Текст книги "Просто спасти короля (СИ)"

20 октября 1198 года.

Удивительно ранняя в этом году осень принесла в Лагуну холодную, промозглую сырость. Дожди и туманы, сливаясь с бледно-серой поверхностью воды, прятали от глаз даже ближайшие острова архипелага. Не было видно ни Дорсодуро, ни Спиналонги, ни Луприо, ни Оливоло... Казалось, все потонуло за тусклой, унылой завесой, и один лишь Риальто по неведомой прихоти судьбы еще держится на поверхности пустынных вод.

Впрочем, какое дело слепцу до картинки за окном. Оно даже и к лучшему, когда ничто не отвлекает от собственных мыслей. А подумать было о чем.

Появившийся в конце августа кардинал Соффредо поселился вместе с многочисленной свитой в странноприимном доме Святого Марка. И, похоже, вовсе не собирался в обратный путь.

Протокольный визит папского легата в Палаццо Дукале, сделанный в первых числах сентября, ничуть не прояснил целей его здесь пребывания. Не считать же таковыми в сотый раз прозвучавшие призывы к вызволению Гроба Господня и слегка завуалированные угрозы отлучения для всех, кто торгует с сарацинами материалами военного назначения?

Наблюдение, приставленное к папскому легату сразу с момента его прибытия, тоже ничего интересного не принесло. Мессер Соффредо не совершал ничего предосудительного, встречался с влиятельными венецианцами – купцами, чиновниками, прелатами – вел отвлеченные, нередко богословские, беседы. При этом не высказывал конкретных пожеланий или просьб, не задавал особо подозрительных вопросов.

Было понятно, что Соффредо приехал, что называется, держать руку на пульсе – высматривать, выслушивать, вынюхивать. Чем, кстати, ничуть не скрываясь, и занимались его люди – шастали по рынкам, тавернам, портовым складам и мастерским. Однако что-то конкретное ни кардиналу, ни его ищейкам предъявить было невозможно.

Малый Совет с того, памятного, заседания собирался еще два раза. Из-за присутствия в городе папского легата оба заседания сопровождались особыми мерами предосторожности. Вдобавок к усиленной страже, всю площадь Святого Марка заполоняли люди мессера Сельвио. Однако, ни попыток проникновения, ни покушений на подкуп стражи зафиксировано не было. Что говорило либо о том, что люди кардинала обладают необычайным, выходящим за пределы всякого разумения, искусством шпионажа, либо же о том, что оных попыток и покушений действительно не было. Сам дож склонялся ко второму.

На предстоящем завтра заседании похоже, удастся, наконец, свести воедино все линии сопротивления политике Папы. План получался головокружительный, многоходовый, ведущий нередко по лезвию ножа. Но и обещал в случае успеха необычайные, просто невиданные доселе выгоды.

И именно мессеру Энрико Дандоло, сорок первому дожу Республики Святого Марка, предстоит воплощать этот план в жизнь.

– Nihil te interpello? Не помешаю? – Темно-серая тень просочилась сквозь полуоткрытую дверь.

– Господи, – устало подумалось вдруг старому дожу. – А может и правы были те два бенедиктинца, когда возвещали на площади перед собором о скором конце света? Если уж честный Сельвио начал, по примеру Дзиани, щеголять латинской ученостью, стало быть, действительно можно ожидать чего угодно.

– Садитесь, мессер, вина с дороги? Красная Вальполичелла последнего урожая просто чудо как хороша!

– Благодарю вас, мессер, лучше Речотто и, если можно – подогреть с пряностями. Я промок и отсырел до самой селезенки. – Мессер Сельвио подсел к открытому огню и протянул руки. От его темно-серого, набухшего влагой плаща во все стороны потянуло запахом дождя, моря и прелой шерсти.

Ударив серебряным молоточком по миниатюрному гонгу, Энрико Дандоло отдал вошедшему служителю необходимые распоряжения. Когда спина последнего скрылась в дверях, дож обернулся к мессеру Сельвио и заговорил.

– Слава Святому Марку, завтра все точки над i будут, наконец расставлены. И подтверждены личной клятвой каждого из советников перед мощами нашего святого покровителя. – Старик скупо улыбнулся. – Тогда у нас будут полностью развязаны руки. Однако кое-какие прикидки мы с вами начали делать уже в августе. Итак, что удалось узнать?

Мессер Сельвио, не отнимая рук от тепла открытого очага, негромко заговорил. – Лично я посетил с визитом пять замков, два аббатства и два епископства. Территориально это италийские герцогства, австрийское и швабское. Преданные нам люди нанесли примерно в десять раз больше визитов по всей Европе. – Сельвио пошевелил руками у огня. – Суммируя услышанные нами мнения владетельных господ и князей Церкви и отметая при этом явные фантазии, пьяное бахвальство и откровенное невежество, картина получается примерно следующая.

Основную массу рыцарей следует ожидать из Англии и Франции. Если, конечно же, Иннокентий сумеет разрешить возникшее между Ричардом и Филиппом маленькое недопонимание по поводу Вексена и остальных континентальных владений Плантагенетов.

– А он сделает это, не особо и напрягаясь, – тут же добавил дож.

– Я тоже так полагаю, мессер. – Сельвио принял из рук вошедшего слуги большой позолоченный кубок, почти доверху наполненный темно-красным, плотным даже на взгляд, вином. – О, мессер, вы возвращаете меня к жизни!

От кубка разносился упоительный аромат старого, крепкого вина, гвоздики и перца. – Полагаю, примерно такие ощущения должны испытывать праведники в раю.

– Наслаждайтесь, Сельвио, пока можно, – старый дож добродушно усмехнулся в густую бороду, – ибо уж мы-то с вами в рай точно не попадем.

– Как знать, мессер, как знать, – улыбка мессера Сельвио почти точно копировала ту, что только что промелькнула на лице Дандоло. – Лично я регулярно бываю на исповеди и причащаюсь Святых Даров.

– Ну, хорошо, – примирительно поднял руки мессер Дандоло, – не будем спорить. Пройдет не так уж много времени, и мы все узнаем точно. А теперь продолжим о том, что же вам удалось собрать.

– Как прикажете, мессер, – Сельвио согнул голову в поклоне и продолжил. – Князья Священной Римской империи, как мы и предполагали, не дадут почти ничего. Все, кто мог уйти, ушли с Генрихом два года назад. Немногие оставшиеся по самую макушку втянуты в разгорающуюся борьбу Филиппа Швабского и Оттона Брауншвейгского. У них это, похоже, надолго.

Дож качнул головой, как бы подтверждая сказанное.

– О войсках от ромеев говорить вообще не приходится, – продолжал между тем мессер Сельвио. – Армия до предела разложена чередованием постоянно меняющихся коронованных задниц на троне, чудовищным воровством и задержками жалования. Впрочем, и такой-то ее уже откровенно не хватает на северо-восточных границах Империи, беспрерывно атакуемых все новыми и новыми ордами варваров.

И это тоже ничуть не расходилось с уже имеющейся у дожа информацией.

– С Пиренейского полуострова, – мессер Сельвио сделал крупный глоток из кубка, – ожидать по понятным причинам просто некого. После сокрушительного поражения три года назад при Аларкосе, где спящее кастильское войско было фактически вырезано сарацинами, там теперь каждый рыцарь на счету. Арагон, Каталония не в лучшем положении. – Рассказчик слегка улыбнулся. – У пиренейских кабальеро Крестовый поход начинается сразу же за воротами их собственных замков. Ехать для этого в Палестину им совершенно не обязательно.

Энрико Дандоло рассеянно кивнул, как бы отвечая на его улыбку, хотя он, конечно же, не мог ее видеть.

– Италийские владетельные господа давно уже поняли, что торговать значительно выгоднее, чем воевать. – Сельвио сделал еще один глоток. – Поэтому скорее сцепятся друг с другом, как Пиза с Генуей, чем с сарацинами. Какая-то мелочь отсюда, конечно соберется, но явно не она будет делать погоду в крестоносном войске.

Старый дож слегка поморщился от пренебрежительного тона своего собеседника, но промолчал, продолжая внимательно слушать.

– Кто у нас еще остался? Имре Венгерский? Этот – да! – Мессер Сельвио поднялся со стула, разминая колени, прошелся к окну и обратно. Широкий капюшон по-прежнему скрывал его лицо. – Этот примет крест и придет с войском. И будет рыть землю, чтобы только его гуннов приняли, наконец, в круг христианских народов. Поучаствовать для этого в освобождении Гроба Господня – как раз то, что нужно.

Сельвио снова сел и взял кубок в руки. – В общем, и все, мессер. Какое-то количество воинов дадут еще сицилийцы, фламандцы, датчане, но основную ударную силу крестоносного войска составят все же рыцари из Англии, Франции и Венгрии.

Дож помолчал несколько мгновений, затем поднял на собеседника невидящие глаза. – Какое количество воинов нам следует ожидать? – Его визави, несомненно ожидавший этого вопроса, тем не менее глубоко задумался.

– Вы задаете, мессер, очень трудный вопрос. Слишком много случайностей и неожиданных событий могут на это повлиять. Однако же, если попытаться нащупать некоторую среднюю точку, – Сельвио последним глотком допил вино и поставил кубок на поднос, – от которой в действительности могут быть весьма значительные отклонения как в ту, так и в другую сторону, то это 30-35 тысяч воинов.

– Для того, чтобы занять Египет, – нахмурился мессер Дандоло, – и оттуда идти на Иерусалим, более чем достаточно. Что говорят о вожде похода?

– Ричард, и только Ричард! – Мессер Сельвио весело улыбнулся. – Это единственный вопрос, где мнения не расходятся. Филипп-Август отлучен папой за развод с Ингеборгой Датской. Да не очень-то он и рвется в Святую Землю. Имре Венгерский, даже если он приведет самое крупное войско – а, судя по всему, так оно и будет – тоже не может рассчитывать на место во главе. У него нет имени, европейское рыцарство его не знает.

– Все, – слегка поклонился мессер Сельвио, – коронованные особы на этом заканчиваются.

– Ну, а если э-э-э... – слегка замялся старый дож, что так не вязалось с его обычной манерой вести разговор.

Непонятно почему, но ему вдруг оказалось чертовски трудно произнести слова об устранении английского короля. Некая слабость обнаружилась вдруг, угрожавшая всем безупречным расчетам – и это было воистину опасно. Ведь шаг сей оставался единственно возможным в той ситуации, что складывалась теперь в Европе. Простая и очевидная логика требовала смерти Ричарда! И тогда вся игра Иннокентия рассыпалась бы в прах!

Но что-то внутри протестовало. Нет, сам-то дож отлично знал, откуда взялось это самое 'что-то'. И ведь ничего с этим 'что-то' не сделать – вот что было скверно, опасно и очень некстати.

– Да, разумеется, – пришел на выручку дожу его более молодой собеседник. – Мы задавали вопрос, кто возглавит поход, если с Ричардом, не приведи Господь, что-то случится. Его младший брат, принц Иоанн, отпадает сразу. Он непременно найдет уважительную причину, чтобы вообще не принять креста. – Мессер Сельвио на секунду задумался. – Пожалуй, Иоанн и Филипп-Август – единственные коронованные особы, у которых под коронами имеется хоть что-то, напоминающее мозги. Именно поэтому они по возможности стараются сидеть дома и улаживать дела в государстве.

– Значит Имре?   – Нет, мессер. Помня, что его отец отнял у нас Задар, Имре не рискнет привести свое войско на палубы наших кораблей. Тем более, что после того, как города Истрии и Далмации приняли его покровительство, кораблей у него достаточно и своих. – Дож снова согласно кивнул.

– А это значит, – продолжал мессер Сельвио, – что венгры переправятся сами и присоединятся к объединенному войску уже в Египте. Но сбор объединенного войска и переправа через море, – на это потребуется не менее года. И все это время крестоносное воинство не сможет обходиться без вождя. Следовательно, его изберут ранее, и это будет не Имре.

– Тогда кто?

– О, мессер, – Сельвио развел руками, – здесь мы переходим из области более или менее правильного сбора сведений в область, скорее, догадок. Вероятнее всего, – мессер Сельвио сделал паузу, – это будет не англичанин. С острова можно ожидать большого количества мелких рыцарей, но владетельные господа в большинстве своем останутся дома – улаживать те недоразумения, что сложились между сторонниками Ричарда и Иоанна за время отсутствия короля-рыцаря в Англии.

– Значит француз, – скорее утвердительно произнес Энрико Дандоло.

– Да, мессер, кто-то из французских графов.

– Не густо, – усмехнулся старый дож. – И кто же?

– Прошу меня простить, – слегка поклонился мессер Сельвио, – все это крайне недостоверно, но, по отзывам наших собеседников, наибольшей склонностью к разного рода авантюрам и, в то же время, немалым уважением у подданных Филиппа-Августа пользуется Тибо, граф Шампани. С некоторой долей уверенности можно предположить, что именно он и возглавит крестовое паломничество.

– Тибо III Шампанский, – задумчиво проговорил старый дож. – Хорошо, вернемся пока к Ричарду. Может ли случиться с ним какое-то несчастье, как например та же лихорадка, что так не вовремя отправила к праотцам Генриха Гогенштауфена?

– Боюсь, что это крайне маловероятно.

Старый дож удивленно поднял кустистые брови, воткнувшись невидящим взором в переносицу собеседника. – Вы настолько не верите в промысел Божий?

– Дело в том, мессер... – окончательно согревшийся Сельвио отошел от очага и переместился в более привычный ему угол у дверей, где пламя светильников становилось зыбким, а тени густели. Дело в том, – повторил он, – что Господь наш, похоже, забросил все остальные дела и занялся исключительно предотвращением несчастий, могущих случиться с Ричардом Английским.   – Вот как? Поясните, мессер, – с закипающим недовольством в голосе потребовал дож.

– Как прикажете, мессер, – склонился его собеседник. – С некоторых пор военная ставка короля-рыцаря напоминает скорее бенедиктинский монастырь. Известный вам Пьетро да Капуа, перед тем как проследовать в Дижон, где он занят сейчас сбором ассамблеи французского духовенства, останавливался у Ричарда.

– И что же? – нетерпеливо потребовал дож.

– Там он на коленях умолил Ричарда принять у себя некоторое количество монахов, лично отобранных для этого Иннокентием.

– Вот оно что, – недовольно пробурчал мессер Дандоло. – Стало быть, теперь королевские повара, виночерпии, лекари отдыхают, а трудятся за них служители Господа?

– Именно так, мессер. Однако этим они и не подумали ограничиться.

– Вот как, – удивился дож, – и чем же еще монахи могут помочь Господу нашему в деле охраны Ричарда? Святыми молитвами?

– Я вполне допускаю, – склонил голову мессер Сельвио, – что монахи усердно молятся за здравие короля-рыцаря. Но, увы, кроме этого они очень быстро заткнули все дыры, которые имелись в системе охраны воинственного монарха. Телохранители Ричарда – безусловно, храбрые воины, но их опыт был бы скорее полезен при штурме крепостных стен, нежели в тонком искусстве охраны коронованных особ.

Сегодня их пробелы в этом искусстве, – продолжал тем временем Сельвио, – сполна компенсированы прибывшими святыми отцами. И я могу с уверенностью утверждать, что ни яд, ни кинжал в обозримом будущем Ричарду Плантагенету не угрожают.

– Да что это, черт бы их побрал, за монахи такие?! – взорвался, наконец, мессер Дандоло.

– Иоанниты.

Давно, очень давно не слышал Святой Марк столь цветистых выражений, как те, что выплескивались сегодня в его адрес, в адрес все четырех евангелистов, двенадцати апостолов, а также в адрес Господа нашего и его непорочной матери девы Марии!

Любой посторонний слушатель услышал бы в богохульных проклятиях, обильно раздаваемых старым дожем, лишь гнев благородного сеньора, столкнувшегося с непреодолимым препятствием своим планам. Во всяком случае, именно так воспринял достойный Сельвио неистовую ругань своего господина. И лишь самому дожу да, вероятно, еще Господу было известно – сколько было в ней намешано гнева, а сколько облегчения. Неприятного, совершенно неуместного, да просто отвратительного – но облегчения!

Наконец, буря утихла.

– Стало быть, Иннокентий сумел договориться с магистром Донжоном о передаче Ричарду на какое-то время части его личной гвардии? Да, это очень осложняет дело, – успокоившийся дож в задумчивости потер некстати занывшие виски. – И что же, теперь Господь хранит английского короля от всех неприятных неожиданностей?

– Я этого не говорил, мессер. – Сельвио чуть заметно улыбнулся. – У меня есть несколько мыслей относительно путей божьего промысла, но они требуют дополнительной проработки. Позвольте сейчас не останавливаться на них подробно.

– Хорошо, – дож еще раз потер виски. – Погода, похоже, все же меняется. А что там с графом Тибо?

– О, мессер, здесь я не предвижу абсолютно никаких затруднений! – мессер Сельвио сокрушенно вздохнул. – Сколько достойнейших молодых и полных сил людей во цвете лет покидают наш мир...

***

На следующий день.