Текст книги "Просто спасти короля (СИ)"
Автор книги: Андрей Франц
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
Ждать пришлось совсем недолго, всего пару минут. Вот из-за поворота показались первые проезжие – натужно скрипящая телега с тремя всклокоченными – все в соломе и еще черт знает в чем – селянами.
– Давайте, давайте, – мысленно поторопила их Маго, – проваливайте поскорее, не до вас сейчас будет!
Однако поскорее не получилось. Буквально через пару десятков биений сердца из-за поворота послышался топот во весь опор мчащегося конного отряда. Вот на простреливаемый участок с едва переваливающейся крестьянской телегой вымахнуло человек двадцать всадников. Свист, гиканье, выкрики, заставившие графиню слегка покраснеть – все свидетельствовало о том, что это погоня. Но за кем? Неужели за этой скрипучей развалиной, набитой какой-то рухлядью и никому не нужными крестьянами?!
То, что последовало за этим, повергло графиню в изумление, граничащее с шоком. Да что там, просто в шок! Нет, то, что самый мелкий и весь заросший бородой крестьянин скатился вниз и полез прятаться под телегу – это было как раз нормально. То, что здоровый возница выхватил из соломы внушительных размеров дубину и приготовился отражать нападение – тоже, в общем-то, нормально, хотя и совершенно бесполезно. Ну, куда, спрашивается, с одной-то дубиной против двух десятков неплохо вооруженных всадников?
Но вот третий крестьянин! Ой, крестьянин ли?
Выхватив из соломы тяжелый рыцарский шлем, он в одно мгновение непонятно как, но удивительно ловко прищелкнул его, причем явно – к какой-то броне, прячущейся под крестьянской одеждой. Затем так же ловко встали на место тяжелые рыцарские рукавицы. Третьим из соломы показался такой знакомый, невероятных размеров, рыцарский меч. Одним легким движением замаскированный под селянина рыцарь сшиб своего вооруженного дубиной спутника вниз, коротким жестом показав: 'Под телегу!'
– А вот это правильно, – мелькнуло в голове у графини, – доспешный рыцарь может и отбиться, если кучей не задавят, а вот мужичье без латной защиты проткнут в первую же секунду.
А между тем, события развивались своим чередом.
Поскольку возница перед остановкой сумел каким-то невероятным маневром развернуть телегу поперек и практически полностью перекрыть дорогу, первую атаку мессир Серджио – а это явно был он – отбил довольно легко. Несколько скупых, но мощных движений, и крючковатые наконечники багров полетели наземь. Затем ряд столь же экономных, чаще колющих и режущих, чем рубящих, ударов – и толпа отхлынула, оставив на дороге вместе с крючьями пару бездыханных тел и несколько отрезанных и обильно кровящих конечностей.
– Сейчас отойдут и забросают стрелами, – подумалось графине. – Сколь бы хороша ни была броня, стрела все равно найдет для себя щелочку в доспехах. Рано или поздно ... И тогда победа этого сброда – лишь вопрос времени, которое понадобится рыцарю, чтобы истечь кровью... Вмешаться? Но тогда прощай внезапность! Латники де Донзи подойдут с минуты на минуту. Их вдвое больше. И они будут настороже, увидев впереди рубку... И, уж тем более, если часть участников окажутся в цветах Неверского Дома. Тут всем и конец...
Разбойники, однако, и не думали натягивать луки. Прихватив покрепче оставшиеся целыми багры и выставив наготове появившиеся откуда-то сети, они начали обходить телегу по лесу, с флангов, дабы просочиться в тыл, окончательно окружить и атаковать с четырех сторон. По всему было видно, что рыцарь им нужен живым.
Графиня до крови прикусила губу, разрываемая двумя противоречивыми стремлениями. Кинуться на помощь любимому – да-да, государи мои, любимому, тут уж не перепутаешь! Или остаться на месте, пытаясь сохранить ускользающие шансы на внезапный удар по отряду де Донзи и на освобождение отца? Капелька крови стекла с прокушенной губы и повисла на подбородке, оставаясь совершенно незамеченной.
А бандитская шайка, меж тем, завершила свои маневры, окружив телегу плотным кольцом, впрочем – на весьма удаленном расстоянии. Встретиться с длинным рыцарским мечом явно никто не торопился. Однако и рыцарь не спешил спрыгнуть с телеги и проложить себе путь острым железом. Все-таки, огромный двуручник – не самое лучшее оружие для боя в толпе.
Казалось, на поле боя явная ничья. Разбойники не могут подойти к телеге, рыцарь не может схватиться с разбойниками внизу. И тут рыцарь опять всех удивил. Многих – чрезвычайно неприятно. Прямо таки, смертельно неприятно! Не дожидаясь повторной атаки, он наклонился, аккуратно положил гигантский меч на солому и поднялся уже с двумя клинками в руках. Короткий, узкий полуметровый клинок с широким, круглым эфесом в виде чаши – в левой руке. И слегка искривленный, полуторной заточки палаш в правой.
Затем – Маго даже сквозь неподвижное забрало ощутила, как изогнулись его губы в презрительной усмешке – последовал длинный почти летящий прыжок прямо в толпу собравшихся в тылу бродяг. О, это был даже не бой! Резня – вот точное слово. Размазанный в пространстве смерч ударов, уколов, толчков, порезов... Разящих клинков просто не было видно – настолько молниеносно они порхали, живя как будто бы своей собственной жизнью – совершенно отдельно от едва поспевающего за ними бронированного тела.
Десяток-другой секунд, и отряд пробравшихся в тыл негодяев был безжалостно вырезан. Рыцарь же вновь вспорхнул на телегу и с интересом посмотрел на разбойников, еще остававшихся на ногах. И те, кто были на дороге, и те, что засели на флангах в лесной чаще, невольно отступили на пару шагов. Ибо впереди была смерть. Явная, беспощадная и неодолимая! Пропущенные ранее беспорядочные удары срезали с брони господина олигарха последние остатки крестьянских одежд. И он предстал перед глазами участников и зрителей сей маленькой драмы всей грозной статью своего закованного в сплошную сталь двухметрового организма.
Железный Дровосек с его жалким топором в это время где-то нервно курил, плакал и пытался утопиться от зависти...
Вот в этот-то момент из-за поворота и появились латники де Донзи. Их командиру потребовалось, надо полагать, не более мгновения, чтобы с ходу оценить обстановку. Короткая команда, и передняя пара галопом вылетела вперед, щедро раздавая удары направо и налево сгрудившимся на дороге разбойникам. Остальные воины, все как-то разом наклонившись, мгновенно натянули за стремя короткие кавалерийские арбалеты, вложили болты. Секунда, и засевшие между деревьями бандиты были утыканы двумя-тремя болтами каждый.
Не прошло и тридцати секунд, как с оставшимися негодяями было покончено. Спешившийся латник взял под уздцы покорно стоявших все это время крестьянских лошадок и развернул телегу вдоль дороги, вновь освобождая проход. Еще двое принялись сталкивать с дороги трупы бродяг, нимало не озаботившись придать этому процессу хотя бы видимость погребения. Выбравшиеся из-под телеги Рябой Жак и господин историк тут же занялись инвентаризацией ее содержимого, выбрасывая прочь осколки битых горшков и выкладывая аккуратными рядами те, что остались целыми.
Между тем, господин Дрон отстегнул шлем, рукавицы и, подойдя к командиру латников, учтиво поблагодарил того за столь своевременно оказанную помощь.
– Ну, мессир, – усмехнулся тот в пышные усы, – судя по всему, мы даже малость поспешили. Еще пару минут, и вы бы сами дорезали это стадо. Исключая, разве, тех, кто скрылся бы в лесу. Не гоняться же вам самому за этим отребьем! Метательного оружия, как я погляжу, у вас с собой нет? Стало быть, кто-нибудь и ушел бы живым. А так, слава Творцу, все чисто подобрали. Лежат, и не гневят Господа ... Не нужна ли какая-то помощь? Может быть, перевязка или еще чего?
– Благодарю вас, сударь, и со мной, и с моими людьми все в порядке. Еще раз примите мою благодарность и это – пара золотых византийских солидов, как по волшебству оказавшихся в руке Капитана, перекочевала в почтительно подставленную руку командира отряда – на память о нашей встрече. Пышноусый лейтенант латников с удивлением повертел в руке столь редкие в этих местах золотые монеты и благодарно поклонился. Снова выстроившись чуть поодаль в колонну по двое, латники весьма благодушно внимали диалогу своего предводителя со встречным рыцарем. Однако и не думали при этом расслабляться. Щиты, сразу же после арбалетного залпа перемещенные со спины на бок, по-прежнему прикрывали их со стороны леса. А глаза внимательно шарили между деревьями, выискивая малейшее движение.
Графиня Маго замерла за своим кустом, понимая, что уж сейчас-то ни о какой внезапности не может быть и речи. Их враги настороже, и их вдвое больше, они сыты и хорошо отдохнули... Да еще неизвестно, как поведет себя мессир Серджио, если на тех, кто столь любезно пришел к нему на помощь, вдруг нападет кто-то еще? Впрочем, почему это неизвестно? Конечно же, он вступит в бой на стороне воинов де Донзи. И что тогда..?
По-видимому, эти же мысли роились и в голове лейтенанта Готье, замершего за соседним кустом. Он вопросительно посмотрел на свою госпожу, в глазах плескался страх... Страх, что, не смотря ни на что, сейчас будет отдан приказ к самоубийственной атаке. Маго отрицательно покачала головой, давая понять, что атаки не будет. Готье прикрыл глаза, показывая, что все понял, и едва слышно выдохнул. Похоже, героическая гибель пока откладывается...
Тем временем любезная и благородная беседа на дороге завершилась, строй воинов обтек многострадальную телегу и вместе с графом де Куртене скрылся за ближайшим изгибом дороги. На лес вновь обрушилась тишина, прерываемая разве что негромким бурчанием 'крестьян', перекладывающих пострадавший в стычке груз.
Маго глубоко вздохнула и жестом дала команду на выход. Не сидеть же, черт побери, в этом кустарнике до вечера! Да и господину рыцарю нужно задать пару вопросов... Громкое 'Всем к дороге!' лейтенанта Готье и выступивший из-за кустов десяток вооруженных людей заставили, было, Капитана вновь схватиться за меч. Однако, сразу же узнав графиню и шагающего рядом с ней лейтенанта, он упер грозный двуручник острием в землю и весьма церемонно поклонился.
– Доброе утро, господа! – графиня явно не стремилась разнообразить формы общения с колдунами из далекой Индии. Ее голос был все столь же надменен, а голова так же высоко поднята, как и всегда. Впрочем, по всему было видно, что на этот раз госпожа графиня не намерена ограничиться одним лишь приветствием. Так и оказалось...
– Рада видеть вас, сударь, – на этот раз гордый поворот подбородка предназначался одному лишь господину рыцарю. – Впрочем, не скрою своего удивления! Сэр Томас предупредил меня, что вы покинули замок Иври несколько раньше, намереваясь продолжить путешествие самостоятельно. Но кто бы мог подумать, что господа колдуны пренебрегут нашим обществом всего лишь для того, чтобы прокатиться на крестьянской телеге!
Интонации юной дамы потрескивали промороженным до хруста сухим льдом. Казалось, что клубящаяся вокруг нее арктическая стужа вот уже прямо сейчас выморозит все живое на сотню метров вокруг...
'Мы тоже очень р-а-а-ды, д-а-а-а', – некстати вспомнилось господину Гольдбергу. К счастью, на это раз историку-медиевисту удалось побороть в себе неудержимую обычно тягу к общению. Так что он ни звуком, ни взглядом не продемонстрировал свою 'радость' при виде титулованной спутницы, оставив все объяснения на долю господина Дрона. Лишь идиотская ухмылка осветила на пару мгновений его сионистскую физиономию, благоразумно, впрочем, направленную к противоположной стороне дороги.
– Сударыня, мы просто счастливы видеть вас снова! – В отличие от собеседницы, голос господина олигарха просто сочился приязнью и отеческой теплотой. – Как приятно в суровом зимнем лесу вновь увидеть знакомые лица! Однако я не вижу среди них лица сэра Томаса. А это – очень жаль. Ведь, по существу, ваш вопрос следовало бы переадресовать именно ему...
Глядя на бурно меняющиеся в разных пропорциях изумление и бешенство своей собеседницы, почтенный депутат сделал паузу, от которой не отказались бы и сам Станиславский вкупе с Немировичем-Данченко. Впрочем, слишком сильно затягивать ее было опасно. Так что, вовремя завершив сей театральный экзерсис, владелец заводов-газет-параходов увенчал его обаятельнейшей из своих улыбок и продолжил.
– Да-да, сударыня, именно ему! Ибо сэр Томас слегка ввел вашу светлость в заблуждение (еще более обаятельная улыбка). Дело в том, что причиной столь несвоевременному расставанию послужила вовсе не наша постыдная страсть к крестьянским средствам передвижения, как вы могли сгоряча подумать (улыбка, несравненная во всех отношениях). О нет, сударыня! Причина лежала гораздо глубже. Как в прямом, так и переносном смысле слова (улыбка, на голову превосходящая все предыдущие, и пусть удавятся те, кто скажет, что это уже невозможно!). На самом деле, мы вынуждены были покинуть вашу светлость из-за того, что в то раннее утро проснулись в подземной темнице графа Робера, будучи прикованными к стенам довольно крепкими железными цепями...
Yess!!! Все, кто когда-либо пострадал от несносной надменности графини Неверской, в эту секунду были отомщены. Буквально все – поголовно и без исключения! Жаль лишь, что они не могли видеть эту мертвенную бледность, залившую лицо Маго де Куртене, тут же начавшую меняться на почти багровый румянец.
– Что это значит, мессир... – только и смогла вымолвить она враз помертвевшими губами,– ... как в темнице... почему цепями?
– О, сударыня, это целая история! Как выяснилось впоследствии, некто Доменико Полани, венецианец из окружения Филиппа-Августа, столь страстно возжаждал встречи с нами, что, не скупясь, отсыпал благородному графу Роберу пять тысяч серебряных дукатов за то, чтобы он эту встречу организовал. Сильно поиздержавшись в Святой Земле, граф не смог отказать Полани в таком пустяке. Так мы и оказались в темнице, отведав предварительно сонного зелья, подмешанного в вино...
Графиня по мере развития нехитрого сюжета, с которым мы с вами, дорогой читатель, уже имели счастье познакомиться, казалось, пришла в себя. Лицо вновь приобрело приятный здоровый цвет, гораздо более присущий молодой девице, нежели то, что было еще пару минут назад. Лишь тонкие бледные пальцы, то сжимаясь, то разжимаясь на рукоятке кинжала, выдавали искушенному зрителю тот пренеприятнейший факт, что недавняя буря отнюдь еще не покинула душу гордой пра-правнучки Гуго Капета.
–... и вот, во Вьерзоне эти негодяи, наконец, сумели напасть на наш след, что, впрочем, им не слишком помогло. – К концу рассказа собеседники уже прогуливались туда-сюда в окрестностях все той же телеги. Рябой Жак с господином Гольдбергом сочли за лучшее убраться куда-то подальше. Свита графини также тактично отступила в сторону. Так что, никто и ничто не отвлекало наших героев от неспешной беседы. Более того, Капитан даже элегантно поддерживал свою спутницу под локоток, что смотрелось, если уж честно, совсем комично. Ибо последняя не дотягивалась своей макушкой даже до капитанского плеча. Более всего это походило на прогулку папы с подрастающей дочкой, что, кстати, вполне соответствовало общим ощущениям господина олигарха. Графиня же свои ощущения крепко держала при себе.
– Кстати сказать, я не вижу среди трупов тела этого, как его, Катарини! – Капитан, как выяснилось, не просто прогуливался, но еще заодно и инспектировал результаты недавнего побоища. – А ведь командовал нападением именно он. Вот же ловкая каналья! Видимо, оставаясь позади своей шайки, он сумел услышать приближение латников. И успел дать стрекача, прекрасно понимая, чем это все закончится. Верите ли, сударыня, я начинаю восхищаться проворством этого ломбардца! Не каждый день встречаешь такого пройдоху! Да... Но госпожа графиня, простите мое любопытство, как вы очутились в этом лесу? Ведь дорога на Невер идет значительно восточнее. Слепому видно, что ночь вы провели в засаде – на кого? И где люди сэра Томаса?
– Мы... мы, сударь, надеялись спасти от подлого плена моего отца, графа Пьера. – Лишь железная воля спасла юную Маго от того, чтобы разрыдаться на глазах у всех. – В графстве бунт... Отец проиграл битву и был пленен предводителем мятежа, Эрве де Донзи.... Тот отправил его в Сень-Эньян, свой родовой замок... Мы рассчитывали, напав из засады, суметь отбить его... Сэр Томас отказался участвовать в нападении... Те латники, с которыми вы, сударь, расстались полчаса назад, это были латники де Донзи.... Охрана... И с ними отец...
Теперь уже настала очередь господина Дрона застыть соляным истуканом...
Наконец, он пришел в себя, как-то очень неуклюже наклонился и посмотрел в наполненные слезами и отчаянием серые глаза. Вот скажите, государи мои – я обращаюсь, естественно, к мужской половине читательского сословия – кто из вас смог спокойно бы смотреть в глаза молоденькой девушки? Наполненные этими вот слезами и этим вот отчаянием?
А? То-то!
Вот и Капитан не смог. Рука сама собой, независимо от разума, здравого смысла и чего бы то ни было еще, заменяющего мужчине мозги, протянулась, сдвинула с русых волос капюшон и погладила девушку по голове. А как еще утешить плачущего ребенка, котенка или щенка? Подскажите, если знаете!
Похоже, неуклюжая попытка нашего героя стала последней соломинкой – несчастная Маго разрыдалась. Правда, выразилось это всего лишь во вновь закушенной до крови губе и едва ощутимо вздрагивающих плечах. Но, кто видел – поймет.
Молчание длилось, казалось вечность. Обоим нужно было прийти в себя. Господину Дрону это удалось чуть быстрее.
– Выходит, сударыня, – прохрипел он, прогоняя воздух через зажатое горло, – мы, сами того не желая, стали главной помехой вашему плану?
Молчание и едва заметный кивок.
– Эта дорога ведь ведет на Сен-Эньян?
Еще кивок
– Так-так-так..., – пробормотал почти про себя и по-русски господин Дрон. Если я правильно помню, а помню я правильно, здесь дороги что-то около восьмидесяти километров. Два дня верхом.
– Сударыня! – он, наконец, окончательно пришел в себя и начал выражаться более или менее связно. – Могу ли я попросить вас одолжить мне одного из заводных коней и овса на дорогу. Я еду в Сен-Эньян.
– И что, – грустно поинтересовалась Маго, – будете в одиночку штурмовать замок? Да даже если мы всей дюжиной набросимся на крепостные стены, то не добьемся ничего, кроме громкого хохота сверху.
– Чтобы попасть внутрь крепости, совершенно необязательно ее штурмовать. Есть и другие способы. К тому же, не забывайте, впереди еще одна ночевка. Если я не ошибаюсь, это будет Вильфранш. А там крепостных стен нет.
– Вы уже бывали в этих местах? – удивленно раскрыла глаза графиня.
– Да. Только очень... м-м, давно.
Похоже, разговор несколько успокоил собеседницу. Отчаяние уже не плескалось в глазах. Зато твердость и упорство вновь вернулись на свои обычные места.
– Что бы вы ни придумали, мессир, мы едем с вами!
– Э-э-э... – Не забывайте, речь все-таки идет о моем отце!
***
Франция, пара лье к югу от Шатору,
15 февраля 1199 года
Итак, господа попаданцы, вляпавшись в очередную авантюру, отправлялись на запад, дабы выручить из заточения родителя их прекрасной попутчицы. А в это время тот, кого они вот уже месяц безуспешно старались настигнуть, находился в каких-то семнадцати лье к юго-западу от них.
Войско короля двигалось в сторону Лиможа.
– ... а граф, стало быть, на крестьянина смотрит, ну прямо – одно лицо! Как будто сам на себя в миску с водой глядится. Эге, – говорит он кюре, – похоже, мой папаша наведывался в эту деревню! А кюре ему: ну что вы, мессир, вашего почтенного родителя мы здесь ни разу не видали. А вот госпожа графиня к нам нередко наезжала...
Жизнерадостное ржание полутора дюжин глоток и одобрительные хлопки по спине, каждый из которых свалил бы с ног кого похлипче, засвидетельствовали полное и бесспорное одобрение услышанного. Что, впрочем, ничуть не мешало развеселившимся воякам энергично месить дорожную грязь своими крепкими башмаками.
– Филипп, – проорал кто-то из толпы широко шагающих по дороге здоровяков, – ты бы рассказал, как гвоздь от святого креста покупал!
– Ну, я ж не один покупал, – добродушно ухмыльнулся рассказчик, не сбавляя шага. – Вон, Герт с Мартином со мной тогда были. Пусть они расскажут.
– Ага, из них слова клещами не вытянешь! А вытянешь, так тут же вместе с клещами обратно запихнуть хочется! Давай, не жмись, рассказывай, как дело было!
– Ладно, волчата, – не стал долго ломаться неведомый Филипп, будет вам рассказ. Только уж, чур – не перебивать. Да... Мы тогда у Арнольда-гасконца служили. А дело-то было во время осады Монферрана, что прадедушка Ги Овернского рядом с Клермоном отстраивать начал. Ну, никак ему попы Клермон отдавать не хотели, пришлось на свой собственный городишко раскошелиться. Стало быть, осадили мы Монферран. Ох, а девки там, я вам скажу...
– Ты не отвлекайся давай, успеешь еще о девках, – не дал ему погрузиться в любимую тему все тот же голос, – ты про гвоздь рассказывай!
– Так я ж к тому и веду. Осада – дело долгое. А в паре лье оттуда стояло бенедиктинское аббатство Мозак. Может, и все еще стоит – что ж ему сделается-то. Ну, пока шум да дело, выломали мы монастырские ворота и много чего там взяли. Одной посуды церковной два воза нагрузили. Святые отцы ее, понятное дело, через день выкупили, так что у всего отряда серебро в кошелях позванивало.
И вот возвращаемся мы с Мартином и Гертом в лагерь из одной деревушки неподалеку...
– А девки там, я вам скажу... – под общий хохот продолжил кто-то из вояк.
– Ну, и девки, конечно, – ничуть не смутился рассказчик, – так мне про девок или про гвоздь рассказывать?
– Про гвоздь давай, на девок мы и сами посмотрим, – донеслось из гогочущей толпы.
– Ага. Возвращаемся, стало быть, мы с Мартином и Гертом, смотрим – часовня на перекрестке. А у часовни опять-таки бенедиктинец, и чем-то с лотка вроде как торгует. Ну, мы честь по чести – мол, чем торгуешь, отче? А вот, говорит, святые реликвии, которые отпускают грехи их владельца. Вот – волос святого Петра, из тех, что обильно падали на землю, когда нечестивые язычники распяли его вниз головой. Вот камень, что сокрушал плоть Святого Стефана, когда богомерзкое судилище Синедриона приговорило святого к побитию камнями за христову проповедь в Иерусалиме. А вот – гвоздь, что скреплял когда-то крест, на коем распят был сам Спаситель...
Ну, Герт, не будь дурак, и спрашивает. Мол, какая из этих реликвий лучше всего отпускает грех грабежа? Монах весь так надулся, сейчас лопнет от спеси! Судя по вашим разбойничьим рожам, говорит, вы все трое наемники. Стало быть, грешите этим делом беспрерывно. И спасти вас от геенны огненной сможет только самая могущественная реликвия из всех, что здесь лежат. Вот, гвоздь от креста Спасителя – в самый раз будет.
А Герт опять с расспросами. Можно ли купить один гвоздь на троих? Будет ли работать? Отчего же не будет, отвечает тот, святости у него и на десять таких разбойничьих рож хватит. Но платить – каждый пусть платит полную цену, иначе никак! По двадцать денье с носа, и ни оболом меньше! Что делать, ссыпали мы ему серебро в мешок, гвоздь забрали. Когда еще выпадет спасение бессмертной души за серебро купить!
Вот, а потом Герт с Мартином святого отца аккуратно за руки придержали, я ему рясу задрал, а там – понятное дело, наш кошель с серебром и, клянусь хребтом Господним, еще с полдюжины таких же, никак не меньше. Срезаю кошели, слова худого не сказал, а отче в крик: "Помогите, грабят!" Ну и еще слова разные нехорошие, которые честному наемнику даже и повторить-то срам!
Одобрительный хохот шагающих вояк показал, что стыдливость рассказчика оценена по достоинству.
– Вот, Герт с Мартином бенедиктинца тихонечко подняли, вверх ногами перевернули и легонечко себе трясут – вдруг из него еще чего выпадет? А тот покраснел весь, как рак, и кричит, дескать, гореть вам всем в аду, грабители, разбойники, богохульники... Мол, черти вам уже сковородки готовят и костры запаливают.
И тут, значит, Мартин. Так-то он парень молчаливый, но если уж рот откроет, так, что ни слово – золото. Все-таки есть что-то в этом образовании, не зря он в Болонье два года отирался... Нет, говорит, святой отец, никак такого не может быть. Тот даже орать перестал. Это почему же не может, разбойник ты эдакий?
А Мартин ему: хулу на Господа, дескать, мы не клали, так что в богохульстве ты нас облыжно обвинил. А что до грабежа, так ты же, святой отче, нам только что гвоздь от Святого Креста продал, который грех грабежа до конца жизни отпускает...
Дружный хохот и острые подначки шагающих наемников заглушили окончание рассказа, и весело гогочущая компания пошагала дальше, вслед за многими сотнями таких же, как они солдат удачи. Гигантская, растянувшаяся почти на два лье колонна огромной, шипастой, блещущей наконечниками копий змеей извивалась между холмами, неспешно двигаясь на юг. Брабантская тяжелая пехота, способная в чистом поле остановить и принять в копья даже бронированную рыцарскую лаву. Гасконские и генуэзские арбалетчики, чье проклятое Святой Церковью оружие все чаще становилось решающим взносом в копилку ратных побед. Собранные со всей Аквитании конные сержанты, которые в бою немногим уступают опоясанным рыцарям, зато стоят не в примере дешевле. Даже вывезенные королем Ричардом из Святой Земли сарацинские конные лучники, и те были здесь, в этой же колонне. И вся эта шумная, звенящая оружием, лязгающая доспехами, орущая и хохочущая масса текла в сторону Лимузена.
А что бы и не радоваться жизни солдатам удачи? Есть работа, и есть наниматель, лучше которого и сыскать нельзя! Еще никто ни разу на памяти весело шагающих вояк не собирал столько наемников сразу. А, значит, нет войска, что могло бы им противостоять! И, стало быть, впереди победы, кровь врагов, грабеж и тяжело оттягивающие пояс кошели с серебром.
Жаль, конечно, что, выдав аванс, король Ричард запретил грабежи по дороге.
Все припасы – только за деньги. Это, конечно, не то веселье, но ослушаться грозного нанимателя – дураков нет! У всех наемников еще на памяти, как лет тому уж пятнадцать назад поступил Ричард с отрядом, вздумавшим немного развлечься и потрогать за вымя местных селян. Нет, Ричард не церемонился. Половину отряда повесил, а половину отпустил восвояси. ... Предварительно ослепив. Так что, ну его – себе дороже!
Ах ты, Господи! Помяни черта к ночи, а он – тут как тут!
Проходя мимо холма, где на вершине вместе с ближайшей свитой и капитанами наемных отрядов стоял король, наемники даже как-то подтягивались. Стихал веселый гогот, и лишь топот подошв и звяканье доспехов сопровождало движение грозного войска.
Король не стал останавливаться у Шатору, который его армия миновала пару часов назад. Слишком страшные и совершенно ненужные сейчас воспоминания связывали его с этим городом. Тогда, двенадцать лет назад, он никому не сказал, что тоже был в храме святого Стефана и видел это своими глазами. Но сам-то помнил все, что случилось тогда, как будто это произошло вчера.
Выбив гарнизон Филиппа-Августа и взяв Шатору на копье, Генрих, его отец, отдал тогда город своим воинам на три дня, как и положено. Крики, визг, хохот – обычная какофония поверженного города. Зайдя тогда в храм, Ричард застал пару своих собственных брабантцев, что развлекались метанием камней в статуи святых. Вот одному из них повезло. Или не повезло, это уж как посмотреть.
Метко пущенный уверенной рукой, камень угодил в статую Богородицы с Младенцем.
Тяжелый булыжник отбил у Младенца локоть. И тогда произошло это. Из отбитого места потекла кровь, как будто из живой плоти... Даже сегодня, вспоминая увиденное, Ричард чувствовал охватывающий его ужас. А уж тогда! Удачливый метатель упал бездыханным сразу, прямо на месте. Его лицо и, как позже выяснилось, все тело мгновенно одряхлело, скукожилось и покрылось старческими морщинами. Второй брабантец умер на следующее утро. Таким же глубоким стариком.
Посмотреть и удостовериться в произошедшем чуде приехали тогда оба враждующих монарха – и Генрих, и Филипп-Август. Здесь же, в Шатору было заключено перемирие. Странными и нелепыми оказались вдруг людские распри перед лицом столь недвусмысленно проявившего себя божественного могущества.
Ричард же понял тогда для себя очень важную вещь: наряду с властью королей и императоров – есть другая власть.
Да церковники – такие же люди. Они так же не прочь хорошо выпить, подраться, поволочиться за смазливой бабенкой. Но за всем этим стоит нечто большее. С чем без большой нужды лучше не связываться. А если уж связался – нужно бить сразу и насмерть! Слишком опасным соперником в делах власти может оказаться Церковь.
В делах власти...
Мысли короля, молча глядящего сверху на шагающих и едущих верхом наемников, повернули теперь в эту сторону. Сколь ветрена и непостоянна сия дама, именуемая властью! Великий Карл, казалось бы, объединил весь христианский мир под своею рукой. И что? Его держава начала распадаться еще при жизни могущественного императора! А уж с его смертью вся великими трудами выстроенная империя рассыпалась как связка стрел, перерубленная тяжелым рыцарским мечом.
Тогда, после Шатору, он много размышлял о власти, пытался говорить о ней со сведущими людьми. Сказать по правде, полезнее всего были беседы с аббатом Мило, который, в конце концов, вынужден был покинуть своих цистерцианцев и остаться при короле. Нет, Мило не кормил его цитатами из священных текстов, не рассказывал о могуществе Божьем. Да и зачем ему, королю, секреты власти храмов и монастырей? Нет, Мило рассказывал о делах мирских, о том, как достигали власти и удерживали ее мирские государи.
Пожалуй, самым главным для Ричарда стал рассказ о том, как знаменитый полководец древности, мессир Марий спас Рим от варварского нашествия кимвров и тевтонов. Именно тогда, во время неторопливого повествования аббата, что-то вдруг екнуло в груди Ричарда. Как будто зажегся костер истинного знания! Зажегся и растекся по всему телу теплом понимания.
Да, – понял тогда он, – именно деяния Мария создали через сто с лишним лет ту, первую, Империю, что столь мощно взнуздала из сердца Италии всю Ойкумену на тысячи лье вокруг!
Потерпев от варваров сокрушительное поражение в Норике, где республиканское войско было разбито в пух и прах, римляне ожидали уже нашествия германцев в сердце Италии. Сенат объявил всеобщий сбор ополчения. В италийский портах капитанам судов было запрещено покидать сушу с пассажирами на борту. Но никто, однако, не торопился становиться под знамена Сената, дабы спасти опостылевшую всем власть земельной аристократии и крупных откупщиков-капиталистов.
