Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Негривода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Февраль 1942г. Дуэль…

…Теперь снайпер, лейтенант Людмила Сизова действовала в условиях горной войны. Это была ее первая военная осень в горах и первая зима на скалистой крымской земле, на подступах к Севастополю… …Каждый день, как только забрезжит рассвет, Мила уходила «на охоту»…

Часами, а то и целыми днями, в дождь и на солнцепеке, тщательно замаскировавшись, лежала она в засаде, дожидаясь появления «цели»…

И не раз выходила победителем в дуэлях с немецкими снайперами!.. …В три часа утра обычно она уже выходила в засаду.

Иногда она тонула в тумане, иногда искала спасительного укрытия от прорвавшегося сквозь облака солнца, лежала на мокрой, сочащейся влагой земле…

Стрелять можно только наверняка, и до выстрела иногда лежала дорога терпения длиною в день или даже в два…

Ни одной ошибки – если обнаружишь себя, то спасения уже не будет…

И она, каждый раз командовала сама себе:

«…Тщательно бери цель!..»

Как короткая мысль об этом, как и все на войне длится очень долго!.. …Однажды, на Безымянной, против нее в засаду вышли сразу шестеро немецких автоматчиков.

Они заметили Милу накануне, когда лейтенант одна вела неравный бой весь день и даже вечер…

Гитлеровцы нависли над дорогой, по которой подвозили боеприпасы к соседнему полку дивизии…

Долго, по-пластунски, поднималась она тогда в гору… Болели локти и колени. Пули со всхлипом впивались в деревца, то впереди, то сзади Люды. Иногда они зарывались в землю совсем рядом…

И пришел момент, когда одна пуля срезала ветку дуба у самого виска, а другая пробила верх пилотки…

И тогда Мила сделала всего два выстрела!..

И замолчал, наконец, тот, кто едва не поразил ее в висок, и тот, кто чуть-чуть не угодил ей в лоб… Истерично стреляли четверо оставшихся в живых, и снова, уползая, извиваясь, как змея, она била точно туда, откуда раздавались выстрелы… И еще трое немцев остались на месте…

Убежать сумел только один…

И тогда Сизова замерла…

Теперь нужно было только ждать…

Нельзя ни приподняться, ни сдвинуться – один из автоматчиков мог притвориться мертвым, и, быть может, он выжидал, когда она пошевелится…

Или тот, кто убежал, уже привел с собой других автоматчиков… …Начал сгущаться предвечерний туман…

Вдруг раздался выстрел, второй…

«…Издалека, бьет… Гад!..» – Подумала тогда Мила, и…

И тогда Сизова решила подползти навстречу к своим врагам.

И она снова ползла по-пластунски…

Взяла автомат убитого, нашла в укрытии ручной пулемет…

Расположила оружие так, что пулемет оказался посередине, и приготовилась к бою…

Беспорядочная стрельба гитлеровцев, наползавших на нее из тумана, усиливалась, а она отвечала то из пулемета, то из автомата, чтобы враги вообразили, будто здесь несколько бойцов…

Этот неравный бой был долгим…

К ночи поднялся холодный, пронизывающий ветер, и Люда влезла в окопчик, который бросил утром один из немецких автоматчиков, который пытался подползти к ней поближе…

И, наконец, стрельба прекратилась – немцы не отважились искать отважную девушку в темноте… …А через день после того боя, она вышла в «поиск» на немецкого стрелка, который, как показал пленный, доставленный разведчиками, охотился теперь именно на нее, «на русскую бестию с меткими глазами»…

Этот гитлеровский снайпер один, за неполных двое суток, уже сумел принести бед, четко показав свое мастерство – он уже успел убить двух снайперов взвода Сизовой!.. …Как правило, немецкие снайперы прятались за передним краем своих, тщательно маскировались, надевая пятнистые с зелеными разводами халаты, ведь уже почти наступила весна 42-го года…

У этого же был свой маневр…

Он выползал из своего гнезда и шел на сближение с противником!..

И Людмила приняла этот «вызов»!.. …Долго тогда лежала Люда в своем «гнезде» превратившись в мумию, и ждала, ждала своего часа…

День уже почти прошел, приближался вечер, а вражеский снайпер не подавал признаков жизни…

Он, скорее всего, заметил солдата-наблюдателя, но решил его не бить – хотел выследить саму Милу и уложить ее на месте, потому что именно она была его целью, и ас не желал размениваться на «мелочевку»… …Люда тихо свистнула, отдавая приказал своему наблюдателю, лежавшему метрах в пятидесяти от нее, чтобы тот уходил в тыл…

И осталась на ночь… …Мысль ее была проста:

«…Немец, снайпер такого класса, наверняка почитаемый офицер, и привык спать в блиндаже, а поэтому и вымотается быстрее, чем я, если застрянет здесь на ночь…» …Так они пролежали сутки!.. Не шелохнувшись!..

Это было уже не столько противостояние мастерства, сколько характеров…

А утром опять лег туман…

Голова Милы отяжелела от напряжения, в горле першило от холода, а одежда пропиталась сыростью…

И даже руки ломило в суставах от сырости и холода!.. Но она продолжала наблюдать…

…Медленно, нехотя туман рассеялся, просветлело, и тогда… Его выдало солнце… Вернее солнечный блик на оптике прицела его «Маузера»…

Мила увидела, как, прячась за макет коряги, снайпер передвигается едва заметными толчками…

Все ближе и ближе к ней!..

И…

Она двинулась ему навстречу!..

Одеревеневшее за ночь тело было тяжелым и неповоротливым, но она продолжала ползти, сантиметр за сантиметром, преодолевая холодную каменистую подстилку.

И держала винтовку перед собой – Люда не отрывала глаз от оптического прицела…

…Реальность стала нереальной, а секунда приобрела новую, почти бесконечную протяженность…

…Вдруг в прицеле Люда уловила водянистые глаза, желтые волосы, тяжелую челюсть. Вражеский снайпер смотрел на нее, и глаза их встретились…

И в этот момент напряженное лицо немецкого снайпера исказила гримаса, он понял – против него женщина! Та, которую он искал!..

Мгновение было ценою в жизнь, и она спустила курок…

И, всего лишь на одну, спасительную секунду, выстрел Люды опередил немца…

Она вжалась в землю и успела увидеть в прицеле, как моргнул полный ужаса глаз немца…

А гитлеровские автоматчики молчали, не зная как поступить, не зная, кто же выиграл в этой дуэли… И тогда Люда выждала несколько долгих минут, а потом поползла к снайперу…

Он лежал, все еще целясь в нее… Только уже мертвый…

…Мила аккуратно перевернула тело, расстегнула клапан нагрудного кармана и вынула оттуда снайперскую книжку гитлеровца…

Прекрасно зная немецкий язык, она прочла название города: «Dunkerque»… Рядом стояла цифра… И еще… И еще… Французские названия и цифры… Более четырехсот французов и англичан приняли смерть от руки этого арийца!..

Этот немецкий снайпер-ас открыл свой счет в Европе еще в 1940 году! Сюда, в Севастополь, его перебросили в начале сорок второго, и цифра «сто» напротив названия города была прочерчена черной тушью… А рядом общий итог – «пятьсот»…

Люда взяла тогда его винтовку, документы, записную книжку, и очень удобную для снайпера кепи с длинным и широким козырьком, прикрывающим глаза от солнца, и поползла обратно к своему переднему краю…

А немцы тогда так и не открыли огонь, опасаясь ранить своего именитого снайпера…

…Такой была ее последняя снайперская дуэль…

…Было что рассказать девчонкам-курсантам…

***

«Школа». Встреча…

Строй девушек-курсантов стоял в две шеренги перед казармой, а перед ним прохаживалась «школьный волкодав», как ее за сутки уже успели окрестить девчонки, строгая девушка-сержант:

– Всем взять сумки, проверить тетради и без опозданий в класс! Первое занятие – огневая подготовка. Тема – изучение материальной части «трехлинейной» винтовки Мосина… Второе занятие – тактика ведения снайперского боя. Его проведет лично командир взвода…

К строю неспеша приблизилась старшина Морозова…

А сержант продолжала, тем временем:

– Начало занятий через пять минут! Взвод! Р-равняйсь! Смир-рно!!! По команде «Разойдись!» строй должен рассыпаться в две секунды, как горох их порванного мешка! – Она замолчала на секунду. – Вольно! Разойдись!!!

Строй рассыпался в разные стороны в одну секунду – никому из девчонок не хотелось оттачивать еще и эту команду в свободные пять минут, а сержант запросто могла это устроить…

Курсанты, негромко переговариваясь друг с другом, направлялись уже ко входу в учебный корпус, неподалеку от которого заняла «боевую позицию» старшина Морозова и суровым взглядом взирала на происходящее, явно с какой-то своей, никому не известной целью… …Щупленькая Маша попыталась, было проскользнуть незамеченной мимо старшины, боязливо прячась за спинами подруг, но…

Суровый окрик был похож на неожиданный выстрел:

– Товарищ курсант!

Все курсанты остановились у входа в учебный корпус, озираясь в растерянности, и не понимая, к кому именно обратилась старшина…

– Вот вы, курсант, вы! – Старшина вскинула руку, и показала указательным пальцем. – Та, что прячется от меня за спину подруги! Ко мне! Бегом марш!!!

Маша виновато и даже как-то затравленно оглянулась по сторонам, и медленно направилась к Морозовой.

– Бегом марш! Был приказ!!!

Маша сорвалась с места, словно ее от души огрели вожжами по округлым ягодицам, и под недоуменными взглядами подруг, толкавшихся у входа на крыльце, бросилась бежать к суровой старшине.

Девушки по одной входили в дверь учебного корпуса, удивленно перешептываясь:

– Что это с ней, девчонки?

– А кто ее знает? Мож провинилась в чем…

Строй курсантов уже растворился в дверях, просочившись внутрь здания, когда Маша подбежала к старшине…

Она остановилась, неуклюже отдала честь, и проговорила громким сиплым шепотом, потому что ее звонкий голос вдруг пропал куда-то в одну секунду:

– Товарищ старшина, курсант Морозова по вашему приказанию прибыла!

– Что? Голос пропал?

Маша виновата опустила голову, в ожидании расправы…

– Ты что же это вытворяешь, засранка эдакая, а? – Зашипела старшина, как потревоженная змея, метая глазами молнии. – Мать места себе не находит! Думает, как там доченька у тетки поживает, всего ли ей хватает!.. А она вот, оказывается, где?

– Но, мама…

– Что, мама? Что?!! На мать тебе, видно, просто наплевать! Ладно!.. Так об отце подумала бы! Как он воюет, чем его порадовать?!! – Старшина в сердцах отвернулась от Маши. – Да уж… Порадовала… Нечего сказать…

– Ма, не надо…

– Нет надо! – Казалось, что женщина прямо сейчас схватит ее за ухо. – Ты как здесь оказалась? Тебе же всего 17 лет…

– Через три месяца будет восемнадцать…

– Вот когда будет, тогда и твори, что хочешь! А пока!.. Сегодня же доложу начальнику школы о вопиющем нарушении! И чтобы через сутки духу твоего здесь не было!

– Но ма! Не надо! – На глаза девчушки навернулись слезы. – Я тебя умоляю! Я уже взрослая!.. Я же всегда хотела быть такой как ты! Я мечтала… А тут такой случай!..

– Забудь, мечтательница! – Отрезала старшина. – Небыло никакого случая, и тебе здесь не место! Понимаешь, ты это?..

И Морозова с грустью посмотрела на дочь:

– Не выдержишь, ты здесь Машка…

– Выдержу, ма! – Заговорила Маша, и заглянула в глаза матери. – Я же твоя дочь! Поэтому и выдержу!

– Как же мне жить-то после этого, а? – Старшина страдальчески взглянула в глаза дочери. – Своего ребенка на пули посылать…

– А других, выходит, можно? А ведь у них у всех матери есть!..

Морозова, молча, отвернула голову в сторону, чтобы Маша не увидела ее, уже блестевшие предательской влагой, глаза…

Девчушка подошла, обняла мать, и подставила свою стриженную головку под нежную материнскую ладонь:

– Ма… Ты только не говори никому, что я твоя дочь… Ладно? – Она, как котенок потерлась о материнскую грудь и проговорила громким шепотом. – А я тебя не подведу!.. Правда-правда!.. Я буду очень стараться! Просто не хочу, чтобы девчонки за моей спиной говорили…

Морозова-старшая улыбнулась горько и ответила таким же шепотом, не отрываясь от дочери:

– Не скажу… Только теперь пощады от меня не жди и на поблажки не рассчитывай! Ты у меня будешь особая курсантка! На особом счету!.. Я тебе покажу, как нарушать мои приказы, засранка, и что за это бывает!..

Маша счастливыми любящими глазами посмотрела в лицо матери, и шмыгнула покрасневшим носом.

– Все! Убрали сопли, товарищ курсант!.. – Скомандовала старшина голосом, в котором опять прорезался былой металл, развернула Машу на 180 градусов и отвесила ладонью смачного, звонко шлепка по заднице. – Пошла отсюда!.. На занятия!!!

– Есть! – Ответила задорно прощенная до поры Маша и припустилась бежать к дверям учебного корпуса.

Морозова-старшая с грустью провела ее взглядом, покачала головой и направилась на стрельбище, проговорив напоследок:

– Моя дочь выросла… И характер мой… Только что мне теперь с ним с таким делать? Вот беда! – Морозова-старшая говорила сама с собой. – Вырастила свое подобие на свою же голову… Что ж теперь со всем этим делать-то, Зоя Павловна? Нет решения?.. Ну, да ладно… Пусть поучится, а там видно будет…

***

«Школа». Будни КМБ…

…И начался у вчерашних девчонок, одевших военную форму, напряженный, выматывающий калейдоскоп «Курса молодого бойца»…

И каждый их день, начинавшийся в шесть утра, был почти похож на предыдущий – «Дневальный», одна из девушек-курсантов, которая была наряде, внимательно смотрела на настенные часы, дожидаясь пока их стрелки покажут шесть часов, и…

Раздавалась громкая команда:

– Взвод подъе-ом!!! Выходи строиться!!!

И начинался день…

Оживали трехъярусные, деревянные нары, отбрасывались в сторону одеяла, курсантки, в трусах и майках, спрыгивали с нар, гулко стуча о деревянный пол голыми пятками…

Как всегда быстрее всех, натягивала штаны Капа…

Почти не отставала от нее Леся, уже надевавшая гимнастерку…

Щупленькая и самая маленькая по росту Маша, суетливо застегивала брючной ремень одной рукой, а второй, одновременно, пыталась попасть в рукав гимнастерки, что у нее почти никогда не получалось. Не получалось именно потому, что она очень боялась отстать от своих подруг…

А Зарина, к тому времени уже наматывала портянки, вытянув ногу, и втискивала ее в сапог…

Ольга Рублева, на удивление проворная, уже застегивала на талии поясной ремень, хватала в руку пилотку и бежала к выходу…

Еще полусонные курсантки, молча и торопливо, одевались, и гулко топая сапогами, пробегали мимо «Дневального» и выскакивали наружу, исчезая в дверях казармы…

Всего за несколько дней, они научились, с «помощью» девушки-сержанта, одеваться после подъема и строиться около казармы в течение 2 минут…

Правда, поначалу, не обходилось и без курьезов и смешных случаев, но со временем все наладилось… …Это случилось уже на второй день их КМБ…

В тот вечер сержант решила устроить им после вечерней поверки тренировку «подъем-отбой»…

Она зажигала спичку, подавала команду:

– Отбой!

И ждала, пока эта спичка догорит, а горит она, и это уже давным-давно было проверено, ровно 45 секунд, и командовала:

– Стоп!!!

Поначалу, едва ли четверть девчонок успевали за это время раздеться, аккуратно сложить обмундирование, и улечься не под одеяло, как это было положено, а просто взгромоздиться на кровать, что для вчерашних девчушек тоже было «уже хорошо»… Он толкались бедрами в узких проходах между кроватями, сталкивались лбами, обмундирование кучами валилось с табуреток на пол… В общем…

Получалась самая настоящая «Куча-мала»…

И застывали, застигнутые командой на месте, словно статуи… Кто в одном сапоге, кто еще в гимнастерке, а кое-кто умудрялся быть в пилотке и трусах… Смех, да и только!..

Но лицо сержанта было сурово, как каменный утес!..

Потом они отрабатывали команду «Подъем!», когда девчонки-курсантки должны были, за тех же 45 секунд, полностью одеться, и выстроиться в проходе между кроватями… Здесь получалось еще смешнее…

То еще было зрелище!..

Поначалу они хихикали, конечно, друг над дружкой, но через два часа таких вот «скачек», которые, кстати сказать, были уже после объявленного по всей части «Отбоя», они уже не веселились, а только сопели и зло поглядывали на сержанта, и старались изо всех сил, понимая, что та не успокоится, пока не добьется своего…

Прошло еще несколько минут, когда взмыленная от этой «физкультуры», словно она пробежала не меньше пяти километров, одесситка Леся, встала в позу, подбоченясь, и громко, на всю казарму, проговорила, обращаясь к сержанту:

– Слушай, подруга! Сколько можно скакать?! Прыгай туда, прыгай сюда!.. На кой нам нужен такой спать?!!

Смеялась даже сержант… И, наконец-то, дала девчонкам покой… …Девчонки строились около казармы и сержант отправляла, и сама конечно тоже вместе с ними, на утреннюю физзарядку… Потом они шли в столовую на завтрак… Но все это был простой обычный армейский быт…

А вот в восемь часов утра начинались уже занятия…

Вот там то и происходило самое «интересное»…

И с каждым днем становилось все «интереснее» и «интереснее»…

Даже посмотрев со стороны на эти занятия, девчонок было жалко до слез!..

Но!!!

Никто из командиров даже и не думал впадать в такую глупость – они учили вчерашних студенток выживать! Выживать там, где ни одна пуля не станет спрашивать имени и жалеть за красоту и молодость… Их учили выживать на войне…

Девчонок учили быть солдатами…

Да… Это был настоящий «калейдоскоп»… …Вот занятия на выносливость… …Строй курсанток, бежит по пыльной проселочной дороге в колону по три… За спинами у девушек болтаются тяжелые полные вещмешки… Тяжелые, и «очень неудобные», «трехлинейки» оттягивают плечи… Саперные лопатки, висящие на ремнях, ритмично шлепают своими короткими черенками по девичьим ляжкам…

Лейтенант Сизова бежит в голове колонны. Через плечо у нее перекинута офицерская полевая сумка-планшет. Правый бок оттягивает кобура с пистолетом… Мила… Она словно железный механизм… Кажется, что она вовсе и не устала, пробежав со своим взводом уже пять километров…

А вот девчонки…

Некоторые держались нормально…

Леся… Она уже тяжело дышит, пот течет по ее вискам, но девушка уверенно бежит впереди всего строя, задавая темп…

Зарина… Она бежит довольно легко, словно совершала такие забеги каждый день и для нее это просто привычное занятие… Она поправляет винтовку на плече, и бежит рядом с Лесей…

А вот на некоторых невозможно было смотреть без сожаления…

Маша… Здесь дела обстояли гораздо хуже… Она уже задыхается, уже без сил, и уже пытается остановиться, но…

Капа, эта крупная и не по-девичьи сильная сибирячка, на ходу подхватывает ее винтовку, забрасывает ее себе на левое плечо и бежит дальше…

Ольга, эта «столичная штучка», несильно подталкивает Машу в спину:

– Давай мышка! Беги! Перебирай лапками! Нельзя сейчас останавливаться! Не уложимся взводом в это проклятый норматив – побежим во второй раз! И тогда я тебя убью!..

Маша из последних сил продолжает бег, а Ольга поддерживает ее под руку, не давая упасть, и тянет за собой… …Мила, приостановившись в сторонке, жестами подгоняет отставших…

Четыре девушки, растянувшись на приличное расстояние, еле перебирают ногами. Две из них уже просто медленно идут, прихрамывая, тяжело и надрывно дыша…

«…Эти на отсев!.. – Думает лейтенант. – Слишком себя любят, и даже не думают обо всем взводе! Сломались при первой же трудности!.. Этих из «школы» будем отчислять! Таким, которые так себя любят, на фронте делать нечего – и сами погибнут и других под пули подставят!.. На отсев!..»

И Мила бегом догоняет голову колонны… …Вот плац, и занятия по строевой подготовке… …Курсантки в колонну по одному отрабатывают строевой шаг по отделениям.

Мила стоит на плацу и громко подает команды:

– Делай, раз, два, три, четыре… Раз, два, три, четыре…

Курсантки, высоко поднимают ногу, твердо ставят ее на землю. Глухой стук сапог по асфальту. Замирают, прижав руки по швам. По счету «раз» делают еще шаг. И опять замирают… …Дальше – больше… …Курсантки стоят в одну шеренгу.

Мила стоит перед строем, подает уставные команды.

А курсантки… Отрывисто и четко прикладывают правую руку к пилоткам. И опять замирают, внимательно следя глазами за командиром… Команда Сизовой и… Руки девушек резко опускаются вниз… И курсантки опять замирают, уподобившись статуям…

Команда лейтенанта…

Вскидываются руки к пилоткам… Застывшие в этом положении курсантки… Мила проходит вдоль строя, поправляя положение рук и головы… Строевая подготовка – основа всей армии… Любой армии!.. …А вот курсантки на спортгородке…

Занятия по «физподготовке»…

В майках и брюках-галифе они подтягиваются на длинных пролетах перекладин спортивных турников.

Мила в гимнастерке, но без ремня и головного убора, внимательно и строго следит за выполнением упражнений…

С трудом, извиваясь всем телом, пытается подтянуться Маша. Дергается и болтает, от напряжения, ногами, но подтянуться, и достать подбородком железной перекладины у нее так и не получается… Но она, упрямо не отпускает перекладину, уцепившись за нее как обезьянка, и пытается подтянуться вновь и вновь…

«…Молодец, девчонка! – Думает лейтенант. – Сил нет, и она сама это понимает, но не сдается! Пытается преодолеть себя! И ведь знает, что не получится ничего, а все равно пытается!.. Ай, какая молодчина! Уже боец!!! Силенки-то придут, а вот с таким характером упрямым… Из нее может что-то очень даже толковое может получится!..»

Зажмурив глаза, с искаженным от напряжения лицом подтягивается Ольга Рублева, которая тоже не блещет особенной силой, но не сдается…

Сурово сжав губы, тяжело, но уверенно подтягивается Капитолина…

Легко и быстро, касаясь подбородком перекладины, выполняет упражнение Леся…

Узбечка Зарина срывается с перекладины вниз… Падает на колени, но тут же встает и пытается запрыгнуть опять… Сил допрыгнуть у нее уже не хватает, но она не прекращает попытки…

«…И эта тоже с характером! Да с каким!.. – Смотрит на эти жалкие потуги лейтенант. – Ведь знает же, что уже не допрыгнет, а никак не смирится!.. Хорошо!!! Просто отлично!!! Они с Морозовой вместе приехали, подруги еще по эвакуации, и у них характеры похожие… Что ж… Вот уже и готовая снайперская пара – одна другую стоит!..»… …«Физо» идет своим чередом, и упражнения меняются одно за другим, не давая курсанткам хоть немного прийти в себя…

Вот они, лежа в упоре на руках, ритмично отжимаются от земли…

Все в гимнастерках без ремней… Сосредоточенные лица… Единый гулкий выдох… Пот течет по вискам к подбородкам…

Мила прохаживается вдоль шеренги выполняющих упражнение, курсанток подавая медленные, «изуверские» команды:

– Р-ра-аз! – Девушки согнули руки в локтях, и припали грудью к земле.

И застыли…

И так, чтобы земли касались только носки сапог и ладони!..

И невозможно это выдержать!.. И уже кто-то плюхнулся животом и всем телом на щербатый асфальт…

– Два-а-а! – Курсантки с трудом отжимаются от земли, а кто-то так и остается на ней лежать…

«…На отсев! – думает Мила. – Эти даже не пытались отжаться!.. Смирились с поражением… Не проявили характер и силу воли!.. Они уже «умерли»!.. А снайпер-размазня на фронте хуже вражеского снаряда! На отсев! Домой!..»… …Вот курсантки, сидя на длинной деревянной скамейке и положив руки на плечи подруг-соседок, перегибаются через скамейку вниз к земле, а потом, поднимаются обратно, прижимая плоские животы к коленям… Качают «взводный» пресс…

Казалось бы…

Чего уж проще, как дать подкачать пресс на этих плоских крепких животиках каждой в отдельности? Но!.. Тогда это было бы простое физическое упражнение, направленное на банальную накачку брюшного пресса – тут же все было куда, как сложнее и глубже!..

По одиночке оно у кого как получается, а тут… Если твоя соседка не может подняться, то ее тянешь именно ты!.. Тянешь, когда уже и саму себя тянуть нет никаких сил и желания…

Это «изуверское» физическое упражнение, изначально было направлено не на накачку пресса, а на «накачку» чувства долга перед своими подругами, которые тебя будут тянуть вверх, превозмогая себя…

И девчонки тянули… Сцепив зубы, с искаженными от напряжения и боли лицами… Под медленный счет Милы:

– Р-раз-з! – И только через 5-6 секунд. – Два-а-а!…

– Ир-раз-з!!! Два-а-а!.. …Да только ли это?!. …Вот дождь, льет как из ведра, а курсантки тренируются…

Это уже другие занятия. По тактике проведения боя… …Тяжелые капли падали и пузырились в грязных лужах…

Курсанты в стальных касках, в полевом снаряжении и с винтовками в руках ползут по-пластунски… Капли дождя грязи стекают по щекам…

Ольга подползает к краю огромной лужи, пытается ее обойти стороной, но… Лейтенант Сизова поднимает ее со скользкого чернозема, и возвращает на исходную позицию…

Ольга недоуменно смотрит на лейтенанта, но…

Звучит резкая команда:

– Курсант Рублева! К бою!

И Ольга снова падает в грязь…

Леся, быстро перебирая локтями по грязи, проползает мимо, и с радостной ухмылкой оглядывается на Ольгу:

– Вперед, Москва!

Ольга, загребая грязь локтями, ползет к огромной грязной луже, и не останавливаясь, проползает через нее, едва не захлебнувшись жидкой грязью, но… Ускоряется, едва выбравшись на другой «берег», и быстро двигая всем телом, догоняет, уползших на несколько десятков метров вперед, подруг…

Мила провела ее оценивающим взглядом:

«…Ничего девчонка… Шелуха избранности «профессорской дочки» скоро отвалится, а характер останется!.. А характер что надо!.. Никогда бы не подумала!..» …Бывали дни и «поспокойнее»… В учебном корпусе… …На стенах класса развешаны плакаты с характеристиками стрелкового оружия. Курсанты по парам сидят за столами и внимательно слушают лейтенанта, делая записи в тетрадях…

Перед затихшим классом стоит лейтенант Сизова у длинного стола… В ее руках винтовка «Мосина» с оптическим прицелом… Лейтенант рассказывает курсанткам характеристики винтовки, ее положительные черты и недостатки… Отстегивает трубку оптического прицела, показывает его курсантам и рассказывает о его возможностях… …И опять… Проселочная дорога…

И опять марш-бросок на 5 километров…

Курсанты строем, в колонну по три бегут по дороге вдоль леса. Все в гимнастерках без ремней и головных уборов…

Мила, в такой же форме бежит рядом со строем. Оглядывается на отстающих, но…

Таких уже нет! Те, кто остался во взводе, уже втянулись в ритм армейской жизни, поняли простое понятие «единое целое», и сумели пересилить свои слабости!.. Теперь это уже настоящая, боевая единица! Взвод!..

Дождь бьет в лицо. Мокрые волосы, крупные капли стекают по щекам бегущих… Почерневшие на плечах, от дождевой воды, гимнастерки… Грязные сапоги скользят по размытой грунтовке… Курсантки бегут, тяжело дыша, но… Теперь они уже не жалеют себя, понимая, что из-за слабости характера одной, из-за недостаточной выдержки, пострадают все остальные… И они тянут, из последних сил, перебрасывая ногами пуды грязи, прилипшей к сапогам… …А вот занятия на стрельбище «Школы» были любимы всеми!.. …Лейтенант Сизова в полевой форме, с сумкой через плечо, поднимает вверх красный флажок…

Она стоит на огневом рубеже…

Перед ней в трех шагах лежат и прицеливаются курсантки…

Только пока что, все винтовки с механическим прицелом, без оптики…

– Огонь! – Звучит команда командира взвода.

– Бах! Бах! Бах! Бах! – Звучат выстрелы…

Одна за другой, чередуя друг друга, стреляют Капа, Маша, Зарина, Леся Ольга, другие курсантки взвода… А за сто метров от них, от фанерных мишеней отлетают мелкие щепы…

Что-что, а метко стрелять эти девочки умели уже давно… …Жизнь, в «Школе», обучение вчерашних девчушек, шла своим намеченным чередом, и они постепенно превращались в солдат…

Без остановок вертелся «калейдоскоп» КМБ…

И уже очень мало времени оставалось до принятия Воинской Присяги…

***