Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Негривода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

– Что-то случилось, Анна Матвеевна?

Комендант терла носовым платком покрасневшие глаза и сокрушенно махнула рукой:

– Ну что за человек такой. Из железа она, что ли? – И опять всхлипнула. – Ты не ходи туда, Мила. Пусть она сейчас одна побудет…

– Да о чем вы, Анна Матвеевна?

– Зоя… Твоя старшина Морозова… «Похоронку» она сегодня получила… На мужа… Стоит как памятник – ни единой слезинки не проронила!.. Плохо это, Милочка! Очень плохо!.. Нельзя бабе все в себе держать… Никак нельзя!.. Эх, горе то какое… А тебе опять ничего с почтой не пришло… Уж лучше ничего чем такое…

Комендант, сокрушенно качая головой, пошла к выходу к выходу, а Мила, словно окаменев, осталась стоять посреди пустого коридора…

«…Вот оно как!.. – Думала она. – Что же теперь будет?..»

Она медленно подошла к комнате, в которой жила Морозова, остановилась около закрытой двери, и, помедлив немного, осторожно открыла ее, вошла в темную, неосвещенную комнату и увидела…

Темный силуэт женской фигуры напротив окна… …Морозова, без ремня и с непокрытой головой стояла у окна спиной к дверям, глубоко засунув руки в карманы галифе, и смотрела в окно…

Слабый свет от, стоящего напротив общежития фонаря, тускло освещал в комнату, и…

Неподвижный, застывший, отсутствующий взгляд старшины, и плотно сжатые губы… Лицо Морозовой в эти минуты напоминало неподвижную гипсовую маску…

Людмила тихо приблизилась к Морозовой, и, молча, не проронив ни слова, становилась у нее за спиной.

Старшина даже не пошевелилась на это «вторжение» – в своих мыслях она была очень далеко от этой комнаты с аскетичным, солдатским убранством…

Мила огляделась по сторонам и, заметив белеющий на столе лист смятой бумаги, протянула у нему руку, но… В самый последний момент отдернула ее, словно обожглась кипятком…

Морозова, видимо услышав, наконец, шорохи за своей спиной, повернула голову в сторону Милы, и посмотрела на лейтенанта спокойным, немигающим взглядом…

А Сизова… Она стояла в растерянности, и ее, широко раскрытые глаза, были полны слез…

Старшина, словно оценивала заново, долго всматривалась в лицо своей бывшей ученицы, а потом опять опустила голову и отвернулась к окну…

И тогда Мила подошла к этой, уже давно родной ей женщине, осторожно обняла ее сзади, приникла головой, и стала, молча, гладить рукой по плечу…

И не увидела, как в этот момент глаза Морозовой стали злыми, колючими:

– Ну, теперь держись, немчура поганая!.. – Прошипела старшина потревоженной коброй. – Ни один теперь живым не уйдет! Уж я-то не промахнусь! Теперь никакой жалость и женских соплей, лейтенант! Один выстрел – один труп!..

Они еще долго стояли вот так, обнявшись, молча, когда Морозова, вдруг, тихо проговорила:

– Никому об этом! Я тебя прошу, Милка!.. – Проговорила старшина шипящим шепотом. – А то еще, не ровен час, дочка узнает…

– Чья дочка? – Не поняла лейтенант.

– Моя…

Мила удивлено подняла голову, отстранилась от старшины, и, ожидая ответа, посмотрела ей в глаза.

И Морозова ответила:

– Я не говорила тебе, Людмила… Да и ни к чему это было… Курсант Морозова… Маша Морозова – она моя дочь…

***

Из омута горьких воспоминаний ее вывел твердый голос старшины-разведчика:

– Ты слышишь меня, «Золотая»?!! Будет у тебя еще семья! Обязательно!!!

И такая уверенность была в его голосе, что женщина улыбнулась. Самыми уголками рта…

– Были у меня уже… Моя армейская семья… Ты, да Ванечка… Самые близкие мне люди… Больше-то никого и не осталось, Петь!.. Сколько мы с вами с 43-го, за эти годы прошли!.. А теперь только ты, Петро, и остался… – Она посмотрела в глаза старшины. – Поберег бы ты себя, старшина… А то ведь… Всегда в самое пекло лезешь!..

– Тебе ли мне об этом говорить, Зоя? – Улыбнулся Якушин. – А сама-то?

– А мне терять уже нечего…

– Ты мне это брось! Нельзя так! На тебя вон, молодняк смотрит, рты разинув! – Ухмыльнулся разведчик. – Так что ты, Зойка, давай-ка, надевай ордена, чтобы у этих салаг личный пример был!..

– А сам?

– Да и я тоже… – Сказал старшина-разведчик, и развернул сверток. – Командир я, как-никак, или не командир?! А Ивана мы вечером все вместе помянем, когда ребята Найденова вернуться… …Шестеро новобранцев уже давно вертели головами, и смотрели совершенно очумелыми глазами на «аксакалов» разведроты, которые уже привели свою форму в «полный порядок»…

Здесь небыло ни одного рядового бойцы, за исключением, конечно, самих салаг – все, сплошь «младшие сержанты», «сержанты» и «страшные сержанты», в смысле «старшие»…

А вот количеству наград на их гимнастерках мог бы позавидовать иной пехотный батальон!.. У каждого из разведчиков было, как минимум по две медали и по два ордена!..

Но вот когда из-под навеса веранды вышли Якушин и «Золотая», челюсти у «молодняка» отвисли едва ли не до земли…

Таких «иконостасов» у одного человека удавалось увидеть очень редко!..

Ордена «Красное Знамя» и «Красной Звезды», орден «Отечественной Войны» 2-й степени, ордена «Славы», две медали «За Отвагу», медаль «За боевые заслуги», медаль «За оборону Сталинграда»…

Этот «комплект» у обоих старшин был практически одинаков!

Отличался он лишь одной «мелочью»…

У разведчика Якушина на груди поблескивал тремя звездами полный «набор» ордена «Славы», всех тех степеней, а вот у «Золотой» еще одного, третьего, «не хватало»…

Ну и еще на гимнастерках обоих старшин были колодки за ранения…

У «Золотой» за «легкое» и за два «тяжелых», а у разведчика – на одно «тяжелое» больше…

– Вот так ничего себе!.. – Прошептал один из новобранцев, толкая своего товарища локтем в бок. – Десять!..

– Да и у нее!.. Всего-то на одну «Славу» меньше!.. – Ответил пораженный блеском наград второй новобранец. – Это ж сколько воевать надо, чтобы…

– С самого начала, салага, с 41-го!.. – Ответил один из сержантов-разведчиков, на груди у которого наград было, немногим меньше. – Вот и поймите, голуби, в какую роту вы попали! Гвардейскую! Лучшую разведроту в дивизии! А может и в армии! Ясно?

– Так точно, товарищ сержант! – Прогорланили «молодые», вскочив с места, и вытянувшись по стойке «Смирно!».

– А раз ясно, голуби мои! То тогда вот вам первое боевое задание!.. – Усмехнулся сержант и посмотрел на ухмылявшихся «аксакалов». – Сейчас вы получите масленки и ветошь… И отдраите ротное оружие!.. А я потом проверю! И чтоб мне каждый ствол блестел, как у кота яйца!

Якушин посмотрел на это действо со стороны, а потом обратился к сержанту, дождавшись, пока «молодняк» убежит выполнять приказание:

– Паша… Ты не очень-то на малых дави!.. Они сегодня утром с нами тоже в тот фольварк ходили, а не здесь, в тылу отсиживались!.. И воевали они тоже вместе с нами… Хреново воевали, если честно, но ты сам свой самый первый бой вспомни!.. Так что, не дави на них, сержант!

– Степаныч! Да я и не собирался! – Улыбнулся белозубо сержант, и развел руки в стороны. – Просто… Ну, они же тоже понимать должны… К дисциплине воинской привыкать… Я же командир отделения! А они у меня в подчинении, Степаныч… Так что…

– Ладно!.. Занимайся чисткой оружия… – Якушин обернулся, поискал глазами и крикнул. – Старшина!

И через несколько секунд перед ним возник старшина роты, тот сержант, что раздавал разведчикам из «сидора» их «личные вещи»:

– Я здесь, командир!..

– Игнат… Ты у нас ротный старшина, поэтому обед за тобой!

– Сделаем!

– Возьми двух «молодых», а то наш казак их всех на той чистке оружия до полусмерти загоняет…

– Тезка-то? Тезка может!.. – Улыбнулся сержант. – Этот казачина в оружии толк знает! Ни одной грязной детали не пропустит! А как иначе-то, Степаныч?

– Значит так! Двоих отправишь за обедом, с термосами, а еще одного поставишь у калитки «на часы» – чужие к нам, конечно, не сунутся, поопасутся в разведроту лезть, но ты его для солидности… Пусть почувствует, что охраняет «особо важный объект»… Вовка там один из них есть… Шустрый малый… Вот его на калитку и поставишь…

В ответ старшина роты только улыбнулся с пониманием:

– Сделаем!

– Вот и добре, Игнат… Действуй!

Сержант направился выполнять приказания, а Якушин обернулся к женщине:

– Ну, что, Зоя… Пойдем, погуляем немного недалече? Пока бойцы отдыхают…

– Куда идти-то, Петя?.. Никого видеть не хочется!..

– А мы просто погуляем… Не все ж нам землю по-пластунски мерить… – И улыбнулся. – А то так скоро вообще нормально ходить разучимся… Как тогда после войны ходить будем?

Женщина задумалась ненадолго:

– Пойдем к Ване… Не сегодня-завтра полку прикажут в наступление, и попрощаться с ним уже времени может и не быть… Идем?

– Хорошо, Зоя… Пойдем с Иваном попрощаемся… Вдвоем…

Они уже совсем было собрались, как услышали от калитки солдатскую перепалку:

– А ну назад! Стой! Стрелять буду!!!

– Ты чего это, солдат?!! Совсем сбрендил! Я с приказом от командира полка! А ну пропустить старшего по званию!

– У меня приказ, товарищ ефрейтор! Никого не впускать в расположение разведроты без личного разрешения командира! Назад!

– Я те щас в морду дам, салага! Ты что, совсем дурак? Ты кого задержать собрался, ординарца командира полка? Под суд пойдешь, рядовой! Под трибунал!

– А ну сдай назад, сопля зеленая! Куда прешь?!! – Послышался голос старшины роты Игната.

– Товарищ сержант! У меня приказ командира полка!

Якушин посмотрел на «Золотую», и проговорил:

– Кажется, накрылась наша прогулка медным тазом, Зоя… Ты подожди меня, ладно? А я пока пойду, посмотрю, что там у калитки такое происходит, что там за бои, «местного значения»…

Он оставил женщину и направился к калитке.

– Что происходит, сержант! – Проговорил Якушин строго.

– Товарищ старшина! Разрешите обратиться! – Опередил сержанта с ответом посыльный.

Якушин знал этого расторопного и бойкого ефрейтора, потому что еще совсем недавно хотел его взять к себе во взвод… Но его забрал к себе в ординарцы сам комполка – шустрые и расторопные солдаты любому командиру ко двору…

– Чего тебе, Яша? Почему нашего часового оскорбляешь? – Проговорил он.

– Товарищ старшина! У меня срочный приказ командира для «Золотой»! А он меня не впускает!..

– Ну и правильно, что не впускает! – Прогудел сержант. – Служба у него сейчас такая! Понимать должен!..

– Срочный, говоришь?.. – Старшина-разведчик смерил ефрейтора взглядом. – Ладно… Пойдем… Пропустить его!

Часовой с гордым взглядом, и чувством исполненного долга, отворил калитку, и пропустил посыльного в «Хозяйство Карпина»…

– Вон она… – Проговорил Якушин. – Иди, докладывай!

Ефрейтор припустился бегом, и через несколько метров остановился перед женщиной, браво вскинул вытянутую ладонь правой руки к пилотке:

– Товарищ старшина! Разрешите обратиться! -??? – Женщина только взглянула вопросительно.

– Командир полка приказал вам срочно прибыть в штаб!

– Хорошо… Я поняла… Идите…

Ефрейтор убежал восвояси, а женщина подошла к Якушину.

– Что, Зоя? Накрылась наша прогулка?

– Комполка вызывает, Петя… Надо идти…

– Возвращайся поскорее, Зоя! – Только и сказал ей вслед старшина-разведчик. – Скоро капитан вернется с парнями… Будем нашего Ивана поминать… …Не успела «Золотая» выти за калитку ограды, как рядом с ней с визгом тормозов и тучей поднятой пыли остановился «Виллис»:

– Вам случайно не в штаб, товарищ старшина? Могу подбросить!

Рядом с пожилым водителем сидел капитан, который никак не отличался от других офицеров полка. Обычный офицер… Лет тридцати, а может даже и помладше, молодой, крепкий… И только пронзительные глаза говорили о своем хозяине о многом… Хотя… Не всегда… Иногда эти глаза были «глазами простака-капитана», «пехотного Ваньки»…

Женщина как-то странно посмотрела на этого офицера, и, сделав из своего лица каменную маску, молча, уселась в джип…

– Поехали! – Скомандовал капитан.

И машина сорвалась с места… …Вся эта немая сцена не прошла мимо глаз Якушина, и старшины роты…

– Опять он… – Проговорил сержант. – И че он, сволота к ней цепляется, Степаныч? Или накопал чего против нашей Зои?

– Да ни хрена он не накопал!.. Сука!..

Лицо старшины-разведчика изменилось, и теперь было похоже на морду оскалившегося волка…

– Он, сучонок, ее хочет… Как бабу!..

– Да ты что, Степаныч! – Искренне удивился сержант. – Он же ей чуть не в сыновья годится! Куда ж он лезет-то?

– О том только мы с тобой и знаем, Игнат, сколь нашей «Золотой» лет!.. – Ответил старшина. – А для других… Да ты сам на нее посмотри, какая баба! Ладная, подтянутая, все при ней… Так сразу и не скажешь…

– Так то со стороны, Степаныч… На Зою многие полковые офицеры заглядываются… Только… Ведь этот-то… Он-то про нее все знает! Чего ж тогда?

– А ему, гаденышу, молоденькие медсестрички и связисточки не подходят… Ему, видишь ли, женщину «поопытнее» надо… Падла!.. Да позаслуженнее… Гнида «энкавэдэшная»!.. – Якушин поправил гимнастерку, расправив под ремнем несуществующие складки, и проговорил зло. – Он же, гад, ей такие вещи говорит и предлагает не стесняясь, что… Рассказывала мне Зоя, знаю… Уж пару разов до слез довел!.. Вот еще раз услышу… Возьму, сучонку этому, и всю моду набью!!!

Сержант, шедший рядом, резко остановился, и проговорил старшине в спину:

– Пусть говорит, Петро – язык же, он без костей!.. Пусть треплется!.. Война уж вот-вот закончится… А если что… Если не сдержишься… Ведь этот Поликарпов, гаденыш малолетний, он же из дивизионного «Смерша»… Он же, гад, тебе всю жизнь сломать может, если захочет… Не стоит оно, Петро… Говно, если не трогать, так и вонять не будет!..

– Да не могу я, Игнат, видеть его сальные глазки!!! А когда Зоя тихо плачет после встречи с этим гадом, так рука сама к автомату тянется! Не могу я видеть ее слезы, Игнат! Ей и так в этой жизни больше иных отвалилось, чтобы теперь вот такие гниды ей жизнь портили!

– Ох!.. С огнем играешь, командир!..

– Ладно, Игнат… Там посмотрим…

***

…«Виллис» капитана-«смершевца» несся по улочкам чешского городка подпрыгивая, как своенравный козел, на выбоинах, офицер, сидя на переднем пассажирском сидении, искоса посматривал на старшину, а она… Она, надев маску равнодушия и безразличия, сидела с каменным непроницаемым лицом на жестком заднем сидении, и смотрела в сторону, на пролетавшие мимо дома… хотя, по раздувавшимся иногда крыльям носа было видно, что женщина либо нервничает не на шутку, либо очень возбуждена, и возбуждение это может быть не безопасно…

– Вы по какому вопросу в штаб, товарищ старшина?

– Спросите у полковника Николаева! – Процедила «Золотая» сквозь зубы.

– Это грубо, Зоечка!.. И весьма не безопасно!.. – Капитан совершенно по-мальчишески надул губы и звркнул в сторону своего водителя. – Вы обязаны отвечать на вопросы представителя дивизионной контразведки! А вы позволяете себе в присутствии рядового состава такие высказывания, которые даже и не подразумевают соблюдения субординации!.. Это весьма опасные игры, товарищ гвардии старшина!..

– Это военная тайна, товарищ капитан!

На это заявление «смершевец» только улыбнулся широко, во весь рот, словно кот, который увидел сметану, и обернулся на полкорпуса, перекинув левую руку через спинку своего сидения:

– А вы знаете, Зоечка, заниматься военными тайнами – это именно и есть моя служба и самая, что ни на есть, прямая обязанность! Как вот такие, например, «военные тайны»…

С этими словами он положил свою ладонь на колено женщины, и медленно провел ей по бедру вверх:

– А вот такие тайны мне особенно интересны, старшина!.. – Улыбнулся он сально и пошло, и проговорил громким шепотом. – Не те, что под форменными юбчонками связисток – там уж и тайн-то никаких нет давно… Меня интересуют другие, именно такие, что скрываются под обычными солдатскими галифе…

– И давно вы этими вашими тайнами занимаетесь, товарищ капитан? – Проговорила снайпер, напрягшись так, словно по ее телу ползала гадюка.

Капитан счел это «бездействие» за поощрение, и сжал ладонь…

– С весны 43-го… Ровно два года, старшина… – И повел грудью, выставляя напоказ орден Красной Звезды, и две медали «За боевые заслуги». – И чего только за это время видеть не приходилось, да и слышать тоже!.. «Смершу», знаете ли, открываются любые тайны!.. Все дело лишь в том, насколько профессионален дознаватель, и насколько быстро он раскроет тайну… Вот я – профессионал!..

***

Небольшая справка о легендарном и грозном «Смерше»…

…Исторический факт заключается в том, что именно самые первые «заградительные отряды войск НКВД», созданные под Сталинградом по приказу Наркома Обороны Сталина №227, который известен больше, как «Ни шагу назад!», позже частично переросли в могущественнейшую организацию той войны… В военную контрразведку возглавленную «Комиссаром Госбезопасности 2-го ранга» Абакумовым, перед которой дрожали, порой и заслуженные генералы… И название эта организация имела соответствующее – «СМЕРШ», то бишь, «Смерть шпионам!»…

Военная контрразведка, как таковая, была создана на основе и из Управления особых отделов НКВД Постановлением Совнарком СССР от 19 апреля 1943 года, с передачей его из НКВД в ведение Народного Комиссариата Обороны СССР.

Бывшие особисты перешли в подчинение Наркома Обороны и с того дня стали по-настоящему армейскими людьми. В связи с этим практически всем им были присвоены общеармейские звания, то есть «товарищи чекисты» лишились приставки «государственной безопасности» в персональном звании, например, «полковник ГБ» стал тогда просто «полковник».

Для некоторых наверняка станет откровением, что в годы Великой Отечественной войны в Советском Союзе было целых три контрразведывательные организации, которые назывались «Смерш»!!!

Они не подчинялись друг другу и находились в разных ведомствах.

Это были три абсолютно независимых контрразведывательных органа.

Первый – Главное управление контрразведки «Смерш» в Наркомате обороны, которое возглавлял Абакумов и о котором уже достаточно много сказано и написано. Этот «Смерш» действительно подчинялся Наркому Обороны, напрямую, то есть Главнокомандующему вооруженными силами СССР Сталину, и был по-настоящему войсковой контрразведкой, представители которой служили на фронтах в воинских частях и подразделениях.

Второй контрразведывательный орган, который тоже носил наименование «Смерш» – относился к Управлению контрразведки Наркомата Военно-Морского флота, подчинялся Наркому Флота Кузнецову и никому другому.

И был еще и отдел контрразведки «Смерш» в Наркомате внутренних дел, который подчинялся непосредственно Берии…

И когда некоторые исследователи утверждают, что через контрразведку «Смерш» Абакумов контролировал Берию, это полнейший абсурд и не знание предмета исследований. Не было никакого взаимного контроля! Ни Берия Абакумова через эти органы «Смерш» не контролировал, ни тем более Абакумов не мог контролировать Берию. Это были три независимых контрразведывательных подразделения в трех силовых ведомствах…

Так вот…

Попасть в те, военные годы под подозрение армейских «смершевцев» почти наверняка означало, если и не расстрел на месте, без суда и следствия, «по законам военного времени», что практиковалось очень часто и не столько за провинность, сколько в назидание другим – «чтобы неповадно было!», то уж лагерь, где-нибудь на севере необъятной России, по 58 статье «изменника Родине» – был обеспечен…

Очень много в былые годы было говорено о зверствах и несправедливости офицеров «Смерша», и многое из всего этого было правдой…

Было в «Смерше», конечно же, очень много и настоящих, проверенных, боевых офицеров! Некоторые из даже стали Героями Союза за участие в боях, и на Курской дуге, и за освобождение Киева, да и в других фронтовых операциях…

Но были и другие, чего скрывать… Те, которые умело и нагло использовали свое служебное положение для личной выгоды, преследую свои собственные интересы…

***

…То, что произошло дальше, наверное, не ожидала от самой себя и сама «Золотая»…

«Виллис» остановился, пропуская колонну солдат, и…

– Хрясть!..

Мощная пощечина, прилетевшая капитану в лицо, была настолько сильна, что сбила с его головы фуражку с пижонским лаковым козырьком и темно-синим, «энкавэдэшным» околышем…

А старшина уже выпрыгнула из автомобиля на землю…

– Вы!.. Вы!.. – Капитан просто ошалел от такого поворота событий. – Товарищ старшина!!! Вы понимаете, что сейчас сделали?!!

– Залепила пощечину сопливому хаму, который вдруг подумал, что ему позволено должностью лапать своими грязными руками женщину, едва ли не вдвое его старшую! – Отрезала «Золотая».

– Вы только что при свидетелях ударили офицера «Смерша», товарищ старшина! – На лице капитана уже отчетливо проступил красный след от пятерни. – Вы за это ответите!

– А за свои грязные намеки, хамло, ты тоже ответишь?!!

Капитан буквально задохнулся от ярости, и выпалил зло:

– После того как освободитесь у комполка, жду вас в своем кабинете, гвардии старшина Морозова! Это приказ!!! И мы разберемся, поверьте мне на слово, очень внимательно разберемся, не приписали ли вам несуществующие заслуги в последних боях! Я не слышу ответа, старшина!

– Есть явиться для разбора! – Она приложила ладонь к пилотке.

Капитан поднял с пола машины фуражку, закатившуюся после оплеуху куда-то между ног, отряхнул ее от пыли, зыркнул зло на женщину, а потом рявкнул в ярости своему застывшему в изумлении, водителю:

– Чего встал, чурбан? Поехали!..

***

…В дверь кабинета командира полка настойчиво, и даже как-то зло постучали…

– Да! Войдите!

На пороге кабинета стояла старшина-снайпер:

– Товарищ полковник! Старшина Морозова по вашему приказанию прибыла!

– Вольно! – Молодой полковник вскочил из-за стола и бросился к «Золотой». – Вольно же!!! Ну, сколько же вам еще раз нужно говорить, Зоя Павловна, что когда мы одни, не нужно всего этого! Не-нуж-но!!!

Он схватил ее за ладонь двумя руками, и с сыновней теплотой посмотрел в глаза:

– Это я для всех остальных «гвардии полковник», а для вас… Мы же с вами уже столько лет знакомы! – И он улыбнулся, показав крепкие ровные зубы. – Помните, еще тогда, в 40-ом? Когда я на службу уезжал?

– Это перед Милкиными соревнованиями что ли?

– Точно! – Совсем как-то по-мальчишески обрадовался комполка.

– Помню, как же… – Улыбнулась в ответ «Золотая». – Нам тогда к всесоюзным соревнованиям нужно было готовиться, а тут у Милки вдруг любовь приключилась… Вот уж, в самом деле: «Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь!»…

Она по-матерински посмотрела на полковника:

– Ты тогда был совсем молоденький лейтенантик Сережа Николаев… – И она весело посмотрела полковнику в глаза. – Молодой, но наглы-ый… Я-то уж тогда, с самого первого взгляда поняла знала, что быть тебе генералом…

***