Текст книги "Кукловод"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Тебе нравиться бегать? – бряцнули латы безжизненным металлическим голосом, – Стой, остановись пока совсем не измотался, – будто обеспокоенно о своем спутнике, продолжил Ричард. И он не думал прекращать шагать. Его шаг был быстрее стремительно бегущего Ферро.

– Может сразимся до того, как ты растратишь все свои силы? Ферро не смог бы услышать его при всем желании. Он вобще уже ничего не слышал кроме своего бешено колотящего сердца и надрывного шума легких. Так быстро он не бегал еще никогда.

– Присядь, передохни, – щелкнул шлем уже где-то под ухом, – Куда ты торопишься? Куда? Куда? Торопиться и вправду уже некуда, понял полуорк Фер. За ним гнался неутомимый демон, который отмотав десятую лигу по топям даже не сбил дыхания. Или дыхание ему попросту не нужно? Будь Ферро верхом на лучшем скакуне Тулурка, и тогда шансов было бы исчезающе мало.

Рыцарь напоминал механизм, точно тиски неумолимо сдавливающие жертву.

И Ферро остановился. Ветер тот час же пропал. На топь опустился полный штиль. Так обычно бывает перед сильной грозой.

– Не торопись, – лязгнул мечник, аккуратно вынимая лезвие из ножен. Леди Нелль Ферро положил у чахлого болотного деревца, устроив ее на мягкой поросли трав. По красиво очерченному лицу разливалась мертвенная бледность, грудь еле вздымалась от дыхания, наверное, не прошло еще действие заклятий. И видимо так и не пройдет, их наложат поновой темные лорды. Ферро хмуро рассматривал своего противника. Ни одного просвета в доспехе нет, за исключением прорези для глаз, но и она настолько узка, что вряд-ли возможно просунуть туда хотя бы палец. Кираса плотная, зеркально отполированная. Выглядит прочной.

Наручи сплошные. Сустав каждого пальца снабжен защитной пластиной и виднеющейся полосой кольчуги. Тонкая работа виртуозного кузнеца.

Ферро взглянул ниже. Черт возьми! Даже пальцы на ногах защищены подобным образом. Вытащенный меч богато изукрашен руническими письменами. Изящный и опасный. Последняя надежда, что хотя бы не магический. Свинопасу доводилось слышать о таких, что разрубают любую закаленную сталь, будто то не сталь, а дряблое желе. Но страха не было. Была только усталость в убитых бегом ногах.

– Передохни, прежде чем начнем, – безучастно предложил Ричард, присев на камень. «Такой голос должен быть у гор, или скал» – подумал Ферро, прислонившись к каменной плите, выросшей из болотного мха.

– Могу я дать тебе совет, человек? – развернулась голова мечника к беглецу. При этом двигалась только она, будто не имела никакой связи с телом. Беглец, не раздумывая, утвердительно кивнул.

– Держи дистанцию. Меч подобный твоему хорош только на расстоянии.

Берегись выпадов. Не подпускай меня. Пользуйся длиной своего оружия.

И тогда, быть может, мы неплохо пофехтуем. Фер криво улыбнулся. Он не настолько глуп, чтобы следовать советам врага. Дыхание восстановилось. У него нет шансов победить. Но ради защиты прекрасного облака он сделает все.

– Жаль, я не догнал тебя ближе к замку, – без всякой интонации продолжил любитель неплохого фехтования. – Я бы мог одолжить один из своих мечей. Этот тебе не подходит.

– Вы очень благородны, Господин.

– Благодарю, – лязгнул шлем в легком поклоне. – Начнем?

– Я бы хотел отдохнуть еще, Господин.

– Может еще вздремнешь? – если бы не шлем, Ферро поклялся бы, что рыцарь иронически улыбается. Солнце близилось к закату. Где-то там, высоко, Мастер Ветра гнал мрачные тучи прямо по курсу Рейнгарда, обещая очередной ливень.

Сверху упала пара нечаянно пролитых им холодных капель.

– Как мне поступить с твоим телом? Сжечь, как воина и легионера, или отдать земле, как делают эльфы и орки?

– Сожгите, – чуть подумав, ответил свинопас.

– Мое прошу похоронить в земле, а сверху воткнуть деревянный крест. Вот так. – Рыцарь показал жестом, как следует поставить крест. Никогда ранее Ферро не слышал о подобных могилах, но тем не менее снова кивнул:

– Согласен.

– Обычно я срубаю крест сам, чтобы не обременять противника лишними заботами в случае поражения, но, к сожалению, у нас нет такого количества времени. И, боюсь, он все равно не пригодиться. – Рыцарь встал, принимая странную фехтовальную позу, протянув лезвие вперед. – Мы можем прочитать вместе молитву перед началом, если ты того желаешь.

– Молитва? Что это, Господин?

– Не имеет значения, – качнул плечом рыцарь, медленно двигаясь к Ферро с клинком наперевес. – Помни о дистанции.

* * *

– Ты когда-нибудь вел в бой хоть кого-нибудь, Император? – ведущий легионы Дорн разлегся по-удобнее. Оружия у него не было. Видимо угрозы нужны были лишь в первый раз. – Хотя бы слуг на охоте?…

Игрушечных солдатиков?… Стормо покачал головой.

– Ну так слушай же, потомок, – древний император грозно нахмурился, точно сизый филин, и тутже взорвался, как гномья гренада, – Береги, твою мать, боевой строй! Что ты творишь? Еще секунда, и вас разобьют! Да оглянись же ты! …видение развеялось криками, воплями и стоном. Пропало также внезапно, как и началось. Стормо окатило холодной испариной. Сквозь плотную завесу тумана пришел враг. Неведомый, страшный и неуязвимый.

Стояла полная неразбериха. Хаос. Паника. Центурий Богус вырвался вперед, раздавая оплеухи палашом налево и направо, раскидывая вокруг себя вражеских воинов. Но те воины не спешили умирать. Вставали с порубленными лицами и покалеченными телами, отряхивались и били в ответ. «У них нет крови! Нет крови!» – рычал кто-то из легионеров, зажимая собственные раны, отчаянно отбиваясь от смешанного отряда мертвых гоблинов, орков и человеческих стражей. «Это же Гули!

Варравий, мерзкий засранец! Где твой чер-рный огонь!?» – взревел Богус. Из тумана выныривали новые и новые фигуры. Кто зашел им в спину, кто в голову, третьи сочились сквозь них, вбивая клин в плотный ряд.

Воздух наполнился шипящими змеями стрел. «Гули не стреляют из луков!

Гули не умеют стрелять из луков!» – возопил в ответ Варравий, вытаскивая каленый наконечник из обрубка своей ноги.

– Окружение! Берегите Императора! – орал громче остальных Тигль Римус, попутно раздавая и другие команды. Но кто ж его услышит, когда и себя то в пылу боя не слышно? Гуль прыгнул из ниоткуда. Вытянулся вперед, пытаясь настичь, достать императорскую плоть хотя бы краем клыков. Стормо успел рассмотреть каждую жилку, каждую капли крови в оскаленной гнилой пасти. Он не успел ни ударить, ни размахнуться толком, просто выставить фламберг вперед – и то было все, на что хватило бойцовских навыков юноши. Очки упали с носа, шарф разметался, гуль оставил когтем глубокую царапину в его щеке… Но выставленного лезвия оказалось достаточно. Серебрянный декор меча засвистел, как свистит чайник в пламени костра, – гуль съежился сырым мясом на сковороде, болезненно отшатнувшись и выпуская пар там, где напоролся на оружие Стормо.

– Руби, руби его, мой император! – раздался голос Тигля из неорганизованной толпы. И Стормо рубил. Мечи других отскакивали от врагов, как от камня. А фламберг входил в гнилую плоть легко и споро, как и пологается хорошо заточенному клинку. Мгновение, и с гулем покончено. Неужто детская игрушка годится на нечто большее, чем красоваться перед зеркалом? Стормо, не раздумывая, бросился вперед, нарушая все многочисленные указания своего советника. У остальных дела шли куда хуже, нежели у него.

– Строй! СТРОЙ! – крикнул Стормо не своим голосом. Испуганный визг уличной девки, а не приказ, – наверняка сказали бы Дорн и Горак, посмеиваясь. Но легионеры услышали. Они не слышали друг друга и самих себя, они не слышали легата Римуса, и своих командиров, Богуса и Варравия. А его, Стормо, с тонким, почти девичьим голосом, услышали. Услышали и повиновались.

Богус подхватил раненного соседа, и отправил пинком в тыл. Плечи сомкнулись сами собой. Доспех к доспеху. Меч к щиту. Вражеский залп стрел беспомощно скрипит по ряду блестящей стали. Мертвецы напирают, как бешенные. Напирают и отбрасываются назад.

– Черный огонь, Варравий! – выкрикнул Стормо следующий приказ.

Намного четче и уверенней, подобно настоящему ведущему легионы.

– Да, мой Император, – ответил Могулус с телеги. Он и сам давно догадался, что обычным оружием «этих» не взять. Все возился с бочкой черного масла и дулом старинного огнемета, унимая накатившую дрожь рук, поминутно шепча самому себе: «Спокойствие, Варравий, спокойствие. Ты где-то там в тоннелях родных гор. Родная штольня, трещит пламя печки – Ай, хорошо тебе, Варравий! Ай, как тепло!».

Центурий-Гном трусом не был, но был он не раз в отрядах огневиков, что слишком поспешно разжигали черный огонь. Нет тех отрядов больше… Но теперь он закончил. Пламенная струя плюнула с вершины телеги, унося в ничто мрак тумана и мертвую плоть врага. Варравий бил прицельно поверх голов своих же воинов, струя горящего масла разила на добрых десять шагов. Нет ног у Варравия, а рука еще помнит, твердая у него рука – улыбался седой бородатый гном, красный в отблесках пламени, да черный от летевшей копоти. Одная гнилая рожа, изуродованная смертью, сменялась другой, исчезающей в пламени, или под целым градом секущих мечей. Удар.

Второй. Третий. «Эх, косу бы!» – сетовал рычащий Богус, перерубливая чей-то хребет, наступая тяжелым латным ботинком в чьи-то кишки, проворачивая лезвие в глазнице ретивого гуля. Их становилось все меньше и меньше, но они шли вперед все яростней, пока и стоящие позади мертвые стрелки не побросали луки и не кинулись навстречу строю, прямиком в черное пламя. Последнего добивали сообща. Крепкий он был, как и прочие гули.

Легионеры отрубили ему все четыре конечности, повыбивали все зубы, и тот лежал злобным обездвиженым кулем, безумно скалящийся гнилой дырой рта по стороном.

– Сожги ты его, Варравий.

– Еще чего! Черный огонь тратить! – скупо огрызнулся гном, подгоняя лошадку – Чего встали? Слышали, что император сказал? До темноты из сонных дубрав дозарезу выбраться надо! Израненные и усталые, они шли вперед. Через крутые склоны и почти непроходимую чащобу леса. Марафон продлился до самого редколесья. То было приграничье Рейнгарда. За пять фаз они покрыли почти тридцать лиг трудной дороги…

* * *

Ферро истекал кровью. Первый же удар достал его. Великолепный, стоит отметить, удар. Стремительный. Точный. Вспорол ему брюхо, чуть не вывалив кишки. Мечник был виртуозом своего дела.

– Прекрасно! – одобрительно исторг рыцарь голосом камня. – Но ты забыл о дистанции… Ферро скакнул в сторону, с трудом поднимая меч снова.

– Какой смысл давать советы мертвецу, Господин? – отчаянно хрипнул он.

– А какой смысл их не давать, о юноша? – снова прыгнул на него рыцарь, опрокидывая мелкое деревцо по пути. Где-то наверху наконец-то прорвало тучи. Струи воды рухнули на землю, превращая болотную грязь в окончательную жижу.

– Теперь твой ход, юноша, – цеременно поклонился Ричард, замерев с мечом наперевес. По забралу рыцаря звонко шлепали холодные капли, но это нисколько не сокращало количества его энтузиазма. В небе искрил электрический разряд, гремел гром – все это не волновало, будто и не было ни болот, ни шторма, а он, Ричард, на какой-нибудь арене благосклонно принимает зрительское внимание.

– Вы очень странный воин, Господин. Господин молчал. Его болтливость ушла куда-то. Он словно заржавел под потоком воды, превратился в ожидающую статую, грозно темнеющую глазной прорезью. «Ну?» – нетерпеливо звякнуло сочленение железного пальца. Рыцарь давал возможность свинопасу атаковать себя. Ферро трясло то ли от холода, то ли от угрозы неизбежной гибели, а может от невыносимой боли в животе, да и не только там. Казалось, даже кисть может порваться и отвалиться вместе с тяжестью меча.

Вспомнился отчего-то родной луг. Зеленый и бесконечный, где в синем-синем небе проплывают лучистые светлые облака, не то что эти болотные серые хляби и мгла. А еще вспомнился дед. Встал перед глазами точно живой. Клыки торчат, шрамов на суровом лице больше, чем морщин. Толстые жесткие волосы торчат во все стороны. Грубые татуировки по торсу. Огромные такие рисунки черным цветом. Огромные, потому что и сам дед огромный, высокий, и такой твердый, что поцарапаться можно. Он, наверное, навалял бы этому коротышке в лощеных доспехах. На мелкие ошметки порубил бы прочную кирасу. На части бы разорвал! Гррх! «Умри, жалкий червь!» – взревел бы он. Меч Ферро скосил поросль высокой травы, взметнув вверх болотную грязь. И тутже поднялся, сверкая сталью от всплеска молнии, раздосадованный промахом, понесся в другую сторону. Ушел вперед, стремясь туда, к внутренностям черного рыцаря.

– О… – удивленно скрипнул черный шлем. Изумленный неожиданной прытью противника, Ричард отступал, хлюпая по колено в болотной грязи. И не пытался он остановить вражеский меч. Да и невозможно остановить орочий двуручник, который, что тяжелый таран, снесет любую защиту к чертям. Ричард скакал из стороны в сторону, пропуская заточенный лом мимо себя.

– Гррх! Ловкий червяк! – нечеловечески рычит Ферро, скалясь клыками. Добавляя к мечу крепкие пинки ногами. Толкая рыцаря в глубь смертоносных топей, поглощающую каждого, кто не осторожно ступит в ее мокрую пасть. Кровь капает с рваного брюха, но он подобно настоящему орку и не замечает того.

– Великолепно! – вопил рыцарь, и кажется впервые в безжизненном голосе появились нотки эмоций – Ты можешь еще сильнее! Старайся! И Ферро, взбешенный репликами, наступал еще отчаяннее, безумнее, без всякой мысли о защите. В глазах потемнело, надрывно всхлипнуло горло комком крови. Он осыпал мечника ударами, но попадал лишь в землю, поднимая вверх короны грязных брызг. Из десятков ударов попал только один, оцарапав на излете грудную пластину. Посыпались искры.

Рыцарь пошатнулся. Но этого явно было не достаточно для победы.

Совсем не достаточно. Ричард пошел в атаку сам. Верно, настала очередь его хода… Ферро не видел ни лезвия, ни даже рук. Что-то звериное просыпалось в нем, подымалось над человеческим разумом. «Меч вверх!» визжит оно в ухо, и Ферро слушает, подчиняется, как будто Дед спустился сверху управлять его телом. Он подставляет меч влево, вправо, не задумываясь. Там где соприкасаются клинки – высекается целый феерверк, грозя ослепить заплывший глаз. Они вытоптали поляну, взбили грязь подобно тележным колесам. За время схватки дождь успел пойти на убыль… «Удивительно! Долго держишься!» – одобрительно прозвенел голос Ричарда. Пот вперемежку с дождевой водой и собственной кровью лился с Ферро. Тяжело быть орком. Пусть даже на такой короткий срок. Клинок рыцаря метался кругом, как безумный, проникая то в край запястья, то царапая ребра. Не видел Ферро уже практически ничего за тем гипнотизирующим движением. Не заметил он и фигуру настоящего орка, вынырнувшего из дождя чуть поодаль от места для фехтования. Нахлынула слабость. Юноша рухнул на одно колено. И когда в глазах потемнело, и боль куда-то ушла, пришло спасение.

Грозное «Грррх!» его учителя и свист гиганского топора. «Откуда он здесь? Я что-ли умер?» – скользнуло в отбитом черепе Ферро. Кругом затряслась земля. Учитель Ху-Рарк атакует, понял раненный.

– Прекрасно! Просто превосходно! – донесся утробный голос рыцаря из-под шлема.

– Второй по силе после Рур-Ху-Гррху, червяк! – снова атаковал красный воин.

– Отлично! Тебя я не буду щадить, Орк! – засмеялся рыцарь металлическим, безжизненным смехом, закрутив клинком с удвоенной скоростью. Снова задул ветер. В разные стороны, влево и вправо, а потом сверху вниз, придавливая сражающихся к земле, словно бы Ричард умел управлять погодой и менять ее согласно настроению. Хотя как такое возможно?

– Гррррх! Не мешайся, или я и тебя размажу, червь! – зарычал Ферро своему учителю, не слыша себя, поднимаясь с земли. Он встал меж топором орка и мечом черного рыцаря.

– Да ты проснулся, Ху-Ферро…

– Гррх!

– Отдохни, большой брат, – орк отбросил юношу в мягкую болотную траву. Повадки свинопаса стали почти орочьими, но силы совсем не те.

Дальнейшего Ферро не помнил, окунувшись в сладкое небытие потерянного сознания. Кто знает сколько времени пробыл он там, но очнувшись увидел жуткое… Страшный удар, он не разрубил, он разорвал орочью грудь пополам вместе с грубо сработанной защитной пластиной. Торчали осколки ребер. Кишки наружу. Кусок легкого. Ху-Рарк придерживал внутренности рукой, чтобы не сползли с живота, ускорив неминуемую гибель. Юноша бросился к нему, отказываясь верить глазам. Великий учитель проиграть бой просто не мог. «Этот демон. Быстрый.» – бормочет орк, судорожно вздыхая – «Проблема нашего воина всегда была в скорости… Ху-Ферро…». Руки и ноги воина все изранены. Не хватает пальцев. Ухо рассечено. «…последний урок, червячок…» – напрягся орк – «Если меч врага слишком быстрый… Пусть вонзится. Дай ему войти. В ребра, там много твердого. Пусть застрянет… А как застрянет, так руби со всех сил».

Из горла Ху-Рарка с хлипом вышла кровь: «Но этот демон… Быстрый.

Отпрыгнул, да меч оставил. Сломал пополам его железку. А он ушел.

Черт знает, отчего камнем не добил». Ферро знал отчего. Без меча не фехтуют. Но грозный учитель умирал, и ничто не могло этого исправить. «Грр, червячок, оплата за твое обучение…» – прервался орк, булькнув кровью – «передашь Рур-Ху-Гррху: союз отменяется, пусть берут топоры и… идут войной против третьей стороны…Эти всех погубят… Возьмешь мой знак… Племя встретит тебя как брата». Он говорил что-то еще, но Ферро не помнил, тщетно стараясь стянуть края ужасающей раны. Орк говорил что-то про его меч. Что-то про деда. И про племя… Краем сознания он заметил, – очнулась леди Нелль.

Сверху лупил град. Леди испуганно поджалась в комочек. Брезгливо посматривая на болота вокруг, на лужи, на умирающего орка, и на него, свинопаса Ферро. Смотрела, как на любую другую грязь. Ферро старался до последнего, стягивал рану скользкими от крови руками. Пока орк не перестал дышать. Да и после этого еще пытался заткнуть раны содранной с себя одеждой, судорожно перевязывал Ху-Рарка, точно это могло снова запустить по кругу механизм могучего сердца. Свинопас снял с него знак, большой острый камень с именем рода.

Последнюю волю учителя нужно было выполнить, даже если придется отдать свою жизнь ради этого. Он встал, не замечая холода разразившейся бури, побрел к Нелль, будто пьяный. Из многочисленных ран на голой груди сочилась кровь, оцарапанный живот еле сдерживал вес кишок, но тяжесть собственных ран его совсем не волновала.

– Это животное. Ты его убил? Оно больше не опасно? – опасливо покосилась на тело орка благородная леди. Прекрасное облако вдруг перестало казаться Ферро прекрасным.

Просто обычная высокородная девка, вдруг понял он совершенно отчетливо.

– Это не животное. Это мой старший брат. Он отдал свою жизнь за наши.

– А-а…

– Пошли, – грубо поднял ее за локоть Ферро, – доведу до тракта.

Гррх! Там и разойдемся, человечишка.

* * *

– Экак вас оцарапало, Сир. И очки треснули.

– Переживу, Тигль. Они сидели у общего огня, обессиленно раздумывая над будущим.

Потери в отряде значительные – десять мертвых воинов оставили еще в сонной дубраве. На гуля Варравий поскупился черного масла, но свои были святой обязанностью, добрая могила для всякого легионера – костровище, дабы отправился он тонкой струей дыма сразу к солнцу, где пируют сами мастера. Ну и разумеется, чтобы не поднялся повторно к жизни, уже как чертовый гуль. Включая тяжело ранненых, в болотной когорте не насчитывалось и двух десятков. Тигль Римус с грустью вздыхал по этому поводу. Смерть была ему привычна, как утренняя холодная похлебка, его печаль была скорее связана с трудностью выполнения последующей тактической задачи. С таким-то отрядом прорваться к осажденному городу. Возможно ли?

– Неправильные гули пошли, мой Император. Из луков стрелять научились. Никогда не были они такими мозговитыми, Сир, говорю вам, если так дело пойдет, всякий нам понадобиться. Каждый меч на счету будет.

– Откуда же они пришли, Тигль? Такие умные?

– Чую, не они это умные… Раньше то были глупые, Сир… Бывало придет сотня-другая с темного севера, так ее же на подступах артиллерией, да черным огнем… А нонче, если верить разговорам, у Рейнгарда стоят тысячи. Тысячи, мой император! Да еще и ведет их кто-то, и стрельбе обучил. Эх, – запустил пальцы в бороду первый легат, – эдак скоро не мы по ним, они по нам из пушек лупить будут.

А тут, почитай, шансы наши будут, что мозги северного орка.

Ма-аленькие такие. Типа орешка, – Тигль показал пальцами насколько мал этот орех. – Это значит шансов вобще нету. Стормо задумчиво изучал пламенеющий огонь.

– Магистрат, Тигль. Мы должны сместить магистрат. Их артиллерия, – посмотрел он прямо в глаза советнику, – должна быть нашей.

– Война с Гулями и государственный переворот? В одно и тоже время?

Ох, плохая идея, Сир. На вашем месте я бы подумал о союзе…

Призвать техников к повиновению можно и потом.

– Твоя правда, Римус… А призывать техников к порядку надо было раньше, раньше… – сокрушенно покачал головой Стормо, – Где-то во времена Рокко Злосчастного. Лет сто двадцать назад. Лицо первого советника осветилось благодушной улыбкой и гордостью за господина. Никогда до этого император не вел свои размышления так, как полагает настоящему правителю. Следующее утро было почти по-зимнему морозным. Четвертое утро Стормо в походе. По этому поводу он непривычно для себя имел хорошее настроение – четвертое утро, а кажется, целая вечность прошла с последней ночи в ветхом императорском замке. И сила. Он чувствал силу и взгляды своего легиона, смотрящего на него, как на истинного древнего правителя. Быть может, вся его жизнь вела именно к этому моменту. Он повернулся налево и направо, разминая затекшие мышцы. Посмотрел в небо, пытаясь предугадать движение дождевых туч. Пойдет ли дождь или град, ожидать ли к обеду, или к ужину… Тяжелые, мрачные свинцовые увальни стояли на месте, не желая ни разговаривать, ни просто куда-либо двигаться. Стормо смахнул мерзлую крошку со лба. В ладони оказалась настоящая снежинка. Крупная, как горошина. Эти места не видели зимы многие десятилетия. А тут такое… Что-то пронеслось в ухе. Тихое, как скрип мыши в норе. Стормо оглянулся. У края разбитого лагеря стояла призрачная фигура, опиравшаяся на боевой молот. И не скажешь поначалу, что человек, пока он не снял клепаный, рогатый шлем. Ветвистая молния шрама уходила сквозь лоб и щеку вниз по шее. Это лицо перенесло дикой силы удар. Впрочем, возможно он его и убил. Император Ребелий. Стормо помотал головой, но видение не исчезло. Могучий воин все также стоял, грустно улыбаясь. Хотя трудно понять, что выражала улыбка на подобном, жутком лице. Угроза, печаль, радость. Кто знает?

Воин зачем-то скинул с себя кирасу и рубашку – шрам вел дорогу глубоко, рельефно, вздыбливая кожу, вел через ребра и внутренности.

Закончил путь далеко в бедре. Ребелий смотрел на потомка и качал головой. Затем указал на свой шрам, будто давал ему какой-то очень важный урок.

– Подъем! – послышался голос Тигля Римуса, и иллюзия исчезла. Император нынешний прицепил меч, подернул кирасу и бодро вскочил на коня. Они шли вперед и вперед, пока редколесье не сменилось нестройным рядом пологих холмов. Рейнгард неуклонно приближался. Спустился туман, а потом развеялся белой дымкой под лучами вспыхнувшего из-за туч солнца. Вдали показались очертания первых башен и покинутых укреплений. «Лютая битва была в этих местах» – осторожно шептал Тигль – «Эльфы стреляли с того пригорка. Сотни стрел. Тысячи стрел.

Ковырни землю, мой император, и найдешь кучу дырявой стали. Старые времена, тогда и ружье в диковину было. Я еще обоими ногами за лошадь цеплялся. Вел северную кавалерию. Где-то тут и лошадка моя похоронена… А рассказывал ли вам Мориус про эльфийскую магию-шмагию? Столько ее сотворено было, что до сих пор молниями пахнет. Чуете?» – вопросил советник, смачно втянув обоими ноздрями полуденный воздух. «Ай, не хорошее место. Не нравится мне здесь.» Холмы были спешно пересечены за фазу. Не по себе шагать по ним и императору и легионерам, точно шагаешь по свежевзрытой могиле. За низким долом, они увидели отряд. Сотня воинов, а может и две.

Острый глаз Тигля углядел герб северного легиона. Радостно воскликнув, он поехал впереди остальных. То была его старая когорта, из которой он удалился со смертью Уро Торрия для воспитания юного повелителя.

– С дерева упал, Тигль? – ворчал старый воин со звучным прозвищем Гладий Гром. Если Римус был первым легатом, то Гладий был вторым, что по званию не особенно ниже. И потом оба старцы были знакомы столь давно, что позволяли себе в общении некоторые фамильярности. И сейчас хмурое бородатое лицо второго легата смотрело с презрительным прищуром на советника, как на идиота. Не утешительные новости принес Гладий Гром. «Тысячи! Тысячи! Мы бились, как демоны!» – вопил он минуту назад, колотя себя кольчужной перчаткой в грудную пластину доспеха. Бордовое лицо изрыгало грязные ругательства, тяжелый молот грозил подняться и опуститься прямо в череп Тигля Римуса: «Для этого ты позвал нас в такую даль? Чтобы какой-то мальчишка вел нас на смерть? Я потерял половину когорты в пути, старый ты бздун!»

– Уважение, легат! – брякнул Стормо. Тигль посмотрел на него осуждающе. «Не время и не место» – понял Торрий, смущенно замолкая. Солнце вывалилось за половину неба. Военный совет продолжался уже фазу, или две. Они специально удалились от отряда на лигу. Стормо в который раз поразился долгозоркости своего советника. Хотя, пожалуй, стоило отойти еще подальше. Уж больно громок легат Гром…

– Уважение надо заслужить, юноша! И где, твою мать в собачьей позе, мое жалование за пять с лишним лет? Может мне землю кушать, император?! Римус терпеливо молчал. Знал он, – надобно дать времени ветерану успокоиться.

– Ну так что, давно голову повредил, Тигль? Высокое ли было дерево? – насмешливо повторил второй легат, откладывая оружие, которым только что сотрясал, в сторону. Тигль гладил бороду. Старый знакомец, не смотря на скверный характер, явно приходил в норму.

– Ладно, – успокоился легат Гром, – какие планы, Император?

– Ээ… м-мы… мы хотим войти в Рейнгард. Гладий Гром заржал, как дикий лесной конь. Стар он, но голос у него звучный, низкий, точно шум прибоя.

– Тоже эльфийских грибов объелся, правитель Торрий? Стормо неудержимо краснел.

– А я хочу в эльфийскую королевну войти, – грубо, по-солдатски спошлил легат, – А не получается, Торрий! Девятый десяток размениваю. И королевна почему-то против… А Рейнгард под осадой тысяч гулей! Слыхал, император? А это проблема по-страшнее старческой немощи.

– Хватит, Гладий, – вмешался советник, – другого плана нет и не будет.

– Отсутствие хорошего плана, не оправдывает идиотизма вашего.

– А когда у нас другие были, Гладий?

– Пфф! Двинем вперед, там посмотрим, – сказал, точно отдал команду, второй легат. – Там деревушка дальше по дороге. Поживимся.

Давно не ели мы ничего, да и устали, как черти, Тигль. Они свернули чуть к востоку. В составе двухсот тридцати мечей вошли в мелкое поселение. Частью покинутое, часть разоренное. Названия у него не было. Как и у большинства подобных деревень. Легионеры северной когорты вламывались в чужие дома, бесцеремонно отбирая у немногих крестьян запасы провианта. Кто-то оказывал сопротивление, но его быстро успокаивали рукояткоей меча. Беззлобно.

Не вкладывая особой силы. «Проклятый легион!» – возмущались жители.

Солдаты заглядывали и под пол и за печку, искали тайники и даже находили схроны мелких медных монет, демонстрируя неслабый опыт грабежа.

– Так нельзя, Римус! – возмущался Стормо. «Война, мой император» – просто отвечал советник, беспомощно качая головой. Император Торрий порывался то и дело прекратить бесчинства своих новоиспеченных подданных, но Тигль Римус во время останавливал его от этого необдуманного шага: «Они не поймут вашего благородства, Сир, и эти запасы провианта нам необходимы. Смиритесь». Но Стормо был упрям:

– Это покроет все ваши расходы, – всучил он старосте золотую побрякушку, которую хотел пустить на оплату жалования легионерам. Бородатый староста кинулся целовать тому руки. За императорский медальон можно было купить как минимум замок и несколько таких же деревень. Но счастью старосты не суждено было сбыться. Стоило Стормо отвернуться, Тигль Римус конфисковал скоровище, грозно пригрозив:

«Императору нажалуешься, голову отрежу. Ясно?». Знал он, что денежные средства, им ой, как понадобятся в ближайшем будущем. За грабежом деревни прошло несколько фаз. И марш был продолжен далеко после полудня. Они подошли к Рейнгарду к вечеру. Вместо ожидаемых полчищ гулей, их встретила лишь пара десятков вялых мертвяков, бесцельно бродящих туда-сюда. Не вступая в бесполезный бой, они неожиданно легко вошли в Рейнгард со стороны северных ворот.

* * *

Го был зол. Чрезвычайно зол. Развеялась дымка погасшего костра, и внизу показался темнеющий провал щевелящихся гулей. Вслед за сорвавшимся проклятьем полетел падающий кирпич. Снес чей-то череп, брызнув черной гнилью, и растворился в массе напирающих мертвецов. Рядом вспорхнула испуганная стая голубей и понеслась в рассветную даль вместе со звоном тревожных колоколов. Они были повсюду. От подножия верфи до самой окраины Фронтьеры, до самого горизонта, где вспыхнул верховой пожар от рухнувших цеппелинов. И пусть разгорится, пусть уничтожит все северные леса Тулурка, лишь бы остановил хоть не надолго продвижение той бесчисленной армии, что неспеша перебирала конечностями далеко под ногами Го.

– Господин урод, придумайте же что-нибудь! – воскликнула уже знакомая благородная леди, будто и вправду ожидая, что Го возьмет в руки ружье и остановит одним выстрелом конец света. Не она одна прорвалась от ангара до спасительной высоты верфи.

Полно их здесь. Благородных. Сбились в кучу, смотрят испуганно на грандиозный размах наступления. Верно стоило подняться сюда лишь за тем, чтоб увидеть эти тысячи тысяч… «Конец… конец…» – шатается из стороны в сторону служитель воздушного флота, судорожно сжимая подшипник рассыпавшегося на запчасти парового котла. «Стреляйте!

Стреляйте в них!» – истерично теребит богатый торговец немногочисленных вооруженных людей. Большая часть из них – знатные господа. Простолюдины осталась там, у входа, в качестве закуски для атакующих гулей. Слышится утробный щелк челюстей. Доносится сквозь добрую десятую лиги – такова высота причальной верфи нон-гольфьеров, крупнейших дирижаблей империи. Поэтому столь силен здесь ветер. Пронизывающий и холодный. Нет ни стен ни крыши. Лишь узкая площадь взлетного перрона с легким ограждением, да механизм подъема грузов на борт. Раздаются затухающие крики умирающих и вопли раненных, перепутанные со страдальческими причитаниями его невольных знатных соседей. Но тулуркский ассасин не слушал и не слышал, находясь в поиске самого важного в своей профессии – путей отхода. И так уж получалось, что их попросту не было. И потому Го был зол. Чрезвычайно.