Текст книги "Кукловод"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА VI Штурм

В те давние времена мы воевали одновременно с тысячами орков и со множеством эльфов, смерть несущими волшебством и стрелой. Дурной расклад… хуже некуда… какже мы победили?

Магистр Мейер, историей увлекающийся.

Гном-охотник припал на одно колено, укрываясь в кустах:

– Тшшшышь! Тихо! Всем вниз – кушать снег! Охотники послушно растянулись на земле в неприглядных позах.

– А что это там висит, как хрен на заборе?! И вправду, над армадой собранных мертвых сил парил разваливающийся на глазах огромный цеппелин. То пушку уронит вниз, то кусок палубы.

Жадно взирали вверх гули, ожидая упрямого ужина.

– Дирижаблюсь, – поведал ученый огр, скромно хвастая умным словом. Из необъятных карманов рыжебородого появилось мелкое механическое стекло. Усилителем зрения гном незамедлительно принялся осматривать окрестности. «Много. Очень много. Сюда бы нашего мага» – раздался ворчливый шепот. Прибор повернулся дальше на восток, шаг за шагом, просматривая ряды. «Вижу его…» – злобно сдвинул гном брови.

– Эй, ассасин, – кивнул карлик, передавая механическое стекло, – наблюдай за ним неотрывно… И этот амулет нацепи, чтоб ружье стреляло… Стреляет и без него, говоришь? Ну не искушай судьбу, лучше одень. Распорядившись, охотник в который раз принялся шлифовать винтовку, примеряясь к дулу придирчивым взглядом. И затвор снимет, перепроверит, и прицел повертит, будто желая увидеть, что оттуда выглянет сам Сефлакс и скажет слова одобрения. Сзади тихо подобрался Оциус Сириус:

– Эй, охотник… С утра говорил Хозяин…

– Голову скрой. Сталь на солнце сверкает, – буркнул гном, не отрываясь от работы. Сириус послушно накрыл пластину капюшоном.

– Хозяин говорит, он не против, чтобы я поработал на тебя. Рыжебородый безразлично кивнул. В рядах гулей наметилось легкое движения. Что-то происходило и у главных ворот цитадели. Вот приподнялась створа решеток, затем посыпались наружу мелкие точки людей. «Легионеры» – отозвался Го.

– Идиоты, – сказал охотник, ругнувшись, – хоть бы не помешали…

Ну чо, может еще назад побегут.

– Не побегут, – задумчиво сунул руку под капюшон Оциус. Зудела заплата на черепе, напоминая о громе орочьих барабанов и визгливых криках лютни. Казалось, утихший снег вновь усилился. Не было туч на небе, и он падал из ниоткуда. «Ворожбу творит» – сообщил рыжебородый. Ассасин Го согласно качнул головой; тоже успел подметить разгорающийся огонь в руках Кукловода… Поднялся ветер, сбивая быстрым ударом белые шубы с редких деревьев. Холодная пыль настигла армию гулей. Но они, разумеется, безмолвствовали. Неотвратимое шествие продолжилось. На встречу маршировали легионеры, пряча лица под сталью шлемов и тканью плащей. Трескучий мороз Кукольника сковывал движения, покрывал руки инеем. Мороз проявлял на доспехах чудные узоры зимних стекол.

Легионеры пригибались к земле, порой вставая на одном месте. Верно, чего-то выжидали.

– Феррит, – тихо шепнул Гелиом, чтобы не услышал рыжебородый упоминание имени, – никакое золото не стоит жизни добрых гномов. Что думаешь?

– Думаю, Гелиом, надо смываться отсюда по-тихому… Заберемся под алмазную гору – там никакой конец света не страшен… Добрые гномы незаметно пожали руки друг другу, приняв решение. Ученый огр тем временем снова достал волшебного жука. Жук ползет в сторону гулей, значит охота будет успешной. Радостно улыбается ученый огр.

* * *

Земля пахла дымом и порохом. Огромное число ядер пролетело здесь в недавнем прошлом. Целые траншеи прокопаны в ней снарядами, так что спотыкаются лошади.

Разоренная земля. Из-под снега торчали коряги, изуродованных дровосеками деревьев. Леса давно нет, да и болото осушено во благо империи. Перебили зверье, загнали буреломы под землю. Вот поле и скалится кривой косой пологих холмов. Подойди ближе, человек.

Поквитаемся…

– Чего ждем то? – нетерпеливо спросил Гладий. Строгим порядком выстроились легионеры с внешней стороны ворот, раздраженно шпыняя неловких стражей. Неприученные к бою мечом, они мялись меж ровных шеренг, не находя себе верного места, да так глупо и без должной выучки, что Тигль Римус рвал на себе бороду. На расстоянии лиги, не шелохнувшись, будто вкопанные, находились ряды бездыханных воинов. Первый легат неволько позавидовал эдакому терпению и мертвому спокойствию… Кружился и падал редкий снег прямо на гнилую кожу голов, образуя белые шлемы. Снег не тает, потому что тепло касаемой поверхности греет не больше земли. Вокруг иных нападали целые сугробы, скрывая их по пояс.

– Ха! Обмерзли! – выдал догадку легат Гром. – Обледенели колени!

– Не так уж здесь и холодно, – усомнился Тигль, – они ждут. Шевеления наблюдались только под парящим цеппелином. Гули ползали по обломкам, настойчиво ожидая спуска основной части.

– Так чего ждем? Гладию ответил магистр Мейер:

– Нет смысла атаковать ранее того, как полностью спустится Северный Воин… Во избежание лишних потерь. Магистр оказался много отважнее, нежели коллеги. Не побоялся он и выйти за ворота, и вместе с другими нацепил меч и доспех. «Случалось мне в юности заниматься фехтованием» – вскользь упоминул он. Без ропота и сомнений старик встал в один из первых рядов подле Императора, удивленно подглядывая на его скрюченное от головной боли лицо. «Думает, смерти испугался» – морщился Стормо. Все сильнее и сильнее шумел дух рода в ушах, забурлила кровь, метаясь меж стенок черепа, будто маятник. Император пошатнулся, с трудом удерживаясь на ногах. Поддержал магистр Мейер, участливо интересуясь: «не желает ли юный правитель остаться в цитадели».

Беспокойно оглянулся Тигль, не понимая, что происходит с Господином. Стормо болезненно стошнило на землю… Мощными оплеухами центурий Богус опрокинул наземь пару стражей. Те пустили пару тихих шуточек о ведущем легионы. Встревожилось лицо жестокого центурия. Бывало, видел он, как неопытных легионеров выворачивало, а когда наступало время атаки: не могли они и меч поднять со страху. Бывали и другие, те, что не держали содержимое своих желудков, но боялись так сильно, что теряли всякий разум и бились, как бешенные, хохотали, сносив черепа… И то и другое – признак плохого легионера. Плохого, потому что мертвого. Недолго живут подобные воины. Красное от вечернего заката солнце высветило какое-то движение.

Гули стряхивали с себя снег, готовясь к атаке сами…

* * *

– Госпожа Аль, вы уверены? Эльфийка высматривала что-то в рядах мертвецов. Они расположились на самом носу нон-гольфьера. Рю пояснил, что это самое безопасное место при падении, если то ускорится. Хотя сейчас редкий глаз мог бы углядеть хоть какое-то движение вниз. Пока полностью остынет горячий газ пройдет немало времени. Оттого то бегали и суетились механики, пытаясь восстановить любую возможную деталь.

– Пустые труды, – ругнулся гном неподалеку, весь черный от копоти, – раньше надо было Кугума слушать! Гном вновь приложился ухом к поверхности палубы, внимательно вслушиваясь. Крупная горошина слезы стекла из глаза: «Помер дедушка… Прими его душу, Сефлакс.»

– Госпожа Аль, что это?

– Магия… Где-то там, среди бесчисленных полчищ мертвецов, колыхался неясный огонек. Эль пригляделась. Струились незримые лучи Гелио. Плотный комок силы перетекал по телу творившего ворожбу. Так далеко, что и не разглядишь толком, кто это мог быть, лишь яркое пламя волшебства тревожило сущность эльфиек. Эль прислушалась к собственным ощущениям. Гелио молчал. Истинно великим магом был тот, кто стягивал почти мертвую мощь в свои руки. Верно, ему было привычно орудовать с почившими стихиями… Вслед за эльфами, туда же устремил свой взор бывший узник театра и нынешний советник Миледи.

– Ты можешь чувствовать силу?

– Да.

– Ты не человек, верно? Рю? – то ли спросила, то ли просто сказала Эль. Рю махнул рукой на восток, делая вид, что не расслышал:

– Где-то там есть второй маг, второе заклятье… Не слабее того, что правит гулями.

– Не может быть, – скептически отозвалась эльфийская принцесса, – я ничего не чувству… С грохотом отвалилась палубная балка, заглушая речь Аль. Вслед за балкой один из винтов. Потом непрерывной струей: болты, гайки, гвозди. Последние винты соскочили с шарниров, унеслись в колыщущее море жадных до живого мяса челюстей. Больше не требовалось поворачивать «белый ключ». Цеппелин разваливался без посторонней помощи…

– Думаю, – ответил Рю, – это оттого, что он и сам не чувствует, какая древняя сила стоит за его спиной. Снова рухнула одна из мелких боковых площадок. Один из механиков не успел сойти, и теперь его крик медленно затихал, удаляясь все дальше и дальше. Никому до того не было дела, люди отчаянно бегали вокруг, пытаясь заставить двигаться Северного Воина вперед. Хотя бы просто вперед. «Ртом подуйте с кормы! Больше толку!» – злобно крикнул истопник Кугум. Менее фазы назад у него, прямо в руках, развалилась на части оббыкновенная лопата… Эль прислонилась к основанию бушприта, теребя «ошейник верности Ректору». Обреченный вид был у молодой эльфы, да и вправду надежды оставалось немного.

– Ka ille Elf tier… Похоже, не суждено нам исполнить пророчество Великого Древа, Госпожа Принцесса… Аль продолжала смотреть вдаль, разглядывая заклятье мага, повелевавшего гулями. Оно крепло, росло, и видимо будет черезвычайно разрушительным. Аль протянула невидимую руку к небу – Гелио молчал, а вот где-то внизу, под гулями, недовольно бормочет Земля. Возможно, удастся создать слабое, но все-таки волшебство.

– Легионеры, – второй раз указал на восток Рю. В стене цитадели поднялись ворота, один за одним выходили воины, выстраивая боевой порядок. Заходящее солнце ярко осветило их блестящие латы красным пламенем.

– Как же их мало! – воскликнула Эль. – Неужели они осмелятся… Девушка перегнулась через борта, тщательнее вглядываясь в отряды бесстрашных воинов. У эльфов острое звериное зрение, даже на таком расстоянии они замечают многое.

– У них нет ружей. Нет пушек. Только мечи, – недоуменно произнесла Эль, – как они собрались… побеждать?

– Идут на смерть. Совсем на смерть, – ответил Рю, готовя свое копье к грядущему бою. С высокой степенью вероятности (как говоривало окружение Миледи Ректора) бой будет последним.

– На смерть? Зачем?

– Зачем, – пожал плечами советник Ректора, – это лишний вопрос.

Думаю, они считают, что так просто нужно. Не задают вопросов.

Принимают данность. Так нужно. Вам, эльфам, подобное незнакомо?

– А нужно идти в бой, если нет ни единого шанса? Жизнь – высший дар. Нельзя тратить его вот так… – умолкла эльфийка, подбирая правильное слово, – бесполезно? Рю взмахнул копьем, проверяя баланс острия и пятки.

– Жизнь – не самая большая ценность этого мира, глупый эльф, – лаконично закончил он разговор. Рядом послышался раздраженный голос Миледи. Она раздавала указания. Механикам выдавали то немногое примитивное оружие, что еще оставалось на борту с давних времен. Мечи, щиты и копья. До поверхности земли осталось не больше тридцати шагов… Легионеров заметила и Ректор. А кто еще это мог быть, если стражи мечами давно не пользовались. Знаки болот, знаки севера увидела она через механическое стекло. Мелькнуло бледное лицо наследника императорского рода, Стормо Торрия. «Что делает здесь этот нищий глупец?» – успела подумать миледи, как тутже с презрением отвернула линзу в другую сторону. Глупец стошнил весь свой ужин на землю.

Кто-то поддержал за плечо еле стоящего на ногах мальчишку. Трус.

Слюнтяй. Леди подняла обзор выше, осмотрела бойницы. Пушки молчаливо скалились темными провалами дул. Не стояли среди орудий артеллеристы, значит суть наблюдаемого явления распространилась намного дальше бортов Северного Воина. Миледи Реле прикинула общую численность мечей. Получалось не более пяти тысяч. Сверху отлично видно, что армия гулей больше на порядки. Высечь! Нет, снять кожу с того, кто отдал приказ о самоубийственном наступлении!

– Что вы делаете… – злобно шепнула Реле. Сражаться при таком соотношении сил не просто глупо. Это идиотизм. «Отходите за стены, крепко запирайте ворота и выбирайте другого Ректора. Лучше всего инженера Гайратта. Он опытен и никогда не совершает глупостей» – мысленно отдала она приказ. Но это, конечно, не подействовало.

Легионеры начали марш. Неспешно, опустив мечи. Малочисленные всадники отделились от основных сил, заходя с фланга. Пришли в движение и передние ряды гулей. Обманчиво мягко и плавно двигались они навстречу, точно плывущие по воде лебеди. Усыпляют бдительность.

Достаточно лишь взглянуть на тех, беснующихся под нон-гольфьером, быстро и ловко шныряющих, как полярные волки…

– В трюмах обнаружены бочки с черным маслом, – незаметно подошел один из служителей.

– Поджигайте. Загорятся – кидайте. Не загорятся – тоже вниз.

– Сделаем, Госпожа, – механик мялся на месте, – и гномы, Миледи…

Они не слушают наших приказов… Ректор посмотрела в сторону гномов, борясь с желанием приказать выбросить наглецов за борт. Подгорные жители от природы сильны и выносливы. Воины из них намного лучше, чем из толстых, разнеженных механиков.

– Отдайте им мечи. Не будут сражаться за нас, пусть бьются за свою жизнь… Все-все оружие какое есть раздавайте. Лучшее – гномам и кузнецам, остальное возьми и распредели сам… Ну чего стоишь, идиот? Выполняй! Раскланявшись, служитель упорхнул по лестнице. Миледи повернула механическое стекло в сторону гулей. В центре стоял неизвестный, оперевшись на меч из редких, темных сортов стали.

Голова дергалась из стороны в сторону, как бешенный волчок без шеи, а в одной из рук разгорался маленький шар; пальцы другой руки стремительно шевелятся, касаясь незримых нитей управления куклами.

Маг поднес ладонь ко рту. Легко и небрежно подул на огненную горошину, и та упала вниз, и медленно покатилась по направлению к стенам Рейнгарда. Неосторожный мертвый воин, попадавшийся на ее пути, вспыхивал, как спичка, и мгновенно поглащался ею, увеличивая диаметр и скорость. Через десяток шагов пламенеющий шар стал размером с яблоко, еще через десяток – не меньше отрубленной головы.

Он катился, издавая стоны, хрипя бешенной злобой. Испуганно отвернулась принцесса Аль. Любое заклятье живо. В самом прямом смысле этого слова. Оно наделено душой. И просто не может быть иначе. Чтобы нарушить общие законы мироздания, которое, по сути, вовсе не волшебно и не любит чудес, надо сломать его – надо на время убить мироздание, затолкать в темный ящик и прихлопнуть крышкой рвущиеся наружу руки. Никто на всей земле не способен проделать подобный фокус самостоятельно, поэтому обращаются к древним стихийным силам. И лишь потом, когда невидимый, могучий страж рационального временно заперт, силою мысли вдыхают настоящую жизнь в кусок мертвого камня, воды, огня или воздуха… Но стихии молчат, могучий страж сам забился в угол, дрожа от страха перед легендарным истинным магом… Аль закрыла глаза.

«Olierre tirel de Elf» – прозвучала ее тихая молитва. Спаси своих дочерей, Великое Древо… Все шире и шире становилась просека в марширующих мертвецах. Скоро шар достиг величины человека и продолжал расти, издавая шипение расплавленных, закипающих тел и испаряющегося снега. Вырвавшись из рядов своей армии, он приостановился, вращаясь на месте, выбирая точку удара. Отряд легионеров его не заинтересовал. Снова набирая скорость, шар пламени направился к мрачной твердыне стен Рейнгарда.

* * *

– Гули не владеют магией! Магия не работает на землях Империи! – заверещал советник Треветик, судорожно направляя механическое стекло вслед неизвестному заклятью. – Что это? Бочка с черным маслом?! На обычную бочку с горящей смесью объект походил мало. Не бывает таких бочек, чтоб жрали трупы и оставляли за собой угольно-черную, глубокую траншею. Да и скорость с направлением бочки сами собой не меняют. Ну и в размере, ясное дело, не увеличиваются – о чем немедленно сообщил Треветику один из наблюдателей.

– Когда перестает работать закон жизни и смерти, что-то явно не так, – произнес инженер Гайратт, – магия… А чему вы удивляетесь, советник Треветик? Может быть, вы возьмете себя в руки, и мы, наконец, подумаем, какие уроки извлечь из сложившейся ситуации? Гласиус нервно вздрогнул. Он перестал походить на того советника, каким его знали. Спокойного, как механические часы, и энергичного, как реторта химического реактива. Тулуркский же инженер напротив – вышел в свое время из самых низов и не терял способностей к мышлению ни перед угрозой неизбежной гибели, ни тем более от такой мелочи, как разбитый нос.

– Слушаю… – неразборчиво пробормотал Гласиус.

– Они умрут. Все умрут, – Гайратт обвел рукой двигающиеся ряды легионеров, как он обычно делал это с неудачными кусками чертежей. Магистры вздохнули, признавая очевидную правоту.

– Благодаря вам, – продолжил Гайратт, – но знаете ли. Это не так уж и плохо… Император… Император – большая угроза существующему порядку вещей. Теперь я вполне осознаю разумность и дальновидность вашего решения. Великолепный приказ, если вдуматься. И экак хитро вы его провернули… Мое почтение, магистр Треветик. Инженер склонил голову, ловя множество изумленных взглядов. Самый изумленный среди них принадлежал личному советнику Ректора.

– А теперь взглянем туда, Господа, – Гайратт промокнул нос белоснежным платком, а затем указал на странный двигающийся объект, – ведь это магия, или я не прав? Один за другим магистры подходили к механическому стеклу, рассматривая «запальную бочку».

– Магия. Несомненно, – подтвердило абсолютное большинство. Ледяное спокойствие и манера инженера подействовали на Гласиуса отрезвляюще. Но он уже успел наслушаться Гайратта на множестве собраний выского совета. Гайратт хитрил.

– К чему вы клоните? – грубо оборвал он инженерскую речь о природе волшебных фокусов, которую тот принялся толковать окружающим.

– Наши пушки не стреляют, и мы не можем понять природу неисправности, так? – последовал ответный вопрос.

– Ну и… Гайратт ласково посмотрел на Треветика, как всегда смотрел на людей, которых считал ниже себя по положению и уму.

– Предлагаю немедленно собрать всех имеющихся рабынь-эльфиек и провести проверку на наличие магических способностей.

– Вы свихнулись?

– Также предлагаю отправить самых быстрых гонцов в эльфийский лес и передать новый договор о военной помощи, – сказал он громко, чтобы услышали все собравшиеся на причальной мачте, откуда велось это длительное наблюдение. Разнеслись возгласы негодования. Просить помощи у животных было почти оскорбительным.

– Ну отдадим немного земли и золота ослоухим, – поспешил пояснить Гайратт, – эльфов мало, мы сможем их контролировать. Поработают заместо пушек. Починим свои – отберем все обратно и даже больше… Легионеры шли по полю, приближаясь к армии тьмы. Ходкий марш привлек и внимание причальной мачты. Очень, очень скоро все решится…

– Ах да, кстати, если легионеры побегут, прикажите ворота не открывать. Инженер Гайратт легкомысленно махнул платком, давая понять, какой это в принципе сущий пустяк. Тем временем огненный шар продолжал угрожающе надвигаться…

* * *

– Держитесь, Император, – подпер плечо юного Торрия магистр Мейер. На теле магистра покоилась древняя, пробуревшая временем кираса.

Поверхность испещрилась царапинами и глубокими вмятинами, рассказывая о давних подвигах и поражениях. С пояса свисал такой же старый, ржавый меч, доставшийся по наследству.

– Отец мой легионером был, – сказал Мейер, – и я тоже хотел. В школе меча обучался… Но потом, сами понимаете… Боль скрутила виски Стормо, он напрягся всем телом, как канат, сдерживающий мешок летучего цеппелина. «Аррр!» – завопил в затылок Горак Страшный. У него в руках находился кнут, он бил Императора в спину, спуская кожу, как рваный плащ: «Вперед, лошадка!». Стормо изогнулся, прикрывая руками места ударов, но это не помогло. Кнут подгонял его, заставлял шагать вперед вместе со всеми. Горак бил его, точно тягловую скотину. Сверху на плечи уселся Дорн, барабаня по черепу тяжелыми кулаками… Молодой правитель стукнул сам себя по щеке. Кольчужная перчатка оставила неглубокие царапины. Дорн свалился с плечей наземь… Да что же это? Свихнулся? Почему сейчас, когда воины, Его Воины, ждут от него силы. А он, как последний пьяница, еле передвигает ноги и полощет наружу содержимым желудка. Стормо злился. «Вы не мои предки!» – мысленно утвердил он – «Вы мелкие бесы!». На шее почувствовалась сбруя. Звякнули бубенцы. Запрягая потомка в колесницу, кнут взял Ребелий. А его, как известно, прозвали «Тяжелые руки»… Ни одного слова не мог вымолвить Император, и, будто понимая положение юноши, магистр продолжил говорить:

– Отец рассказывал мне, а ему дед, а тому прадед, – доносился сквозь гулкий, внутричерепной шум успокаивающий голос, – …рассказывали о тех забытых битвах древности, когда с востока и севера пришли орки, с запада эльфы, с юга полчища нечисти, а прямо с неба падали дышащие огнем драконы… Вы видели северных орков, мой Император? Тела, точно сделанные из камня и дерева, весом с быка и силой полярного волка. Разве могли мы тягаться с ними на мечах, пока у нас не было наших пушек?

– А-а, – простонал Император, харкнув кровью. Холодный ветер и снег приносили облегчение. Стормо широко открыл рот. Внутрь тела, ловко проник мороз, сковывая движения. Чем ближе они подходили к темной армии, тем больший наступал холод, грызущий своими челюстями почище всякого гуля. Стормо запрокинул голову в небо, словно ожидая от туда спасения.

– …я тогда часто думал, как древние легионы устояли перед тем диким напором. У них же не было ничего. Ни магии, ни меткой стрельбы из лука, ни звериной силы… А они устояли, Сир, и пошли вперед, совершая невозможное. «А он дело говорит. Догадливый старый черт… И правда, как это получилось?» – шевельнул изуродованными губами повелитель Горак.

Жуткий воин был полупрозрачен, как отпечаток пальца на витражном стекле. Иллюзия его секиры вошла Стормо в живот, надоедливо тревожа внутренности. Железо раздвинуло кишки, нащупывая болевой центр. Ведущий легионы молчаливо вынул фламберг, преодолевая мучение в животе. Армии сближались. Задрожала земля, задрожало небо… Или нет, это свело судорогой молодого повелителя, вот и трясется все вокруг. Мейер достал платок, протирая уши императора от льющей изнутри крови. Незнакомый старик-магистр почти что нес на своем плече бессильного Стормо.

– Я иду с вами, ибо знаю – мы победим… Двигались губы, но звуков не было.

– Мой прадед слышал от прадеда, а тот от своего деда, что Император Ребелий даже не был похож на человека. Его били мечом по голой груди, а высекались только искры… Ваш род, Сир, ведет свое начало не от человека… Я изучал древние труды. Люди обратились за помощью к чему-то великому, и появился первый император…

Поколениями кровь разбавлялась, и императоры стали слабеть. Но давным-давно, во тьме веков, те, кто за ними шел, становились неуязвимыми, как титаны. Эльфийские стрелы летели мимо, орочьи топоры, что могли разрубать куски скал, соскользывали с доспехов, – глаза Мейера засверкали огнем, – посмотрите, как взирают на вас легионеры, Сир… Они чувствуют… И я тоже. На моей бороде не осталось ни одного темного волоса, а я даже не ощущаю ни вашего веса, ни веса кирасы!.. У людей есть своя магия, Стормо! Просто эта магия непохожа ни на что другое… Стормо не слышал ни слова. Где-то вдали прокатился огненный шар Кукловода. Скрипит, скрежещет, кричит боевой клич. Много вложил своей мощи в это заклятие кукольник… Сир Торрий не заметил и его, просто шел и шел вперед. «Арр-р! Веселье!» – захрипел призрачный Ребелий. Гули пошли на сближение, ломая ряды. На другом конце поля заходила с фланга кавалерия. Они скакали, временами проваливаясь в снег, чемто напоминая пороги бушующей реки.

Их целью был отряд, скопившийся под днищем неуклонно парящего Северного Воина… Холод стоял страшный, подобный тому, что терзает долину четвертого полюса. Тяжеленная пика длиною в пять шагов казалась легкой соломиной, но по лбу Тигля Римуса все равно стекал пот. Напряжение было другого рода. Тигль искал цель. Слепая лошадь бесстрашна. Порою в моменты атаки иные кавалеристы и сами не против того, чтобы их ослепили. Особенно, когда враг огромен, как дом, задираешь вверх голову, трещит сочленение брони на шее – где-то там клокочет его сердце. Направляй пику туда, вонзай шпоры в бока боевой лошади, и пусть не дрогнет твоя рука… Тиглю Римусу было сложнее, сердца у мертвого тролля – нет. Головы тоже нет, кто-то отстрелил из пушки или большого гномьего ружья.

Лошадь набирала скорость, и время выбирать место удара. Не отстает и Гладий Гром. Скачет рядом, выбрав цель чуть мельче, но с присутствующей головой. Мертвое одноглазое чудище. От одного мерзкого зловония можно запросто сдохнуть. До Тигля донесся звук непристойной легионерской песни, издаваемой глоткой Гладия. Из брюха тролля высунулся десяток голов, как скопище червей из огромного яблока. Первый легат с удивлением узнал в одной из них известного герцога Треветика, наместника Фронтьеры. Его разорваный живот спустил вниз черный моток внутренностей. Со странным звуком вышел зеленоватый газ – будто мурлыкает ждущий весны, лесной кот. Римус выбрал верхнюю часть бедра Рах-Гора. Будь ты хоть бессмертным гулем – без ноги сложно сражаться, по себе знал первый легат… Далеко позади Стормо Торрия совсем скрючило. Магистр Мейер где-то потерялся в пылу безумного наступления. Гули очутились рядом абсолютно нежданно, словно выпрыгнули из-под снегов и метели. Он вскинул свой игрушечный фламберг вверх – гуль развалился на две половины. Привычного сопротивления плоти Император не почувствовал. С диким воем бросились вперед легионеры. Забыли о плане, мыслил Стормо воспаленным сознанием. Полагалось просто стянуть отряды гулей в точку атаки, дабы конники спасли команду Северного Воина, а после медленно и аккуратно отступать к цитадели, и продолжить бой уже на ее стенах…. Глухо чвакнул всаженный в ротовое отверстие тяжелый палаш.

Центурий Богус уперся ногой в плечо дергающегося мертвеца, чтобы достать клинок. Зашипело серебро (все мечи были смочены в серебряной взвеси), и гуль завалился на землю, выталкивая изо рта отвратительную, вонючую слизь. Перевел дыхание горбатый великан, осматривая поле. Легионеры били ходячих трупов почти без потерь. План сработал полностью, все-все гули устремили свою поступь сюда. Но первые, что были уже почти повержены, просто вырвались из строя. Там в глубине, за их прореженными рядами, катилась глухая волна. Волна, в которой не видно просвета, и она кажется единым, огромным куском гнилого мяса, зубов, стрел и выставленных мечей. Сзади послышался нечеловеческий крик ярости, Богус обернулся.

Странный, огненный шар врезался в стены цитадели, взметая вверх обломки стали и закаленного камня. Император меж тем был совсем плох – качается из стороны в сторону, размахивая вслепую своим нелепым оружием; не может отдать ни одного приказа. Богусу некогда было наблюдать: «Строй!», заорал он вместо Императора. Щиты сомкнули. Слева от центурия очутился неопытный легионер, покрытый липкой пленкой собственной крови. Всегда слабо проявлял он себя в когорте, а тут по-боевому оскалился:

– Сдюжим. Справимся! И Богуса наполнило странным чувством уверенности и полной, неприкасаемой правотой действий. Он обернулся еще раз. Император в конец обезумел, сбросил с себя броню, стоял голый по пояс, царапая собственные ребра, пытаясь то ли раздвинуть их, то ли разорвать. Изо рта пошла кровавая пена. «Пошли вон из меня» – зашептал Стормо, почти упав на землю, – «Мне не нужны ваши идиотские уроки».

– Больно ты нам нужен, – стоящий напротив Ребелий презрительно усмехнулся. Юноша не сдерживался и закричал от боли. Повернулись легионеры.

Император вцепился руками в мерзлую землю, скрежетая зубами.

– Мы больше не будем помогать тебе не сдохнуть, – уселся на трон повелитель Дорн, – помнишь, как тогда на испытании, в школе меча?

Или в сонной дубраве?

– Это точно, послабления кончились, – воссел на второй трон ведущий легионы Горак. Не ясно откуда взялись эти два великолепных стула на поле яростной битвы, однако, вот же они, красивые и блестящие, как нежданное пришествие Мастера-Творца… Легионеры вокруг застыли каменными изваяниями. Даже ветер не колышет их красные плащи. Они проносятся перед Стормо, точно диковинные картинки летописей.

– Вы все время даете мне уроки. В чем заключается этот? Хотите, чтоб я помер? Горак положил ему руки на плечи. Он произнес ласково и поучительно, будто обращался к несмышленышу:

– Мы хотим, чтобы ты выжил. И вдруг все исчезает. Стормо смотрит в далекую даль. За границы видимого. Перед глазами встает, разгибается темный командир гулей.

Его называют Кукольник – всплывает мысль сама собой… В этом сне он может почти все, без всяких связей и логики. Махнешь рукой – подымется ветер, топнешь ногой – рухнут вечные замки. Руби мечом, верь в себя и победишь пол мира… А где-то, на фоне сознания, древние продолжают болтать меж собой, как будто это имеет какой-то смысл. Но, спустя время, их голоса все равно будят его: «Отведал нашей силы, а теперь пошел вон и обрети свою!»

– Почему? – спрашивает Дорн, и его голос расходится грохотом по всему черепу.

– Потому что, когда все леса смоет в океаны, – пускаются императоры в бешеную круговерть, – потому что, когда небо рухнет в этот океан… Горак берет в руки свою необъятную секиру. В глубине времени его ждали свои легионы, которые нужно было вести на оборону древней империи. Рядом конь Лируса нетерпеливо топчет землю, капая слюной в предвкушении, словно какой-то волк.

– Потому что, когда огонь пришлепнет всех живущих гигантской волной, – вторят они друг другу, – тогда ты, Император, со своей жалкой короной и разнеженным телом станешь мелким и незаметным, как испарившийся снег. Стормо чувствует под ногами жар. Обугливается земля, обжигая ноги.

– И ичезнут дома, – продолжает Дорн, – сгорят книги и летописи, потеряются золотые и медные монеты, и даже мы навсегда покинем эти места. И тогда, останется лишь то, чего ты потерять не сможешь…

Сила твоих рук и решимость твоего разума… То, что действительно имеет значение, и то, чего у тебя нет. Пока что лишь наша кровь спасает это неуклюжее тело от гибели. Дорн встал, отпинывая стул прямо в пустоту. Теперь Стормо Торрий знал, как она выглядит, эта пустота…

– Готовься, Стормо. Готовься, потомок. Этот день намного ближе, нежели тебе кажется.

– А теперь выпускай нас! Или вы все сдохнете прямо сейчас! …На борту почти спустившегося цеппелина Аль наконецто приметила второго мага. Глаза эльфийской принцессы расширились. Там, где схлестнулись в битве гули с человеческими войсками. Там, она увидела нечто… Худой человек в очках и с мечом, похожим на игрушку, выпускал необузданный, яростный поток магических сил. Незримые для людей лучи света окружили тонкую фигуру – то была улыбка Гелио, затем вросли человеческие ноги в землю, пуская корни вглубь, высасывая мощь гидры, и открывает сама собой невидимый рот земля, готовая проглотить всех, кого прикажет властелин, бережно подхватывает поток Аэры хозяйский плащ, ловко обнимает голую грудь, создавая еще один слой брони; не замечает человек, а каждая стрела, пущенная в него и его соратников, отклоняется от цели великим ветром, или ослабляется до тихой скорости, безвредно чиркая по латам. Рядом восхищенно вздыхает Эль: