Текст книги "Смерть айдола (СИ)"

Автор книги: Андрей Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 51 страниц)

– Отлично смотрится. – тоже соглашается с БоРам ХёМин. – Нужно будет тоже зайти, подобрать себе что-нибудь…

– А по вашим фото не скажешь, что вы собрались расстаться… – говорит ДжиХён, смотря на меня и, видимо, таким «заходом» предлагая поделиться каким-нибудь секретом из разряда «личных». – Наоборот, скорее вы смотритесь на них так, словно планируете совместное будущее…

Чёртовы папарацци! – думаю я о тех, кто сделал и выложил эти фото. – Ну везде, везде, даже в приличном магазине, и в нём – «нащёлкали»! Одно только не понятно. Если такой плотный контроль, почему тогда ни одна сволочь не выложила новости о том, что меня судом страшным судят? Что, это вообще безразлично всем было? Интересно только в магазине незаконные сьёмки делать?

– Хотите померять? – предлагаю я внимательно глядящей на меня в ожидании ответа ДжиХён.

– Конечно! – сразу же отзывается БоРам. – Чур, я первая!

Беспроигрышный ход. – думаю я, расстёгивая цепочку и снимая украшение со своей шеи. – Если в женском коллективе нужно перевести разговор на другую тему – предложите заняться примеркой и можете расслабиться, ибо о вас стопроцентно забудут.

– Ну, как мне? – требовательно спрашивает БоРам, смотря в зеркало и поворачивая голову то влево, то вправо. – Хорошо?

– Хорошо. – подтверждает СонЁн. – Тебе идёт.

Борам с удовольствием разглядывает своё отражение.

– Везёт АйЮ. – с завистью в голосе говорит ИнЧжон, тоже смотря в зеркало. – С её известностью – можно выбирать, что рекламировать…

Это она про лапшу, что ли? – думаю я, вспомнив клип, в котором ИнЧжон рекламировала какой-то местный Доширак.

– А это что? – подняв на меня глаза и смотря взглядом невинного подростка спрашивает БоРам. – Это он купил тебе как компенсацию за кольцо?

– БоРам… – с осуждением произносит в голосе СонЁн.

– А чё? – отвечает ей та. – Мне кольцо с синим камнем тоже очень нравится. Я не хочу, чтобы ЮнМи его возвращала! Хочу, чтобы ЮнМи ходила красивая-красивая!

Сказав это, БоРам делает мне умилительную мордашку, крутя головой.

– Ты же его – не вернёшь? – спрашивает она у меня о кольце.

Немного теряюсь от внезапного переключения на другую тему.

– Если при расставании мужчина требует, чтобы ему вернули его подарки, надо их вернуть. – воспользовавшись тем, что я молчу, делится своим виденьем мира ИнЧжон. – Нужно быть гордой. И потом, – зачем оставлять память о том, кто тебя разозлил?

– Я никогда не злилась на мужчину настолько, чтобы возвращать бриллианты. – говорю я, транслируя в пространство неожиданно возникшую в голове фразу.

– Вау! – после секундной паузы восклицает БоРам, широко распахивая глаза. – Как ты ловко сказала!

Кх-кх… – озадаченно прочищает горло СонЁн. ИнЧжон смотрит на меня с отвисшей челюстью.

Хм, кажется, фраза прозвучала несколько излишне … Цинично? По-моему, она из какого-то древнего фильма…

– Так значит, ты совсем простила ЧжуВона? – энергично спрашивает БоРам, заглядывая снизу мне в лицо. – А что тогда ты ему подарила?

– В смысле, – подарила? – переспрашиваю я, не успевая за стремительными перелётами её мысли с темы на тему

– Ваше расставание – словно в дораме. – поясняет она. – Там, когда главные герои прощаются навсегда, не способные противостоять обстоятельствам, – они дарят друг другу подарки, чтобы хранить их потом всю жизнь. Твой жених подарил тебе украшение, а что ему подарила ты?

Задав вопрос, она требовательно смотрит на меня, я же в ответ – задумываюсь.

Как-то я даже не подумал о том, чтобы посмотреть на «действо» с такого ракурса. Собственно, я вообще не собирался ничего ни дарить, ни получать в ответ. Случайно всё вышло. Ходил, смотрел, приценивался, примерил пару понравившихся штуковин, посмотрел, как они ЮнМи идут. Вдруг ЧжуВон неожиданно возбудился и давай меня теребить – «я хочу тебе купить что-нибудь на память»! Поначалу я удивился, потом вспомнил его желание выглядеть хуже, чем он есть, для своего отца и подумал – «почему бы и нет»? Человек хочет выглядеть круто в глазах продавщиц, в глазах отца – безнадёжно, но он взрослый, может ещё не до конца состоявшийся, но идущий к «состоянию» уверенным шагом, индивид. Зачем ему мешать? Начнёшь умничать, – обидится, а потом счёты начнёт сводить, скажет – «отдавай мой перстень!». Вот нафига оно мне такое надо? Я, конечно, верну всё потом, но пока я бы его ещё немного поносил. К тому же, – ЧжуВон, при некоторых своих положительных качествах, мне столько крови выпил за всё время, так что если он что-нибудь подарит, то это можно будет считать компенсацией за потерянные нервные клетки…»

В общем, я не стал демонстрировать в магазине «феминистические повадки межполового общения» и дал ЧжуВону проявить себя в качестве «дарителя», раз ему так этого хотелось. Но об ответном даре – я даже не задумался.

– Ничего я ему не подарила. – отвечаю я БоРам и, желая выглядеть лучше в её глазах и глазах остальных, начинаю объяснять. – Понимаешь, у ЧжуВона весьма высокий уровень. Найти подарок для него – это самый настоящий квест. Голову сломаешь, пока придумаешь, что это может быть.

БоРам несколько мгновений с удивлением смотрит на меня.

– А песни? – спрашивает она. – Ты же пишешь песни? Можешь подарить то, что больше никто подарить не сможет!

Песни? – задумываюсь я над неожиданным предложением. – ЧжуВону? Ну, в принципе, – да. Марш я ему уже подарил, теперь – до сих пор расхлёбываю. Как бы только после «подарка» ещё похлёбки бы не добавилось… Но, как говорится, – почему бы и нет? Раз ЧжуВон устроил в «Lotte» шоу под названием «мирное прощание» и я в нём участвовал, – значит, мне тоже следует придерживаться роли, на которую я согласился. А то потом станут говорить, что ЮнМи «демонстрировала жадность и эгоизм» как только могла. Это будет некрасиво. БоРам подкинула неплохую идею. Но, что в таком случае я могу «написать»? Мммм, стопроцентно, это должно быть нечто соответствующее моменту. Стандартное, из женского репертуара о расставании. Рок, как и реп, – будут здесь неуместны. Тут нужно заунывно-слёзное… Из репертуара Татьяны Булановой? Не, только не это! Это будет слишком по-бабски. Ещё кто? Апина? «Он уехал прочь, на ночной электричке. Ехать не хотел, но зажало яички…» Ритмично, романтично, но, пожалуй, будет мимо кассы. Надрыва нет. А кореянка, поющая грустную песню на сцене, это сплошной надрыв и тоски, – море разливанное… Вспоминается также Аллегрова – «…глупый мальчишка, что ты наделал, я ж потихоньку душила тебя…» Вариант из списка возможных, но тоже пока неоднозначно, так бы я сказал. Покуситься на репертуар Йоко или АКВ48? Нужно садиться вспоминать, что них есть на эту тему, и потом, там японский, всё одно переводить придётся. А сразу на корейском, – даже вообще не представляю, что и кто это может быть. Репертуар корейских песен у меня совсем небольшой. Пожалуй, смогу воспроизвести по несколько песен из репертуара «T-ara», «Orange Caramel» и «Crayon pop» да и всё. И сейчас, быстро «прокручивая» в голове то, что знаю, я не могу сказать, что вижу среди них что-то подходящее. В общем, с кондачка, такие вопросы явно не решаются.

– Хорошая идея. – отвечаю я БоРам на её предложение. – Но нужно думать.

– Я могу помочь. – предлагает мне она.

– Как? – удивляюсь я.

– Над текстом вместе с тобой поработать. Чтобы песня получилась красивая.

Страшно представить, чем может закончиться подобное «взаимодействие» ...

– Мы на работу сегодня вообще поедем? – меняя тему, спрашиваю я и напоминаю. – Ты же стала звездой. У тебя начинается новая жизнь. И потом, – другие тоже хотят померять. Забыла?

– Да, да. – энергично кивая, соглашается со мной БоРам и начинает снимать цепочку, наклонив голову вперёд.

– Давайте, меряйте быстрее и поедем в агентство! А то опоздаем! – командует она, протягивает снятое украшение ДжиХён и тут же поворачивается ко мне.

– По дороге поговорим. – говорит она, дружески улыбаясь. – Да?

(позже. ХёМин и ДжиХён, отстав от других участниц группы в сборах, вдвоём торопятся к выходу)

– ЮнМи, вообще офигеть… Мне так сказать – в голову бы не пришло! – восклицает ХёМин, по-видимому, продолжая находиться под впечатлением от недавнего разговора. – Откуда только такое берётся?

– Ага. – соглашается с ней ДжиХён. – Словно тридцать лет кисэн проработала, а не год в шоу-бизнесе!

(Кисэн – женщина-развлекательница эпохи Корё. прим. автора.)

(позже, в микроавтобусе, в котором группа едет в агентство)

Наконец, пришло время выполнить данное себе вчера обещание – «подумать об этом завтра». От БоРам и остальных, желавших продолжения разговора с подробностями о взаимоотношениях с «женихом», я всё же отбился и могу теперь спокойно, пока еду, подумать. Итак, – какого чёрта в этой стране проводят суды без участия обвиняемых?!

– БоРам, нетизены выясняют, кто круче, – ты или АйЮ? – кричит КюРи, сидя с планшетом в руках за два ряда кресел от БоРам.

– Конечно – я! – кричит в ответ ей та. – У меня просто раньше песен хороших не было!

Пфф, почти по канону. «Я почему раньше вредный был? Потому что у меня велосипеда не было. Я может, только жить начинаю» ... Суд обязан был уведомить о том, что собирается меня судить. Документ, под роспись…

– БоРам, пишут, что ты должна так же, как АйЮ, поехать в Париж!

– Конечно! Французы мечтают меня увидеть!

Ага, увидеть БоРам и умереть… а почему у меня нет этого документа? Может, в суде его – потеряли? Но, если они его потеряли, то значит … они не могли тогда начать процесс! Это же становится незаконным!

– БоРам, ты возьмёшь нас собой?

– Если вы пообещаете себя хорошо вести! Хи-хи-хи…

Но, раз они начали процесс, то все бумаги у них были. Значит, из этого следует вывод, что кого-то они таки уведомили, посчитав это достаточным… Кого?

– РамБо, ты же не знаешь французский язык!

– ЮнМи знает! Я её возьму с собой!

Да, ЮнМи всё знает, мудра как змей, только непонятно, почему ей со всех сторон прилетает, раз она такая умная… Кто мог расписаться за меня? Вижу три возможные «точки». Одна – дома, раз. Вторая – это агентство, два. Третья – в армии. Вообще непонятно, почему моё дело разбирал не армейский суд, а гражданский. Мне говорили, что так нельзя. Или, – так тоже можно?

– РамБо, тогда тебе нужно будет выпустить диск французских песен, как АйЮ!

Да, кстати… Чем дело закончилось у АйЮ с диском? Вышел уже или нет? Нужно узнать.

– У меня ЮнМи есть! Она десять таких дисков напишет!

Ох и нифига себе, – заява!

– Хватит тебе одной песни, БоРам. В группе и другие есть, кому они нужны!

Это уже ДжиХён. Чёт не понял. Они это что, – серьёзно?

– Все сразу не могут хиты исполнять. – с серьёзным видом отвечает ей БоРам. – Если у всех появятся личные хиты, то группа развалится. Это будет соло-проект. Нужно поочерёдно. Сейчас – моя очередь.

– СонЁн, ты слышала, что сказала БоРам? Откладывай свой диск, становись в очередь! За БоРам – я!

«В очередь, сукины дети! В очередь!» – не совсем к месту вспоминается мне известная фраза. – Какая-то атмосфера нездоровой эйфории прямо-таки образовалось. Это всё от БоРам идёт. Похоже, «её колбасит» по случаю успеха… Так, отвлекаемся от БоРам и возвращаемся к своим баранам. Итак, кто-то за меня расписался или же суд полностью нарушил установленный порядок. Второе – вряд ли, а вот первое – вполне. Осталось только выяснить, – кто и почему? Сделать первый звонок домой? … Хмм… Если передали маме или СунОк, то они стопроцентно бы не стали молчать. А позвонив, я дам им ещё один повод для паники, «добавившись» к дяде. Лучше со звонком домой не спешить… Может, лучше первым поинтересоваться у моего военного начальства? Ммм… В данный момент оно от меня далеко, и я для него – «болею», восстанавливаюсь после ранения… Кстати, нужно сказать ЁнЭ, чтобы купила ещё лекарства в уши капать, заканчивается… Выходит, самое сейчас оптимальное – это начать розыск «подписантов» с родного агентства. Всё равно я туда еду и, потом, мне там будет нужно сообщить о возникшем «казусе» … И это... По заключённому между мной и ним договору – «…агентство ведёт дела айдола, осуществляет его правовую защиту в судах, в установленном законом порядке, а также информационную поддержку его деятельности…». Ну так пускай этим и займутся! Хотя бы выяснят – что за хрень творится?!

( позже, в агентстве)

Сидим всей группой на высоких стульях у барной стойки. Для всех остальных работников агентства – кафе закрыто «на спецобслуживание». Закрыто потому, что за барной стойкой сейчас стоит их директор – господин ЮСон. Занимается, как он сказал, – «заботой о своей лучшей группе». Самолично сварил всем в кофемашине кофе, предложил сливки, корицу, маршмеллоу… Краем глаза иногда отслеживаю «тусню» за стеклянной входной дверью кафе. Периодически подходят люди, заглядывают, смотрят и, похоже, спрашивают друг у друга – «что происходит?». Вижу, что девчонкам очень и очень нравится подобное проявление внимания от начальства. Уж СанХён наверняка баристой для них не работал. Даже ИнЧжон выглядит довольной и расслабленной в присутствии человека, недавно продававшего её в «сексуальное рабство». Могёт, могёт директор «создать атмосферу»...

Сам же он, тоже налив себе чашку кофе и устроившись за стойкой на одноногом стуле напротив нас, доверительным тоном рассказывает о том, как обстоят дела у группы и её дальнейшие планы. На первый взгляд, по его мнению, всё выглядит просто отлично. Везде успех и рост популярности. Но есть и неожиданные проблемы. А именно – как этот успех «переварить»? ЮСон пожаловался, что «рывки наверх» происходят очень неожиданно и из-за этого выстраиваемый план работ ломается, требуя спешной корректировки. Вот сейчас, пожаловался он, нужно всё бросать и срочно снимать для Франции два клипа, мне и БоРам, если агентство хочет, чтобы у его артистов было продвижение на европейском рынке. ЮСон заверил, что агентство этого, конечно же, хочет, но для превращения желания в действительность – необходимы время и средства, которые нужно начинать вкладывать прямо сейчас. И при этом, – в данный момент не очень представляя результата отдачи от их вложения. В противовес же этому, у агентства на руках есть реальный договор с японцами, в котором указаны конкретные сроки и финансовый результат по итогу его выполнения. Плюс ещё, продвижение во Франции никак не вписывается в подготовку выступления в «TokyoDome», – ни по времени, ни по деньгам. По деньгам, как это с ними всегда бывает, тоже есть проблемы. Хоть группа хорошо заработала на промоушене «Bunny style» но, в результате, агентство получило не так уж много, поскольку основная сумма заработанного ушла на зарплату исполнительницам. А у агентства есть долговые обязательства, которые требуют своевременного и обильного обслуживания. В общем, подвёл итог ЮСон, – ситуация сложная. Хоть денежный поток в абсолютных значениях вырос и продолжает расти, но к качественным изменениям это не привело. Поэтому, акционеры не то чтобы недовольны, но «не испытывают энтузиазма, выражая сдержанный оптимизм». Вот так, в целом, обстоят сейчас дела...

Болезни роста. Так бы я определил для себя это состояние. – думаю я, неспешно мешая ложечкой в чайной чашке. – Ситуацию можно сравнить с малоизвестной группой, которая долго перебивалась с хлеба на квас, а потом вдруг ей – «привалило». И там платят, и туда пригласили, и ещё в пять мест слёзно просят приехать, ну хоть разорвись! После «голодухи» хочется успеть везде, но приходится выбирать. А выбирать – как ножом себе в сердце…

– После вашего возвращения из Японии я намеренно ограничивал деятельность вас как группы. – говорит ЮСон. – Отказывался от предложений вашего участия в шоу и выступлениях на малозначимых площадках. Делая это, я исходил из того, что вы хорошо заработали и способны без ущерба для себя полностью посвятить всё своё время для подготовки к японскому туру. А потом – концерт в «Tokyo Dome» компенсировал бы ваши финансовые потери за эти несколько месяцев и дал бы их значительное увеличение, как следствие роста популярности группы на японском рынке. Но все эти планы, как я уже сказал, сейчас рушатся из-за ЮнМи. Точнее, из-за успеха её двух песен на европейском рынке.

Оп-па! Опять я виноват! Как ни извернись, всё равно – «не так сидишь, не так свистишь!»

– Честно говоря, очень странно слышать подобные обвинения, господин директор. – говорю я, вынув ложечку и тряся ею над чашкой. – Странно и, может быть, даже обидно, когда «на отлично» сделанная работа ставится в вину тому, кто её сделал.

– Мне тоже странно говорить подобное. – кивнув, признаётся в ответ ЮСон. – И обидно, что вас нельзя раздвоить, чтобы одновременно отправить и туда, и сюда, чтобы вы заработали все деньги.

ДжиХён вздыхает в ответ, нервно поведя плечами.

– Ты не могла бы выдавать хиты как-нибудь более упорядоченно? – обращаясь ко мне, спрашивает ЮСон.

– Как это? – озадачиваюсь я такому странному требованию.

– Кроме срочных сьёмок двух клипов, мне сейчас придётся с тобой и БоРам провести пресс-конференцию агентства для СМИ. Также уверен, что в самое ближайшее время руководство многих шоу будет настойчиво требовать, чтобы вы у них появились и мне придётся пойти им навстречу. Потом, мне нужно принять решение, каким образом будет происходить ваше продвижение во Франции. Заключить договора, сделать план, составить хотя бы оценочную смету расходов на работу в стране, которая находится почти на другой стороне земного шара, и никто толком не знает, что там происходит. Затем, – убедить акционеров, что вложенные в это средства не только окупятся, но и принесут агентству прибыль и ещё дать гарантию, что подготовка «Короны» к поездке в Японию не пострадает. – говорит ЮСон и спрашивает. – Вот это как?

Кто-то из девочек шумно и встревоженно вздыхает, я же – задумываюсь.

– По поводу того, что никто не знает, что творится во Франции, – обдумав озвученные директором проблемы, говорю я. – Об этом известно в «SM». У них АйЮ там работает. Мне кажется, если обратиться за помощью к господину Чо СуМану, то он без проблем поможет разобраться с этим вопросом. По крайней мере, – посоветует, к кому там можно обратиться. А по поводу акционеров… Прошу прощения, господин директор, я не сомневаюсь, что все они, без исключения, уважаемые и замечательные люди. Но агентством управляете вы. Зачем им вмешиваться в этот процесс?

–Разве оценка результатов вашей деятельности не производится по окончанию отчётного периода? – дипломатично уточняю я, не став использовать выражение – «дуракам половину работы не показывают».

– Акционеры действительно, – люди. – в наступившей тишине, помолчав, произносит ЮСон. – А люди, они разные.

Понятно. Возможно, кому-то из акционеров совсем нечего делать и он со скуки – «руки тянет порулить». А ЮСон – не СанХён и не может дать по этим шаловливым ручонкам.

– В общем, – больше никаких новых песен, пока не разберёмся со всем, что уже есть. – говорит мне ЮСон под дружные взволнованные девичьи вздохи. – Особенно песен на иностранном языке. На корейском – можно. Ехать никуда не будет нужно и передать их другому исполнителю в агентстве проблемой не будет.

Вижу, что сидящая рядом со мной СонЁн, слегка выпрямляясь, выгибает спину, а кто-то из девчонок – печально вздыхает.

– А ИнЧжон? – интересуюсь я. – У меня для неё песня не на корейском.

ЮСон переводит взгляд на ИнЧжон. Та, под его взглядом, слегка «приседает» на стуле, втягивая голову. Директор некоторое время внимательно её разглядывает. Пока он это делает, в кафе наступает полная тишина. Все ждут решения судьбы члена группы, недавно не оправдавшей возложенного на неё начальством доверия.

– Пока ничего не скажу. – наконец, нарушает тишину ЮСон. – Развитие успеха во Франции потребует много времени и средств. Вполне возможно, от проекта ИнЧжон в этом случае придётся отказаться.

Над барной стойкой проносится едва слышный вздох то ли разочарования, то ли облегчения.

– Господин директор, но у ИнЧжон практически всё готово… – говорю я, желая как-то заранее подвигнуть его мысли в нужном мне направлении, когда он будет принимать решение.

– Где? – спрашивает, повернувшись ко мне ЮСон, и предлагает. – Если готово, -давай, показывай.

– Почти готово. – напоминаю я, как именно было сказано. – За неделю можно закончить.

– Будет готово, – вот и будешь показывать, а пока слушай, что я тебе говорю. Агентство в данный момент не заинтересовано в работе над новыми проектами с твоим участием в любом виде. Ты меня поняла?

– Да господин директор. – киваю в ответ. – Я поняла.

Хрень какая-то.

– У тебя есть какие-нибудь просьбы или проблемы? – спрашивает ЮСон.

– Да. – отвечаю я. – Господин директор, – меня в суде засудили. Присудили выплатить пятьдесят миллионов вон.

Группа дружно издаёт возгласы удивления и, наклоняясь вперёд, девочки начинают выглядывать друг из-за дружки, стараясь меня увидеть. Конечно, можно было бы обсудить этот вопрос с ЮСоном наедине, но один чёрт, – узнают ведь! Не понимаю, почему о суде в СМИ ещё не написали, но стопудово в конце концов напишут. А онни будут потом ходить ко мне поодиночке и таинственным шёпотом выспрашивать подробности. Уж разом всем сказать и всё!

– Что ещё за суд? – нахмуривает брови ЮСон.

Коротко рассказываю ему историю инцидента и результат его завершения, случившийся на днях.

– Вот, суд вынес решение, – заплатить каждому из пяти пострадавших по десять миллионов вон. – говорю я, заканчивая свой рассказ.

Девчонки ахают, ЮСон озадаченно хмурит брови.

– Подожди, они же должны были передать твоё дело в военную прокуратуру? – с непониманием говорит он. – Почему они этого не сделали? Ты же на военной службе?

– Не знаю, почему они это не сделали. – пожимаю я в ответ плечами и тут меня посещает мысль, что ЮСон ведёт себя так, словно ему известно о суде.

– Простите, господин директор, но вы знали об этом? – спрашиваю я.

Прежде чем ответить, ЮСон задумывается на пару секунд, похоже, соображая, как ему лучше продолжить разговор.

– Да. – наконец, говорит он. – Мне КиХо докладывал, что тебе присылали повестку.

Итить твою раскудрить!!

– А почему мне об этом не сказали?! – изумляюсь я.

– Они неправильно сделали. – объясняет мне ЮСон. – Раз ты военнослужащая, – твоё дело должен рассматривать военный суд. Поэтому я дал указание подождать, пока судейские это сделают. Решение, вынесенное гражданским судом в отношении военнослужащего, не имеет правовых оснований. А у тебя в этот момент был напряжённый график.

– Да вы чего говорите?! – возмущаюсь я. – Суд уже вынес постановление! Срок обжалования прошёл! Завтра приставы спишут у меня со счёта пятьдесят миллионов вон и всё! Что я потом буду делать?!

В возмущении, учащённо дыша, я смотрю на удивлённо взирающего на меня ЮСона.

Ну конечно, а чего ему? Не его же деньги улетели! Можно удивлённо посмотреть на непонятно с чего вопящую ЮнМи!

– Нужно обратиться в военное ведомство, – говорит он. – С жалобой на неправомерное решение гражданского суда. Они его отменят.

– Пока они это сделают, – деньги уже десять раз уйдут! Потом их быстро потратят и, когда получат указание вернуть их назад, возвращать будет нечего. Истцы включат дурачка, скажут, что они конченые нищеброды и не имеют финансовой возможности перевести всю сумму разом! Могут лишь из последних сил десять лет по тысяче вон в месяц выплачивать! Вы что, этого не понимаете?!

– Не повышай на меня голос. – требует ЮСон.

– А на кого я должна его повышать?! – возмущённо восклицаю я в ответ. – Из-за вашего решения я лишилась пятидесяти тысяч долларов! Вы хотите, чтобы я сидела на попе ровно и радостно улыбалась?!

ЮСон молча смотрит на меня.

– А если вы считаете, господин директор, что ничего страшного не произошло, то я могу переуступить вам право выбивать назад эти пятьдесят миллионов вон! И это будет справедливо, поскольку в договоре сказано, что агентство должно вести дела айдола в суде и осуществлять его правовую защиту. Агентство этого не сделало! Вы, в его лице, даже не удосужились сообщить мне о полученной повестке на слушание. А раз в результате подобного бездействия был нанесён ущерб, то агентство должно нести за это ответственность!

ЮСон продолжает молча смотреть на меня.

– Если агентство меня штрафует за нарушения условий договора, то, когда оно само нарушает договор, оно должно тоже платить. – уже более спокойно говорю я. – Не, господин директор, я серьёзно говорю. Это явный косяк с вашей стороны, вы решайте этот вопрос. От пятидесяти миллионов вон я не собираюсь отказываться. Если потребуется, – подам на вас в суд.

Девочки, до этого момента сидевшие тише воды ниже травы, то ли всхлипывают, то ли ещё чего делают с воздухом. Не обращая внимания на издаваемые ими звуки, я смотрю на молчащего директора, ожидая его реакции.

– Вместо того, чтобы спокойно сесть и обсудив проблему, найти выход, – ты устроила истерику. – холодно смотря на меня произносит он.

– Замечательно! – с сарказмом в голосе восклицаю я. – Мало того, что я целый день работаю у вас айдолом, так оказывается, что я ещё должна освоить профессию юриста, чтобы сидеть потом вечером и что-то придумывать, хотя в договоре чётко прописано, что делать это будут делать специально обученные люди, которым платят зарплату из тех денег, которые я зарабатываю. Я уже много сделала и делаю для этого агентства! И у меня нет времени, чтобы ещё выполнять чью-то чужую работу, которую я оплачиваю! К качеству моих песен, – претензии есть?

– Нет. Претензий нет. – помолчав, признаёт ЮСон.

– А у меня есть претензии, к качеству исполняемой вами работы, господин директор! – констатирую я.

– И, какие же из этого следуют выводы? – спрашивает ЮСон.

– Ситуацию нужно исправлять. – отвечаю я. – Это можете сделать только вы. Абсолютно не собираюсь брать на себя решение этого вопроса. Вы проблему создали, – вы её и решайте. Но расставаться с пятьюдесятью тысячами долларов я не намерена.

После моих слов на некоторое время устанавливается тишина.

– Я понял тебя. – глядя мне в глаза, спокойным тоном произносит ЮСон.

– Все свободны. – сообщает он, переводя взгляд на группу. – Я хотел обсудить с вами ещё несколько вопросов, но продолжения разговора не будет. Занимайтесь работой по расписанию. Об изменениях в нём вам сообщат.

Директор сползает со своего стула и направляется вдоль стойки, нацеливаясь на выход.

(несколько позже. Злой ЮСон идёт по коридору и неслышно для окружающих, бормочет себе под нос)

… – тварь какая… Голос она на меня повышать будет! Вообще зазвездилась в конец! Гордости тебе я поубавлю… Сейчас подожду, пока шумиха уляжется, а потом посмотрим, – как ты свой рот раскрывать станешь, конбанджинном… Деньги у неё, ведите ли, пропали! Ты у меня вообще теперь ни воны не заработаешь, идиотка безмозглая!

(конбанджинном - «мелочная скотина», кор. прим. автора)

– Так, КиХо! – громко восклицает он, быстро входя в кабинет старшего менеджера агентства. – Я только что узнал, что был суд, который присудил ЮнМи выплатить пострадавшим от её тодук-коньи пятьдесят миллионов вон. Я хочу знать, почему это произошло, и кто в этом виноват!

– Но, господин директор… – удивлённо смотря на ЮСона, произносит КиХо. – Вы же сами приказали ничего не предпринимать, когда я сообщил, что ЮнМи прислали повестку?

– КиХо, я пришёл к тебе не для того, чтобы пожаловаться на свою память. – неприязненно смотря на собеседника отвечает ЮСон. – Я прекрасно помню, что я тебе приказал делать. Сейчас же я хочу узнать, на каком основании гражданский суд рассматривал дело военнослужащего и почему он влепил ему такую сумму возмещения ущерба. Агентство должно отстаивать интересы своего артиста в суде, что оно не сделало. Это неправильный поступок, особенно в момент, когда данный артист занял высшую строчку музыкального чарта Франции. Выглядит так, словно он был брошенным и успех был достигнут не благодаря, а вопреки. Ты понимаешь, о чём я говорю, КиХо?

– Да, господин директор, понимаю.

«… И ещё – именно тогда, когда хотят, чтобы я говорил с «Короной» о снижении процента выплат с заграничной деятельности…» – думает в этот момент ЮСон, смотря на КиХо. – «Как неудачно с этим судом! Эта оборзевшая сейчас – точно откажется даже говорить на эту тему! А сейчас её ничем не приструнить…»

– Вот поэтому – я хочу получить исчерпывающую информацию о случившемся. – говорит ЮСон. – В самое ближайшее время.

– Я понял. – кивает КиХо. – Немедленно отдам распоряжения и возьму на особый контроль их исполнение.

– Хорошо… И это, ещё…

ЮСон на пару мгновений задумывается.

«… Пусть ставят свои подписи под решением о процентах…» – думает он об акционерах. – «… а то потом случится чего с ЮнМи, а я окажусь единственным в этом виноватым. Если хотят денег, пусть берут на себя ответственность!»

– Я хочу переговорить с акционерами. – говорит он. – Отдельно с каждым. Узнай, кто и когда из главных держателей акций сможет со мной встретиться. Тема разговора – «Обсуждение финансовой политики агентства в изменившихся условиях». Понятно?

– Будет сделано, господин директор. – кланяется в ответ КиХо.

– Жду результатов в ближайшее время. – напоминает ЮСон.

(примерно тогда же. Выйдя из кафе, злая ЮнМи несётся по коридору агентства в направлении туалета)

Не, ну а чего?! Я молчать, что ли, должен?! Тут из последних сил выбиваешься, деньги зарабатываешь, а мне заявляют – «ничего страшного, посидели бы, потрындели бы, глядишь, – проблемку и решили бы»! А не создавать проблемы, чтобы их потом героически не решать, – мозгов не хватает?! Или их хватает только на то, чтобы девчонок под продюсеров подкладывать?! «Пиши хиты по расписанию»! Вообще, что ли, кукухой поехал?! Да за мои хиты ты меня в жопу целовать должен, а не морду кривить!

…. И эти ещё, красавицы, туда же… «Ой ЮнМи, ой ЮнМи! Не надо так было, не надо!» А как надо было? Понять и простить? Посмотрел бы я, как бы они заверещали и запрыгали, если бы их на пятьдесят тысяч баксов впендюрили! …

… Гадство какое-то, а не жизнь! Не, надо своё мутить. Чтобы лично всё контролировать и жить без всяких «нежданчиков»! Ну хотя бы тех, которые прилетают от чужой глупости!

.. (в это время, группа «Корона»)

– Просто сумасшествие какое-то! Я даже не предполагала, что можно ТАК разговаривать с директором!

– Я вообще испугалась, когда ЮнМи понесло! До сих пор внутри от страха что-то дрожит.

– Она слишком остро отреагировала. Она айдол, она должна была держать себя в руках. Директор ЮСон правильно ей сказал, что можно спокойно обсудить и найти решение...

– Пятьдесят миллионов вон, – это большие деньги для неё…

– А для тебя они – небольшие?

– Не, ну, конечно, это немаленькая сумма…

– Раз «немаленькая», то тогда и не надо говорить, что она психанула из-за жадности!