Текст книги "Кукловод"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Я почем знаю, – ответил гном, – твои слова показались ей смешными. Видимо так. Эльфийка прекрасно говорила на человеческом, но почти все время предпочитала свой, лесной диалект. Лига за лигой они двигались по следу Кукольника, а ассасину все больше не нравился поставленный над ним командир. Редко кто в империи ставил его талант стрелка под сомнение, а чтобы смеялся над ним – такого и представить невозможно.

Не случалось ему и проигрывать соревнований гильдии в точности и дальности выстрела. Подобные соревнования он и предложил охотнице, чтобы прояснить правильную иерархию их отношений.

– Libie ar-tel-eri diel.

– Она предлагает провести соревнования вслепую и по живой мишени, – снова перевел гном, добавляя от себя, – не думаю что сейчас подходящее время.

– А почему бы тебе, гном, не объяснить ей, что для разговора на своем обезьяннем языке тоже время не совсем? Лучница обернулась:

– Иди молча, человек, и разговора просто не будет, – прозвучал высокий, холодный голос. Она ускорила шаг, удаляясь от спутников. Лучше других эльфы чуют след, оттого всегда идут в авангарде. Впереди показались рейнгардские холмы, усыпанные снежной пылью.

Средь этих белых шапок великанов расположились развалины старых укреплений. Огромный могильник давнишней битвы. Множество следов покрыло снег вдоль и поперек. Ноги, копыта, когти взрыхлили поверхность, не давая охотникам выявить правильное направление. Достал свою «клепсидру» рыжебородый, высчитывая что-то. Вынул шаманские камни младший брат огров и, немедля, подкинул. Найти судьбу не удалось – камни провалились в снег, не показав никакого рисунка. «Не зря шаманы зимой по теплым шалашам сидят», – проворчал ученый огр, роясь глубоко в сугробах. Следующим прибором ученого огра оказался маленький жук. По началу тот не хотел никуда ползти, и младшему пришлось оторвать ему пару лапок. «Туда» – уверенно указал Дро Квинта в том направлении, откуда они только что пришли… Сомнения развеял Ро-Гхрак, шумно втянув запахи мира в раздутые звериные ноздри:

– Десять лиг еще к востоку. Гррх, там полно гулей, эту вонь можно почуять с другого края океана.

– Там бастионы Рейнгарда, – оповестил Сириус, – Штурмовать кукловод собрался. Вставляй свою чудесную пулю, Охотник. Дойдем к вечеру.

– Пуля дуло проест раньше времени, – устремил рыжебородый взор на восток. Голос гнома стал суров и серьезен, как никогда:

– Мне достаточно трех сотен шагов.

– По такому снегопаду? Три сотни? Невозможно, – удивленно повернулся ассасин Го.

– Просто стреляйте и бейте все, что движется. Поможете подобраться – мы в рассчете… Увидите, что Кукловод пойдет на штурм, начинаем.

Зайдем со спины. Не ожидая вопросов и возражений, охотник бодро пошел вперед. Наконец-то раздвинулись тучи. Ушла холодная мгла, стряхнув остатки ветра. Вышло солнце. «Что творится с погодой» – чертыхаются на бегу новоявленные охотники. Они пошли в обход бастиона, дабы зайти к армии гулей в хвост. Длинный крюк, поэтому приходится спешить со всей возможной скоростью. Одиноких, бродячих мертвецов след простыл, – всех взял кукольник под свой контроль для большой атаки.

…Крепко сжимает рука винтовку, подарок Сефлакса. Ноги мои злобно пинают ледяные глыбы, – час возмездия близок. Чую я его запах, дыхание, стук темного сердца. Набранная команда в подметки не годится старой, хоть и больше в два раза. Может повезет поймать момент – все-таки косвенно помогают имперские силы… Но дай мне выбор, и я променяю все удобство позиции и тех неумех, только чтоб вернуть мага да нашего ручного зверя. Догоняют сзади подгорные гномы. Не имеют они ничего общего с моим родом, ибо спрашивают:

– По ящику золота каждому, как договаривались? Жадные, глупые твари. Будто не понимают, чем грозит мой промах их миру. Обезумели создания срединной земли. Вместо того, чтобы встать плечом к плечу, выгрызая из лап судьбы единственный шанс победить великое зло, – они готовы перегрызть друг другу шею и выдрать клоки плоти. Ни людей, ни гномов, ни орков, ни даже эльфов идем спасать мы… Есть что предложить мне каждому в оплату за грандиозную охоту.

Многое позволено стражам границы. С гномами, хоть и ждал я благоразумия гор от своих братьев – все ясно. Чую, помрут первыми. Разменные фигуры для выигрыша времени. По ящику золота положу на могилы. Не жалко. Свирепый северный орк, его бы я поставил на доску шатранжа в качестве могучей колесницы. Хороши орки в ближнем бою, что и говорить. Двинем дикаря на клетку вперед, пусть сдерживает яростный вражеский напор пока может. А рядом поставить огра, и молиться Сефлаксу, что протянут нужное время. Хвастливый стрелок по имени Го. Человек с невозможной миссией рода. Приходилось разносить в свое время те самые заказы лучшим воинам мира. По приказу Господина. До сих пор аукается – хватает фанатичных безумцев на землях империи. Ассасин? Пусть будет им и на доске шатранжа. Быть может и сделает свой судьбоносный выстрел. Не разгадал я лишь человека, что назвался Сириусом. Знавал в лицо его Хозяина. Страшная тварь, один из немногих бесплотных духов, убежавших в свое время от нашей погони. Страшен, то страшен, да и его подмял демон посильнее. Взошел Кукольник на земли и лишил того всякой пищи. Помрет вскорости, как и Вьюжная Госпожа, скрывшаяся от охоты еще раньше. Всякую смерть превращает кукловод в извращенную жизнь, и потому нечем ужинать многочисленным силам этого мира. Сечет ветер лицо – подымаются другие властелины, считавшиеся погибшими. Не может пустовать свободный трон… Бурлит орочья дикая кровь. Кряхтит мощь древней нечисти. Просыпаются магические первоосновы: Гелио, Гидра, Аэра, Терра – но от этих точно нет никакого толку, они равно помогают и заклятьям кукольника, сии боги лишены воли и разума. Что до Кукловода? Знаю, – яростный враг Господина. Наберет силы, попирует и отправиться прямиком к нему… Да только не сдюжит командир стражей границы супротив такого демона. Лишен он прежней власти. Отказался. Сошел с игровой доски, и теперь молча зрит со стороны за происходящим. Раздаю спутникам ядовитую серебрянную взвесь, – замочить в ней мечи, пусть хоть оружие обретет смелость разить мертвецов. Хрустит хрупкий наст. Подходим к исходной точке. Смотрю я на своих охотников: жалких, глупых, ведомых ничтожными целями, и молча вопрошаю Сефлаксу: «Помоги, Учитель».

* * *

Первыми почуяли неладное гномы. Бывает погладишь стену гольфьера усталой рукой, ласково называя дедушкой, он и ответит веселым звоном. А сейчас молчит угрюмо, «Обиделся Дед» – догадливо перешептываются кочегары – «По килю сгорбился». Люди то они не чувствуют, а гномы видят, что старик дал крен на корму. Небольшой, на один-два градуса, но ощутимый. Оттого и не спокойно гномам на душе. Раздражаются и переругиваются они, заместо того, чтоб дело делать.

– Чойто уголь плохо занимается, – проворчал кочегар, потирая натруженные руки, – отсырел чтоль?

– Сам ты отсырел. Чай не на открытом воздухе храним. Крышу то видишь? – лицо мастерового гнома недовольно нахмурилось. Тягомер показывал менее еденицы. Дурной знак.

– Не горит, Господин Смотрящий. Сам погляди… Может того? Тяги прибавим? Смотрящий крякнул. Печной ключ давно вывернут наполную.

Прослюнявил палец, прислонил к заслонке – не шипит, холоден бок Северного Воина. Втянул воздух широкой гномьей ноздрею – и запах не тот… И звон механизмов прерывистый, точно не шагает уверенной походкой аэрогольфьер, а ковыляет с тросточкой…

– Кугум! Сбегай-ка к главному. Вправду приболел дедушка. Ай сам не пойму что с ним, – задумчиво запустил руку в бороду Смотрящий. Кугум молчаливо кивнул, утирая пот. Юный гном по меркам подгорного народа. Пяти десятков не минуло, борода толком не отросла, оттого и гоняют его наверх, на воздух. Кугум же не протестовал. И его скрутило странное предчувствие. А чуйка то у Кугума о-го-го! Дай Мастер каждому. Любого переплюнет Кугум. И не даром. Еще в детстве отец принес его на борт вместе с пятью братьями заместо уплаты долга. Так они вместе у одной домны стоят. Сорок зим. Не меньше. За весь этот срок научился Кугум слушать летающего воина. Слушать как дышит он, как звенит суставами, как режет бородою ветер… А теперь слышит Кугум, что трясутся коленки у старика, неровно сердечко тикает. «Может камешек в поршень попал, может цепь какая перетерлась – будь покоен, дедушка, щас магиструс многомудрый посмотрит.» – утешил гном старшего, поглаживая стены. Кугум поспешно взобрался на лестницу. Бросил взгляд на палубу: тут и там стояли пушечники, – знать к бою готовятся. Видимо-невидимо гулей внизу бродит. Там же на палубе две рабыни-эльфийки в компании с новоиспеченным советником миледи. «Тьху. Бездельники.» – плюнул Кугум походя. Им бы уголь в печи побросать, а не глазеть по сторонам попусту. Перебежав главную палубу, гном бросился по лестнице еще выше, в комнату управления. Обтерся бородой, чтоб угольной пылью на роже не сверкать, и прямо с прохода выпалил:

– Дедушка болен, Господин Главный. Вы бы это… посмотрели чойта там не так. Главный механик мощнейшего нон-гольфьера империи, Галиус Тубус, был не в духе. Скорчился на кресле в окружении советников, рукой голову подпирает, взгляд злой насквозь смотрит. На столе карты разложены, а на картах – флажки да последние донесения от вестников валяются. Галиус не обратил ни малейшего внимания на гнома, только положил на него взгляд тяжкий, точно пушечный прицел, и отвернулся к картам снова, задумчиво изучая их содержимое. Кугум растерянно снял истопную шапку, забормотал снова:

– Смотрящий так и говорит: беги Кугум к Главному сразу. Ноги то у тебя быстрее всех. Ага… Поломалось что-то – уголь не горит. Механик забарабанил пальцами. Была у него такая привычка – не обращать и взгляда на мелкого прислужника… Какой уж там ответить.

Лишь стучать костяшками выражая недовольствие. Но ведь и Кугум не чушь городить пришел. Тревожно, ох тревожно хрипит Северный Воин.

– Смотрящий то это… на ветер слов не бросает… за просто так, за ерундою не послал бы к вам, Господин. Сами знаете… Может это..

Совсем Главному сказать, а? Миледи Ректору?

– Ректор изволили опочивать, – раздраженно ответил за механика советник. Пшикнули и остальные, мол удались отсюда.

– Ну дак… Плохо дедушке. Разбудить может?.. Чуете дыхание?

Шестерни неровно звенят. Плохо ему, ой плохо, – сминая шапку в руках, вымолвил гном.

– Гном! Выйди прочь! Господин Механик курсы считает! – крикливо сказал тотже советник, да и вытолкал его за дверь. Здесь, в коридоре, снова болезненно сжалось сердце Кугума. По телу дедушки одна за другой проходили предсмертные судороги.

Нос северного воина клонился к земле. Затрещали палубные перегородки. Титаническая масса сдерживающая их, ушла куда-то, и они рвались как нитки, превращая несущий балон в дырявый мешочек.

Надрывно взвыли винты. Бушприт треснул пополам, увлекая вверх многочисленные канаты. Печные заслоны погнулись, выпуская наружу жар и пламя. Огонь прыгнул по дереву. Стремительно, точно хищный зверь, перегрыз паруса и остатки строп. Зазвенели метрономы, оповещая экипаж о тысячах поломок одновременно. Да и сами они, секунды спустя, пришли в негодность, показывая невозможные значения: измеритель давления котлов зашкалил за красную отметку, компас взбесился, завращался волчком, поочередно указывая север-юг, запад-восток, флюгер и тот соскочил с насеста и рухнул вниз, будто не сдерживали его никакие болты.

– Дедушка не может упасть! – запричитал смотритель гном в далекой котельной. – Кидайте уголь! И гномы бросились кидать силу гор в печи Северного Воина. Пока даже лопаты, сработанные сталью, не начали разваливаться на глазах.

От малейшей нагрузки гнулись ручки, в мгновенье протирался до дыр листовой металл. Да и сам уголь еле тлел в огненной пасти дирижабля.

Когда же лопат не осталось, гномы начали закидывать уголь голыми руками. Обжигаясь и чертыхаясь, раздували пламя, работая своими легкими, точно кузнечными мехами. Где-то там, на верхних палубах начали рушиться борты и артиллерийские люки. Вниз опрокинулись боевые пушки. По пути к земле и они распадались на запчасти, достигая поверхности тысячей осколков. Вслед за ними проносились винты, шестерни и передачи.

Лопнули трубы. Из всех щелей повалил белесый пар, оставляя за умирающим цеппелином струю белого тумана. Понуро обвисла каждая из веревок, мачт и ступиц Северного Воина.

Зазвенели лебедки. Завращались механические ступени. Винты медленно поварачивались в горизонтальную плоскость. А огонь вся яростнее и яростнее грыз дерево гольфьера. Жаропрочное, огнеупорное, пропитанное сотней составов и предназначенное для сражений с драконами, оно полыхало, будто сухая ветошь. Вспыхнули каюты, листы стали надувались пузырями и брызгали жидкой лавой кругом.

– Алый ключ на восток! Маневры! Крён к небу! – выкрикнул появившийся на палубе магистр. Судя по колпаку, являющийся не менее чем вторым механиком цеппелина.

– Маневры тебе? – прошипел черный от копоти гном. – Печи мертвы!

Тут бы дедушку приземлить!

– Эй! – закричал он мечущимся по палубе аэронавтам, – бросайте все. Весь груз! И тутже не дожидаясь остальных, принялся отколупывать листы бортовой брони. Над головой сильнее полыхнул огонь. Северный Воин стремительно планировал вниз. Вот уже стали различимыми лица бредущих гулей. Много-много их там. Поднимают к небу свои посиневшие зенки, молчаливо наблюдают за падающей громадой. Подернулся вечерний, снежный туман и показалась рейнгардская стена. Так и врезаться можно. Не хватало еще протаранить собственную оборону. На главной палубе показалась стройная фигурка Ректора в одном только опочивальном одеянии. «Маневры!» – закричала и она, но расслышали лишь человеческие прислужники. Гномы делали свое дело, ползая по палубе точно муравьи, отколупывая от цеппелина кусок за куском, облегчая его массу до последней возможности.

– Эй, Кугум! Черный ключ на запад! – прозвучал чей-то мощный глас, и тутже наверху по пылающим мачтам промелькнула юркая фигура бородатого карлика. Кугум спешил к черному ключу…

– Он что падает!? – вскрикнул кто-то на причальной мачте.

– Не может быть! – возразил Гласиус Треветик, вглядываясь в давшего крен Северного Воина. И пусть парил он далеко, где-то на горизонте, но не заметить просадку дирижабля было невозможно.

– Там Ректор! – визгливо сообщил Гласиус. Магистры подняли шум. Рокхорн Каменьщик кинулся к механическому стеклу. Длинная, стальная труба на подставке увеличивает способности зрения, хотя чтобы увидеть непоправимое, она теперь особенно и не нужна. «Пожар! Огонь на палубах!» – подают свой особый сигнал наблюдатели в бойницах. Внизу, под причальной мачтой, выкатили свое оборудование шустрые механики, готовясь принимать поврежденное судно. В башне Рейнгарда, числившейся у магистрата за номером пять, подымали красный флаг.

Если не понимаешь устройство нон-гольфьера, знай – его никогда не сажают на землю. Он так велик, что его даже собирают в воздухе. Красный флаг означает катастрофу. «Сажаем на землю» – пронесся решительный клич служителей цеппелина. Верно они успели заметить больше, чем собравшаяся знать. Ведь если один раз посадишь дирижабль подобного размера – больше в воздух он не подымется, сломаются нижние палубы от нагрузки, вырвутся с корнем железные стрингеры.

– Все прочь с площади! – командуют слуги. Еле слышны их приказы с этой высоты.

– А-а! – вцепился в бороду чертежник Мейер. Подбежали механики, что-то шепча ему в ухо.

– Спокойно! – звучит властный глас Треветика, – падение Северного Воина невозможно! Ни в теории, ни на практике! Чертежник Мейер бороду не отпускал. Глаза его забегали, будто он высчитывал массы, силы, угол крена и, соответственно, серьезность положения. Опустился на пол, в руке неведомым образом очутился мел. Первый легат, Тигль Римус, подал сигнал стоявшему ниже центурию Богусу – «Будь готов!». Гладий Гром в указаниях не нуждался, подмигнул он старому другу. Легионеры по давно отданному приказу с мечом и доспехом не расставались. Со вчерашней ночи спят прямо в железе. Силуэт Северного Воина стал больше. От него отвалился темный кусок. За ним еще. Потом рухнула мачта. Огонь утихал, возможно удалось его сбить. Дирижабль ощутимо клюнул носом вниз, нагрузка от веса перетекла вперед – первым отвалившимся куском очевидно являлся паровой котел. Рокхорн подкрутил колесо механического стекла. По мачтам прыгало множество фигур, укрепляя на ходу вываливающиеся винты. По бортам лазили, как мухи, черные от копоти гномы, сбрасывали листы железа один за другим. Под прицелом стекла совсем близко мелькнуло отчаявшееся лицо Ректора Реле. Поднялся с пола Мейер, наконец-то закончив рассчеты. В бороду он вцепился еще крепче.

– Не долетит, – обреченно шепчет магистр Мейер на ухо Рокхорну, – прямо в гулей плюхнется. Время выбирать нового Ректора…

– Вот ты где! – радостно крикнул Кугум, заметив черный ключ. Рычаг красовался в лучах солнца, блестя ярким окрасом. Высоко забрался за ним истопник, до самого верха несущего мешка нон-гольфьера. Будто оседлал ловкий карлик огромного дракона и уселся прямо на черепе, оттого он задорно смеется: «Ай, прокатимся еще с тобой, Дедушка. Не кряхти! Щас легче станет!» Кугум дернул ключ на восток, вцепившись что было сил в бесчисленные канаты. Дедушка вздохнул. По всему корпусу, от кузни до самой высокой мачты, началась тряска. Палубы пошли в пляс, грозя стряхнуть назойливых людей в пасти расположившихся на земле гулей. Расходился по швам несущий кормовой мешок. Горячий газ бешеным ураганом бросился в небо.

Казалось пополам сломается хребет дедушка, – нос цеппелина вновь гордо приподнялся, выравнивая в крен, разворачивая его в противоположную сторону.

– Ух, молодец Кугум! – кричит уровнем ниже смотритель котельной, утирая пот черной истопной шапкой.

– Что вы творите, идиоты? – подскочил механик Галиус. Тряска унялась, давая снова передвигатся по палубе.

– Не шуми, Главный, – отмахнулся смотрящий за углем, – костыль деду вставили. Сейчас спину выпрямит. Глаза магистра расширились от удивления.

– Использовать крен для планирования?! – воссиял механик Галиус превосходной гномьей задумке. Тем временем последний раз прокрутился винт. Печи затухли, а гномы волшебной силой не обладали. Северный Воин встал на одном месте, над полем, где полностью утих ветер, и потому остов цеппелина даже не колыхался. Лишь мало-помалу проседал по высоте. Мягко, будто желтый лист, оторвавшийся с дерева. Два раза стукнул звонкий метроном – магистры вызывались в отсек управления. До стен Рейнгарда оставалось не меньше половины лиги, до земли, заполненной армией гулей, намного меньше… Механик Галиус ворвался в комнату в момент самого разгара «беседы». Множество инженеров топталось тут, выдвигая одну за одной безумные идеи. Только что в печи закинули лопаты пороха, но даже он не вспыхнул. Механики сотрясали словом и жестом вокруг Миледи Ректора, подкладывая чертежи. Миледи устало сидела во главе стола все в том же опочивальном одеянии (Видимо так и не успела переодеться, или теперь это уже не имело никакого смысла). Взгляд ее опустился на механика, будто уменьшая рост служителя до уровня пола:

– Белый ключ на север.

– Что?

– Белый ключ на север, – жестко повторила Миледи. Замолкли голоса.

Замерли инженеры.

– Т-там же наши люди, Госпожа, – осел на свой стул Галиус.

– Плевать на людей… Ах, да. Проверьте, чтобы мой личный советник Рю находился на верхнем уровне. После – сбрасывайте балласт.

Над причальной мачтой сгустились темные тучи.

– Они что, на месте встали? – нервно спросил Треветик. Дергалось веко, сам он ходил из стороны в сторону.

– Крен ушел назад, – доложил Рокхорн, – чудо, что пополам не сломился. Подошел всклокоченный Мейер, раздвинув сгрудившихся на мачте людей:

– Северный Воин сконструирован тяжелее воздуха. Они не встали – они падают.

– Да чего же они ждут? Нужно разжигать печи! – не обратил никакого внимания советник Гласиус. Уже более фазы цеппелин висел, двигаясь исключительно вниз, – какова высота? Сколько у них времени?

– Сотня шагов. Не больше, – ответил Мейер, – Упадут в течение фазы, Магистр. Думаю, имеет смысл, обдумать назначение нового Рек… Раздался жуткий скрежет, слышимый даже отсюда. От силуэта цеппелина оторвался огромный сегмент нижних палуб. Грохот падения сотряс башни Рейнгарда до основания. К ломтю пищи стекались мертвецы, ловко забираясь на борта. Через мгновение гули облепили его полностью, как муравьи, выискивая плоть. Цеппелин поддался вверх на несколько локтей, затем падение продолжилось.

– Теперь две-три фазы, – уточнил Мейер. Треветик беспокойно сунул руки в карманы. Затем вытащил из карманов. Затем снова засунул. Потом бесстыдно вставил в рот цилиндр дымилки из дорогих сортов табака. «Что за манеры?!» – передался шепот магистров низших сословий. Треветик повел плечами, сбрасывая напряжение последних минут. Меткий взор советника обратился через стены бойниц, туда, в гущи мертвенных, извращенных отрядов, поедающих погибших аэронавтов. Глаз пробежался по другим бездвижным рядам гулей, скользнул в сторону просвета, где грозно воссел едва различимый командующий. Возможно он тоже набирался решимости…

– Спасайте Ректора! Поднимайте ворота! Срочно выступаем, – замахал руками вниз Треветик, давая сигнал стражам готовиться к бою.

– Сдурел? – простовато поинтересовался легат Гладий.

– Всех погубим, ты дурак! – грохнул стальной перчаткой по перилам Тигль.

– В самом деле, магистр Треветик, это самоубийственно. За этими стенами у нас невероятное преимущество! Крепость Рейнгарда важнее Ректора. Изберем другого, не глупите! – резко вставил инеженер Гайратт. Не прошло и секунды, как старый инженер покатился по каменному настилу мачты, зажимая разбитый нос.

– В отсутствии Ректора, командую Я, магистр Гайратт! – крикнул Гласиус, потирая кулак. Недобрые взгляды посыпались со всех сторон на личного советника миледи. И не только со стороны группы императора. Знаменитый инженер пользовался среди знати уважением.

– Никто не отправит наших легионеров на верную смерть вот так.

Бестолково, без цели, – выступил вперед первый легат. Рука обманчиво мягко покоилась на рукояти меча. Острый глаз Тигля окинул причальную площадь, мгновенно оценивая ситуацию. Это не зал магистрата с потайными стрелковыми нишами. Десяток стражей не станут большой преградой. Магистры в учет не идут, бойцы из них никакие. Пальцы Тигля сжались в символ, посылая тайный знак Гладию, хорошо известный обоим по старым временам. «Готовься убивать». Только бы не подвел деревянный протез, дал бы подскочить к стражам до того, как те разрядят свои арбалеты. По-варварски оскалился Треветик, вынимая маленький, ручной самострел из полов плаща. Одним жестом, словно выкатил пороховую бочку и поднес к фитилю кремния.

– Нет, Римус. Мы выступаем, – прозвучал голос Стормо спокойствием на фоне хаоса. Буря промелькнула на лице имперского советника, но ни единым словом, ни звуком, он не выдал того, что подумал. Нет хуже солдата, публично подвергающего сомнению авторитет своего командира.

– Как пожелает мой Император.

– Трубите общий сбор. После поднимайте ворота. Выступаем в атаку, – гаркнул грозный ведущий легионы, запахивая шарф вокруг тщедушной шеи. Неуверенно зашевелились стражи, видимо желая испросить разрешения благородной элиты. Изумленный нежданной поддержкой, Гласиус Треветик пробомотал:

– Да-да, в атаку, – подтвердился приказ официальным лицом. Только тогда Рейнгардские воины зашевелились. Дозорный достал горн, оповещая башни о наступлении. Сразу же началось движение: на стенах, на улицах, в каменных артиллерийских мешках. Пользуясь шумом, наклонился к уху Гладий:

– Легионеры верят тебе. Не подведи нас, мальчишка. Гладий взял его за плечо, посылая ему свой знаменитый взгляд ободрения. Будь Император помоложе, от такого взгляда мог бы портки обмочить.

– Эй, ты! – громко обратился легат Гром к ближайшему стражнику. Арбалетчик невольно вытянулся. Силен был не по возрасту голос старого легионера.

– Пику неси, в двух эксземплярусах, – рявкнул Гладий, – да не стой столбом! Я теперь твой командир! Я теперь твоя мама с папой.

Ослушаешься, промедлишь, засомневаешься – высеку!

– Будет сделано! – кивнул страж, спешно удаляясь в сторону арсенала.

– Командуйте, – отозвался Гласиус Треветик, – но не забывайте кто стоит над вами.

– А ты, Господин магиструс, не забывай, кто с ними огнем и мечом, сквозь кровь и боль, – огрызнулся легат Гром, – или может сам в бой поведешь, умник? Невозмутимое лицо Треветика учтиво качнулось в благодарственном полу-кивке. Когда нужно было, он умел быть крайне дипломатичным. Остальных стражей повел за собой Стормо по другой лестнице, ведущей во внутренний двор перед тяжелыми вратами. Холодно и сурово он раздавал указания, сам дивясь, как споро и легко у него это получается. «Всех кто владеет пикой – на имеющихся коней» – блестит глаз из-под разбитых очков, и вот уже бежит стражник оповещать основные силы. «Готовьте черное масло» – тихо кашляет Стормо, исчезает второй страж в недрах арсенала. Нареканий нет, стражи обладали чувством дисциплины много лучше, чем легионеры. Хорошо еще, что испытаний не требуют. Внутренний двор только называется двором. Он больше похож на площадь. В мирное время здесь торговали приезжие странники из удивительных земель, выступали бродячие театры и бились на смерть, потешая публику, взятые в плен северные орки. Этим вечером ничего не заметишь от прошлого «великолепия». Напоминают о мирном времени только доски разбитых прилавок, гнилые овощи, да побитые скульптуры.

Множество нищих, крестьянских детей спит у самых стен под лестницами. Гуляют наглые полчища крыс. Много их не в пример вчерашнему дню – все ищут спасения от гулей в оборонительном кольце Рейнгарда. Легионеры стоят отдельно. Все, как один, крепкие бойцы радовали императорский глаз. Даже безногий Варравий и тот рвется в бой, только как же он поедет на своей тележке. Победить-то не рассчитывали. Только прорваться к цеппелину, похватать выживших, и обратно в город. Единственный разумный вариант из возможных. Собираются в бой не расторопные стражи. Прилаживают доспех к телу, да примеряется к мечу. Многим он в диковинку, привыкли к ружьям и пушкам… Очередная птичья стая пролетает над бастионом, отбрасывая огромную черную тень.

– Стормо, – подошел к нему советник Тигль, – ты понимаешь, что мы сегодня умрем? Император покачал головой.

– Мы не можем поступить иначе, Римус. Я не могу бросить своих подданных на том цеппелине.

– До этой поры они не признавали себя твоими подданными, Сир. Император печально улыбнулся.

– Я верю, что так нужно, Римус. До этой поры, и я чувствовал себя трусом – они не шли за мной, потому что я был не достоин… И мне сейчас страшно, но я иду вперед, Римус. Глупо, но достойно, понимаешь? Это значит я поступаю правильно. Сотня мыслей о тактике, боевых позициях, самоубийственном идиотизме и отговорках вертелась на языке у легата, но так ни одна и не сорвалась с губ.

– Я и не думал, что все так получится, когда вытаскивал тебя из замка, Стормо, – дрогнул голос старого воина. – Лучшего Императора и пожелать нельзя… Могу я обнять вас на прощание, Сир?

– Эй, Мейер, вы куда? – окликнул Рокхорн уходящего магистра. Старик обернулся и качнул плечом, разминая сустав.

– Я из простолюдинов, если вы запамятовали. В юности немного занимался фехтованием. Рокхорн был гениален в нахождении коротких и ясных фраз, точно излагающих суть. Он ответил одним словом:

– Глупо.

– Не знаю, не знаю, – покачал головой Мейер, скидывая с себя колпак; в бою будет мешаться, – что-то мне чувствуется в этом юнце… Может мы и можем победить. Старик развернулся и поспешил по лестнице, шаркая ботинками… На предворотную площадь цитадели повысыпали люди. Беглецы со всех окрестностей. Грязные, изможденные голодом, они провожали легионеров и стражей в последний путь. Со всеми прибывшими подкреплениями их не набиралось и пяти тысяч. Пять тысяч мечей против армады мертвецов, число которых не поддается счету. Стормо подтягивал кирасу. От шлема он отказался. Не было опыта рубки мечом с ограниченным обзором, лучше тогда и вовсе без него. На коне еще глупее будет – тут совсем никакой практики. Он вместе с центурием Богусом поведет пеших, а Тигль Римус и Гладий кавалерию.

Так было обговорено заранее. Петля никак не поддавалась его неловким пальцам. Стормо грязно, по-легионерски выругался. Из толпы простолюдинов неожиданно выбежала богато одетая леди.

Вручила подснежный цветок, и зачем-то поцеловала в небритую щеку…

Упал на колени неизвестный крестьянин, умоляя спасти Рейнгард… Сопели в ухо древние императоры. Стормо помотал головой, оглядывая окружающих. Глаза у него, наверное, стали совсем безумными, потому что публика нахлынувшая, как стервятники на умирающих воинов, в страхе отшатнулась.

– Пошли вон из моей головы! – зарычал ведущий легионы, пугая людей еще больше. …Горак Страшный стал совсем огромным, как перезрелый овощ в орочьих пустошах. Стормо не дотягивал ему даже до колена. Он пытался спрятаться от древнего предка в углу комнаты. Сжался в комок, прикрывая руками голову. Но варварский властитель был беспощаден. Бросал его об стены, как будто хищный лесной кот играет с обжиревшей мышью. На плечи к юному императору присели и лопочут что-то Ребелий, Дорн и Лирус…

– А-ээ-ы, – нечленораздельно от боли в голове крикнул Стормо Торрий, – открывайте уже эти чертовы ворота! В бой! У самых створ гордо стояли конные всадники. Им престояла особая миссия. Прорвать ряды, насколько это возможно, и спасти аэронавтов цеппелина, пользуясь своей скоростью.

– Ну что, старый черт, готов вести кавалерию? – залез легат Гром на коня. От легата Римуса послышалось лишь громкое хмыканье. Трудно было назвать пару сотен набранных всадников кавалерией. Зато пика легла в руку, как влитая. Давно уже старец не чувствовал ее приятной тяжести.

– Какже хорошо, – тихо пробормотал он, счастливо улыбаясь, – Эй, Гром! Похоронишь меня возле скрюченного дуба, у северной школы меча.

И чтобы огонь до самых небес был!

…с последними словами первого легата тяжелые ворота начали медленно приподнимать…