Текст книги "Смерть айдола (СИ)"

Автор книги: Андрей Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 51 страниц)

Не, ну действительно, откуда мне знать, где он сейчас валяется? Может, его на куски пулями раздолбали?

Краем глаза вижу, как сидящие за столами армейцы, – все как один с отвалившимися челюстями. Ну да. Никто не ожидал, что прямо с утра, в армии двадцать первого века, вдруг пойдёт разговор о пропавшем черепе.

– Сангса ЮнМи… – произносит капитан ласковым голосом начинающего звереть леопарда. – Прошу следовать за мной.

– Есть следовать! – по-уставному отвечаю я.

….

– Решила проверить боеспособность. – спокойно отвечаю я. – Хотела узнать, может ли страна спать спокойно…

Капитан-леопард привёл меня в кабинет командира части, где, уже при большем скоплении заинтересованных лиц, продолжил выяснение обстоятельств вчерашнего инцидента. Вот, стою. Пытаюсь объяснить, зачем я это устроил.

– Какого чёрта! – рассержено восклицает командир части. – Разве это ваша обязанность?!

– Конечно. Как и всякого гражданина Республики Корея. Быть уверенным в том, что граница на замке и уплаченные налоги пропали не зря.

Командир части смотрит на меня с таким выражением, словно пытается понять, серьёзно это я сейчас, или нет?

– Кстати, о налогах. – вмешивается в разговор капитан. – Сангса, вы представляете сумму, которая была потрачена в результате вашей «проверки»? В воздух были подняты самолёты. В море вышли корабли и подводные лодки. Части сухопутных войск были передислоцированы к местам развёртывания. Шестой военно-морской флот США направился к берегам Корейского полуострова. Не хотите возместить эти расходы?

– Нет, не хочу. – спокойно отвечаю я.

– А почему? Мне кажется, – это было бы справедливо.

– Не хочу, – по трём причинам, господин капитан. Во-первых, с моей зарплатой военнослужащей, чтобы это сделать, придётся прожить где-то примерно три тысячи лет. Что, как вы сами понимаете, невозможно. Во-вторых, обращаю ваше внимание на тот факт, что тревогу объявляла не я. Кому почудилась «атака вооружённых сил противника» и какие он кнопки с перепугу нажимал, – разбирайтесь сами, без меня. Я тут ни при чём. Ну и в-третьих, думаю, что вчера были потрачены не последние деньги министерства обороны. Всем корейцам давно известен вызывающий национальную гордость факт, что их страна имеет десятый в мире по размерам военный бюджет. Так что ничего фатального в смысле финансов не произошло. А у американцев денег вообще больше всех, они этих расходов даже не заметят. Если же вас беспокоит схождение цифр в бухгалтерской отчётности, то просто отмените следующую запланированную тревогу. Отчётность тогда и сойдётся…

– …И мне только что пришло в голову «в-четвёртых», господин капитан. Я где-то слышала, что в нашей армии практикуется порочная практика, когда о планируемых учебных тревогах низовое командование информируется заранее. Если это так, – то в этом случае мой поступок достоин не осуждения, а награды, поскольку показал реальное состояние боеготовности наших войск…

Пауза. Присутствующие в кабинете мужчины смотрят на меня как на инопланетянина. Не, ну а что такого? Всё правильно. Вон, – молчат, проглотив языки, видно возразить нечего.

Капитан неожиданно закашливается.

– То есть, вы говорите, что достойны награды. – откашлявшись, уточняет он. – Так?

– Данное решение целиком и полностью находится на усмотрении командования. – отвечаю я. – Неприлично требовать награды. Скромность украшает людей. Девушек – особенно.

– Сангса, у вас такой вид, словно совершенно уверены, что это сойдёт вам с рук! – с возмущением восклицает начальник штаба.

– Почему бы и нет? – с удивлением спрашиваю у него я. – Если вы решите меня наказать, то вам придётся объявить – за что. Неужели вы хотите заявить на весь мир, что вся эта суета произошла только потому, что какой-то корейский военнослужащий с перепугу нажал не ту кнопку?

С удовольствием смотрю на вытянувшиеся лица собеседников. А вы что думали, я тут щи лаптем хлебаю? Капитан снова кашляет.

– Ах… – открыв рот, чтобы что-то сказать, но не найдя слов, просто выдыхает начальник штаба.

– В армии всегда найдётся способ, чтобы дать почувствовать военнослужащему его неправоту. – авторитетно произносит командир части, выступая вместо «слившегося» майора.

– Не сомневаюсь, что в такой уважаемой организации, как армия, имеющей многовековой опыт управления людьми, не найдётся такого способа. – делая вежливый поклон в сторону подполковника, не спорю я. – Только я не ощущаю себя частью армии, хоть и ношу военную форму. Я ощущаю себя первой кореянкой в истории, номинированной на американскую премию Грэмми, выбор победителей которой состоится уже совсем скоро. Ощущаю себя звездой эстрады, медиа-личностью, дающей множество интервью. Вы действительно хотите, чтобы в одном из них я рассказала, как всё было на самом деле? Что шестой флот США зря взбивал винтами воду?

Ошеломлённая пауза, в которой происходит обдумывание прозвучавшей угрозы.

– Сангса. – произносит капитан. – Какую цель вы преследуете, используя шантаж?

– Во-первых, – хочу, чтобы со мной обращались бережно. – отвечаю я. – А во-вторых, – хочу, чтобы меня уволили из армии. Прошу прощения, но мы с ней не созданы друг для друга.

– Уволить вас нельзя. Вас можно только демобилизовать. – улыбнувшись, говорит мне капитан. – А ваша угроза про интервью может быть легко парирована. Достаточно взять с вас подписку о неразглашении.

– Подписку о неразглашении государственной тайны? – уточняю я. – Насколько помнится, правила, регламентирующие обращение с государственной тайной, запрещают делать её носителем несовершеннолетних. А я как раз ещё не вышла из нежного возраста. Вам придётся нарушить закон, чтобы проделать такой трюк, господин капитан.

Офицер в ответ молчит, смотря на меня очень оценивающим взглядом.

– Господа. – говорю я, обращаясь ко всем. – Предлагаю не идти по пути дальнейшего развития конфронтации. Очевидно, что сохранение в тайне истинной причины произошедшего, – в интересах вооружённых сил Кореи и правительства. Поэтому прошу меня не наказывать и отпустить. Я действительно плохо себя чувствую из-за месячных. Добавлю, что искренне раскаиваюсь и сожалею о своём поступке.

Кланяюсь, показывая, что осознал проступок и признаю вину.

Мужики переглядываются. Капитан кивает в ответ на взгляд командира части.

– Только вначале напишите подробный рапорт. – говорит мне подполковник. – Потом, учитывая ваше нездоровое состояние, разрешаю вам обратиться в медицинскую часть, где вам выдадут освобождение от сегодняшних занятий. Скажите, что это моё приказание. Но до того, как вы всё это проделаете, сангса… Прошу честно ответить на мой вопрос. Всё-таки, – зачем вы это сделали?

– Мне было скучно. – просто отвечаю я.

– «Скучно»?!

– Да. Мне запрещено покидать расположение части, запрещено пользоваться телефоном, запрещено пользоваться интернетом, запрещено заниматься тем, что меня интересует. Я просто тупо сижу за забором. А кое-кто в это время гуляет по Парижу и занимает место, на которое не имеет никаких прав. Моё место!

– Кто занимает ваше место? – спрашивает начальник штаба.

– АйЮ. – повернув к нему голову, говорю я. – Я не давала ей своё согласие на исполнение «Эммануэль». И мне даже не сочли нужным об этом сообщить!

Пауза. Отцы-командиры, почувствовав видимо, что оказались на незнакомой им территории «гламурных скандалов», не спешат реагировать на мои претензии.

– Но, сангса… – наконец, произносит капитан. – Вам же было объяснено, каким образом вы могли остаться в составе делегации? Вы же отказались?

– Спасибо глубокоуважаемому военному командованию, за гуманное обращение с одним из своих подчинённых. – саркастически благодарю я, поворачиваясь к нему. – Могли ведь предложить отрубить ногу, но всего лишь попросили забыть своего самчона. Хотя, если подумать, то это практически то же самое. Разве родственники и семья, – не главное в жизни корейцев? Разве не из родственников и их семей состоит Родина, которую мы здесь сейчас защищаем? Или я не права?

Сделав паузу, обвожу взглядом мужчин, вновь не спешащих с ответом.

– Считаю, что предложение, сделанное мне «NIS» – глубоко оскорбительно. – говорю я, решив высказаться до конца, раз слушают. – Я совершенно не заслужила такого обращения с собой. Свои обязательства перед армией я выполняю. Мои музыка и песни – побеждают. Но я не вижу в ответ встречных шагов. Мне была обещана юридическая помощь. И вот уже сколько времени ничего не происходит! Может, мне стоит готовиться к моменту, когда все разведут руками и скажут – «нужно было раньше приходить»! Да?

Учащённо дыша от того, что разозлился, замолкаю, ожидая ответа. Пауза. Длинная.

– Заданные вами вопросы, сангса, находятся вне моей компетенции. – нарушая тишину, наконец, произносит командир части. – Я обращусь к генералу Им ЧхеМу с просьбой рассмотреть их в самое ближайшее время.

– Спасибо, господин подполковник. – благодарю я, не став «лезть дальше в бутылку» и напоминать, что уже слышал подобные обещания.

– Мы отклонились от темы разговора. – кивнув в ответ, говорит он. – Сейчас необходимо решить другой вопрос. Сангса ЮнМи, вы готовы написать рапорт о событиях вчерашнего дня?

– Так точно. – отвечаю я.

– Отлично. Тогда, господин капитан вас проводит и создаст все необходимые условия для работы. Идите и работайте.

– Есть. – козыряю я.

(чуть позже)

– Подумать только! – возмущённо восклицает командир части, смотря на дверь, которая только что закрылась за ЮнМи и капитаном. – Мне устроила выволочку сангса! И где?! В моём же кабинете! И при этом спокойная, как… Как не знаю кто! Словно она чашку разбила, а не переполошила армии как минимум двух стран!

– Трёх. – поправляет начальник штаба. – В Пукхан наверняка заметили наши приготовления и у них тоже объявлена тревога.

– Я и говорю, – «как минимум двух стран»! И даже тени волнения на лице нет! Так уверена, что ей всё сойдёт с рук?

– Не так уж она неправа, рассчитывая на такой исход. Рассказать миру, что Республика Корея испугалась чучела с моторчиком, сделанного из мусорных мешков школьницей, это гарантировано означает потерю лица. По крайней мере, японцы точно не упустят такой возможности посмеяться над нами.

Командир части несколько секунд молчит.

– Происшествие имеет мировую огласку. – говорит он. – Командовать в такой ситуации должны люди соответствующих компетенций и званий. Пока сангса пишет рапорт, я подумаю над тем, что доложить генералу Им ЧхеМу. ЮнМи – его человек, пусть он и принимает решение. Я же, на уровне своей компетенции, сейчас могу только отдать её под суд, чему, как я понимаю, никто не обрадуется.

Подполковник, сделав паузу, смотрит на начальника штаба.

– И попрошу генерала забрать эту ходячую проблему из моей части. – произносит он, отвечая на немой вопрос в глазах майора. – Уже после того, как она чуть не уплыла на катере через границу в Пукхан, – следовало понять, что с ней что-то не то!

– Я очень надеюсь, что генерал пойдёт навстречу вашей просьбе. – с надеждой в голосе отвечает на этот спич начальник штаба. – Чем дольше я думаю о последствиях, тем больше понимаю, что если эта история действительно попадёт в средства массовой информации, то дело одними взысканиями не закончится. Скорее, тут пахнет понижением в звании…

Майор и подполковник смотрят друг на друга.

– Может, запереть её где-нибудь? – предлагает старший по званию. – Пока идёт процесс принятия решения?

– Не стоит. – отвечает майор. – Видите, какая она самоуверенная? Если обидится, вполне потом может сделать заявление для журналистов. Тогда здесь точно начнётся извержение вулкана. Лучше занять её делом, которое ей нравится. Музыкой или танцами там… Чтобы не скучала.

– Предлагаете согласиться на шантаж? – прищуривается командир части.

– Нужно продержаться до того, как Им ЧхеМу, или ещё кто-нибудь, заберёт её отсюда. – отвечает начальник штаба. – И постараться дожить до этого момента без новых происшествий. Кто его знает, что ей ещё в голову может прийти?

Подполковник, подумав, кивает.

– Тогда найдите на это время ей занятие. – требует он. – Проведите беседу, узнайте, чего она хочет. Создайте видимость, что мы заинтересованы в установлении дружеских отношений. Вы правильно сказали, – нужно продержаться до момента, когда генерал заберёт её. Тяните время.

– А если генерал тоже будет затягивать с принятием решения?

– Думаю, – не будет. Но, если всё же это случится, – используйте отговорки. Вроде того, что я размышляю над тем, как придать её желаниям вид армейской деятельности. Понятно?

– Так точно. – отвечает начальник штаба и видно, что он совсем не рад поручению.

– И потом. – произносит командир части. – Действительно, кто нажимал кнопки на пульте управления тревогой? Откуда возникла информация о нападении?

Подполковник с вопросом смотрит на майора.

– Расследование ведётся, о результатах доложу. – обещает тот.

– Поторопите. Мне самому ещё рапорт писать.

– Так точно.

– Что за история с АйЮ? Чьё она место заняла?

– Не знаю, господин подполковник. – признаётся начальник штаба. – Я не слежу за тем, что происходит в шоу-бизнесе.

– Найдите того, кто за этим следит. Пусть объяснит.

– Будет сделано.

– Лично у меня возникло подозрение, что девочки что-то не поделили.

– Агдан и АйЮ? Прошу прощения, но мне кажется, что у Агдан не тот уровень, чтобы делить что-либо с АйЮ.

– Вы же слышали, как ЮнМи сказала, что номинирована на американскую премию?

– Да, конечно. Только АйЮ работает уже много лет, а Агдан, как я знаю, в шоу-бизнесе совсем недавно. И вдруг единственная номинация уравнивает их между собой.

– «Грэмми» – высшая музыкальная премия Америки и это всё объясняет. И потом, в жизни бывают моменты, когда женщины цапаются друг с другом, не обращая внимания на статус. И горе тому, кто попробует их разнять в этот момент.

– Кажется, я понимаю, о чём вы говорите, господин подполковник.

– Вот и хорошо. Поэтому, – узнайте. Не хочу вдруг оказаться замешанным в скандал со звёздами.

– Будет сделано!

(дом мамы ЮнМи, вечер)

«… вчера, в ответ на очередную провокацию Пхеньяна, вооружённые силы страны были приведены в состояние повышенной боевой готовности. Соблюдая Договор о взаимной обороне, правительство Соединённых Штатов Америки направило Шестой военно-морской флот в Жёлтое море, с целью оказания поддержки Республики Корея в отражении агрессии со стороны Пукхан. Многие военные аналитики и политологи уже назвали этот внезапно разразившийся конфликт – одним из самых острых и неожиданных за последние десятилетия…»

– Боже мой! – испуганно восклицает мама, смотря на экран. – А Юночка сейчас в армии! Среди всего этого ужаса. Почему эти северяне не могут жить спокойно? Почему они всё время к нам лезут?

– Жрать хотят. – авторитетно отвечает СунОк. – Ненавидят нас за то, что мы сытые.

Мама переводит взгляд с телевизора на старшую дочь.

– Ты когда в университет пойдёшь? – спрашивает она.

– А что?

– Чтобы быть сытой, – нужно работать! А чтобы работать, нужно иметь профессию! Бездельница!

– Я не бездельница! Скоро уже привезут новое оборудование для кафе. Начну работать.

– А учиться ты когда будешь?

– Вот… открою кафе и начну…

– Ах ты бессовестная!

– «… к криминальным новостям». – произносит диктор. –«… судом города Сеула возбуждено уголовное дело в отношении директора инвестиционной компании «House Capital»господина Ким НакЁн. Его обвиняют в присвоении денежных средств, принадлежащих сторонним компаниям. Как стало известно средствам массовой информации, компания «House Capital» уже продолжительное время находилась в состоянии кризиса, причиной которого полагают неэффективное управление. Последние полгода задержки с переводами денежных средств стали постоянным явлением. Недовольные подрядчики обратились в суд, требуя возмещения убытков. Похоже, это и стало приговором для компании. По заявлению представителей наблюдательного совета градостроения, работы на всех инвестиционных объектах компании «House Capital»сейчас заморожены. Сам директор НакЁн третий день не выходит на связь и местонахождение его неизвестно. Председатель совета директоров «House Capital», делая заявление для прессы, сообщил, что со счетов компании исчезла значительная сумма денежных средств…»

– «House Capital» !! – восклицает СунОк, подпрыгнув на месте. – Это ведь они инвестируют строительство здания торгового центра, где будет наше кафе! Я им платила!

Мама изумлённо смотрит на возмущающуюся дочь.

– А я думаю, – почему стройка остановилась?! Оказывается, «House Capital»– банкроты! А его директор сбежал, прихватив последние деньги! Ах они же …..!

– Прекрати сквернословить! – строгим голосом требует мама.

– Что значит – «прекрати»?! Ты слышала, что про них сказали?! Они украли все деньги! И наши с тобой – тоже! Как мне их теперь называть после этого?!

– Учиться надо. – уверенно произносит мама. – Чтобы таких случаев в жизни не было.

– Учиться?! – удивлённо восклицает СунОк и, отставив руку, тычет указательным пальцем в направлении экрана. – Да они, получается, половину Сеула кинули! И все кинутые – с высшим образованием! Ну и чем им помогла учёба?!

– Если их уволят, то они смогут найти себе новую работу… – отвечает мама, правда, не совсем уверенным голосом.

– Ха! – насмешливо восклицает СунОк, выказывая своё отношение к её словам.

– Я на тебя ЮнМи пожалуюсь. – обещает мама.

– И что она со мною сделает?

– Увидишь…

(воинская часть. Подразделение, к которому приписана ЮнМи)

– Вы слышали?! – делая большие глаза, наклоняется к сослуживицам одна из девушек и с восторгом сообщает потрясающую новость. – Наша принцесса сегодня ночью вызвала демона!

– Такого не может быть. – с толикой опаски в голосе отвечает ей другая девушка.

– Правда, правда! – настаивает первая. – Она украла череп из медицинского класса! Начальник штаба пытался у неё узнать, куда она его дела, а она ему не сказала!

– И куда же она его дела? – со скепсисом спрашивает третья девушка.

– Куда, куда?! Открыла с его помощью портал в мир духов!

– Разве скелет в классе – не искусственный?

– И что с того?

– Просто странно. Разве можно пластмассовым черепом открыть портал?

Девушка, принёсшая потрясающую новость, оценивающе оглядывает скептически настроенную собеседницу.

– Череп – это символ. – поясняет она. – Он необязательно должен быть настоящим.

– Ты так хорошо разбираешься в колдовстве? – ехидно интересуется в ответ «Фома неверующая». – Может, это ты сделала призыв?

Все остальные девушки, свидетельницы разговора, дружно переводят взгляды на зачинщицу и внимательно смотрят на неё.

– Я дома была! – возмущённо восклицает та. – А дух появился здесь!

– Откуда ты тогда знаешь, что череп может быть не настоящим?

– Мне сказали, что все ищут череп! И начальник штаба требовал от Агдан, чтобы она его вернула. А она отказалась! Значит, истратила, когда открывала портал. Раз призыв получился, то из этого следует, что можно использовать и пластмассу!

– Хватит болтать ерунду. – строго произносит скептически настроенная девушка. – На часть было совершено нападение ибукских диверсантов.

(Менее формально южане называют КНДР – Ибук, прим. автора.)

– А как же призрак, которого видели часовые?!

– В армии призраков не бывает. Бывают только свои и враги. Может, это проверка на болтливость? Рассказали тебе какую-то сказку, чтобы посмотреть – как ты себя поведешь? А ты и рада стараться, – языком махать. Всю команду потом из-за тебя отстранят от участия в шоу. Смерти хочешь?

Девушка задумывается, команда с неодобрением смотрит на болтушку.

– Говорить только то, что разрешено. – требует от всех «скептическая» девушка. – Это и есть, – армейская дисциплина.

– А если Агдан действительно вызвала духа? – не удержавшись, спрашивает у неё первая.

– Если это действительно так, то совать туда свой нос тем более не стоит. – получает она строгий ответ. – Ведьмы не любят, когда люди интересуются их делами.

Подразделение, осмыслив услышанное, дружно втягивают головы в шеи, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

(чат, который не спит)

[х*х] – Боже мой, вы видели новую песню АйЮ? Это просто что-то невероятное! АйЮ достигла новой вершины!

[х*х] – Действительно, – прекрасная песня! У АйЮ очень большой талант, если она смогла написать подобное, да ещё на французском языке. Она становится настоящей международной звездой!

[х*х] – Так и есть. Сестрёнка показала всем, что в Корее есть композиторы, способные создавать настоящие шедевры на иностранных языках! Не только одна Агдан.

[х*х] – Причём тут Агдан? Она такого в жизни не напишет! Такое по плечу лишь профессионалу, вроде АйЮ.

[х*х] – Точно, точно. Агдан – подобное просто не по силам. Единственно, я не поняла, зачем АйЮ исполняла свой шедевр вместе с новичком? Он, конечно, красавчик, но я его прежде на сцене не видела. «SM» сделали «дебют»?

[х*х] – Ты откуда упала? Этот парень, – не новичок. Это жених Агдан, Ким ЧжуВон.

[х*х] – Да? Похоже, я что-то пропустила. Но почему он выступает вместе с АйЮ?

[х*х] – Потому, что на самом деле, «Эммануэль», – песня ЮнМи.

[х*х] – Не может такого быть!

[х*х] – Неправда! Это работа АйЮ!

[х*х] – Я понимаю негодование здешних знатоков, но мне придётся вас разочаровать. Единственный композитор в Корее, способный создавать хиты на французском языке, – это сейчас Пак ЮнМи. Или, если кому нравится по-другому, – Агдан.

[х*х] – Правда, что ли?

[х*х] – Правда. АйЮ не настолько хорошо знает иностранные языки, чтобы писать на них песни.

[х*х] – Уу-у-у, а я думала, это АйЮ. Разочарование.

[х*х] – Что вы против Агдан имеете? Песня-то хорошая?

[х*х] – Агдан слишком наглая. Задавака. АйЮ не такая.

[х*х] – У Агдан всё легко получается. Она не работает так, как другие. Поэтому хвалить её не за что.

[х*х] – Самчон Агдан – предатель. Он продавал нашу Родину северянам. Фу-фу-фу, с такими дело иметь!

[х*х] – Пусть едет в Пукхани там поёт свои песни, кх-кх-кх…

[х*х] – Ненормальные, что ли?

(этот же день.В Пхеньяне смотрят выпуск телевизионных новостей одного из американских спутниковых телеканалов)

«… в связи с неожиданно разразившимся военным кризисом между Республикой Корея и Корейской Народно-Демократической Республикой, министр обороны Республики Корея прервал своё участие в правительственной делегации, с которой он находился во Франции и срочно вылетел в Сеул. Ожидалось, что в последние дни визита, корейской делегацией будут подписаны важные межправительственные соглашения в области военного сотрудничества. Похоже, Пхеньян умышленно пошёл на обострении политической обстановки, стараясь не допустить новых договорённостей… »

– Ничего я не делал. – озадаченно произносит Председатель Государственного совета КНДР, глядя на экран телевизора. – Сами что-то затеяли и опять на меня всё сваливают! Надоело уже одно и то же слушать!

Время действия: тринадцатое октября, утро

Место действия: воинская часть

– Что это такое? – спрашивает вчерашний капитан, давая мне в руки листок бумаги, на котором что-то отпечатано.

Он всё так же в форме сухопутных войск, хотя «даже ежу понятно», что на самом деле он из разведки.

Беру листок, читаю. С первых строк узнаю своё «письмо в тюрьму». Вот блин…

– Как вы можете это объяснить? – интересуется отслеживающий мою реакциюконтрразведчик, увидев, что я дочитал.

– Даже не знаю. – подняв голову, отвечаю я. – Совершенно нет идей, каким образом моя личная переписка оказалась в ваших руках.

Секунд пять смотрим друг другу в глаза.

– Сангса, вы находитесь под наблюдением. – наконец, говорит офицер. – Ваш родственник совершил тяжёлое преступление, угрожающее безопасности страны. Поэтому весь круг его общения проверяется на причастность к противоправным деяниям.

– Разве слежка за человеком не устанавливается исключительно по решению суда? – деланно удивляюсь я и спрашиваю. – У вас есть такое решение, господин капитан?

Тот в ответ смотрит на меня долгим взглядом. Который, похоже, должен означать – «ты придуриваешься или взаправду дура»?

– Судя по вашему молчанию, – такового нет. – констатирую я, продолжая дальше «валять Ваньку». – Значит, против меня совершаются противозаконные действия. Я решительно протестую и требую адвоката.

– Как я понимаю, вы не готовы к добровольному сотрудничеству?

– «Добровольному»? Вы уже занесли меня в преступники, взявшись читать мою личную переписку. И теперь вдруг говорите о каком-то сотрудничестве. Не находите, что ваше предложение выглядит странно?

– Что значит – «Над всей Кореей голубое небо»? – не став отвечать на мой вопрос, спрашивает капитан.

– Это значит, что в Корее хорошая погода. – пожав плечами, объясняю я.

– И только?

– И только.

– Зачем вы это написали?

– Для соблюдения правил приличия. Знаете, в Англии есть такое понятие, как «Smаll talk». К нему прибегают, когда малознакомые люди вынуждены общаться между собой. Так вот, если возникает подобная ситуация, то англичане никогда не говорят о двух вещах, – о религии и политике. Это запрещено с целью, чтобы в процессе беседы собеседники не убили друг друга. Правила светской беседы предлагают общаться о чём-нибудь нейтральном. Например, о погоде. Поэтому я подумала, что если спросить дядю, – «не кусают ли его в камере клопы?», то это будет политикой, поскольку может привести к обсуждению вопроса «куда правительство тратит деньги, раз в тюрьме антисанитария?» и решила не провоцировать. Решила писать о погоде.

С удовольствием смотрю на слегка округлившиеся капитанские глаза.

А чего ты думал? Что я стану рассказывать о смысле фразы – «Над всей Испанией безоблачное небо»? Делать мне больше нечего.

– Сангса, у вашей онни действительно – тридцать восьмой размер обуви? – поняв, что объяснять я не намерен, задают мне следующий вопрос.

– Мне кажется, что вы вторгаетесь в область личного. Обсуждать размеры одежды девушки в её отсутствии, это… Это на грани приличия, господин капитан.

Капитан смотрит на меня, я смотрю на него.

– У вас снова «плохое настроение»? – хмуро интересуется собеседник.

Это он про «дни», что ли, намекает?

– Да. У меня нет больше сил делать вид, что мне всё нравится. – признаюсь я.

– Но вы же вчера получили возможность для отдыха?

Ну, в какой-то мере. Не став отказываться от любезного предложения подполковника, я таки дотелепался до медсанчасти. С тухлым видом пообщавшись с врачом минут десять, получил от него освобождение от воинской службы до конца дня и методику по восстановлению сил в «комнате релаксации». Кучеряво живут, в корейской армии. Не знаю, есть ли в российской армии подобные комнаты с массажными креслами, кислородными коктейлями и мягкими топчанами для «горизонтальной медитации» но здесь они имеются. Вот на одном из этих топчанчиков, после обеда, я и «замедитировал» часика два. Но…

– Это было вчера, господин капитан. – говорю я. – А сегодня, – это сегодня. Чувствую, что устала, даже не начав что-либо делать.

– Возможно, это симптомы начинающегося заболевания? Может, вам следует пройти медицинское обследование в госпитале?

Ага, щас… Вот делать мне больше нечего. И потом – тут интереснее.

– Скорее всего, – нежелание заниматься тем, к чему не лежит душа. – отвечаю я.

– Нельзя делать только то, что нравится. В жизни есть вещи, которые не интересны, но их тоже нужно делать.

– Если человек занимается тем, что ему интересно, то он достигает лучших результатов.

Опять смотрим друг на друга.

– Господин капитан, выгоните меня уже из армии. – без всяких политесов прошу я. – Ну не созданы мы с ней друг для друга.

– Вы сами препятствуете этому. Сангса, зачем вы написали это письмо? Только честно.

Вообще-то, когда я его писал, то планировал пару дней повалять дурака, и лишь потом признаться, что это ерунда. Но что-то уж больно круто всё завертелось. Даже шестой флот подтянулся поучаствовать. Пожалуй, не буду я выдерживать эти пару дней. Да и контрразведку не стоит особо дразнить, а то она нервно выглядит.

– Это просто шутка. – коротко отвечаю я. – Мне было скучно, и я его написала.

– Вам было скучно, вы развлекались, выбрав вооружённые силы страны в качестве цели. Так?

– Что-то вроде того… – соглашаюсь я.

Формулировка конечно, звучит, конечно, не очень… Но что есть, то есть.

– Теперь у вас будет новое развлечение. – обещает мне собеседник. – Будете доказывать, что письмо самчону – шутка. Демобилизация отодвигается до того момента, когда ваши слова будут подтверждены фактами.

Блин… Что-то я в субботу разошёлся. Не нужно было так много и так мрачно шутить.

– И вы объявляетесь – задержанной. – выдержав паузу, добавляет «изюминку» капитан.

– Арестованной?

– Нет. Задержанной до выяснения обстоятельств происшествия.

– На срок не более четырнадцати дней? – порывшись в памяти, уточняю я. – Согласно пункту пятому, второго параграфа раздела четыре, устава вооружённых сил Республики Кореи?

– Да! На весь срок полностью. Как показали события последних дней, вас опасно оставлять без присмотра.

– У меня деятельный ум. Я не виновата, что природа мне его дала.

– А способность предвидеть последствия своих поступков, – природа вам не дала?!

– Почему же? И это тоже. Вот, например, я чётко понимаю, что если и дальше буду сидеть тут, то покроюсь плесенью и умру, а мир не услышит десятков музыкальных шедевров. Которые, несомненно, сделают его лучше…

Смотрим друг на друга. Контрразведчик явно раззадорен и хочет оставить за собою последнее слово в разговоре. Но я не дам ему такой возможности!

– Прошу прощения. – извиняюсь я. – Вы не скажете, что написано в пункте пятом, второго параграфа, раздела четыре, устава вооружённых сил Республики Кореи? Дело в том, что я только что его придумала, но, судя по вашей реакции, такой пункт в уставе действительно существует. Очень хочется узнать, что же в нём написано…

И с наивным выражением на лице, на капитана, ресницами так – «хлоп, хлоп». Вспомнив уроки обучения в «VELVET».

Напрягшийся было собеседник расслабляется, глядя на меня.

– Сангса. Ведите себя как следует. – просит он.

– Согласно уставу?

– Хорошо, что вы не моя подчинённая. – вздохнув, произносит капитан и предлагает. – Прошу следовать за мной.

– Арестовываться? – догадываюсь я.

– Задерживаться! – получаю в ответ.

– Мне нужно сообщить маме, что я отправляюсь в длительную командировку и не смогу звонить домой вечерами ... – говорю я в спину капитана, идущего впереди.

… – Чтобы она не волновалась… – объясняя возникшую необходимость остановившемуся и обернувшемуся старшему по званию. – Я же несовершеннолетняя…

– Которая подняла по тревоге армию страны.

– Наверное, это переходный возраст…

– Причём тут переходный возраст?

– «Трудности переходного возраста». Взрослые часто так говорят, господин капитан.