Текст книги "Айдол-ян - 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Кощиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

– Спасибо, сонбе. – ещё раз благодарю я. – Мы недолго с вами были дружны, но у меня сложились самые приятные впечатления от общения с вами. Вы действительно – очень достойный человек. Спасибо, что были моим другом.

– Спасибо и тебе, что согласилось ответить на мою дружбу, – благодарит в ответ АйЮ. – Очень жаль, что всё так сложилось. Всё могло бы быть совсем по-другому.

Несколько секунд сидим, молчим.

– Я чувствую себя предательницей, – говорит АйЮ. – Я не знала, как пойдёт наш разговор, но, на всякий случай я взяла с собой подарок, в надежде, что ты не откажешься. Вот, пожалуйста прими его от меня, с самыми наилучшими пожеланиями и в благодарность за песню, что ты мне подарила.

С этими словами она поднимает за верёвочные ручки картонную сумку с которой пришла и ставит её на стол.

– Что это? – удивлённо спрашиваю я.

– Мне показалось, что я не увидела у тебя маленькой сумочки, – объясняет АйЮ. – Совсем маленькой сумочки, в которую можно положить только необходимое. Думаю, тебе с ней будет удобно, и она тебе не раз пригодится. Пожалуйста, прими её от меня.

– Спасибо, сонбе. – благодарю я. – Не сомневаюсь в вашем выборе. У вас безупречный вкус, вы умеете выбирать правильные вещи.

АйЮ наклоняет голову в ответ.

– И, если тебе нужна будет помощь, не стесняйся, обращайся ко мне. – говорит она. – Что смогу, я для тебя сделаю. Но, сама понимаешь, всё, что неофициально.

– Спасибо. – благодарю я. – Попробую справиться сама.

– Хорошо, – кивает АйЮ, – поступай, как считаешь нужным. Но не забывай, что можешь на меня рассчитывать.

– Спасибо, сонбе. Я буду помнить. – отвечаю я.

– Всё, я побежала. – говорит АйЮ вставая из-за стола. – Жаль, что мы теперь больше не подруги.

– Жаль. – кивнув, соглашаюсь я, тоже вставая, чтобы её проводить.

– Передавай от меня привет своей онни. – уже стоя в дверях оборачивается ко мне АйЮ и спрашивает. – Где она?

– Поехала к маме в больницу.

– Пусть твоя мама быстро выздоравливает.

– Спасибо, сонбе. Обязательно передам. я

– Отличные новости, ЮнМи! Я рада за твою маму. Надеюсь, что всё скоро успокоится и всё будет хорошо.

– В том, что будет хорошо я не сомневаюсь. – улыбаясь, говорю я.

– До свидания, ЮнМи. – улыбается мне в ответ АйЮ. – Файтин!

– До свидания, АйЮ. – Файтин!

(чуть позже)

Как говорится, у победы – тысячи отцов, а поражение всегда сирота. – думаю я, смотря от двери на стоящий на столе серый-пакет сумку оставленный АйЮ. —

Только я так и не понял, что это было? «Остаточне прощавай», как говорят на Украине или, всё же, «до побачення»? Если – «прощай», зачем было подарки дарить? Хотела показать, что она этого не хотела, но обстоятельства сложились так, что иного выхода у неё не было? Ну, может быть…

Эх, тупой я организм, соображаю медленно, второго смысла в словах сразу не улавливаю! То ли дело – АйЮ! Явно был многослойный заход, в котором я разглядел только верхушку. Как бы теперь увидеть все остальные?

Время действия: 29 июня, несколько позже

Место действия: воинская часть ЧжуВона

Сидя на скамейке на улице, ЧжуВон, закинув голову, с задумчивым видом разглядывает вечерние облака.

«Просто… даже и не знаю, что можно предпринять в такой ситуации», – думает он о ЮнМи, – «я знал, что она ненормальная, но не настолько, чтобы сделать своим домашним животным чёрную тудук-коньяти. В части все просто рехнулись, выясняя у меня – дух она Мён СонХва или нет? Она идиотка потерявшая память, вот кто она такая! Интересно, что будет, если об этом узнают?»

ЧжуВон задумывается, представляя, как это будет выглядеть и секунд через десять насмешливо хмыкает.

«Это будет смешно, но это не главное. Она нужна мне для моих целей. И именно как айдол. Наверняка она сейчас нуждается в поддержке. Если я её поддержу, то она мне будет благодарна за это. А раз она будет мне благодарна, значит, будет более сговорчивой к моим просьбам. Никто ж не узнает, что я её поддерживал? А если даже и узнают, то это совершенно нормально для жениха – поддерживать свою невесту. Скажу – «боролся за любовь до конца». Девочки после таких слов ещё и слезу пустят».

ЧжуВон с довольным видом достаёт телефон и, открыв окно мессенджера, неспешно набирает текст: «Я на твоей стороне. Не сдавайся. Если всё будет совсем плохо откроем для тебя отдельное агентство. Файтин, ЮнМи!»

Перечитав сообщение ещё раз, ЧжуВон пожимает плечом, мол, «чего ещё добавить?» и нажимает на экране кнопку – «отправить».

Время действия: 29 июня, примерно в это время

Место действия: общежитие группы «Корона». Большая комната. У участниц группы – свободное время, в которое каждая может занимается тем, чем хочет. В данный момент все заняты тем, что изучают содержимое новостных ресурсов.

– Где наша макне? – интересуется ИнЧжон смотря в планшет, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Ты имеешь в виду – томбой? – переспрашивает её КюРи, тоже не отвлекаясь от экрана уже своего планшета.

– Да, я имею в виду ту убийцу, которая убила нашу группу! – отвечает ИнЧжон.

Никто ничего не говорит в ответ на её слова.

– Никогда не думала, что мы так закончим. – несмотря на это продолжает говорить ИнЧжон. – Я, когда её первый раз увидела у президента СанХёна, я прямо почувствовала, что что-то с ней не так! Что будут от неё неприятности!

– О! – восклицает КюРи и сообщает прочитанную новость. – АйЮ удалила Агдан из списка своих друзей!

– Останемся мы одни. Мы и она. – делает безрадостный прогноз ИнЧжон и жалуется. – Меня тоже уже удаляют из друзей.

– Наверное, это какие-то не настоящие друзья. – говорит БоРам смотря в планшет.

– Какая разница какие они?! – восклицает ИнЧжон. – Я ни в чём не виновата, а меня удаляют! За что?

– За то, что мы группа. – объясняет ХёМин.

– Да не хотела я, чтобы она была у нас в группе! – восклицает ИнЧжон.

– Не истери. – просит её ХёМин и спрашивает у остальных. – А действительно, где ЮнМи?

– Она заболела, и её мама заболела, и сестру её побили, а дом разрисовали антифаны и поставили у двери траурные венки. Господин КиХо разрешил ей быть дома. Она лечится. – докладывает подробности ДжиХён.

– Офигеть. – говорит ИнЧжон и с удовольствием заключает. – Есть же на свете справедливость!

– Откуда ей взяться? – удивляется ХёМин. – Ты не виновата, а тебя из «друзей» удаляют.

– Ну да, – скисает ИнЧжон.

– «Совоны» подали прошение в «KBS» прошение о запрете нашего комбэка. – смотря в планшет сообщает следующую новость КюРи. Отпечатали десять тысяч листов с подписями и привезли на тележке ко главному входу.

– Десять тысяч листов это сколько? – спрашивает ИнЧжон пытаясь представить.

– Пачка для бумаги – пятьсот листов. Десять тысяч листов – двадцать таких пачек. Как раз на ручную тележку сложить, чтобы эффектно выглядело. – объясняет ей КюРи и добавляет. – Было полно журналистов.

– Гады. – говорит ИнЧжон и спрашивает. – А что сказали в «KBS»?

– Пока ничего, – говорит КюРи. – Приняли, сказали рассмотрят.

На некоторое время в комнате устанавливается тишина.

– Наши фаны разбегаются. – сообщает КюРи следующую плохую новость. – За два дня уменьшились почти на треть. Основная причина – недовольство поведением ЮнМи к сонбе.

– Пипец, – произносит ИнЧжон, – приехали. Я знаю почему ЮнМи не появляется в общежитии. Боится, чтобы мы её не побили.

– А мы можем? – повернув голову к ИнЧжон спрашивает КюРи.

– Мне кажется, что мы просто обязаны это сделать! – отвечает ей ИнЧжон.

Время действия: 29 июня, около шести часов вечера

Место действия: больница, где находится мама ЮнМи

В сопровождении охранника идём с СунОк по больничному коридору, к лифту. К машине. Хорошо, когда есть охрана и машина. Сел, да поехал. Я вообще-то никуда не должен был из дома выходить, я КиХо обещал, но СунОк позвонила, просила помочь, хотя бы советом. Чего советом? Сел да приехал. В общем, у мамы не так всё хорошо, как было вчера. Врачи всегда что-то да найдут. Взялись они проводить анализ результатов, и возникли у них подозрения по поводу её головных болей. И могут эти боли быть, в результате нарушения кровотока. А кровоток может нарушаться в результате спазма и дилатации артерий. Или, из-за остеохондроза шейных позвонков. Остеохондроз, это не лечится, я знаю. Это когда хрящ между позвонками разваливается или выдавливается наружу, защемляя нервы и сосуды рядом с ним. У моей бабушки такая штука в поясничном отделе. Может болеть постоянно. А если в шее такое, так голова может болеть. Что такое дилатация артерий, не знаю, но звучит тоже, достаточно нехорошо. Посмотрю в сети, когда вернусь домой. Короче, врачи предложили провести дополнительно обследование для выяснения истинных причин, раз есть подозрения. Дополнительные исследования – дополнительные расходы. СунОк, собственно и хотела со мной это обсудить. Тоже, чукча странная. Я что, деньги зажму на мамино лечение? Можно было сразу соглашаться. Плюс четыре с половиной миллиона вон к сумме, заявленной вчера, погоды не сделают. Лечить так лечить…

Вчера, когда мы были в больнице, я её не видел. Во время обследования, дали ей какого-то «убойного» успокоительного, которое на неё хорошо подействовало. Устала она, со всей этой нервотрёпкой, да и поздно уже было. В общем, уснула она. А сегодня, мама, увидев меня и СунОк, расплакалась, долго успокаивали. Вот не люблю такие походы. Близкому человеку плохо, а ты сделать ничего не можешь, топчешься рядом, как дурак, ощущая свою беспомощность. Хорошо хоть деньги есть…

Вот, маму успокоили, поговорили, пообещали, что всё будет хорошо, взяли обещание, что телевизор она, пока в больнице, смотреть не будет. Чапаем с онни домой. СунОк ещё вернётся сюда ещё раз, привезёт маме вещи, которые она просила.

Иду, вспоминаю своих. Маму, бабушку, отца. Как там они без меня? Не болеют ли? Есть ли у них деньги? Думаю, кто будет им помогать, если потребуется. А ведь потребуется. Здоровье с годами только убывает, а меня с ними нет. Вот честное слово, лучше было сразу умереть, чтобы сейчас не думать о таком. Дурак я, что у ГуаньИнь другой мир выпрашивал. Какая там пуша-кара, или, как там она её назвала? Нафиг она мне сдалась. Ну и что, что в муравья. У муравья мозгов нет, а значит, думать о тех, кто остались одни, без меня, не сможет… Чё-то так хреново на душе…

– Госпожа ЮнМи, вы не прокомментируете последние события? – неожиданно раздаётся голос рядом со мной.

Остановившись, озадаченно поворачиваю голову. Журналистка с микрофоном в руках, за ним оператор с камерой на плече. Выскочили из бокового коридора и пытаются взять у меня интервью. Следом за ними по коридору быстрым шагом идёт ещё такая же парочка – с микрофоном и камерой. Журналисты? Кто пустил в больницу чертей?!

– Журналистка Ли УнСок, канал «SportStep». Госпожа ЮнМи, вы не согласитесь ответить на несколько вопросов для телезрителей нашего канала? Как здоровье вашей мамы, госпожи ДжеМин?

Озадачено смотрю на выглядывающую из-за моего охранника девушку, которой он преградил дорогу ко мне и СунОк.

Охренеть! Мало того, что вот такие вот, как она, отчасти виноваты в том, что мама в больнице и плачет, так они ещё и сюда пришли, ещё деньжат подзаработать! Вот твари. И что делать? ЁнЭ нет. Сказать – «без комментариев»?

– Вы можете как-то прокомментировать происшествие возле кафе вашей мамы? – задаёт мне следующий вопрос журналистка.

Вижу, как подтягивается вторая пара деятелей эпистолярного жанра и останавливается рядом с первой. В глубине коридора замечаю ещё двух «акул пера» спешащих к месту возможной кормёжки.

– Вы можете подтвердить слухи о том, что агентство «FAN Entertainment» решило отложить комбэк вашей группы?

Да! Благодаря вашим лживым языкам я и все остальные должны сосать лапу, потому, что вам нужно зарабатывать, а МИДу сохранять своё лицо! Это же только айдолы не люди, их можно поливать по-всякому, а остальные – приличные граждане! Им и лицо своё можно сохранять и заработок. Который, кстати, с моих налогов платится, если о МИДе говорить. А они там только – «озабоченность выражают», дармоеды. Ума на это много не надо. Не то что мне – «не так сидишь, не так свистишь, не то сказал»! Ещё и думать постоянно – «придут на тебя или нет»? Я бы, с моим английским, тоже мог в МИДе сидеть на всякий заграничный пук «озабочиваться». Хм! А что если мне и в самом деле – «выразить озабоченность»?

Невидяще смотрю на что-то ещё спрашивавшую у меня журналистку торопливо обдумывая неожиданно пришедшую мысль.

А что мне за это будет? А что мне будет? Итак, уже, вроде все «негативности», которые возможны, собраны. Комбэку, скорее всего сто процентов хана, и в Японию никто не поедет. Так хоть неотомщённым не останусь. Фарш, конечно, назад провернуть не получится, а вот ту субстанцию, которая несётся по канализационным трубам, вполне себе можно вернуть назад. Особенно если она несётся сверху. Главное – бездоказательно никого не обвинять. Просто выражать «озабоченность». Как в МИДе.

Выйдя из задумчивости оценивающе смотрю уже на три протянутых ко мне микрофона.

Три новостных агентства? Это хорошо. Наверняка все трое и опубликуют, боясь, что их конкуренты опередят.

– О, простите, – говорю я, обращаясь к девушке из «Sport Step» первой задавшей вопрос. – Вы так неожиданно появились, что я несколько растерялась. Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Спасибо, что вы задали вопрос о здоровье моей мамы. Сейчас она находится на обследовании в больнице, и врачи говорят, что причин, которые могли бы служить причиной для особого беспокойства, у неё нет. Поэтому, в этой части жизни напряжённости у меня не то чтобы совсем нет, но она здесь снижена до минимального уровня. Сейчас в моей жизни есть более сильный беспокоящий фактор.

– Вы, наверное, беспокоитесь о комбэке вашей группы? – с фальшивым сочувствием спрашивают у меня.

– Нет, – отрицательно качнув головой отвечаю я. – Я беспокоюсь за нашу армию.

На пару секунд в коридоре устанавливается изумлённое молчание.

– У вас есть причины беспокоится за нашу армию? – удивлённо спрашивает журналистка.

– Есть и очень большие. – кивком подтверждаю я.

– Вы можете о них рассказать?

– Если вам это интересно.

– Думаю, что это всем будет интересно, – говорит Ли УнСок в подтверждении своих слов глянув влево и вправо на коллег по цеху, словно призывая их в свидетели. – Ведь наша армия это единственная наша защита от нападения северян.

– Я тоже так считаю. – киваю я и начинаю объяснять причины своего беспокойства. – Наверняка вы знаете, что у меня есть жених и он сейчас выполняет свой долг перед страной, служит срочную службу в армии…

Сделав паузу смотрю на журналистку ожидая реакции на мои слова. Та тоже кивает, показывая, что да, знает.

– Неудивительно, что я беспокоюсь за него. – говорю я, думая, что мне вот как раз глубоко пофигу на это. – Север рядом, люди там мало предсказуемые, мало ли что может произойти, а мой жених служит в войсках, которые будут на самом переднем крае событий, если они вдруг случаться. Поэтому, последнее время у меня появилось занятие – следить за политической обстановкой. Что происходит на нашей границе КНДР, нет ли там роста напряжённости и не делают ли в Пхеньяне провокационных заявлений? Но, оказалось, что смотреть нужно не наружу, а внутрь границ. Ситуация внутри вызывает не меньшую, а может, даже большую озабоченность.

Я перехватываю воздуха после столь длинного вступления и продолжаю говорить внимательно смотрящим на меня журналистам.

– Где-то я прочитала фразу, которая мне запомнилась – «армия, последний довод королей». – говорю я, переиначивая известную мне ещё с той Земли фразу в более подходящий для текущего момента вид. – У нас в стране не король, а президент, но тем более он не принимает решения в одиночку, хотя даже и короли принимают решения на основании информации от своих советников, если они, конечно, разумные короли. Так вот. Последние события дают возможность сделать вывод, что наше министерство иностранных дел не владеет ситуацией, не ориентируется в текущем раскладе политических сил и поэтому способно предоставлять неверные данные, на основании которых руководитель страны может принять ошибочное решение. А ошибочное решение – это вероятность того, что Корея может оказаться втянутой в военный конфликт, в котором первый удар примет на себя армия. Конкретно – подразделения морской пехоты, где служит мой жених. Поэтому, я очень озабочена имеющейся ситуацией.

(Упс, звук лопнувшего шарика. Замерев, журналисты смотрят на меня и читаю в их глаза – «Боже, как хорошо, что ты привёл меня в эту больницу! Это же скандал!»)

Словно подтверждая то, что я прочитал в их глазах, журналистка УнСок, «отмерев», оборачивается к своему оператору.

– Ты всё снимаешь? – спрашивает она у него, – Камера работает?

– Работает. – отзывается тот. – Снимаю.

– Какие причины у вас считать наше министерство иностранных дел – не владеющим ситуацией и предоставляющим неверные данные руководству страны? – пока она оборачивалась, обращается ко мне с вопросом другой журналист.

– А вы, простите, аджосии, с какого канала? – спрашиваю я прежде чем отвечать.

– Канал «25ТВ». – представляется он. – Репортёр Ким ЛиХо.

– Это понять достаточно просто, господин Ким ЛиХо, – отвечаю я. – смотрите. Когда вы, к примеру, обещаете кому-то, что-то сделать, вы уже примерно представляете, как именно вы это будете делать. Алгоритм, в котором вы уже видите последовательность своих действий, а также препятствия и проблемы, которые вы должны преодолеть по пути к вашей цели. Когда наш МИД затеял эту ерунду с переименованием моря, это значит, он не видел неразрешимых проблем в достижении цели. Но, действительность оказалась другой – фиаско. А фиаско говорит о том, что наше министерство не владеет алгоритмическим способом действия – неправильно оценивает ситуацию, неправильно оценивает уровень проблем, неверно оценивает свои силы.

– Почему переименование моря – ерунда? – удивляется репортёр канала «25ТВ».

– Сейчас объясню. – говорю я. – Начнём с финансов, ибо деньги – это самое главное в любом деле. Изменить название географического объекта – совсем не просто, как это может показаться на первый взгляд. Название зафиксировано во множестве документов, прежде всего картах – морских, авиационных, географических. Причём карты бывают для гражданских, для военных, для МЧС, для географов, для океанографов, для лоцманов, для штурманов… Есть электронные базы данных, хранящие в себе изображения карт. В конце концов есть миллионы школьных учебников. Десятки, если не сотни миллионов документов, которые следует исправить. Ещё раз обращаю ваше внимание – это нужно сделать по всему миру. И вот возникает вопрос…

Я делаю паузу и обвожу взглядом слушающих меня журналистов.

– … кто за это заплатит? Вы только представьте со сколькими нулями должна быть цифра, чтобы оплатить эту работу! И сам объём этой работы.

Снова обвожу взглядом представителей СМИ. Стоят молча. Видимо – представляют.

– Было совершенно очевидно, что географическое сообщество, или кто там ещё, кто будет вынужден оплатить эту работу, никак не обрадуется изъятию из своего бюджета денег на это мероприятие. Это сразу, одно из главных препятствий на пути нашего МИДа. Не знаю, почему наш МИД вдруг решил, что все с радостью кинутся платить за это изменение. Может они пообещали ООН, что Корея за всё заплатит сама? Но если так, то это совершенно не годится. У нас в стране полно мест, где можно потратить такие деньги с большей отдачей. Например, на борьбу с безработицей среди молодёжи…

Мууу… – задумчиво отзываются мои слушатели.

– ЮнМи, что ты такое говоришь? – наклонившись к моему уху шепчет СунОк мамиными словами.

– Меня спросили, я отвечаю. – говорю я ей. – Корейскому народу очень интересно, что я думаю по этому поводу, ведь так господа журналисты?

– Да, да, – подтверждая, кивают мне в ответ журналюги улыбаясь при этом людоедскими улыбками.

– Вот видишь, – говорю я СунОк, – люди хотят знать. Всё будет хорошо.

Отодвинув СунОк, я опять поворачиваюсь к журналистам.

– Следующее, почему я озабочена действиями нашего МИДа, – говорю им я. – Это то, что они поставили абсолютно всех в неловкое положение. Особенно нашего главного союзника – США, вынудив его выбирать между нами и Японией. Я считаю, это была очень неловкая ситуация, при любом разрешении которой Республика Корея оказывается проигравшей. Если бы было принято решение в нашу пользу, то это привело бы к обострению отношений с Японией и возрастанию напряжённости внутри нашего военного альянса. В случае, когда решение принимается не в нашу пользу, результаты его вы видите сами. Позор на весь мир, падение рейтинга корейской дипломатии до уровня пола и падение рейтинга президента в глазах корейских избирателей. Министерство иностранных дел пообещало госпоже президенту, что сделает. Госпожа Пак ГынХе пообещала избирателям, что всё будет. В итоге – стыд и позор. Ещё избиратели теперь знают, что США, своими действиями, совершенно чётко дали понять, что предпочитают Японию Корее. Кто за всё это будет отвечать?

Пф… – выдыхает они после моих слов.

– Так что ж, по-вашему, ничего делать было не нужно? – спрашивает меня третий, ещё не успевший представиться журналист.

– Искусство государственной дипломатии как раз и заключается в том, чтобы в имеющихся условиях просчитывать события на несколько шагов вперёд, улучшая положение своей страны среди других государств, тем самым улучшая благосостояние и безопасность его жителей. – отвечаю я ему и добавляю. – И делая это без применения военной силы, потому что воевать – дорого. А наши дипломаты показывают полную свою неспособность к такому умственному роду занятий. Поэтому, я и опасаюсь, что они из-за своей глупости втравят страну в вооружённый конфликт.

– Мне кажется вы слишком категоричны в своих высказываниях о нашем министерстве иностранных дел, – говорит аджосси задавший вопрос. – По моим данным, там работают профессионалы с большим опытом, закончившие лучшие учебные заведения. И не только в нашей стране, но и за рубежом. А вы ведь даже школу не закончили, насколько я знаю.

– Уважаемый аджосии, – отвечаю я ему. – Я понимаю возникающий у вас диссонанс, когда несовершеннолетняя девушка судит о работе умудрённых опытом и образованием мужчин. Но обращу ваше внимание на тот факт, что я, хоть несовершеннолетняя, но я уже работаю и зарабатываю деньги. И с этих денег я плачу налоги. И в налоговой, когда приходит время платежей, мне не говорят – «ой, да ты ещё школьница! Оставь эти деньги себе на мороженное!». Мне так никто там не говорит, а берут всё, что причитается государству – до последней воны. И ещё проверяют – всё ли я отдала. И я считаю, раз налоговая берёт с меня налоги, значит, она считает меня полностью дееспособным членом общества, никак не поражённым в правах относительно других его членов. А с налогов, которые я плачу, платят зарплату работникам МИДа. Так почему же я не имею право высказывать своё мнение о их работе? Что за двойные стандарты? Налоги, значит, плати, но мнения своего высказывать не смей, маленькая ещё!

Журналистка «SportStep» иронично хмыкает.

– И потом, – говорю я, смотря на неё, – совсем необязательно быть экспертом, чтобы понять, что мясо, которое приготовили вам в ресторане – тухлое, а новая песня, которую поёт вам модный певец – ерунда!

– Поэтому, – говорю я, переводя взгляд на задавшего вопрос, – совсем не обязательно закончить Сорбонну, чтобы понять, что наши дипломаты позорно «флопнулись». Это может сделать любой человек, который умеет думать и сопоставлять факты. Вы, я, даже любая школьница или школьник…

– Вы можете предложить другой вариант решения данного вопроса? – спрашивает меня журналистка, перехватывая инициативу у своего коллеги.

– Пожалуйста. – пожав плечами говорю я. – Никто не мешал в учебниках наших школьников печатать карты с названием «Восточное море» вместо «Японского». Вот вам простой вариант решения проблемы.

– Это не решение проблемы! – отвечает мне репортёр канала «25ТВ». – Это не покажет отношение мирового сообщества к агрессии милитаристской Японии! В этом решении не будет осуждения и наказания за те военные преступления, которые Япония совершила на территории Кореи в годы войны!

– Ну вот, мировое сообщество, показало своё отношение к военным преступлениям Японии, поставило её впереди нас, – говорю я и задаю вопрос. – И что мы теперь будем делать?

Смотрю на затрудняющегося с ответом журналиста.

– Значит, вы и ваша группа поедете в Японию? – спрашивает меня журналистка.

– А почему мы не должны туда поехать? – удивляюсь я.

– Вы не боитесь, что вас и вашу группу обвинят в не патриотичности? – спрашивают у меня в ответ.

– Простите, вы сказали, вы журналист новостей? – спрашиваю я у журналистки и уточняю. – Если это так, то вы должны быть в курсе большинства событий, случившихся в Республике Корея хотя бы за прошедший месяц?

– Я репортёр новостного канала. – отвечает мне та и добавляет. – И да, репортёры новостей наиболее информированные люди о происшествиях в стране.

– Тогда, пожалуйста, назовите точную цифру авиарейсов, отменённых в Корее в результате блокирования авиационного сообщения с Японией.

(журналисты удивлённо переглядываются, их операторы, не выражая никаких эмоций продолжают меня снимать)

– Я ничего не слышал про блокировку авиасообщения с Японией! – покрутив головой озадаченно отвечает мне репортёр.

– И я не слышала. – киваю я ей в ответ. – Каждый день десятки воздушных судов отправляются в Японию и возвращаются обратно. Причём, заметьте, летают они отнюдь не пустые. Каждое воздушное судно везёт в себе сотню, а то и больше, пассажиров. За всё то время с момента, когда стало известно о решении географического совета при ООН, число корейцев, пересёкших границу с Японией, составило, пожалуй, несколько десятков тысяч человек. Одновременно, как и самолёты, тысячи корейский морских судов держат курс на японские порты, везя с собой на продажу корейские товары. Точно так же, тысячи судов плывут им на встречу, везут японские товары к нам. Ещё. Корейские банки. Ни один из них не заявил о том, что прекращает транзакции между собой и своими японскими контрагентами. Думаю, что сильно не ошибусь, если скажу, что суммы ежедневных денежных переводов в банковском секторе между нами и Японией составляют сотни миллионов долларов…

– … И когда я смотрю на этот не на миг не прерывающийся человеческий и товарно-денежный обмен между Кореей и Японией у меня возникает вопрос: разве они не корейцы? Я имею в виду всех тех, кто летят в самолётах, плывут на кораблях, работают в банках? Почему они не отказались от общения со всем японским, ведь это было бы так патриотично? Почему патриотами должна быть только группа «Корона»? А как же остальная страна?

Задав вопрос, смотрю на журналистку «Sport step» в ожидании ответа. Та некоторое время молчит.

– Мне сложно прямо сейчас ответить на этот вопрос, – наконец признаётся она. – Я об этом не думала.

– Я об этом уже подумала раньше и поэтому могу вам ответить на ваш вопрос, – говорю ей я. – Во всём мире известен факт, что корейцы – это сплочённая, дружная нация, которая если что-то делает, то делает это дружно и вместе. Поэтому, коллектив моей группы будет поступать так же, как поступает нация. Кто мы такие, чтобы идти против всей страны? Страны, которая, не взирая на крики и стоны патриотов, как зарабатывала в Японии деньги, так и зарабатывает. Со всей ответственностью заявляю, что участницы группы «Корона» чувствуют неразрывную духовную связь со своей страной, своим народом и намерены поступать так же, как поступает их народ. А именно – тоже зарабатывать деньги в Японии. Поэтому, об отказе от поездки речь идти не может.

Агрыххх! – слитным выдохом поражённо выдыхают присутствующие услышав моё заявление.

– Надеюсь я достаточно полно ответила на ваш вопрос, госпожа УнСок? – спрашиваю я у девушки, смотрящего на меня с приоткрытым ртом.

– Э… а. А, да. – кивает она и добавляет. – Очень решительно сказано, Агдан.

– А вы уверены в том, что сможете там заработать? – спрашивает меня неизвестный мне репортёр.

– Ни тени сомнения в этом не имею, – повернув голову в его сторону отвечаю я. – Группа «Корона» является одной из сильнейших исполнительских коллективов в Корее и пришла пора показать его миру. Уверена, что успех ему гарантирован.

– «Корона» лучше, чем «Соши»? – «подковыривает» меня журналистка.

– Это будет определять зритель. – говорю я. – Я не буду давать личностные оценки. Но я уверена в своей группе на сто процентов.

– Точно так же как вы были уверены в своих двух песнях, которые попадут в Billboard?

Смотрю на репортёра канала «25ТВ», задавшего провокационный вопрос.

– Могу сказать вам по поводу этих композиций – ещё не вечер. Вполне возможно, что в Америке ещё не поняли. Не распробовали. Как с «Соши». Тоже не поняли. Но время пройдёт и поймут. Медленно соображают в Америке, всё поэтому. – нагло улыбаюсь я ему.

– Оу, это интересный взгляд на положение вещей, – наклоняя голову произносит он.

– Скажите, госпожа ЮнМи, – задаёт мне следующий вопрос журналистка «Sport step». – В СМИ сейчас очень много материалов, в которых обсуждается не являетесь ли вы реинкарнацией королевы Мён СонХва. Что вы можете сказать по этому вопросу.

– Мне нечего сказать по этому вопросу, госпожа УнСок. – отвечаю я пытливо смотрящей на меня девушке.

– Но сейчас об этом столько пишут. – не получив ответа не сдаётся она. – Неужели вы никак не прокомментируете это?

– Без комментариев. – отвечаю я, подумав, что, если я скажу, что «нет, я не она», вала писанины мне не остановить, всё одно будут писать. Так пусть пишут. Фамилию и имя пусть только правильно пишут.

– А вы знаете, что АйЮ, на своей страничке, удалила вас из списка друзей? – задают мне следующий вопрос.

– Да, я это знаю. – подтверждаю я.

– Можете как-то это прокомментировать?

– Думаю, вам лучше обратиться за комментариями к АйЮ. Ведь это её поступок, а не мой.

– То есть, вы не знаете причину?

– Я знаю причину.

– Но сказать не хотите?

– Без комментариев.

– Это как-то связано с последними скандалами?

– Вы знаете, я сегодня сильно устала, – говорю я, обращаясь к журналистам, берущим у меня интервью. – Было много нервного напряжения. Завтра будет ещё один непростой день. Я вижу, что вопросы пошли уже не особо интересные для ответа. Если у вас нечего больше спросить, тогда, я прошу прощения. Мы с сестрой поедем домой.

– Агдан, пожалуйста, ещё несколько вопросов. – просят меня.

– Хорошо, но только несколько, – соглашаюсь я.

– Всё-таки прошу вас, прокомментируете происшествие с кафе, принадлежащим вашей семье.