Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Негривода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

Май 1952 г. Москва.

Судьбы…

…– Уже здесь! – Раздался голос из-за спины.

Девушка и ее тренер резко обернулись на голос, и замерли…

Это молчание, эта немая пауза длилась не меньше минуты, на которую все четверо превратились в соляные столбы…

Тишину прервала сама Сизова:

– А я именно так и думала, Сережа!.. Я же кожей чувствовала!.. А ты мне говорил, что такого не может быть!.. – Обратилась она к своему спутнику. – Ну и где же твое чутье полководца, товарищ генерал?

Рядом с Сизовой, в парадной форме, с огромным количеством наград на кителе, поблескивая под солнцем шитыми золотом погонами, стоял, довольно молодой еще, генерал-лейтенант…

– Ну и семейка… Жена – Герой Союза, полковник, муж – герой войны, генерал-лейтенант… – Услышали они тренерские слова. – М-да-а!.. Выросли вы, молодежь, здорово выросли!..

– Здравствуйте, Зоя Павловна!.. – Проговорила, наконец-то, Сизова.

– Здравствуй, Мила… Здравствуй, Сережа… – Проговорила тренер дрогнувшим голосом, и медленно поднялась со скамеечки. – Вот так встреча…

На то, что произошло дальше, Мария смотрела широко раскрытыми, и ничего не понимающими глазами…

Эти, такие солидные и, наверняка, всенародно известные люди, офицеры, попросту уподобились малым детям…

Они бросились к тренеру, и стали тискать ее в объятиях!..

– Зоя! Зоечка! Зоя Павловна!.. – Приговаривал генерал, сжимая ее в почти медвежьих объятиях. – Да как же это?!! Где же вы пропадали-то, столько лет?!! Я же вас просто обыскался!!!

– И мне наврал, что ее уже нет! – Вторила генералу Сизова. – А я тебе поверила!..

– Я ж тебя сколько учила, что мужикам нельзя верить на слово!.. – Смеялась в ответ тренер. – А ты, хоть и полковник, а все такая же дура-девка!.. А ты, генерал, видать плохо искал, раз не нашел! Видать дел генеральских у тебя много… Я ж и не пряталась ни от кого – кто хотел, тот нашел!..

Они стояли, обнявшись, посреди парка, А прохожие только бросали удивленные и недоумевающие взгляды на это троицу… …Но…

Прошли первые минуты после такой неожиданной встречи, поулеглись немного первые страсти, и потекла долгая, медленная река разговоров и расспросов…

– Ну? Как ты, Мила?

– Да что я-то? – Ответила Сизова. – Сами видите, Зоя Павловна…

– Я ничего не вижу, Людмила! – Морозова деланно, словно по старой памяти, нахмурила брови. – Вижу полковника, Героя Союза… Ты все еще служишь?

– Да я уж и сама не знаю… Учить стрелять – уже не учу… Все больше по разным воинским частям с лекциями ездить приходится по линии Политического Управления…

– Понятно… Ну, а стрелять-то не разучилась еще?

– Ну, это уж ни за что! – Улыбнулась в ответ Сизова. – Школа-то у меня какая была! На всю жизнь!!! Ваша школа, Зоя Павловна!.. Иногда и показательные стрельбы приходится устраивать, если командование части просит – «в показательно-воспитательных целях и для поддержания боевого духа среди личного состава части»…

– А!.. Ну понятно… – Проговорила Морозова, обернулась к генералу и улыбнулась. – Ну, а ты-то как, Сережа, при такой жене?

– А Сережа у нас теперь очень важный человек – в Генштабе служит!.. – Ответила за генерала Сизова, улыбнулась. – Строгий!!! Просто жуть!!!

– Да уж я вижу… – Ответила улыбкой Морозова. – Вижу, кто в доме хозяин!.. Как решала ты за него, когда он еще сопливым лейтенантом был, так и решаешь до сих пор!.. Эх, Милка!.. И чем же ты его таким держишь-то, а?

– Характером, Зоя Павловна… – Проговорил генерал. – И еще тем, что меня любит, а я ее… А командовать… Так мне этого добра и на службе хватает… Порой придешь домой, и… Знаете… Так не хватает иногда генералу, чтобы с ним его женщина, как с сопливым лейтенантишком… Чтобы пощечину по морде, если не прав…

– И что? Получаешь по морде, генерал? – Удивилась Морозова.

– Ну, нет!!! – Проговорила Мила. – Это – никогда!.. Но я ему иногда напоминаю, как мы познакомились, и что было бы, если бы он себя тогда повел иначе…

– А я, Милка, межу прочим, так и не знаю этой истории! – Проговорила Зоя, и даже придвинулась на скамейке. – Ты ж тогда, засранка, мне так ничего и не рассказала!.. Всю вашу историю, что потом была, знаю от начала и до конца, сами же мне и рассказывали, и письма читали… А вот как так получилось, что вы познакомились, я так до сих пор и не узнала…

– Что, правда? – Удивилась Сизова. – Ну… Тогда слушайте!..

И взглянула на генерала, словно искала его одобрения…

***

Лето 1940 г. Киев…

Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь…

…Нет, Люда в тот день не летела незнамо куда, сломя голову от радости, как это делали другие, выскакивая из дверей главного входа в университет, сдав экзамены.

Она просто порхала…

За спиной были экзамены, и еще одна, очередная, сданная на «отлично» летняя сессия предпоследнего курса. Впереди было целое лето!

А потом…

Потом еще один год, и она станет дипломированным переводчиком с романо-германских языков, и, возможно, поедет работать в какое-нибудь посольство или консульство СССР за границу!..

Правда, первоначальные планы у нее были совсем другие – она, от всей души веря в свою правоту, стремилась попасть в Испанию, раздираемую гражданский войной, и помочь местным испанским коммунистам! Она даже представляла себе, как на баррикадах Барселоны или Мадрида, она будет выкрикивать вместе с другими революционный лозунг: «Ellos no andar;n! La victoria – por nosotros!»…

Но… Одного желания для этого было мало!

И Людмила поступила в университет, чтобы знать языки, и стала упорно тренироваться у прославленного тренера, некогда чемпионки СССР…

Да только…

Закончилась война в Испании, еще до того, как Люда получила свой диплом, год назад закончилась, в 39-ом…

Был, конечно, у нее горький осадок того, что она чего-то не успела, но…

Молодая, красивая, жизнерадостная и очень целеустремленная, она даже не подумала огорчиться по этому поводу, сказав себе однажды: «Пусть все будет так, как будет!»…

Теперь ей оставался последний год учебы в университете, и…

Она уже гордо носила на своей высокой, красиво очерченной девичьей груди, рядом с комсомольским значком, значок «Мастер Спорта СССР»!..

Невысокого роста, но очень ладно скроенная, легкая и даже изящная, она вызывала завистливые, а порой даже и плотоядные взгляды проходящих мужчин, а девушки, завидев ее, пытались вспомнить, в каком же виде спорта в сборной команде СССР они могли видеть эту девушку, и были абсолютно уверены, что она гимнастка или легкоатлетка…

В общем…

Ей некуда было спешить в тот день, и она просто легко парила по улицам в тени старинных раскидистых киевских каштанов, в легкомысленном белом ситцевом платьице в мелкий красный горошек, цокала невысокими каблучками по брусчатке мостовых, да так и забрела, в конце концов, в Центральный городской Парк Культуры и Отдыха…

Стоял ясный, солнечный, жаркий летний день…

Народ толпился у аттракционов…

Где-то кружили карусели, и на них визжали от удовольствия детишки. Где-то, такие же малыши, усердно крутили педали трехколесных велосипедов по тенистым аллеям…

Где-то, на не видимой ей за деревьями, танцплощадке, духовой оркестр играл известные вальсы, и Мила даже представляла себе, как кружатся там пары…

А прямо над головой, из мощных репродукторов неслось:

 
… Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор!
 

 
Бросая ввысь свой аппарат послушный
Или творя невиданный полет,
Мы сознаем, как крепнет флот воздушный,
Наш первый в мире пролетарский флот!
 

 
Все выше, и выше, и выше!
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ!..
 

…Мила с легкой завистью посмотрела на пары, катающиеся по глади пруда на лодках, на их счастливые лица, на то, как они целуются иногда, прикрываясь от посторонних взглядов легкими шляпками…

В своих «почти двадцать два», так уж сложилась ее жизнь, она еще не успела познать ни первой любви, ни первого мужчину…

Оттого и смотрела на «всю эту любовь» свысока… …Девушка фыркнула себе под нос, едва слышно, как потревоженная кошка, купила себе мороженое «Пломбир» у небольшого лоточка, и тут…

Мила заметила довольно большую толпу зевак, сгрудившихся у небольшого летнего павильончика с надписью «Тир»…

А еще она услышала хлопки выстрелов из пневматических ружей, и, иногда, возгласы одобрения и даже аплодисменты…

– Ну-ка?.. – Проговорила она сама себе. – Что это там такого необычного?..

Стена из спин, толпящихся у пневматического тира людей, была настолько плотной, что ей, хрупкой девушке, ничего не оставалось, как рассматривать чужие затылки.

А сухие щелчки выстрелов продолжали раздаваться раз за разом, сопровождаемые одобрительными возгласами:

– Молодец! Здорово попал!..

– Ничего особенного! – Отвечал кто-то из толпы. – Просто надо хорошо прицелиться! Вот и все!

– Так пойди и ты, прицелься!..

Мила вставала на цыпочки, чтобы увидеть хоть что-нибудь, но так ничего и, не разглядев, отошла на шаг назад и уже совсем, было собралась уходить, когда прямо на нее из толпы зевак, едва не задев плечом, вывалился молодой парень в безрукавке и светлой соломенной шляпе.

В руках у него была нарядная кукла…

Паренек поправил на голове, съехавшую на затылок, соломенную шляпку-канотье, и торжественно протянул куклу девушке в легком платьице, стоявшей тут же:

– Вот! Тебе! Приз выиграл…

Девушка восхищенным взглядом посмотрела на парня, чмокнула его в щеку, да так, что он тут же зарделся, как знамя, взяла куклу, и прижала ее к груди:

– Спасибо… Я знала, что ты самый лучший…

Мила посмотрела на эту пару, опять хмыкнула неопределенно, и, развернувшись, пошла прочь от тира…

Да только не успела она сделать и трех шагов, как услышала за спиной:

– Девушка! Девушка! Разрешите обратиться?!!

Мила обернулась и увидела перед собой…

Когда раньше ей говорили подруги-студентки, что бывает любовь с первого взгляда, то Мила не понимала о чем вообще идет речь!

Она настолько была погружена в своею учебу, и увлечена тренировками, что практически вообще не замечала парней… А те, боялись даже подступиться к такой красавице, отличнице, комсомолке, активистке, и так далее… Так уж получилось, что у Люды Сизовой до сего дня вообще «не случилось» «первой любви»…

Так было до этой минуты…

А теперь…

Толи природа взяла свое в этом молодом крепком теле, толи пора подошла, толи это была просто искра Божья, но…

Она смотрела на этого молоденького, бравого военного, с малиновыми «кубарями» лейтенанта в красных петлицах пехотного офицера, и понимала, что готова вот прямо сейчас, в сию секунду, бросится в его объятия, и не выпускать его из своих рук уже никогда!..

Да и парень…

Высокий, статный, прямо как с плаката сошедший, смотрел на нее широко раскрытыми зелеными глазами, и…

На секунду даже потерял дар речи…

– Вы что-то хотели у меня спросить, товарищ военный? – Еле вытолкнула из себя Мила.

– Д-да-а!.. – Проговорил лейтенант, немного запнувшись. – А-а… Я это… А как вас зовут, девушка?

И она ответила, словно под гипнозом:

– Мила… Людмила Сизова… А вас?

– Лейтенант Николаев… То есть… Сергей…

Они стояли, смотрели друг на друга, и, как дети, глупо улыбались, понимая, что вот, именно сейчас, каждый из них нашел на земле среди миллионов людей свою половинку…

– А вы любите кукол, Мила? – Нашелся, наконец-то лейтенант.

И Людмила кивнула головой:

– Люблю… Только плюшевых мишек больше!.. – Вдруг затараторила она. – С детства хотела большого такого, огромного плюшевого медведя!..

– Медведя, значит… – Проговорил Сергей серьезно и обстоятельно, словно обдумывал свои действия. – Ни больше, ни меньше…

Он обернулся на толпу зевак, окружившую тир, решительно взял Милу за руку, и проговорил:

– Ну-ка! Пойдем-ка со мной!..

Мила даже не подумала освободить руку, а только робко спросила, послушно засеменив за своим новым знакомым:

– Куда?

– На охоту пойдем! За медведем!.. – Последовал лаконичный офицерский ответ…

Они протиснулись через толпу зевак к прилавку с разложенными ружьями, за которым еще стреляли трое мужчин.

И Сергей обратился к пожилому армянину в белой войлочной панаме, по всему видать, хозяину тира, который безучастно стоял у стены, скрестив на груди руки, наблюдал за стрелявшими:

– Что нужно, чтобы приз получить? – Спросил лейтенант.

– Пять попаданий из пяти… – Ответил равнодушно пожилой армянин, и показал пальцем на стрелявших. – Стрельба в стойке, без упора…

– Всего-то? – Удивился лейтенант.

Он обернулся к Миле и весело подмигнул.

– Попади, если можешь! – Проговорил хозяин тира, скучая. – Попадешь – все для тебя, дорогой!.. Все, что видишь на нижней полке…

Лейтенант посмотрел на нижнюю полку, где были расставлены небольшие куклы, маленькие плюшевые мишки, и какие-то другие вещи, и перевел взгляд поверх головы армянина:

– А на верхней что?

– О-о-о! Это «Большой приз», дорогой! – Улыбнулся хозяин тира снисходительно. – Десять из десяти, из стойки без упора!.. Выбьешь «сотню» – заберешь что хочешь!

Мила с детским любопытством посмотрела на полку, которая была уставлена сверкающими медью самоварами, огромными куклами, настольными лампами в массивных зеленых абажурах, и… Огромный белый плюшевый медведь!

Николай тем временем осмотрел винтовку, и повернулся к девушке:

– Что будем стрелять, Мила?

– «Большой»! – Проговорила она громким шепотом.

Армянин, видать, тоже услышал ее слова и с ухмылкой и легким недоумением посмотрел на Милу, словно оценивал ее, а потом, видимо составив о ней свое мнение, хмыкнул неопределенно в седые усы и отвернулся, тут же «потеряв интерес».

– С ума сошла? – Проговорил Сергей, склонившись к ее маленькому ушку. – Десять из десяти! Из стойки!..

И тут Мила положила обе руки на его широкую грудь:

– Сереж!.. Ну, пожалуйста, а!.. – Она заглянула в его зеленые глаза. – Сделай мне этот подарок, а? Дай я постреляю, а? Ну, я очень тебя прошу!..

Сергей нехотя передал винтовку Миле, посмотрел на армянина, пожал плечами, и проговорил, словно оправдывался:

– Девушка пострелять хочет… Желание женщины – закон!..

Пожилой хозяин тира только пожал плечами, мол, я тут и не такое видывал, и высыпал десять свинцовых пулек на стол:

– Прошу, красавеца! – Проговорил он и сделал рукой по-кавказски широкий жест. – Выиграешь – все призы ваши!

– Правда что ли? – Изумилась девушка.

Армянин расплылся в великодушной улыбке:

– Все попадешь – вся полка твоя, красавица!

– Хорошо… – Ответила она неопределенно, и посмотрела на своего нового знакомого. – Сереж… Можно тебя попросить?

– Проси, чего уж? – Улыбнулся лейтенант. – Раз такое дело…

– Только ты сам не стреляй, пожалуйста! Ладно? – Заговорила Люда скороговоркой и посмотрела лейтенанту прямо в глаза. – Ты мне только помоги немного, ладно?

– Как же тебе смогу помочь тогда? – Спросил недоуменно лейтенант.

– Вот эти две винтовки… – Проговорила девушка и показала на оружие. – Я буду стрелять, а ты только заряжай следующую!.. Не хочу на это время зря терять… Договорились?

И опять лейтенанту оставалось только пожать плечами:

– Если ты так хочешь…

– Здорово! – Всплеснула она совсем по-детски ладошами. – Ну, что? Постреляем? Поохотимся на медведя?..

Мила переломила ствол винтовки, пальцами вставила маленькую свинцовую пульку, с сухим щелчком заперла ствол… Посмотрела на Сергея, который уже успел сделать тоже самое со второй винтовкой, весело и даже задорно подмигнула ему:

– Все хорошо, Сережа!

И стала глазами выбирать мишень.

– Я по свечкам буду стрелять!..

Вот тут-то и замерли все, кто наблюдал за этой картиной – огонек свечи, это даже не металлические мишеньки, размером в пятак! Огонь свечи намного меньше, уже, да ко всему прочему не статичная мишень, которая стоит неподвижно – огонек свечи может отклониться в любой миг от малейшего сквознячка! И тогда будет промах…

Мила уверенно вскинула винтовку к плечу и замерла…

И все, кто наблюдал за этим «соревнованием», увидели, какая в эту секунду с девушкой произошла метаморфоза…

Перед ними был настоящий стрелок, и это чувствовалось во всем!

В жесткой стойке профессионального стрелка… В том, как она переводит ствол чуть влево и сверху вниз, выбирая мишень для первого выстрела…

Все, буквально все, включая и хозяина тира, и лейтенанта Николаева, замерли, затаив в легких воздух, наблюдая за Людмилой…

А она…

Она уже священнодействовала, полностью отключившись от реальности…

Глубокий выдох… Небольшая пауза… Палец плавно потянул за спусковой крючок…

– П-пах! – Металлически щелкнул выстрел…

Огонек крайней справа свечи, всплеснул в стороны расплавленным, жидким парафином, и потух…

– Молодец! Вот это да! – Послышались возгласы одобрения из толпы.

Армянин, хозяин тира, заинтересованно и даже как-то озабоченно перевел взгляд с потухшей мишени на Милу, и даже хотел что-то сказать, но… Так и не проронил ни слова, поняв, что девушка его сейчас все равно не услышит…

А Мила уже попросту превратилась в «стреляющую машину», без каких либо эмоций…

Она схватила из рук лейтенанта заряженную винтовку, и все повторилось снова: прицеливание, выдох, пауза, палец плавно потянул крючок спуска… Выстрел!..

– П-пах!..

И вот уже вторая свеча задымила без пламени на черном фоне задней стенки тира…

А потом…

Потом выстрелы следовали один за другим, практически без пауз, чередуясь калейдоскопом…

– П-пах! П-пах! П-пах! П-пах!..

Лейтенант был ошарашен всем эти действом не меньше остальных, хоть и был кадровым военным…

Вернее именно поэтому! Потому, что кому уж, как не ему было знать, и понимать какой класс стрельбы сейчас показывала сейчас в тире эта хрупкая девчонка! Да еще с такой скоростью, что он едва поспевал за ней, перезаряжать и подавать готовое к стрельбе оружие…

А Мила…

Нет, она, все же, не превратилась в машину!

Каждый раз, принимая от Сергея заряженную винтовку, она бросала на него загадочный, хитрый и даже озорной взгляд… И все это время такая же загадочная улыбка не сходила с ее губ…

Сергей был просто заворожен!..

Ее красотой, ей простотой, и ее мастерством! Он с тихим восхищением смотрел на Милу, и, конце концов, забыл зарядить в винтовку последнюю пульку… И опомнился только тогда, когда Мила требовательно протянула к нему руку:

– Ну!!!

– Сейчас! – Опомнился лейтенант.

Он протянул ей оружие, Мила вскинула его к плечу, и прицелилась, как Сергею показалось, наскоро и небрежно…

– П-пах!

И…

Внезапная, оглушающая тишина…

И только, какой-то даже слегка обиженный голос девушки:

– Все…

Такая звенящая тишина, наверное, никогда не висела в этом месте – тир не библиотека, как-никак… Но в эту минуту…

Ни звука, ни движения…

Все замерли, как изваяния, глядя на десяток потушенных свечей…

– Вы нам вон того медведя дадите?

Этот вопрос Милы прозвучал для армянина, словно гром с ясного неба, и привел, наконец, его в чувства:

– Конечно, красавица! Бери что хочешь! Все бери, да! Все твое! Вазген тебе говорит! – Он подошел к Миле, взял ее руку в свои ладони и посмотрел ей в глаза. – Так не видел еще, чтоб стреляли! Мамой клянусь!.. А я на своем веку много чего видел дочка! Бери, что хочешь! Все забирай!!!

– Мне не надо все, дядя Вазген! – Мила потупила взгляд. – Мне мишку вон того дайте! Он красивый… … Потом Мила и Сергей, взявшись за руки, шли по аллее парка…

Она, обнимая, несла подмышкой большого белого медведя, а Сергей, и это было видно, все-таки немного хмурился…

И тогда Мила заговорила первой:

– Ты что, обиделся на меня, Сереж?

– Нет! Ни за что!!! На тебя невозможно обижаться!!! – Ответил он горячо. – Просто подумал… Вот я – кадровый офицер, командир стрелкового взвода… Занял третье место в Особом Киевском Военном Округе по стрельбе!.. А, если честно, то так, как ты сегодня, наверное и не смог бы… Десять из десяти по свечкам, да еще и из стойки!.. Да так, наверное, вообще в нашем округе никто не смог бы!.. А ведь я – кадровый военный!..

И тут он хитро и весело посмотрел ей в глаза, воровато обернулся по сторонам, и проговорил шепотом, наклонившись к самому ее уху:

– А не уругвайский ли ты, какой-нибудь, разведчик, Людмила Сизова? Такая молодая, такая красивая, и такая меткая…

– Дурак! – Она хлопнула его ладошкой по груди и отстранилась немного. – Я спортсменка! Мастер Спорта по стрельбе и член Сборной СССР! Понятно? Вот смотри?

Она выпятила свою грудь, показывая прикрепленный к платью значок «Мастера»:

– Да к тому же закончила в Осоавиахиме снайперские курсы, и выполнила норматив «Ворошиловского стрелка»! У меня даже удостоверение и значок есть! Понял теперь?!!

Сергей заворожено смотрел на то место, где был прикреплен значок «Мастера»…

– А чего ж ты его тогда не носишь! – Проговорил он как-то заторможено.

– А для чего? Мне и «Мастера» хватает! – Ответила Мила. – И потом… Тренер у меня… Морозова Зоя Павловна… Она ничего не знает про эти снайперские курсы.

– А что тут такого? Половина страны в Осоавиахиме занимаются! Стреляют, с парашютом прыгают!

– Она очень строгая! – Вздохнула Людмила. – И я ее боюсь, если честно… Она знаешь какая? Как посмотрит, так, кажется, насвкозь тебя видит!.. Она считает, что моя судьба – быть выдающейся спортсменкой… Она же сама когда-то была чемпионом СССР, вот теперь и из меня чемпионку сделать хочет… А на все остальное, она считает, времени тратить не стоит, ну кроме университета, разве что… Говорит, что спорт может намного больше поднять престиж страны, чем все остальное, только заниматься им нужно очень серьезно… Вот и гоняет меня, как Сидорову козу…

Она говорила задумчиво, даже как-то погрузившись в свои мысли, и вдруг…

Мила в какой-то момент сообразила, проследив его взгляд, что так внимательно рассматривал лейтенант, и тут же залилась румянцем:

– Сереж!.. Мне почему-то кажется, что ты не на значок смотришь, а на мою грудь…

И теперь залился румянцем, да аж до самых ушей, лейтенант:

– Да ладно тебе, Мил!!! – Проговорил он нарочито равнодушно. – Что я, женской груди не видел?!! Грудь как грудь…

Мила поджала губы и бросила:

– Ну, и дурак!!!

И быстро пошла от лейтенанта вдоль по аллее…

Он догнал ее через пять шагов, схватил в охапку вместе с огромным плюшевым медведем, прижал к себе, и проговорил громким шепотом:

– Мил! Я и в самом деле дурак!!! Я полный – кретин!!! Прости меня, пожалуйста!!! – Он с жаром поцеловал ее прямо в губы, а потом выпалил. – У тебя самая красивая грудь, которую только можно представить! И ты самая красивая! И вообще!.. Я тебя люблю!!!

Девушка высвободилась их его медвежьих объятий, посмотрела по сторонам, одернула платье, вскинула подмышку медведя, и…

Притянув к себе голову Сергея, коротко чмокнула его в губы, и побежала по аллее:

– Я же говорила – дурак!.. … Потом Мила и Сергей, взявшись за руки, смеясь и рассказывая что-то друг другу, долго гуляли по аллеям парка…

Ели мороженое «Крем-брюле», зажатое с двух сторон вафельными кружками, купленное у розовощекой продавщицы в белом кружевном «кокошнике». Пили «газировку с клубничным сиропом»…

И чувствовали они, что… Вот оно, Настоящее Счастье!..

А потом…

Потом были несколько недель совершенно безумной страсти, сладкой боли и совершенно незабываемого ощущения невесомости и полета, этих молодых, полных сил тел…

– Сереж! А ты надолго приехал? – Спрашивала Мила, и утыкалась лицом в его грудь.

– На месяц, Милка… Всего-то, на месяц… – Вздыхал сокрушенно Сергей.

– А потом?

– А потом мне нужно будет вернуться на место службы…

– В эту Молдавию?

– Там стоим мой полк…

– А ты не можешь перевестись оттуда куда поближе?

– Я ведь всего год служу, Мил… А это мой самый первый отпуск… Да и как? Я же ведь не полковник какой, а простой лейтенант, «Ванька взводный»…

– Жаль… – Вздыхала девушка, и заглядывала в его глаза. – Я без тебя уже, наверное, не смогу, Сереж…

– Так ведь это же ненадолго, Мил! – Говорил он и сам верил в свои слова. – Всего-то на год! Ты университет закончишь как раз, диплом получишь… А там у меня следующий отпуск будет, в начале августа…

– В начале августа, 41-го года… – Словно эхо повторяла за ним Людмила.

– Ты меня будешь ждать?

– Конечно, буду, Сереж! Я тебя теперь всю жизнь ждать буду!.. …Чем ближе подходил к концу отпуск лейтенанта Николаева, тем больше страшилась Мила предстоящей с ним разлуки…

Она все больше нервничала, и это становилось все больше и больше заметно тем людям, которые ее окружали…

Она продолжала ходить на тренировки, а после них очертя голову бежала на свидание со своим Сережкой…

***

 
Май 1952 г. Москва.
Знакомства?..
 

…Зоя от души смеялась над тем, как солидный генерал гримасничал, имитируя армянский акцент хозяина тира, и показывал его безграничное удивление, после того, как Мила тогда отстрелялась, положила винтовку, и потребовала свой законный «Большой приз»:

– Ну, она-то ладно, а ты-то, Сережа! Ты же уже был серьезным человеком, командиром Красной Армии!

– А я тогда не меньше этого армянина был удивлен! Так что, мне прощается!

Они продолжали весело смеяться, когда Морозова вдруг обратила внимание на то, что ее ученица смотрит застывшим взглядом куда-то за ее спину поверх плеча:

– Ты чего, Мария?

– М-можно?.. Можно я уйду? – Проговорила девушка, немного запинаясь. – А вы тут пока поговорите…

Зоя обернулась, и заметила метрах в двухстах, на аллее парка статную, плечистую фигуру в парадной офицерской форме, и лихо заломленной на ухо фуражке…

– Ага! – Проговорила она, строго взглянув на девушку. – Иди! И скажи ему, засранцу, чтобы ко мне даже и близко не подходил, если не хочет без ушей остаться!

Девушка чмокнула Зою в щеку, и легкой весенней бабочкой упорхнула навстречу своему лейтенанту…

– Любовь у нее, видишь ли! – Проворчала Зоя уже без злобы. – Из-за него мы сегодня не выиграли…

Услышав эти слова, Сизова посмотрела вслед девушке, а потом повернулась к Морозовой:

– Дело молодое… Все мы когда-то такими были… – Проговорила она, и подсела на лавочку рядом. – Вы лучше мне расскажите, где и как вы столько лет от нас скрывались? Что делали? Как ваше здоровье, Зоя Павловна? Сережа мне рассказал, что ему после вашего последнего ранения в Чехословакии, 10 мая сообщили, что, мол, гвардии старшина Морозова Зоя Павловна в очень тяжелом состоянии отправлена санитарным эшелоном в глубокий тыл… А дальше… Дальше ваши следы потерялись…

– А как та чешская девочка, Зоя Павловна? – Спросил генерал, присаживаясь с другой стороны скамейки. – Она же от вас не отходила в медсанбате, когда вас оперировали, как ее не гнали, а потом и в дивизию с вами поехала… Я тогда наших чехов спросил, что она все время говорит, так они мне перевели, что она, мол, не хочет вас отпускать… Ну, я и подумал, что уж дивизионные врачи-то ее уговорят, и с отпустил с вами… Да еще и в руку ваш орден вложил, вашу третью «Славу», которую мне комдив передал, чтобы она там врачам передала…

Морозова только улыбнулась грустно в ответ, и проговорила тихо, вспоминая ту давнишнюю историю:

– Она молодец, Сережа!.. И она меня, если честно, так и не отпустила…

– Как это? – Удивилась Сизова.

– Да вот так… Не отпустила… И в поезд за мной забралась… А потом, через несколько суток, мы приехали в Киев. – Зоя Павловна чему-то улыбнулась. – Марьяну от меня, конечно же, забрали, правда, я этого тоже не помню, и определили в детский дом…

Морозова как-то странно посмотрела вдоль аллеи и продолжила:

– Смышленая девчушка оказалась… Как немного от своих страхов оправилась, так все о себе рассказала, кто она, сколько лет, ей же тогда, как оказывается, уже почти одиннадцать лет было, а то, что худенькая такая, так это оттого, что голодали всю зиму… Ну вот… Отошла Марьяна немного, и стала ко мне в госпиталь бегать…

– И ее отпускали?

– Нет, Сережа, не отпускали! – Улыбнулась Морозова. – Но она умудрялась каждый день убегать… Посидит со мной несколько часов, а потом возвращается…

И тут на глаза женщины навернулись слезы:

– Хлеб мне все носила…

– Какой хлеб? Она что его, воровала где-то?

– Дурак ты, товарищ генерал!.. Она свою детдомовскую пайку пополам делила… Половину съест, а половину мне несет, глупышка… – Морозова смахнула скупую слезу. – А я ей половину своей пайки отдавала… Так и обменивались… А она мне все твердила, что мой хлеб самый вкусный… И орден тот она сохранила, Сережа… Эта, третья «Слава», она для меня самая дорогая! И не потому, что заработанная, а потому, что Марьянка ее почти полгода от всех прятала, чтобы потом мне отдать… Вот так…

*****