Текст книги "Московские каникулы"

Автор книги: Андрей Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

И р и н а. Как – что?! Да я…

Ф е д я. Знаю – жизнь ему посвятили. В аспирантуру не пошли. Сейчас этого мало. Надо помочь ему снова поверить в себя! Это куда важней, чем моя или ваша вера.

Возвращается  Д и м а.

Д и м а. Ира, спасибо, что дала мне подумать в одиночестве. Мне начинает нравиться Федина затея.

И р и н а (не сразу). Мне тоже. Но меня смущает…

Ф е д я. Никаких «но»! Говорите прямо – вы боитесь, что он не справится?

И р и н а. Справится! Только вот с морально-этической стороны… Все-таки обман… Мистификация.

Ф е д я (внушительно). Актер – всегда мистификатор. Играет Гамлета, да сам-то он не принц, верно? Нормальных рабоче-крестьянских кровей. Словом, наша мистификация – единственный способ спасти положение. Атаковать Муравина надо по горячим следам, чтоб впечатление было контрастней. Ну, Ручейков, превращаемся в Ручейкову! Как говорят шахматисты, жертвуем качество ради прямой атаки на короля!

И р и н а. Так вы и в шахматы играете?

Ф е д я. А кто в них не играет? Тащите какое-нибудь платье и прочие аксессуары, прикинем все это хозяйство.

И р и н а. Сейчас. (Уходит в свою комнату.)

Ф е д я. Поджилки трясутся? Только честно?

Д и м а. Еще как… Ведь я и девчонок-то плохо знаю…

Ф е д я. Знаешь! Пока просто не догадываешься об этом.

Возвращается  И р и н а  с платьем и ворохом других вещей.

И р и н а (Диме). Держи платье.

Д и м а. Твое выходное!

И р и н а. Ничего с ним за один раз не сделается. Ну-ка, шиньон примерь. (Примеряет на Диме шиньон.) Блеск! Будто твой собственный! Верно, Горчицын?

Ф е д я. А туфли ваши подойдут?..

И р и н а. Ой, про туфли я забыла…

Д и м а. У Анны Петровны из сорок восьмой лапка не меньше моей… Не даст, наверно…

И р и н а. Попробую выклянчить! (Выбегает.)

Ф е д я. Девчонки, брат, такой народ: достаточно знать одну, чтоб иметь представление о всех прочих. Сестру свою знаешь?

Д и м а. Вроде бы…

Ф е д я. Вот и стань ею! Не старайся быть похожим. Думай и чувствуй, как она! Главное – поступай, как она бы поступила. В любой ситуации – как она! Тогда никакие неожиданности – а они будут, имей это в виду! – не застанут тебя врасплох.

Д и м а. Но я никогда не пробовал…

Ф е д я. Мы что хотим доказать Муравину? Не просто твою способность к подражанию, а твой талант! Да-да, нечего пугаться этого слова, без таланта человеку в искусстве делать нечего. И проверяется это в таких вот исключительных обстоятельствах. Сумеешь импровизировать – годишься. А если нет…

Д и м а. А если нет?

Ф е д я. Сумеешь! Ты должен раз и навсегда сказать себе – хочу и буду актером! Без всяких «если»! Какие бы преграды, одна другой непреодолимей, ни возникали на твоем пути!

Вбегает  И р и н а  с туфлями в руках.

И р и н а (запыхавшись). Вот! Последняя модель! Сказала – для сапожника, чтоб такие сшил. (Диме.) Ты платье не примерил?

Д и м а. Как я в нем по двору пойду? За мной пацаны толпой побегут…

И р и н а. Правда, об этом я не подумала…

Ф е д я. Аллах керим, от любого препятствия в панику впадают! Пошли ко мне, у меня переоденется. И к Муравину от меня ближе.

И р и н а. Федя, вы – гений!

Ф е д я. Да, мы гений. Пока, увы, не признанный.

И р и н а. Признанный!

Ф е д я. Ладно, меня уговорить не трудно. Двинули?

Д и м а. Ира, где мой чемодан?

И р и н а. Туфли все-таки примерь.

Д и м а. Давай! (Сбрасывает свою обувь и надевает туфли.) Порядок!

И р и н а. Не жмут?

Д и м а. Перетерплю. (Расхаживает крупными шагами по комнате, воздев руки кверху.) О великие святые тени Станиславского и Тирсо де Молины! Молитесь за меня там, где сейчас находитесь! Молитесь изо всех сил, ибо только ваши великодушные и квалифицированные молитвы могут меня поддержать и выручить!

З а т е м н е н и е.

Гостиная в доме Муравиных. На стенах – афиши спектаклей, картины, запечатлевшие Муравина в лучших его ролях. Несколько дверей: слева – в прихожую, справа – в другие комнаты. Входит раздраженный  М у р а в и н  с чемоданом и вещами в руках, за ним – разгневанная  М у з а  В а с и л ь е в н а.

М у р а в и н. Перестань ходить за мной из комнаты в комнату! Я не успею уложиться и опоздаю на самолет!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Ты опаздываешь только на те самолеты, которые летят домой.

М у р а в и н (укладывая вещи). Так вот и будем выяснять отношения?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Наши отношения меня вполне устраивают. Меня глубоко возмущает твое отношение к родной дочери!

М у р а в и н. Танька пока не жаловалась.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Еще бы! Ты ей во всем потворствуешь, вместо того чтобы наставлять на путь истинный!

М у р а в и н. Истинный путь – это тот, который человек находит сам. А не тот, что с пеленок выбирают для него родители.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Повредило Таньке, что она с детства занималась балетом?

М у р а в и н. Теперь ненавидит его лютой ненавистью.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Танька сама отвергла балет, ты за нее – драматический театр…

М у р а в и н (устало). Пойми наконец – для театра нужны хотя бы небольшие способности! А не только стройная фигурка и смазливенькое личико…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Не беспокойся, я понимаю больше, чем ты говоришь! Из-за твоей железобетонной принципиальности наша дочь вынуждена будет начинать с нуля.

М у р а в и н. А с чего прикажешь молодым начинать?

М у з а  В а с и л ь е в н а. С трамплина! Каждая семья, если в ней нормальные, разумные отношения, служит трамплином для своего ребенка. Взлетной полосой!

М у р а в и н. Скажи мне, куда Танька собирается лететь, я сам, так и быть, лягу под ее колеса.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Скажу. В свое время.

М у р а в и н. Чего же ты сейчас от меня хочешь?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Где репетитор по английскому языку, которого ты обещал обеспечить? Только не начинай снова канючить о том, что мы-де учились без репетиторов, и так далее. У каждого времени свои песни. Если у Таньки в аттестате будет тройка по английскому, это снизит ее средний балл. А сейчас он имеет огромное значение!

М у р а в и н. Иван Мироныч клятвенно заверил меня…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Обращаю твое внимание на следующий упрямый факт: ты улетаешь на съемки, а мы с девочкой остаемся без репетитора. Ведь хороший репетитор сейчас на вес золота!

М у р а в и н. Ах, Муза, если б ты хоть часть своей незаурядной энергии тратила не на подобные пустяки…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Будущее дочери – пустяки?!

М у р а в и н. Да не от репетиторов оно зависит! Скорей уж от того, занимаются ли родители настоящим делом.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Ты сам лишил меня моего дела – сцены. А быть деятельницей в масштабе ЖЭКа… Нет уж, уволь.

М у р а в и н. Ладно, вернусь, разберемся с твоими репетиторами. Не горит.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Когда Татьяна погорит на экзаменах – будет уже поздно разбираться.

Звонок в прихожей. Входит  С о ф ь я  И в а н о в н а.

С о ф ь я  И в а н о в н а. Паша, к нам визитер. (Шепотом.) Участковый наш, Уздечкин…

М у р а в и н. Что ж ты его в прихожей держишь? (В дверь.) Товарищ младший лейтенант! Милости просим!

Входит  У з д е ч к и н  со свертком в руках.

У з д е ч к и н (несколько робея). Здравия желаю…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Здравствуйте. Садитесь, пожалуйста.

У з д е ч к и н. Нет, я на минуту. Татьяна Павловна дома?

М у р а в и н. Это Танька, что ли? (Софье Ивановне.) Мать, где твоя внучка? И со мной бы ей проститься не мешало.

С о ф ь я  И в а н о в н а. С утра гоняет где-то…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Она на занятиях своей спортивной секции. (Уздечкину.) Моя дочь в чем-нибудь провинилась?

У з д е ч к и н. Ничего похожего! Книги я принес, которые она просила.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Оставьте, я передам.

У з д е ч к и н. Пожалуйста. (Кладет сверток на стул.) До свиданья.

М у р а в и н. Подождите, пойдем вместе. Дорогие мои женщины! Живите мирно, не обижайте Таньку…

С о ф ь я  И в а н о в н а. Ее обидишь! Присядем на дорогу.

Все садятся. Пауза.

(Встает.) Ни пуха ни пера!

М у р а в и н (взяв чемодан). Послал бы к черту, да боюсь у лейтенанта пятнадцать суток заработать.

У з д е ч к и н. Разрешите чемодан?

М у р а в и н. Ладно, тащите до машины.

Уздечкин берет чемодан и выходит.

Ну, моя грозная муза бури и натиска… (Целует жену.)

С о ф ь я  И в а н о в н а. Пашенька, береги себя, в горах лавины бывают.

М у р а в и н. Летом? Там безопасней, чем у нас на улице. (Целует мать.) Не провожайте, не люблю. (Выходит.)

М у з а  В а с и л ь е в н а. Какие у Татьяны могут быть дела с участковым?

С о ф ь я  И в а н о в н а. Ты ж слыхала – книги принес. Очень симпатичный, интеллигентный человек.

М у з а  В а с и л ь е в н а (взяв сверток). Посмотреть?

С о ф ь я  И в а н о в н а. Пусть у девочки будут свои секреты.

Звонок в прихожей.

Кого еще бог принес? (Выходит и вскоре возвращается.) К Павлику очередная девица с рекомендательным письмом. По виду – из периферийного театра. (В дверь.) Прошу!

Входит  Д и м а  в женском платье. Очки, клипсы. Высокая прическа и современный грим, какой обычно делают себе молодые модницы. Огромное напряжение, в котором он находится, может сойти за стесненность, вполне объяснимую приходом в незнакомый дом.

Д и м а (сбивчиво). Здравствуйте… Но я вовсе не из театра… Павел Андреевич… Он просил прислать репетитора… Репетиторшу!

М у з а  В а с и л ь е в н а (радостно). Наконец-то! Давайте скорей ваше письмо! Я Муза Васильевна Муравина, его жена, секретарь и ближайший помощник! Мы вместе начинали свой творческий путь.

Дима достает из сумки конверт.

(Пробежав письмо.) Какая блестящая рекомендация! Лично от Ивана Мироновича! Я просто счастлива. Да, знакомьтесь, пожалуйста. Софья Ивановна, матушка Павла Андреевича.

Д и м а (с книксеном). Ирина.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Нет-нет, с отчеством!

Д и м а. Пожалуйста. Значит, так… Ирина Сергеевна!

С о ф ь я  И в а н о в н а. Желаю вам удачи, Ирина Сергеевна. Ее здесь нелегко будет добиться.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Софья Ивановна – тоже педагог.

С о ф ь я  И в а н о в н а. Педагог на пенсии – худшая разновидность пенсионера. И вообще выяснилось, что я учила детей, не зная и десятой доли того, что знают они. Теперь наверстываю.

Д и м а. Как наверстываете?

С о ф ь я  И в а н о в н а. О, в нашей районной библиотеке большой выбор популярных журналов: «Пионер», «Техника – молодежи», «Вокруг света». И, главное, есть «Звезда Востока» с детективами! Читаю их все от корки до корки. В те дни, когда не моя очередь мыть посуду. Когда я уйду, моя милая невестка скажет со вздохом, что я постепенно впадаю в детство. Не верьте ей! Выпадают из детства все, а впасть в него снова мало кому удается. (Выходит.)

Д и м а. Интересная старушка! (Спохватившись.) Я хотела сказать – в ее парадоксах много этого… глубокого смысла!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Между нами – парадоксов куда больше, чем смысла. Однако к делу. Прошу.

Садятся.

Иван Миронович ввел вас в курс ваших обязанностей? В их, так сказать, специфику?

Д и м а. Про специфику, обещал, Павел Андреевич дополнит. Он дома? (Смутившись.) Я к тому… Надо бы договориться об условиях.

М у з а  В а с и л ь е в н а (холодно). В этом доме обо всем договариваются со мной. Тем более что Павел Андреевич уехал.

Д и м а (вскочив). Как уехал?! Куда?

М у з а  В а с и л ь е в н а. В Тбилиси. На киносъемки.

Д и м а. А экзамены? Как же без него?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Он вернется через неделю, к продолжению второго тура. Чему вы так удивились? Думали, раз профессор и прочее – уже не должен играть и сниматься?

Д и м а (садится). Ничего я не думал… ла. Если письмо адресовано ему…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Не беспокойтесь, оно теперь в более надежных руках. (С деланной небрежностью.) Вы когда-нибудь встречали… видели Павла Андреевича?

Д и м а. Только в этом… на сцене.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Итак, об условиях. Получать вы будете четыре рубля за урок…

Дима молчит.

Вы меня слушаете?

Д и м а. Что? Извините… Я это самое… соображаю. Как бы на моем месте поступила одна девушка… тоже репетитор! (Постепенно приходит в себя.) Нет, четыре рубля не пойдет! У профессора Гримайло я получала пять.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Пять так пять. Мы не хуже Гримайло. Сколько будет длиться каждое занятие?

Д и м а. Полтора часа. Ваша девочка усидчива?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Если вы найдете к ней подход…

Д и м а. Нас этому специально учили. Как его… курс педагогики для слаборазвитых детей!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Позвольте! Моя дочь вовсе не слаборазвитая!

Д и м а. Тогда тем более найду. (Решившись.) А Павел Андреевич не опоздает на экзамен?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Почему вас так горячо интересует Павел Андреевич?

Д и м а. Хотелось бы посоветоваться… как с коллегой… О методике преподавания.

М у з а  В а с и л ь е в н а. В этом доме обо всем советуются со мной.

Д и м а. Это я уже поняла. Но где же ваша милая крошка?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Не буду скромничать, она несомненно мила. Однако называть ее крошкой я бы поостереглась. Нынешние дети не любят сюсюканья. (Прислушивается.) А вот и она…

Дверь рывком открывается, входит  Т а н я. Это стройная красивая девушка среднего роста. Она в джинсах и стилизованной тельняшке, со спортивной сумкой в руках.

Т а н я (с порога). Хелло, маманя!

М у з а  В а с и л ь е в н а (ледяным тоном). Мы не одни.

Т а н я (Диме, небрежно). Привет.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Знакомься, это твой новый педагог английского языка.

Дима тем временем постепенно отступает к входной двери.

(Обернувшись, с удивлением.) Ирина Сергеевна, куда же вы?!

Д и м а (в панике). Я на минуту… Я сейчас… Только позвоню!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Вот телефон. Звоните сколько угодно.

Д и м а (бормочет). Ничего… успеется… Я потом…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Это и есть наша Танечка.

Т а н я (подчеркнуто). Татьяна.

Д и м а. А я – Ирина, значит, Сергеевна…

Рукопожатие.

Ого! (Помахивая кистью.) Вы что, спортсменка?

Т а н я. Чувствуется?

Д и м а. Это самое… Каким видом занимаетесь?

Т а н я (покосившись на мать). Художественной гимнастикой.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Я мечтала видеть ее балериной, но Танечка…

Д и м а (с воодушевлением). Что вы, художественная гимнастика тоже удивительно красива! И как нельзя лучше способствует выработке изящества, грации, женственности!

Т а н я. Это вы в самую точку. (Матери.) Отец уже отбыл?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Самолеты не любят дожидаться. Мой руки и возвращайся. Будем ужинать здесь. (Диме.) Простите, я на минуту. (Выходит.)

Т а н я (от двери). Послушайте, как вас…

Д и м а (с готовностью). Ирина Сергеевна!

Т а н я. Мамины репетиторы – мои злейшие враги. Вас такая роль устраивает?

Д и м а. Роль? Да как вам сказать…

Т а н я. Ничего не говорите. Сначала хорошенько подумайте! (Уходит.)

Возвращается  М у з а  В а с и л ь е в н а  с подносом в руках.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Прошу, присаживайтесь. Будем пить чай.

Д и м а. Нет, не хочется… Скажите, в каком же классе ваша дочь?

М у з а  В а с и л ь е в н а. В десятый перешла.

Д и м а. А я считала, она в классе пятом-шестом…

М у з а  В а с и л ь е в н а (обеспокоенно). Вас смущает ее возраст?

Д и м а. Что вы! Наоборот! (Спохватившись.) Я хочу сказать – чем старше девушка, тем легче установить с ней контакт. Учебный!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Буду предельно откровенна… У Тани несколько… ну, скажем, экстравагантные манеры. Где она их набралась – ума не приложу. Но все это напускное! В глубине души Таня девочка добрая и скромная. Если вы будете доброжелательны и терпимы – она к вам привяжется и даже полюбит вас.

Д и м а. Думаете?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Уверена!

Д и м а. Для молодого педагога – заманчивая перспектива. Хотя сама Таня намекнула, что репетиторы – ее злейшие враги.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Пустое! Да и кроме того… Не зря ведь утверждают, что от вражды до любви – всего один шаг.

Д и м а. Ну что ж, попытка не пытка. Но сейчас я, пожалуй, пойду. Продумаю свои дальнейшие шаги… С методической точки зрения!

М у з а  В а с и л ь е в н а (забеспокоившись). Но вы нас не подведете? Хотелось бы как можно скорей приступить к регулярным занятиям.

Д и м а. Несмотря на каникулы?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Да, я хочу, чтоб уже за лето вы ее немножко подтянули. В августе мы на даче, но Таня будет приезжать на каждый урок. (Протянув бумажку.) Вот наш телефон. Позвоните, пожалуйста, завтра же!

Д и м а. Постараюсь. (Помолчав.) Да, Муза Васильевна… Не знаю, как объяснить вам свою просьбу…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Аванс?

Д и м а. Что вы! Я о письме Ивана Мироновича… Оно написано в таких лестных выражениях… И вообще… Мне хотелось бы сохранить его как дорогой сувенир. Как реликвию!

М у з а  В а с и л ь е в н а. Ах, шалунья вы этакая! Впрочем, мне самой было знакомо ваше чувство студенческой влюбленности. Теперь, когда я убедилась, что каждое слово в письме – правда… Берите его, оно ваше! (Отдает письмо.)

Д и м а. Благодарю вас. (Прячет письмо в сумку.) Итак, до новой встречи.

М у з а  В а с и л ь е в н а. До завтра, дорогая Ирина Сергеевна!

Дима выходит в сопровождении Музы Васильевны. Входит  Т а н я, возвращается  М у з а  В а с и л ь е в н а.

Т а н я (жует). Ушла твоя училка?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Должна тебе заметить, ты была с ней подчеркнуто невнимательна.

Т а н я. Переморгает.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Что за выражения?!

Т а н я (насмешливо). Они тебя шокируют?

М у з а  В а с и л ь е в н а. И не только меня! Как ты вообще себя ведешь? Разве ты девушка? Ты хуже любого мальчишки! Мне было стыдно за тебя перед Ириной Сергеевной!

Т а н я. Переживу.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Но чего ты этим добьешься? Отпугнешь еще одного репетитора? Ты же знаешь – я от своего не отступлюсь!

Т а н я. Ох, знаю…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Ну скажи, почему мы все время воюем? Разве я тебе враг? Ведь я хочу тебе только одного – счастья!

Т а н я (расхохоталась). Ничего я твоей Ирине ручку прищучила?

М у з а  В а с и л ь е в н а (вздохнув). С тобой невозможно говорить серьезно…

Т а н я. Удивляюсь, как она не запищала.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Настоящий педагог, как и актер, должен быть выдержанным. Ты заметила, какое на ней модное платье? Как элегантно она его носит? Надеюсь, что и этому ты у нее поучишься.

Т а н я. Дожидайся. Мне и в джинсах не плохо. Уздечкин не приходил?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Был твой Уздечкин. Книги принес. (Отдает Тане сверток.) Не понимаю, что общего у тебя с участковым?

Т а н я. И лучше, что не понимаешь.

М у з а  В а с и л ь е в н а. На какие дни назначить уроки Ирины Сергеевны?

Т а н я. На никакие.

М у з а  В а с и л ь е в н а (грозно). Татьяна!

Т а н я. Ладно, пусть приходит хоть завтра. (Хохочет.) Поучит меня своей элегантности! (Пародирует походку Димы.)

З а т е м н е н и е.

Сквер. Вечер. Д и м а  в своей обычной одежде с чемоданом в руке, И р и н а, Ф е д я.

Ф е д я (смеется). Ей-богу, так и сказал – где ваша милая крошка?

Д и м а. Откуда мне было знать, что она в десятом?

Ф е д я. А крошка эта… ничего из себя?

Д и м а. На тебя похожа.

Ф е д я. Такая красивая?

Д и м а. Такая же умная. И спортом занимается.

Ф е д я. Баскетом?

Д и м а. Художественной гимнастикой.

Ф е д я. Ну, ты молоток! Неужели ни одна из трех ничего не заподозрила?

Д и м а. Вроде бы нет. А что будет в следующий раз…

И р и н а. Может, пока больше не ходить?

Ф е д я. Из моральных соображений?

И р и н а. Нет, до приезда профессора.

Д и м а. Но я ведь обещал…

Ф е д я. И правильно сделал! Непременно идти завтра же! Тренаж отличный! Пока Муравин вернется – к тебе привыкнут, потом это здорово поможет достоверности. Вот сразу перед тремя вертеться – опасно, можно чем-нибудь себя выдать. Лучше общайся с ними поодиночке.

Д и м а. Лишних из дому выгонять?

И р и н а. Знаешь, пойди завтра к Муравиным пораньше, без звонка. Скажешь – телефон потерял. В это время хозяйки обычно уходят в магазин, может, Таня одна дома будет.

Д и м а. Нужно срочно план уроков продумать. Раз она в десятом оказалась…

Ф е д я. Ну, это уже не по моей части. Устал, будто сам в репетиторы нанимался. Спать побегу.

Д и м а. Правда, ведь переодеваться спозаранок придем.

Ф е д я. Чемодан давай. Чего таскать его взад-вперед?

Д и м а. Пусть под рукой будет, спокойней.

И р и н а. До завтра, Федя!

Ф е д я. Счастливых сновидений, Ирины Сергеевны!

З а т е м н е н и е.

У Муравиных. Входит  Д и м а  в облике Ирины, за ним – М у з а  В а с и л ь е в н а. Она в легком пеньюаре, который то и дело распахивается, на голове бигуди, лицо покрыто толстым слоем крема.

Д и м а (растерян). Вы извините, что без звонка… Представляете, потеряла бумажку с телефоном… Я вас, кажется, от дела оторвала?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Увы, быть женщиной в наше время – не только удовольствие, но и тяжкий труд. (Поворачивается перед Димой.) Фигура у меня еще ничего, не хуже Танькиной, верно? А скольких несъеденных пирожных, скольких часов утомительной гимнастики она мне стоит?!

Д и м а (не глядя на нее). Тани что, дома нет?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Милостиво согласилась в магазин сходить. С ней это бывает. По большим праздникам.

Д и м а (упорно отворачиваясь от нее). Вы мне вчера не сказали главного – куда Таня собирается поступать. Ей английский нужен только для аттестата? Или для вступительных экзаменов тоже?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Он играет там главную роль! (Значительно.) Ведь наша Таня пойдет в МИМО! Что означает – Институт международных отношений! Только это пока секрет.

Д и м а. От Тани?

М у з а  В а с и л ь е в н а. От Павла Андреевича. Он у меня немного с приветом. (Поспешно.) Я хочу сказать – идеалист! Обожает слова – талант, предназначение, творческое отношение к делу! В свое училище Таньку наотрез отказался взять. Таланта, видите ли, маловато. В МИМО, казалось бы, особых талантов не требуется, но тоже может заартачиться – не по призванию, дескать. Послом, разумеется, дочка не станет, но на рядовой дипломатической работе справится не хуже других. А вот мальчики в этом институте – с большим будущим. Вы меня понимаете?

Д и м а. Вполне. Таня знает о ваших планах?

М у з а  В а с и л ь е в н а. В общих чертах.

Д и м а. И она с ними согласна?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Кто же откажется от такой перспективы – повидать мир? Держать руку на пульсе планеты?

Д и м а. И от женихов с будущим.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Ну, это к слову пришлось.

Д и м а. А до вашего решения… Куда Таня сама собиралась пойти?

М у з а  В а с и л ь е в н а. Стану я ее об этом спрашивать! Вдруг она в космонавты соберется? В шестнадцать лет они ведь уверены, что все знают, все понимают, могут сами решить свою судьбу. Господи, они ж еще такие дурачки! Хотя и умники тоже немалые… (Вздохнув.) Диалектика. Для того мы, родители, и существуем, чтобы потом эта диалектика нашим деткам боком не вышла! Хотите возразить?

Д и м а. Видите ли, я сама еще не так далеко ушла от Тани…

М у з а  В а с и л ь е в н а. Педагог, независимо от возраста, всегда союзник отцов, а не детей! Матерей – во всяком случае! Уж вы, пожалуйста, забудьте о своей молодости и, как будущая мать, держитесь со мной заодно!

Д и м а. Как мать? Хорошо, постараюсь.

М у з а  В а с и л ь е в н а. А сейчас – поскучайте минут десять в одиночестве. Пойду себя в порядок приведу, да и Танькину комнату – тоже. Там у нее, наверно, хаос первозданный. Извините, ради бога! (Выходит.)

Подождав немного, Дима, прихрамывая, подходит к двери, закрывает ее поплотней и садится на тахту. Снимает туфли, с облегчением шевелит пальцами, растирает ступни руками. Прислушавшись, ложится на тахту и, задрав ноги, размахивает ими. Входит  Т а н я  с авоськой в руках. Увидев упражнения Димы, останавливается в недоумении.

Т а н я (не выдержав). Послушайте, что вы здесь делаете?!

Дима вскакивает как ужаленный и впопыхах пытается надеть туфли, ему это не сразу удается.

(Растерянно.) Ирина Сергеевна?.. Здравствуйте…

Д и м а (еще более растерянно). Да, конечно… Здравствуйте… Вот! Угораздило новые туфли надеть… А они жмут невероятно! Нас в походе инструктор учил – лечь на спину и поднять ноги, чтоб кровь оттекла.

Т а н я (переводя разговор). Так вы туристка? И разряд имеете?

Д и м а. Какой там разряд… Просто в школе… в институте! По субботам в походы выбирались, только и всего.

Т а н я. А меня мать не пускает. Через мой труп, говорит.

Д и м а. Она у вас в комнате порядок наводит.

Т а н я. Ее хлебом не корми, дай где-нибудь навести порядок. (Внезапно.) Скажите… Вы репетиторством из-за денег занимаетесь?

Д и м а. Это стыдно? У меня, к сожалению, нет папы профессора.

Т а н я. Ой, извините… Я не хотела вас обидеть… Вообще я могу и не такое ляпнуть. Если не подумаю сначала.

Д и м а. А не поторопить ли Музу Васильевну? Для нас, репетиторов, время – деньги. (Прихрамывая, идет к двери.)

Т а н я. Погодите, я вам сейчас тапочки дам! (Убегает в прихожую и возвращается с тапочками.) Надевайте!

Д и м а. Увы, не лезут…

Т а н я (кричит в дверь). Бабушка! Ба-буш-ка! (Диме.) Когда у нее очередной детектив – из пушки пали, не услышит.

С о ф ь я  И в а н о в н а (входя). У нас гости? А я и не знала.

Т а н я. Бабушка, у Ирины Сергеевны туфли новые, жмут сильно. Нет ли у нас тапочек побольше?

Д и м а. Да не стоит беспокоиться, обойдусь!

С о ф ь я  И в а н о в н а. Зачем же мучиться? У вас какой размер?

Д и м а. Нормальный. Сорок первый. (Сообразив.) Я хотела сказать – для нашей семьи нормальный! У моей мамы даже сорок второй был. А ростом – не выше меня. Знаете – фамильная черта…

С о ф ь я  И в а н о в н а. Может, и другие какие есть? Вы уж сразу говорите. (Выходит.)

Д и м а. Сердится, что от книги оторвали?

Т а н я. Что вы! Она у нас самая добрая. После папы.

Входит  М у з а  В а с и л ь е в н а. Она успела переодеться, причесаться.

М у з а  В а с и л ь е в н а (Тане). Вернулась? Вовремя. (Торжественно.) Ну что ж, дорогие мои, можно приступать к первому уроку!

Возвращается  С о ф ь я  И в а н о в н а  с тапками в руках.

С о ф ь я  И в а н о в н а (Диме). Держите. Самого Павла Андреевича!

Д и м а (взяв тапки). Благодарю. Авось в них и я буду чувствовать себя профессором. Татьяна Павловна, прошу вас!

Т а н я (горестно). И что я плохого людям сделала?

Таня и Дима уходят в Танину комнату.

М у з а  В а с и л ь е в н а (с облегчением). Ну, как говорится, лиха беда начало…

С о ф ь я  И в а н о в н а. Как бы тебе, матушка, пророком не оказаться.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Вы о чем?

С о ф ь я  И в а н о в н а. О том, какие удивительные фамильные черты иногда встречаются…

З а т е м н е н и е.

Там же через два дня. С о ф ь я  И в а н о в н а  читает в кресле у окна. М у з а  В а с и л ь е в н а, прислушиваясь, стоит у двери в комнату Тани.

М у з а  В а с и л ь е в н а (отходя от двери). Кто бы мог подумать, что они так быстро поладят? Сегодня тоже третий час занимаются. Просто не нарадуюсь.

С о ф ь я  И в а н о в н а. Еще нарадуешься. Ты им чай предлагала?

М у з а  В а с и л ь е в н а (довольна). Выгнали, чтоб не мешала. Нет, эта Ирина Сергеевна – просто молодец!

С о ф ь я  И в а н о в н а (многозначительно). Еще бы не молодец…

М у з а  В а с и л ь е в н а (занятая своими мыслями). Как вы думаете, могу я в ателье сбегать? Она не обидится?

С о ф ь я  И в а н о в н а. Не обидится. Ей лишние свидетели ни к чему.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Какие свидетели?

С о ф ь я  И в а н о в н а. Ступай себе в ателье. Ужо провожу твою репетиторшу как надо.

М у з а  В а с и л ь е в н а. Тогда я побежала! (Выходит.)

Софья Ивановна на цыпочках приближается к Таниной двери, слушает. Потом поспешно возвращается на место и делает вид, что погружена в чтение. Входят  Т а н я  и  Д и м а (он в том же облике Ирины Сергеевны, но в других туфлях).

Т а н я. Нет-нет, не отпущу вас, пока кофе не напою! (Софье Ивановне.) Бабушка!

Та делает вид, что не слышит.

Ба-буш-ка!

С о ф ь я  И в а н о в н а (будто с трудом отрываясь от книги). А? Что?!

Т а н я. Я пойду кофе сварю, а ты займи пока Ирину Сергеевну.

С о ф ь я  И в а н о в н а. С удовольствием!

Т а н я (Диме). Я быстро! (Выходит.)

Д и м а. Что вы читаете?

С о ф ь я  И в а н о в н а. «Убийство по алфавиту» Агаты Кристи.

Д и м а. А, помню… Там сначала того кокают… убивают! Чья фамилия на «а» начинается, потом на «б» и так далее…

С о ф ь я  И в а н о в н а. Да, счастье еще, что Муравины в середине алфавита.

Д и м а. Я вижу, вы очень впечатлительны.

С о ф ь я  И в а н о в н а. И не говорите. Теперь в каждом прохожем преступник мерещится. А они там оказываются, где их меньше всего ждешь… Но хватит о страшном, расскажите лучше, как подвигаются ваши занятия.

Д и м а. Благодарю вас, я вполне удовлетворен… (Поспешно.) Вполне удовлетворение испытываю!

С о ф ь я  И в а н о в н а (в восторге). С какой замечательной скромностью вы об этом говорите!

Д и м а (мрачно). А почему мне и не говорить со скромностью?

С о ф ь я  И в а н о в н а. В самом деле, почему? Но я, если позволите быть искренней без лести… Нет-нет, не возражайте! Чем больше я за вами наблюдаю, тем сильней мне нравится, как вы делаете свое дело!

Д и м а (с невольной тревогой). Вы наблюдаете? Зачем?

С о ф ь я  И в а н о в н а. Ну, как бывшая учительница. Правда, не лингвист, всего лишь географ… (Прислушиваясь к шуму на кухне.) Не знаю, какая  в ы  хозяйка, а Татьяна – не приведи господь! Еще кухню спалит! (Поспешно выходит.)

Дима поплотней закрывает за нею дверь, подбегает к зеркалу и, выйдя из образа Ирины, пытается обнаружить в своем туалете какие-либо неполадки. Тихо открывается другая дверь, в ней появляется  С о ф ь я  И в а н о в н а  и молча наблюдает за манипуляциями Димы. Внезапно Дима замечает ее в зеркале. Не подав вида, он снова начинает вести себя в образе Ирины. Софья Ивановна с нарочитым шумом входит в комнату.

Д и м а (обернувшись). Ну, как там наша неумелая Танюшка? Ничего не подожгла?

С о ф ь я  И в а н о в н а. На сей раз обошлось. Скажите, где вы шили это прелестное платье?

Д и м а (выжидающе). Нравится?

С о ф ь я  И в а н о в н а. Еще бы! Вы не дадите телефон портнихи? А то у Танечки все еще одни мини да джинсы ее любимые. (Помолчав.) Так дадите телефончик?

Д и м а. Охотно. В следующий раз принесу. А сейчас, с вашего позволения, пойду к Тане. Все-таки я хозяйка более опытная. (Выходит.)

С о ф ь я  И в а н о в н а (потирая руки). Ступай-ступай, помощничек… Знаем мы этот следующий раз! (Набирает номер телефона.) Отделение милиции? Попрошу товарища Уздечкина. (Громким шепотом.) Это Софья Ивановна Муравина беспокоит. Угадали, именно – случилось. (Покосившись на кухню.) Это не телефонный разговор. Приходите немедленно в сквер возле гастронома, я буду вас ждать! (Кладет трубку и поспешно выходит.)