Текст книги "Бандитская россия"

Автор книги: Андрей Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц)

Он имел прочные и тесные связи с лидерами южных группировок; среди таких был, в частности, известный вор в законе Рафик Багдасарян (он же Рафик Сво)[69]69
  Багдасарян Рафик Мкртичевич, (1930-1993) (клинка Рафик Сво). Вор в законе, считался одним из лидеров уголовного мира СССР. Более половины своей жизни провел за решеткой. В конце декабря 1992 года был арестован и помещен в следственный изолятор в Лефортово. Летом 1993 года скончался в тюремной больнице при весьма странных, как говорят, обстоятельствах. (Существует версия, что Рафик был убит за то, что на склоне лет решил «перестроиться», и, презрев воровские традиции, пошел на взаимовыгодное сотрудничество с представителями зарубежных преступных синдикатов.)


[Закрыть]. Но при всем при том Витя был носителем воровской идеологии и всячески пропагандировал идею воровского братства. Лично для себя в ней он видел возможность обрести ещё большее влияние и силу, одновременно меньше времени затрачивая на внутриворовские разборки. Словом, идеология эта была нужна не столько для самих воров, сколько для так называемых овец, чтобы их стричь. Когда однажды на сходняке в Питере, проходившем в конце 80-х годов в ресторане «Невский», Калина произнес тост: «За нас, за воров, за наше воровское братство!» – тост, конечно, поддержали, но, расходясь, участники сходняка посмеивались: какое уж тут братство – каждый хочет свое урвать, того и гляди от «брата» перо в бок схлопочешь…

Братва как в воду глядела: Калине действительно не удалось стать миротворцем в отношениях между ворами и бандами. 8 февраля 1992 года он был застрелен. Убийство это долгое время оставалось нераскрытым, пока в 1995 году его не взял на себя «киллер № 1» Александр Солоник (см. далее).

* * *

В 1989 году Сами-Знаете-Кто начал активную кампанию, направленную на свое досрочное освобождение – как вполне исправившегося человека, а потому для общества неопасного. Так это или нет – сказать сложно, однако в кампанию по досрочному освобождению Иванькова включились люди настолько неожиданные, что можно было думать все что угодно.

С точки зрения формальной логики вполне уместно предположить, что Вячеслав Кириллович Иваньков в тулунской тюрьме полностью исправился, исправился настолько очевидно и бесповоротно, что это не могло остаться незамеченным. Сам он стал рассылать жалобы через своих адвокатов во всевозможные инстанции, в чем ему немало помогли как ведущие демократы нашей страны, так и прекрасная характеристика, выданная руководством тулунской тюрьмы.

В 1990 году народный депутат СССР, известный во всем мире офтальмолог Святослав Федоров отправил два депутатских запроса с просьбой о досрочном освобождении Вячеслава Кирилловича. Об этом же ходатайствовал известный всему демократическому Миру правозащитник Сергей Ковалев. На фоне ходатайств таких звезд официальный запрос депутата Иркутского областного совета Нечаева о досрочном освобождении «излишне сурово» наказанного Вячеслава Иванькова выглядел даже несколько неуместно. Во всяком случае, для заместителя председателя Верховного суда РСФСР Александра Меркушева искренность Вячеслава Кирилловича Иванькова была очевидной, поэтому в январе 1991 года он внёс протест в президиум городского суда Москвы о пересмотре дела. Чуть позже господин Меркушев, исполняя свой гражданский долг, внес второй протест уже в коллегию по уголовным делам российского Верховного суда.

До сих пор не вполне понятно, какие именно причины побудили выдающегося врача и столь же известного политика-демократа Святослава Федорова обратиться с просьбой скостить срок одному из лидеров преступного мира. Кстати сказать, полное исправление Вячеслава Кирилловича косвенно подтверждается и другими знакомствами, которыми он располагал. Недаром ведь говорят: скажи, кто твой друг, я скажу тебе, кто ты сам. В изъятом позже у него фотоархиве обнаружились фотографии, на которых Вячеслав Кириллович запечатлен в окружении столь достойных и известных людей, как руководитель Ассоциации «XXI век» Анзор Кикалишвили, представитель фирмы «Роллс-Ройс» в Москве Феликс Комаров, певец Иосиф Кобзон. А чуть позже появится фотография, где Вячеслав Кириллович сидит е известным кинорежиссером Роланом Быковым за столиком в одном из американских ресторанов.

В общем, 25 ноября 1991 года справедливость восторжествовала, и Вячеслав Кириллович Иваньков, вор в законе, осужденный за рэкет, оказался на свободе. Вместо четырнадцати лет, указанных в приговоре суда, он отсидел лишь десять.

В милиции, конечно, что-то такое подозревали о нечистой игре вокруг досрочного освобождения Иванькова. Милиционер, который предпочел уйти в отставку, услышав об этом решении суда, рассказывал: «Как только мы начинали тщательно прощупывать дело, нам тут же давали по рукам».

Символично, что, несмотря на десятилетнее отсутствие, в преступном московском мире Иванькова приняли как вожака. Говорят, только банкет в честь его возвращения обошелся его друзьям в десять миллионов рублей (в 1992 году это было равно двадцати тысячам долларов). А позже в СМИ появились сообщения о том, что известные демократы Святослав Федоров и Сергей Ковалев подмахнули свои ходатайства в поддержку Вячеслава Кирилловича не глядя. В принципе, оно и неудивительно: мало ли бумаг приходится таким великим людям подписывать, разве все прочитаешь!

Интересно, кстати, что уже после освобождения Следственное управление МВД России возбудило в отношении Вячеслава Кирилловича уголовное дело по факту нарушения им административного режима – освободившись, Иваньков отправился в Москву, хотя прописался в Веселовском районе Ростовской области. Соответственно, он даже при желании не мог исполнять правила административного режима (не менее четырех раз в месяц отмечаться в отделении милиции по месту прописки, после 20.00 находиться дома и так далее).

В общем, над Вячеславом Кирилловичем нависла вполне реальная перспектива вновь оказаться в зоне по статье 198-2 Уголовного кодекса. Однако так вышло, что работникам наших доблестных правоохранительных органов пришлось немало попотеть, чтобы полностью подготовить законное задержание Вячеслава Кирилловича. Когда же бюрократические препоны были позади, в процесс неожиданно вмешался заместитель генерального прокурора России Евгений Лисов, внеся в Министерство внутренних дел протест, суть которого сводилась к тому, что уголовное дело в отношении Вячеслава Кирилловича возбуждено незаконно.

Как ни странно, такого вмешательства вполне хватило, чтобы уже легендарный к тому времени Иваньков хотя бы временно мог чувствовать себя вполне спокойно в столице нашего славного отечества, Позже заместитель генерального прокурора России Евгений Лисов, смутившись и покраснев, сказал корреспонденту «Московских новостей» Игорю Барановскому, что он точно не помнит о мотивах, побудивших его заступиться за Вячеслава Кирилловича, однако может предположить, что подмахнул соответствующую бумагу не глядя [70]70
  Барановский, Ассирийский зять по кличке Японец.


[Закрыть]. Словом, создается впечатление, что все удачные повороты в жизни Иванькова в тот период происходили исключительно благодаря тому, что высокопоставленные чиновники и политические деятели совершенно случайно ставили свои подписи на нужных бумагах. В частности, поговаривают, что впоследствии работники МВД провели проверку деятельности руководителей тулунской тюрьмы, входе которой, выяснилось, что все положительные характеристики, выданные Вячеславу Кирилловичу подозрительно смахивают на липовые. По-видимому, руководители тюрьмы также подписали эти характеристики не глядя…

* * *

По одной из версий, масштабная и дорогостоящая акция по досрочному освобождению Иванькова была инициирована «группой товарищей», вознамерившихся мобилизовать авторитетнейшего славянского вора на борьбу с так называемой чеченской мафией. Так уж сложилось, что предыдущие столичные генералы от ОПГ эту борьбу если не проигрывали вчистую, то, как минимум, боевой славы на этом поприще не сыскали.

К слову, передовые отряды чеченцев, основной задачей которых было занятие плацдармов в Москве, появились в столице СССР ещё в самом начале 80-х годов. Тогда они старались не привлекать к себе особого внимания милиции и местных авторитетов: им требовалось время, чтобы успеть устроить как можно больше своих людей в легальные структуры, изучить обстановку, обрасти связями. Благо в вечно лимитной Москве сделать это было нетрудно. Резкий рост авторитета и реальной силы московских чечен начинает происходить с конца 80-х годов. Именно тогда они резко нарушают криминальный баланс столицы и наезжают практически на все сферы деятельности ещё только формирующихся местных группировок.

Ситуация обостряется настолько, что в 1988 году в черноморском отеле «Дагомыс» проводится внеочередная сходка «братьев-славян» на которой несколько ведущих московских группировок оперативно перекроили сферы влияния в столице с учетом встречных интересов, после чего приняли концептуальное решение объединиться всем славянским «неверным» против чеченских «верных».

Такое решение стало следствием отказа представителей чеченских ОПГ принимать участие в каких-либо мирных переговорах. Им это было вроде как ни к чему, поскольку к тому времени у чеченцев уже давно имелась собственная «карта кройки и шитья Москвы».

Так началась негласная война, в ходе которой только в течение 1988-1989 годов объединенные силы чеченской общины провели порядка двадцати сражений с московскими ОПГ и разрозненными малочисленными славянскими группировками. Как описывает в своей книге «Москва бандитская» Николай Модестов, в этих баталиях «община выставляла от 20 до 80 боевиков, в зависимости от серьезности противника». Надо признать, что в ту пору верх чаще всего брали чеченцы, что немудрено: на их стороне были жесточайшая дисциплина, восточная жестокость, серьезная финансовая подпитка и сверхмобильность. Тактика кавалерийских наскоков, в которых в основной массе своей принимали участие вызываемые на точечные разовые акции боевики из Чечни, приносила свои плоды.

Кстати сказать, нечто подобное в те годы происходило и в других крупных российских городах, в частности в Санкт-Петербурге, в начале 90-х в ходе работы над материалом для статьи, посвященной питерским чеченцам, Андрей Константинов при случае попытал одного хорошо информированного человека о том, почему питерским так трудно бороться с черными (в данном случае под черными подразумевались не одни только чеченцы), тот, немного подумав, дословно ответил так:

«Трудно сказать однозначно… Понимаешь, тут ведь целый клубок, столько всего накручено. Я думаю, что одна из причин – то, что наши слишком ко многому привязаны, – семьи, дети, любовницы, квартиры… А эти… Спустились с гор, грохнут кого-нибудь – и обратно в горы. Ищи их там… Черные очень жестоки. И потом за черными – длинные деньги. У наших столько нет. Может и заграница вмешаться – начнет «мирить» да «разводить»… Не очень ясно, кто стоит за черными и почему они пошли по пути беспредела…»

И ещё один немаловажный момент: к концу восьмидесятых органы охраны правопорядка и так находились в состоянии растерянности и внутреннего раздрая, а тут ещё милиция оказалась абсолютно не готова к резкой активизации этнических ОПГ. В большинстве случаев информация о них носила лишь обрывочный, бессистемный характер, а организация нормальной агентурной работы внутри этих группировок была практически невозможна.

Но так как «палочный» характер системы требовал от стражей порядка неизменного роста количественных показателей работы, то под основной замес попали в первую очередь быки и бригадиры из местных группировок, которых зачастую нетрудно было идентифицировать по бычьим шеям, малиновым пиджакам и редким в ту пору радиотелефонам. Плюс ко всему и сами чеченцы довольно быстро приняли на вооружение тактику слива славян правоохранительным структурам, Таким образом, в первой фазе этого глобального криминального противостояния милиционеры, отчасти сами того не осознавая, сыграли на стороне чеченцев…

При таких раскладах версия инициации призыва Иванькова на «сверхсрочную службу» представляется вполне убедительной. Авторитетами криминального мира Москвы Вячеслав Кириллович, с его былыми заслугами и обостренным чувством справедливости, действительно мог рассматриваться как некая объединяющая сила – как суперавторитет, который смог бы сплотить вокруг себя славянские бандитские группировки столицы. Вот только очевидно, что ни старейшие законники с их былыми заслугами, ни новоиспеченные авторитеты (пусть даже уровня Сильвестра и Шурика Захара) не смогли бы самостоятельно провернуть такую тему. Одно дело, по своим каналам обеспечить сидельцу достойные условия содержания, похлопотать о переводе на козырную должность либо, на худой конец, попробовать организовать побег… Но вот организовать досрочный выход на свободу с чистой совестью – это уже сверхвысший пилотаж. Тем более, если речь идёт о сидельце такого уровня [71]71
  В книге бывшего начальника отдела МУРа по борьбе с бандитизмом Алексея Сухарева «Сыскарь» автор вспоминает: «Мы в арестантском деле Иванькова особо отметили: никаких скидок, никаких амнистий, никаких досрочек и помиловок. Я лично писал, даже отметил, чтобы не допускали никаких переводов в другие зоны. Чтоб от звонка до звонка».


[Закрыть]. Словом, без влиятельных посредников из числа «государственных мужей» было не обойтись, и, похоже, именно такую роль сыграли вышеупомянутые Святослав Федоров, Иосиф Кобзон и другие. Нетрудно предположить, что санкцию на подобное посредничество им должно было выдать… само государство в лице уполномоченных на то чиновников. Да-да, это только на первый взгляд такое умозаключение кажется диким. А вот уже на второй… Вспомните историю: когда Красной армии пришлось особенно туго сам Троцкий распорядился мобилизовать в её ряды отпетого маргинала батьку Махно с его архаровцами.

И ничего, никто особо не возмущался.

Кстати, на что-то подобное в свое время намекал и герой скандально известной документальной книги Пола Хлебникова «Разговор с варваром» Хож-Ахмед Нухаев (Хожа). Отвечая на вопрос американского корреспондента «Кто в первые несколько лет правления Ельцина представлял наибольшую угрозу для чеченской общины?», Нухаев так и сказал: «Государство российское». И далее развил свою мысль: «…Органы, силовые структуры сосредоточились, и, естественно, все эти группировки разные, они также сосредоточились, чтобы война целенаправленно пошла против чеченцев. То есть здесь государственные силы начали и другие силы славянские как бы исполняли. И тогда, естественно, все другие отмежевываться стали от чеченцев. То есть вся машина – и официальная, и неофициальная, – объединившись, пошла против чеченцев. И там, где чеченские были компании, где находились чечены, туда посылали бандитов, и они атаковали. Бывало даже, что милиция или КГБ переодевались и вместе с ними шли громить чеченцев».

У нас нет оснований целиком и полностью доверять словам господина Нухаева. И всё же факт остается фактом: в ноябре 1991 года Вячеслав Иваньков выходит на свободу и приезжает в Москву. В самом скором времени в российской столице действительно начинает разворачиваться кампания против черных, о начале которой, по слухам, было официально объявлено на внеочередной воровской сходке, посвященной возвращению «авторитета Всея Руси». Как результат, заинтересованные в изгнании южан из Москвы или, что то же самое, в расширении собственных зон влияния преступные столичные авторитеты стали охотно группироваться вокруг Иванькова. (Причем процессы эти начались загодя, ещё до освобождения Иванькова де-факто. Создается впечатление, что заинтересованные люди ничуть не сомневались в успехе сего предприятия.)

Эта «шевеление» не могло не ускользнуть от всевидящего ока Петровки, 38. Но пока милицейские аналитики ломали головы и строили прогнозы относительно того, что же случится раньше – очередной передел сфер влияния между славянскими группировками или война с чеченцами (в том, что и то и другое – неминуемо, никто в общем-то и не сомневался), Вячеслав Иваньков выкидывает совершенно неожиданный фортель – вскорости он покидает страну.

В марте 1992 года он улетает в США, причем не просто так, а в качестве директора одной из картин киностудии «12А», которой руководил известный режиссер Ролан Быков.

После этого их и сфотографировали за одним столиком в американском ресторане. Кто его знает, может быть, Ролан Быков действительно считал, что Вячеслав Кириллович – директор картины? Или, может быть, и вправду исправившись, Иваньков послал всю эту суету куда подальше и решил заняться кинематографом?

Словом, милицейские аналитики в очередной раз были посрамлены. Или обмануты вышестоящими товарищами с Лубянки. Что, впрочем, сути дела уже не меняет.

* * *

По поводу отъезда Иванькова в США имеется немало разных версий. Озвучим лишь некоторые из них.

Версия первая: говорят, Вячеслав Кириллович все равно продолжал опасаться преследования со стороны правоохранительных органов, а потому предпочел более спокойную жизнь в законопослушной Америке. Трудно сказать… В принципе, через некоторое время после его отъезда из России злополучная 198-я статья выпала из новой редакции Уголовного кодекса. (Наверное, кто-то из великих вновь подмахнул где надо свою подпись, не слишком вникая в суть дела.) Но понятно, что работники милиции все равно имели полное право всячески отравлять мирное существование Иванькова. А сделать это, согласитесь, не так уж и сложно.

Вторую версию предложила газета «Известия» в лице журналиста Вадима Белых. «Известия» предположили, будто Иваньков – агент КГБ. Этот посыл прозвучал особенно пикантно, учитывая, что сам Вячеслав Кириллович и его адвокаты активно рекламировали Иванькова не только как жертву кагэбэшных репрессий, но и как активного борца с коммунизмом, пострадавшего именно из-за этого и севшего не за рэкет, а по сфабрикованному КГБ обвинению.

Свою версию «Известия» аргументировали тем, что «вообще тесные связи между ворами в законе и КГБ имели давнюю историю. Лубянка всегда стремилась держать под контролем лидеров советского уголовного мира и охотно пользовалась в своей деятельности их весьма специфическими услугами». По версии газеты, досрочное освобождение Иванькова и отправка его в США – дело рук определенной группы внутри бывшего КГБ. Как раз тогда рушилась старая система, огромные суммы пресловутых партийных денег через подставные фирмы уходили за рубеж, агенты КГБ переквалифицировались в коммерсантов.

Нужны были и «цепные псы», чтобы оберегать эти капиталы от криминальных посягательств – кидков и мошенничеств.

Вот такую интересную версию выдвинула тогда газета. Большей гадости, с точки зрения самого Вячеслава Кирилловича, и придумать было невозможно. Между тем буквально через несколько абзацев в той же самой статье «Известия» выдвинули ещё одну версию, согласно которой Вячеслав Кириллович был, оказывается, агентом одной из американских спецслужб, использовавшей его для контроля над преступным российским миром в Америке. Такой вот джеймс-бондовский винегрет!…

Версия третья: к моменту освобождения Иванькова позиции так называемых черных несколько пошатнулись. Так, только в 1991 году в Москве были убиты сорок бандитов-кавказцев. Это коснулось и чеченцев, в связи с чем, как тогда говорили, некую таинственную роль в выпровождении Иванькова из России сыграли некие «карманные политики» чеченцев, до которых были доведены небеспочвенные опасения, что с появлением на столичной арене такой фигуры, как Иваньков, тенденция к вытеснению чеченцев из Москвы может принять лавинообразный процесс. Что это были за политики и как это можно было практически осуществить насильственную «депортацию» Иванькова – нам неведомо, но такие слухи в ту пору муссировались довольно активно. Хотя для такой фигуры, как Вячеслав Кириллович, формула «с глаз долой – из сердца вон» – это вроде как совсем не тот случАй.

Версия четвертая не шибко стыкуется с третьей, поскольку из нее следует, что Иваньков якобы действительно возглавил крестовый поход против южан и по собственной воле, скорее всего в целях безопасности, перенес свою штаб-квартиру на заокеанскую землю.[72]72
  В книге того же Пола Хлебникова встречается такая реплика Нухаева: «Япончик тоже противопоставил свое имя. Его чеченцы как раз только вылавливали, и он вовремя в Америку сбежал».


[Закрыть] Согласно этой версии, официально полномочия координатора ведения боевых действий на Вячеслава Кирилловича были возложены на сходняке, состоявшемся летом 1992 года. Якобы тогда Иваньков и выработал основную стратегию, как то: не устраивать показные «ночи длинных ножей» (видимо, дабы не провоцировать разжигание межнациональной розни), а методично, целенаправленно и регулярно наносить точечные удары, ликвидируя лидеров и авторитетов из вражеского стана.

* * *

Какая из этих версий наиболее жизнеспособна, судить трудно. Пожалуй, на этот вопрос мог бы обстоятельно ответить лишь один человек – сам Вячеслав Кириллович. Однако, зная о давнишней неприязни Иванькова к представителям пишущей братии, в обозримом будущем едва ли можно рассчитывать на откровенность с его стороны. Возможно, какую-то ясность в этом вопросе внесет будущая книга Иванькова, которую он начал писать ещё в американской тюрьме. Что ж, запасемся терпением и подождем тиража.

Пока же приходится лишь констатировать, что хронологически совпало так, что первые годы пребывания Иванькова на свободе после долгой отсидки действительно ознаменовались возникновением серьезных проблем у чеченских ОПГ, действовавших в крупных городах России.

Прослеживается ли здесь прямая причинно-следственная связь, нам неведомо. Тем более что многие аналитики склонны связывать сей факт в первую очередь с развалом Советского Союза, после чего на территории самой Чечни резко усилились сепаратистские настроения. Как следствие, в настроениях и умах чеченцев произошла неминуемая смычка политики и криминала. Большая их часть разделилась на два лагеря – поддерживающих пророссийски настроенного председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, с одной стороны, и сторонников новоявленного президента Чеченской Республики Джохара Дудаева – с другой. Особую остроту этому противостоянию добавлял тот факт, что Хасбулатов и Дудаев принадлежали к разным кланам.

Былые мир и согласие в чеченской общине постепенно стали сходить на нет. А следовательно, стало размываться одно из главных преимуществ чеченцев – способность мгновенно консолидироваться перед лицом общего врага. К тому же в их лагере появились новые авторитетные фигуры, попытавшиеся убедить своих соплеменников, занимающихся преступным промыслом на территории России, в необходимости повернуться лицом к блатным традициям уголовного мира. В том числе путем сближения с ворами в законе.

В частности, на этом настаивал бывший в ту пору казначеем черной кассы московских чечен Муса Таларов по кличке Старик. В ноябре 1992 года, выступая на седьмом этаже гостиницы «Украина» перед 150 главарями чеченских банд, съехавшимися в Москву со всей страны, Старик вещал о новых способах работы, заключающихся в более жесткой координации деятельности чеченских групп в России, по слухам, особо настаивая на сближении с ворами.

Понятно, что новые правила поведения «в чужом монастыре» многие чеченцы восприняли в штыки. Более того, в ряде случаев за подобное «предательство интересов» можно было вполне лишиться жизни. В частности, поговаривают, что только поддержка боевиков брата Таларова спасла Старика от неминуемой расправы, после чего тот был вынужден покинуть Москву и вернуться в Чечню.

К тому же в чеченской среде на тот момент был всего один «официальный» вор в законе – Султан Балашихинский (Султан Даудов). Да и тот, кстати сказать, в основном ратовал за добрососедские отношения со славянами и вполне мирно сосуществовал, деля территорию с лидером балашихинской группировки Сергеем Фроловым.

Таким образом, в начале девяностых в чеченской общине были запущены процессы весьма схожие с теми, что имели место за десятилетие до этого в среде славянских авторитетов, разделившихся на два непримиримых лагеря – ортодоксальных и нэпмановских воров.

Естественно, этой ситуацией немедленно воспользовались местные группировки, лидеры крупнейших из которых сплотились да борьбы с кавказцами, в первую очередь с выходцами из Чечни. (Говорят, особенно отличились на этом поприще крылатская и курганская группировки.) То есть Через какие-то несколько лет все повторилось с точностью до наоборот. Теперь: «Ты – убегаешь, а я – догоняю».

Так, к примеру, в начале 1993 года ивантеевские братки убили трех чеченцев. В ответ пятьсот(!) членов разных кланов приговорили пятерых ивантеевских к смерти. Прознав об этом, в свою очередь уже славяне объединились под лозунгом: «Москва – русским!» В данном случае, весьма показательно, что объединить для ответных действий всех московских кавказцев чеченцам тогда так и не удалось. Всего же только за одиннадцать месяцев в разборках погибли семьдесят представителей чеченских бандитских формирований (для сравнения, в 1990 году таковых было только 11) [73]73
  Александр Погонченков, Олег Фочкин (оба – «МК»), статья из сборника «Крим-Архив».


[Закрыть]. Окончательно обострили ситуацию печально известные события октября 1993 года. Признаться, нам кажется несколько спорным тезис наших коллег-журналистов из «МК» о том, что «днем 3 октября 1993 года в первых рядах мятежников, атаковавших со стороны Белого дома, шли с автоматами наперевес чеченцы, поддерживавшие Хасбулатова». У нас, напротив, имеется информация, что некоторые авторитетные чечены Москвы и Петербурга в те дни весьма иронично относились к Руслану Имрановичу: «От народа оторвался, потому все так и получилось. Народ (то есть чечены. – Авт.) конкретные вещи предлагал – нет, ему захотелось в «культуру» поиграть. Декабрист…»

Вместе с тем согласимся, что именно после этих событий, закончившихся помещением Хасбулатова в «Лефортово», бандитские разборки в столице приобрели массовый характер и в их результате чеченцы были выдавлены из многих контролируемых ими точек. В Москве образца конца 1993 – начала 1994 годов война между бандами дошла до того, что чеченцев стали убивать просто зато, что они чеченцы, особо не вдаваясь в подробности – член преступных группировок, не член… Стреляли просто потому, что «черный».

И вполне логично, что в этой мутной воде сторонники версии «Иваньков – предводитель крестового похода против южан» с чувством глубокого удовлетворения «ловили рыбу». То есть фиксировали эпизоды поражения чеченцев, занося их в послужной список Сами-Знаете-Кого и его сторонников.

Приложил ли Вячеслав Кириллович свою тяжелую руку хотя бы к половине из этих эпизодов – судить не беремся. Потому как не знаем, а лишний пиар этой и без того харизматической фигуре делать не собираемся.

Тем более что его (пиар) в те годы и без того с успехом поставляли представители столь нелюбимых Иваньковым СМИ. Как отечественных, так и зарубежных. Последние, в частности, кишмя кишели легендами об американских подвигах Вячеслава Кирилловича.

* * *

«Американский» Иваньков представлялся средствами массовой информации как:

1. Обладатель двух жен и любовницы.

2. Третейский судья, урегулировавший за долю малую конфликты между преступниками и бизнесменами – выходцами из стран бывшего СССР.

3. Координатор и третейский судья, способный гасить конфликты между различными преступными российскими группировками.

4. «Крыша» для эмигрантов из стран бывшего СССР, которые пытались в Америке заниматься бизнесом.

5. Контролер многих крупных сделок по купле-продаже энергоносителей.

6. «Папа» игорного бизнеса, неясно, правда, какого – американского или российского.

7. Координатор торговли на территории всей России сильнодействующими наркотиками – кокаином и героином. Якобы Вячеслав Кириллович контролировал абсолютно все потоки наркотиков, поступавших в Россию из-за границы.

8. Владелец акций нескольких бразильских фирм, специализировавшихся на добыче драгоценных камней.

9. Обладатель огромного количества недвижимости в России.

10. Координатор деятельности всей российской организованной преступности на территории Америки.

11. Координатор деятельности всей российской организованной преступности на территории всего земного шара, кроме России…

Этот список можно продолжить. Например, в сентябре 1994 года в американских средствах массовой информации прошло сообщение о его гибели – Иваньков якобы был взорван наемными убийцами. Однако ряд весьма информированных источников в России уже тогда выразил сомнение в его гибели, потому как Вячеслав Кириллович всегда считался талантливым мистификатором…

Впрочем, здесь нужно иметь в виду одно прелюбопытнейшее обстоятельство: ни в одном средстве массовой информации не содержится ни единого конкретного факта, из которого следовало бы, что Вячеслав Кириллович Иваньков – действительно тот, кем эти самые средства массовой информации с упоением пытаются его представить. Из чего следует, что личность его – скорее загадочна, чем всемогуща. Косвенно подтверждают это утверждение и те поступки, за которые спецслужбы США отправили Иванькова в зал суда. Как все это мелковато для суперавторитета! Впрочем, нельзя не признать, что, если мы ничего конкретного о его деятельности в Америке не знаем, это вовсе не означает, что деятельности не было.

В Америке подвиги Вячеслава Кирилловича Иванькова описаны не только в безумном количестве статей, но и в книгах. Между тем роль «крестного отца русской мафии», как немного помпезно величают его американские газеты, выглядит на самом деле несколько странно. Но прежде чем делать какие-то конкретные выводы, вкратце напомним читателям о событиях, которые привели Вячеслава Кирилловича в американскую тюрьму.

* * *

Жил был в Москве коммерсант Владимир Игоревич Рачук, возглавлявший коммерческий банк с томно-загадочным названием «Чара». В конце 1994 года «Чара» лопнула – событие для нашего времени отнюдь не выдающееся. А незадолго до этого Владимир Игоревич осуществил блестящую финансовую операцию – перевел 2,7 миллиона долларов на счет американской фирмы «Саммит Интернэшнл». Деньги предназначались для выгодного вложения в американский бизнес. И все бы хорошо, если бы не один нюанс: «Саммит Интернэшнл» возглавляли российские граждане, некие Александр Маевич Волков и Владимир Васильевич Волошин. Причем оба, по мнению многих сведущих в коммерции наблюдателей, могут уверенно и небезосновательно претендовать на собственные места на скамье подсудимых в качестве обыкновенных мошенников.

В общем, когда банк «Чара» развалился, оставив, как водится, с носом 80 тысяч российских вкладчиков, Владимир Игоревич Рачук решил попытаться вернуть свои 2,7 миллиона долларов вместе с прибылью, которую они к этому времени, с его точки зрения, должны были благодаря блестящей деятельности «Саммит Интернэшнл» принести. Проще говоря, Владимир Игоревич претендовал на 3,5 миллиона долларов. Он высказал это требование руководителям «Саммита». Тут-то и выяснилось, что денег этих у Александра Маевича Волкова и Владимира Васильевича Волошина уже не было. Куда именно они делись – история умалчивает.

Сам Владимир Игоревич Рачук не сумел довести дело до конца. 25 ноября 1994 года он скоропостижно скончался – то ли и в самом деле от сердечного приступа, то ли наложил на себя руки. После этого фирме «Саммит Интернэшнл» предъявили претензии приемники «Чары» и Владимира Игоревича Рачука – некие Рустам Садыков, Владимир Топко и Максим Коростышевский.

Преемники эти были довольно странные: они предложили Волкову с Волошиным отдать им 60 процентов от вложенных Рачуком 2,7 миллиона долларов, а остальное оставить себе. Однако руководители «Саммита» упорствовали в том, что денег у них нет, вот преемники и обратились к Вячеславу Кирилловичу Иванькову, чтобы тот помог им отобрать у руководителей «Саммита» деньги.