Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Негривода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Маша, угрюмо поджав к подбородку колени, сидела, прислонившись спиной к дереву – она была обижена на старшину за «несправедливость», но не хотела этого показывать… Хотя и скрывать этого она не умела…

Зарина, дав своим натруженным ногам отдых, уже что-то быстро рисовала карандашом в своем «секретном альбомчике», бросая короткие острые взгляды в сторону Леси…

Но, тем не менее, все бросали короткие настороженные взгляды на старшину, ожидая команды.

И тут заговорила лейтенант:

– Пока отдыхаете, слушайте меня… Потом, завтра в расположении, сразу приступим к занятиям, чтобы к тому, что я скажу сейчас больше не возвращаться… Кто-то из вас знает, что такое боевая психофизиология снайпера, товарищи курсанты?

Ответом лейтенанту были только внимательные взгляды курсанток.

Капа сосредоточенно наматывала портянки, но делала это уже автоматически, слушая теперь только то, что говорила Сизова… Ольга, не прекратила своего занятия, а только спрятала зеркальце в карман гимнастерки… Леся лежала, повернувшись на бок и, подперев голову рукой… Зарина тоже не бросила карандаш, и продолжала быстро рисовать в своем альбоме, но было видно, что она слушает не менее внимательно, чем все остальные…

И Сизова продолжила:

– Так вот… Это наука о привлечении скрытых, невостребованных резервов организма человека для резкого повышения эффективности боевой деятельности… Вы должны развивать обостренное зрение и слух, повышенную наблюдательность и «звериное» чутье… Тогда вы сможете предугадать движение противника и его поведение… – Говорила лейтенант уверенно. – Цель надо обнаружить прежде, чем цель обнаружит тебя. А для этого ее надо увидеть или определить ее наличие по мельчайшим признакам…

Девушки слушали своего опытного командира так внимательно и сосредоточенно, что казалось еще немного и их маленькие уши увеличатся в размерах вдвое…

– Каждый снайпер обязан быть хорошим стрелком, но не всегда хороший стрелок может быть снайпером!..

– Почему? – Спросила простоватая Капа.

– Тут многое зависит от состояния ваших мозгов, от терпения и упрямства… Вот ты, Яровая! Ты кем была до войны?

Капа попыталась встать, но Сизова ее остановила:

– Сиди, не вставай… Мы сейчас не на занятиях, а просто беседуем во время привала… Так кем?

– Охотником-промысловиком, товарищ лейтенант… – Ответила Капитолина и заметила на себе уважительные и заинтересованные взгляды подруг.

– И на кого охотилась?

– Пушного зверя добывали… Белку, куницу, соболя… А, знаете как сложно? Надо в глаз бить, чтобы шкурку не попортить…

– Зверя… Это очень хорошо, Яровая… – Проговорила старшина Морозова, взглянув на сибирячку. – И, может быть, тебе это поможет…

Капа удивленно посмотрела на Морозову, а лейтенант продолжила:

– Старшина Морозова права, товарищи курсанты!.. Снайпер… Он своего права и времени на один единственный выстрел порой может ждать несколько суток! И в таком ожидании самое главное терпение и маскировка – залег в «лежке», затаился, и превратился в камень, в колоду, в придорожную кочку… И в этот момент снайпер сам должен поверить в то, что он этот самый камень или колода… А уж если выстрелил – меняй позицию, не задумываясь!.. И помни, что у врага тоже может найтись стрелок, умеющий обращаться с «оптикой», и со старой позиции он даст тебе стрельнуть еще не больше одного раза!.. Запомните это, если хотите выжить! – Мила посмотрела на притихших девчонок и грустно улыбнулась. – Как бы это жестоко ни звучало, но снайпер – это все-таки охотник… Охотник за человеком – самым опасным из живых существ… А охотник действительно должен быть невидим. И поэтому стиль жизни снайпера – гармония с окружающей средой, способность чувствовать и сливаться с ней. Главное качество снайпера – нечеловеческое терпение. Удача сопутствует тем, кто умеет ждать!.. Снайперское искусство – это дерзкое умение терпеливых, искусство ждать подходящего момента и мгновенно использовать его!.. Снайпер выслеживает цель, как охотник на промысле, или организует течение событий так, чтобы заставить эту цель появиться и подставиться под выстрел… И еще запомните!.. Снайпер не имеет права на промах! Промах – это ошибка! Ошибка – следствие неподготовленности! Снайпер, как и сапер, ошибается один раз!!! И поэтому все, что делает снайпер, он должен делать безупречно и в совершенстве!..

Девчонки, как завороженные, смотрели на лейтенанта разинув рты, а та посмотрела на Морозову, словно передавала эстафету.

И тогда заговорила старшина:

– Снайпер – это не только тот, кто работает с оптикой. Вы должны давать одинаковый результат из любого, попавшего вам в руки оружия! И наш с вами результат – мертвый зверь!.. Но наш с вами зверь, Яровая, не белка… В отличие от нее, он тоже охотится за тобой! – Старшина говорила убежденно, а тем временем Маша, положив голову на скрещенные на коленях руки, не отрывала восхищенного взгляда от матери. – Запомните одну вещь, девочки мои!.. Война – это безжалостная вещь… И тебе остается либо убивать, либо быть убитым… И сострадание к врагу – верное самоубийство… Враг, которого не убьешь ты, в следующую секунду обязательно убьет тебя!

Она окинула взглядом задумчивые девчачьи лица и вдруг проговорила совершенно другим тоном:

– Чего приуныли, курсанты? – Улыбнулась она, и даже подмигнула глазом. – Если сами захотите, то обязательно всему научитесь! Главное – желание и терпение! И все у вас обязательно получится!.. А, вообще… Вот вам мой вам совет, девочки – ешьте больше морковки! Бегайте на кухню, добывайте и ешьте! В ней витамин «А», а он очень хорошо улучшает зрение!.. А теперь… Подъем! Взвод строиться в колонну по три!..

***

Август 1942 г. Кабинет начальника «Школы»…

…Алдонина сидела за столом, залитым ярким солнечным светом, проникавшим через открытые окна внутрь кабинета, и внимательно перебирала документы, извлеченные из папки с личным делом…

Вот в ее руке появилась фотография молодого капитана в парадной форме… На груди ордена Ленина, Красное Знамя, медаль «За отвагу»…

Алдонина довольно долго, внимательно и серьезно разглядывала эту фотографию, потом сунула ее обратно в личное дело и перелистула страницу.

Полковник стала читать вполголоса вслух, и с каждой секундой в интонациях ее голоса появлялось все большее, нарастающее недоумение: -…Капитан Сиротин Иван Филиппович… Испания… В боях в составе 12 интернациональной бригады сопротивления… Тяжелое ранение… Финская компания… Командир роты снайперов… Героизм в бою под Суоммуссалми… Отличился в операции по ликвидации финских снайперов?!. – Она потерла виски, словно от мучительной боли, и продолжила читать. – Тяжелое ранение… Уволен по инвалидности… Награжден орденами Ленина, Красное Знамя, медалью «За отвагу»…

Алдонина откинулась на спинку стула и вздохнула как-то тяжело и почти обреченно:

– А на него-то у тебя времени раньше и не нашлось, товарищ полковник! А будь ты повнимательнее к своим подчиненным, глядишь все могло бы и иначе сложиться!.. Командир снайперской роты! В строевой части!.. – Она посидела немного неподвижно, затем, поднявшись из-за стола, подошла к распахнутому окну к окну, обхватила руками плечи, словно ее бил озноб, да так задумавшись, и замерла, глядя в окно. – Начальник строевой части!.. А ведь, пожалуй, в нашей «Школе» более опытного снайпера-то и нет!.. Еще в 38-ом начинал…

В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Сиротин:

– Разрешите войти, товарищ полковник?

Алдонина, задумавшись, продолжала стоять у окна. Она даже не шелохнулась, словно и не слышала обращения…

Капитан, молча, потоптался немного на пороге, бросил на начальника «Школы» настороженный взгляд, и повторил попытку, кашлянув в кулак:

– Товарищ полковник. Разрешите войти?

– Что у вас? – Обернулась, наконец-то полковник.

Сиротин аккуратно прикрыл за собой кабинетную дверь, прихрамывая, подошел к Алдониной, и открыл папку с документами:

– Еще один рапорт Сизовой, товарищ полковник. Уже третий…

Алдонина устало, но, тем не менее, пристально и, как-будто оценивающе, посмотрела в глаза Сиротину… И капитан спокойно и уверенно выдержал этот начальственный взгляд…

– Давайте… – Полковник взяла руки Сиротина лист бумаги с рапортом, вернулась к столу. – Где она?

– В коридоре. Ждет…

Алдонина еще раз пристально посмотрела в глаза Сиротину, подошла к нему почти вплотную, и заговорила вполголоса:

– Хорошо… Пусть подождет немного… Пока у меня есть дело лично к вам, товарищ капитан… – Она не отрывала от Сиротина своего тяжелого взгляда, а тот не отводил свои глаза, и эта немая дуэль длилась не меньше минуты, когда полковник, все же, заговорила. – Я, наконец-то, изучила ваше личное дело, Иван Филиппович… И… Прошу меня извинить за сказанные вам ранее обидные слова… Была неправа!.. Я же из авиации пришла… А мы, как оказывается, вместе в Испании воевали… Мне ведь тоже не повезло… Сбили меня, над Мадридом… А потом списали из авиации по ранению… С началом войны подала рапорт на фронт, но… Оказалась здесь… Приказы, как известно, не обсуждаются…

Сиротин, молча, и очень пристально смотрел на Алдонину, и видел…

Что перед ним уже не строгая, а порой даже и суровая начальник «Школы», а уставшая и много пережившая женщина с добрыми глазами…

– А почему вы боевые награды не носите, Иван Филиппович? …Да только вопрос этот остался без ответа – Сиротин, словно ушел глубоко в себя, стоял посреди кабинета с отсутствующим взглядом, и смотрел в одну, только ему одному известную, точку…

И Алдониной стало понятно, что он прямо сейчас перенесся в своих мыслях из кабинета, на два года назад в леса Карельского перешейка…

***

Март 1940 г. Финляндия. На «Линии Маннергейма»…

…Во время финской войны самонадеянные советские командиры столкнулись с необъяснимым и страшным явлением – снайперами-«кукушками». Работа их была необычайно эффективна и признана наиболее результативной снайперской практикой всех времен и народов.

Боевая тактика снайперов-«кукушек» была непонятной своей нестандартностью, неуставностью и коварством.

Именно финны в той войне первыми показали, что запрещенных приемов в снайперской практике нет. Приемам этим не было числа, и они мало повторяли друг друга…

Название «кукушки» финские снайперы получили за то, что поначалу стреляли с деревьев и переговаривались птичьими голосами. …Удобно устроившись на могучих ветвях вековой сосны, финн выжидал появления цели поважнее, и «снимал» ее метким выстрелом.

По дереву, где находилось снайперское гнездо, русские солдаты открывали ураганный огонь из всех стволов, но снайпера там уже не было – хитрый финн на веревке сразу же спускался под прикрытием толстого ствола сосны в заранее выкопанный блиндаж у ее подножия, где и пережидал обстрел…

Иногда, по обстоятельствам, чтобы успокоить противника, финн тянул за веревку и стягивал из снайперского гнезда чучело в маскхалате с винтовкой, которое очень красиво падало, переваливаясь с ветви на ветвь, а иногда даже застревало между ветвями в самой неестественной позе…

А после обстрела снайпер вылезал из блиндажа, поднимался на дерево и опять принимался за свою работу…

По дереву снова начинали стрелять. Обычно из, давно пристрелянных, надежных пулеметов «Максим». Дерево расстреливали вдоль и поперек, пока оно не падало… Но пока пулеметчики, увлеченные стрельбой и оглохшие от нее, «пилили» дерево, другой финн, работавший с первым в «снайперской паре», со стороны, с фланга, расстреливал всех, кто находился сзади пулеметчиков, а потом принимался и за них самих – пулеметчики прекрасно глушили выстрелы финского снайпера, что тому и требовалось…

Финские «кукушки» сидели на деревьях поочередно – пока один высматривал добычу, другой спокойно отсыпался внизу, в утепленном блиндаже. Таким способом на лесных тропах обеспечивалось круглосуточное дежурство, что препятствовало проникновению русских разведдиверсионных групп за линию фронта…

И, что особенно важно, для финских снайперов не было разницы, на какой стороне стрелять по противнику – на своей или сопредельной, в тылу советских войск!..

При широкомасштабном наступлении русских, множество финских снайперов оставалось сидеть замаскированными в «утепленных финских сугробах» оборудованных и оснащенных всем необходимым, вблизи довольно точно прогнозируемого расположения стратегически важных объектов Красной Армии. Они выползали из сугробов вблизи аэродромов, которые устраивались на озерах, покрытых льдом, мест постановки артиллерийских батарей, штабов, узлов связи, коммуникаций, транспортных развязок, сосредоточения живой силы… Обычно это были ровные места в лесах, защищенные по периметру складками местности, вычислить которые было довольно легко.

Финские снайперы, выждав время, начинали действовать в самый неожиданный момент.

И последствия их работы были по-настоящему ужасающими…

Брошенные на захват и поимку «кукушек» подразделения разведчиков подрывались на минах, которыми финн-снайпер заблаговременно окружал свою позицию. Но даже оставшиеся в живых советские разведчики, возвращались ни с чем – финский снайпер вставал на лыжи и уходил к своим… Выросшему на севере финну пройти зимой 100-120 километров на лыжах, и заночевать в снегу при температуре минус 40 градусов было самым обычным делом… …Естественно, что боевого искусства снайперов-«кукушек» высокое советское руководство не признавало… И предпочитало о нем попросту умалчивать…

Но, что самое неприятное, в неудачах обвиняло младших командиров, боявшихся проявить инициативу и сделать шаг вправо-влево от тогдашних сталинских уставов…

Высокое военное начальство призадумалось только тогда, когда финские «кукушки» расстреляли несколько штабных автомашин с представителями командования вместе с сопровождающей их свитой уже ближе к весне 40-го…

Расстрелы эти происходили в разных местах, но всегда по одному и тому же сценарию: финский снайпер простреливал заднее колесо автомобиля, обездвиживая машину, и спокойно расстреливал всех, кто в ней находился…

Только после этого высокие военачальники стали понимать, что надо организовать встречные засады на путях выдвижения финских снайперов. Но было поздно – Финская кампания окончилась победой ценой чудовищных потерь…

Но самое интересно в том, что из финских снайперов мало кто был убит, и ни один не был захвачен в плен живым!

Снайперы-«кукушки», свободно перемещавшиеся в лесах, причиняли советским войскам неимоверное количество неприятностей и в чисто диверсионном плане…

Летчики, бывшие на той войне, рассказывали, как «кукушки» открыли однажды шлюзы озера, на льду которого русские обосновали аэродром. При лунном свете больше двух десятков боевых самолетов начали попросту проваливаться под лед… Зрелище было страшное!.. Летчики пытались спасти самолеты, но.. Огнем снайперских винтовок финны не давали им приблизиться к шлюзам и закрыть их…

Разработанная финнами тактика работы снайперов в зимнее время оказалась настолько удачной, что впоследствии ее применяли и русские, и немцы…

И даже сейчас к ней добавить практически нечего…

И были у финнов свои живые легенды среди «кукушек»…

Но самыми, пожалуй, известными, стали Суко Колка, сумевший подстрелить более 400 советских солдат, и…

Симо Хяюхя…

Этот финский снайпер до сих пор, по прошествии уже стольких лет, считается лучшим снайпером Второй мировой войны, а по мнению некоторых, и вовсе лучший снайпер в мире! На счету этого стрелка, за 112 дней всей Финской компании набралось 542 уничтоженных бойца противника!.. Во время советско-финской войны он наносил столько тяжелых потерь Советской армии, что он получил прозвище…

«Белая смерть»…

***

… Март 40-го. Поединок с «Белой смертью»… …– Значит так, Иван! – Начальник штаба полка ходил по блиндажу из угла в угол и заметно нервничал. – Дела наши с тобой – хреновые!.. Есть почти достоверные сведения от разведчиков, что штабную колонну нашего комдива расстрелял этот проклятый финн… Как его там? Хайха, что ли… Хрен их разберешь с ихними именами – язык сломать можно!..

– Хяюхя, товарищ майор… – Поправил Сиротин. – Симо Хяюхя…

– Да хоть фуюха! – Рявкнул начштаба в сердцах. – Генерал в бешенстве! Рвет и мечет! Да и немудрено, когда на твоем лбу папаху простреливают!

– Неужели промазал «Белая смерть»? – Удивился Сиротин. – Это на него что-то не похоже…

– Да и, слава Богу, что промазал! – Проговорил майор. – Ты хоть представляешь, что было бы, если бы комдива, генерал-майора, на участке фронта нашего полка застрелили?! Да мы бы уже давно все вместе отвечали бы на вопросы волкодавов из НКВД!..

Майор походил еще немного, и остановился напротив капитана:

– Значит так, Сиротин!.. Ты у нас командир снайперской роты, единственной на всю дивизию, а поэтому…

– С «Белой смертью» придется разбираться мне лично?

– Это хорошо, что ты понимаешь всю серьезность ситуации, капитан… Ты, если честно, наш самый опытный снайпер!.. Наверное, не только на всю дивизию, но даже и на весь фронт!.. – Проговорил майор задумчиво. – Ты этим делом уже вон сколько лет занимаешься!.. В Испании себя показал… Кадровый офицер РККА!.. А этот Фуюха, или как его там, если верить данным разведки, еще полгода назад сидел на своей ферме в глуши, и мухам дули давал от скуки! Так что… Кому, как не тебе, Иван?.. Неужто не сделаешь его «под пятый номер»?.. Да и генерал требует… В оч-чень категоричной форме, Ваня, требует!.. Видать немало в штаны-то наложил, когда папаха с головы от пули слетела…

Сиротин посидел какое-то время, «сверля» глазами пол блиндажа, а потом посмотрел на начштаба:

– Я постараюсь, товарищ майор… Только…

– Что?

– Симо уже четверых моих людей из роты уложил… И совсем не новичков, товарищ майор!..

– Откуда знаешь, что это именно он, Иван?

– По почерку, товарищ майор… У каждого снайпера есть свой почерк, так же, как и у любого человека, пишущего ручкой… Симо всегда сначала либо обездвиживает свою цель, ранив в ногу, а потом добивает в сердце… Либо, если против него снайпер, стреляет в любую часть тела, чтобы вызвать болевой шок… Раненный человек не может оставаться на месте не пошевелившись и обязательно сдвинется с места от болевого шока… И тогда эта сволочь его, раскрывшегося на позиции, добивает вторым выстрелом…

– Ты уверен, капитан? -…То, что комдиву пробили пулей папаху, говорит только об одном – это был не Хяюхя!.. В голову стреляют другие… Да хоть тот же Суко Колка…

– Вот ты мне эту «суку колкую» и найди! -…А Симо всегда стреляет в сердце – это его почерк, товарищ майор…

– Слушай, капитан!.. Бери своих, проси чего надо, но избавь меня от разбирательств с комдивом, и побыстрее! Он же звонит каждые три часа и требует доклад о том, что эту «кукушку» уже ощипали…

– А на Симо я сам пойду, товарищ майор… Один… Если это вообще он… – Проговорил задумчиво Сиротин. – Нельзя рисковать – он, гад, если честно, почти любого из моих мужиков уложить может…

– И тебя? – Поднял бровь майор.

– А вот меня – врядли… Я-то, как раз, с ним и могу пободаться на равных… Мне нужны будут только разведчики… Не меньше отделения…

– Да хоть взвод, Иван! -…Чтобы они меня подстраховали, на отходе из нейтральной полосы… Остальное сделаю сам…

– Что ж… Удачи тебе, капитан… Действуй!..

Весна в тот, 40-ой год, выдалась в холодной Финляндии на удивление ранней и теплой, и в начале марта на деревьях уже зеленели молодые листочки… Маленькие еще пока, не полностью раскрывшиеся, но… Лес, есть лес – перед глазами уже пестрило «зеленое море»…

Командир снайперской роты лежал в этом укрытии, не шелохнувшись, уже больше шести часов… …Перед ним было поле перед опушкой леса…

Редкие кусты колыхали молодыми листьями от легких порывов ветра… Были слышны редкие птичьи голоса… Эхом разносился дробный стук труженика-дятла… …Сиротин, почти невидимый, под листьями луговой осоки, целился из своей винтовки с оптическим прицелом в какую-то точку…

«…Я тебя нашел, Симо!.. Ты попался, «кукушонок»!..»

И палец капитана начал медленно выбирать «слабину» на спусковом крючке…

Спокойное, слившееся с прицелом, лицо снайпера…

«…Спокойно, Ваня! – Проговорил он сам себе мысленно. – Он уже на прицеле!.. Теперь только не торопись!.. Успокой дыхание… Нервы… Эмоции выбросить подальше!.. Надо сделать только один хороший выстрел!..»

Палец капитана слегка отпустил спусковой крючок «мосинки», и замер на какое-то время…

Сиротин облизал пересохшие губы и скомандовал сам себе:

«…Ну, что? Успокоился, капитан?.. Тогда… За дело!..» …Его палец снова надавил на спусковой крючок винтовки…

– Б-бах!

Выстрел был похож на разряд грома над головой, и пронесся эхом по лесу:

– Ах! Ах! Ах! Ах!..

Сорвались с мест и улетели с деревьев перепуганные птицы…

А Сиротин…

Он был похож на окаменевшую статую… Даже не шелохнувшись после выстрела, он продолжал наблюдать за той, с таким трудом найденной целью, по которой стрелял…

Сначала в кроне высокой сосны ничего не произошло… Словно он выстрелил в пустоту…

Но через полминуту…

Густая крона высокой сосны на той стороне поля, метрах в пятистах, зашевелилась, и…

Ломая ветки, с треском, с высоты 10-12 метров на землю упало человеческое тело…

Сиротин приподнял голову и посмотрел на место падения человека:

«…Достал! Я тебя достал, Симо!..»

У подножия сосны был виден бесформенный предмет, похожий на человека, и он неподвижен…

«…А теперь я посмотрю тебе в глаза, «Белая смерть»!..»

Сиротин медленно встал во весь рост и сделал два шага по направлению к своему поверженному врагу…

И в этот момент…

– Б-бах!

Выстрел был не громкий из-за расстояния, и даже небыл похож на выстрел, а скорее на новогоднюю хлопушку…

Но через секунду…

Правое колено Сиротина разорвалось кровавыми брызгами…

Капитан в недоумении посмотрел на изуродованную пулей ногу и еще ничего не успел сообразить, когда… Эхо донесло до его слуха звук второго далекого выстрела…

Вторая пуля разорвала гимнастерку капитана прямо над сердцем, а удар пули швырнул Сиротина на землю…

…На той стороне поля, в полукилометре, из-под куста, в пяти метрах от сосны, с которой упал человек, выполз и встал во весь рост финский снайпер в лесном, бесформенном камуфляже «кикимора», длинные лоскуты разноцветной ткани которого, гроздьями свисали до самых пят, и сбросил со своей головы капюшон…

Нет…

Он даже не улыбнулся, как фермер, выполнивший, наконец, свою работу… Он направился к подножию сосны, деловито поднял чучело человека, упавшее сверху, так же деловито забросил за спину винтовку, и… Подхватив чучело одной рукой под мышку, сматывая на ходу длинную веревку, человек в камуфляже скрылся в глубине леса…

…Сиротина тогда вынесли разведчики…

Того взвода, который был придан приказом начштаба лично ему… Через восемь часов, «пропахав», в поисках капитана, всю нейтральную полосу…

Сиротин, был ранен настолько серьезно, что в последствии не один хирург удивлялся его живучести – с такими ранениями нормальный человек живет, обычно, не более получаса и… Обязательно(!) умирает либо то болевого шока, либо от потери крови…

Но…

Удивлялись живучести и упрямости капитана не только военные эскулапы, колдовавшие над ним после…

Еще больше удивлялись разведчики, которые и нашли-то капитана по следам крови на траве…

Он прополз тогда почти километр(!!!), выбираясь к передовым позициям полка…

Правда… Сам он этого не помнил…

Видимо тянул к своим уже просто на животном инстинкте или чувстве «Надо!»…

Может быть, тот финн и записал тогда на свой счет еще одного русского снайпера, будучи уверенным в своих выстрелах, да только…

Капитан сумел выжить…

***

…Сиротин продолжал стоять с окаменевшим лицом посреди кабинета, а Алдонина… Она, видимо поняв капитана, дала ему еще несколько минут, а потом проговорила тихо:

– Вы слышите меня, Иван Филиппович?

И капитан отряхнулся от нахлынувших воспоминаний:

– Виноват, задумался, товарищ полковник!.. А награды… Носить не считаю возможным!.. Дело не в самих наградах… У немцев есть поговорка – «Победитель – всегда прав, проигравший – никогда!..»… Финский снайпер меня тогда победил… И он – прав. А я – проигравший…

Алдонина внимательно смотрела на Сиротина, а тот продолжал говорить, словно в забытьи:

– Я даже не ему проиграл… Я себе тогда проиграл… Понимаете?!. Поэтому, не имею морального права…

И тут Алдонина не выдержала этой «самоэкзекуции» и, что было сил шарахнула ладонью по столу:

– Ну, хватит!!! Так далеко же вы там можете зайти в своем самоедстве, товарищ капитан! – Гаркнула она металлическим голосом. – Война есть война!.. И не всегда бывают только победы!

Полковник вышла из-за стола, решительным шагом подошла к капитану и схватила его двумя руками за ремни портупеи и намного притянула к себе:

– В общем, так, Иван Филиппович!.. Нечего тебе делать в своей строевой части! Через два-три месяца выпуск наших первых курсантов. И я очень не хочу, чтобы получилось по нашей поговорке «Первый блин комом» – они, все же, живые, настоящие, а не из теста! И оттого, как мы их здесь научим, будет зависеть, как они там, на фронте, будут выживать! – Она взглянула в голубые глаза Сиротина так глубоко, что, казалось, влезла в самые сокровенные тайники его души. – И опыт твой… Уж извини, что опять на «Ты», Иван Филиппович – мне так проще… Опыт твой и боевая практика просто бесценны! Стрелять их старшина Морозова научит – это ее еще довоенная профессия, как тренера… А вот тактикой снайперского боя займешься ты, лично! Сизова, конечно, тоже к нам не с бала приехала, и свое дело она знает прекрасно! И даже не одного снайпера еще там, на фронте обучила! Но!.. Одна голова, как говориться, хорошо, а две – много лучше!.. А ты, капитан, уж как никто другой, сможешь рассказать этим девочкам, что и к чему… Надо успеть, хоть что-нибудь, передать девчонкам! Хоть что-нибудь!.. Им же скоро в бой, Ваня… Помоги им!.. Добро?

– Добро, товарищ полковник! – Улыбнулся капитан. – Спасибо вам… За доверие…

Алдонина уже взяла свои эмоции в руки, и, взглянув на Сиротина, произнесла «казенным» голосом:

– С сегодняшнего дня переводитесь на должность старшего преподавателя «Школы», товарищ капитан!.. А теперь давай-ка ко мне эту Сизову!

– Есть, товарищ полковник! – Лихо козырнул Сиротин, и заковылял к двери кабинета…

А потом случился большой «начальственный разнос»… …Вот уже почти десять минут Алдонина раздраженно ходила по кабинету, а у ее стола на вытяжку стояла Мила…

– И закончим этот пустой разговор, лейтенант Сизова!.. Раз и навсегда закончим! – Почти кричала на Милу Алдонина. – Думаете вы одна такая?! А с этим мне, что прикажете делать?

Алдонина подошла к столу, вынула из ящика стопку листов бумаги, потрясла ею в сердцах, и швырнула на стол:

– Это, между прочим, тоже рапорты! И все на фронт! И курсанты пишут и офицеры… С ума все посходили!!! А, учить и учиться, кто будет? Армия, как воздух, ждет снайперов, а не мишени для немецких стрелков!

Сиротин, который тоже находился в кабинете полковника, молча, наблюдал за этой перепалкой.

– Но, товарищ полковник! – Попыталась что-то возразить Мила.

Да только Алдонина не дала ей никакого шанса:

– Никаких «Но», лейтенант! Проведешь выпуск, а там видно будет!.. Мы еще посмотрим, чему ты этих девчонок научила! Ух, как посмотрим! – Полковник потрясла кулаком в воздухе. – Лично, по всей программе проверю, каждую!!! Все!!! Свободны, лейтенант! Иди, работай!..

– Есть! – Приложив руку к пилотке и четко развернувшись, Мила, поджав в обиде губы, вышла из кабинета.

А Алдонина подошла к Сиротину:

– Все слышал, Иван Филиппович?

– Так точно… – Ответил капитан.

– А ведь подпишу я ей рапорт!.. Подпишу… Немцы к Сталинграду подбираются, на фронтах обстановка очень тяжелая… А снайперы, пусть даже и не совсем доученные, сейчас там действительно очень нужны… – Она походила в тяжелых раздумьях по кабинету. – Только вот поедет она не одна, а вместе со всем своим взводом! Как командир!.. Уже и приказ есть сверху – максимально ускорить выпуск… А с кем я-то здесь останусь они подумали?.. Помоги мне, Иван Филиппович…

Сиротин посмотрел понимающе на полковника, и проговорил негромко:

– Спасибо за доверие, Валентина Ивановна… Чем смогу…

– Ты уж смоги, капитан… – Проговорила устало Алдонина, и уселась за стол. – Ладно… Иди, Иван… Иди… Времени у нас уже почти нет… Иди, учи девочек выжить…

– Есть! – Проговорил Сиротин, и вышел и кабинета…

***