. Люди адмирала Жансуля первыми засекли противника и отреагировали как надо. Навстречу американским эсминцам ринулись корабли эскорта. Макаров все же продолжил сближение с линкорами противника. Он оставил при себе только один полудивизион эсминцев, все остальное бросил на помощь союзнику. Все понимали, не успеют.

Эскадра держалась слишком близко к берегу. Из-за островков и высоких мысов как раз и пошли в атаку миноносцы янки. На сближение считанные минуты.

Бой сразу превратился в хаотичную собачью свалку. Стреляли все. Грохот торпедных взрывов, вспышки пламени рвали ночь в клочья.

Артиллеристы «Турвиля» отработали по белым бурунам перед форштевнем американца. Яркие вспышки взрывов. Есть попадание. В этот момент на крейсер обрушился настоящий град снарядов. Казалось, по нему стреляет целая эскадра. Вокруг встала целая стена воды с огненными прожилками. Надстройки и борта рвали снаряды. Один из первых «вашингтонцев» никогда не закладывался на эскадренный бой, его строили для колониальной службы и борьбы с рейдерами. Картонная броня не держала даже снаряды эсминцев.

Огневой налет прекратился внезапно. В темноте мелькнули мачты, высветились искрами дымовые трубы неизвестного корабля. А волны уже рвали стремительные следы торпед. Двух подводных взрывов хватило, чтоб уже избитый корабль лег на борт и перевернулся.

Эсминец «Вокелен» чудом успел разминуться с выскочившим откуда-то русским крейсером. Союзник бил из всех стволов куда-то в темноту. Луч прожектора выхватил силуэт незнакомого миноносца. Канонирам на площадках команды не требовалось. Дистанция мизерная. Люди стреляли и стреляли. Подносчики снарядов, заряжающие рвали жилы, забрасывая в казенники полуавтоматов снаряды и гильзы с зарядами. На минуту они перекрыли даже паспортные рекордные нормативы.

Хлопнули вышибные заряды торпедного аппарата. Командир на мостике вцепившись в ограждение вглядывался в ночь, туда где рвались снаряды, где мелькали силуэты, откуда летели снаряды. Эсминец получил ответку, третью трубу накренило прямым попаданием. Палуба окрасилась кровью. Санитары уже тащили вниз несчастных, кого задело осколками от близких разрывов.

Удар чуть было не сбил людей с ног. Противный скрежет разрываемого металла. По правому борту мелькнул уходящий в воду транец кормы катера.

– Кого мы протаранили?

– Утром разберемся. Если доживем.

Американец на горизонте горел, отблески пламени осветили второй эсминец. На него и перенесли огонь канониры «Вокелена». Из-за кормы пророкотал торпедный взрыв. Сразу второй. Вспышка на мгновение осветила массивный силуэт, надстройки и трубы линкора.

Глава 21
Мартиника

13 августа 1941. Иван Дмитриевич.

Поздно вечером у костра штабс-капитан развернул конверт серой бумаги. Полевая почта догнала Никифорова на Барбадосе, за считанные минуты до погрузки роты на десантные боты. Коды на штампах ни о чем не говорят. Это шифры для сортировщиков. Зато на конверте прямо синей чернильной ручкой выведено – Никифоров Кирилл Алексеевич. До этого вечера письмо так и лежало в офицерской сумке. Все не до того.

– Привет тебе, племянник. Бог в помощь, – улыбнулся Иван Дмитриевич, вскрывая конверт.

В первых же строках: «Здравствуй дядя! Пишу тебе на палубе, перед глазами вид на историческое болото Карони Берд…».

Все понятно, «Выборг» заходил в Тринидад. Совсем рядом по меркам двадцатого века. Интересно, как там племянник? Должно быть возмужал, повзрослел. Когда в последний раз с ним виделись Кирилл казался уставшим. Но глаза светились тем же самым юношеским задором.

Племянник пишет о быте на новом авианосце передает большой привет от Жени Кожина. Вот еще один близкий человек. Интересно распорядилась судьба.

'Дядя, не перестаю удивляться нашему миру. На днях совершенно случайно встретил сводного брата. Ты не поверишь! На берегу, в бистро, в компании офицеров пехотного полка. Владислава тоже судьба занесла в Новый свет. Знаю, твой батальон здесь же в составе экспедиционной армии. Если видишь над головой наши бомбардировщики, может быть один из них ведет мой брат.

Я же так и остаюсь морским летчиком. Пусть не эскадренный авианосец, но корабль один из лучших на флоте. Впрочем, хватит об этом.

Давно хотел, но все не мог собраться духом сказать, у меня впервые серьезные отношения с барышней. Совершенно случайная встреча дождливой осенью в Петербурге. Прекрасная милая и отзывчивая, удивительно чистая девушка. Правда из эмигрантов, но так уж получилось. Семья приличная, немцы фон Шталь. По словам Инги, в дальнем родстве с русской фамилией фон Сталь. Значение одно, но произношение и первая буква отличаются. Родителям Инги представлен, в доме меня приняли.

К превеликому сожалению, служу далеко от нашей любимой суровой и прекрасной столицы. Спасают крылатые серафимы полевой почты. Один из таких небесных посланников доставил тебе мое письмо. Не всегда получается писать, не всегда есть время, место и возможность, но стараюсь не забывать, слать весточки не только родным, но и милой Инге.'.

– Молодец племянник! – громко молвил Иван Дмитриевич.

– Что вы сказали? – встрепенулся дремавший завернувшись в шинель поручик Аристов.

– Прости что разбудил. Племянник пишет. Радует вестями.

– Дело хорошее. Не забывает. Случаем, не тот ли молодой человек, что над нами иногда пролетает, янки горячие приветы передает?

– Он самый. Кирилл Алексеевич истребитель георгиевского отряда.

– Удачи ему. Пусть Бог будет милостив. У вас, Иван Дмитриевич, большая дружная семья.

– Так и тебе вижу постоянно письма приходят, Андрей Иванович.

– Тем и живу. В Кексгольме четверо детей в доме. Ради них воюю, чтоб быстрее домой вернуться, обнять всех своих дорогих.

– Тоже надеюсь побыстрее вернуться, – Никифоров поднял взгляд на темное, усыпанное мириадами звезд южное небо.

– А ваш брат Алексей тоже в Петербурге живет? Простите ради Бога, Иван Дмитриевич, только вы никогда ничего о нем не рассказывали.

– Старая история. Сложно все с братом. Неплохой человек, но вляпался в дурную историю. Связался не с теми людьми.

– Может быть, лезу не в свое дело, – поручик стеснительно улыбнулся. – Простите еще раз ради Бога, но я слышал, царь объявляет амнистию, всем кто идет добровольцем в армию.

– Спасибо за доброе слово, Андрей Иванович. Только знаете, я боюсь, чтоб Лешу действительно не понесло бы в армию. Не всем везет как нам с вами, не все правильную сторону выбирают. Вы понимаете.

– Наверное, – собеседник глубокомысленно кивнул.

Никифоров переместился поближе к огню. На зрение штабс-капитан не жаловался, но в темноте глаза быстро устают разбирать мелкий угловатый почерк Кирилла.

На следующее утро сразу после построения роты, прибежал посыльный от пехоты. Полковник Манштейн собирает всех своих командиров. Ивану Дмитриевичу удружил подполковник Чистяков. Капитана Кравцова не сегодня завтра отзовут в распоряжение командования. Милейший Григорий Петрович все же не отказался от намерения забрать своего заместителя. А Алексей Сергеевич по устоявшейся в батальоне традиции продвигал своим ближним помощником Никифорова.

Штаб командир бригады развернул в двух верстах за боевыми порядками. Специально для полковника поставили палатку. Сам Петр Александрович встретил офицеров на свежем воздухе. Несмотря на ранее утро и вчерашний веселый денек, лицо полковника излучало здоровую злость. Сам Манштейн грыз стебель сахарного тростника.

– Угощайтесь, господа, кто еще не распробовал, – кивок в направлении целого штабеля тростника на краю поляны.

Никифоров и Чистяков не заставили себя долго упрашивать. Оба оценили местное немудренное лакомство еще на Барбадосе.

– Господа, поздравляю всех с тем что мы все еще живы и в здравии, – начало речи многообещающее.

При этих словах, полковник Берс поправил очки и закинул ногу на ногу. Остальные невольно подтянулись. Совещание комбриг проводил под открытым небом. Погода располагала. Что до противника, то брезент палатки от снаряда не спасет, посему и думать об этом нечего.

– Моя разведка утверждает, что мы взяли за жабры и треплем целую пехотную дивизию. Не знаю, что там от нее осталось на сегодняшнее утро, но дерутся янки здорово. Вы все это почувствовали. Я вас собрал не для того чтоб жаловаться на противника. Мы русские и слов таких не знаем.

Манштейн подошел к карте острова и сделал приглашающий жест.

– У нас с вами два дня чтоб сломить сопротивление противника. Вот горный район, – полковник ткнул в северную часть острова. – Две деревушки на побережье. Пехотная дивизия черт знает с каким номером, и черт запомнит гордое имя, пока держится. Дороги защищаются сильными заслонами. Есть долговременные огневые точки. У американцев сохранилась артиллерия. В тылу серьезные склады. Пленные клянутся, что половина тылового обеспечения гарнизона перед нами.

– Господа скажу кратко: если не сможем разгромить противника за считанные часы, возиться с ним придется неделями, а то и месяцами. Все зависит от нас.

– Даниил Петрович, – при этих словах командир танкового полка Субботич коснулся рукой танкового шлема. – Я иду с вашим полком. Не пугайтесь так, на бронетранспортере, а не на месте танкового командира. Прошу оповестить всех бронеходчиков, я лично буду наблюдать за ними.

– Какие приказы? Начало выдвижения, расписание артиллерийской подготовки, расписание маршей? – Субботич задал самые важные вопросы.

– Все получите прямо сейчас. Штаб ночью подготовил. Увы, не все начисто, приходилось импровизировать. Если мы что-то намудрили и упустили, прошу извинить и решить на месте.

– Что с воздухом? Авиация поддержит?

– Нет. – Тяжелое чугунное короткое слово. – Авиации не будет. Моряки сильно заняты, сражаются с американским флотом. Базовая авиация работает в интересах флота. Зато мне обещали, что летуны со звездами тоже очень сильно заняты. Сражаемся как во времена Балканских походов, под чистым небом. Флот огнем поддержит. Каналы, коды связи и целеуказания прежние. На дистанции десять километров от берега отработают быстро. В глубине уже хуже. Сами знаете.

– Какова задача саперов? – не удержался Чистяков.

– Как и вчера, обеспечиваете продвижение. Алексей Сергеевич, настройте людей, предстоят штурмы укреплений. Взрывников с утра напоить кофе или какао, чтоб руки не дрожали и глазомер не подводил.

– Распоряжусь.

– Еще вопросы есть? Командирам полков и батальонов получить приказы, расписания, коды сигнализации. Приказ к выступлению, – Манштейн демонстративно поднял руку с часами. – через сорок минут.

Темп жесткий. Пока Чистяков получал документы и изучал приказы, Никифоров поспешил в батальон. По насупленному виду и сжатым губам командира второй роты все поняли, скучать сегодня не придется. Не ошиблись. Разве что оказалось, что сигнал к выступлению и к атаке это разные вещи. За ночь артиллеристам подвезли снаряды, так что утро началось весело, с грохотом. Мехбригада наступала одним пудовым кулаком в латной перчатке. Пехотные полки дивизии прикрывали фланги и блокировали противника.

Опять рев гаубиц. Опять частое буханье полевых пушек и стрекотание зенитных автоматов. Надсадный гул моторов. Вокруг тропический лес. Дорога паршивая. Рельеф препоганый. За ночь янки подтянули пехоту и артиллерию, нарыли окопы. После первой атаки саперам пришлось спешится и идти сразу за пехотой.

Никифоров надолго запомнил узел обороны вокруг лесистого холма. Обойти с флангов мешали заболоченный лес и каменистые осыпи. Саперы тащили взрывчатку сразу за танками. Ужами извивались меж корней деревьев, вжимались в землю под плотным огнем. Артиллерия щедро всаживала в лес и холмы снаряд за снарядом, но из видимого результата только свежие лесные завалы. Даже поджечь лес не удавалось, хотя горячие головы, раздосадованные потерями, предлагали залить все зажигательными смесями.

Два «Мастодонта» все же прорвались к надоевшему всем неуязвимому ДОТу, люди Адама Селиванова поставили прямо под амбразурами ящики с взрывчаткой и подсоединили провода к детонаторам. Три минуты. Серия взрывов слилась в один, превращая укрепление в живописный хаос из бетона, изуродованных рельсов и камней. Пехота к этому времени уже зачистила район.

Огонь янки стихал, но стоило продвинуться на три сотни шагов вперед, как из зарослей ударили пулеметы, а в воздухе зазвучал противный свист мин. Два вырвавшихся вперед, оторвавшихся от своей пехоты танка американцы закидали гранатами и бутылками с бензином.

– Вижу! Все вижу, – Иван Никифоров свирепо вращая глазами рычал на несчастного ефрейтора посыльного. – У меня тоже людей нет.

– Ваше благородие, просят взорвать баррикады и завалы, – повторил пехотинец.

– Хорошо, – выдохнул штабс-капитан. – полковник Берс просит? Пусть ждет меня с людьми. Взорвем. Все взорвем к чертовой матери.

Верный ротный фельдфебель Генералов все прекрасно слышал. Он без приказа офицера послал двоих людей за тротиловыми шашками. Никифоров со своей стороны лихорадочно соображал, кого еще можно выдернуть и бросить на помощь бронегренадерам? Увы, далеко не всех саперов учили обращаться с взрывчаткой. Дело серьезное, подход нужен особый. Не каждый может. Ошибка же слишком дорого обходится.

Сводной группой Иван Дмитриевич командовал сам. Коленки конечно дрожали, но больше не от страха подорваться на своих шашках, а от свиста пуль над головой и риска нарваться на засаду.

Спасибо пехоте, прикрыли саперов огнем, сопроводили, помогли тащить груз и разматывать провода. Тем более к одной баррикаде пришлось прорываться с боем. С начала под прикрытием «Осликов» пехота вымела американцев, затем уже дала дорогу взрывникам.

– Где моя машина? – вопрос Никифорова адресовался поручику Мизерницкому.

– Где-то там, – махнул рукой офицер.

Внедорожник ротного не пережил столкновения с деревом. Никифоров дал себе зарок поменять водителя. Этого ефрейтора с завидным постоянством тянуло в кусты и кюветы при первом же намеке на опасность. Впрочем, кто сам без греха? Кидаться камнями Никифоров не собирался. Сам грешен.

– Хоть «Дромадера» угоните, Андрей Иванович. Не пешком же нам с вами за солдатами бежать.

Свист снаряда Никифоров не расслышал. Взрывной волной офицера приподняло и чувствительно приложило о землю.

Первым что он почувствовал была жажда. Затем послышались голоса, неразборчивая речь. Голова раскалывалась. В висках молоточки дробь выбивали.

– Очнулся штабс-капитан.

– Тротилом не разбрасываться. Где аммонал? За каждую шашку и бутылку спрошу, – Никифоров помнил, что должен был запросить рапорт о расходе взрывчатки.

А еще ему точно обещали центнер аммонала и ящик динамита.

– Шашек у нас нет, а бутылка с водой найдется, – молвили над самым ухом.

– Что⁈ – Никифоров открыл глаза.

Попытался приподняться, но голова тяжелая как чугунная баба, от подушки не оторвать. Перед глазами плывут зеленые круги. Со второй попытки Иван Дмитриевич разомкнул веки, первым что он увидел была небритая помятая рожа и впавшие глаза фельдшера Савелия.

– Лежите, лежите, ваше благородие, – губ коснулась поилка с водой. – В рубашке родились. Контузило крепко, а все осколки мимо прошли.

– Что с Аристовым? Со мной был офицер.

– Не знаю. Вас одного принесли. Ребята ничего про других офицеров не говорили.

Никифорову действительно повезло. Андрею Аристову тоже. Только поручика от взрыва заслонил ствол дерева. Обошлось порванными барабанными перепонками. Аристов сам и дотащил обмякшего Никифорова до укрытия. Там штабс-капитана осмотрели, убедились, что дышит, кровь не течет, и отправили на грузовике с другими раненными в полевой лазарет.

Через три дня оклемавшегося Ивана Дмитриевича перевезли в старый колониальный госпиталь Фор-де-Франса. Там же его навестили товарищи по батальону. Поручик Аристов радовался, что Никифоров жив, но огорчился, узнав, что выпишут только через месяц. Все это время поручику придется командовать ротой. Усугублялось это тем, что незаменимый фельдфебель Генералов лежал в соседней палате.

Седовласому старослужащему «посчастливилось» поймать осколки в спину. Хуже того, раны загноились. Теперь жизнь человека зависела от новомодного средства «панацеина». Мутная жидкость из ампул кололась два раза в сутки в филейную часть организма. Врачи обещали чудо, но никто не знал насколько реалистичны эти ожидания. Хотя «панацеин» уже как два года использовали в России в казенных и земских больницах. Средство недешевое. Да еще ходили слухи, что иногда от него умирают.

Под конец визита, когда врачи уже намекнули саперам, что пора бы и честь знать, Еремей Кравцов присел у кровати Никифорова.

– Застряли мы на Мартинике. Прорваться одним рывком не получилось. Манштейн приказал встать, перекрыть все пути и рыть окопы.

– Значит, зря напролом перли. Потери у нас большие?

– Большие, – скривился капитан. – От твоей роты две трети списочного состава в строю. Слава Богу, всех раненных успели в лазареты оттащить. Десять человек тяжелых. Их скорее всего комиссуют, остальные вернуться в строй.

О погибших Кравцов тактично умолчал. Никифоров и не спрашивал. Людей уже не вернуть, а писать похоронки есть кому.

Нет худа без добра. Через два дня в госпиталь пришла почта. Штабс-капитану принесли два письма из дома и отдельный конверт с фирменным оттиском его строительной компании. Партнер писал, что расширяет штат, берет выпускников строительного института на стажировку. Есть очень хороший объект, который Евстигней Капитонович намеревается выиграть. Заказ от известного промышленного предприятия, связан с военным заказом. К этому партнер взял подряд на строительство земской больницы и трех домов.

Никифоров уже пошел на поправку, голова почти не кружилась, хотя проклятая слабость давала о себе знать. Новость хорошая, тем более, господин Северский предложил неплохой ход. Так-как налоги на прибыль с прошлого года жутко выросли, льгот особых нет, только на расширение производства скидки, партнер предложил оформить в компанию супругу Ивана Дмитриевича, оклад поставить в размере законной доли ожидаемой прибыли.

Человек господин Северский неплохой, инженер грамотный, делец серьезный, но любит театральные эффекты. Только в самом низу письма в качестве приписки уточнил – новый большой подряд связан с заводами Лесснера. Новые цеха в пригороде.