355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Андрей Негривода » Цель вижу! Дилогия (СИ) » Текст книги (страница 7)
Цель вижу! Дилогия (СИ)
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 02:49

Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"


Автор книги: Андрей Негривода


Жанр:

   

Военная проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

А когда за спиной остался город Кзыл-Орда, и до Ташкента оставалось уже меньше суток ходу, Маша, вдруг потерялась…

Зарина нашла ее только через час, забившуюся в угол одного из дальних, хвостовых вагонов, и увидела на лице своей названной сестры молчаливые, горькие слезы…

– Ты чего, Маш? Ты чего ревешь-то? Что-то случилось?

– Угу… – Только и ответила девушка…

– Что случилось? Что?!! Тебя кто-то обидел?!! – Зарина в одну секунду перестала быть похожа сама на себя – теперь она была похожа на потревоженную кобру. – Кто? Скажи кто?!! Я к начальнику поезда пойду!!! Я эту сволочь!..

– Не надо никуда ходить, Зара… – Всхлипнула Маша. – Просто… Просто у меня сегодня День Рождения случился… Семнадцать лет…

– И все?!!

– И все…

– Так чего же ты ревешь, дура! – Опешила художница. – Радоваться же надо! Веселиться!!!

– Просто… Я этот день всегда с родителями отмечала… Папка, всегда, со службы в этот день приезжал, и ни разу его не пропустил!.. Мы пирог с мамой пекли… А потом ели его, и запивали чаем, а я лимонадом… А потом все вместе мы шли гулять в Центральный городской парк, и я каталась на каруселях до умопомрачения!.. Пока голова не начинала кружиться так, что я идти уже не могла… И папка брал меня на руки и нес домой… Так было всегда, Зара… Даже год назад!..

Зарина присела рядом на корточки, прижала ладонями голову Маши к своей груди и тихо проговорила:

– Бог ты мой… Да ты ребенок еще совсем…

– Я уже не ребенок, Зара! Я уже столько видела и пережила… – Жалобно пропищала Маша. – Я попрощалась со своим детством еще там, под Курском, когда нас разбомбили… Только…

– Тебе хочется, чтобы твой отец опять взял тебя на руки?

Маша вскинула голову, и долго и очень пристально смотрела в глаза подруги, ставшей почти сестрой, а потом тихо произнесла:

– Хотя бы сегодня… В самый последний разочек… Только…

– Я все знаю, Машунь… Все понимаю… – Зарина нежно погладила именинницу по голове. – Только… Ты не грусти, Маш, ладно?

– Ладно… – Послушно согласилась девушка и утерла слезы. – Не буду больше… Просто… Ну, так… Накатило…

– Пойдем, а? Не надо здесь сидеть… А твой День Рождения… Мы его еще отметим – обещаю!.. …Поезд должен был добраться до Ташкента только утром…

А вот ближе к ночи…

Зарина, совершенно неожиданно для Маши, выполнила свое обещание, и не когда-нибудь в будущем году или позже, а сегодня, зная, как «дорога ложка к обеду» и понимая состояние своей названной младшей сестры!.. …Они собрались в ту ночь в купе начальника поезда, очень строгой и, порой, даже суровой женщины-хирурга, майора медицинской службы, которая сутками напролет лично делала, под перестук колес, операции раненным в движущемся на восток поезде… Ее боялись, как огня, а Маше она напоминала ее собственную, такую же суровую и бескомпромиссную мать…

Но той ночью…

«Товарищ майор Ирина Сергеевна» была в своем купе совсем иной… Смертельно уставшей, но добродушной и доброжелательной хозяйкой…

Их собралось совсем немного, всего-то человек пять – раненные требовали постоянного ухода и отлучаться надолго от них небыло никакой возможности – но, «личный состав» санитарного эшелона, находил минутку-две, чтобы заскочить в это купе и поздравить именинницу…

– С твоим днем тебя, дочка! – Говорили они, выпивали «наркомовских» сто граммов чистого спирта, и бежали дальше…

– Будь здорова и счастлива!..

– И жениха тебе! Красавца! Тебе же под стать!..

– И пусть скорее закончится война!..

– Расцветай, красавица!.. …Маша уже даже и не знала толком, что же ей делать теперь – толи смеяться, толи плакать…

А уже ближе к полуночи, когда ее поздравили все, кто мог, и в купе начальника поезда, наконец-то, образовалось относительное спокойствие, граненый стакан, которой на четверть был наполнен самым настоящим, медицинским, девяностошестиградусным спиртом, подняла сама «товарищ майор»:

– Ну, что, Мария Степановна… – Произнесла она устало. – Семнадцать лет тебе уже… Самое странное состояние человека… До совершеннолетия еще целый год, но ты уже себя чувствуешь взрослым человеком… А на самом деле – это грань, меду детством, и взрослостью, которая называется юность… Этот год, который тебе теперь предстоит прожить, Маша… Он в жизни каждого человека, наверное, самый сложный… Между 17-ю и 18-ю… Когда приходит пора выбирать себе путь на всю жизнь… Это я по себе знаю… А уж тебе-то… Война идет… И оттого, какой путь ты себе выберешь в такое лихолетье, будет зависеть вся твоя оставшаяся жизнь… Дай Бог, чтобы она была долгой и безоблачной…

Она покрутила стакан в руке, рассматривая его содержимое, а потом взглянула на «виновницу»:

– Тебе, наверняка, будет сложнее, чем нам, выбрать этот самый правильный путь, когда кругом такое горе… Поэтому… – Она остро взглянула на девушку. – Хочу пожелать тебе взвешенных решений и смелости, чтобы их принимать!.. Потому, что ее-то, порой и не хватает…

– Правильно! – Послышался чей-то шепот. -…И поэтому… – Продолжила майор, хитро взглянув на Машу. – Давайте выпьем за нашу Машу, товарищи!

Все присутствующие выжидательно смотрели на девушку, а она…

Она с каким-то благоговейным страхом смотрела не свой «гранчак», в котором было налито, не больше 25-30 граммов, чистого, медицинского спирта…

– Я еще никогда… – Проговорила она в полнейшей тишине. – Я еще даже вина не пробовала…

– Вот в этом и есть сама суть того, что я сказала… – Улыбнулась майор. – Смелость в принятии решений, и их взвешенность… Ты вступаешь во взрослый мир, девочка, и должна научиться принимать взрослые решения… И от них может зависеть вся твоя жизнь!.. Думай! Теперь как поступить тебе никто не подскажет!..

Маша поколебалась еще несколько секунд, потом решительно взяла стакан, и опрокинула его себе в рот…

– Молодец! – Это было последнее, что она услышала в ту ночь от «товарища майора». – Не испугалась неизвестного!.. Значит, будет толк из девчонки!.. Смелая, и решительная вырастет!.. …Потом она пришла в себя оттого, что кто-то тормошил ее за плечо, а знакомый, и уже почти родной голос, говорил в самое ухо:

– Вставай, Машка! Хватит спать! Мы уже почти проехали! Вот он, Ташкент!.. Добрались, наконец…

Маша открыла глаза и, все еще пьяно, спросила Зарину:

– Мы уже приехали?

– Приехали, Машка! Приехали!!! Мы дома!!!


***

…С того дня, когда они ранним сентябрьским утром прибыли с санитарным поездом в «цветущий город», жизнь завертела подруг в своем немыслимом стремительном водовороте…

Зарина, поднатаскавшись ухаживать за раненными, и помогать врачам еще в санитарных поездах, пока добиралась до Саратова, устроилась на работу в госпиталь медсестрой…

А Маша…

Она, не желая сидеть, сложа руки, и приняв для себя, как и напутствовала ее «товарищ майор Ирина Сергеевна», важное, «взрослое решение», попросилась на работу нянечкой-сиделкой в тот же госпиталь…

Их суточные смены частенько не совпадали, потому что Маша, ввиду своего несовершеннолетия работала сутки, которых ей хватало с маковкой, а потом двое суток отдыхала.

А вот Зарина… Она, отработав 24 часа, возвращалась домой на столько же часов, а потом опять уходила «на сутки»… Это назвалось «с ночи, до ночи»…

Но!..

Эта хрупкая «женщина Востока» находила в себе силы, в свое свободное от работы в госпитале время, ходить с Машей в тир… В тир Осоавиахима, который, наверное, один из последних в те годы во всей стране, который остался, и работал в Ташкенте как и прежде, перед войной… И училась стрелять…

Маша сполна выполнила свое обещание подруге – в марте Зарина Рахимова выполнила норматив, и получила удостоверение и значок «Ворошиловского стрелка»…

И никто из инструкторов клуба не вмешивался в это ее становление, поняв, единожды, еще в сентябре 41-го, когда она впервые пришла на стрельбище, что та девчонка, которая ее учит, помогает и наставляет – знает толк в этом деле не хуже их самих…

Так они и учились, в перерывах между тяжелой работой в госпитале…

Зарина училась от самого начала, а Маша, попутно, показывая на личном примере, что и как надо делать, оттачивала свое мастерство…

Так пролетела осень… Потом зима… Наступила весна 42-го…


***

…Кто-то тормошил ее безжалостно, а Маша все никак не могла сообразить, где она находится…

– Маш-ка!!! Да проснись же ты, наконе-ец! – Кто-то, такой знакомый, не давал ей отдохнуть. – Я уже испереживалась вся, уж не случилось ли чего! Дома ждала-ждала, и решила навстречу пойти! А ты тут на лавочке спишь! Просыпайся, чудо ты мое гороховое!!! Некогда сейчас спать! Раз домой не дошла после смены, так пойдем тогда со мной!!!

Она наконец-то открыла глаза, и, сквозь пелену уходящего сна увидела лицо Зарины:

– Ты чего, Зара?..

– Вставай, соня!.. Нас ждут великие дела!.. Мне тут Равшан шепнул ненароком…

– Это твой лейтенантик из военкомата?..

– Ага… Так вот!.. Есть какая-то директива ГКО, чтобы набрать в какую-то часть девушек, умеющих хорошо стрелять!.. Ты меня слышишь, Ма-ша!!! Девушки будут отправлены служить по «Комсомольским путевкам», понимаешь ты?!! Я наконец-то смогу уехать на фронт!

Нет…

Машу уже не нужно было тормошить и пробуждать от сна – эти слова Зарины были для нее, словно ушат холодной воды!..

Она вскочила со скамейки и пристально посмотрела Зарине в глаза:

– Ты уверена?

– Равшан не будет обманывать… – Проговорила зарина и опустила глаза. – Он уже калым за меня матери прислал… Зачем ему теперь врать?..

– Понятно!.. И что ты решила?

– Калым подождет!.. – Ответила зарина твердым голосом. – Надо идти и узнавать! И записываться!..

– Молодец, Зарка! – Улыбнулась Маша. – Правильно! Не до любви сейчас…

Узбечка только улыбнулась грустно каким-то своим мыслям, и спросила:

– Глупышка… Любви ничто не помеха… Пойдешь со мной, Маш?

– А ты что, сомневаешься?

– Тебе ж восемнадцать только через полгода исполнится… Ведь не возьмут же тебя…

– Не через полгода, Зарочка, а через четыре месяца, в сентябре! – Проговорила Маша и вскочила с деревянной лавочки, давшей ей здесь приют на это время. – А это не так-то уж и много! А если что… Скажу, что уже совершеннолетняя! А ты это подтвердишь!..

– Но, это же обман, Маш! За такое могут…

– Не смогут! – Проговорила уверенно девушка. – Я тоже не в тылу отсиживаться собралась, а на фронт! И я уже взрослая, и оружие знаю!.. А то, что мне всего-то пары месяцев до 18-ти не хватает… Так это когда разберутся – простят! Тем более что уже поздно будет!.. Ну, что, сестричка? Пойдем, что ли? Чего на разговоры зря время терять?!!

В военкомате все случилось именно так, как и предполагала Зарина – военком, пожилой подполковник, заподозрил, что Маша рановато собралась в армию…

Но уже ровно через несколько минут был переубежден вескими доводами…

Маша тогда выскочила на улицу, вся в слезах после разговора с подполковником, сумела самым невероятным образом, несмотря на всю свою хрупкость, убедить-отобрать у часового, стоявшего перед входом в военкомат, такую знакомую «мосинку», и…

Почти не делая паузы, свалить к его ногам часового три вороны, которые кружили над зданием… А потом попросила пожилого солдата подбросить вверх свою пилотку, и, почти не целясь, на вскидку, продырявила и ее…

И все это «представление» наблюдал из окна своего кабинета военный комиссар…

– Ну, ладно… Иметь такие навыки в допризывном возрасте… Ладно! Поверю, что вам восемнадцать… Под личную ответственность…

А еще через сутки, Маша и Зарина уже ехали на запад… На фронт… И пусть они не доехали до него каких-то пару сотен километров, но!.. Это уже были не те, пару тысяч…

Часть вторая
Курсанты…

***

Май 1942 г. Штаб…

…Мила еще раз проводила взглядом разношерстное войско, которое направлялось, судя по всему, к зданию из красного кирпича с большой вывеской «Баня», ухмыльнулась своим мыслям, и пошла дальше, уже наблюдая за деревьями свою конечную цель – штаб «Школы»…

Не прошло и нескольких минут, как она поднялась на три ступеньки крыльца длинного одноэтажного здания, вошла внутрь, отдала честь знамени, около которого стоял часовой по стойке «Смирно!», и протянула свои документы, по-армейски «козырнув», молодому капитану с красной повязкой «Дежурный по части» на рукаве:

– Лейтенант Сизова, товарищ капитан! – Проговорила Людмила. – Прибыла для дальнейшего прохождения службы!

Капитан внимательно рассмотрел документы, и проговорил, кивнул головой:

– Хорошо, лейтенант… Вот ваши документы!.. Кабинет командира «Школы» справа по коридору. Четвертая дверь… Можете идти, представляться… – И улыбнулся белозубой улыбкой. – И поаккуратнее там, лейтенант… Полковник у нас – командир строгий…

– Спасибо, товарищ капитан… – Улыбнулась Мила в ответ. – Учту…

Она прошла по коридору до указанной двери, остановилась и прочла на ней табличку: «Командир части полковник Алдонина В.И.»

– Оч-чень интересно… – Пробурчала она себе под нос. – Ну, посмотрим… Что же это за такой «строгий полковник»…


***

…А в это время за дверью кабинета… ..Это был строгий, лаконичный кабинет с, почти спартанской, обстановкой, обычной для того времени…

У стены рядом с окном стоял большой двухтумбовый стол, на котором мирно уживались настольная лампа с зеленым стеклянным абажуром и два телефонных аппарата. Массивный сейф в углу кабинета…

Все было под рукой, и все было функционально…

Обязательный портрет Сталина за спиной над головой…

А вот перед глазами командира части, на противоположной стене, висела большая карта Советского Союза, в которую были воткнуты красные и синие флажочки-булавочки, обозначавшие линию фронта… …Полковник Алдонина, начальник «Школы», стройная женщина 40-45 лет, в хорошо подогнанном по фигуре полушерстяном военном платье, с четырьмя темно-зелеными полковничьими «шпалами» в зеленых петлицах полевой формы сидела за столом…

Ее грудь украшали два ордена «Красное Знамя» и один «Красной Звезды»…

Гладкие, черные волосы, с легкой проседью, были забраны в тугой пучок на затылке.

Умные и проницательные глаза полковника посматривали то на открытую папку «Личного дела», которая лежала открытой перед ней на столе, то на офицера, стоявшего перед столом…

Опираясь на палку-трость, посреди небольшого кабинета стоял начальник строевого части «Школы», капитан Сиротин…

Невысокий, худощавый, лет 30, с русыми волосами, и явно заметной, и не по годам обильной, проседью на висках… …Полковник неспеша вчитывалась в строчки «Личного дела», потом немного отодвинула папку в сторону и размеренно проговорила:

– Хорошие кадры прибывают, товарищ капитан… И грамотные! Ты смотри, имела отсрочку, почти университет закончила, а не воспользовалась – ушла добровольцем… – Проговорила полковник, и перевернула очередную страничку. – Спортсменка! Была неоднократной чемпионкой своего города по стрельбе и даже призером республиканских соревнований! На фронте – снайпер! Знаменитость на всю страну!!! И не просто снайпер, а инструктор – мало того, что сама немцев стреляла, так еще и других учила стрелять! Молодец!.. Девчонка еще совсем, а уже сколько фашистов уничтожила!.. Думаю, что такая, многому чему может научить наши курсантов…

– Не знаю, товарищ полковник… – Проговорил капитан угрюмо. – Молода, мне кажется, слишком… Чтобы других учить…

– Молода? – Алдонина посмотрела на капитана. – Воевать и немцев бить, значит в самый раз! И ордена за это получать – тоже подходит!.. А учить, значит, молода еще?..

– Виноват, товарищ полковник. Не подумал…

– А думать не помешало бы, капитан! – Отрезала полковник. – Причем всегда, а не только по случаю…

Алдонина подняла трубку телефона и проговорила, словно отрезала:

– Дежурный! Старшину Морозову ко мне в кабинет! Срочно!

Сиротин бросил на Алдонину короткий, колючий взгляд, и стал переминаться с ноги на ногу…

– Что мнешься, капитан? Приглашай уже! Заждалась, поди, наша лейтенант за дверью-то!

Сиротин, прихрамывая и скрипя негнущимся протезом ноги, подошел к двери, открыл ее, и проговорил командным голосом:

– Сизова! Проходите!..


***

…Людмила уверенно вошла в кабинет, по-уставному приложила руку к своему темно-синему парадному берету, и, глядя прямо в глаза полковнику, четко проговорила:

– Товарищ, полковник! Лейтенант Сизова! Представляюсь по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы!

Алдонина, встала из-за навстречу лейтенанту и приняла строевую стойку, дожидаясь окончания доклада, а потом вышла из-за стола, подошла к Сизовой, замершей посредине кабинета по стойке «Смирно!», и решительно протянула руку:

– Полковник Алдонина, Валентина Ивановна… Начальник Центральной Женской школы снайперской подготовки… Ну, здравствуй, Людмила… Алексеевна, кажется? Я не ошиблась?

– Никак нет, товарищ полковник! – Улыбнулась лейтенант.

– Сама только недавно приняла должность… – Проговорила Алдонина, возвращаясь к столу. – Пока только знакомлюсь с личными делами личного состава «школы», поэтому еще не всех запомнила… Ну!.. Не будем зря терять времени!

Полковник уселась за столом на жесткий стул, закрыла папку с личным делом Людмилы, и посмотрела на лейтенанта, которая внимательно слушала ее слова:

– Значит так, Людмила Алексеевна… Подписан приказ о твоем назначении командиром учебного взвода курсантов… Кроме своих прямых, уставных обязанностей, ты должна будешь проводить занятия по строевой и физической подготовке, тактике, Воинским Уставам… Ну и, понятное дело, по политической подготовке – это, пожалуй, одно из самых важных… Ну, и, само собой разумеется, неустанное поддержание воинской дисциплины! – Полковник строго посмотрела в глаза Людмилы. – Подчеркиваю, лейтенант, железной дисциплины! Идет война! Враг пока еще под Москвой, хоть и отброшен от ее стен!.. А наши курсанты… Они об армии имеют очень отдаленное представление… Так что… Девчонок надо учить и воспитывать! Причем, лучше всего, именно личным примером!

– Так точно, товарищ полковник! Понимаю!

– А девочки, наши будущие курсантки, прибывают, хорошие… – Голос Алдониной немного смягчился. – Как на подбор, девочки!.. Почти все студентки, спортсменки, «ворошиловские стрелки»… Почти все по «комсомольским путевкам»… Можно сказать – «сливки», эталоны советских женщин…

Полковник замолчала на несколько секунд, и заговорила снова:

– Это, что касается ваших обязанностей, лейтенант… А вот, специальной стрелковой подготовкой твоего взвода будет заниматься старший инструктор нашей «Школы» старшина Морозова… Это снайпер высочайшего класса, в прошлом чемпионка Советского Союза… Тоже, как и ты, недавно прибыла к нам прямо с фронта… Я думаю, вы с ней найдете общий язык…

И тут в дверь постучали, потом она приоткрылась немного, и на пороге возникла уверенная коренастая фигура в военной форме:

– Разрешите войти, товарищ полковник?

– Да, старшина! Заходите!

В дверь уверенно вошла небольшого роста, спортивного вида темноволосая, и так же, как все коротко стриженая женщина.

Она была одета в, тщательно подогнанные по фигуре, гимнастерку и галифе. Юфтевые сапоги на ногах были начищены до зеркального блеска…

А на груди поблескивали рубиновой эмалью орден «Красное Знамя» и орден Красной Звезды…

– Товарищ полковник, старшина Морозова по вашему приказанию прибыла! – Уверенно проговорила женщина.

Мила удивленно посмотрела на старшину, и тут…

Ее глаза расширились от неожиданной радости:

– Зоя Павловна? – Мила, в одну секунду позабыв все уставные армейские нормы, бросилась на шею Морозовой, обнимая, и целуя ее лицо.

Морозова, сдержанно улыбнулась в ответ, обняла Милу одной рукой, и смущенно посмотрела на Алдонину, которая буквально опешила от происходящего.

И только капитан Сиротин сохранил невозмутимое спокойствие, хотя и с интересом наблюдал за встречей двух давних, по-видимому, подруг…

– Милка?!! Сизова?!! Выросла то как!!! – Проговорила улыбающаяся Морозова. – Ни за что не узнала бы, встреться мы где-нибудь на улице…

– Вы что, знакомы? – Спросила, наконец, полковник.

– Еще как, товарищ полковник! Еще как! – Едва не прокричала Сизова от радости, даже не пытаясь сдерживать свои эмоции. – Зоя Павловна – мой тренер с еще довоенных лет! Все что я умею – это только ее, личная заслуга… Ох и помучилась она со мной!..

И только теперь взгляд полковника стал понимающим:

– Вот даже как!.. Ну, что ж – это даже к лучшему… – Проговорила она. – А на то, что ты умеешь, лейтенант, мы еще обязательно посмотрим… Хотя… Твои ордена на груди, говорят сами за себя… Да и о том, что ты кое-что, все же, можешь тоже… А вот то, что вы давно друг друга знаете, это очень хорошо! Это очень кстати!.. Теперь я за ваш взвод буду спокойна… Что ж… Тогда так!..

Полковник встала из-за стола, давая понять, что разговор подошел к концу:

– День на обустройство и постановку на все виды довольствия, лейтенант! Капитан Сиротин все объяснит и покажет! – Она посмотрела на начальника строевой части. – Иван Филиппович, распорядись по размещению…

Сиротин утвердительно, не проронив ни слова, кивнул головой. -…Да! И переоденься, лейтенант! На территории школы принята полевая форма одежды… А завтра я вас представлю личному составу вашего взвода… Вопросы ко мне есть?

– Никак нет! – Ответила Сизова.

– Тогда свободны, лейтенант! Идите… – Полковник кивнула головой Сиротину, словно передавала ее по эстафете, и посмотрела на Зою Павловну. – Старшина Морозова! А вы еще задержитесь…

Мила, приложив руку к головному убору, четко повернулась кругом через левое плечо, как того и требовал Устав и направилась к выходу из кабинета.

За ней вслед, бросив угрюмый взгляд на Алдонину, опираясь на трость, вышел и капитан Сиротин…


***

    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю