Текст книги "Кукловод"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Играйте, играйте дорогой Рьёга, – замахал Нэйн руками. – Не обращайте внимания на мои недостойные слова. Рьёга никогда не понимал своего спутника. Это раздражало. Но тем не менее он поставил пальцы на струны, начиная с пиццикато, продолжим мелодию сложными флажолетами и скоростными переходами.

Рьёга был почти Мастером в игре на скрипусе. Мертвяки вновь пришли в порядок, дисциплировано и методично уничтожая вооруженное или нет, сопротивление поместья. Только что они безвольно разбредались в разные стороны, натыкаясь на столбы, падая и подымаясь вновь. И лишь по случайности натыкаясь на стражу, нападали на них. Мечи входили в мертвые тела, но это было бесполезно. Труп тянулся к мясу, отруби ему хоть ноги, хоть голову.

Только в конец изрубленные на мелкие куски, они застывали подрагивающей массой гнили. Но с первой нотой скрипуса, они будто снова оживали, казалось даже ребра их раздвигаются под надувающимися воздухом легкими, синие губы открывались, выпуская зеленый дым и скопившийся трупный яд, они резво шли вперед и атаковали стройными рядами, как дисциплинированные легионеры. Стоило одному упасть, его место занимал другой. В руки Гули подымали оружие, и махали им, как подобает настоящим живым воинам. «Вы и вправду мастер» – лилейно шептал Болотный Граф, нахваливая удивительнейший дар своего спутника.

– Музыка сама по себе магия. Огромная редкость, когда заклятия произносятся ни словом, ни жестом, ни мыслью, а мелодической нотой… То было одно из многочисленных поместий вокруг Рейнгарда, где они рекрутировали новых солдат в свою жуткую армию. Рейнгард оказался крепким орешком, взять его с ходу никак не получалось. Гули шли вперед, как машины с вечным двигателем, крепко и жестко чеканили шаг, штурмовали крепкие стены день за днем, без страха и сомнений.

Но все развевалось в прах, стоило батарее дать залп. Ядра летели и разрывали мертвую плоть на целые лиги кругом. Просеки давно мертвых разорванных трупов заполнили все поле от горизонта до башен, что не видно было земли. Рьёга подумывал о том, что придется наполнить эту раковину до краев мертвой плотью, пока она не достигнет уровня стен, и не заглушит своими костями проклятые пушки, и тогда-то они просто пойдут по этому созданному холму, перешагнут через борта и проникнут в город. Их армия была истинно огромна, но и она имела пределы. Господин Резель ходил по кладбищам, рассыпая некромантское зелье. Они же с Болотным Нэйном отвлеклись от штурма, ходя с малыми отрядами по окрестностям, окружая великий Рейнгард. В конце концов можно было взять крепость измором. А где-то далеко на севере шагает Кукольник. Нежданное подкрепление. Вот только желанное ли? Менестреля перекосило. Он взял фальшивую ноту. Такое случалось не часто…

– О Рьёга, – слышал он то и дело комментарии Нэйна, – эта музыка столь прекрасна, сколь печально зрелище, стоящее перед нашими глазами… Мервяки настигли какую-то девку и в настоящее время собирались разорвать ее на части.

– О, Рьёга, я хотел бы добить эту девицу сталью. Мое бедное сердце не выдержит, если и она станет ожившим трупом. Нэйн поправил свою огромную шляпу и пришпорил коня. Не прошло и пол-фазы, как он вернулся весь в крови, но явно посвежевший и даже помолодевший, если конечно такой термин можно употребить по отношению к бессмертному лорду вампиру. Девушку он отчего-то не добил. Она валялась в бессознательном состоянии, перевалившись через круп лошади.

– Мой дорогой Рьёга, все-таки вы были правы, следить за этим с холма много комфортнее. И музыку вашу расслышать можно, не то что там – заглушают бедные люди своими неразумными криками… Слышал я, знаете, как армией зомби управляют при помощи виолины, деревянной дудочки, лютни и даже барабана, но ваша игра не идет ни в какое сравнение. Нэйн громко захлопал в ладоши. Он вообще любил подобные жесты. Рьёга же бегал пальцами по струнам, не слушая болотного вампира.

Он начинал привыкать к тому, и воспринимал вкрадчивый голос графа обычным аккомпаниментом. Также как крики. Кровь. Звон оружия. Выстрелы.

– Кто это на твоей лошади? – поинтересовался Рьёга, не отвлекаясь от игры. И тут же пожалел об этом.

– О, мой драгоценный друг! Она герцогиня, вы не поверите, этот прекрасный цветок мог бы увять среди всей этой грязи. Прелестные, прелестные черты лица. Мое недостойное сердце дрогнуло, и я осмелился пригласить ее на наш бал, вы не против, о Рьёга? Рьёга сплюнул: «Мог бы отрубить ей ногу и здесь. Выпить залпом, да? Но к чему тащить в замок?».

– Фи, как грубо! – воскликнул Нэйн – Друг мой, миледи прежде всего остального – великолепная роза, что сможет украсить нашу скорбную компанию, и наполнить ее прекрасными ароматами! Вот увидите, стоит ее одеть в подобающее платье и даже ваше холодное сердце не выдержит. К тому же у Резеля Книжника настоящее празднество, разве вы не слышали? Наша герцогиня прекрасно впишется ярким цветом в общий букет. Герцогиня Нелль ее имя. Вслушайтесь Рьёга! Н-е-л-ь.

Прекрасный звук!

– К тому же, – Нэйн брезгливо отер свой доспех от крови. В щели паластины застрял кусок чьей-то плоти, – зарубить ее мы всегда успеем. Чего там шею глупой девке свернуть. Дело то, сами понимаете, не долгое… Хотя надкусить можно и сейчас, вы как всегда правы, мой великолепный друг!

* * *

В полдень они дошли до темных руин. Палило солнце и даже болотный туман отступил перед атакой его последних осенних лучей. Руинами их называли видимо по привычке, так как разрушены были лишь стены. Бастионы, крепости и флигели черного замка пусть и опустившиеся на половину своего роста в липкую топь, были на месте и судя по состоянию могли выдержать не один залп артиллерийского огня. Резель Книжник был одним из главнейших представителей третей стороны. Ферро догадался об этом, потому что Двери бастиона он распахнул ногами. О дивный, темный мир! Огромный зал наполнен тусклым светом мириады свечей. Наполнен смехом благородных барышень, прогуливающихся меж колонн с бокалами красного вина, наполнен блеском украшений и пышных платьев. Лица их закрыты драгоценными масками, а в руках белейшие из вееров. Шуршание шелковой ткани повсюду. Цокот изящной обуви звонко разносится под высоким потолком у стутуй, висевших на стенах, где гуляет ветер. Те статуи сплошной гротеск, сползают шестируким, восьминогим, десятиголовым гранитом над стальными люстрами, изукрашенными драгоценным камнем. Фонтаны бьют сквозь фрески древних существ прямо в ферритовые корзины, оскалился ворох копий у многочисленных каменных стражей.

– Ооо… – удивленно раскрыл рот Ферро. У замка нет ни карет, ни лошадей. Откуда здесь столько людей?

– Что за… – ругался могучий Орк. И лишь Калиль спокойно донесла: «Морок. Колдовство». Шара осталась за воротами. Это беспокоило ее. Впрочем новые союзники на вряд ли опустятся до того, чтобы убивать обычных посланников.

– Пройдемте дальше. Здесь немного шумно, – недовольно произнес Резель Книжник. – Это все Лорд Нэйн, он несколько претенциозен. Они прошли сквозь темнеющие портьеры, через коридор к небольшой комнате. Стены ее уставлены книгами до самого потолка, страннейшие предметы расставлены то тут, то там: банки с застывшими в них эмбрионами, механические шестерни из Гибурга, оружие всякого рода, в том числе жезлы, посохи и доспехи, а еще фигуры в камне и картины с теми же героями, еще более странные, чем статуи тронного зала. Мотив был слишком извращен, да так, что Ферро могло и стошнить на подобное искусство. Вот прекрасная девушка, вроде играет на скрипусе, но нет скрипус врос в руку и девушка получается пилит собственную руку, вторая девушка сидит на стуле, а стул горит, а она вроде как улыбается. Кожа обвисла горящим свисшим мотком, уже и вместо ног облезные, прокопченные кости, а она улыбается. Ферро передернуло, страстный взгляд был у той горящей колдуньи, смотрел прямо на него, цеплялся липкими щупальцами и протыкал магическими крючьями. Других гостей замка в комнате было лишь двое. Граф Нэйн Болотный и Рьёга Красный, что являли собой две противоположности. Граф он граф и есть. Одежда его – роскошный камзол, скрашенный серебрянными узорами и расшитый блестящей металлической нитью. На голове шляпа столь великая, что свободна могла заменять зонт против дождя. Рьёга Красный был более колоритный персонаж. Подстать темной стороне, глаза его черны как у Резеля. Но вот только не был бледен он, как некромант, кожа его наоборот, как и полагалась демону, – была красной, а дыхание пахло серой, из-под плаща хлестал то и дело длинный хвост снабженный острой костью. Нетерпеливый Рьёга в ожидании высекал хвостом искры, оставляя длинные царапины на полу. В остальном же он был столь схож с человеком, что Ферро снова разочарованно вздохнул, так же как в случае с болтливым волшебником Резелем.

– Зачем вы привели сюда человеческое мясо, о лучезарные посланники орков и вервульфов? – первым делом спросил граф, нижайше раскланявшись. И даже перед ним (Ферро) махнул шляпой. Перо метнулось по отполированному полу. – Вы настолько доверяете своему проводнику?

– Он не человек! – взрычал Ху-Рарк. Не то было с леди Калиль: «Выйди, Ферро».

– Да-да, юноша, пожалуй этот разговор не для твоих ушей, – почти разлегся в кресле Резель. Над его плечом нависал устрашающий Ричард Мечник. Похоже он всегда был подле Книжника, выполняя то ли роль охранника, то ли молчаливого слушателя.

– Иди в тронный зал, простолюдин. Пей, танцуй, веселись! И не вздумай подслушивать, или, – Лорд Нэйн сам засмеялся своему грубому хулиганству, – я съем твои уши вместе с головой! Ферро не думал двигаться, пока его учитель не кивнул ему. Он шагнул в сторону выхода, услышав напоследок удивленный голос Калиль:

– Вас всего лишь трое? Это все?

– А зачем нам больше, госпожа волчица? Трое наших, что триста тысяч ваших. Сила не в ко… – звучал голос благородного лорда. А потом дверь захлопнулась. И звуки исчезли.

Ферро не был обижен. Не только же среди людей должны быть господа и обычные. Он раздвинул портьеру и шагнул в тронный зал, как ему приказали. Вспорхнул шелест одежд благородных леди, они окружили его, игриво сверкая глазами из-под масок. Ферро мгновенно стал пунцовым. Никогда еще благородные девушки не удостаивали его подобным вниманием:

– Какой огромный меч, – захихикала леди в особенно пестром наряде.

– Какие сильные руки! – ущипнула его вторая, коснувшись плеча пышным бюстом. – Наверное могучий воин? Как твое имя воитель? Морок? Колдовство? Ферро поперхнулся:

– Я не воитель, Госпожа. Учитель Ху-Рарк лишь начинает учить меня владению орочьим двуручником. Маска закрывала все лицо кроме шеи. На исключительно гладкой поверхности золотого цвета расходились концентрические круги, они втекали в нарисованные прорези глаз, лукаво украшенные зеленым изумрудом. Перламутровые пышные губы хитро приоткрылись, дыша то ли дикой страстью, то ли самым подлинным счастьем. Серебрянные брови удивленно приподнялись. По напудренное коже из-под маски скользнула капля пота. Они настоящие! – вдруг понял Ферро – самые настоящие девушки. Или… Девушки прервали мысль и буквально потащили к столу. Они водрузили его на самый роскошный стул с высокой спинкой, напоминавший трон свои великолепием. Кто-то сел у его ног, прямо на колени, смотря снизу вверх. Другие суетливо наполняли кубок вином. А девушка, что хвалила его руки продолжала прижиматься к нему стройным станом. Ее голос прозвенел как хрупкий колокольчик:

– Расскажи нам о своих подвигах, Воитель!

– Я не воитель… – снова начал свинопас и сразу прервал сам себя.

Чего уж там. – Однажды, я пробил опытному воину стальную кирасу, сработанную самими гномами. Вот этим коленом пробил. Ажно дырку сделал, и ребра поломал. Ага. Девушки восхищенно вздохнули. Ферро отпил из кубка. Вино было великолепно. Хотя может быть и нет. Ему не приходилось пробовать другого, кроме кислой водицы, которым угощали менестрели.

– А что вы зде…

– Ах, воитель, не спрашивай о нас. Расскажи еще о себе! – защебетали они почти хором.

– У меня деда сильный был, – глупо заулыбался Ферро, не зная что еще припомнить о своей воинской доблести. Украдкой свинопас колол себя булавкой в кармане. Боль была такой же, как обычно. Но что-то было не так, как будто бы исчезло не заметно время, или аэра стала кристально чистой без пыли и запахов.

Или с континента пропал весь красный цвет. Нет, не предметы это оттенка, а просто палитра мгновенно стала на один цвет короче. Морок? Колдовство? Ферро поперхнулся, благородные леди предлагали передохнуть ему в спальне после тяжелой дороги.

Они провели его по мрачной лестнице, долгими коридорами, казавшимися бесконечными, под накренившимися арками, сквозь тьму и пламя свечей. Провели в дальний флигель гостевых комнат. Ферро некстати вспоминались рассказы менестрелей о страшных сиренах, соблазнявших путников и уводивших их в пещеры на обед к демону, о прекрасной леди паучихе, опутывавшей бродяг липкой паутиной, где они морщились и усыхали, как древесные листья… Леди, восхищавшаяся его воинским искусством, отбросила маску в сторону. Ее губы предлагали что-то совсем неподобающее благородной девушке. Но Ферро того и не услышал, ведь перед ним стояло прекрасное облако, цветочный лепесток, госпожа Нелль. То, что он принял за каплю пота, было слезой. Глаза ее текли влагой, а губы дико улыбались, как на картине в кабинете Резеля. Она шептала гадкие, неприличнейшие вещи. Но взгляд кричал и умолял «Спаси меня, рыцарь Ферро!».

ГЛАВА III Смерть Вьюги

…и построили мы дирижабль невероятный по размеру, мощи, скорости. Назвали «Северный Воин». И теперь смеемся над птицами и драконами.

из дневника первого Лорда-Машиностроителя.

Пляшет слепящая молния подобно развоенному змеиному языку. Свищет ветер, разрывая ткань полярной ночи, точно зуб полярного волка плоть заплутавшего путника. Звать нас Дро Квинта. Ученый Огр северных земель. Умеем складывать трехзначные числа в срок до одной фазы, не пользуясь пергаментом или каменными счетами. Владеем музыкой, поэтому носим музыкальное имя.

Двумя лунами ранее пришли верхом на старшем брате в Гибург Механический в поисках знаний и ответов на высшие вопросы. Стоит ли говорить, но на порог академии знаний пущены не были. Прозвали нас не более чем ученой обезьяной и велели убираться вон. Великое горе постигло нас, – старший брат Дро вспылил и раздавил рукой стража вместе с его ружьем и рыцарским снаряжением. Старший брат не любит плохих шуток. Были мы схвачены без промедления и опущены в место, прозванное театром боя. Главный зеленый орк хотел пустить нас на тренировку своему кулаку, но старший брат силой обделен не был. Намял бока орку, чем прошел проверку театра и был назван великим воином. Жили мы в уважении к силе старшего брата и мудрости младшего.

Сытно кормились сушеным мясом из труб и живой дичью, бегающей в щелях стен. Но и там не удалось нам пожить спокойно – кипяток хлынул в подземелья и грозил сварить ученого Огра. Великая удача, ловкий старший брат забрался по огромному троллю на край ямы. И мы потеряли покой, но снова приобрели свободу. Гномы провели нас к механическому чуду. Страшный зверь. Ах, грозная штука. Сильнее старшего брата! А сильнее его лишь тролль и огромные горы. Стало быть механический слуга людей включается в этот список. Новые знания получил младший брат. Верно полагал он, что Гибург полон великолепных открытий для разума. Спутники наши: все тотже орк, что хотел проверить силу большого брата, но получил по носу, два гнома и человек. «Человек слабый – будет пища на голодный день» – благосто думает младший Дро. Старший же напротив, – в человеке скрывается сила, не видная обычному глазу.

Если надумаем бить, то только со спины, и сильным ударом, чтобы человек более не поднялся. И лучше бы поторопиться… Старший брат – плохая память. Он считает человек тот самый – дьявольский лев с войны континентов. Злится Старший. Хорошо бы убить человека. Младший брат думает – старший ошибается, ведь он не может помнить того, чего не помнит маленький Дро, стало быть старшему нужно забыть об этом. Неправильные факты в памяти уменьшают общий интеллектуальный потенциал – говорит брат, но больший из братьев настаивает на своем. Что вовсе необычно. Гномы вопят песни. Локомотив шумит как дракон. Ученый Огр не доволен. Гномы – демоны преисподней, бегают всюду, ворочая кочергой механические приборы. Бьют несчадно тонкий балансир, как будто он им болотная коряга, а не движущий принцип железного слуги. Дро Квинта наблюдает, он любопытен. Слуга не такой уж сложный, как кажется с первого взгляда. Закипает вода под крышкой большого котла и рвется наружу, толкая поршень. Дро Квинта мог бы построить подобное, имей он хороший материал. Летят фазы сами собой. Младший брат срисовывает устройство зверя, пользуясь спиной старшего, как пергаментом. «Мы точно соберем такой же, как только будет возможность» – утверждает он – «и железный путь для него будет не нужен. Мы соберем лучше чем этот». А зверь шумит и преодолевает лигу за лигой, ворочая колесом. Гномы пьют свою гадость и предлагают старшему. Старшего тошнит в угольный карман от первой же кружки. Смеются над Дро Квинтой. Он не в обиде.

Пускай смеются, карлики. Он посмеется, когда они покинут мир, отравленные этим ядом. Лучше уж исторгнуть желудок на пол, чем дух в небеса. Едут они долго. Неделю может быть. Старший становится голодным и все больше посматривает на человека. Человек худой, но сытный, это все на севере знают. И орк тоже посматривает. Наверно от того, он так много ругается… Человек бьет стены правым ударом – зряшние потери энергии. Глупо.

«Уголь кончается» – говорят бородатые малыши – «И спиртяжка».

Ученого Огра не обманешь: второе волнует их явно больше первого. Железный зверь захотел есть ровно через сотню фаз после этого их предупреждения. Но кушать ему уже ничего не осталось. «Скормим ему человека?» – предложил старший, почесывая затылок. Ну да, орешек вместо разума. «Человек слишком плохо горит» – возражает младший – «Локомотив на нем и пару шагов не проедет».

– Чуток не доехали, Господа, – проворчал Ферит Кружка, – говорил же: наберем на пероне побольше угля. Силы горной! Так нет же, погнали бедных гномов, быстрей мол, ну вот и хули? Быстрей получилось? Тьху! Паровоз системы Геттинга встал у западного ущелья. Граница зимы недалеко, но и ее нужно преодолеть. Секущий падающий лед с небес, словно арбалетные стрелы, без хорошего шлема разбивает черепа вкровь. И все это в чернеющей темноте великих вьюжных туч четвертого полюса.

– Гррх! Дойдем, червяки! Прикроем башку и дойдем! – оптимизм Ро-Гхрака поражал воображение.

– Отнюдь, зеленый, – равнодушно заметил Оциус. – После первой зимней недели Вьюги, наступает неделя Града. Слышишь как стучит? То-то и оно, – многозначительно постучал он мечом в пол, – Неделю переждать здесь придется, – лицо его накрыло задумчивостью, – И сдается мне, надобно разнообразить чем-то обеденный рацион, м?… Не об этом ли думаете, дорогие спутники? Внутренности железного слуги стянуло тягостным молчанием, будто киселем, нарушаемым лишь звучным боем града о крышу. Лицо орка расплылось в улыбке. Довольной ли, или угрожающей, определить трудно. Улыбка на лице орка всегда не к добру. Он нарушил тишину первым:

– Гррх! Думаю человеческая тушка, то что нужно, грр, братья?

– Уверен? – рука Оциуса крепче стиснула рукоятку короткого гладия. Огр подтянул дубину, младший Дро привычно втянул голову под защиту широких плечей старшего. Ферит Кружка удивленно бухнулся на стул механика, второй гном, что поухватистее, поднял кочергу. Мясо гномов хоть и жесткое, но кто знает, чего придет в голову глупым варварам? Жилки вздулись подобно древесным корням на лбу зеленого великана.

Острые, яростные глаза его сузились в две мелкие щелочки, будто башенные бойницы, готовые к жестокой осаде. Плечи раскрылись двумя могучими стволами, подогнулись ноги, – ему бросали вызов. Сейчас он пойдет в атаку, но вдруг:

– М?… – прерывает напряженную тишь голос Оциуса Сириуса.

– Да?… – спрашивает он сам себя, слегка всхлипывая.

– Подать меню?… – предлагает Оциус незримому собеседнику. – Отчего бы Хозяину не закусить младшим из огров? В бою от него пользы немного – Сириус разговаривал сам с собой вслух, обращаясь к кому-то в далекой темной глубине. Его губы стоят на месте, но это не является помехой для беседы с уважаемым господином. – Мясо излишне глупого орка тоже неплохо скрасит ваш голод, м? Хозяин?… Взгляд человека, оценивающе пробежался по орку, будто взвешивая на глазок сколько весит зеленая туша:

– Слышите? – спросил дьявольский лев, – Хозяин говорит: для обеда и гномы сгодятся. Оциус Сириус открыто поднял гладий, вставая в защитную стойку.

Правая рука по оббыкновению оставалась свободной. Она сама по себе была оружием. Вторым мечом, о котором противники догадывались лишь в самый последний момент… Здесь тесно для размаха дубиной, или топором, значит у него преимущество. Без всякого страха, он ожидающе смотрел на диких спутников. Ведь его обед не так уж важен, как обед хозяина. А он голоден. Хозяин всегда голоден. И гномы попятились. Младший брат огров безмолвно советовал старшему что-то на ухо. Они отодвинулись, увеличив дистанцию. И никому не слышен их молчаливый диалог: «Дьявольский лев. Ты был прав, Старший Дро. Надо было прибить во сне». «Лев никогда не спит, Младший. Большая ошибка. Во сне духи убиенных жрут его заживо». Лишь орк зловеще рычал, – его обычная реакция, что на гром грозы, что на стражей, а иногда и на собственную неуверенность. Но потом… все стихло. Так что в пору крутить пальцем в ухе, проверяя глухоту. Иногда так бывает в самом сердце океанского шторма. Когда гнущиеся мачты распрямляются, паруса вяло обвисают мешками, а капитан спешно проверяет карты. Не закинуло ли корабль чудесным образом в спокойную бухту, и не пересечена ли граница ведомого мира? Задраенный люк паровоза открыли сообща. Града не было. Как не было ни ветра, ни молний. Ни даже вечного мороза. Чернеющие тучи сдавали оборону, тут и там яркие полосы света ворвались в долину, словно в огромной комнате просто открыли окна.

– Гррр-рр-рх?

– Не может быть, господа! – кричит Феррит Кружка, бесстрашно ступив на землю, – В долине четвертого полюса! Солнце во время зимы!

Тышшы лет такого не бывалось! Seflaxus! Сила гор помогает добрым гномам…

* * *

Серая молния вервульфа, бежавшего из театра боя, вскрывает тугую аэру. Ему удалось. Полнолуние говорит с ним. Он перекинулся полярным волком, и радостно грызет мороз и тьму своей открытой пастью.

Виляющий ветер подобен собачьему хвосту, лишь ласкает его бока прохладой, а не превращает в льдину, как любое другое создание, ведь он бежит с такой же скоростью, и тем самым является частью тела того ветра. И тьма туч больше не смущает его. Ему не нужен свет. Надежнее всякого компаса, звериное чутье ведет его вперед. Осталась позади каменная сторожка смотрителя железной дороги, ничтожные люди обречены в ней на морозную смерть. Но ему нет до того никакого дела. Сверху висят безжизненные дирижабли. Вьюжная госпожа пришла слишком резко. Иные не успели набрать высоту и промерзли до основания уже в полете. Он стремительно пересекает долину. Но что-то не так. Граница зимы пересечена слишком быстро. Уже у ближних ущелий тучи рвутся на части, не могут удержать власть над аэрой четвертого полюса. Свет прорвал могучую блокаду.

Полярный волк воет, будто это его тело порвано в клочья ударами света. Вот почему стая ушла отсюда. Словно они знали, что великой снежной госпоже не долго осталось. Задрав глотку вверх, он протяжно завыл.

* * *

За окном ревел полярный ветер. Казалось он разметет каменные стены в мелкую щепу, дай ему только время.

– Нет вы видели это? – восторгался Рю, потешно размахивая руками в разные стороны, находясь в столь непривычном состоянии крайнего возбуждения. Он ходил взад-вперед, подпрыгивая.

– Нет, ну вы видели это? Какой выстрел, какая мощь! – сверкал глазами из-под бинтов воин. – И этот парень выстрелил из огненной палки стоя! Какая сила! Сколько же он ест? Какой выстрел! Он верно ест больше тролля..

– Заткнись ты, – стонала Миледи Реле, трясясь от холода на куче соломы. Правое ухо миледи жутко обожжено. Почернело и медленно сочится кровью. Волосы спеклись и пахли гарью. На шее волдыри, на щеке ожоги поменьше, но верно тоже останутся с ней на всю жизнь.

Миледи плакала. Но тем не менее находила в себе силы чуть ли не кричать: «Вы знаете что вам будет за похищение ректора? Вас четвертуют! Вас сварят в кипящем масле!», говорила она, срываясь то и дело на слезы. Но вскоре затихла, устав и согнувшись в клубок. В избушке было ужасно холодно. Пол и двери покрывались инеем.

Ветер проникал в щели. Костер, разложенный без всякой печки на землянном полу, еле тлел и почти не давал тепла. Эльфийские принцесса и фрейлина прижались друг к другу, пытаясь согреться.

– Мы здесь умрем, Госпожа, – спокойно прошептала Эль. Но госпожа лишь крепче прижала ее к себе.

– Вьюжная неделя скоро кончится, – сказал Рю, наконец присев. – Не бойтесь, глупые эльфы. Вот, – протянул он уже дымящуюся курительную палочку, – Она специальная. Она поможет. Спасает от холода и любой другой беды. Любое несчастье. Совсем любое превращается в смех. Это совсем настоящая магия, а не ваши эльфийские фокусы. Ни Аль ни Эль не были сторонниками варварской привычки людей. Но что-то в голосе Кью-Рю подействовало на них убеждающе. Они по очереди вдохнули синеватый дым, громко закашлившись.

– Мы точно умрем, – хихикнула эльфиская принцесса.

– Ваша правда, госпожа, – утвердительно подмигнул им Рю. Эль звонко засмеялась и даже миледи, до которой дошел лишь горький дымный аромат, едва слышно издала странный смешок. Ей вдруг все показалось таким легким-легким, избушка теплой и даже эльфы – не глупыми аборигенками, а прекрасными созданиями леса.

– Что ты подмешал в табак, грязный ублюдок? – не в силах сдержать улыбку только и успела спросить Миледи, теряя последние остатки логики. Без всякой причины они смеялись битый час, и так и заснули, обнявшись на куче соломы. Так было теплее. Рю же насмешливо улыбался. Этот особый торт табака он выменял у северных орков. Вот она, магия! Вьюга меж тем успокоилась, а костер разгорелся. Сладко потянувшись, Рю оттолкнул девушек ближе к огню, поглубже зарываясь в солому.

Еще фазу назад они бежали по застывшему люду, в полной абсолютной темноте дикого холода. Их марафон начался у кладбища ледяных статуй. То были смертники, которых выгоняли из Гибурга зимой. Они не были столь глупы, чтобы пытаться выбраться из долины четвертого полюса пешком. Кто встал на колени в бессмысленной мольбе, смотря куда-то на стены, кто примерз к самим стенам, иные просто стояли или лежали повернувшись к Гибургу. За это вечное внимание их часто называли ледяными зрителями. И никому не приходило в голову убрать тела, ведь они, словно резные фигуры на игровой доске шатранжа, внушали ужас всем, кто бы ни попытался штурмовать город. Вьюга всегда приходила в долину внезапно, никогда не повторяя время своего прихода. И если путники могли свободно пройти по легкому морозу долины еще день назад, то с приходом суровой вьюжной госпожи, всякое передвижение останавливалось на четыре луны. Ходили лишь редкие локомотивы по железным дорогам, да и те старались пускать в крайнем случае. Бывало что даже в жаркой бездне машинной печи пламя останавливалось и переставало дышать. И тогда локомотивы вставали посреди морозной долины, ожидая прихода весны. Иногда в теплое время лета, случалось, что даже таял снег близ Гибурга, но это происходило столь редко, что вряд ли найдешь в живых хоть одного, кто видел бы невероятное событие своими глазами. Зима же страшна. Всякий свет пропадает, нет ни солнца, ни звезд и лишь Гибург – единственное, что светится в темноте. И хрустит аэра.

Хрустит от дыхания несчастного бродяги вольно или случайно оказавшегося под покровом зимы. Легкий свет случается от дирижаблей, пролетающих где-то очень высоко от земли, но он редко прорывается сквозь чернющие тучи. Они словно туши мертвых китов – громоздкие и совсем не прозрачные.

Всплыли брюхом к верху… Еще Реле-Машиностроитель считал эту долину удивительнийшим из казусов природы. Ведь вблизи ее не бывало ничего подобного, обогни горы, или спустись по реке, и найдешь лес, который ни разу не видел ни морозов, ни вьюг. Лишь проливные дожди. Собственно профессор Реле основал здесь город только затем, чтобы наблюдать это необычайное явление. И именно своему родителю обязана глубоким обморожением бессознательная миледи Реле, свисающая с плеча Рю. Он шел впереди остальных, указывая эльфийкам путь звуком хрустящего наста. Лед сковал их руки и ноги, они еле шли по неизвестной тропе, пока не споткнулись о рельсы железной дороге, и почти побежали, ведь где-то впереди по словам Рю должна быть сторожка смотрителя. Так они и попали сюда. В темную лачугу, в которой щелей больше чем стен, но то был их единственный шанс пережить первый удар Вьюги. Ближе к ночи мимо них проехал гремящий железнодорожный тягач, но никто и не услышал его за диким ревом ветра. Чуть ранее скользнула молния серого оборотня, он набирал скорость и нагревался, словно лист железа под полуденным солнцем. Утром пролетали дирижабли совсем низко от земли, ломали огромные сосульки о вершины деревьев. Миледи Реле, выскочив из дома на шум, пыталась кричать им вслед, но холод мгновенно сковал рот и из горла вырвалось лишь тихое «а». Да и врядли они смогли бы различить что-то в полной темноте леса, притом что окна аппаратов покрылись ледяной коркой, и все остальное тоже покрылось льдом, – они были лишь куском снега в небе. Да и остался ли там кто живой? Слишком уж низко летели они. Рю выходил бесчетное количество раз за древесным топливом, притаскивал целые промерзшие насквозь стволы, благо их повалилось за первый удар северной госпожи не мало. Огонь ревел внутри, и ветер выл снаружи.

– Возвращаться там некуда, – повторял Рю для миледи и остальных.

Гибург высился темной громадой. Ни одного огня не мерцало на стенах его. Он вымер и стоял над лесом, как труп последнего ледяного зрителя.

– Как выбраться отсюда? – в который раз вопрошали эльфийские леди.

– Никак, – обреченно отвечала Реле, ей было известно это лучше всех остальных. Запасы продовольствия в сторожке, найденые в подвале, исчезали с каждой фазой. Прошла неделя, а может и целая луна, ктож различит ток времени в проклятой тьме. Лед ковал фигуры на стенах. Это Рю забил щели жидким снегом, и теперь приходилось время от времени выходить и выбивать лед с трубы на крыше, чтобы не задохнуться дымом. Его курительные палочки кончились. Настрой воина из-за того был столь отвратителен, что даже безумная голова вроде пришла в порядок. «Пойдем вперед по льду океана бурь, пока не выйдем туда, где есть хотя бы солнце.» «Пойдем во тьме леса и найдем брошенный локомотив» – раздавался один плохой план за другим.