Текст книги "Кукловод"

Автор книги: Андрей Некин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Ассасин прижал упор ружья, словно девушку, глубоко вбил его в плечо.

Удержать ствол, сравнимый по мощи с пушечным не просто. Натруженная рука грозится отказать, повиснуть плетью. Го вдавился спиной в толпу – это погасит отдачу. Огненный цветок вырос из глубокого дула, выгоняя из недр кусок бушующего свинца. Загорелась чья-то одежда, вспыхнули пышные волосы неудачливой крестьянки. Болезненно охнула толпа, Го влетел в нее, будто пушечное ядро в глинянную стену. Моментально раскаленный ствол с шипением поднялся под потолок. Гуля разметало на части, ошметки оскаленной башки бросило в публику, а гнилой торс шмякнуло об стены. Го подцепил колесцовый мехнизм, щелкнул затвором, сбрасывая гильзу. Делать это приходится двумя руками настолько сильна сдерживающая пружина. Мешаются люди. Го расталкивает их локтями, не соизмеряя силы, кто-то катится под ноги остальным, кто-то отпрыгивает в сторону, прикрывая отбитые внтуренности. Толпа расступается перед ним, как перед неожиданным спасителем. Следующий на прицеле стремительно приближающийся гуль-орк.

– Стреляйте же, господин урод! – дергает его за рукав жадная до крови благородная леди из первого ряда. Го, не церемонясь, отпинывает ее ногой в сторону. Она куда-то падает, собирая по пути опрокинутые стулья. Го не видит куда. Руки, глаза и мысли заняты другим. Орк и после смерти опытный воин, скользящей траекторией он движется к арене, прикрываясь беспомощными крестьянами, как щитом.

Редкие гули обладают разумом, но орк один из них. Отрешение – обычное чувство для ассасина во время стрельбы. И сейчас он ничего не слышал и не видел кроме своей дичи. Не видел, как шахтеры неумело встали строем, похватав стулья. Оружие лишь у претендента, бывшего легионера, короткий гладий, что просто спрятать под широким плащем, но толку от него немного; лезвие скользит по каменно-твердому телу гуля без всякого ущерба, добротный дубовый табурет явно полезнее. Орк прикрывался визжащим кузнецом поднятым свободной рукой, обухом топора прокладывая путь в толпе. Го выстрелил повторно. На этот раз он выбрал опорой один из столбов, поддерживающих потолок амбара. Силой отдачи дерево треснуло, скрипяще заверещав от нагрузки. Пуля прошла сквозь толпу, обжигая людей горящими каплями. Разметало мясо живое и вонзилось в мертвую шею гуля. Орк был особо прочен. Челюсть вылетела и повисла на тонких жилах, но голова удержалась на месте. Пуля застряла в хребте, увлекая за собой всю орочью тушу, она пробила дубовые доски и ушла в темноту ночи. Черный пороховой дым заслонил обзор. Четверо оставшихся гулей безмозгло чавкали мясом. Бессмысленно добивать их, если за это не платят, – Го выскользнул вслед образовавшемуся проему, увлекая своим примером зрителей. С гулями пусть разбирается стража.

На улице занимались пожары. Беспорядочный хаос. Стражи стреляли, ремесленники бежали. Улицы окраины узки, пули входили как в горожан, так и в гулей. А гулей было много. Безмолвный строй проникал во Фронтьеру, освещаемый отблесками огня. Тысячи мертвецов, если не больше. Фронтьера построена без стен и укреплений, и потому нечем сдержать темных тварей кроме ружей немногочисленного гарнизона. Не нужно быть стратегом, чтобы понять: город обречен. Го стремительно продвигался к мосту, к аэро-мачтам дирижаблей, спасительным воздушным цеппелинам. В золоте и билете отпала надобность сама собой, их прекрасно можно заменить железным аргументом физической силы… По улицам мчались кареты благородных, сбивая неловких простолюдинов. Тут и там проскальзывали неясные тени стражей, артиллеристы выкатили из темных погребов немногочисленные орудия. В небе промелькнул свет уходящего в непроницаемую муть ночных облаков нон-гольфьера. Боевых дирижаблей под контролем Фронтьеры нет, и потому не получится залить армию гулей сверху горючей смесью. Стражам приходится поджигать окраины города со всех сторон, чтобы остановить продвижение неумолимых мертвяков. Нападение было нежданным, как снег в разгар лета. Всюду проклинали магистрат. Простолюдины вооружались самыми обычными лопатами, шахтерскими кирками и кузнечными молотами. Одиноких гулей удавалось забивать толпой, да и то если получалось истыкать их множеством лезвий с той частотой, которую дает лишь автоматическая швейная машина, или механический поршень, дробящий зерно силой падающей на колесо воды. Возвышаясь точно дуб над березами, на окраине появился высоченный гуль, бывший при жизни древним циклопом. Кто знает откуда взялся он, ведь этих тварей не видели здесь уже сотни лет. Великан топтал стражей десятками. Поднимал и вытряхивал в свой гнилой рот содержимое карет. Пробивал руками стены домов, выискивая пищу.

Говорят, желудок поднятого из земли мертвеца поистине необъятен. И чем больше он пожирает, тем сильнее и быстрее становится. Загремели пушки. Ядра пролетели совсем рядом. Го приближался к цели.

– Аррр! – напирает толпа у самых ворот к ангару. Дворянская карета влетает в людей. Обезумевшие лошади давят неловких, распихивают упрямых и неповоротливых. Го держит свой курс прямо за ней. Внутри просторного ангара непротолкнуться. Стражи держат кольцевую оборону. Еще бы транспортный цеппелин всего лишь один. И не многим удастся занять спасительное место в его железном нутре.

– Спокойно! – заорал служитель-механик – Пропуск только по билетам!

– Какие билеты?! – вопил в ответ многоголосый хор испуганной до тряски в коленях толпы. Стражи давали залп за залпом над головами горожан, но теперь успокоить их можно было разве что взяв прицел пониже. Го скользил вперед гибкой змеей, где работая силой локтей, а где ловко просачиваясь слева, справа, а иногда и снизу. Что-то подобное он видел и в Тулурке, но тогда ему посчастливилось оказаться на борту одним из первых. Никто и не успел задаться вопросом, что происходит. Откуда в центре империи могла взяться подобная армия. Ведь гули были редки, как кометы. Раз или два в год, они встречались у самой границы северных гор, да и то в количестве не больше десяти. Жалобно заголосили женщины, плакали дети, но непреклонные стражи гольфьеров держали кольцо, ощетинившись боевыми штыками. «Назад, сучьи дети» – стражники пустили кому-то кровь, но толпа продолжала наступать. Передние ряды кричали от ужаса, задние напирали, толкая тех на оголенную заточенную сталь. А потом все смолкло. Нет, люди продолжали истошно визжать, умоляя стражу. Исчезли звуки другого характера. Намного более важного… Пушечные залпы прекратились, а паровые винты транспортника заглохли. По рядам пронеслось недоуменное «Эээ»… Где-то там, над открытой крышей ангара, высоко в небе, заалела световая вспышка. Облака расходились под железным остовом уже успевшего взлететь цеппелина. Его кренило набок, точно дырявый корпус фрегата, набравшего морской воды. Черные точки вываливались из его бортов и падали вниз на атакующих гулей, заполняющих словно ручьем улицы Фронтьеры. Придорожная булочная. Ее черепичная крыша обрушилась на фундамент.

Кирпичи рухнули в разные стороны, древесные балки бросились в рассыпную. Хозяина, до последнего оборонявшего свой дом, похоронило заживо под грудой строительного крошева. Рядом звонко рассыпалась кузница. Что-то огромное и железное раздавило ее своим ревущим телом. С грохотом развалилось здание ткацкой гильдии, станки повываливались из окон, исчезая в хаосе камня и дерева. Прямо посреди площади пал и воткнулся в мостовую, словно великанская стрела, основной движущий винт аэро-гольфьера. Задрожал, завопил звоном, заглушая все остальное. Загорелось топливо, освещая улицу.

На крыше кузницы красовался всей своей мощью и блеском паровой котел, что должен был держать транспортный дирижабль в воздухе. Первый пассажир шлепнулся вниз, как созревший помидор. За ним падали и падали другие, точно какой-то невиданный, ужасающий град. Там, на границе зрения, у самого леса, показался второй падающий цеппелин. За ним третий, четвертый… Последняя из аэро-машин – на дне ангара, прямо перед толпой. Она протяжно вздохнула, устало крутнув шестерней. Болты сами собой, посыпались из ее кованых бортов. Брякнулся на пол один из винтов.

Развязались стропы, роняя стапеля. Воздушный мешок оторвался от гондолы, улетая ввысь… Помещение медленно наполнял ужас. Уходила прямо из-под носа надежда на спасение. Тишину нарушил лишь нелепо крякнувший поршнями паровой котел и страж гольфьеров, изумленно шепчущий:

– Твою мать, великий мастер… что это…

* * *

Сириус уводил отряд дальше и дальше. Они обошли Лион и Файеру по широкой дуге. Пойманный ими одинокий крестьянин рассказывал страшное. Добрая половина тулуркских городов на положении осады.

Стражи, легионы засели за крепкими стенами, тьма гулей расспространялась, как саранча. «Они принимают всех, всех» – испуганно кивал крестьянин – «всех в армию забирают… Даже огров и южных орков, и платят тем немалые деньги. Да что там, уважаемые господа, они и северных орков примут, коли увидят таких» – при этом крестьянин опасливо покосился в сторону Ро-Гхрака. Ро-Гхрак молчал. Ему не было дела до положения людей. Сгинут, и нет ничего лучше. Главное найти северные племена. Остальные условились вместе добраться лишь до Тулуркской границы, а только потом разделиться за своими неведомыми целями. Сириус вел их дальше путанными лесными тропинками. Хозяин в нем хранил безмолвие, и это пугало намного больше, чем вся многотысячная орда гулей. «Хозяин умер, или тяжело ранен» – понял он совершенно ясно и точно в какой-то из дней. Также как умерла Вьюжная Госпожа четвертого полюса, также как умерли, или умирают многие из незримых сил континента, будто кто-то, согласно пророчеству, вынул конец света из кармана. Поход длился чуть меньше недели, пока на одной из опушек им не повстречалась странная пара из сурового вида гнома и молчаливой эльфийки…

ГЛАВА IV Охотники

Эльфы называют их «Deidle», орки кличут «Харрхаг». Мы говорим «Гуль». Короткое имя. Успеешь вскликнуть его и предупредить остальных… до того, как помрешь.

Летописи Тулурка. Последняя глава.

– Дела наши плохи, мой император, – печально махнула потрепанным волосом борода Тигля.

– Ммм?

– Эта вся когорта болотных топей. Больше никого нет.

– Мгхмм!? – снова промычал сквозь разбитые губы Стормо.

– Мой лорд, – обратился к ведущему легиону уже старый знакомый, гном центурий. Варравий Могулус, так звали безногого ветерана, – Вы должны понять, легионерам не платят жалованья ни монетой, ни даже едой. Кто разбежался, кто подался в стрелки, а кто и вовсе ушел пахать зеленые луга баронств. Три с половиной десятка. Все кто остался, мой лорд. Но это лучшие, преданейшие из воинов.

– Мм-три зс… гхмм, полофимной?

– Все что есть.

– Гхмм, безсмнадежмно.

– Не отчаивайтесь, Сир, – утешил первый легат, – в Рейнгарде все должно быть много лучше.

– Я мгхм говогхрил. Глупая затея, Ригхмус. С самного мгначала. А что Реймнгард? Без мнас устоит Реймнгагрд. Мсмысла фыдфигаться мнет.

– Все много хуже чем кажется, Сир! Рейнгард не устоит в одиночку.

Гулей слишком много. А магистрат продолжает молчать. Пушки то стреляют. Но они лишь способны сдержать натиск в одной точке.

Разведчики докладывают, гули обложили все баронства вокруг Рейнгарда. Да что там, они уже на подступах к Фиору! Фаера с Роккатой под атакой орков. Это уже полноценная война, Сир Торрий. Мы ждем ваших указаний… Указаний. Стормо сморщился от боли в стонущих после испытания мышцах. Каких указаний? Кому указывать? Трем десяткам легионеров болотной когорты?

– Тфои пгредложения, Тигхль Ригмхус?

– Нужно прорываться в Рейнгард, Сир, и возглавить тамошний гарнизон. Взять полевую артиллерию магистрата под контроль и вместе с канонирами идти в бой, мой Император. Речь давалась Стормо с трудом… Если Рейнгард попал в окружение, с тремя десятками воинов прорвать кольцо тысячи гулей невозможно.

Эта идея еще хуже предыдущей – уйти из замка за эфемерным признанием легиона и непонятным стремлением чего-то там доказать магистрату. Стормо с недоверием взирал на первого легата. Неужто он считал это возможным для исполнения. Но лицо Тигля светило с прежней энергией.

Видимо, так он и считал. Сила и воля, Римус?

– Хогрошфо, Грхимус. Выступаем сегодня.

– Решение достойное моего императора. – поклонился Тигль.

Утро. Когорта построилась у ворот. Три с малым десятка мечей. Они прошагали по всей главной улице боевым маршем. На этом настоял первый легат. Граждане Тулурка должны знать, что легионы вновь обрели своего Императора. Замыкал процессию безногий Варравий Могулус, восседавший на телеге с припасами. Не смотря на раннее время, люди повысыпали из домов, любопытно посматривая на молодого императора и его воинов. Многим было откровением наличие императора как такового, точно он забытая сказка, а не ведущий легионы. И пусть – думалось Стормо. Что с того. Удивлению горожан не было предела. Наверное впервые, город видел легионеров марширующими и в полном вооружении. Начищенные знаки блестели подобно миниатюрным солнцам. Сочленения звенели и лязгали. Стормо хмурился. Его не покидало ощущение, что блеск знаков – всего лишь ярмарочная блестка, а звон доспеха – колокольчики на шутовской шапке балаганного клоуна. «Неплохое представление» – словно подтверждая его опасения, прошел гнилой шепоток по толпе. Он склонился к уху Римуса:

– Мы выглядим просто смешно, Ргхимус!

– Смешно, не смешно, мой император, – хитро улыбнулся в ответ Тигль, – но хотя бы выглядим. С этими словами первый легат молодцевато взвил свой боевой меч к небу:

– Слава, императору!

– Слава, императору! – дисциплинированно грянули легионеры.

Громко, но все же без особого энтузиазма.

– Кстати, сир Стормо, я вам еще не говорил, но испытание выдержано вами просто великолепно. Признаться мною овладели сомнения в первые секунды. Но потом, потом… от вашего безумного упорства даже стало немного не по себе. Тигль искоса рассматривал своего господина, поглаживая бороду. В глазах его светился немой вопрос.

– Не спгхрашивай как сие получилось, Тигль, – уронил Стормо, – мне тогда на минуту показалось… А впрочем, это полная ерунда! Император зычно цокнул, пришпоривая лошадь, правя свой путь к показавшимся воротам.

Марш продолжался ровно до границ зоны прямой видимости. Случайный наблюдающий мог увидеть здесь, за стенами, удивительнейшую метаморфозу. Твердый шаг сам собою превратился в прогулочную развалочку, мечи лениво закинули на плечи, расхлябанно забряцали расслабленные поножи, кто-то позади затянул непристойную песню.

– Не обращайте внимание, милорд. Легионы всегда были такими, – пояснил Тигль Римус.

– У меня мнет ихлюзий на этот счет, советник. По мне то – так и стоило шагать по гхороду. Сейчас мы хотя бы не такх похожи на шутофв… Но скажи мне, что наши вестники?

– Вестники разосланы.

– И?

– Всем легатам приказано выдвигаться к Рейнгарду. Я ожидаю пару тысяч легионеров с севера, столько же с запада. Чуть меньше с юга.

– Помнится ты ожидал и в болотной когорте увидеть минимум пять сотен, – кисло вздохнул Стормо, – я уже гховорил, что это безнадежно? Так вот это безсмнадежно.

– Держитесь бодрее, мой сир. Или хотя бы сделайте вид, – закинул бороду на плечо Тигль. – Легионеры… Эти легионеры уже не совсем не те, что раньше. Стоит нам явить слабину, и они просто разбредутся по кабакам. Кстати, золотой медальон, что оставил ваш родитель, еще при вас?

– Почему ты спрашиваешь?

– Надо бы его продать, мой сир. Легионеры не видели жалования пять годков. Мы должны заплатить им хоть что-то. Стормо утвердительно качнул головой. Черт с ним, с медальоном. Над головой снова сгущались дождевые облака, точно лоскуты ночных кошмаров. Проклятье границ в осеннюю пору – бесконечные ливни, смывающие дороги, деревья, и целые дома. Дорога шла вдоль древних дубрав, те раскинули свои широкие ветви к небу и в сторону, создавая полог тени над шагающим легионом. Он послужит им неплохим зонтом в первую фазу грядущего дождя, пока и его великанские листья не наполнятся водой, подобно чашам, и не опрокинутся вниз, орошая путников. А дорога и без того хлюпает, как миска с тухлой кашей. Во что она превратится после еще одного дождя – представить страшно. Стормо посмотрел вверх. Густая заросль заслоняла исчезающие скудные солнечные лучи. Темнело на глазах. Меж стволов крепких дубов, виднелись каменные барельефы древних эпох и развалины стен.

Когда-то эти леса пренадлежали эльфам, а стволы дубов умели говорить с путниками, и вроде даже передвигаться с место на место, ворочая корой и тяжелыми корнями. Того гляди и сейчас они разведут ветви в стороны, раскрывая древесные веки и наросший слой мхов. «Развлеки меня историей, путник, или убирайся прочь!» Тут и там поднимается заросль густого темного травняка, мягко стелется вдоль дороги «волчья лапа», взрывая чернеющий дерн. Стормо поежился. Вот она эльфийская вотчина, завоеванная целые века назад.

Только эльфы видят ее красивой, остальные более находят мрачной и устрашающей. «Сонная дубрава» – так называют эти места. Марш легиона продолжался фазу за фазой. Застучали первые дождевые капли. Император подернул капюшон, болезненно закашлявшись. Где-то впереди подали тревожный сигнал. То были дозорные авангарда. Сигнал был слабый, тонкая трель дорожной дудочки, а не протяжный свист к атаке. Стоило просто быть настороже. Они вступили в самую глубь сонной дубравы. Второй раз за день, император видел внезапную трансформацию своей когорты. Лениво закинутые на плечи мечи немедля выставлены вперед, расслабленные паластины натянуты на ребра, и вместе с ними натянуты напряжением хмурые рябые лица, вглядывающиеся в плотный подступающий туман. Центурий Богус изогнулся хищной куницей и подался вперед, будто проверяя воздух на скрытую угрозу острием палаша. При всем своем огромном росте, он еще и слегка горбат – только сейчас заметил Стормо. Левиафан, гном Варравий, подстегнул продрогшую тягловую лошадку, занимая телегой центр колонны. Рука его не сходила с рукояти осадного арбалета. Кругом его воза медленно скользили легионеры, каждый на своем месте, готовые кинуться вперед, если враг даст слабину, или укрыться за древесной тележной плотью, если из глубины лесов полетят стрелы, пули или камни. Молчаливо слаженные, как хорошее оружие, они вызывали все большее восхищение императора. Осторожно, словно боясь прервать одинокий скрип возных колес, Стормо вытащил и свой фламберг. Близоруко осмотрелся, но не разглядел ничего, кроме молочно белого тумана дубравы. Отчего же дали тревожный сигнал? Император суетливо шарил по карманам. Хотелось подымить курительной палочкой, но в глубине плаща валялась лишь тот самый странный кусок пергамента, найденный казалось целую вечность назад в саду фамильного замка. Стормо раздраженно кинул его в грязь, этим клочком даже костра не разжечь в эдакую погоду, – «негорючий пергамент», вспомнил свои безуспешные попытки сир Торрий. Впереди показались песчаные ворота. Древняя полуразрушенная постройка эльфов. Когда-то эльфы были самой многочисленной расой на континенте. Они редко рождались, но и не умирали. Разили магией и точными стрелами тех, кто пытался перечить законам их огромной территории. Но эльфы кончились. Источник силы пересох, точно был не фундаментом мира, а каким-то мелким ручейком. Отчего и почему императору было не известно, но это внушало опасения. Будто кто-то большой и неуклюжий игрался с их миром, как с детской игрушкой. И вот почему бы этому кому-то однажды не решить, что и силе людей хватит главенствовать на континенте? Стормо отбросил бесполезные размышления в сторону. Совсем рядом, в плотной глубине тумана, показались темные фигуры.

* * *

В тот момент Ферро не успел ни подумать, ни даже усомниться, не вспомнил он ни учителя Ху-Рарка, ни леди Калиль, и тем более господ чернокнижников. Ферро сразу смекнул что к чему. Леди Нелль, прекрасное белое облако, околдовано темной некромантской силой, и его, Ферро, долг, как будущего рыцаря, освободить ее из-под чар. Кануло куда-то обещание учителю забыть вовсе о судьбе рода человеческого, исчезли демоны темного замка, и его дорога вдруг перестала вилять по кустам и стала ясна и понятна, будто в темной комнате наконец-то зажгли свет. Говаривают магистры, что мир сложен невообразимо. Но вместе с тем он глуп. Ибо в обратном случае власть науки была бы безгранична.

Глупость нельзя учесть, или подчинить правилам. Оттого она и обладает особой силой… И вот какой-то деревенский дурень берет в руки меч и бьет им. Не имеет значения отсечет ли он ударом голову или неумело вспашет землю. Это навсегда изменяет мир. Нелегко развеять заклятье великого темного лорда графа Нэйна.

Следовало бы рассчитать точку приложения стихии, прочитать аэру, как учит эльфийская академия волшебства. Далее стоило просмотреть комнату на наличие следящих заклятий, и продумать пути отхода. И скорее всего увидев на сколько плохо обстоят дела, отказаться тутже от нелепой затеи… Но, как сказано уже, Ферро был глуп. А следовательно непредсказуемо силен. Оттого он сделал то самое простое и первое, что пришло ему в голову. Оглушенная леди Нелль мягко опустилась ему на руки и тутже перекочевала на плечо. Не могло быть и мысли о том, чтобы бежать через бальный зал, по коридорам, где всюду око чернокнижников. Ферро выпрыгнул из окна.

Высота была невеликой – полуторный ярус замковой стены. Ноги крепко всосало болотной почвой. Ферро бежал вперед. На плече леди Нелль, второй рукой он волочил огромный двуручник. Тренировки с орком не прошли даром.

– Вы слышали когда-нибудь о кукольнике, господа? – вкрадчиво начал граф Нэйн. Откуда не возьмись задул сквозняк, а свечи затрепетали в полумраке комнаты. Вампир не ждал ответа.

– А впрочем откуда? Мало кто знает о нем хоть что-то. Даже ваш покорный слуга, благородный граф Нэйн, и тот помнит о нем лишь по рассказам очень старых родственников. Таких старых, что и о них самих то успели позабыть. А фигуры они были знатные… – Граф ловко вытащил из рукава веер и принялся методично им обмахиваться. Но явно не ради прохлады, ведь в комнате стоял могильный холод. – Хотя, что вам до моих бедных родственников, верно? Наше дело заключается явно не в этих варварских кровососах. Брр! Ах, знали бы вы насколько они были лишены всякой грации и изящества присущей темному роду в нашу замечательную эпоху. Чик, и голова с плеч. Вот как они обставляли всякое дело. Чик! – при этом Нэйн провел веером по шее, поясняя всю невозможную дикость прежних времен. Сидящий поодаль Рьёга Красный деланно отвернулся, осматривая материализовавшийся из воздуха скрипус. Струны явно требовали подстройки. Резель Книжник же наоборот подался вперед, изображая неподдельный интерес к речи лорда. Настолько неподдельный, что не поймешь сразу игра ли то, или и вправду подобные байки могли привлечь его внимание. Леди Калиль удобно устроилась в кресле, изящно облокотив голову на ладонь. Ху-Рарк устроился рядом. Кресло скрипело под ним, что палуба корабля под весом королевской мортиры. «Гррх!» – мощная ладонь ни на секунду не расставалась с рукоятью прислоненной рядом секиры, будто окружающих он и не думал принимать за союзников. Нэйн, довольный эффектом монолога, продолжил:

– Кукольник – тварь странная. Может показаться, мои лучезарные слушатели, мол кукольник создан быть партнером по нашим общим темным делам. Дескать одну цель преследуем. Ан нет. Доверяться этому пакостнику я бы не советовал. Напрочь лишен чести и совести. Съест и своих и чужих, и не подавится. Он вобщем-то чужд всяким союзам.

Спросите, конечно, а чем же он нам может быть полезен?

– В самом деле, граф, поясните нам! – всплеснул руками Резель, жеманно улыбаясь. Калиль невольно поежилась, черты лица книжника плавно перетекали от одного выражения к другому, чем-то напоминая медлительные змеиные шевеления.

– Все бы вам ерничать, мой господин, – нарочито строго сдвинулись брови графа Нэйна, – а меж тем кукольник продолжает свой путь.

– А откуда взялся ваш кукольник? – прервала его леди Калиль.

– Кто ж его знает, моя прелестная волчья леди. Куда идет, откуда?

Зачем? Что предпочитает на ужин? Я бы не советовал вам напрягать свою чудесную головку по этому поводу. Есть вопросы… Какбы это сказать? Ах, ну да, – бесцельные. Они же философские, ответа не имеющие. – граф сложил веер, растворяя его в глубинах своих рукавов.

Сегодня на нем было элегантнейшее из платьев. Кисть графа потянулась к мутному красноватому бокалу.

– Кукловод, да так его зовут. Он всегда устраивал в этом мире незабываемые представления. По крайней мере, так мне рассказывали.

Правда есть в этом всем одна небольшая неприятность. После них остается крайне мало зрителей. В конце последнего сцену не покинул быть может десяток от каждого вида. О чем это нам говорит, прекрасные господа? О том, что гаденыш уже тогда рассчитывал вернуться за овациями. Готов держать пари на все свои четыре зубы, что он успел подыскать себе подходящую куклу.

– Гррх! Куклу?

– Именно, о великий орк, сила орды которого не знает границ.

Куклу. Так было в прошлый раз, так будет и сейчас. Кукла – носитель духа. Ведь земля не выдержала бы поступи его тяжелых ног. И Я лишь тщу себя слабой надеждой, что он не спрятался в одной из ваших голов. Иначе наша ситуация совсем уже печальна, а все потуги – суета сует. Ведь гули, что беснуются сейчас на просторах Тулурка на три четверти принадлежат ему. Хотя наш умнейший тактик и стратег, Резель книжник, также успел приложиться к поднятию части мертвецов. Книжник угодливо качнул головой.

– Позволю вставить небольшое замечание, Граф. Мои скромные умения не идут ни в какое сравнение с мастерством кукловода. Его гули истинные и не требуют силы для поддержания своего существования. Мои то годятся лишь для тактической осады Рейнгарда…

– Ах, оставьте, великий Резель, – махнул рукой Болотный Нэйн, – Кукловод не приложил и капли мастерства к поднятию мертвецов. Там где он, трупы встают сами собой, повинуясь древнему зову.

– Не забудьте и о другом полезном явлении в его присутствии, дорогой граф.

– Самой собой, мой Господин. Сила Сефлакса, пушечных, кузнечных, паровых и механических дел мастера, совсем уходит в небытие, стоит тому появиться на тысячу шагов. Понимаете в чем соль, о волчья леди и красный орк?

– Не сказать что ваши речи были особенно ясны и прозрачны… – ответила за обоих Калиль – Но ведь кукловод не идет на союзы, нет разве?

– Ваша мудрость не знает границ, леди, – льстиво улыбнулся вампир, – однако, разве нужен союз с речной водой, чтобы использовать ее силу? Вот и мы просто польем ею свои помидоры…

– И чтоже? – невежливо прервала графа Калиль, – вы сами собрались подергать за ниточки этого вашего кукловода? Опасная затея.

– Отнюдь, прекрасная Калиль, это называется изящная игра. Тонкий баланс на канате. Игра, как понимаем ее мы, лорды третьей стороны.

– А что потом? Мы поможем кукольнику, а он пройдется и по нашим землям. Нас это не устраивает.

– Ах, бросьте! – снова достал веер из рукава граф Нэйн, – найдется у нас на него управа. Взгляните, на удивительного Рьегу. Может он и выглядит, как нищий, никчемный бродяга, но у него имеется один замечательный талант. Верно, Рьёга? Рьёга Красный раздраженно пробормотал что-то под нос. Леди Калиль стучала костяшками пальцев по подлокотнику.

– Какова наша роль?

– А что же не догадываетесь? – подал голос Рьёга.

– Гррх! Догадываемся, червяк! И это нам не нравится!

– Спокойно, Ху-Рарк, – подняла руку Калиль, – нам необходимо подумать. Внезапно голос Нэйна резко поменял свои интонации от вкрадчиво убеждающих до отрывисто резких:

– Нет времени на раздумья, варвары. Решайте! Вы с нами?

– Вы забываете, господин Нэйн. Мы всего лишь скромные гонцы.

– Гонцы они. Вы слышали, друзья мои? – Хихикнул Нэйн, снова приходя в свое обычное состояние духа. – Первый брат великого вождя орды, вторая ведет за собою три стаи. Вас бы не послали сюда, если бы решение уже не было принято, не так-ли?

– Нам необхо…

– Пока вы думали, ваш человеческий спутник опрометчиво нарушил границы нашего гостеприимства, – граф Нэйн резко встал, допив залпом содержимое своего стакана. – Он только что вывел мою еду за пределы резиденции.

– Грррх! Червячок? Эй, ты, в шляпе! Ты что городишь?

– Не беспокойтесь, граф. Я тоже это почуял, – мягко ответил Резель Книжник, – Риччи разберется с этим неразумным юношей. Ричард? Мечнику не нужно было повторять дважды. Лязгнув шлемом в утвердительном кивке, он будто исчез со своего места. В прямом смысле этого слова. Один его шаг отмерил расстояние до двери, второй чавкнул сырой грязью болот.

– А жаль. Он показался мне чрезвычайно милым юношей, – то ли улыбнулся, то ли просто скривил губы темный лорд, – однако, дорогие гости, все еще не дали свой ответ…

– Гррх! Иди к чертям, сын змеи! – заревел орк, подскакивая с резного кресла.

– Спокойно, Ху-Ра… – раздался было ровный голос Калиль.

– Очнись, дура! – гнев орка уже было не остановить, – Гррх! Не понимаешь? Они хотят, чтобы мы отдали им жизни! И не в бою даже! Глаза Ху-Рарка наполнились красным. Отбросив пинком стул, орк направился к выходу.

– Куда ты?

– Гррх! Спасать червячка! Дверь была разбита в клочья плечом с разбегу. Соглашение было нарушено, но ему было все равно. Младший брат был в беде. Большой беде…

– О какое хамство, Резель, вы не находите? – улыбнулся Нэйн – Может стоило научить варвара вежливости прямо здесь?

– А вы сомневатесь в способностях моего Риччи, благородный Нэйн? – лицо Резеля Книжника плавно перетекло в позицию номер пятнадцать. То была участливая обеспокоенность. Следущую фразу он уже адресовал Калиль.

– Надеюсь вы более благоразумны? Леди мастерски изобразила волну бровями, точно копируя мимику собеседников:

– Разумеется. Мы и сами не особенно рассчитывали на орков.

– Истинная правда, о мудрейшая! Орка проще убить, чем с ним договориться, – в очередной раз льстиво улыбнулось за взмахом веера лицо последнего вампира.

Ферро мчался по болотам, как дикий зверь, чувствуя кожей, что его пропажу обнаружат очень скоро. Моросил дождь. Грязь облепила сапоги огромным комом. Земля колыхалась кругом точно густая сметана, грозя провалится под ногою и вцепиться снизу. Свистел ветер. Ветер! Вдруг осознал Ферро. Ветра в болотных топях отродясь не было. А тут такой ураганище. Вопящий безумно, воющий точно волчья стая. «Мир меняется» – вспомнились Феру слова учителя. Впереди показались путевые столбы. Вестники верной дороги. Промчалась мимо «сонная плита», а леди Нелль все не приходила в себя. «Не слишком ли крепко я ее приложил?» – задумался Ферро, прислушиваясь к стучанию сердца прекрасного облака – «Благородные то они того, хрупкие очень». А потом… стало холодно, как самой холодной зимой, точно морозная стужа четвертого полюса опустилась на болотные топи. Скрипнул наст, залязгало железо. Методично и равномерно, будто часы. Не было времени оборачиваться, лишь краем глаза Ферро углядел темный силуэт в доспехах. Ричард Мечник неторопливо и степенно шагал по болотам. И тем страннее выглядела погоня, словно скорость передвижения рыцаря не зависела от частоты его шагов. Ферро прибавил темпа, как бы трудно это не было с девушкой на плечах, и орочьим рассекателем в руке. Возникла было мысль бросить меч, чтобы уйти от темного рыцаря. Он тянул вниз своей великой тяжестью, не давая набрать необходимой прыти. Но Фер скорее скинул бы с себя сапоги и одежду, чем расстался бы с последней гордостью своего рода. Рот пошел кровью. Холод подбирался все ближе и ближе. А конца и края болотам не было видно. Где-то там далеко впереди начиналась «сонная дубрава», последний рубеж перед спасительным Рейнгардом… Звон доспеха раздавался совсем рядом. Что-то болезненно хрустнуло в ноге. Ферро оглянулся назад. Темного рыцаря там не было… Он шагал уже справа, со стороны дедовского двуручника.