Текст книги "Айдол-ян - 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 37 страниц)

ИнЧжон несколько раз молча кивает. ДжиХён открывает и передаёт бутылочку с водой.

– Ну всё, – говорит КюРи после того, как ИнЧжон делает несколько глотков и отдаёт воду обратно.

Обнимает ИнЧжон за плечи правой рукой и приваливает на себя.

– Отдохни, – говорит она. – Ты просто устала. Тебе нужно отдохнуть.

ИнЧжон глубоко вздыхает и выдыхает.

– Онни, хорошо, что вы у меня есть. – несколько секунд спустя говорит она. – Если бы не вы, прямо хоть на крышу идти, прыгать.

– Не преувеличивай, – говорит КюРи, осторожно похлопывая её по плечу ладонью. – Это всё просто накопившаяся усталость. Не всё так страшно, как ты говоришь.

(позже. Дом семьи ЧжуВона. Телефонный разговор)

– Слушаю тебя СанУ.

– Госпожа, есть новая информация о Пак ЮнМи.

– Говори.

– Есть подтверждённые сведения о том, что американская ассоциация звукозаписи выдвинула ЮнМи на соискание премии «Грэмми», госпожа.

– «Грэмми»? Хм, СанУ, напомни мне, что это за премия.

– Это самая главная мировая премия, которой награждают людей, причастных к музыке. Все музыканты в мире мечтают её получить. ЮнМи первая в истории Кореи, кто номинирован на эту премию.

– Божечки мои… – удивлённо произносит МуРан.

– Ещё, у меня есть сведения, что президент СанХён выгнал ЮнМи из агентства.

– Президент СанХён не в себе?

– Затрудняюсь сказать, госпожа. По внешнему виду он производит впечатление адекватного человека.

– Адекватный президент не станет выгонять из своего агентства первого корейского айдола, удостоенного мирового признания.

– Не могу ничего сказать, госпожа по этому поводу. По моим сведениям, это стало его реакцией на её интервью. Оно не было согласовано с агентством.

‐ Ах вот она причина. События бегут так быстро, что невольно забываешь об одних, когда случаются новые. Да, тогда это понятно. Президенту СанХёну пришлось трудно. Он попал в сложную ситуацию.

– Ещё, госпожа, охрана ЮнМи мне только что сообщила, что ЮнМи сейчас находится в больнице.

– В больнице? Что с ней случилось, СанУ?

– Официальная версия агентства – излишне эмоциональное восприятие известия о награждении. По моим данным, истинная причина – пищевая интоксикация. В больнице ей промыли желудок.

– Испорченные продукты? Нужно быть осторожней. Сейчас жарко и всё очень быстро портится. Надеюсь, у неё всё в порядке? Она устроена должным образом, СанУ?

– Да, госпожа МуРан. Отдельная палата и всё, что полагается её статусу.

– Спасибо, СанУ. Сообщай мне немедленно, если будут какие-то новости о ЮнМи.

– Я понял, госпожа. Как только будут какие-то изменения я вам немедленно доложу.

– Хорошо, СанУ. Я на тебя рассчитываю.

(где-то примерно в это время. Кабинет генерала Им ЧхеМу. Звучит вызов внутреннего телефона. Генерал берет трубку.

– Я слушаю, – говорит он в трубку, поднеся её к уху.

– Господин генерал! – раздаётся в трубке голос адъютанта. – Поступила новая информация о Пак ЮнМи. Разрешите доложить?

– Докладывайте. – хмуро произносит генерал.

Последние дни, после опубликования приказа о мобилизации ЮнМи были для него сложными. Внезапный разразившийся скандал с участием министерства иностранных дел совершенно изменил суть того, что он хотел, подписывая приказ. В СМИ уже второй день наперебой задаются вопросом – в чём смысл мобилизации школьницы, хотя в тексте приказа всё было написано предельно ясно, и не означает ли это начало новой войны с Севером? В генеральном штабе уже выразили недовольство таким беспричинным возбуждением общества столь необдуманным поступком и напомнили, что армия, по закону, не может участвовать в политической деятельности явно принимая сторону одной из сил, борющихся за место президента.

В общем, генерал пребывал в сумрачном состоянии духа, ощущая, что недавняя победа внезапно грозит вот-вот обернуться неожиданным поражением.

– Господин генерал, – докладывает адъютант, – корейские средства массовой информации распространили сообщение, что Пак ЮнМи выдвинута на соискание главной американской музыкальной премии «Грэмми». В истории страны это случилось первый раз, когда гражданин Кореи выдвинут на награждение этой наградой.

– Правда? – искренне удивляется генерал, спиной ощущая, что поражение вновь сменяется победой. – Первый раз?

– Так точно, господин генерал! – рапортует адъютант, – Первый. Я лично проверил, ошибки нет.

– Ну что ж, – помолчав, довольным голосом произносит генерал, – армия должна побеждать, где бы она не сражались. Благодарю вас за сведенья!

– Рад стараться! – отвечает адъютант.

Место действия: военный полигон, стрельбище

Время действия: начало двенадцатого дня. Зелёный военный грузовик, тентованный раскрашенным камуфляжными разводами брезентом, подползает по грунтовой дороге к выезду на асфальт. В машине, у заднего борта, сидит ЧжуВон. Навстречу грузовику движется другая машина, тоже, военный грузовик. Идёт плановая ротация личного состава на стрельбище. Машины, стараясь разминуться на узкой дороге, принимают на обочину и еще больше снижают скорость.

– Эй, смотрите, это «предводитель»! – кричит солдат из встречной машины, увидев ЧжуВона.

– Где?? – пытаются высунуться из-под брезента все едущие в этом грузовике.

– Та вон он! – кричит все тот же солдат, указывая рукой. – Эй, предводитель, у тебя есть свободное место за твоим столом в столовой?

ЧжуВон охреневает от столь внезапного внимания к своей персоне и заданного вопроса.

– Я хочу сидеть за твоим столом! – кричат ему из удаляющейся машины.

– И я! И я! И я хочу! Предводитель, пожалуйста, найди мне местечко!

ЧжуВон, ничего не понимая, круглыми глазами провожает грузовик, из которого ему кричат, машут и свистят.

– ЧжуВон! – кричат ему уже из далека, – Найди и мне такую девчонку, как у тебя! Очень надо!

Расстояние между машинами становится больше и крики затихают вдали.

Сдвинув вбок челюсть, ЧжуВон озадаченно смотрит вслед удаляющемуся грузовику пытаясь понять, что это только что было. Слово «девчонка», приводит его мысли в нужное направление.

– Опять эта чусан-пурида, что-то натворила… – недовольно бормочет он себе под нос, думая о ЮнМи. – Стоило три дня побыть без связи и опять, что-то случилось… Что за идиотка… Как её до сих пор из агентства не выкинули?

(Позже. Воинская часть. ЧжуВон, недавно прибывший с командой со стрельбища, пройдя построение и сдав военное имущество на склад, в обалдении с полученных от сослуживцев новостей, достаёт телефон, намереваясь сделать звонок домой и посмотреть за время своего отсутствия полученные сообщения.)

– Вот зачем они хотели сидеть за моим столом, – недовольно бурчит он, пальцем разблокируя телефон. – Решили, что чусан-пурида будет служить в моей части и ходить вместе со мной на приём пищи… Придурки… Не дай бог её и вправду сюда направят… Может, хальмони кого знает, пусть поговорит, чтобы эту, куда угодно отправили, только не сюда…

Разблокировав телефон, ЧжуВон начинает просматривать поступившие сообщения. На глаза ему попадается смс от ЮнМи. Не задумываясь, ЧжуВон первым тыкает в него пальцем, открывая.

«С агентством – все!» – радостно гласит текст сообщения. – «Меня – выгнали! Оппа, у тебя есть шестнадцать миллиардов вон, чтобы рассчитаться за меня с агентством?»

Оскалясь, ЧжуВон неспешно втягивает в себя сквозь сомкнутые зубы воздух. Ещё раз перечитывает текст, пытаясь понять, шутка это, или нет?

Место действия: дом мамы ЮнМи

Время действия: примерно в это же время

– Мама? – удивлённо смотря на мать спрашивает СунОк. – Ты же должна быть в больнице? Почему ты дома? Что-то случилось?

– А! – легкомысленно машет рукой в ответ мама. – Что мне там делать? Ноги ходят, руки двигаются. Чего мне там лежать, бока налёживать? Тут такое происходит! Как узнала, что ЮнМи призвали в армию, так сразу пошла к доктору и сказала – выписывайте меня! Мою дочь будет служить в армии и ей нужна моя помощь! Доктор меня и выписал.

– Ну-у ма-а, – тянет СунОк, – у тебя же обследование…

– Я уже обследовалась! – бодро сообщает мама. – Всё нормально, всё возрастное! А от возраста в больнице не лечат. Так чего мне там лежать? Пусть лучше на оставшиеся от лечения деньги мои дочери купят себе что-то нужное. Так что всё нормально. Давно уже себя так хорошо не чувствовала. Где ЮнМи?

– В агентстве, – немного подумав перед ответом, отвечает СунОк.

– Хочу её видеть! – сообщает мама. – Может, я могу к ней приехать? Или, может, попросить президента СанХёна отпустить её домой?

– Как думаешь, получится? – требовательно спрашивает она, смотря на дочь.

Дочь в ответ пожимает плечами, соображая, как бы так сказать, что ЮнМи уже не работает в агентстве, и чтобы мама при этом не переживала.

– Не знаю. – отвечает она и спрашивает. – Ты ела, мама? Тебя покормить?

Мама опять отмахивается.

– Я сыта. – говорит она. – Я хотела увидеть своих дочерей. Дай я тебя обниму! Давно этого хотела, солнце моё!

Мама энергично обнимает СунОк.

– Мам, а ты следила за новостями? – придушенно спрашивает СунОк прижатая к маминому телу.

– В больнице не было телевизора, – сообщает мама, ослабляет объятья. – Для тех, у кого нервные заболевания, телевизоры – вредны! А в другие отделения я не ходила. Знаешь, там все такие важные, богатые… Прямо боязно лишний раз что-то спросить. Ну их, эти дорогие больницы! Лучше всего – дома! Дома и стены лечат, ты же знаешь!

Мама смеётся с довольным видом.

– Ты и в сети новости не смотрела? – напряжённо спрашивает СунОк.

– Да куда мне? – смеётся мама, маша на неё рукой. – Ты же знаешь, что я никогда этого не делала, а в телефоне экран маленький, глаза уже не видят. А что ты спрашиваешь, дочка? Что-то случилось?

Мамино лицо принимает озабоченные выражение.

– Просто спросила. – уклончиво отвечает СунОк, лихорадочно соображая, как же ей так выстроить разговор. – А как же ты узнала, что ЮнМи идёт в армию?

– Медсестра сказала. – отвечает мама уже с подозрением смотря на дочь.

– Давай, я тебя напою чаем и расскажу все новости, мам? – предлагает СунОк.

Мама с ещё большим подозрением смотрит на дочь. В этот момент у дочери звонит телефон.

– О, телефон! – радуется СунОк возможности отсрочить разговор. – Сейчас я отвечу.

– Это господин КиХо. – говорит она маме, достав телефон и посмотрев на номер вызывающего абонента. – Наверное, что-то насчёт ЮнМи!

(примерно полминуты спустя после начала разговора)

– Американцы наградили ЮнМи премией «Грэмми», – расширенными глазами смотря на маму громким шёпотом сообщает СунОк продолжая держать телефон в отставленной руке.

– А что это за премия такая? – удивлённо спрашивает мама.

– У ЮнМи от этого нервный желудочный спазм! – не ответив, выкладывает следующую новость СунОк. – Агентство отправило её в больницу!

Мама испуганно ахает.

Место действия: больница, одиночная палата

Время действия: несколько часов спустя

Лежу, в потолок гляжу. В организме ломота и полный упадок сил. Желудок болит. И пищевод. В общем, те чудные ощущения после того как «вывернуло». Желудок промыли, капельницу поставили. Стало легче, да. Но всё равно – болит.

Лежу, размышляю обо всём сразу. Например, почему у меня настроение – вялое. Ну, с тем что я приболел, это понятно. Но меня же номинировали на «Грэмми»! Однако этот факт как-то – «не заводит». Драйву почему-то нет. Обдумал причины сего явления со всех сторон. Пришёл к неутешительному вывод – а потому, что не моё это! Вот если бы я сам, написал бы «вэшш»… А меня бы потом вместе с ней оценили, пригласили бы на «Грэмми» и наградили. Вот это было бы «ВАУ!!». Ну а так, взял чужое, показал, люди восхитились. Не, конечно приятно, когда восхищаются, но повторюсь – драйву нет… Самому что ли попробовать, что-то сочинить? Это было бы классно, но куда ж мне против Бетховена или Шопена? Суета одна получится… Смешная…

Вторая грустная вещь, это то, что идея напиться, была идиотической изначально. Я и до этого, водку особо не употреблял, а теперь уж и подавно пить её не стоит, достаточно вспомнить итог совместного распития с парнями… Бррр! Чего я вдруг взялся решительно надираться, непонятно. Скорее всего – фантомные боли на фоне эмоционального кризиса. Раньше, ещё в первой жизни, в общаге, при проблемах, зачастую принимали с парнями «по чуть-чуть», после чего проблемы выглядели несколько добродушнее и мельче, чем до «принятия». Видно помня об этом я и последовал известным путём. Хотя уже после первого дня «распития» можно было понять, «шо шото не то» с организмом. Но я настаивал – «Раньше вроде нормально было, чё ж щас-то плохо будет?». Настоял. До публичного конфуза дело довёл. Обрыгал кабинет СанХёну и половину группы в придачу. И даже грусть не от того, что водку пить нельзя. Не такой уж я её любитель. Просто это ещё одна оборванная ниточка к прошлой жизни. Не будет больше как раньше. Всё. Поезд ушёл. Как ты его обратно не зазывай, не уверяй себя, что ты в нём едешь и скора станция назначения. Всё, финита ля комедия, как говорится… Приехал.

Охо-хо, грехи мои тяжкие… Скоко успел дури всякой наворотить… Надо было сразу послушать СанХёна и заняться продюсированием и авторством. Но чего-то меня «клинануло» на том, что айдолы замуж не выходят. Та чёрта с два, кто меня замуж выдаст! Воистину, разум и дух мой были смущены и творили странные вещи. Это всё ГуаньИнь виновата. Не надо было меня «заселять» не в ту «квартиру» …

ЧжуВон с утра сообщение прислал. Пока ехал к шефу, глянул, чего там у меня в телефоне за сообщение моргает? Глянул. Получил ещё один минус к мироощущению. ЧжуВон поинтересовался, что я ему за смс-ку, о 16 миллиардов долга кинул. Я вначале решил, что он прикалывается и опять какую-то чушь несёт, чтобы выглядеть умнее, но потом подумал – «а откуда он знает про цифру в 16 миллиардов? Вроде ему знать неоткуда…». Полез проверять к себе в телефон. Обнаружил. Такую хрень обнаружил, что просто другими словами её и не назовёшь. Игривую смсочку оппе, с предложением решить денежные проблемы девушки. Вот хоть убей не помню, чтобы я её отправлял! Вот хоть убей! Это точно проделки ЮнМи. Ещё один повод избегать спиртного. Как говорил Новосельцев в «Служебном романе» – «Когда я выпью, я буйный, гы-гы-гы!». А я не то что буйный, я вообще – посланник ада. Вспоминаю прошедшие дни и просто поражаюсь, каким я был аЦки добрым, аЦки щедрым, просто какой-то князь аЦких легионов, не иначе. На кой я ЁнЭ на работу взял? У меня ведь же ничего нет! Никакого агентства! И от Чжувоновского предложения не отрёкся сразу и бесповоротно при всех, а всё кивал с умным видом, как будто, так и нужно – «мол да, персональное агентство, ого-го, у нас не забалуешь!»

Это всё водка проклятая! Всё она. Больше в рот ни капли. Ни-ни. А как тогда расслабляться? Для расслабления известны три вещи – водка, травка и секс. От водки я только что отрёкся, травка такая дрянь, что её вообще в руки брать не стоит, сэкас мне тоже не подходит… Что же остаётся? Только спорт. И здоровый сон. И буду я жить долго-долго и умру здоровым…

… Это хорошо, конечно, что я буду богатым и здоровым, но это болтовня ни о чём. Нужно ближе к телу. К телу жизни. А что есть жизнь? В нынешних реалиях, жизнь – это способ добычи денег белковым организмами. Сколько они их добывают, настолько они и «белковы», эти организмы… Поскольку я тоже – «организм», то должен не отставать от остальных и тоже – добывать. Тем более, что меня только что вынесло в новую кормовую заводь – «Грэмми». Не знаю, насколько в ней больше корма, но раз все туда рвутся, то его в ней должно быть много… Единственно, на данный момент, я не представляю в какую именно денежную сумму можно конвертировать свою номинацию. Поэтому, чтобы не продешевить, ни на что соглашаться сразу не надо, надо сначала разузнать, как и на что живут номинанты…

… Особенно это касается моего нового договора с СанХёном… Договора композитора. Насколько я понял, у нас с ним шёл разговор об этом. Договорились, что я скатаюсь с девчонками в Японию, закрою свои долги, а потом мы с ним будем строить жизнь по-новому. Вот к этому моменту следует подготовить свой вариант дальнейшего развития событий. И не идти на компромисс. Нефиг. Хороших песен мало, а хорошее стоит дорого.

… Всё-таки интересно, в каких именно номинациях я номинирован? Хотелось бы узнать. Но с содержимым телефона КюРи ознакомиться я не успел из-за внезапного ослабления организма, а мой телефон остался в сумке, а сумка в агентстве. И почему СанХён сказал, что я – «первая кореянка, номинированная на премию»? А Ли ХеРин? Её что, отвергли? Про парней ладно, не упоминаю. Люди умерли и возможно есть какие-то правила, что умерших – не награждать. Но эта любительница «домашнего очага», она же ещё жива? Тогда почему о ней не упоминается? Директор школы СокГю говорил, что попадание в «Hot100» означает автоматическую номинацию. Или, он не разбирается в вопросе? Странно это как-то… Чёрт, как я забыл свой телефон?! Как же это бесит!

… Кстати, про СокГю! А ведь это подходящий момент вернуть деньги, вколоченные мной в акции «Кирин». Провести пресс-конференцию, поблагодарить педагогический состав школы, лично – директора. Во всеуслышание заявить – если бы не они, то не было бы первой корейской номинантки «Грэмми». Цена акций после этого вверх точно скакнёт. И это… Болтали, что СокГю уволить хотят, а он друг шефа. Попрошу, у министра или акционеров школы, кто там из них директором-то распоряжается, чтобы не увольняли человека. Должны же они к просьбам номинанта прислушаться, или нет? А я у шефа, взамен за это, чего-нить тоже попрошу… Процентик повыше, например, в будущем договоре. Друг ему СокГю или нет? Пусть платит… Так! Нужно срочно звонить СанХёну! Где телефон!? А чёрт!

… А ведь можно не только деньги отбить, но и заработать ещё! Вдруг, после всех этих перипетий в «Кирин», народ подумал – «да ну их нафиг, эти акции!», взял, да и сбросил их на рынок! Может, они сейчас в свободной продаже есть, по какой-нибудь смешной цене? Роялти мне СанХён буквально вот только что перевёл, прикуплю на них ещё акций, а потом – пресс-конференция и вуа-ля! Мгновенное удвоение капитала! Или, утроение… Нужно срочно звонить СунОк, пусть узнаёт состояние рынка! Где телефон?! Да шо ж такое?! Такие «нажористые» мысли косяком пошли, а средства связи – нет! Тут нужно брать ситуацию в свои руки, а нечем… У охраны, что ли, попросить…

Кстати, по поводу рук, в которые нужно всё брать… Сдаётся мне, что текущая ситуация возникла по большей мере от того, что я как раз «отдал всё в чужие руки», а они – не справились. Вот сильно мне кажется, что как-то всё не так идёт, как должно. И хоть СанХён мне и объяснил, почему агентство ничего не сделало, чтобы обелить моё светлое айдоловское имя, но… звучит это как-то вяло и неубедительно. По моим понятиям, агентство должно горой стоять за своего айдола. А если тот ещё и деньги ему приносит – вообще горло на лету перегрызать! В реальности имеем какие-то вялые трепыхания, от которого возникает неприятное ощущение, что я – «не на ту лошадь поставил». На нерасторопную. Привыкшую скакать одной, давно проторенной дорогой. И не способную креативно мыслить. Если дальше следовать порядку, принятому в агентстве, то я даже не знаю, до чего можно дойти… Скорее всего, что ни до чего. Буду, как «Корона»: танцзал – выступление – общага и далее по кругу. А по достижению айдольского пенсионного возраста – пожалуйте на пенсию, через пять минут забытый всеми, господин айдол!

В общем, в данный момент, позиция у меня – «мягкотелая», движение – «плыву по течению». Идеи – надо завязывать со столь мелкобуржуазным отношением к поставленным перед собою планам. Не знаю почему – мелкобуржуазным, но звучит хорошо, уничижительно. Словно в тезисах Владимира Ильича Ленина. Однако, чтобы не падать в собственных глазах, буду считать проведённое время – «привыкательным». В смысле – «разведывательным». Но я ведь и самом деле не знал, что тут и как? Не попробуешь, не узнаешь, как говорится. И то, что передал все свои полномочия в руки СанХёна, я же тогда исходил из здравой идеи, что человек не первый год этим бизнесом занимается, значит знает, как и что делать… Но знать-то он знает. Однако, есть нюанс. Знает он, по-корейски. А меня здешний стиль ведения бизнеса, как теперь оказывается, не устраивает от слова – совсем…

… И что же я должен теперь сделать, чтобы выйти из этого «плоского штопора» своей жизни?

Ммм… В начале, согласно канону, следует определить – «кто виноват?», а потом задаться вопросом – «что делать»? Нуу-у… насчёт вины… Как не крути, как неприятно это признать, но «во всех наших бедах виноваты мы сами». Моя вина в том, что я передал управление своей жизнью в чужие руки. Вот и всё. Вот и весь ответ. Есть, конечно, множество объективных и субъективных причин, почему всё сложилось так, как оно сложилось, но, опять же, без моего участия оно бы так не получилось. Это базис, фундамент, на котором отстроилось здание текущей ситуации. Можно, конечно, обвинить во всём СанХёна, но, это тупиковый путь. Он живёт и действует в той информационной парадигме, в которой он живёт и действует. Попытаться изменить его и её? Во-первых – на кой мне тратить на это свои силы и время, а во-вторых – выйдет ли? Человек он уже взрослый. В его возрасте, как говорят, «проще убить, чем переучить». Разумнее будет выдвигать ему требования и добиваться их выполнения, тем более, что с «Грэмми» я теперь в Корее «звезда» и ему придётся это учитывать. А вот требования, которые ему ставить … Требования, это похоже уже второй вопрос – «что делать»? Ммм… Думаю, для начала нужно сесть и спокойно всё обдумать. У меня же уже был начальный план «по достижению мирового господства». Но он был набросан в чёрную – крупными кусками и широкими мазками. Однако время прошло и стали видны более мелкие детали. Нужно их отсортировать, расположить в каком-то вменяемо-обозримом порядке и оценить, как их можно использовать себе во благо и вообще – нужно ли они именно все? Может, что-то можно – «выкинуть»?

В этот момент в мою индивидуальную палату открывается дверь и внутрь заглядывает СунОк.

– Телефон есть? – сразу, в лоб, спрашиваю я её, опуская всякие приветствия.

– Телефон? – озадаченно останавливается в дверях та.

Тут её кто-то сзади пропихивает внутрь. Мама с озабоченным лицом и узелком в руке! Она же в больнице должна быть? Сбежала, что ли? И, судя по выпирающим коробкам в узелке, узелок – с едой… Блии-н, похоже сейчас будут кормить мой бедный желудок! А я позвонить хотел…

(чуть позже)

Поздоровавшись с мамой и не реагируя на её увещевания, что нужно срочно сесть и покушать, иначе у меня не будет сил жить, изучаю через телефон СунОк сайт grammy.com, а именно ту его часть, в которой список номинантов. Список уже нашёл, сейчас уже ищу себя. С первого разу как-то не получилось, задал поиск, жду. Сайт чего-то тупит. О! Наконец! Ого, целых пять строчек нашлось!

«Запись года», как продюсеру композиции «Шторм» … «Песня года», как автору песни «Byebyebye» … «Лучшая современная классическая композиция» … «Лучшая инструментальная композиция» … «Продюсер года, классический».

Вау-у! И это всё обо мне? Да я крут! Я мега-продюсер и мега-автор! Афигеть… И что же мне теперь за это всё будет?

(позже, больничная палата, там же. Разговор тет-а-тет между ЮнМи и СунОк. Мама пошла говорить с врачом, может ли она забрать домой свою младшую дочь?)

– Я ничего маме не сказала, что президент СанХён тебя уволил. – почти касаясь своей головой головы сестры, шепчет СунОк при этом опасливо косясь на дверь. – Зачем он просил тебя приехать? О чём ты с ним говорила?

– Я жёстко поговорила с президентом. – вернувшись из своих мыслей говорит ЮнМи и сосредотачиваясь на разговоре переводит свой взгляд с окна, сквозь которое она смотрела куда-то вдаль, на сестру.

– Я сказала президенту СанХёну, что если он мне не повысит процент отчислений, то я – увольняюсь! – гордо заявляет она с загоревшимся огоньком в глазах.

– Да-а…? – растерявшись, тянет та. – И, что?

– Ничего. – пожимает плечом ЮнМи. – Поговорили.

– Чем закончился ваш разговор? – смотря округлившимися глазами хочет знать всё до конца СунОк.

– Компромиссом! – радостно улыбается ей в ответ ЮнМи.

– Компромиссом? – всё так же растеряно переспрашивает СунОк. – Каким?

– Он мне ничего не повышает, а я – не увольняюсь! – выпаливает ЮнМи и начинает смеяться.

– Да ну тебя! – надув губы, обижается СунОк. – Что на самом-то деле было?

– Да всё пока осталось так, как раньше. – отсмеявшись, отвечает ЮнМи. – Разговор с президентом толком не получился, у меня не вовремя скрутило желудок. Будем по новой говорить.

– Может, мне поехать с тобой? – предлагает СунОк.

– Зачем? – удивляется ЮнМи и объясняет, почему не нуждается в спутнице. – Он ведь не прямо сейчас состоится. И потом, онни, разговор о деньгах, дело интимное. Боюсь, твоё присутствие окажется сковывающим фактором для договаривающихся сторон.

– Интимное? – переспрашивает СунОк наморщив лоб.

– Именно. – кивком подтверждает ЮнМи и обещает. – Только в этот раз я уже скромничать не стану. Хватит!

(больница, там же, несколько позже. ЮнМи используя взятый у СунОк телефон, разговаривает с президентом своего агентства)

– ЮнМи, слушай меня внимательно. – говорит мне СанХён перед этим спросив в состоянии ли я «функционировать», то бишь, работать и получив утвердительный ответ. – Я сейчас уезжаю на переговоры с военными относительно тебя и не знаю, сколько времени буду отсутствовать. Хочу, чтобы в моё отсутствие ты выполнила моё задание. Скажи мне, твоя тодук-коньяти… Как хорошо она тебя слушается?

– Она меня хорошо слушается, господин президент. – отвечаю я, одновременно соображая, на кой шефу потребовалась Мульча. – А что?

– У меня родилась мысль, как повысить внимание японской публики к вашему промоушену. – отвечает мне президент. – Если не знаешь, скажу, в Японии – культ кошек. Есть предложение внести изменения в постеры твои и группы, поскольку их ещё не отпечатали. Бери свою тодук-коньяти и вези её сюда, в агентство. КиХо за это время подготовит всё для вашей фотосессии. Посмотрим, как получится и, если будет удачно, отдел рекламы это использует. Ты меня поняла?

– Хорошо, господин президент. – говорю я. – Я поняла. Сейчас начну всё делать.

– Делай, – отвечает мне СанХён и даёт ещё одно указание. – И разберись с ЁнЭ. Ей отдали твою сумочку, и она повезла её к тебе в больницу. Я ЁнЭ уволил. Раз ты вернулась в агентство, то ЁнЭ тебе больше не нужна. Ты меня поняла?

– Да, сабоним. – отвечаю я. – Я поняла.

– Всё, работай. – говорит шеф и отключается.

– Что там? – с тревогой спрашивает СунОк увидев, что я закончил разговор. – Что хотел президент?

– Президент СанХён, как обычно, делает из подкинутого ему жизнью лимона лимонад. – отвечаю я. – Хочет, чтобы я сделала фотосессию с Мульча. В Японии культ кошек и он считает, что постеры с кошкой смогут привлечь к группе больше внимания.

– А…а, – задумавшись на несколько мгновений понимающее кивает СунОк. – Президент СанХён очень умный. Знает, что делать.

Я в ответ пожимаю плечами.

– Ну не всегда, – говорю я. – Порою он не замечает редкий брильянт, который неприкаянно бродит по его агентству.

СунОк понимающе кивает и грустно вздыхает.

– Бывает так, что начальник не сразу до конца осознаёт ценность своего работника. – говорит она, – Но теперь президент СанХён точно не выгонит тебя из агентства. Ты ведь теперь звезда с мировой известностью!

– Сама уйду, – обещаю я, и имея в виду богадельню СанХёна.

– Уйдёшь?! – пугается СунОк.

– В продюсерство. – говорю я и объясняю. – Знаешь, пока я в окно смотрела, мне пришла в голову одна занятная мысль. В «Грэмми» меня номинировали два раза за продюсерскую работу. Потом эти, местные умельцы. Что им не дай, всё в говно превратят. Может, сама жизнь посылает мне сигнал? Может, мне следует сосредоточиться на продюсировании? Хотя бы до той поры, пока голос не появится. Как думаешь?

Смотрю с вопросом на онни.

– А ты умеешь? – с сомнением смотря на меня, спрашивает она и уточняет. – Быть продюсером?

Задумываюсь над ответом

– Я в Америке ходила на курсы. – подумав, отвечаю я. – Теоретическое представление о процессе у меня есть. Нужно теперь получить практический опыт.

– И как ты его получишь? – получаю я резонный встречный вопрос.

– Возьму какую-нибудь группу. – говорю я. – Буду с ней работать. Научусь.

– У тебя очень напряжённая работа. – напоминает мне СунОк. – И ещё ты теперь будешь служить. Когда тебе учиться?

Хороший вопрос. Действительно, когда?

– Посмотрим, – пожимая плечами говорю я. – Было бы желание, а возможности найдутся.

– Ну, если так… – не совсем уверенно отзывается онни.

В этот момент раздаётся стук в дверь палаты.

– Да-да! – отзываюсь я, поворачиваясь к двери.

В палату заглядывает ЁнЭ.

– Сабоним, – увидев меня, произносит она, увидев меня. – Я привезла вам вашу сумочку, которую вы оставили в агентстве. Как ваше здоровье, сабоним?

– Здоровье – замечательное. – отвечаю я. – Чувствую себя внутри чистой и лёгкой, словно воздушный шарик. Спасибо, ЁнЭ. Давай мне мою сумочку, там должен быть мой телефон, а то я его уже без него изчертыхалась.

ЁнЭ подходит ко мне и, достав из принесённого с собою пакета мою сумку, протягивает её мне.

– Я хотела спросить, – произносит она, смотря как я ищу телефон. – В агентстве мне сказали, что вы снова вернулись на работу к господину СанХёну…

– Это так? – спрашивает она, подняв взгляд и смотря мне в глаза.

– Да, – отвечаю я, тоже смотря ей в глаза. – Я проведу с «Короной» промоушен в Японии, как это было запланировано. Но после этого я выйду из состава группы и буду работать отдельно. Тоже в агентстве, но, отдельно. Как именно это будет выглядеть, с президентом СанХёном мы пока не обсудили. Если ты хочешь узнать, в силе ли наши с тобою договорённости, то они в силе. Ты мой персональный менеджер.

– Хорошо, спасибо. – благодарит меня ЁнЭ, сразу повеселев.

(телефонный разговор)

– Да, хальмони. Рада тебя слышать. Что-то случилось? – спрашивает в телефон ХёБин.

– Извини, что отвлекаю тебя от работы, – отвечает ей МуРан. – Просто это срочно, и я хочу предупредить тебя быстрей, чтобы у тебя было больше времени подготовиться.

– К чему подготовиться, хальмони?

– Четвёртого июля ЮнМи зачитают приказ о мобилизации. Будет много репортёров. Кто-то должен быть от нашей семьи, чтобы её поздравить.

– Опять я?

– Неугомонная девчонка! А кто ещё?

– Да не хочу я её поздравлять! Сама говоришь, что она не для нашего дома! Зачем мне её поздравлять?

– Замолчи и досчитай до ста. А пока будешь считать, подумай, почему ты должна это сделать. ЧжуВон там тоже будет.

– ЧжуВон? А он, что там забыл?

– Он жених. Если жених не поздравит свою невесту, это будет странно для людей.