Текст книги "Сириус Б (СИ)"
Автор книги: Андрей Лапин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Самым сложным оказалась работа с заливочными формами, так как они были очень тяжелыми и раньше ее делали оба Сивушки, причем им приходилось помогать и Силантию, и деду Митрохе. Но его тело справилось и с этим. Оно устанавливало готовую форму на транспортную тележку, подвозило ее к разливочному желобу и быстро открывало заслонку, а когда заливка была окончена, тело Силантия брало в руки тяжелую кувалду, и одним мощным ударом выбивало клин запорного замка. Форма распадалась на две половины, тяжелые опоки падали с тележки на разные стороны и готовый ангел вываливался из формы прямо на пол. Силантий видел, что работая за четверых, его тело не может позволить себе ни одного лишнего шага, ни одного неверного движения, поэтому все его перемещения по литейной напоминали какой-то странный и очень сложный металлургический танец.
Еще ночью температура в литейной выросла настолько, что Силантию пришлось раздеться до пояса, а из-за высокой загазованности намотать на нижнюю часть лица, смоченную водой тряпку. Он не знал, что если бы его перемещения можно было заснять на пленку, а затем прокрутить на замедленной скорости, то они очень сильно напоминали бы какой-то фантасмагорический балет. Танец Спартака на склонах разбуженного Везувия, или что-нибудь в этом роде.
Один раз Силантию показалось, что он видит висящие в темноте габаритные огни огромного космического корабля, а его руки вроде бы даже начали обрастать белыми рукавами капитанского кителя, но тут в литейную вошли Митроха с Подкрышеном и видение прекратилось.
Силантий отлично видел вошедших и слышал их разговор, но не стал с ними общаться, ему просто было не до них – полным ходом шла разливка чугуна по формам. Когда же в литейную зашел один Митроха, у Силантия как раз образовалось небольшое свободное окно, и он решил с ним переговорить, успокоить.
Митроха всего этого не знал, поэтому, когда перед ним сгустился литейный смог, а потом из него вышло тело Силантия, он непроизвольно вздрогнул и сделал шаг назад. И было от чего вздрогнуть – ведь выглядел тот ужасно. Тяжелые брезентовые штаны Силантия были покрыты толстым бурым слоем железной окалины, по его мускулистому торсу стекали потоки смешанного с металлургическим прахом пота, а нижняя часть лица была обмотана черной от грязи тряпкой.
– Здравствуй, Митроха, – сказал Силантий, сдвигая тряпку вниз. – Как у тебя дела?
– Силя, привет, – пробубнил Митроха в респиратор. – Да какие у нас дела? У тебя-то как?
– Не очень, – честно признался Силантий. – Жаль, что я тебе не могу ничего объяснить, но дела у меня так себе.
– А и не нужно ничего объяснять! – глухо крикнул Митроха в респиратор. – Я, паря, и так уже все про тебя знаю. Ну, может и не все, но многое.
– Да ладно тебе, – сказал Силантий, подходя к столу для игры в домино. Он взял пластиковую бутылку с водой, открутил пробку и вылил ее себе на голову. – Думаешь, наверное, про себя: "рехнулся Силантий окончательно".
– Эх, Силя-Силя, да разве сейчас поймешь – кто рехнулся окончательно, а кто нет?
– Тоже верно, – сказал Силантий, тяжело опускаясь на железную табуретку. – Да я не о том...
– Я знаю, – сказал Митроха. Он достал из внутреннего кармана листок с посланием, развернул его, а затем положил на стол и разгладил ладонью. – Вот – держи!
– Что это?
– Письмо от твоих. Прямо оттудова.
Митроха указал пальцем вверх и на всякий случай отступил немного назад, но Силантий повел себя очень спокойно. Он взял листок, пробежал его глазами и сказал:
– Все понятно. Всех я подвел, Митроха. Даже старину Грэ, а он ведь меня на Совете защищал.
– Ну, ты раньше времени себя не кори. Что им передать-то?
– Передай, что я делаю все, что могу, но ничего пока не выходит. Скажи, что на Сириусе Б очень сильные пыльные бури, но капитан Ломотанго борется с ними не жалея себя. Да ты и сам все видишь...
– Ты вот что, – сказал Митроха, доставая из кармана огрызок карандаша. – Изложи все сам, на обороте место есть. Может они у себя там, помозгуют и что-нибудь путное придумают.
Силантий взял карандаш и начал быстро что-то писать на обороте послания.
– Написал? – спросил Митроха, когда Силантий бросил карандаш на стол.
– Да.
– А теперь распишись и дату поставь. Двадцать шестого, двенадцатого, тринадцатого, около тринадцати ноль-ноль, я думаю.
Силантий расписался и передал листок Митрохе. Тот аккуратно сложил его и засунул в карман фуфайки, а затем взял со стола огрызок карандаша и отправил туда же.
– И вот тебе мой совет, парень – никогда не опускай рук раньше времени, – сказал Митроха рассудительно. – Здесь, у нас, руки опускать не имеет смысла, этого никто не оценит.
– Я знаю, – сказал Силантий. – Бороться и искать, найти и не сдаваться...
– Вот – золотые слова, – пробубнил Митроха в респиратор.
– Просто я устал, Митроха.
– Ну, еще бы тебе не устать! Со вчерашнего дня пашешь без перерывов, да еще и не жрамши, наверное? Может, пойдем, перекусим?
– Я не могу. Если домна остынет, давление внутри рабочей зоны упадет и тогда – все. Прощай любимый Космос.
– А и не надо ей остывать! – воскликнул Митроха. – Сивушки тебя сейчас же и подменят. Они меня уже давно просят: "Митроха, говорят, что же это Силантий так убивается? Пусть он хоть отдохнет, а мы его пока подменим. Что он как не родной, ей-богу".
– Правда? – спросил Силантий, улыбаясь. – А они на меня зла за вчерашнее не держат?
– Да что ты! Конечно, нет, – замахал руками Митроха.– Уже все забыли давно. Сумку с закуской сегодня приперли просто огромную. Силантию, говорят, пусть подкрепится.
– Правда?
– Да. И потом, Силя, рассуди сам – если ты здесь скопытишься, какая от того польза будет для твоего Космоса? Ну, пойдем?
– Пойдем! – сказал Силантий, хлопая себя по коленям и поднимаясь. – Сивушки отличные ребята, да и сталевары они опытные.
– Очень, – охотно согласился Митроха. – Очень опытные.
Они направились к выходу и уже возле самых дверей, дед осторожно спросил:
– Слушай, Силя, а какой он – этот твой Космос?
– Он? – спросил Силантий, останавливаясь. – Он... он... прекрасен, Митроха.
– Насколько прекрасен? – спросил Митроха, прищурившись.
Не то, чтобы он не доверял Силантию, просто прошлая жизнь научила его осторожности.
– Он прекрасен настолько, насколько ты сам этого захочешь, Митроха, – твердо сказал Силантий.
– Правда?
– Да.
– Ну, что же, – сказал Митроха задумчиво. – Пойдем тогда.
Когда они проходили мимо дверей кабинета Подкрышена, за ними послышался какой-то шорох и Силантий спросил:
– А как Подкрышен?
– Весь в слезах, – коротко сказал Митроха.
– Ясное дело, – так же коротко и сухо произнес Силантий.
После этих слов за дверями кабинета раздался громкий всхлип, а потом все стихло и Силантий с Митрохой продолжили свой путь в раздевалку.
Глава XVII
Спасти капитана Ломотанго
Вечером Митроха возвращался домой в приподнятом и радостном настроении. Еще бы ему было не радоваться и не гордится собой. Как только Сивушки отправились отливать свои копья, ему удалось напоить и накормить Силантия, а затем уговорить его разбить производственный процесс на три смены. Первую смену получали Сивушки, что позволяло им решить все свои проблемы с клиентами, а во вторую и третью Силантий мог спокойно продолжать борьбу за достижение своего прекрасного Танцевального Космоса. Когда Митроха сообщил о достигнутых договоренностях Сивушкам, те так обрадовались, что тут же взяли на себя обязательства по ежедневной организации обеденных полян. Таким образом, каждый получал свое. Силантий – Танцевальный Космос (в оптимистической перспективе, конечно), Сивушки – копья для своих оградок, а он – машину комбикорма, полтонны ячменя и несколько отличных кленовых досок для будущих хоромов Дружка. Дела на "Скорби" налаживались благодаря его усилиям и это бодрило.
Единственным, что беспокоило Митроху, было поведение Подкрышена. Как только самосвалы "Бобросты" уехали, тот закрылся в своем кабинете и больше из него не выходил. Проходя по коридору, Митроха несколько раз останавливался и стучал в дверь, но слышал в ответ только какие-то шорохи и еще – то ли стоны, то ли ворчание.
Конечно, Митроха понимал, что любой человек, на которого в один день свалилось столько всего, причем неожиданно, как бы случайно, мог утратить самообладание и даже на время впасть в некоторый ступор. А тем более, если этим человеком был заурядный бобровский предприниматель со склонностью к костюмированным постановкам эротического характера (о постоянных размышлениях Подкрышена над новой редакцией национальной идеи Митроха тогда ничего не знал).
В любом случае, с Милей нужно было что-то решать, как-то встраивать его в новую производственную схему. Митроха думал над этим и прикидывал уже различные варианты, но просто не успел ничего придумать – суматошный и до краев заполненный производственной кутерьмой рабочий день быстро подошел к концу. Впрочем, это обстоятельство не сильно его тревожило, ведь за этот день ему удалось сделать немало.
Когда Митроха открыл калитку и прошел во двор, из-за угла дома неслышно появился Дружок.
– Ну, что, бродяга? – весело крикнул Митроха. – Всех наших курей злостные жулики порастаскали или осталась у нас еще хоть парочка на весенний развод?
Дружок посмотрел на Митроху веселыми раскосыми глазами и хотел уже боднуть его головой в грудь, как тот остановил его успокаивающим жестом руки.
– Ну, ладно-ладно. Сам знаю, что не всех. Ты, вот что. Когда появится Тихон, не вздумай с ним играться, как тогда, помнишь? Он мне сегодня нужен. Позарез просто.
Дружок, конечно, помнил тот случай. В тот день Тихон приполз к хате Митрохи не на четвереньках, как обычно, а по-пластунски, кое-где перекатываясь боком, а кое-где и через голову. К тому же от него сильно несло сивухой и табачным перегаром, которого не смог бы вытерпеть ни один нормальный волк.
Митроха тогда хлопотал на кухне и ничего не заметил, а Дружок тем временем зубами схватил тело Тихона за воротник древней искусственной шубы, оттащил на окраину рабочего поселка, прямо к глубокому, поросшему густым лесом, Побрехоткину Яру да и столкнул его вниз передними лапами. Затем Дружок понаблюдал немного, как тело Тихона, подергивая руками и ногами, катится по склону, повыл на луну и отправился к трассе ╧7 любоваться огнями проезжающих фур.
А Тихон тогда чуть не замерз и уже после, шепелявя от волнения и ужасно заикаясь, кое-как сумел нажаловаться Митрохе на поведение Дружка. Теперь, когда Митроха говорил "тот раз", Дружок отлично понимал, что он имеет в виду.
– Никаких фокусов, ты понял меня? – строго сказал Митроха. – Чтобы все было прилично, а не как в тот раз.
Дружок наклонил голову вниз и пошевелил ушами, словно бы говоря: "Да понял я, понял".
– Ну, вот и хорошо, – сказал Митроха, отпирая входную дверь. – Гуляй пока.
Он быстро разделся, вытащил из кармана сложенное вчетверо послание для Танцевального Космоса, приколол его финкой к разделочной доске и начал хлопотать над печкой.
– Стальные соколы летят над нашей зоной, мутер, – тихонько напевал Митроха, колдуя над сковородкой (сегодня он решил нажарить картошки на сале). – Владимирский централ, ветер северный, по шконкам шалопут – тьма немеряна...
Вдруг по кухонному окошку густым забором пробежали черные и ярко белые полосы, а затем с улицы послышалось хриплое "кря-кря".
Митроха хорошо знал этот звук – то был звуковой сигнал грузовой "Газели", на которой уже больше двух лет по Боброву раскатывали братья Сивушки. Они сами собрали этот агрегат из купленных по дешевке и выменянных на самогон запчастей от битых машин. Машина у них получилась очень крепкой и надежной, ведь Сивушки значительно ее усилили наварными полосами и дизельным двигателем от БМП-1, а еще она почему-то обладала замечательной повышенной проходимостью, возможно из-за широких колес от импортного мини-трактора.
Снаружи снова послышалось настойчивое "кря-кря" и Митроха поспешил во двор. Он сунул ноги в валенки, накинул на плечи фуфайку, вышел на крыльцо и посмотрел в сторону ворот. Действительно, за ними мигала фарами Сивушкина "Газель" повышенной проходимости. Митроха подошел к воротам и начал отпирать засов, а из "Газели" высунулся Кривой Сивушка.
– Привет, Митроха! – весело закричал он. – Не ждал? Принимай гостинцы, Сивушки порожняк не гонят!
– Ну, можно было и завтра, – сказал Митроха, раскрывая ворота.
– А мы с братаном решили – сегодня! – весело кричал Кривой, заруливая во двор. – Ты посмотри – ночка-то какая темная. Самое время делать добрые дела! Песик твой где?
– Да гуляет где-то.
– Это хорошо, куда сгружать?
– Комбикорм и ячмень в сарайчик, а доски бросайте прямо здесь, – сказал Митроха, раскуривая папиросу. – Как клиенты? Удовлетворены?
– Не то слово, – сказал Косой, вылезая из кабины. – Просто счастливы. И новых еще человек восемь привалило. Так, что мы тут с братаном посовещались и решили, что Силантий удачно все это затеял и шихты теперь завались просто.
– Что в этом мире не делается, все к лучшему, – философски заметил Митроха, затягиваясь папиросой.
Сивушки принялись быстро разгружать "Газель". Косой забрался в кузов и метал оттуда мешки с зерном, а Кривой стоял внизу и забрасывал их в черный зев распахнутых дверей прочного приземистого сарая. Вдруг Кривой оглянулся, хрипло вскрикнул, прикрыл горло ладонями и отступил в темноту, а Косой присел в кузове и сказал:
– Ты только посмотри на него...
Митроха оглянулся и увидел приближающегося к "Газели" Дружка. Судя по глазам, тот был рад нежданным ночным гостям и уже предвкушал хорошую потеху.
– Стоять, – тихо скомандовал Митроха и Дружок замер на месте, косясь на него обиженным глазом, словно бы надеясь, что хозяин пошутил, и вот прямо сейчас передумает и скажет заветное слово – "лекарство!". – Я же тебе сказал – гуляй, Дружок. Это наши гости, они тебе стройматериалы привезли на будочку. Хочешь будочку?
Если бы Дружок был волшебной говорящей собакой, он бы, наверное, обиженно сказал: "Да ссал я на вашу будочку, мне милее потеха и вольная воля, а в своих будочках живите сами!". Но Дружок был волком, поэтому он присел на задние лапы, а затем сильно оттолкнулся ими, перелетел через забор и скрылся в темноте.
– Вот страсть-то, – сказал Кривой, выступая из темноты и убирая руки с горла. – А чем ты его кормишь а, Митроха?
– Да он сам чем-то питается, – сказал Митроха, попыхивая папироской. – Вокруг Боброва лесов много, да и в Побрехоткином Яру дичи полно. Говорят, там недавно даже медведей видели.
– А ну да, – сказал Кривой, опасливо выглядывая из-за кузова, – ну да.
– Вы вот что, пацаны, поспешите, – сказал Митроха. – Ко мне важные люди должны подойти, да и Дружок может вернуться, не ровен час.
– Конечно! – воскликнули Сивушки нестройным хором. – Мы мигом.
Они быстро закончили разгрузку, забрались в кабину и уже начали потихоньку сдавать назад, как вдруг послышался глухой удар и "Газель" сильно качнуло.
– Опа, – сказал Кривой, высовываясь из кабины. – Может волчару?
– Сдай вперед! – крикнул Митроха, бросаясь к задним колесам.
"Газель" качнуло еще раз, а под кузовом показалось что-то похожее на большой темный мешок с зерном.
Митроха сразу понял, что это не Дружок, тот ни за что не стал бы обходить трогающееся транспортное средство сзади. Это был человек, но кто именно, Митроха без очков разобрать не мог.
– Никак Тихон, – сказал подошедший сзади Косой.
– Как – Тихон? – растерянно спросил Митроха. – Вы что Тихона переехали? Что же вы наделали, обормоты! Вы же мне канал связи только что перерезали!
– А ты что себе интернет провел? Так нету тут никаких проводов, – растерянно сказал Кривой. – Успокойся.
– Нету проводов? – спросил Митроха глухо. – А человека вам выходит переехать не жалко?
– Успокойся, – повторил Косой. – Да этого Тихона уже сколько раз машины били, а ему все нипочем. И фуры его били на трасе, и тягачи, а один раз даже бульдозер переехал, он тогда в сугробе заночевал, ну а тракторист не заметил.
Как бы в подтверждение его слов, Тихон начал глухо ворчать и вяло двигать конечностями.
– А ну давайте, беритесь! – закричал Митроха. – В хату его занесем, может, оклемается.
– Да конечно оклемается, чего ты? – сказал Кривой. – Мы же его даже не ударили, так – толкнули только легонько кузовом и все. Бери, Косой, чего стоишь?
Совместными усилиями сталевары затащили тело Тихона в хату и уложили на половичке в светелке. Он уже перестал ворчать и, оказавшись в тепле, ровно засопел носом.
– Все ништяк, – удовлетворенно сказал Кривой. – К утру оклемается, а может и раньше. Ну, мы, пожалуй, поедем Митроха, а то завтра на первую смену рано вставать, сам знаешь.
– Езжайте, – согласился Митроха. Он уже и сам видел, что с Тихоном все в порядке, может и есть пара ушибов или даже небольшой перелом, но канал связи с Танцевальным Космосом от этого серьезно пострадать не мог.
Когда Сивушки уехали, Митроха принялся готовить ужин и вскоре по хате начал распространяться запах жареной картошки, лука и топленого сала. В этот раз Митроха решил накрыть стол в большой комнате, рядом с телевизором, чтобы все было прилично, по-новогоднему. Дед неспеша приготовил еду, а потом начал носить ее к столу в светелке, переступая через Тихона и краем глаза поглядывая на экран включенного телевизора.
Когда сервировка стола была окончена, тело Тихона начало зевать и потягиваться. Митроха немного подумал и вынул из холодильника пол-литровую банку с маринованными опятами. Как только донышко банки коснулось поверхности стола, Тихон очнулся, чуть приподнялся на локтях и посмотрел на накрытый стол.
– А я это... это вот... это... – бормотал он, грузно взбираясь на стул.
– В гости зашел, да? – спросил Митроха, направляясь на кухню.
– Ага. А где это? Вот это вот? – бормотал Тихон, показывая пальцем на свое ротовое отверстие. – Мне бы вот этого вот. Есть ли?
– Сейчас все будет! – весело крикнул Митроха, доставая из холодильника бутылку водки "Хлебодар". – Сейчас-сейчас.
Сеанс связи начался почти так же, как в прошлый раз. Когда Тихон осушил первый стакан его зрачки ушли вверх, а тело вытянулось и расправило плечи.
– Майор? – спросил Митроха. – Ярик Юэ, это вы?
– Так точно, – сказало тело Тихона. – Кила Силай, человек Митроха. Как наши дела?
– Кила Силай, – ответил Митроха. Он сходил на кухню, выдернул из-под финки тетрадный лист и, вернувшись обратно, протянул его Тихону. – Там – на обороте ответ Силантия.
– Отлично! – воскликнул Юэ. Его бельма быстро задвигались, а затем левый глаз два раза мигнул. – Да, это он. Искусственный Интеллект штабной базы проанализировал текст и опознал руку и стиль капитана Ломотанго. Как там наш парень?
– Пока все нормально, – сказал Митроха, поддевая вилкой маринованный грибок. – Но есть и проблемы.
– Да, – согласился Юэ, закусывая картошкой. – Из ответа видно, что он слишком увлекся температурой и совсем не обращает внимания на давление. А для формирования перехода нужно именно давление. Помнишь, Митроха, как у нас в цеху вторая домна рванула в восемьдесят четвертом?
– Погоди-ка, – сказал Митроха удивленно. – Что значит – "у нас"? Ты что жил здесь раньше? Работал на ЗТЛ? В теле Тихона?
– Почему же "в теле Тихона"? – спросил Ярик Юэ, разливая водку по стаканам. – Я тогда и был Тихоном. Натурально.
– А вот этого я понять не могу, – растерянно сказал Митроха.
– Да там и понимать особо нечего, – говорил Тихон, закусывая огурцом. – Просто во Вселенной до хрена самых разных космосов, и у каждого человека в них есть по телу. А проблема в том, что сознание у человека одно и во всех телах оно одновременно находиться не может, по крайней мере – на данный момент времени. Вот такой вот печальный факт, такая, можно сказать, скорбная данность Вселенной, Митроха.
– Это что же получается? – спросил Митроха, задумчиво поглаживая бородку. – Выходит, что ты жил здесь и был Тихоном, а потом отправился туда и стал майором?
– Это очень приблизительное объяснение, – заметил Юэ. – На самом деле я был и Тихоном и Юэ и еще черт знает кем всегда, постоянно, но об этом даже не догадывался, а потом просто поменял тела и стал, сам теперь видишь – кем.
– Хех! – сказал Митроха, дергая головой. – Ярик, говоришь? Хех! И главное – просто как!
– А вот здесь ты ошибаешься, Митроха, – грустно сказал Юэ. – Поменять один космос на другой совсем непросто. У меня все вообще случайно вышло. Помнишь, когда в четвертом цеху последнюю печь закозлило, я тебе сказал: "Это все, Митроха. Это – хана".
– Ну, – кивнул головой Митроха, хотя он ничего такого уже не помнил.
– Ну, я и подумал тогда – Тихон, подумал я, а что тебе теперь здесь делать? Разводить курей? Зарабатывать местным барыгам деньги для их мерседесов? Очищать местные руины от снега? Все это было для меня дико, Митроха. В общем, купил я бутылку самой дешевой и вонючей осетинской водки, спустился в Побрехоткин Яр, выпил ее залпом, из горла прямо, да и свалился в снег. И вдруг...
– Что? – спросил Митроха. В его голосе чувствовалось напряжение.
– Смотрю по сторонам, а вокруг – большой красивый зал и по нему люди в чудной форме бегают, а прямо передо мной огромный экран и на нем какая-то планета вращается. А потом подбегает ко мне человек в мундире капитана и говорит: "Майор, на Пибергейзе снова восстали криомутоны! Нужно срочно что-то предпринимать, майор!"
– И что? – растерянно спросил Митроха.
– Ничего, – просто сказал Тихон. – Я быстро разобрался в ситуации, и восстание криомутонов было успешно подавлено.
– А вот это ты не заливай! – воскликнул Митроха. – Я Тихона-то хорошо знаю. Он и мухи не обидит. Стал бы Тихон кого-то там у вас подавлять, очень оно ему надо. Ну, майор, попался? Что скажешь?
– А то и скажу, Митроха, что Тихон никого и не подавлял.
– Как это?
– А так. Давай еще по сто?
– Ну, давай.
Митроха и тело Тихона выпили по сто грамм и закусили жареной картошкой.
– Дело в том, что все остальные тела обладают таким как бы слабым сознанием, – Тихон поднял руку и покрутил пальцем в воздухе возле виска. – Это как бы остаточный магнетизм в только что выплавленном чугуне. Вот этого сознания и хватает телам на совершение простых действий. Так что восстание криомутонов подавило тело Ярика. Ну а потом, после прибытия, и сознание Тихона постепенно в работу втянулось.
– Складно излагаешь, – задумчиво сказал Митроха.
– Да. Мне и операцию по эвакуации капитана Ломотанго поручили, потому что тело Тихона тогда в сугробе до конца не замерзло. Правда воняет оно теперь так, что я уже весь казенный шампунь в служебном душе на себя извел. Коллеги уже потихоньку ворчать начинают, а что делать? Служба.
– Послушай-ка, – сказал Митроха, встрепенувшись.– Так может и мое запасное тело в вашем космосе где-то бродит?
– Конечно, – кивнул головой Тихон. – Только оно не бродит, а тоже служит у нас в разведке ВКС. Да хочешь, я тебе прямо сейчас разговор с твоим телом организую по закрытому каналу связи?
– Ну, я даже не знаю, – растерялся Митроха. – Если не сложно...
– Да чего там сложного? – махнуло рукой тело Тихона. Он развернулся назад, к висящему на стене календарю с голыми бабами и крикнул. – Лейтенант! Организуйте связь с полковником Хромовальсом! Срочно! Скажите, что с ним хочет поговорить его сознание из Космоса Ссудного Дня! Да, так и скажите! – Тихон повернулся к Митрохе и сказал. – Сейчас организуют, делов-то.
В комнате на какое-то время установилась мертвая тишина и Тихон начал налегать на грибы, а Митроха следил за ним внимательными глазами. "Полковник? – думал он. – Разведка? Хромовальс?"
– Послушай, – сказал Митроха, закидывая ногу на ногу и доставая из пачки папиросу. – А что это у вас за Космос такой? Одни майоры, полковники и адмиралы. У вас, что там какая-то бойня идет? Великая Космическая Война?
– Ну, не без того, конечно, – Тихон откинулся на спинку стула и похлопал себя по карманам. – Закурить есть?
– Беломор, – сказал Митроха, протягивая Тихону мятую пачку и коробок со спичками.
– Подходяще, – сказал Тихон, раскуривая папиросу. Он глубоко затянулся, выпустил облако дыма, а затем задумчиво уставился на огонек. – И вот что интересно. Ведь я понимаю, что эту папиросу курю на самом деле не я, а тело Тихона, но все равно – хочется подымить, как тогда, помнишь, за нашими партиями в домино?
– Помню. Не отвлекайся, мы говорили о космических войнах.
– А что там говорить? У нас ведь очень гуманный Космос – Танцевальный. Все решается очень прилично – танцами. Высаживается, к примеру, на поверхность две дивизии отборной космопехоты и начинают там танцевать. Если танцуют как надо, то вся война на этом сразу же и заканчивается. Ну, а если нет, тогда уже – ракетами, прямо с орбиты...
– Что же это за танцы у вас такие? – растерянно спросил Митроха.
– Да вот такие приблизительно, – Тихон указал тлеющим концом папиросы на экран телевизора.
Митроха посмотрел в указанном направлении и увидел длинный ряд одетых во все черное мужчин и женщин. Они стояли, взявшись за руки, и отбивали ногами какую-то сложную медленную чечетку.
– В разведке все, конечно, сложнее, – продолжал Тихон. – Много разных танцев приходится танцевать. Иногда лезгинку, а иногда – "яблочко" или краковяк, но принцип тот же. Криомутонам тогда, например, танца маленьких лебедей за глаза хватило.
Вдруг Тихон резко повернулся назад и сказал:
– Да! Понял, отбой. Извини, Митроха, но полковник Хромовальс сейчас подойти не может. На Пибергейзе снова криомутоны зашевелились. Он передает своему сознанию горячий привет и говорит, что, может быть, в другой раз.
– Спасибо, – механически сказал Митроха. – Что же делать, раз криомутоны снова зашевелились. Пусть занимается.
– Ну, хорошо, – Тихон взглянул на пустое запястье. – Мне пора, Митроха – служба, сам понимаешь. Передай Силантию, что мы отправим его записку ИИ нашей базы. Пусть он все как следует просчитает по давлению и температуре. А если ему интеллекта не хватит, отключим на время систему ПРО и орудийные турели нашей базы. Тогда должно вроде хватить, в общем – разберемся, пусть на счет давления не переживает. Нужно его оттуда вытаскивать – из Туманности Андромеды вчера вечером пришло еще одно сообщение. Там такой призыв о помощи, что... Ладно, Митроха, будь здоров, до следующего сеанса. Картошка у тебя замечательная, давно я такой не пробовал, а водка – дрянь...
Тело Тихона начало легонько подергиваться и елозить вилкой по столу.
– Погоди, майор, – встрепенулся Митроха.
– Что? – тихо, как бы издалека спросил Юэ.
– А как Силантий к вам в первый раз попал? Неужто тоже через сугроб в Побрехоткином Яру?
– О, – совсем тихо произнес Юэ. – Нет, Митроха его сюда одна женщина вытащила. Это такая романтическая история. Про нее у нас весь флот только и говорит.
– Баба, – тихо сказал Митроха. – Я так и знал. Она хоть красивая?
– Очень, – донеслось откуда-то совсем уже издалека. – Очень красивая. И танцует замечательно. Прощай пока Митроха, скоро мы с тобой свяжемся через этот канал.
После этого зрачки Тихона опустились вниз, он резко откинулся всем телом на спинку стула, запрокинул голову далеко назад и громко захрапел.
Митроха понял, что сеанс связи окончен, а всю полученную информацию быстро осмыслить у него не получится. Он налил себе полный стакан, резко опрокинул его в себя и принялся ловить вилкой скользкий маринованный грибок.
Глава XVIII
Доннер вертер в самом деле !
Оказавшись в своем кабинете, Подкрышен запер дверь на ключ, бросился ничком на диван и зарыдал. Он совершенно отчетливо осознал вдруг, что всего за сутки лишился всего, чем так дорожил в жизни – БМВ, Адельки и квартиры. Оставалась еще вот эта литейная, но Эмилий уже не сомневался, что какая-то тайная могущественная сила решила его погубить окончательно, а потому вскоре отберет и ее.
В голове, впервые за очень долгое время не было никаких идей. Да что там идей. Не было даже более-менее приличных и подходящих для текущего момента мыслей. Только какой-то низкий, замогильный голос, считываемый словно бы с какого-то заевшего древнего винилового диска, повторял по кругу: "Внимание! К вам приближается чернополосный девятый вал! Внимание! К вам приближается девятый вал черной полосы! Пристегните ремни безопасности! Внимание!"
Эмилий уже просто не мог выдерживать этот голос, поэтому, чтобы хоть как-то его заглушить, принялся рыдать еще громче. И как ни странно, это помогло – навязчивый потусторонний голос ушел на задний план, а в голове вскоре начали формироваться и кое-какие мысли.
"За что? – думал Подкрышен, не переставая тихо рыдать в потертую кожаную подушку дивана. – Что такого ужасного я сделал? В чем провинился перед темными силами этого мира? Да ни в чем! Наоборот, я хотел хоть немного улучшить этот жестокий мир подходящей национальной идеей и вот вам – пожалуйста. Ну, хорошо, пусть я где-то оступился, допустил ошибку, так накажите меня! Только в разумных пределах, конечно, ведь меру-то нужно знать, в конце-то концов. Зачем же сразу опускать человека на самое дно? И где же ты, мой дорогой стоицизм? Разве ты не видишь, как мне тебя сейчас не хватает?"
Словно в ответ на этот безмолвный призыв по столу начал, сильно вибрируя, елозить смартфон.
"Вставай, проклятьем заклейменный!" грянул было, знакомый суровый хор, но Подкрышен быстро вскочил с дивана и оборвал песню одним точным нажатием пальца. "Подобные приколы сейчас неуместны", – подумал он, поднося трубку к уху.
– Да.
– Эмик? Это Невзлобин, – зазвучал в трубке знакомый голос. – Ну, ты даешь! Оставил "Бобросту" без сырья в разгар новогодних праздников, ха-ха! Я и не думал, что ты настолько рисковый бизнесмен! Хвалю-хвалю.
– Да вы-то откуда знаете?
– А у них расчетный счет в моем банке. Банк "Экстра-Б", по названию же можно понять. Да и вся эта "Боброста", если честно, уже полгода как подо мной ходит. Приносят сегодня сводку по вчерашним операциям, а там – опа! Сомнительная транзакция с квартирным залогом. У тебя там что, крупный новогодний заказ от состоятельных китайских товарищей? Так они вроде буддисты. Вернее – маоисты, или черт их сейчас разберет.
– Нет, – угрюмо сказал Подкрышен. – Просто я решил временно поместить капитал в готовую продукцию.
– А что такое? – насторожился Невзлобин. – Думаешь, оно уже началось?
– Оно никогда здесь и не кончалось, – сказал Подкрышен, стараясь придать голосу трагические интонации. – Просто мы не замечали.
– Кгм. Ну, ладно, – тихо сказал Невзлобин. – А что с идеей? Надумал что-нибудь?
– Нет. Пока мне ясно только одно – с новогодними полянами нужно завязывать. И чем скорее, тем лучше. Пробую сейчас оттолкнуться от этого.
– Верно! – воскликнул Невзлобин. – А я ведь тоже над этим думал. Давно уже пора заканчивать с этими заскорузлыми заграничными гастролерами, с этими приветами из комсомольского прошлого. У нас что – своих нет? Голосиситых и модных. Поют они, конечно, не очень, но зато экономия налицо. Ладно, думай пока над идеей, а там посмотрим.
