Текст книги "Просто спасти короля (СИ)"
Автор книги: Андрей Франц
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
Острое понимание зажглось в глазах его слушателей. – Да, конечно, дальше уже все понятно! Кого, как не героя Священного Похода, образец рыцарства и будущего Святого, предложит организовавший этот поход папа в императоры германским князьям? Разумеется, ненавидящие друг друга сторонники Филиппа и Оттона с радостью ухватятся за вариант "ни нашим, ни вашим". Причем, овеянный славой и заручившийся поддержкой Святого престола, на этот раз Ричард уже не будет послушной игрушкой в руках курфюрстов. Нет, в этом случае им придется поумерить свои амбиции...
Энрико Дандоло слегка усмехнулся. – Разумеется, Ричард Плантагенет – не более, чем железнобокий болван на троне. Но уж думать-то Иннокентий сумеет и за двоих. Дальше рассказывать?
– Не нужно, мессер, – Джовани Фальер встал и низко поклонился слепцу, – дальше и так понятно. Надев на Ричарда корону западной империи, Иннокентий получит возможность легко и почти безболезненно вытряхнуть Алексея из короны восточной...
– Надев ее затем все на того же железнобокого болвана, – завершил мессер Орсеоло.
– Иными словами, – присоединился меланхоличный мессер Флабьянико, – Иннокентий преследует цель, не дающую покоя всем папам, когда-либо занимавшим Святой Престол: единый христианский мир, единая христианская империя, единая христианская церковь...
– Да, – дож, наконец, опустился в свое кресло. – И он, как никогда, близок к ней. – Целая минута, а то и больше, прошли в молчании. Затем Дандоло поднял голову. – Надеюсь, вы понимаете, мессеры, что внутри этой империи нет, и не может быть места свободной Венецианской республике?
Прошло еще несколько мгновений. Где-то жужжал комар, невесть как выживший в окуриваемых специальными травами помещениях. За окном прошелестел поднявшийся с ближайшего болота выводок цапель. Наконец дож расправил плечи и ровным голосом произнес.
– Я не знаю, что нам следует делать. И вы этого не знаете тоже. Поэтому сейчас мы разойдемся и будем думать. Но помните одно. Что бы ни случилось, венецианский флот с крестоносцами не должен прибыть в Египет!
Что бы ни случилось!!!
***
Нормандия, замок Шато-Гайар,
20 января 1199 года
Тяжелый клинок обрушился плашмя на меч господина Дрона, норовя отбросить его вниз, чтобы следующим движением метнуться уже к шее. В голове вдруг ни с того, ни с сего и совершенно некстати всплыли обрывки рассказа господин Гольдберга о венецианском доже, их предполагаемом оппоненте. 'И с этаким монстром нам придется вступить в игру? Может, проще сразу повеситься?'
Впрочем, руки господина Дрона действовали, похоже, совершенно автономно от головы. Так что, некстати нахлынувшие воспоминания никак не сказались на их работе. Кончик меча почтенного депутата описал в воздухе цифру девять, и вместо звонкого удара стали о сталь послышался лишь скребущий душу звук трущегося железа. Поддавшись напору нападающего, цвайхандер скользнул по лезвию противника вниз, шипя как змея. И как змея же обвиваясь вокруг него. Легкий толчок, и теперь уже вражеский меч проваливается вниз, к земле. А острие торжествующего двуручника – уже у горла соперника.
Меньше недели прошло для господина Дрона в новом мире, а психологические настройки 'депутата', 'олигарха', 'предпринимателя' и даже просто 'Сергей Сергеича' слетели, будто их и не было. Он снова ощущал и чувствовал себя все тем же бандитом, что сколачивал двадцать лет назад свою бригаду и прорывался с нею на верхние ступеньки пищевой цепочки 'заводских'. Не депутат и не владелец почти миллиардного состояния рубился сейчас с незнакомым латником, а неожиданно помолодевший огромный и хищный зверь, вспомнивший забытый было привкус крови на зубах. Что вы, государи мои, какой там 'Сергей Сергеевич'! По утоптанной снежной площадке вновь порхал Капитан! И поверьте, многие в его прежнем мире отдали бы все, что угодно, чтобы только никогда больше не слышать этого имени...
Режущее движение поперек шеи, и откровенно расстроенный латник отошел в сторону, чтобы уступить место следующему. Желающих много. На краю круга для поединков выстроилась целая очередь, чтобы скрестить клинки с сэром Серджио из далекой Индии. К счастью, благородный сэр никогда не отказывает в поединке. И пусть никому ни вчера, ни позавчера не удалось поразить искусного телохранителя мессира Ойгена, но вдруг удача улыбнется именно сегодня?
А началось все буквально на следующее утро после прибытия в Шато-Гайар. Освоившись в отведенных покоях, наши путешественники попросили милейшего и предупредительнейшего сэра Томаса организовать им несколько уроков верховой езды. Поскольку де, в Индии путешествуют все больше на слонах. Лошадь же там – животное редкое и сугубо экзотическое.
Несказанно удивленный сэр Томас с готовностью вызвался лично сопровождать уважаемых гостей замка. Так что всю последующую неделю они провели на качающихся спинах благородных скакунов. Последние, похоже, поражались неуклюжести седоков нисколько не меньше сэра Томаса. И, если господин Дрон держался в седле более-менее устойчиво – все же мода на конные прогулки, вспыхнувшая в течение последних пяти лет в известных кругах, давала о себе знать – то господин Гольдберг заработал от своего рыжего мерина не один недоуменный взгляд.
Впрочем, нет. Сказать, что все время без остатка отдавалось конным путешествиям в окрестностях замка, было бы неверно. Ибо три утренних часа почтенный олигарх из будущего регулярно посвящал тренировкам с мечом, чем изрядно развлекал местное население. И сам невиданный здесь длинный клинок, и двуручная фехтовальная техника, и даже полный металлический доспех – для тех, кто пока что вполне еще обходился кольчужной защитой – все вызывало неподдельный интерес. И не только у дамской части замкового обслуживающего персонала. Свободные от службы бойцы гарнизона также как бы невзначай заглядывали на тренировочный плац – посмотреть на мечника из далекой Индии.
Разумеется, внимание последних занимали не столько богатырские кондиции господина Дрона, сколько его невероятный меч. И это понятно! Цвайхандер появится в этом мире лет еще через двести пятьдесят – триста. А уж, тем более, экземпляр, выкованный под специфические габариты прибывшей сюда акулы российского бизнеса.
Воистину, тут было на что посмотреть! Стотридцатисантиметровый клинок. Обмотанная кожей простая пятидесятисантиметровая рукоять. Массивное перекрестие гарды, с сильным уклоном к острию. Такой же кожей обмотанное рикассо, завершающееся аккуратной контргардой. Массивное навершие рукояти. Почти двухметровый меч лишь на полголовы не дотягивал до макушки Капитана и значительно возвышался над прическами не слишком-то высокорослых аборигенов.
Не удивительно, что в первый же день капитанских экзерсисов представители местного военного сословия не преминули попробовать на зуб иностранную военную технику. К чести господина Дрона следует сказать, что все зубы хозяев остались на месте. Хотя совсем без урона здоровью, увы, не обошлось.
Хорошо-хорошо, добрый мой читатель! Поскольку всю последующую неделю ничего достойного внимания в замке Шато-Гайар все равно не произойдет, уделим, пожалуй, этому эпизоду чуть больше внимания, чем он того, на самом-то деле, заслуживает.
Итак, раннее зимнее утро. Черные тени в углах замковых башен уже начали сереть, но до рассвета еще не менее получаса. Закованная в броню гигантская фигура то крадучись, то стелющимися выпадами передвигается по плацу, рисуя острием меча круги и восьмерки вокруг клинка воображаемого противника. На все это с удовольствием глазеют кухарки, якобы по делам пробегающие мимо со своими горшками и кастрюлями, горничные с ночными вазами, еще какие-то неопределенного вида личности с серыми от утреннего недосыпа физиономиями.
Вот сменившийся с ночного дежурства наряд надвратной башни во главе с седоусым лейтенантом шагает в кардегарию. О, заметили! Подходят. Пару минут ошарашено взирают на неутомимо вращающего клинком Капитана, затем лейтенант, воспользовавшись небольшой паузой по завершению одного из каскадов, оживает и учтиво кланяется:
– Простите, уважаемый сэр! Не хотите ли Вы сказать, что этой вот штукой можно биться? Да ведь ничья рука не удержит такой меч в воздухе больше минуты!
– Ты прав, воин, – согласной кивнул Капитан, – поэтому меч держат двумя руками.
Далее последовало объяснение, что этот клинок – не для конной битвы. Дескать, в Индии воины не сражаются верхом на конях – для этого есть слоны. А вот в пешем бою такой меч может оказаться очень даже полезным.
Усатый задумался и тут же выложил все, что он об этом думает:
– Осмелюсь заметить, сэр рыцарь, – о, Капитана уже в рыцари произвели, неплохая карьера! – что пеший воин, вооруженный более коротким мечом, но имеющий в другой руке щит, окажется все же в более выигрышном положении. За щитом вам его не достать, а вот он всегда может сократить дистанцию. И что вы тогда будете делать с вашей железной оглоблей?
Капитан повернул голову в сторону кузницы и, показав взглядом на какое-то странное сооружение из тонких бревен, спросил:
– Это у вас для рубки щитов?
– Так и есть, благородный сэр, – подтвердил чей-то голос из толпы. – Козлы для испытания щитов. Из каждой новой партии один-два здесь разбиваем.
– Ставьте, какой не жалко!
Собеседник Капитана кивнул кому-то из зрителей, и тут же молодой латник кинулся в кардегарию, вытащив оттуда довольно старый, но явно крепкий круглый деревянный щит, окованный металлическими полосами и с большим бронзовым умбоном.
– Вот, из старых остался. Мастерская Хочкинсов! – Зрители степенно закивали головами. Похоже, неведомые Хочкинсы пользовались здесь большим авторитетом.
Щит закрепили под углом примерно в сорок пять градусов от вертикали, как обычно держит его воин, загораживающийся от рубящего удара сверху. Наконец, ассистенты отошли. Аудитория затаила дыхание. Затихли последние короткие реплики тех, кто успел сделать ставки.
Почтенный депутат встал перед щитом, вытянув руки вперед и касаясь кончиком меча середины мишени. Затем каким-то, почти незаметным движением крутанул его и, перехватив в движении за рикассо, с прыжком опустил тяжелый меч на поверхность щита, рядом с умбоном. Да, получившийся удар явно вобрал в себя все теперь уже, наверное, сто тридцать килограммов капитанского веса.
Толпа потрясенно ахнула и застыла в благоговейном молчании. Седоусый лейтенант подошел к козлам, провел руками по гладкому теплому срезу разрубленного напополам щита и согласно кивнул:
– Клянусь Распятьем, такого мне видеть еще не приходилось. Это у вас, сэр, ловко получилось! – Среди зрителей наметилось некоторое шевеление, больше всего похожее на передачу монет из одних рук в другие.
Но оппонент Капитана, похоже, вовсе не собирается признавать себя побежденным!
– Со щитом-то у вас, благородный сэр, ловко получилось, – еще раз повторил лейтенант. – Только ведь щит ни уклониться, ни отпрыгнуть, ни удар отвести, ни сдачи дать не может. Вот если бы щит человеческая рука держала, поди так ловко бы не получилось?
– Ты прав воин, – серьезно ответил седоусому Капитан. – На любого самого сильного бойца всегда найдется лучший. Только я, – улыбнулся он, – таких не встречал. Может быть, найдется здесь, в замке? Хочешь попробовать?
Капитан хлопнул седоусого по плечу, приглашая составить пару для практического сравнения фехтовальной техники и боевого мастерства.
– Э, не-е-т, – ощерился лейтенант в веселой ухмылке, – мои лучшие годы лет уж пятнадцать, как позади! Разве из молодежи кто попробует?
– А и попробуем! – В круг вышел здоровяк лет тридцати. Хотя он и уступал Капитану – что в длину, что в ширину – но уверенная, мягкая походка, экономные движения выдавали сильного и опытного бойца. Тело воина защищала длинная, до середины икр, кольчуга, с сужающимся снизу к паху вырезом впереди – чтобы удобнее было сидеть верхом.
Рукава кольчуги заканчивались кольчужными же рукавицами. На икрах красовалось что-то вроде кольчужных гетр. Аналогичные "нарукавники" явственно проглядывали под рукавами кольчуги, перетянутые кожаными ремешками в районе локтей и запястий. Голова смельчака венчалась открытым коническим шлемом, в руках – длинный каплевидный щит, из тех, что к концу двенадцатого века уже практически полностью вытеснили круглые раритеты.
Публика явно оживилась, несколько хлопков по рукам известили о вновь сделанных ставках. Пока бойцы расходились на исходные позиции зрители быстренько обсудили возможную тактику боя. Судя по жестикуляции, ожидалась жуткая рубка, поскольку гигантский меч в руках Капитана просто напрашивался на что-то такое. На лицах большинства присутствующих так и читалось: "Ну, щас как даст, щит – вдребезги!" Однако Капитан не торопился оправдывать столь кровожадные ожидания.
Он попросту застыл в странной стойке, лишь поворачиваясь вслед за кружащим вокруг него противником. Поднятый на уровень головы цвайхандер находился бы параллельно земле, если б не разница в росте. Из-за нее он смотрел в лицо оппонента заметно сверху вниз, в любой момент готовый взорваться вихрем смертельных восьмерок и окружностей.
Постепенно сокращающий дистанцию соперник внезапно обнаружил, что не может двигаться дальше. Поскольку уперся щитом в острие клинка, и тот его дальше попросту не пускает. Латник попытался отодвинуть клинок в сторону за счет поворота щита. Лучше бы он этого не делал!
Стремительный росчерк, и острие уперлось уже в открывшуюся шею, как раз туда, где кольчужный воротник какую-то малость не доставал до подбородочного ремня шлема. Микроскопическая капля крови показала, что цель, в общем-то, поражена.
Публика, однако, обескуражено молчала. С одной стороны вроде бы понятно – надави Капитан чуть сильнее, и на камнях лежало бы агонизирующее тело. А с другой стороны, где эпические удары, звон мечей, скрежет разрубаемого железа?
Седоусый подошел поближе, заглянул здоровяку под обрез шлема и, удивленно покачав головой, подтвердил:
– Да, Раймон, а ведь сэр рыцарь тебя, похоже, убил!
Однако Раймон так явно не считал. Почтительно отодвинув своего командира в сторону, он повернулся к Капитану и, к удивлению последнего, довольно учтиво заявил:
– Достопочтенный сэр! Вы, разумеется, имеете полное право отказаться от повторения поединка. Ибо исход прошедшей схватки очевиден, и никакому сомнению не подлежит. Однако, – тут он сделал вполне себе куртуазный поклон и показал рукой на зрителей, – боюсь, в силу скоротечности прошедшего боя, публика просто не успела оценить всю необычность вашей фехтовальной техники. Не будете ли вы, сэр рыцарь, – еще один не менее изысканный поклон, – столь великодушны, что подарите нам еще одну схватку?
Нет, ну десять лет учиться, и все равно так не скажешь!
Капитан, однако, умудрился не менее куртуазно согнуть загривок в ответном поклоне и высказался в том смысле, что сочтет за удовольствие, и все такое...
Второй поединок начался как зеркальное отражение первого. Та же странная стойка Капитана, то же кружение, то же постепенное сближение до упора щита в острие цвайхандера. Вот только сбив клинка в этот раз Раймон попытался сделать не за счет отклонения щита, а ударив по мечу Капитана собственным мечом.
Рука с мечом вылетела из-за щита, нанося по оружию противника боковой удар плоскостью собственного клинка. Цвайхандер дернулся в ответном блокирующем движении, вот только удар пришелся не на меч бедняги Раймона, а по его запястью. К счастью – тоже плашмя. Иначе, вполне могло статься, что рыбкой вылетел бы не только меч, но и держащая его кисть.
Публика глухо вздохнула и выдохнула столь же приглушенное "А-а-а-х-х-х!" Капитан поклонился, затем положил цвайхандер на плечо, собираясь покинуть круг. Раймон, растиравший ушибленное запястье, вдруг повернулся и кинулся к Капитану. Умоляюще прижав руки к груди, он чуть ли не вскрикнул:
– Сэр! Еще только одну схватку...!
Ни слова не говоря, Капитан снял клинок с плеча и снова встал в привычную уже стойку.
На этот раз рисунок боя резко отличался от предыдущих схваток. Теперь Раймон, очевидно, задумал "раздергать" противника, энергично двигаясь, то сокращая, то разрывая дистанцию, нанося удары по цвайхандеру Капитана и явно пытаясь прорваться на ближнюю дистанцию. Где преимущество его вооружения станет несомненным.
Однако везде Раймона встречал длинный меч противника. Легко отбивая выпады его собственного меча, двуручник наносил не калечащие, но весьма чувствительные удары по рукам и ногам, угрожающе утыкался в верхушку шлема... Теперь уже всем было понятно, что, наносись эти удары лезвием и в полную силу, каждый из них стал бы последним.
Наконец, Капитану это все, похоже, надоело. Он длинно отшагнул назад и сменил стойку. Теперь его меч смотрел не в лицо противнику, а был поднят вверх примерно на сорок пять градусов. Мгновенно среагировавший на это Раймон тут же решил воспользоваться "оплошностью" противника.
Плотно прикрывшись щитом и спрятав за него вооруженную мечом руку, он кинулся к Капитану, врываясь на ближнюю дистанцию боя. Было видно, что он готов щитом отразить падающий сверху рубящий удар цвайхандера, нанеся при этом собственный колющий удар в ничем не защищенный корпус противника.
И грозный клинок упал! Вот только не на голову готового отразить этот удар Раймона, а на его уже выметнувшийся в выпаде меч. Скользнув вправо с траектории удара, Капитан накрыл своим клинком меч нападавшего. А затем последовало то, что в этом мире опишут в фехтбуках лет этак через двести пятьдесят, а то и все триста.
Продолжая блокирующее движение мечом, левая рука Капитана вдруг соскользнула с рукояти и перехватилась за рикассо. Одно движение оставшейся на рукояти правой руки, и тяжелое навершие с каким-то, почти колокольным звоном ударилось в шлем не ожидавшего такого подвоха бедняги Раймона. Простояв неподвижно секунду-другую, тот мешком свалился под ноги Капитану. Захлопнулись створки окна в одной из гостевых комнат, скрыв наблюдателя от возможных нескромных взглядов.
– Сommotio cerebri, сотрясение мозга, – блеснул свежевыученной латынью господин Дрон.
***
ГЛАВА 4
в которой господ попаданцев пытаются сначала отравить, а потом
застрелить; Никита Акоминат посещает ипподром, а эпарх
Константинополя чует беду; в этой же главе Сергей
Сергеевич Дрон музицирует, а затем вступает
в литературную дискуссию с леди
Маго, графиней Неверской.
Верхняя Нормандия, Шато-Гайар -
Ле Тилье-ан-Вексен. 22 – 23 января 1199 года
Воистину, государи мои, сам воздух Средневековья вреден для организма современного человека! И остается лишь удивляться, как удавалось выживать во времена наших предков многочисленной рати попаданцев, оказавшихся вдруг там не по своей воле. Вот и наше скромное повествование чуть было не закончилось, так толком и не начавшись. Да-да, добрый мой читатель, господина Дрона с господином Гольдбергом попытались отравить. И не вызывает ни малейшего сомнения, что это мероприятие легко удалось бы неведомым отравителям, если бы не откровенный рояль, коим снабдил их таинственный человек в шикарном костюме, отправивший господ попаданцев сюда из двадцать первого столетия.
Случилось же вот что. По прибытию в новый мир у господ попаданцев развился просто невероятный аппетит. Можно сказать, жор! Виной ли тому некие физические условия, сопровождающие перемещения человеческих организмов между мирами, или может быть ничем не запятнанная средневековая экология, или даже просто жуткий стресс – ну, вы меня понимаете – но питались наши герои, буквально как не в себя. На зависть и удивление всему кухонному персоналу Шато-Гайара.
Ну, и натурально, одним из непременных гастрономических ритуалов сих невольных рабов желудка стала вечерняя корзинка с провизией, набираемая господином Дроном на кухне и утаскиваемая к себе наверх, где они с господином Гольдбергом замаривали червячка перед сном. Разумеется, добрый кувшин вина также числился среди обязательных номеров вечерней программы.
Вот и вчера господин Дрон уже сбил было сургучную печать, дабы разлить и под надлежащий тост за предстоящее завтра начало пути, наконец, выпить.... Как тут же вынужден был с грохотом опустить кувшин на стол и ухватиться за шнурок нательного креста. Ибо крест вдруг нагрелся так, как будто собирался прожечь дырку в широкой депутатской груди. Совершенно аналогичные хлопоты приключились в ту же секунду и с господином Гольдбергом. Тот также в правой руке держал остывающий крестик, а левой потирал обожженную грудину.
Разумеется, господа попаданцы немедленно вспомнили слова отца Люка о способности своих чудесных артефактов служить индикаторами ядов и сей момент кинулись будить сэра Томаса. Когда мрачный и злой помощник коннетабля Шато-Гайара пришел к ним в комнату, то первым его вопросом был, естественно, вопрос о том, с чего они вообще решили, что вино отравлено? Оба живы, ни один нисколечко не умер – где основания для столь скоропалительных выводов?
Все попытки сослаться на астрологические выкладки и сведения, полученные непосредственно от небесных светил, были им с негодованием отметены. Впрочем, нужно отдать должное: сам пробовать вино, дабы уличить во лжи не позволивших ему выспаться 'колдунов из Индии', сэр Томас не стал. Один из сопровождавших стражников был незамедлительно послан на кухню, откуда вернулся не один, а с гусем.
Несчастной птице силком разжали клюв и влили туда несколько хороших глотков. Затем отпустили и начали наблюдать за результатами. Результаты не заставили себя ждать. Буквально через несколько секунд подопытный вдруг резко загоготал, закидывая голову высоко вверх, захлопал крыльями, попытался подпрыгнуть и взлететь. Однако гогот тут же превратился в булькающий хрип, а птица повалилась на бок и почти сразу издохла. Потрясенно взирая на результаты эксперимента, сэр Томас все же нашел в себе силы послать стражника, дабы собрать всех кухонных, сам же отправился будить господина коннетабля.
Проведенное тут же, по горячим следам, расследование показало то, чего и следовало ожидать. Не досчитались повара, взятого в замок почти год назад. На мессира Роже де Ласи было больно смотреть. Осознание того, что более года в замке обретался шпион, способный отравить кого угодно – да хоть и самого короля – буквально пронизало весь его облик негодованием и растерянностью.
Все это, разумеется, никак не добавило ему добрых чувств к нашим героям. Которые, понятно, ни в чем не виноваты, но ведь с них же все началось... Так что, расставание на утро вышло скомканным, окрашенным тщательно маскируемым раздражением и почти нескрываемым облегчением. Да оно и понятно, попаданцы с возу – кобыле легче!
По понятным причинам остаток ночи перед отправлением несчастные хронопутешественники практически не спали. Господин Дрон ездил по мозгам своему спутнику на тему, как же он все-таки был прав, запретив предавать гласности привидевшийся им Знак. Дескать, их и так-то уже травят все, кому не лень, а что было бы, вздумай они открыться – и подумать страшно. Беспрерывное гундение почтенного депутата сопровождалось столь же бесконечными инструкциями по технике безопасности и правилам поведения в экстремальных ситуациях. Совершенно упавший духом историк-медиевист лишь молча кивал в особо ударных местах, понимая, что эту лавину ему все равно не остановить.
В общем, судя по началу, путешествие обещало быть веселым...
***
Нет ничего отвратительнее, государи мои, чем французская зима. Наши герои осознали это уже через пару часов после отбытия из замка Шато-Гайар. Появившаяся за ночь ледяная корочка с горем пополам держалась до восхода солнца. Но, увы, очень быстро сдала свои позиции, как только не по-зимнему жаркое светило взошло над горизонтом. И вот уже который час лишь чавканье дорожной глины под копытами лошадей сопровождало их совершенно неромантическое путешествие.
К обеду, состоявшему из холодного мяса, хлеба и вина, кони были уже по самое брюхо в грязи. Всадники от них не слишком-то отличались. Лишь леди Маго как-то умудрялась сохранять в этом месиве относительно благопристойный вид. Как это ей удавалось, вероятно, навсегда останется великим секретом особой женской магии, недоступной нам, мужчинам.
Леди Маго... н-да, леди Маго. То, что именно она станет в этом путешествии дорожной неприятностью номер два, сразу вслед за французской зимой, стало понятно еще до выезда из замка. И очень похоже, что молодая графиня последует за зимой с очень небольшим отрывом. Малолетняя гордячка и задавака – так с ходу определил ее достопочтенный депутат и олигарх. Тогда как господин Гольдберг от определений вообще уклонился, ибо настолько увлекся беседой с отцом Бернаром, причетником церкви Святой Анны, пристроившимся к нашему каравану до Манта, что ему вообще было не до спесивых графинь.
Нет, сама по себе леди Маго была очень даже хороша! Вообрази себе, добрый мой читатель, рано повзрослевшую девицу не старше тринадцати лет, темную шатенку с огромными золотисто-карими чуть вытянутыми глазами, да еще при этом обмахиваемыми пушистыми – не знаю уж, с чем и сравнить – ресницами. Небольшая, аккуратная головка, миловидное лицо. Чуть выступающие скулы, кои оное лицо ничуть не портили, но придавали отпечаток силы и решительности. Сей отпечаток еще раз подчеркивался небольшим, но крепким подбородком. Прямой нос и щеки без всяких там милых ямочек и округлостей завершали портрет.
Теперь добавь к нему длинную, гордо выпрямленную шею. Гибкую и сильную фигуру, показывающая, что ее хозяйка проводит свободное время отнюдь не за пяльцами с шитьем. Властные движения человека, привыкшего повелевать с самого рождения. И повадки, как выразился про себя Капитан, "сорокалетней стервы в ранге, как минимум, вице-президента не самого маленького банка".
Юная графиня вышла из своих покоев перед самым отправлением каравана. Легкая, пружинистая походка, идеальная осанка, гордая посадка головы... Шествуя мимо "посланцев пресвитера Иоанна", она позволила себе лишь чуть наметить легкий, едва заметный кивок. Зато четкое, хорошо поставленное "Доброе утро, мессиры" совершенно недвусмысленно давало понять, что какие-либо еще слова в течение этого дня будут совершенно излишни. Ну, как же, – пра-пра-правнучка самого Гуго Капета, графа Парижского!
Итак, караван, выехавший ранним утром из ворот замка Шато-Гайар, состоял из леди Маго, ее камеристки и десятка гвардейцев собственной охраны юной графини. К ним добавились два десятка вооруженного эскорта под командованием все того же милейшего сэра Томаса, парочка наших героев и почтенный причетник, что должен был составить им компанию всего на три дня.
В первый же день выяснилось, что приключения наши героев далеко не закончены. Выяснилось это буквально после обеда. Собственно, обеда как такового и не было. Просто на одной из относительно ровных лужаек, покрытых не истоптанным еще снегом, караван вдруг сгрудился, верховые спешились, дабы размять ноги и прогуляться – мальчики направо, девочки налево. Тут же и подкрепились прямо из седельных сумок, кому что бог послал.
Вот после обеда-то все и случилось. Возвращаясь на дорогу, буланый мерин господина Гольдберга умудрился запнуться передним копытом о полузастывший ком глины. Добрый бы наездник этого и не заметил. Господин же Гольдберг чуть не слетел с коня – уберегло его от падения лишь то, что он успел ухватиться за шею смирного животного.
Как тут же выяснилось, что уберегло его это – во всех смыслах этого слова. Ибо там, где еще мгновение назад находилось грудная клетка почтенного астролога и звездочета, вместе с бьющимся в ней трепетным сердцем, просвистел арбалетный болт. Каковой, не найдя искомого сердца, вонзился вместо этого в шею идущей рядом кобылки отца Бернара.
Еще два болта ударили в господина Дрона, один в шлем, другой в кирасу. Правда, эти попадания никаких видимых эффектов не имели. За исключением того, что защищенную шлемом голову все же изрядно мотнуло в сторону, а два безнадежно испорченных болта из дрянного местного железа в бессильной злобе отскочили от высокомарочного титанового сплава, созданного на восемьсот с лишним лет позже.
Крики, ржание коней, заполошный вопль почтенного причетника, кулем слетевшего со вставшей на дыбы кобылки – все это ничуть не помешало сэру Томасу мгновенно отдать нужную команду. И десяток стражников на отдохнувших конях ринулись в ту сторону, откуда прилетели злополучные болты.
Погоня вернулась не сразу. Надо полагать, злоумышленники сюда тоже не пешком пришли. Тем не менее, часов этак после двух нервного ожидания умчавшиеся латники вереницей втекли на поляну. За собой в поводу они вели пару чужих коней. На одном были переброшены и примотаны два трупа. На втором восседал пока еще не труп, но и он тоже был добросовестно привязан к лошадиному крупу.
В одном из убитых сэр Томас без труда опознал сбежавшего повара. И это было плохо. Поскольку оставшийся в живых бандит знал очень немного. Собственно лишь то, что где-то год назад атаман их шайки, щипавшей проезжих и прохожих в окрестностях Дрё, отвез их в деревушку неподалеку от замка и договорился со старостой о постое для двух 'торговцев'. Затем в лесу он свел их с покойным ныне поваром, велев во всем его слушаться. Так они и жили, выполняя время от времени мелкие поручения показанного им человека. В остальное время – и вправду торговали всякой мелочевкой на разнос, что даже начало им нравиться. Но вот, вчера вечером этот человек ввалился к ним в хижину и велел готовить коней и арбалеты...
Солнце уже клонилось к закату, так что двигаться до Сен-Клера, где их ждал ночлег, сочли нецелесообразным. Вместо этого решили заночевать в местечке Тилье, расположенном где-то в одном лье от места злополучной стоянки. Правда, места в здешнем крохотном постоялом дворе хватило лишь госпоже графине с камеристкой, 'колдунам из Индии' и отцу Бернару.
Воинам досталась отапливаемая клеть в доме старосты, куда три десятка человек не умещались при всем желании. Впрочем, это оказалось не страшно, ибо им спать пришлось все равно по очереди. До всех уже дошло, что на 'индийских колдунов' кто-то открыл сезон охоты. А значит, следовало озаботиться охраной. Так что, после ужина сэр Томас ушел расставлять посты, господа же попаданцы улеглись спать.
Сон, понятное дело, не шел. Отхвати-ка двое суток подряд по такой дозе адреналина – поневоле задергаешься! Впрочем, и вчерашняя депутатская истерика тоже не возвращалась. Видимо, одного раза господину Дрону оказалось достаточно. Так что, просто скрасили навалившуюся бессонницу болтовней ни о чем.
