Текст книги "Бандитская россия"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 49 страниц)

Глава 12
ИХ НРАВЫ, ИЛИ КАК ОНИ…

Как они одеваются. «Авторитетная» мода pret-a-porter

Спортивный костюм, кроссовки, бритый затылок, золотые цепи – в девяностые мы безошибочно узнавали в этом образе бандита. А теперь – попробуй разберись! Недавно на территорию одной автомастерской приехали обычно одетые люди на автомобиле «Фольксваген-Пассат». Сначала их приняли за очередных клиентов. Но визитеры достали ножи и биты, расправились с хозяином и рабочими, как это было в лихие девяностые, и скрылись. По словам потерпевших, причиной произошедшего мог стать отказ хозяина автомастерской платить за крышу. Похоже, бандитские разборки, после которых остаются лужи крови, если и ушли в прошлое, то не очень далеко. Изменился только внешний облик братвы.

Ничего не стоит вспомнить, как выглядел «реальный пацан» образца конца 80-х – начала 90-х годов: спортивный костюм фирмы «Adidas», да не какой-нибудь турецкий, а качественный, дорогой, кроссовки мощные, с наворотами, джинсовая куртка на искусственном меху. И все это красовалось на накачанном, мускулистом теле спортсмена. Неотъемлемая часть образа бритый затылок и золотая цепь, порой доходившая по весу до 150 граммов. Изящные ювелирные украшения в криминальной среде не ценились.

Носить цепи меньше 60 граммов было не комильфо Излюбленной у братков была цепь плетения «Бисмарк», само название которой отдает жестокостью и агрессивностью. Чем больше был авторитет и благосостояние, тем увесистее украшения. Некоторые носили по две цепи и по два креста, инкрустированные жемчугом и бриллиантами.

Посвященные люди рассказывают историю о небезызвестном в определенных кругах питерском авторитете Александре Малышеве. Отдыхал тот в компании с представителем великолукской «братии» на пляже. Кресты никто из братков не снимал, хоть раскаленное золото и жгло кожу. У Малышева на шее висел простой золотой крест, а у его великолукского «коллеги» – оформленный бриллиантом. Одного оценивающего взгляда Малышева было достаточно, чтобы великолукскому потом сочувствовали, что тот испортил с Малышевым отношения. Скромнее нужно было быть! Перебрав с роскошностью креста, он оказался в такой же ситуации, в какую попал бы бедолага подчиненный, пришедший на прием к губернатору в более шикарном наряде, чем сам градоначальник.

Во избежание таких оплошностей у рэкетиров девяностых были отличительные знаки, чтобы с первого взгляда различать, кто из них «генерал», кто «офицер», а кто – «рядовой». Роль звездочек на погонах играли золотые цепи той самой фирмы «Бисмарк», называвшиеся ещё золотыми ошейниками. Эти цепи были настолько крепкими, что, потянув за одну из них, можно было сломать шейные позвонки. Ювелиры изготавливали «Бисмарк» по индивидуальным заказам. Братва приносила в ювелирный салон пригоршни тонких золотых цепочек и украшений и говорила: «Меняю на «Бисмарк»!» А ювелир, например, отвечал: «Здесь на цепь в 100-150 граммов». Самые шикарные заказы доходили до 250 граммов. Кстати, сами ювелиры считали, что сплести «Бисмарк» – дело нехитрое. А пока выполняли работу, могли не только травить анекдоты про новых русских, но и смотреть телевизор.

Исторически сложилось, что в Петербурге обосновались спортсмены, а не воры. Воры, обычно люди в возрасте, оказались здесь в среде молодцов, готовых начать драться здесь и сейчас. А обосновались бы в городе воры, может, и мода развивалась бы по-другому. У блатных романтичный образ. Обычно они носят белую расстегнутую рубашку, чтобы удобней было «читать» друг друга по наколкам.

Спортсмены же по большей части были несудимыми и отрицали наколки. В своем кругу они ориентировались по одежде и аксессуарам. Носили своего рода униформу – и рядовой боец, и авторитет приобретали одинаковую по цене одежду в одних и тех же магазинах: «Baltic star», находившемся в гостинице «Прибалтийская», и «Levi's» на Каменноостровском проспекте. «Пацаны» одевались в этих магазинах не из-за того, что предпочитали их всем остальным. Выбора попросту не было. Эти магазины были единственными на то время местами, где торговали качественной и дорогой одеждой. Остальной рынок заполонили дешевые турецкие вещи. Стиль одежды фирмы «Rifle», чья продукция продавалась в этих магазинах, был спортивным. Поэтому даже в ресторан братки приходили не в костюмах, а в футболках, впрочем, весьма высокого качества.

Неотъемлемой чертой образа «авторитетного» спортсмена 90-х были его средства передвижения – «восьмерки» и «девятки», желательно черного цвета, но обязательно с тонированными Стеклами. Особым шиком считалось отсутствие задних номеров, а на номере спереди – буквы «ТБ», свидетельствовавшие о принадлежности к тамбовским, или «К» – говорившей о близости к казанским. В машине у братков всегда имелись «аргументы», необходимые для проведения стрелок, – бита, топор, штырь.

Не узнать их на улице было невозможно. Едешь по Невскому – стоят три машины, а около них шестеро – беседуют по понятиям; заходишь в кафе – за столиком сидит группа, – тему качает. В те времена другой власти не было. Все решала крыша. К Своим браткам, а не в милицию обращались собственники, если кто-то, например, пытался лишить их бизнеса.

Конечно, обладать властью хотели и остальные. Но единственное, в чем они могли быть похожи на «реальных пацанов», – это внешний облик. Так «авторитетная» мода постепенно стала народной. Даже милиционеры, противопоставлявшие себя браткам, одевались на их манер. Но не всегда подражание в одежде было по понятиям. Например, если это делали фарцовщики или перекупщики золота, им быстро делали замечание. Негоже было барыге и рэкетиру выглядеть одинаково.

Взглянуть, как выглядела российская братва 90-х, и сомнения не возникает: криминал. И не было в них лоска чикагских мафиози, носивших брендовые костюмы, шляпы и галстуки. А ведь и наши преступные группировки, и сицилийская мафия «оформлялись» одинаково. И у тех и у других существовала система призыва.

Например, звонили из Нью-Йорка или Чикаго на Сицилию и говорили: «Нужно 20 человек». Точно так же звонили из Питера в Тамбов или Казань и делали тот же заказ. В первом случае в Америку приезжали сицилийские крестьяне, во втором… ну понятно, кто приезжал. Кстати, наши новобранцы были образованнее. У них, по крайней мере, были 10 классов образования, а у некоторых и техникум. Начинающие же гангстеры времен Аль Капоне и его двоюродного брата Лакки Лючано часто имели самое смутное представление о том, где находится Америка. Да и сам Аль Капоне имел всего 4 класса образования. Но когда новобранцев привозили в большие города, то наших, российских, обычно одевали в спортивные костюмы фирмы «Rifle», а сицилийских крестьян вели в шикарные магазины, которых было полно в Америке, и одевали в пиджаки и брюки.

Как респектабельно выглядел итальянский гангстер 30-х! Одна шляпа Аль Капоне за 800 долларов чего стоила! У сицилийской мафии были деньги. В отличие от России 90-х в Америке 30-х была развитая индустрия моды, и купить можно было все, что угодно. Гангстеры одевались стильно, носили галстуки, были эдакими плейбоями. Они ходили в дорогие джаз-кафе в сопровождении самых очаровательных спутниц. В такой же романтичной манере сняты фильмы о них. Вспомнить хотя бы «Крестного Отца» или «Однажды в Америке».

Лоск и стильность во внешнем облике у наших бандитов появились только к концу 90-х. Одеться спортивно, повесить на шею цепь «Бисмарк» и появиться в «обществе» сегодня сочтут отсутствием вкуса. Увидев такой типаж, выжившие в лихолетье и преуспевшие современные авторитеты, которые все чаще гордо именуются бизнесменами, сказали бы: «Парень лет на 15 промахнулся». Теперь принято одеваться в кожу, джемперы от «Gucci», пиджаки от «Hugo Boss» и ездить на автомобилях марок «Toyota Land Cruiser», «Mitsubishi Pajero» и «Hummer». Но есть и такие, которые намеренно не покупают джипы, носят вельветовые вещи, стараясь тем самым как можно меньше напоминать самим себе о прошлом. Правда, многие из них сберегли цепи «Бисмарк» – на память о былом. Так же как бойцы Красной армии ещё долго после окончания войны хранили свои буденовки.

Сегодня по внешнему виду человека сложно определить, с какими криминальными кругами он связан и связан ли вообще. Единственное, что не изменилось у большинства братков с приобретением холености, это выражения лиц, а у некоторых – и методы «решения вопросов».

Как они самоутверждаются. На «Хаммере» по жизни

Во все времена люди, обладавшие могуществом, искали символы, демонстрирующие это самое могущество. Например; у тевтонских рыцарей это были новые модели доспехов (сейчас эти доспехи мы можем увидеть в Зеленом зале. Эрмитажа). Сегодня наиболее популярными символами могущества у очень успешных людей являются автомобили. Самый яркий автопример – американский внедорожник «Хаммер». Многие ошибочно считают, что рыцарские доспехи были просто оружием. На самом деле это не так. В эпоху Раннего Средневековья доспехи стоили столько же, сколько и все имение (включая замок) рыцаря. Именно поэтому они и передавались из поколения в поколение. Напрашивается аналогия: доспехи по цене равнялись замку, «Хаммер» – квартире или загородному домику

Изначально «Хаммер» создавался как военный автомобиль. Первая партия внедорожников поступила на вооружение американской армии в 1983 году. Военные сразу же оценили легкость управления и феноменальную проходимость машины. Широкую популярность «Хаммер» приобрел во время операции «Буря в пустыне». После её успешного завершения в компанию-производитель стали поступать заказы от частных лиц. С 1992 года внедорожники поступили в свободную продажу Цена на «Хаммеры» составляла от 70 до 85 тысяч долларов. Примечательно, что одним из первых обладателей «молотка» (так с английского переводится «хаммер») стал Арнольд Шварценеггер. Позднее клуб любителей «Хаммера» пополнили Стивен Спилберг, Джордж Лукас и Сильвестр Сталлоне.

В Санкт-Петербурге первый «Хаммер» появился в 1994 году. Внедорожник (кстати, 1994 года выпуска) в наш город привез некий господин Ш. В отличие от Шварценеггера или Сталлоне, Ш. не был известным актером. В 1984 году он был осужден одним из районных судов Ленинграда по валютной статье. По тем временам эта статья была очень авторитетной, и люди, осужденные по ней, пользовались большим уважением в определенной среде.

Также одним из первых обладателей «Хаммера» в Петербурге был известный бизнесмен, ныне покойный Роман Цепов. Вообще, что касается Романа Цепова, то в автомобильной моде он всегда был первым. До «Хаммера» в нашей стране брутальным автомобилем считался только «Гелендваген». В отличие от «шестисотого», «Чероки», «Паджеро» квадратный джип «Мерседес» был подлинным признаком могущества его владельца.

Как только «Гелендвагены» появились в нашем городе, в среде серьезных бизнесменов заговорили, что одним из первых трех владельцев джипа «Мерседес» стал Роман Цепов.

Сегодня стиль милитари является одним из самых модных в мире. Стиль этот присутствует в нашей жизни повсюду. Например, большие офисные чашки, из которых ныне принято пить кофе, есть не что иное, как прообраз кружек американских солдат. Модная зажигалка «Зиппо» также разрабатывалась для представителей армии США. Подобный список можно продолжать ещё долго. Из такого обилия примеров вхождения милитаризованных предметов обихода в гражданскую жизнь можно сделать вывод, что у Вооруженных сил США очень мощная пиар-служба, которая делает модными разработки своего ведомства в среде гражданского населения. На память сразу же приходит популярность камуфляжных купальников, высоких армейских ботинок и курток для летчиков, которые так оперативно внедрились в гардеробы обывателей многих стран мира.

Примечательно, что отечественный военно-промышленный комплекс за последние несколько десятилетий смог создать только один мощный бренд – автомат Калашникова. Впрочем, сейчас он нашим уже не является (некоторое время назад бренд продали одной немецкой фирме). В результате, если какому-то российскому производителю захочется выпускать, например, шариковые ручки или водку «Автомат Калашникова», ему придется приобретать право на использование лейбла у его немецкого владельца. Ярким представителем милитари-стиля является и «Хаммер», но в отличие от армейско-офисных чашек этот автомобиль ещё и символ могущества

Когда американские разработчики проектировали первый «Хаммер», вряд ли кто из них мог подумать, что армейский внедорожник станет очень престижным автомобилем. Во-первых, машина эта в условиях городских дорог крайне неудобна. В пробках не поманеврируешь, припарковаться сложно и так далее (достоинство у внедорожника только одно – на нем можно легко преодолевать высокие разделительные встречные полосы, поребрики). Во-вторых, «Хаммер» неэкономичен. Двадцать семь литров бензина на 100 километров – много даже для машины такого класса.

В-третьих, несмотря на то, что салон внедорожника кажется просторным, разместиться в нем могут не более четырех человек. Сиденья максимально придвинуты к боковым дверям автомобиля, а между ними проходит громадный кожух трансмиссионного тоннеля.

Автомобиль как бы обтекает его с двух сторон, что позволило уменьшить высоту кузова и понизить центр тяжести. Однако это решение имеет и недостатки: тоннель существенно уменьшил полезное внутреннее пространство, стеснил пассажиров и лишил их возможности перемещаться внутри машины.

Тем не менее, на наших дорогах мы видим все больше и больше «Хаммеров». Этот феномен с точки зрения социологии объясняется тем, что автомобиль отражает в себе символы могущества, благосостояния и моды. И кроме этого, «Хаммер» ещё имеет свой стиль. Кузов сделан утилитарным, но при этом разработчики всё же сумели наделить автомобиль особым шармом, благодаря которому он не выглядит лишь примитивным фронтовым транспортером.

Еще одна привлекательная сторона «Хаммера» – его стоимость. Для просто богатых такая машина недоступна. Но для людей более чем обеспеченных внедорожник стал крайне удобным выходом из положения. Понятно, что «Бугатти», «Ламборджини», «Феррари», «Бентли», не говоря уже о «Роллс-Ройсе», не по средствам большинству даже в касте могущественных людей, поскольку стоят от 350 тысяч долларов и выше. А вот «Хаммер» за 90 тысяч – в самый раз.

Естественно, что, приобретая символ могущества, человек хочет его демонстрировать окружающим. В плане демонстрации «Хаммер» идеален. В отличие от дома-замка, который стационарен и мало кем замечаем, автомобиль все время на виду. Приметность «Хаммера» имеет и ещё одно немаловажное преимущество – этот автомобиль неугоняем.

По состоянию на 2005 год в Петербурге был зарегистрирован всего 21 «Хаммер». Как уже говорилось, первый был приобретен в 1994 году. Самому пожилому владельцу американского внедорожника – 76 лет, самому молодому – 26 лет. До недавних пор «Хаммеры» в основном приобретали мужчины, однако в последнее время налицо тенденция, когда эти автомобили стали покупать представительницы прекрасного пола.

Из 21 «Хаммера» три зарегистрированы на фирмы, остальные – на частных лиц. Что же касается номерных знаков, то на семи автомобилях стоят непростые номера, недоступные для простых смертных водителей.

За годы существования «Хаммеров» в нашем городе правила дорожного движения нарушались ими не более сотни раз. Исходя из этого можно предположить, что водители внедорожников либо крайне законопослушны, либо предпочитают решать вопросы с инспекторами ДПС на месте, либо принадлежат к касте неприкасаемых.

Последнее предположение интересно в том аспекте, что из трех десятков владельцев «Хаммеров» треть попадала в поле зрения правоохранительных органов. Один из них (кстати, самый злостный нарушитель ПДД – 13 записей из всех 62) в определенных кругах известен как Гена Ростовский.

Пройдет лет пятьдесят. И кто знает, может быть, где-нибудь на ВДНХ в Рыцарском зале можно будет увидеть платиновые мобильные телефоны, часы за 150 тысяч долларов и «Хаммер» – как принятые в прошедшую эпоху символы безусловного и неоспоримого могущества.

Как они самоутверждаются-2. Архитектурные монстры за первые «бабки»

Когда известный промышленник и предприниматель Савва Морозов решил в центре Москвы построить особняк, то на это чудо сбегалась поглядеть вся Златоглавая. Когда же дом был готов, он привез туда свою матушку, чтобы похвастаться. По тем временам это было необычное, даже немыслимое здание – сочетание готического и мавританского стилей, спаянных элементами модерна. Взглянув на это строение, женщина сказала: «До этого я одна знала, что ты дурак. А теперь об этом знает вся Москва»…

В конце 80-х – начале 90-х годов, когда у энной части населения нашей необъятной родины появились бабки (именно «бабки», понятие денег и финансов пришло много позже), в окрестностях городов, в основном Москвы и Питера, стали появляться частные дома новых русских. В общем-то, и домами это назвать сложно. И если особняк Морозова с годами стал архитектурной достопримечательностью, то эти дома вряд ли обретут подобный статус даже спустя века. Это – бесформенные, безвкусные, уродливые строения, глядя на которые невольно содрогаешься. Этакая «новорусская архитектура», которая поражала всем.

Во-первых – размерами. «А в углу скромно и незаметно стоит аквариум, в котором спокойно плавают два бегемота…» Это, конечно, шутка, но порой в шутке бывает только доля шутки. Заказчик мог потребовать, например, кухню в 80 квадратных метров, не говоря уже об остальных помещениях, которых было с избытком. Кстати, планировка часто была настолько нелепой, что только диву даешься: кому вообще такое могло в голову прийти и как до сих пор все это ещё не развалилось.

Дома строили по пять, а то и по шесть-восемь этажей. Три – мелковато, а тут сразу видно – не лох живет. К этому добавлялось такое количество башенок, колонн, арочек, балясинок, которого ни до, ни после в мировой архитектуре не наблюдалось. А отличительной чертой этих строений стали окна-бойницы. И все это «великолепие» огораживалось высоченным глухим забором. Ни дать ни взять неприступный средневековый замок.

Место для такой крепости зачастую выбиралось «от фонаря». То есть где понравилось, там и строили. При этом такие вещи, как вода, канализация, электроэнергия, на начальном этапе не всегда учитывались. А что касается проекта дома… Таковые не всегда имелись. То есть новый русский, что называется, на пальцах объяснял, чего он хочет. В лучшем случае на огрызке бумажки рисовал, и уже от этого огрызка строители и плясали. Иногда заказчик даже называл стиль, в котором должен быть построен дом, но это уже был высший пилотаж. Например, русский стиль – терема-хоромы, или готика (произносится через мягкое «гэ»). Почему это происходило? Ответ простой и банальный: за десятилетия советского минимализма в строительстве, за десятилетия жизни в коммуналках захотелось народу воли и пространства. Но, имея большие деньги, многие крутые товарищи не были обременены большим умом…

Во всем этом надо учитывать ещё одну важную деталь – строителя. По большому счету, это были артели шабашников, возглавляемые прорабами, только-только выпавшими из промышленного строительства. Что они до этого возводили? Предприятия и типовые жилые дома в стиле а-ля обком со всеми причитающимися «излишествами». Соответственно и строили для новых русских, как полагалось в то время, то есть как Бог на душу положит. Мало того, что не для себя, так ведь и в индивидуальном строительстве ничего не соображали. (Постройка сарая на даче в зачет не идет.) Материалам особого внимания не уделяли (да и выбор был ещё мал) – что попадалось, из того и строили.

Редко привлекались архитекторы. Но и они на тот момент в подобных делах были не очень-то грамотными и оттачивали свое мастерство на таких же неграмотных заказчиках. Иногда заказчик гнул пальцы и настаивал: «Башенка должна быть здесь!» Иногда архитектор давил своим авторитетом: «Я – специалист. Поэтому башенка должна быть там!»

Второе, что приводило в ужас, – интерьеры. Долгое время в нашей стране понятие «хорошо обставить квартиру» означало обставить «богато»: импортная стенка, ковры на полу, ковры на стенах, хрустальные фужеры, хрустальные вазы, хрустальные подвески в люстре.

И всего побольше! Сколько влезет. И можно ещё сверху. И обязательно, чтобы все приходящие это видели. Словом, купеческий стиль. А с того момента, как появились новые русские, такая показуха приобрела космические масштабы. По определению одного столяра-краснодеревщика, новый русский – это тот, кто на восемьсот квадратных метров коттеджа пытается втиснуть то, что с трудом уместится на тридцати гектарах.

Внутреннее убранство домов внезапно разбогатевших наших людей представляло собой убогое зрелище с точки зрения стиля и дизайна. Это больше походило на лавку в каком-нибудь курортном городке в Турции. Единственное определение такого стиля, которое приходит в голову, – «цыганщина». Еще более удручающее впечатление производили те дома, в которых наряду с экзотическими коврами и кальянами присутствовала живопись. Хозяева строили из себя знающих коллекционеров, но при этом абсолютно ничего не смыслили ни в направлениях, ни в именах. Главное для них была цена. И всучить этим дилетантам за бешеные бабки «Шагала в натуре» ничего не стоило, хотя это был, как вы понимаете, вовсе и не Шагал. И красовался он, бедный, пусть и ненастоящий, рядышком с оленьими рогами или шпагой.

Некоторые превращали свои дома во дворцы. В таких интерьерах обязательным условием было наличие канделябров, пилястров, лепнины и других атрибутов царской жизни. Один из архитекторов в те времена получил заказ на… ангелочков с золотыми пупками. Заказчик где-то, видимо, подобное увидел, и приспичило ему такие же заиметь. А архитектор, делая этих ангелочков, обливался слезами… В Эрмитаже, по сравнению с теми хоромами, было, что называется, «скромненько, но чистенько».

Появилось некое подобие ландшафтной архитектуры. Это когда на оставшийся участок земли втискивалась всевозможная скульптура наподобие рыцарей и девушек с веслом. Туда же ташили альпийские горки, какие-то фонтанчики, делали мини-водопады и мини-озера. А на одном из участков хозяин, видимо мечтая о югах, сделал высоченную пальму. Именно сделал, а не купил или посадил. Издали это действительно выглядело как южное дерево, но при ближайшем рассмотрении чудо оказывалось обычной русской елкой, у которой спилили верхушку и все нижние лапы… Оригинально, ничего не скажешь. В целом же ландшафт выглядел дико.

В те годы мало кто задумывался над тем, что дом созидается, а не строится и тем более не лепится бригадой шабашников. Поэтому сегодня, проезжая по загородным дорогам, можно видеть огромное количество домов-монстров в стиле, метко названном в народе «тюремное барокко». И большинство из них – недостроенные. И торчат эти призраки перестроечной и постперестроечной эпохи где ни попадя. В свое время у хозяев денег не хватило довести их до ума. Что с ними делать сейчас, никто не знает. Продать невозможно, достраивать не имеет смысла. Сносить – тоже проблематично: во-первых, снос обойдется почти в такую же сумму, что была вложена в строительство; во-вторых, с такими капитальными постройками бульдозер вряд ли справится, если только взрывать. Можно подарить корешу. Хотя… только под дулом пистолета и можно принять такой дар. В общем, мертвый груз и раздражитель для глаз.

Сегодня строить у нас предпочитают в стилях а-ля модерн или неоклассицизм. Появляются виллы в американском стиле: плоские крыши, белые стены. Но чаще все-таки наблюдается эклектика, то есть смешение стилей. Самый любимый проект заказчиков «пряничный домик», так его называют архитекторы. Существует несколько десятков или даже сотен вариаций этого домика, который больше похож на кукольный. Что-то добавляют архитекторы, что-то заказчики. Поиски ведутся и в других направлениях. Архитекторы пытаются найти оптимальный вариант того или иного дома, но это не всегда получается. Поэтому иногда сегодня ещё вырастают монстры. Поскольку народ у нас все-таки ещё не очень грамотный в этом новом деле, то некоторые архитекторы продолжают оттачивать свое мастерство на заказчиках. Как правило, это молодые люди, которые только закончили соответствующее учебное заведение и пытаются доказать всему миру, что они новые Трезини или Растрелли. То же самое происходит и с дизайнерами. Выпорхнула из Мухинского молоденькая девушка с огромными амбициями и начинает проектировать дизайн: двигать стены, лестницы, опускать или поднимать потолки. А это все может просто-напросто привести к обрушению здания. И когда к нам приезжают западные специалисты и видят все это, они некоторое время находятся в полном ауте.

Но не так уж совсем все плохо. В последние годы ситуация в сфере индивидуального строительства несколько изменилась. Стала более цивилизованной. И архитекторы, и дизайнеры, и строители уже поднабрались опыта. Среди них есть специалисты, к которым выстраиваются очереди.

Люди стали больше бывать за границей и видят, как там строят. Некоторые даже приглашают зарубежных архитекторов и дизайнеров. Тщательно выбирается место для строительства, учитывается транспортная доступность, наличие коммуникаций и множество других факторов. Коттеджные поселки растут как грибы после дождя. И это несмотря на то, что цены, мягко говоря, не маленькие.

Кстати, на стройматериалах всё же пытаются экономить. Дефицита никакого нет (перечисление того, что сейчас используют в строительстве, займет целый газетный разворот), но цены иногда просто пугают. Например, владельцу крыши в 150 квадратных метров кровля из меди, гибкой или керамической черепицы обойдется примерно в 10 тысяч долларов. Естественно, люди берут что подешевле. Или – зачем тратить безумные деньги на кирпич, когда можно использовать железобетон или пенобетон? Все равно сверху будет облицовка, и кто поймет, из чего стены. Между прочим, заказчик, когда решает, из чего дом будет, далеко не всегда учитывает климатические условия. Опять-таки экономия. Но, несмотря на столь рьяное затягивание поясов, до сих пор плодятся недострои. И когда они превратятся в красивый, уютный, теплый дом, неизвестно…

Как они сидят. Мужской вариант

Долговые ямы и лагеря, каторги и остроги, тюрьмы и зоны… Как ни назови, но объединяет все это одно – лишение свободы. Обычная жизнь, в которой все так привычно, остается по другую сторону решетки. С момента заключения под стражу все делится на то, что было «до», и то, что «здесь».

Тот, кто побывал ТАМ, иногда узнаваем легко. Татуировки с понятным лишь посвященным смыслом, манера разговаривать, речь, изобилующая словами с особым значением… А иногда их можно узнать благодаря чему-то необъяснимому во взгляде. Так или иначе тюрьма в России больше, чем тюрьма.

Можно по-разному относиться к людям, там побывавшим, но «тюремная» тема слишком срослась с российской историей. Написаны сотни диссертаций по изучению российского «заколючья». Язык тюрьмы и зоны (элементы которого не стесняются употреблять даже некоторые политические деятели) настолько богат и разнообразен, что на него переведены некоторые произведения русской и зарубежной классики. Не верите? Это, может быть, вульгарно, но то, что арестантский язык позволяет без труда найти эквиваленты и рифмы ко всем словам, содержащимся в каком-либо произведении, – говорит о многом.

Кто-то сейчас поморщится и начнет ворчать: «Эти гнусные писаки взялись рассуждать о том, в чем не понимают». Кто бы мне показал человека, который в этом понимает?! Неведомый мир со своими жесткими, на первый взгляд, понятиями, которые меняются быстрее, чем времена года. Мы и не пытаемся в этом что-либо понять. Бесполезно. Вы сами это поймете, если дочитаете до конца совершенно противоречивые мнения людей, которые, казалось бы, пережили одинаковые ощущения и прошли по похожим дорогам. Один больше, другой меньше, но после этого смотрят назад совершенно разными глазами.

В обычном питерском дворе живет некий Александр, которого все ласково называют Сашок. В принципе, нормальный и безобидный человек. Живет он там давно, но так получилось, что на некоторое время пришлось ему родной двор покинуть. А когда он вернулся обратно, сомнений в том, что передо мной бывший сиделец, не было никаких: красноречивые татуировки на всех видимых частях тела, совсем не похожие на те, которые делают в модных тату-салонах девочки; какие-то пауки, собор со сколькими-то там куполами…

Меня заинтересовало: как и где в таком возрасте (а ему лет 25) он ухитрился все это приобрести? Сама история стара как мир. Таких Саш в России тысячи, если не миллионы. Рос во дворе, послушным ребенком не был, но и шапки с прохожих не снимал. Гитара, компания, дальняя дорога, романтика, которую Александр с тюрьмой ну никак не ассоциировал. Просто сама дорога казалась ему романтичной. Классическое сочетание «хулиган-романтик» в конце концов привело к не менее классическому завершению. Впрочем, его рассказ частично приведу дословно.

– Сейчас уже сам не понимаю, зачем мы у этого терпилы деньги забрали. Ну да, должны нам были деньги на фирме, но тот-то был все равно ни при чем. На то, что забрали, веселились два дня, все прокутить не успели. Директор фирмы настучал. Потом менты нас прямо на квартире и повязали. Статья 162 – разбой, плюс – группа лиц, плюс – предварительный сговор… В итоге – 7 лет. Нашел и романтику, и дальнюю дорогу в казенном доме…

Страшно было, спрашиваешь? Сначала, когда в СИЗО попал. А на зону уже без страха заезжал, там меня хорошо встретили. Я под Вологдой чалился в «полусучьей». Ну это когда половина пацанов на ментов работает, а остальные в отказке, массу на нарах давят. («На ментов работает» – это значит «вообще работает». – Авт.)

Время на зоне замирает… Я полтора года сутки на день и ночь делил, потом перестал, привык. Появился свой «семенник», мы с ним делились всем… Нет, ты что! Ты не путай пидоров и «семейников». Пидоры – это совсем другое. В бараке нас было 20 человек, и все общались со своими «семейниками». Чтоб тебе понятней было: маленькими группами – «семьями». Кстати, на зоне стал впервые книжки умные читать, историей увлекся. Здорово этот, как его, Карамзин все это расписал...

Со мной один мастер спорта сидел, так я его попросил драться меня научить. Там все крутится вокруг собственного «я», и каждую минуту надо доказывать, что ты чего-то стоишь… Даже твои прошлые отношения с девчонкой могут сыграть с тобой злую шутку. Сболтнешь чего-нибудь лишнее за чифиром про свою прошлую интимную жизнь, и все – ты опущен, спать будешь под нарами. Помню, как-то на прогулке влез в чужой разговор, в бараке меня избили сильно. Потом объяснили – отвечать надо только за себя. Урок запомнился, и на голове шрам как память остался. Драться я научился, но почти полгода был грушей для тренировок. Но общаться мог со всеми, статья дозволяла. Там важно, за что сидишь… Хотя, сейчас уже на это не смотрят, были бы бабки. Работают только те, кому грев с воли не приходит. Но это небезопасно. Когда на другую зону заедешь, даже если сидел за одним столом с «красноповязочниками», то могут и опустить. («Красноповязочники» – осужденные, выполняющие требования администрации колонии. – Авт.) На зоне есть все – водка, наркота, мобилы… Много на кармане иметь и не надо – рублей 500, и ты – богатый и уважаемый человек. Хотя там в основном рассчитываются чаем и сигаретами. Ты про наколки? Что есть – то мое! (Фраза была произнесена с некоторой гордостью! – Авт.) Когда откидывался, думал: все будут бельма пялить, как на прокаженного. Нет, даже с некоторым интересом смотрят. Они у меня красивые. «Кольщик» был хороший. Я их заслужил! Я на воле меньше года и обратно не собираюсь, но если кто-то тронет мою «семью» – убью! Об этом и одна из моих наколок говорит. Какая? Сам догадайся, а наши поймут.