Текст книги "Кукловод"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– Бери в руки меч, я сказал! – рыкнул страшнее прежнего орк, нависая над тщедушным свинопасом. Ферро взял оружие в правую руку, опасаясь расправы. Меч был слишком тяжел, и ходил ходуном из стороны в сторону.

– А ты совсем слаб, червяк, – покачал головой воин, – так зачем тебе этот меч?

– Я хочу стать рыцарем, Господин Ху-Рарк. Лицо зверя сначала побледнело, точно от оскорбления, а потом издало странный зловещий смешок.

– А ты знаешь, как называется этот меч, дохляк? – почти коснулся его лица своими клыками Ху-Рарк.

– Нет, – теперь Ферро по-настоящему испугался. Его голос задрожал.

Орк вел к чему-то, и он совсем не понимал к чему.

– Этот знак на его рукояти. Это знак орков. Ху-ру-ге-ро. Убийца человеческих рыцарей. И первый символ – это символ моего племени.

– Что?

– Ничего, глупый червяк. Твой дед был орком из нашего рода. Вот что.

– Что вы несете, Господин? – изумленно открыл рот Ферро.

– Посмотри на себя. Ты удерживаешь на весу меч орка одной рукой.

Человек такую тяжесть и двумя удержать не сможет. Ферро взглянул на свою руку. Она перестала дрожать. Меч в ней застыл, как каменный.

– Если бы ты его удержать не смог. Здесь бы я тебя кончил, – рыкнул Ху-Рарк, – как вора, укравшего орочий меч. У нас с такими разговор короткий. Даже если они проводники. Свинопас усиленно пытался вспомнить лицо Деда. Выходило плохо.

Дедушка и правда большой был. Пожалуй, даже огромный. И у отца голос рыком отдавал, и тяжелого кабана они вдвоем на руках поднимали на весы, а кабан весил как пятеро людей. Соседи еще диву давались. И гордость в глазах отца понятна стала. Его ведь пороть будут, пока кожа на спине не сойдет… но радость за то, что кровь воина осталась в роду, сильнее всякого страха за жизнь. Потому и меч деда передал, чтоб гордость рода в семье сохранить.

– Пошли, червяк, – хлопнул его по плечу орк. – Выглядишь ты, как смазливый человеческий юнец, но кровь у тебя от орка. Слабый ты, правда, как орочья девочка, и мечом явно не владеешь. Но не волнуйся, я, могучий Ху-Рарк, научу тебя кое-чему в дороге, чтоб ты не так сильно позорил род своего деда из великого племени «Ху».

Станешь ты рыцарем, Орк-Ферро. Грозным рыцарем. Враги в штаны ссаться будут, когда мечом таким махать научишься…

С того дня они взяли курс к центру великих топей, и с того же дня начались его неожиданные тренировки.

– Человеческая школа меча? – презрительно фыркнул орк, когда прознал о мечте Ферро. – Это для хлюпиков, у которых не хватает силы поднять настоящее мужское оружие. Забудь об этом. Учить войне Орка может только Орк. Время от времени он подгонял его пинками на пути к топям, и заставлял показывать дорогу, держа огромный меч на вытянутой руке.

Калиль скакала впереди на своем волке и похоже дела спутников ее мало заботили. Учитель же был разговорчив, как будто встретить родственного проводника (даже с невеликой частью крови племени) стало для него немалой радостью. Насколько он был страшен, настолько же на удивление дружелюбен. Правда, дружелюбие его проявлялось странным образом. «Фу, позорище рода» – частенько вставлял орк, посматривая на неуклюжие попытки Ферро овладеть двуручником. Затем следовал подзатыльник. Большая часть смысла общения меж орками заключается в рукоприкладстве, начинал понимать юноша, стараясь не отставать ни на шаг от учителя. «На ходу, во сне, во время еды. Все время отдавай мечу» – то ли весело, то ли сурово шумел он в ухо, подбадривая ученика добрым пинком.

– Больно смотреть мне на настоящий меч орка в твоих кривых ручонках, червь, – сетовал Ху-Рарк, незатейливо сообщая судьбоносную для юноши информацию, – Гррх! После топей со мной пойдешь в пустоши, вот там-то как следует продолжим! Это мой долг перед ордой – исправить подобное позорище! Судьба, маленький брат, судьба, что ты наконец-то вернешься в орду… Ферро боязливо отнекивался, но орк был непреклонен и чрезвычайно силен в средствах убеждения.

– Помнишь, как меч именуется? Гррх! То-то же. Мой топор и тот без имени. За большие подвиги дают имя оружию. Великий меч и такому слабаку достался, – сокрушался Ху-Рарк. Ферро заикнулся, было, о том, чтобы подарить двуручник учителю, но тот отреагировал так яростно, что чуть не проломил ему череп. Не в традициях орков пользоваться чужим оружием. Оружие в орде вручается еще при рождении, и не является предметом для торговли, подарков или обмена.

– Убил благородного? – переспросил орк, радостно скалясь. – Гррх, молодец, маленький брат… Тем более самое место в наших пустошах. Начинались топи – но это было лишь мелкие болотца, словно лужи перед морем, что ожидало их впереди. Лужи эти, как помнил Фер, они преодолели когда-то давно за четыре дня. Орк с леди Калиль, видимо, решили устроить марафон. Бежать по пересеченной местности часами было для Фера внове, и уже спустя пару фаз после начала пути он слег обессиленный лицом в грязь.

– Червяк! – орал в ухо Ху-Рарк, но это не срабатывало. Мощные пинки в бока поднимали лишь на пару десятков шагов, и Ферро снова валялся на земле, скрипя песком в зубах и содрогаясь от боли в мышцах. Наконец Ху-Рарк сдался.

– Хорошо. Отдохнем, – выдохнул он, явно разочарованный способностями своего нового ученика. Лицо его наполнилось непривычной орочьей задумчивостью, будто он придумывал какую-то особенную пытку юному полу-орку. Калиль отправилась на охоту. А орк достал свой гигантский топор из-за спины.

– Что это? Зачем? – испуганно привстал свинопас, уже было расслабившись.

– Ноги твои, быть может, сейчас мертвы, но для рук найдется работа. Смотри, – с этими словами, он размахнулся и ударил топором в немалой толщины сосну. Топор пробил ее ствол с одного удара. Топор выскочил с другой стороны дерева. Ху-рарк довольно скалился. Сосна с жутким скрипом завалилась на землю.

– Наруби-ка нам дров, Ферро… Да не моим же топором! Не подымешь.

Используй Хуругеро.

– Мечом? – удивился юноша, – Кто же рубит дрова мечом?

– Оружие настоящего Орка подходит для любой цели, червяк! И головы рубить и дрова, а если понадобится – и самку дракона удовлетворить!

– Ху-Рарк заправски поднял ученика за шкирку, – приступай. Ферро мучился половину фазы. Рубить ствол дерева мечом оказалось попросту невозможно. Орк посмеялся над ним. Одно дело топор, что рубит, а совсем другое – меч, что больше ломает и режет. От ствола летела щепа, ветки, и кора с мхами, но перерубить эту древесную толщу казалось Ферро не по силам. Ху-рарк решил поиметь жалость к ученику и взял его меч в руки.

– Смотри, презренный слабак. Красный великан размахнулся мечом, так что вспорол землю позади себя лезвием. Взлетела грязь. Мышцы вздулись, по ним словно пробежала волна от кончика макушки до самых ног. Траектория меча описала почти полный круг. Дерево протяжно затрещало. Все было верно, меч не разрубил, он просто переломил сосну пополам. Куски ствола и древесные щепки величиной с полено полетели во все стороны.

С одного удара дерево как будто пропустили через мясорубку.

– Учись, червяк, слабый как девка, – загоготал Ху-Рарк, – именно на столько частей ты разломишь того, кто осмелится пойти против твоего меча.

– Так не честно, – насупился юноша. – Это просто сила. В этом ударе нет никакого мастерства. Просто тупая сила, Учитель. Орк, похлопал плечо бедного Фера, так что он застонал от боли. Не будь в Фере орочей крови, плечо было бы сломано.

– Все верно, хлюпик! Ты начинаешь кое-что понимать в боевой науке Орков!

– Но в чем же тогда ваша роль, как учителя, господин?

– Пинать твою ленивую задницу, червяк! – грозно нахмурился красный великан. Ферро начинал опасаться, что орочьей крови в нем не так уж много, как хотелось его могучему спутнику. Южные орки жили в пустошах, где все такое же огромное как они, – камни, горы, хищники: пещерные львы, циклопы и тролли, огромные озера и огромные деревья, и все это под властью огромной орды, где лишь сила и бесстрашие – единственные законы. А еще южные орки собираются идти войной на Тулурк – об этом говорят все без исключения. А войны Ферро не хотел, он лишь хотел стать рыцарем, легионером, чтобы получить свое право на свободу без господина. Об этом он и хотел тут же сказать Ху-Рарку:

– Учитель, – начал он неуверенно, – я хочу стать легионером, а не орком… Сказал и замолк, ибо лицо «учителя» и без того красное стало багроветь. Спасение пришло с неожиданной стороны:

– Ему не пойдет твой неуклюжий стиль боя, Ху-рарк. Он орк всего лишь на четверть, а то и на одну восьмую, – леди-воин Калиль появилась также неожиданно, как и ушла на охоту. Шара проломилась за ней через кусты, в пасти она тащила оленью тушу.

– Мой тебе совет, мальчик, выброси эту железку в реку и купи меч поменьше. Он великоват даже для Ху-Рарка. Меч, пусть и двуручник, не должен быть выше воина. Это золотое правило.

– Что ты понимаешь в размерах, глупая девка? Разделывай оленя, это получится у тебя много лучше, чем рассуждения о стиле боя орков!

– Ху-рарк, ты упрям и прямолинеен, именно поэтому ты никогда не сможешь победить меня, – с улыбкой ответила девушка-воин.

– Может быть еще один спарр-ррринг, девка? Гхррр! В прошлый раз тебе просто повезло, – угрожающе стиснул топор Ху-Рарк.

– Ты просишь тренировочный бой каждый день. И каждый день стонешь побитый. Я думаю, мне не стоит позорить тебя перед учеником, – покачала головой Калиль, приступая к разделке оленя.

– Трусливая девка, – прорычал орк, – пойдем на поляну, червяк, я научу тебя паре приемов работы с мечом. Красный гигант был явно не в духе, но Ферро все-таки осмелился:

– Великий господин Учитель, – пытаясь смягчить пилюлю, начал Ферро, – а почему вы проигрываете госпоже Калиль? Орк, однако, не особенно обиделся.

– Она сражается не по-мужски, червячок, – задумчиво произнес «Великий Учитель», – коли бы мы сражались строй на строй, шансов у нее не было бы. Она и сама знает. Но на большем пространстве она слишком юрка и ловка. Поверишь ли, я не могу даже задеть ее…

Проблема нашего воина, маленький брат, всегда заключалась в скорости. Но с каждым боем я все лучше начинаю видеть движения.

Когда-нибудь я схвачу ее за шею и загоню одним ударом в землю, – плотоядно оскалился он, – и когда это случится, я буду готов к тому, чтобы бросить вызов самому Рур-Ху-Гррху.

– А кто этот Рур-Ху-Гррху, учитель?

– Властелин южной пустоши и племени Ху. Лучший воин из всех, что я видел, – при этом Ху-Рарк поморщился. – А еще он мой старший брат. И я тебе скажу, повезло тебе, что ты орк, ибо Рур-Ху-Гррху собирает племена для великого похода. От вашего Тулурка и жалких людишек скоро ничего не останется. Так что забудь о том, чтобы стать легионером, или мы однажды встретимся на поле боя, и я разорву тебя на две половинки, маленький брат. Новость о войне для Ферро не была новой. Орки, особенно южные, больше грозятся, нежели действуют – говорили менестрели. Но кое-что Ферро хотел прояснить прямо сейчас:

– Война? Но почему же Учитель ходит вместе с человеком?

– Человеком? – Ху-рарк хрипло засмеялся. – В леди Калиль человеческого намного меньше, чем в тебе. Увидишь как-нибудь, как она бегает голышом по ночному лесу – поймешь, о чем я.

– Но хватит пустой болтовни, слабак, – Рарк снова сменил милость на гнев. – Поднимай меч и повторяй вслед за моим топором. Помни: настоящий бой всегда заканчивается одним ударом.

* * *

Лицо Тигля Римуса горело огнем. Здесь, в тронном зале, держали военный совет: Мориус, Тигль, Император и горы пыли.

– Это ваша судьба, мой император! Тигль возбужденно ходил из стороны в сторону. Его седая борода длиной почти до пола, как у какого-нибудь гнома, едва не подметала грязь под военными сапогами. На нем был доспех, древнее его самого.

О как долго советник императора не надевал эту приятную тяжесть. Как же долго.

– Ректор пропала, о ведущий легионы! Механический Гибург под властью древнего подземного монстра. Весь Тулурк скоро погрузится в анархию! Римус в буквальном смысле испускал потоки жара, нагревая комнату лучше всякой печки.

– Сир! Необходимо выступать немедленно! Сами Мастера даруют возможность вернуть достоинство вашему роду!

– Выступать? Как же выступать? – встрял было Мориус, но Тигль раздраженно замахал на него руками. Стормо Торрий задумчиво вращал фламбергом, тем самым, что был подарен еще в детстве, но так и не был сменен на что-нибудь поприличнее. Его гарда слишком изящна и тонка, на лезвии слишком много узоров и украшений. С таким оружием только на дворянские балы ходить, а, к слову сказать, на балы его уже давно никто не приглашал.

– А легионы? – поправил очки Стормо.

– Легионы верны вам, Сир! Отряды с востока присутствуют прямо в осажденном Рейнгарде. Остальные рассеяны, но могут быть мобилизованы… Если только придете вы, мой император! Стормо Торрий горько усмехнулся. Неужто Тигль столь стар, или просто не понимает?

– Да какой я император, Тигль? Одно название. Магистрат давно лишил наш род всякой власти… Лучше бы переворот, в самом деле. А это что? – лицо Стормо наполнилось привычной ему бессильной печалью, – позорище!

– Не говорите так, господин, – утешающе положил руку на его болезненное худое плечо дворецкий Мориус. Военный советник Римус, когда-то звавшийся бесстрашным, яростно перешел в наступление:

– Магистрат? Тьфу, на этих книжных червей! Да, ваши предки были мягки и отдали то, что принадлежит вам по праву без боя! Но сейчас, сейчас мой император, совсем не тот момент, чтобы думать о прошлых обидах и новом переделе власти! Южные орки переходят границу, они давно забыли телеги с золотом, что заплатили им под конец столетней войны. А что творится под Рейнгардом?! Там Гули, ваше величество!

Третья сторона подняла свою темную голову… Речь уже даже не о достоинстве рода, речь о защите Тулурка. Римус в полном боевом параде распалялся все сильнее, думая прогнать с императора его обычную хандру.

– Магистрат лишел воли без Ректора, значительные силы его разбиты в Гибурге. И я вам скажу это тоже работа третьей стороны! Мой император, во все времена ваше звание никогда не было почетно и не приносило простой жизни его обладателю. Вслушайтесь в то, что говорит ваша кровь. Никогда положение Тулурка не было так шатко, со времен древних, – советник наконец передохнул, подобрав бороду, – Гордыня магистрата, Сир, уже привела к разрухе в легионах, а новые силы стрелков и артилерии не смогли собладать с одним единственным жалким подземным паучком! Победа куется мечом, а не пулей, мой император!

– Легионы не пойдут за мной, советник Римус, – качал головой Стормо, – они не признают императора в жалком нищем, подобного любому из них.

– Оставьте самобичевание, Сир, – на этот раз начал увещевать Мориус.

– Ха, именно, мой император! – поддакивал советник, присоединясь с жаром к дворецкому, – Чтоже нам лечь на пол и спокойно умереть?

Легионы помнят что такое идти по зову императора! Как помнит Тигль Римус! – Лицо его как будто молодело на глазах, плечи расправились, мысленно он уже был там, на столетней войне, вел кавалерию в бой, рубил направо и налево во славу господина. Как тогда, когда он потерял свою левую ногу. Тогда снова били барабаны и он, Тигль, мчался вперед на слепом кавалерийском коне. Так поступают с каждой лошадью, что несет на себе всадника в броне – выкалывают глаза раскаленной спицей, чтобы не видел он, туда куда мчится. А то помрет от страха или взбесится, сбросив кавалериста на землю. Ряды неопытных пехотных легионеров разбили на голову, они скакали прямо по ковру своих мертвых соратников, тяжелая четырехметровая пика рвала ударную руку, тряслась как на пружине, но неумолимо неслась к цели. Лошади спотыкались о камень и доспех. Римус выбрал себе целью молодого тролля, что не достиг еще полного роста и силы, но эта груда дикой мощи – единственное, что может остановить жуткую кавалерийскую атаку. Тень громадины загородила солнце. Но Тигль Бесстрашный лишь вонзил шпоры покрепче в могучие взмыленные бока боевой лошади. «Давай же» – шепнул он ей, прижавшись к торчащему черепу, и лошадь прыгнула из последних сил. Взмыла подобно крылатому пегасу. Слева ухнула дубина, ствол королевской ели, но удар уже невозможно было остановить. Белесые слепые глаза лошади забрызгивает кровью. Пика пробила торс тролля, увязая в груде мяса, пробивая ее, словно штопор хилую пробку. Молодой Рах-Гор-Клохл начал валиться назад. Пика сломалась. Лошадь врезалась в жуткого горного зверя, и сломалась также как оружие кавалериста, переворачиваясь в полете. Нога Римуса запуталась в стремени, он вылетал из седла, а нога оставалась на месте. Кости треснули, а сухожилие порвалось.

Захлестала кровь. Римус терял сознание. И тогда разнеслось то дикое «Даааа» по всему полю. Дикий крик легионера. Он был совсем рядом. Убил пещерного льва голыми руками.

Размазал его по земле силой духа. Вот что такое Легион. Мой император… Вся война промелькнула огненным пламенем в глазах старика. Борода взметнулась вверх. Легионер отдавал честь своему господину.

– Ну хорошо, Римус, – казалось проняло Стормо Торрия, – но они не пойдут со мной, сам увидишь.

– Выдвигаемся немедленно, Сир? – просиял Тигль.

– Никак не могу позволить, Советник! На улице гроза вы разве не слышите? Не хватало, чтобы император простудился, – грозно нахмурился уже второй старик. Дворецкий Мориус. Но радость Тигля уже мало, что могло разрушить. Не сегодня, так завтра. Заколотив деревянной культей в пол, он заспешил на кухню, готовить все необходимое к долгой дороге. А что это, как не походный котелок и приправы, припомнил советник простые легионерские мудрости.

За окном бушевала осенняя гроза. Стучали капли по расставленным на полу ведрам. Крыша и вправду была в ужасном состоянии. Бледная луна ходила по ночному небу. Ее видно и отсюда. «Во что втягивает меня этот Римус» – тягостно размышлял император

– «Безумие». Достоинство рода. Понятие столь абстрактное, что даже сами представители рода толком не понимали что это. Он слышал до эпохи Роко Злосчастного, древние императоры выходили перед Легионом и обнажали меч. И все, кто хотел обнажали свой меч в ответ. А тот должен был доказать, что имеет право вести величайшую силу континента вперед. Это не детским фламбергом по вечерам махать. Не редко древний император благополучно помирал прямо там, даже не начав походов. «Какое варварство» – считали в магистрате. Но только так лидер получал уважение перед воинами. Стормо с сомнением посмотрел на свои руки. «Я император!» – кричали древние варварские короли и вызывали все свое войско на бой. Искусные воины, они били мечами тех кто осмелился выйти до изнеможения, рубили их на куски без всякой жалости. Начиная с самого рассвета и до заката. И завоевывали честь вести легионы своей собственной силой. Корона тех императоров – не золотая побрякушка, а окровавленная шипастая оскалившаяся сталь боевого шлема. Дорн Рокката Третий не потерпел ни одного поражения в дуэлях.

Говорили, походил больше на титана, чем обычного человека. Его испытание заканчилось быстрее чем у других древних императоров. Мало кто осмелился выйти против короля, после вида его первых жертв.

Одного он просто разрубил пополам, второму откусил нос и кусок щеки, когда тот сковал движение меча огромным цепом, у третьего смят шлем и отрублены ноги. «Следующий! Выходи вперед, трусливые шакалы! Я не поведу за собой трусов!» – требовал рычащий как зверь Дорн Рокката, а легион трясся в страхе перед своим властелином. Горак Страшный возил за легионом телеги с головами собственоручно поверженных им врагов. Обозы разносили вонь гниющей плоти на добрую лигу вокруг, а советники только и делали, что упрашивали перейти императора с голов на уши. Ребелий Тяжелые-руки, проигрывая сражение, бился до последнего, оставшись в одиночку против целой орды. В окружении. С сотней кровоточащих ран. Мервые трупы росли вокруг него стенами. Ходят легенды, что орки не могли поразить его сердце до самого рассвета. Лирус Бессмертный упал с лошади. Дубина тролля разможжила его ноги в кровавую кашу. Но он снова взобрался на коня одними руками и повел свои легионы дальше. Последний приказ императора – навсегда приковать свое покалеченное тело тяжелой цепью к боевому коню, чтобы позор падения на землю никогда не повторился… Они говорили со своим оружием на бегу сквозь время и пространство, с радостью принимая и отдавая эстафету войны друг другу, спасая свою вымирающую расу от бесконечной жестокости древнего континента. Ведь люди стали хозяевами совсем недавно, гордо вытянув нос от превосходства своей науки перед сталью низших дикарей. Еще пару столетий назад все было совсем не так. Но время прошло, и древние императоры забылись… Стормо вздыхал. Он не достоин. И также думали все, начиная с Роко Злосчастного, обманывали сами себя, не признавались себе, цепляясь за титул. Так было. Иначе достоинство рода не упало бы в выгребные ямы, лишив само себя остатков власти. Стормо подтянул декоративный фламберг и сонно закрыл глаза:

– Слышишь? – спросил он его, сжимая покрепче. Сталь в ответ лишь звонко молчала.

– Возможно настал наш черед выйти на поле перед легионом и сказать: «Я – Император!»…

Утро выдалось холодным. Стормо Торрий кутался в колючий шарф. Вчерашний энтузиазм исчез без следа. Но не то было с Римусом Тиглем. Старец бодро скакал впереди, указывая дорогу. Чем ближе они подъезжали к Фиору Болотному, что лежал на их пути перед осажденным с востока Рейнгардом, тем больше им встречалось повозок со спасающимися горожанами. Они говорили страшное.

Пограничный город упадет в течение недели максимум. Армия гулей, живых мертвецов, заполонила все поле перед великой стеной. Они карабкаются поверх своих же голов, а горящее масло в цитадели не бесконечно. Говорили также о странных повелителях армии. Дворянине в дурацкой огромной шляпе с зонтом и нищем менестреле, закутанном в плащ. Рассказывали: тот менестрель ведет Гулей на штурм музыкой на чугунном скрипусе, как когда-то водили орки в бой свою северную орду. «А чтоже легион?» – спрашивал Римус, а в ответ люди лишь недоуменно пожимали плечами, мол что могут остатки легиона без артиллерии. Вроде подъезжает кавалерия с запада, но будет ли от нее толк при осаде в городских условиях? А магистрат, судя по всему молчал. Молчал упорно. Как будто не осталось в живых никакого магистрата. Военные дирижабли, артиллерия стягивалась к Рейнгарду. Но город, судя по словам путников, уже приготовились отдать. Самый мощный форт на восточной границе хоронили без всяких колебаний. Римус Тигль хватался за голову, а Стормо корежило от наивных надежд бегущих горожан. «Ничего, скоро ректор Реле вернется и мокрого места от третьей стороны не оставит. Переждать надобно просто. Вот что, благородные господа». У самого Фиора Тигль заставил «ведущего легионы» надеть знак императора. То был древний серебрянный браслет с отличительным символом легиона. Браслет был слишком широк для худого запястья Стормо, то и дело грозя бесславно свалится в грязь, и потому он нацепил его на плечо. «Вы совсем потеряли форму, Сир» – ругался советник, размахивая бородой. Люди же замечали браслет, но не проявляли никакого особого внимания. Еще бы. Никто кроме легионера не ведал что это, да и там многие знали о нем лишь понаслышке. Промозглый дождь лил, не переставая. Дороги размыло так, что даже лошадиные копыта вязли в грязи.

– Прекрасная погода, Сир, – кряхтел Тигль. – Видели бы вы, как легионы шли через пустошь во время месяца великого ливня. Вот тогда было страшно. А это так, к подошве прилипло. – Тигль подобрал бороду, правя лошадь по колено в луже. – Относитесь к этому, как к тренировке духа, мой император. Впереди упало дерево, взметая вверх тучи брызг, видимо вымыло корни, а земля стала одним большим куском грязи. Хорошо если они проходили лигу за фазу. Застрявшие покинутые повозки делали тракт похожим на одну необъятную помойку. Лишь кое-где мелькали островки жизни – костры под наспех раздвинутыми навесами. Лишь слякоть и бесконечный барабан дождя, и одинокая лютня уставшего менестреля, прибившегося к какой-то компании беглецов. Стормо Торрий соблазнился было мыслью сделать привал, но неумолимый Римус гнал их вперед. Поздней ночью они оказались под стенами Фиора, но там ожидала очередная неприятность. Город на военном положении наглухо закрыл ворота на ночь, и лишь звон серебра смог пробить маленькую щель в его непробиваемой обороне. В ту щель они и просочились. Римус настаивал на том, что бы не раскрывать титул Стормо перед теми, кто легионером не являлся.

«Так оно надежнее будет, Сир» – шипел он, оставляя их без благ, что мог предоставить им подобный сан. В конце концов кто откажет императору в ночлеге? Нынче же таверны Фиора забиты под завязку, и им удалось найти место только на окраине, где обычно ночевали самые бедные крестьяне и представители лихих профессий. Не замечая ни грязи, ни насекомых, ведущий легионы упал без сил в ловко замаскированное логово клопов.

В кровать то есть.

– Подъем, Сир! – без всякой жалости заливался с самого рассвета Римус. Еще вечером он прослышал о когорте легиона, расположившейся в черте города. Дождь кончился. В створы окон ярко бил свет, разгоняя ночной холод и стаи юрких многоножек. «Питательная штука, Сир» – подметил советник, поймав одну из них за длинный ус и отправляя в рот. Тигль уже успел одеть кирасу и занимался тем, что прилаживал деревянную ногу на ее обычное место. Борода его совсем потрепалась и теперь висела жалкими клочками, напоминая высушенное мочало. Стормо Торрий выглядел и того хуже. Глаза ввалились, кожа посиневела от болотной воды, а плащ изодрался вконец, сверкая дырами и проплешинами.

– Безнадежная затея все это, Римус, – ворчал Император, крепко завязывая шарф, но Тигль не обращал особого внимания на его жалобы.

Он слишком хорошо знал меланхоличный нрав своего юного повелителя.

Но ничего, – лишь сжимал он крепче свои кулаки – однажды, и он ощутит что такое вести за собой легионы, и кровь древних императоров обязательно заговорит в нем. Должна заговорить. Улица обезлюдела, было слишком рано, хотя одинокий кузнечный молот уже где-то стучал там, вдали, своим чугунным звоном, уходя эхом меж камнем домов и железом крыш. Стая сонных перелетных птиц летела в небе, спасаясь то ли от стремительно наступающих холодов осени, то ли от полчищ Гулей, поднятых для штурма Рейнгарда. В отличии от Тигля Римуса, император отнюдь не был обеспокоен осадой крупнейшего приграничного города. Его осаждали так часто и долго, что лишь несведующие крестьяне каждый раз со страхом убегали в глубь Тулурка. Рейнгард взять невозможно, об этом твердили все его учителя по военной тактике. Цитадель построена с рассчетом глубокой обороны от любого врага, и были ли это орки, или великаны с циклопами, или даже сами драконы южного континента, шансов взять город, что словно железный еж, ощетинился орудиями и дюжиной каменных периметров, нет ни у кого. Пусть даже Гулями управляли разумные существа, что само по себе небывалое событие, это ничего не меняет. Иные периметры вырезаны из цельных скал, башни вырублены в закаленном камне, а немалые промежутки стен – сплавы металлов. Число орудий на одной только восточной стене превышает сотню. Они стоят в два ряда, как на тяжелых линкорах Гибурга. В последний раз, как та батарея давала залп, орда разбежалась от одного грохота выстрелов. Возможно Римус заботится о достоинстве рода, – думалось императору. Сам же он видел смысл тяжкой и довольно опасной поездки лишь в том, чтобы показать магистрату – легионы все еще являют собою силу, а значит с ведущим их надобно считаться. Быстрым шагом они достигли восточных стен, где находилась местная школа меча, в которой и должна была располагаться легионская когорта болотных топей. Запах веселых напитков чувствовался еще за несколько кварталов от этого сарая. Полуразвалившаяся амфилада покоилась на обычных деревянных столбах, врытых в землю, – словно причал, а не дом. Стены давно заросли мхом и плесенью, гнилая пакля торчит из всех щелей.

Крыша из почерневшей черепицы, будто из навоза, провалилась то тут, то там, зияя темными дырами. Но само здание огромно, почти также как королевский дворец, все еще неприметно отдает запахом былой роскоши.

Резные колонны, и камень у самого входа, что был по традиции пронзен сотней добрых мечей, словно клубок ниток иглами. Но даже он символ школы, покрылся грязью и железной ржой. А под ним у самых ступеней, валялись тела, но не сраженных в битве, а скорее в таверне. Отважные воины, методично уничтожающие крепкое вино.

– Это и есть школа меча?.. – вымолвил император, чувствуя что затея еще безнадежней, чем ему казалось ранее.

– А что вы хотели, Сир? Сегодня предпочитают учиться стрельбе из огненной палки и пушечной науке. – Римус Тигль решительно взял господина за плечо – Прошу вас, мой император, проявите волю и силу в отношении этих легионеров. Когорта болотных топей всегда была одной из самых жестоких в бою. Тигль Римус Бесстрашный переступил ступени Школы. У самого входа высилась проходная, уходящая вглубь здания. Здесь можно было бы увидеть ранее каменные бюсты императоров, начиная с самых древних и заканчивая Уро Торрием, но по какой-то причине здесь зияла лишь пустота и одинокий стол, за которым сидел Гном в доспехе центурия. «Пошли вон!» закричал он им с порога. В его рту не хватало зубов, но чувствовалось он был настоящим воином. Таким, для которого камень пустоши – перина, а конская лепешка – лучшая подушка под голову. И он из тех, что был не просто легионером, а тем, кто получил рыцарское звание, судя по серебряной вязи на кирасе. Палладин или темпларий? А это значит плевать он хотел на дворян или представителей магистрата. По древнему кодексу он подчинялся лишь императору. А Стормо Торрий вдруг с ужасом понял, что на императора он ни сколько не похож. Проявите волю и силу, Сир?

– Я пришел мобилизовать вашу когорту, Сэр Гном! – осевшим голосом прохрипел Император. Но красноносый, изрядно перебравший гном, похоже не разобрал ни слова. И со свойственной ему солдатской грубостью, заскрипел, как скрипит горная штольня осыпающимся камнем:

– Что это за пердеж из жопы? Говори громче, мальчик! Не видишь глуховат я! Учиться чтоли пришел? Так гони тридцать серебрянных ньютонов! Вон же на стене написано! Или ты не грамотный? При этом гном грозно затряс пудовым кулаком в сторону таблички у дверей. Стормо Торрий вдруг снова почувствовал себя слабым юношей перед миледи Реле. Но на этот раз верный Тигль Римус спас положение. Его движения были стремительны, и казалось даже деревянная культя ему не помеха.