Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"
Автор книги: Андрей Негривода
Жанр:
Военная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
А когда за спиной остался город Кзыл-Орда, и до Ташкента оставалось уже меньше суток ходу, Маша, вдруг потерялась…
Зарина нашла ее только через час, забившуюся в угол одного из дальних, хвостовых вагонов, и увидела на лице своей названной сестры молчаливые, горькие слезы…
– Ты чего, Маш? Ты чего ревешь-то? Что-то случилось?
– Угу… – Только и ответила девушка…
– Что случилось? Что?!! Тебя кто-то обидел?!! – Зарина в одну секунду перестала быть похожа сама на себя – теперь она была похожа на потревоженную кобру. – Кто? Скажи кто?!! Я к начальнику поезда пойду!!! Я эту сволочь!..
– Не надо никуда ходить, Зара… – Всхлипнула Маша. – Просто… Просто у меня сегодня День Рождения случился… Семнадцать лет…
– И все?!!
– И все…
– Так чего же ты ревешь, дура! – Опешила художница. – Радоваться же надо! Веселиться!!!
– Просто… Я этот день всегда с родителями отмечала… Папка, всегда, со службы в этот день приезжал, и ни разу его не пропустил!.. Мы пирог с мамой пекли… А потом ели его, и запивали чаем, а я лимонадом… А потом все вместе мы шли гулять в Центральный городской парк, и я каталась на каруселях до умопомрачения!.. Пока голова не начинала кружиться так, что я идти уже не могла… И папка брал меня на руки и нес домой… Так было всегда, Зара… Даже год назад!..
Зарина присела рядом на корточки, прижала ладонями голову Маши к своей груди и тихо проговорила:
– Бог ты мой… Да ты ребенок еще совсем…
– Я уже не ребенок, Зара! Я уже столько видела и пережила… – Жалобно пропищала Маша. – Я попрощалась со своим детством еще там, под Курском, когда нас разбомбили… Только…
– Тебе хочется, чтобы твой отец опять взял тебя на руки?
Маша вскинула голову, и долго и очень пристально смотрела в глаза подруги, ставшей почти сестрой, а потом тихо произнесла:
– Хотя бы сегодня… В самый последний разочек… Только…
– Я все знаю, Машунь… Все понимаю… – Зарина нежно погладила именинницу по голове. – Только… Ты не грусти, Маш, ладно?
– Ладно… – Послушно согласилась девушка и утерла слезы. – Не буду больше… Просто… Ну, так… Накатило…
– Пойдем, а? Не надо здесь сидеть… А твой День Рождения… Мы его еще отметим – обещаю!.. …Поезд должен был добраться до Ташкента только утром…
А вот ближе к ночи…
Зарина, совершенно неожиданно для Маши, выполнила свое обещание, и не когда-нибудь в будущем году или позже, а сегодня, зная, как «дорога ложка к обеду» и понимая состояние своей названной младшей сестры!.. …Они собрались в ту ночь в купе начальника поезда, очень строгой и, порой, даже суровой женщины-хирурга, майора медицинской службы, которая сутками напролет лично делала, под перестук колес, операции раненным в движущемся на восток поезде… Ее боялись, как огня, а Маше она напоминала ее собственную, такую же суровую и бескомпромиссную мать…
Но той ночью…
«Товарищ майор Ирина Сергеевна» была в своем купе совсем иной… Смертельно уставшей, но добродушной и доброжелательной хозяйкой…
Их собралось совсем немного, всего-то человек пять – раненные требовали постоянного ухода и отлучаться надолго от них небыло никакой возможности – но, «личный состав» санитарного эшелона, находил минутку-две, чтобы заскочить в это купе и поздравить именинницу…
– С твоим днем тебя, дочка! – Говорили они, выпивали «наркомовских» сто граммов чистого спирта, и бежали дальше…
– Будь здорова и счастлива!..
– И жениха тебе! Красавца! Тебе же под стать!..
– И пусть скорее закончится война!..
– Расцветай, красавица!.. …Маша уже даже и не знала толком, что же ей делать теперь – толи смеяться, толи плакать…
А уже ближе к полуночи, когда ее поздравили все, кто мог, и в купе начальника поезда, наконец-то, образовалось относительное спокойствие, граненый стакан, которой на четверть был наполнен самым настоящим, медицинским, девяностошестиградусным спиртом, подняла сама «товарищ майор»:
– Ну, что, Мария Степановна… – Произнесла она устало. – Семнадцать лет тебе уже… Самое странное состояние человека… До совершеннолетия еще целый год, но ты уже себя чувствуешь взрослым человеком… А на самом деле – это грань, меду детством, и взрослостью, которая называется юность… Этот год, который тебе теперь предстоит прожить, Маша… Он в жизни каждого человека, наверное, самый сложный… Между 17-ю и 18-ю… Когда приходит пора выбирать себе путь на всю жизнь… Это я по себе знаю… А уж тебе-то… Война идет… И оттого, какой путь ты себе выберешь в такое лихолетье, будет зависеть вся твоя оставшаяся жизнь… Дай Бог, чтобы она была долгой и безоблачной…
Она покрутила стакан в руке, рассматривая его содержимое, а потом взглянула на «виновницу»:
– Тебе, наверняка, будет сложнее, чем нам, выбрать этот самый правильный путь, когда кругом такое горе… Поэтому… – Она остро взглянула на девушку. – Хочу пожелать тебе взвешенных решений и смелости, чтобы их принимать!.. Потому, что ее-то, порой и не хватает…
– Правильно! – Послышался чей-то шепот. -…И поэтому… – Продолжила майор, хитро взглянув на Машу. – Давайте выпьем за нашу Машу, товарищи!
Все присутствующие выжидательно смотрели на девушку, а она…
Она с каким-то благоговейным страхом смотрела не свой «гранчак», в котором было налито, не больше 25-30 граммов, чистого, медицинского спирта…
– Я еще никогда… – Проговорила она в полнейшей тишине. – Я еще даже вина не пробовала…
– Вот в этом и есть сама суть того, что я сказала… – Улыбнулась майор. – Смелость в принятии решений, и их взвешенность… Ты вступаешь во взрослый мир, девочка, и должна научиться принимать взрослые решения… И от них может зависеть вся твоя жизнь!.. Думай! Теперь как поступить тебе никто не подскажет!..
Маша поколебалась еще несколько секунд, потом решительно взяла стакан, и опрокинула его себе в рот…
– Молодец! – Это было последнее, что она услышала в ту ночь от «товарища майора». – Не испугалась неизвестного!.. Значит, будет толк из девчонки!.. Смелая, и решительная вырастет!.. …Потом она пришла в себя оттого, что кто-то тормошил ее за плечо, а знакомый, и уже почти родной голос, говорил в самое ухо:
– Вставай, Машка! Хватит спать! Мы уже почти проехали! Вот он, Ташкент!.. Добрались, наконец…
Маша открыла глаза и, все еще пьяно, спросила Зарину:
– Мы уже приехали?
– Приехали, Машка! Приехали!!! Мы дома!!!
***
…С того дня, когда они ранним сентябрьским утром прибыли с санитарным поездом в «цветущий город», жизнь завертела подруг в своем немыслимом стремительном водовороте…
Зарина, поднатаскавшись ухаживать за раненными, и помогать врачам еще в санитарных поездах, пока добиралась до Саратова, устроилась на работу в госпиталь медсестрой…
А Маша…
Она, не желая сидеть, сложа руки, и приняв для себя, как и напутствовала ее «товарищ майор Ирина Сергеевна», важное, «взрослое решение», попросилась на работу нянечкой-сиделкой в тот же госпиталь…
Их суточные смены частенько не совпадали, потому что Маша, ввиду своего несовершеннолетия работала сутки, которых ей хватало с маковкой, а потом двое суток отдыхала.
А вот Зарина… Она, отработав 24 часа, возвращалась домой на столько же часов, а потом опять уходила «на сутки»… Это назвалось «с ночи, до ночи»…
Но!..
Эта хрупкая «женщина Востока» находила в себе силы, в свое свободное от работы в госпитале время, ходить с Машей в тир… В тир Осоавиахима, который, наверное, один из последних в те годы во всей стране, который остался, и работал в Ташкенте как и прежде, перед войной… И училась стрелять…
Маша сполна выполнила свое обещание подруге – в марте Зарина Рахимова выполнила норматив, и получила удостоверение и значок «Ворошиловского стрелка»…
И никто из инструкторов клуба не вмешивался в это ее становление, поняв, единожды, еще в сентябре 41-го, когда она впервые пришла на стрельбище, что та девчонка, которая ее учит, помогает и наставляет – знает толк в этом деле не хуже их самих…
Так они и учились, в перерывах между тяжелой работой в госпитале…
Зарина училась от самого начала, а Маша, попутно, показывая на личном примере, что и как надо делать, оттачивала свое мастерство…
Так пролетела осень… Потом зима… Наступила весна 42-го…
***
…Кто-то тормошил ее безжалостно, а Маша все никак не могла сообразить, где она находится…
– Маш-ка!!! Да проснись же ты, наконе-ец! – Кто-то, такой знакомый, не давал ей отдохнуть. – Я уже испереживалась вся, уж не случилось ли чего! Дома ждала-ждала, и решила навстречу пойти! А ты тут на лавочке спишь! Просыпайся, чудо ты мое гороховое!!! Некогда сейчас спать! Раз домой не дошла после смены, так пойдем тогда со мной!!!
Она наконец-то открыла глаза, и, сквозь пелену уходящего сна увидела лицо Зарины:
– Ты чего, Зара?..
– Вставай, соня!.. Нас ждут великие дела!.. Мне тут Равшан шепнул ненароком…
– Это твой лейтенантик из военкомата?..
– Ага… Так вот!.. Есть какая-то директива ГКО, чтобы набрать в какую-то часть девушек, умеющих хорошо стрелять!.. Ты меня слышишь, Ма-ша!!! Девушки будут отправлены служить по «Комсомольским путевкам», понимаешь ты?!! Я наконец-то смогу уехать на фронт!
Нет…
Машу уже не нужно было тормошить и пробуждать от сна – эти слова Зарины были для нее, словно ушат холодной воды!..
Она вскочила со скамейки и пристально посмотрела Зарине в глаза:
– Ты уверена?
– Равшан не будет обманывать… – Проговорила зарина и опустила глаза. – Он уже калым за меня матери прислал… Зачем ему теперь врать?..
– Понятно!.. И что ты решила?
– Калым подождет!.. – Ответила зарина твердым голосом. – Надо идти и узнавать! И записываться!..
– Молодец, Зарка! – Улыбнулась Маша. – Правильно! Не до любви сейчас…
Узбечка только улыбнулась грустно каким-то своим мыслям, и спросила:
– Глупышка… Любви ничто не помеха… Пойдешь со мной, Маш?
– А ты что, сомневаешься?
– Тебе ж восемнадцать только через полгода исполнится… Ведь не возьмут же тебя…
– Не через полгода, Зарочка, а через четыре месяца, в сентябре! – Проговорила Маша и вскочила с деревянной лавочки, давшей ей здесь приют на это время. – А это не так-то уж и много! А если что… Скажу, что уже совершеннолетняя! А ты это подтвердишь!..
– Но, это же обман, Маш! За такое могут…
– Не смогут! – Проговорила уверенно девушка. – Я тоже не в тылу отсиживаться собралась, а на фронт! И я уже взрослая, и оружие знаю!.. А то, что мне всего-то пары месяцев до 18-ти не хватает… Так это когда разберутся – простят! Тем более что уже поздно будет!.. Ну, что, сестричка? Пойдем, что ли? Чего на разговоры зря время терять?!!
В военкомате все случилось именно так, как и предполагала Зарина – военком, пожилой подполковник, заподозрил, что Маша рановато собралась в армию…
Но уже ровно через несколько минут был переубежден вескими доводами…
Маша тогда выскочила на улицу, вся в слезах после разговора с подполковником, сумела самым невероятным образом, несмотря на всю свою хрупкость, убедить-отобрать у часового, стоявшего перед входом в военкомат, такую знакомую «мосинку», и…
Почти не делая паузы, свалить к его ногам часового три вороны, которые кружили над зданием… А потом попросила пожилого солдата подбросить вверх свою пилотку, и, почти не целясь, на вскидку, продырявила и ее…
И все это «представление» наблюдал из окна своего кабинета военный комиссар…
– Ну, ладно… Иметь такие навыки в допризывном возрасте… Ладно! Поверю, что вам восемнадцать… Под личную ответственность…
А еще через сутки, Маша и Зарина уже ехали на запад… На фронт… И пусть они не доехали до него каких-то пару сотен километров, но!.. Это уже были не те, пару тысяч…
Часть вторая
Курсанты…
***
Май 1942 г. Штаб…
…Мила еще раз проводила взглядом разношерстное войско, которое направлялось, судя по всему, к зданию из красного кирпича с большой вывеской «Баня», ухмыльнулась своим мыслям, и пошла дальше, уже наблюдая за деревьями свою конечную цель – штаб «Школы»…
Не прошло и нескольких минут, как она поднялась на три ступеньки крыльца длинного одноэтажного здания, вошла внутрь, отдала честь знамени, около которого стоял часовой по стойке «Смирно!», и протянула свои документы, по-армейски «козырнув», молодому капитану с красной повязкой «Дежурный по части» на рукаве:
– Лейтенант Сизова, товарищ капитан! – Проговорила Людмила. – Прибыла для дальнейшего прохождения службы!
Капитан внимательно рассмотрел документы, и проговорил, кивнул головой:
– Хорошо, лейтенант… Вот ваши документы!.. Кабинет командира «Школы» справа по коридору. Четвертая дверь… Можете идти, представляться… – И улыбнулся белозубой улыбкой. – И поаккуратнее там, лейтенант… Полковник у нас – командир строгий…
– Спасибо, товарищ капитан… – Улыбнулась Мила в ответ. – Учту…
Она прошла по коридору до указанной двери, остановилась и прочла на ней табличку: «Командир части полковник Алдонина В.И.»
– Оч-чень интересно… – Пробурчала она себе под нос. – Ну, посмотрим… Что же это за такой «строгий полковник»…
***
…А в это время за дверью кабинета… ..Это был строгий, лаконичный кабинет с, почти спартанской, обстановкой, обычной для того времени…
У стены рядом с окном стоял большой двухтумбовый стол, на котором мирно уживались настольная лампа с зеленым стеклянным абажуром и два телефонных аппарата. Массивный сейф в углу кабинета…
Все было под рукой, и все было функционально…
Обязательный портрет Сталина за спиной над головой…
А вот перед глазами командира части, на противоположной стене, висела большая карта Советского Союза, в которую были воткнуты красные и синие флажочки-булавочки, обозначавшие линию фронта… …Полковник Алдонина, начальник «Школы», стройная женщина 40-45 лет, в хорошо подогнанном по фигуре полушерстяном военном платье, с четырьмя темно-зелеными полковничьими «шпалами» в зеленых петлицах полевой формы сидела за столом…
Ее грудь украшали два ордена «Красное Знамя» и один «Красной Звезды»…
Гладкие, черные волосы, с легкой проседью, были забраны в тугой пучок на затылке.
Умные и проницательные глаза полковника посматривали то на открытую папку «Личного дела», которая лежала открытой перед ней на столе, то на офицера, стоявшего перед столом…
Опираясь на палку-трость, посреди небольшого кабинета стоял начальник строевого части «Школы», капитан Сиротин…
Невысокий, худощавый, лет 30, с русыми волосами, и явно заметной, и не по годам обильной, проседью на висках… …Полковник неспеша вчитывалась в строчки «Личного дела», потом немного отодвинула папку в сторону и размеренно проговорила:
– Хорошие кадры прибывают, товарищ капитан… И грамотные! Ты смотри, имела отсрочку, почти университет закончила, а не воспользовалась – ушла добровольцем… – Проговорила полковник, и перевернула очередную страничку. – Спортсменка! Была неоднократной чемпионкой своего города по стрельбе и даже призером республиканских соревнований! На фронте – снайпер! Знаменитость на всю страну!!! И не просто снайпер, а инструктор – мало того, что сама немцев стреляла, так еще и других учила стрелять! Молодец!.. Девчонка еще совсем, а уже сколько фашистов уничтожила!.. Думаю, что такая, многому чему может научить наши курсантов…
– Не знаю, товарищ полковник… – Проговорил капитан угрюмо. – Молода, мне кажется, слишком… Чтобы других учить…
– Молода? – Алдонина посмотрела на капитана. – Воевать и немцев бить, значит в самый раз! И ордена за это получать – тоже подходит!.. А учить, значит, молода еще?..
– Виноват, товарищ полковник. Не подумал…
– А думать не помешало бы, капитан! – Отрезала полковник. – Причем всегда, а не только по случаю…
Алдонина подняла трубку телефона и проговорила, словно отрезала:
– Дежурный! Старшину Морозову ко мне в кабинет! Срочно!
Сиротин бросил на Алдонину короткий, колючий взгляд, и стал переминаться с ноги на ногу…
– Что мнешься, капитан? Приглашай уже! Заждалась, поди, наша лейтенант за дверью-то!
Сиротин, прихрамывая и скрипя негнущимся протезом ноги, подошел к двери, открыл ее, и проговорил командным голосом:
– Сизова! Проходите!..
***
…Людмила уверенно вошла в кабинет, по-уставному приложила руку к своему темно-синему парадному берету, и, глядя прямо в глаза полковнику, четко проговорила:
– Товарищ, полковник! Лейтенант Сизова! Представляюсь по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы!
Алдонина, встала из-за навстречу лейтенанту и приняла строевую стойку, дожидаясь окончания доклада, а потом вышла из-за стола, подошла к Сизовой, замершей посредине кабинета по стойке «Смирно!», и решительно протянула руку:
– Полковник Алдонина, Валентина Ивановна… Начальник Центральной Женской школы снайперской подготовки… Ну, здравствуй, Людмила… Алексеевна, кажется? Я не ошиблась?
– Никак нет, товарищ полковник! – Улыбнулась лейтенант.
– Сама только недавно приняла должность… – Проговорила Алдонина, возвращаясь к столу. – Пока только знакомлюсь с личными делами личного состава «школы», поэтому еще не всех запомнила… Ну!.. Не будем зря терять времени!
Полковник уселась за столом на жесткий стул, закрыла папку с личным делом Людмилы, и посмотрела на лейтенанта, которая внимательно слушала ее слова:
– Значит так, Людмила Алексеевна… Подписан приказ о твоем назначении командиром учебного взвода курсантов… Кроме своих прямых, уставных обязанностей, ты должна будешь проводить занятия по строевой и физической подготовке, тактике, Воинским Уставам… Ну и, понятное дело, по политической подготовке – это, пожалуй, одно из самых важных… Ну, и, само собой разумеется, неустанное поддержание воинской дисциплины! – Полковник строго посмотрела в глаза Людмилы. – Подчеркиваю, лейтенант, железной дисциплины! Идет война! Враг пока еще под Москвой, хоть и отброшен от ее стен!.. А наши курсанты… Они об армии имеют очень отдаленное представление… Так что… Девчонок надо учить и воспитывать! Причем, лучше всего, именно личным примером!
– Так точно, товарищ полковник! Понимаю!
– А девочки, наши будущие курсантки, прибывают, хорошие… – Голос Алдониной немного смягчился. – Как на подбор, девочки!.. Почти все студентки, спортсменки, «ворошиловские стрелки»… Почти все по «комсомольским путевкам»… Можно сказать – «сливки», эталоны советских женщин…
Полковник замолчала на несколько секунд, и заговорила снова:
– Это, что касается ваших обязанностей, лейтенант… А вот, специальной стрелковой подготовкой твоего взвода будет заниматься старший инструктор нашей «Школы» старшина Морозова… Это снайпер высочайшего класса, в прошлом чемпионка Советского Союза… Тоже, как и ты, недавно прибыла к нам прямо с фронта… Я думаю, вы с ней найдете общий язык…
И тут в дверь постучали, потом она приоткрылась немного, и на пороге возникла уверенная коренастая фигура в военной форме:
– Разрешите войти, товарищ полковник?
– Да, старшина! Заходите!
В дверь уверенно вошла небольшого роста, спортивного вида темноволосая, и так же, как все коротко стриженая женщина.
Она была одета в, тщательно подогнанные по фигуре, гимнастерку и галифе. Юфтевые сапоги на ногах были начищены до зеркального блеска…
А на груди поблескивали рубиновой эмалью орден «Красное Знамя» и орден Красной Звезды…
– Товарищ полковник, старшина Морозова по вашему приказанию прибыла! – Уверенно проговорила женщина.
Мила удивленно посмотрела на старшину, и тут…
Ее глаза расширились от неожиданной радости:
– Зоя Павловна? – Мила, в одну секунду позабыв все уставные армейские нормы, бросилась на шею Морозовой, обнимая, и целуя ее лицо.
Морозова, сдержанно улыбнулась в ответ, обняла Милу одной рукой, и смущенно посмотрела на Алдонину, которая буквально опешила от происходящего.
И только капитан Сиротин сохранил невозмутимое спокойствие, хотя и с интересом наблюдал за встречей двух давних, по-видимому, подруг…
– Милка?!! Сизова?!! Выросла то как!!! – Проговорила улыбающаяся Морозова. – Ни за что не узнала бы, встреться мы где-нибудь на улице…
– Вы что, знакомы? – Спросила, наконец, полковник.
– Еще как, товарищ полковник! Еще как! – Едва не прокричала Сизова от радости, даже не пытаясь сдерживать свои эмоции. – Зоя Павловна – мой тренер с еще довоенных лет! Все что я умею – это только ее, личная заслуга… Ох и помучилась она со мной!..
И только теперь взгляд полковника стал понимающим:
– Вот даже как!.. Ну, что ж – это даже к лучшему… – Проговорила она. – А на то, что ты умеешь, лейтенант, мы еще обязательно посмотрим… Хотя… Твои ордена на груди, говорят сами за себя… Да и о том, что ты кое-что, все же, можешь тоже… А вот то, что вы давно друг друга знаете, это очень хорошо! Это очень кстати!.. Теперь я за ваш взвод буду спокойна… Что ж… Тогда так!..
Полковник встала из-за стола, давая понять, что разговор подошел к концу:
– День на обустройство и постановку на все виды довольствия, лейтенант! Капитан Сиротин все объяснит и покажет! – Она посмотрела на начальника строевой части. – Иван Филиппович, распорядись по размещению…
Сиротин утвердительно, не проронив ни слова, кивнул головой. -…Да! И переоденься, лейтенант! На территории школы принята полевая форма одежды… А завтра я вас представлю личному составу вашего взвода… Вопросы ко мне есть?
– Никак нет! – Ответила Сизова.
– Тогда свободны, лейтенант! Идите… – Полковник кивнула головой Сиротину, словно передавала ее по эстафете, и посмотрела на Зою Павловну. – Старшина Морозова! А вы еще задержитесь…
Мила, приложив руку к головному убору, четко повернулась кругом через левое плечо, как того и требовал Устав и направилась к выходу из кабинета.
За ней вслед, бросив угрюмый взгляд на Алдонину, опираясь на трость, вышел и капитан Сиротин…