Текст книги "Цель вижу! Дилогия (СИ)"

Автор книги: Андрей Негривода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 34 страниц)

Лето 1940. Киев.

Первые встречи…

…Тренер женской сборной по стрельбе Зоя Павловна Морозова, в недавнем прошлом Чемпион СССР, уже несколько дней чувствовала, что с ее любимой ученицей, подающей такие большие надежды в спорте, творится что-то неладное… Неспокойна была ее лучшая ученица… Что-то творилось на душе у этой девчонки, да только вот что…

Морозова понять не могла, а Мила ничего не говорила… …Людмила Сизова пришла тогда на свою обычную тренировку, переоделась в спортивный костюм и стрелковую кожаную куртку, получила оружие и вышла на стрельбище…

Морозова уже была здесь:

– Здравствуй, Людмила!

– Здрасть, Зоя Павловна… – Пробурчала девушка угрюмо, и стала готовиться к стрельбе.

– У тебя все в порядке? Ну-ка, посмотри-ка на меня! Ничего не случилось?

– Все в порядке, Зоя Павловна… – Мила спрятала глаза и отвернулась, поправляя на голове две легкомысленные косички, уложенные на голове крендельком. – Я готова!

Тренер, небольшого роста темноволосая женщина лет 38-40 со строгим и мудрым взглядом, в спортивных бриджах и кожаной летной куртке, только хмыкнула неопределенно и направилась пол козырек тира, где был установлен перископ:

– Тогда… Шагом марш на огневой рубеж! Раз все у тебя в порядке… – Проговорила она задумчиво. – Стрельба в колена!

– Ф-фу! Ф-фу! Ф-фу!

Мила глубоко задышала, пытаясь восстановит дыхание, но сердце, в ее груди отбивая какой-то странный и не известный ей до селе ритм, трепыхалось, как заячий хвост.

«…Так все!.. – Попыталась приказать себе девушка мысленно. – Успокоится! Взять себя в руки! Ничего страшного не произошло!.. Спокойствие, Мила! Спокойствие!..»

Она перехватила ремень тяжелой армейской винтовки, петлей и туго, намертво закрепила свой локоть. Медленно выдохнула, покачивая стволом винтовки сверху вниз. И замерла, как изваяние, сосредоточенно прицелившись в мишень, виднеющуюся метрах в ста…

Тренер смотрела то на девушку, в ожидании выстрела, то на мишень, и, наконец, не выдержала:

– Не «зацеливайся»! Долго! Очень долго! – Прокричала она своей ученице, но выстрела так и не последовало. – Все! Стоп!

Мила подняла ствол винтовки вверх, посмотрела на приближавшуюся к ней разгневанную Морозову, и удрученно опустила голову…

– Да что с тобой сегодня происходит такое, Людмила? Ты можешь мне объяснить? – Рявкнула тренер над ухом девушки. – С таким настроением мы с тобой далеко не уйдем! Ну-ка! Давай-ка ты соберись с мыслями своими, и попробуем еще раз…

«…Нет, надо успокоиться, а то совсем уж как-то нехорошо получается! – Подумала Люда. – И ее подвожу, и команду!..»

Она прицелилась, и, как это бывало и раньше, замерла всего на одну секунду:

– Б-бах! – Рявкнула винтовка и немного прыгнула стволом вверх.

– Девятка на шесть часов! – Услышала она голос Морозовой.

Мила, не меняя положения изготовки, перезарядила винтовку. Вскинула ее к плечу, и опять замерла на секунду:

– Б-бах! – Мила всего чуть-чуть подалась назад от отдачи оружия, и опять замерла, как изваяние.

– Десятка…

«…Ну, вот! Уже лучше, Милка! – Похвалила она сама себя. – А то совсем уж сопли распустила! Расквасилась, как маленький ребенок!..»

Она быстро и уверенно, отточенным до автоматизма движением перезарядила винтовку, и жестко взглянула:

«…Ну, все!!! Спокойствие! Отстреляться надо поточнее, а то съест меня Павловна!..»

Она, совершенно непрофессионально, воровато зыркнула через плечо, туда, где ее тренер делала какие-то пометки в тетради, приникая к окулярам перископа.

– Ф-ф-ф-ф! – Мила медленно выпустила воздух через зубы.

– Б-бах! – Грохнул выстрел.

– Семерка на двенадцать…

Мила в сердцах сорвала ремень винтовки с локтя, с раздражением отбросила ее в сторону на землю, и решительно встала…

– Та-а-ак!!! Это что это тут ты за кренделя выписываешь? – Тренер встала в грозную стойку, уперев руки в бока, грозно взглянула на девушку, и проговорила голосом, в котором зазвучал металл. – Ну-ка, подняла винтовку! Быстро! Тебе кто позволил оружие на землю бросать? Размазня!..

Мила нехотя подняла винтовку с травы, отерла ее рукой от соринок… Да так и застыла на месте, опустив голову…

Морозова, нагая не по-женски широко, подошла к Миле и решительно взяла ее за подбородок:

– Ну-ка! Посмотри мне в глаза… Ну!

Мила подняла голову, и Морозова увидела, что глаза ее ученицы наполнились предательскими слезами, да только… Это никогда небыло для нее поводом, чтобы отложить разнос на будущее…

Не изменила своим правилам она и сейчас:

– Не можешь справиться со своими нервами, тогда на стрельбище тебе делать нечего! И настоящего штучного стрелка из тебя никогда не получится никогда, так и знай! – И она решительно взмахнула рукой, словно указывала направление. – А инфантильные плаксивые девчонки-истерички мне на стрельбище не нужны! Да и в команде тоже! Истерики закатывать будешь вон там, за воротами!

Мила виновато опускает голову:

– Простите, Зоя Павловна… Я не специально…

Она, проследив движение руки своего тренера, машинально посмотрела на ворота стрельбища, и…

Широко распахнула свои миндалевидные глаза… …Он был в легких светлых брюках и свободной рубашке-безрукавке с отложным воротником… Сергей Николаев… Ее Сережка!.. Он прижимал к груди маленький букетик цветов и не двигался с места, зачарованный увиденным зрелищем…

– Та-ак… Все ясно!.. – Услышала Мила за спиной. – Вот теперь ясно, Людмила, что с тобой происходит!.. А то, «все в порядке Зоя Павловна»! – Она смешно передразнила интонации своей ученицы, а потом опять стала «железным тренером». – Сейчас я посмотрю, какой там у тебя порядок! Вот сейчас во всем и разберемся!..

Оставив Милу у «рубежа стрельбы», она решительным шагом направилась к воротам, где стоял Сергей, и поманила его пальцем, не доходя до парня метров пяти:

– Ну-ка!.. Иди-ка сюда, добрый молодец!..

Сергей, только улыбнулся смущенно, и подошел к женщине…

– Ты как здесь оказался, красавец? – Нет, в эту минуту она была не женщина, а скорее разъяренная мегера. – У нее союзные соревнования на носу, а результат нулевой! Да у нас сейчас каждая тренировка на вес золота!.. Нервничает девка, руки у нее ходуном ходят!.. А тут еще ты объявился, Алеша Попович, собственной персоной! Какого рожна тебе от нее надо?!. Говори, не молчи!.. Или я сейчас…

Но Сергей попросту перебил разозленную женщину, проговорив мягко:

– Простите, Зоя Павловна… Уезжаю вот… Уже сегодня вечером… Отпуск закончился – пора возвращаться на службу… – И после секундного замешательства протянул ей букетик. – Вот! Это вам…

И куда-то тут же испарился из Морозовой весь ее боевой запал.

Она, даже слегка растерянно, посмотрела на парня, потом оглянулась на Милу, которая замерла в позе статуи «Девушка с веслом», только в руках у нее была винтовка, и старалась услышать, что же между ними происходит, вытянув свою точеную шейку…

Морозова опять обернулась к Сергею и проговорила уже не громко:

– Так… Теперь понятно… – Она как-то обреченно махнула рукой, понимая, что на сегодня тренировка в любом случае уже закончена, и сказала Сергею. – Цветы отдай той, кому принес, Аника-воин! А ко мне подлизываться нечего!.. Тоже мне еще… Жених выискался… Кавалер…

И повернувшись в сторону Милы, крикнула:

– Сизова! Не тяни шею, а то сломаешь еще! – Улыбнулась женщина. – Оружие почистить, сдать, и вон отсюда, с глаз моих долой! Тренировка закончена!.. А вот завтра, чтобы как штык! И ты мне отработаешь за оба дня!.. А не сумеешь – семь шкур с тебя спущу!.. Ну-ка бегом! Вишь, какой красавец тебя дожидается! А у него времени-то уже и нет, поди…

– Ура! – Мила, подпрыгнув от радости, и тут же позабыв о винтовке, подбежала к Сергею, по пути, почти на бегу, чмокнув женщину в щеку:

– Спасибо, Зоя Павловна… Вы мой самый любимый тренер!.. Самый-самый! И самый понимающий! – Она поцеловала Сергея в губы, заставив его покраснеть, и выпалила. – Завтра – как штык!..

– Беги уже, коза-дереза!.. Вишь, как он «копытом»-то бьет от нетерпения… Беги, Милка!.. Лови свое счастье…

Сергей, почти насильно, всунул букетик цветов в руки Зои Павловны, подхватил Милу, приобняв ее за точеную талию и, они вместе, такие молодые и красивые скрылись за воротами стрельбища…

А тренер… Она только сдержанно улыбнулась им вслед, покачала головой, и проговорила себе под нос:

– Эх!.. Молодо-зелено… Один только ветер в голове! Никакой серьезности, никакой ответственности…

***

…Эти воспоминания пятилетней, без малого, давности промелькнули перед глазами старшины Морозовой за несколько секунд, как кадры старой кинопленки…

И такие они были радужные, довоенные, когда все еще были живы и полны сил, что женщина невольно улыбнулась молодому полковнику, и нежно, по-матерински, погладила его ладошкой по щеке…

– Совсем ты уже вырос, Сережа, из того «зеленого» лейтенантишки-щелкопера… Мужчина… Полковник уже… Целым полком командуешь…

– Война, Зоя Павловна… – Ответил полковник с легкой грустью в голосе. – Она из простых людей, других делает – жестче и взрослее… Вот и меня она изменила…

И вдруг засуетился:

– А чего это мы в дверях-то стоим, Зоя Павловна? Садитесь за стол! Сейчас мы с вами чай пить будем! – И помахал указательным пальцем у себя над головой. – «Союзнический»!

Полковник усадил женщину на жесткий деревянный стул, и достал из шуфляды письменного стола пачку, на которой все было написано по-английски:

– Хоть один толк от американцев этих – тушенка и цейлонский чай! – Он подбросил пакет в руке, а потом неожиданно резко гаркнул, да так, что стекла задрожали. – Дежурный!

– Я, товарищ полковник! – Дверь отворилась через секунду.

– Давай-ка ты, Яша, чайку нам со старшиной сооруди! Да побыстрее!

Ефрейтор ловко поймал одной рукой упаковку, брошенную ему через весь кабинет:

– Щас будет, товарищ полковник! – Ответил он озорно, и бросил хитрый взгляд на «Золотую».

– Бегом, Яков! И баранки там придумай какие-нибудь! И нечего здесь глазами зыркать, товарищ ефрейтор! Выполняйте приказ!

– Есть! – Послышалось уже из-за закрытой двери.

– Смешной парнишка… – Проговорила старшина, улыбнувшись.

– Яшка-то? – Переспросил комполка и еще раз улыбнулся в ответ. – Не то слово, Зоя Павловна! Его наш Карпин к себе в разведку забрать хотел… Мы даже немного повздорили по поводу этого паренька… Капитан мне все пытался доказать, что такие таланты и опыт нельзя в штабе хоронить… А я его все же к себе забрал…

– А у него что, какие-то особые таланты, Сережа?

– Цыганчонок он, Зоя Павловна… Только-только восемнадцать исполнилось малому, а он уже на фронт попросился… Хотя… Думаю врет, стервец… Не меньше, чем на год врет!.. Поди их разбери этих цыган – все смуглые, да курчавые. – И тут полковник ухмыльнулся какой-то своей мысли. – И вороватые…

– А в чем таланты-то?

– Так он, цыганская его душа, как немцы его табор расстреляли в 41-ом под Хутор-Михайловским, так к партизанам и подался… Вот так на Украине до 44-го в бригаде генерала Ковпака и пропартизанил… Разведчик… И не только… У него на личном счету 4 вражеских эшелона!

– Ничего себе «малец»! – Удивилась старшина. – Так у него же, наверное, должно…

– Трижды ранен был… – Опередил ей с вопросом полковник. – И каждый раз из тыла в «ковпаковскую» бригаду возвращался… Я уж тоже спрашивал для чего… Так знаете, что он ответил? Что, мол ехал воевать туда, где его родной табор полег… Мол, к родне поближе… У него же, Зоя Павловна, у мальца-то этого сопливого «Красная Звезда», две «Отваги» и «Партизану Отечественной войны» 1-ой степени! Во как!

– Хорош ординарец!

– Вот потому-то его Карпин и хотел к себе в разведку забрать.

– А ты-то что, Сережа?

Полковник как-то странно потупил взгляд, а потом проговорил:

– Жаль мальца стало… Ведь врет, что ему уже восемнадцать… Цыгане вообще не имеют таких документов… А он же… Пацан еще совсем!.. Хоть и успел провоевать целых три года… Вот и взял его к себе в ординарцы… Зато он тут уже всех штабных на уши поставил!.. – Улыбнулся полковник Николаев. – То ножи мечет в цель, то обозных ездовых учит с лошадьми обращаться… А недавно где-то в трофеи гитара попала, так ее специально для Яшки из штаба дивизии привезли! Представляете, Зоя Павловна?!! Такие порой концерты устраивает, что ах душа поет!.. Одно слово – цыганчонок!

– А награды свои чего ж не носит-то, как положено?

– Да я уже его за это наказывал даже… – Ухмыльнулся комполка. – Не получилось… Кремень-парень оказался… Говорит, что у партизан – это одно, а на фронте – совсем другое… Мол, если заработаю и здесь, так буду носить все, а если нет, то и незачем…

И в этот момент в дверь полковничьего кабинета опять постучали:

– Разрешите, товарищ полковник?

В дверном проеме показалась фигура ординарца с большим подносом в руках…

– Чай, товарищ командир!

Нет… Это было что-то совершенно неимоверное!..

И полковник, и старшина смотрели на это чудо широко раскрытыми глазами…

На огромном серебряном подносе стояло все, что должно было присутствовать при настоящем, светском чаепитии: серебряная розетка с варением, серебряная вазочка с баранками, серебряный заварной чайничек, и такой же, серебряный чайник побольше, под кипяток. Хрустальные, знаменитого Богемского стекла вычурные стаканы покоились в серебряных подстаканниках… В серебряной сахарнице белели большие куски колотого рафинада, который можно было класть в стаканы… Серебряными щипчиками, а размешивать вычурными серебряными ложечками…

– Разрешите? – Проговорил ефрейтор, довольный произведенным эффектом, и водрузил все это на стол. – Разрешите идти?

– Так! – Обрел, наконец-то, начальственный голос комполка. – А ну-ка стой, ефрейтор! Доложи-ка мне теперь, товарищ ефрейтор, откуда ты все это спер, цыганская твоя душа!

– Никак нет! Не спер! Это честно завоеванные трофеи, товарищ полковник! – Яшка встал по стойке «Смирно!».

– Этих трофеев еще вчера небыло! – Полковник грозно свел брови на переносице. – Мародерствуешь? Под трибунал захотел?!!

– Так то еще вчера было, товарищ командир… – Ухмыльнулся ефрейтор, и сверкнул озорными глазами. – А сегодня утром… Мужики же фольварк брали… Вот и я рядом пристроился…

– Так ты что, без моего разрешения в бою участвовал?! – Полковник уже понял что произошло.

– А че среди ночи просто так в штабе торчать… Я тоже прогулялся… Маленько кости размял… А то засиделся уже здесь… Вот и нашел это в хозяйском доме… А чего, товарищ полковник?!! Нужная же вещь!!! – Паренек округлил глаза. – Мне ж самому ничего этого не надо-ть… А так, глядите, и полдня не прошло, как уже пригодилось!.. А надо будет, так и десяток генералов угостить чаем не стыдно будет… Я ж только за ради дела пекусь!

И в этот момент «Золотая» не удержалась и прыснула в кулак…

– Я тебе, морда твоя воровская, этот сервиз серебряный еще припомню! – Комполка потряс перед носом ординарцы крепким кулаком. – Двое суток ареста!!!

– Есть! – Лихо козырнул ефрейтор и весело сверкнул глазами.

– Иди с глаз моих долой! – Проговорил полковник и отвернулся.

А когда за солдатиком закрылась дверь, старшина проговорила тихо:

– И что? Посадишь его на «губу», Сережа?

– Ага… Посадишь его… Засранца такого… Везде поспевает… Я теперь, за эти два месяца, как он у меня ординарцем стал, без него, уже как без рук… Да и не за что же сажать! Ведь он не украл весь этот сервиз, а прихватил с поля боя, как заработанный трофей!.. Да и не спрятал его в свой «сидор», а вон, на командирский стол поставил… Гаденыш! Получит у меня по первое число за свои похождения!

Морозова взяла хрустальный стакан в подстаканнике, и как-то, совсем уж не по-военному проговорила:

– А ведь здорово получилось! – И посмотрела на полковника. – Смотри, какая красота, Сереж!

– Ага… Получит он у меня еще… За красоту, за эту… …Они неторопясь пили душистый чай, и вели самые обычные разговоры… А старшина терялась в догадках…

И, наконец, не выдержала:

– А ты зачем меня вызывал-то, товарищ командир?

Полковник Николаев с хрустом раскусил сухую баранку, прожевал ее медленно, словно собирался с мыслями, и проговорил:

– Тут вот какое дело, Зоя Павловна… Этот бой сегодняшний… Мне сам комдив Денисенко два часа назад звонил… Тот «эсэсовский» полковник, которого в фольварке в плен взяли, очень «жирным гусем» оказался! Дивизионная контрразведка всем скопом аж до потолка прыгает от радости, от тех сведений, которые он уже успел рассказать…

При упоминании контрразведчиков в лице Морозовой что-то изменилось, но комполка этих изменений не заметил:

– Да ко всему еще и столько золота в рюкзаках!..

– А я-то тут причем, Сережа?

– Из тридцати уничтоженных в этом бою швабов, одиннадцать лично ваших – это уже все разведчики в своих рапортах подтвердили! Да не простых швабов, Зоя Павловна! – И тут полковник напустил на себя «официальный вид». – В общем так, товарищ гвардии старшина! Командир дивизии приказал наградить всех отличившихся в этом бою… И я, кроме прочих наградных листов, буду писать два представления на звание Героя!.. На вас, Зоя Павловна, и на сержанта Зарецкого! На него, к сожалению, посмертно… Генерал Денисенко дал на это свое «добро», и сказал, что поддержит!.. Вот для этого я вас и вызывал.

Старшина как-то устало посмотрела на комполка, и поговорила тихо:

– Сколько мы раз за эти два года об этом уже говорили, Сережа, а ты все равно хочешь сделать по-своему… Да не нужна мне эта Золотая Звезда, как ты не поймешь! – Она повела грудью, на которой тихо звякнули награды. – И эти уже тяжело носить! К чему еще-то? Я ж не елка новогодняя, Сереж!

– Мне нужна!!! – Проговорил полковник Николаев твердым голосом командира. – Если бы не «крысы штабные», что в тылах засели, то вы бы у меня уже вторую носили! Сколько вы для полка сделали, Зоя Павловна, так столько никто еще не сделал!

– Ну да! Расскажи тоже! – Улыбнулась женщина. – А старшина Якушин?

– Он разведчик, и мужчина! – Отрезал полковник. – А вы женщина!

Видно было, что эти двое уже давно обсуждают эту тему, и каждый, как всегда, стоит на своем…

Полковник поднялся из-за стола, подошел к распахнутому окну, уселся на широкий подоконник, и закурил папиросу:

– И потом, Зоя Павловна… Я хочу, как командир части, и как мужчина, чтобы обе, близкие мне женщины, были Героями Союза официально, а не на словах! И я этого добьюсь! – Выпал Николаев в виде последнего аргумента. – Майор Сизова, ваша ученица между прочим, уже с осени 43-го Золотую Звезду на груди носит! А вы что? Неужто хуже нее?

Старшина только улыбнулась каким-то своим мыслям:

– Как она, Сереж?

– Милка-то? Да уже нормально, Зоя Павловна… Служит…

– Ты же говорил, что списали ее вчистую? Как же служит-то? – Удивилась Морозова.

– Да я до недавнего времени и сам ничего не знал… Писала, что все у нее в порядке, что выздоровела… Даже к союзникам в Америку слетала и с Рузвельтом встречалась!.. А она, оказывается, уже год, как в снайперской школе «Выстрел» старшим инструктором служит, девчонок готовит… Секретность, Зоя Павловна, вот Милка и молчала…

– Молодец, ученица!.. В нашу школу и вернулась… И уже майор… – Женщина посмотрела в окно, поверх плеча полковника. – Как же я давно-то ее не видела, Сережа… Как давно!..

***

Начало апреля 1943 г. Под Ворошиловградом.

Встречи…

…Немцы еще огрызались, не желая понять, что с проигранной под Сталинградом битвой, с пленением 6 полевой армии во главе с фельдмаршалом Паулюсом, наступил перелом и война, по сути, уже проиграна… Немецкие генералы все еще пытались строить какие-то грандиозные планы, а вот солдаты… Тот шок, который они получили в Сталинградской битве уже не проходил… И немецкие армии откатывали на запад…

А вот воодушевлению, и радости за каждую одержанную победу у бойцов Советской армии небыло предела…

Военная машина покатилась обратно…

Немцы один за другим сдавали большие города, и уже 14 февраля части Советской Армии вошли в довольно большой город, здесь в Восточной Украине – Ворошиловград…

Но немцы огрызались довольно серьезно, и советские войска несли потери… Не такие, конечно, как в Сталинграде, но довольно ощутимые…

Вот и направлялись новобранцы, и выздоровевшие после ранений бойцы в те стрелковые полки, которые теперь переформировывались в ближайших тылах, а потом опять отправлялись на передовую…

Здесь, у Степного фронта, таким местом стал Ворошиловград… …На улицах города, которые только едва угадывались из-за руин и завалов, вовсю трудились инженерно-саперные роты, пытаясь хоть немного помочь местным жителям расчистить разрушенный город. А по уже расчищенным улицам передвигались колонны пехоты и техники – вновь сформированные полки уходили на, очень недалекий пока, фронт… …Старшина Морозова, с новенькими старшинскими погонами, с довольно тощим «сидором» за спиной, и большим длинным чехлом, сшитым из брезента, который висел на ее плече, продвигалась по разрушенному городу, и с интересом оглядывалась по сторонам…

Прошло почти пять месяцев после ее последнего ранения… Пять месяцев после того памятного для нее боя, когда погиб весь взвод девушек-снайперов, только-только ехавших в эшелоне к Сталинграду… Пять месяцев боли, множества операций, и длительного восстановления сил…

Но никто и ничто так и не смог удержать ее в тылу! Даже та медицинская комиссия, которая вынесла ей «приговор»: «Не годна!»…

Старшина использовала всю силу своего жесткого и вместе с тем ироничного характера, и добилась своего…

И вот теперь она направлялась на пункт сбора и формирования военной комендатуры Ворошиловграда… …– Товарищ майор! Старшина Морозова прибыла для дальнейшего прохождения службы! – Она стояла в кабинете коменданта гарнизона на вытяжку.

– Ваши документы? – Майор не вставая из-за стола протянул руку.

«…Ах ты засранец! – Подумала она тогда. – Хоть бы для приличия встал! Тоже мне еще, мужик называется! В каком колхозе только вас манерам учат! Крыса тыловая!..»

Видимо что-то было такое в ее взгляде, от чего майор все же поднялся со своего места… Подняв предварительно два костыля, лежавшие на полу за его спиной… Одна из штанин его форменного галифе была пуста…

– Я не тыловая крыса, старшина…

– Я этого не говорила, товарищ майор! – Зоя опешила от его слов.

– Вы очень громко думаете… Ладно!.. Давайте свои документы!

Усевшись обратно на свое место, он развернул сначала воинское предписание, и направление медицинской комиссии, а потом пролистал «Солдатскую книжку»:

– Ого! – Вырвалось у майора. – Снайпер?!! На личном счету 134 фашиста! На фронте с июля 41-го… Два ордена, две медали…

Он поднял на женщину удивленный взгляд:

– Чем я-то вам могу помочь, Зоя Павловна Морозова? – Проговорил комендант с легким непониманием в голосе. – Комендатура формирует обычные стрелковые маршевые роты, направляя прибывших бойцов в подразделения… А вы… Куда ж я вас отправить-то могу? Это все равно, что летчика-истребителя отправить в пехоту после выздоровления!.. Не по адресу вы пришли, товарищ старшина! Вам, я так думаю, надо в разведотдел дивизии, если не армии…

– Я специально именно в эту дивизию просилась, товарищ майор! – Проговорила настойчиво старшина. – А точнее именно в этот N-ский стрелковый полк! И направления этого добилась!.. И сейчас добьюсь!.. Вы мне лучше помогите… Не советом, куда обращаться, а делом, товарищ майор!

Комендант только хмыкнул:

– Ну и характер у вас, старшина! Страшно связываться!..

– Уж, какой есть, товарищ майор…

Комендант подумал несколько секунд, а потом решительно взялся за трубку полевого телефона:

– Соедините меня с «Волгой-3»! Срочно! – Он подождал несколько минут, и видимо получив ответ, заговорил уставным тоном. – Товарищ «Третий»! Докладывает «Дон»!.. Да! Так точно!.. Тут у меня есть один боец! Не знаю, что с ним делать!.. Направлен к вам после излечения в госпитале, да вот только…

Старшина не слышала, что и кто говорил на том конце телефонного провода, но по сосредоточенному выражению лица коменданта поняла, что это был довольно «большой командир»…

– Дело в том, что это стрелок! У которого личный счет – 134 фрица!.. С предписанием в N-ский полк!.. – Выпалил майор, и уже через несколько секунд ответил улыбнувшись. – Так точно, товарищ «Третий»! Есть!

И положил, наконец-то трубку на аппарат…

Комендант посмотрел на Морозову, затем взял чистый бланк «воинского предписания» и стал в нем что-то быстро писать:

– Вот уж… Прям с корабля на бал!.. А сказать, что повезло, так и не скажешь…

Морозова напряглась, поняв, что она уже почти у цели, и не ошиблась…

– Я только что разговаривал с начальником разведки дивизии, в которую вы получили предписание… До фронта не так-то уж и далеко – всего-то километров 25-30 будет… За час доберетесь – я туда как раз должен был машины с боеприпасами отправить… А теперь слушайте приказ, товарищ старшина! – Голос майора изменился и стал жестче. – «Ваш» полк сегодня с утра уже был дважды атакован немцами, мотопехотой… И возможно на сегодня это еще не в последний раз… В полку потери… В том числе и снайпера… Оказывается ранен был ваш предшественник неделю назад, и без него полку приходится туго… Товарищ «Третий» сказал, что у них есть и свои, «доморощенные» стрелки, но нужен снайпер совершенно иного класса… Хотя бы один на всю дивизию… Так что… Там прямо сейчас идет бой, старшина…

– Разрешите выполнять! – Проговорила старшина.

– Выполняйте! – Ответил комендант. – Во дворе стоят четыре «полуторки» с боеприпасами… Скажете, что я разрешил им взять вас с собой…

– Спасибо, товарищ майор!.. …Тот неимоверно долгий час, пока машины, везшие в своих кузовах ящики с патронами тянулись по рокаде к линии фронта, все то время пока грохотала далекая канонада, которая стала постепенно приближаться, старшина не находила себе места в кузове грузовика. Она стояла, держась обеими руками за кабину, и всматривалась в приближавшийся горизонт:

«…Быстрее же ты, тюха, баранку свою крути! Там же люди патроны ждут!.. Быстрее шофери, водила!..»

Она уже готова была просто побежать впереди колонны «полуторок», и только здравый смысл и холодный ум снайпера подсказывал ей, что время все равно не обгонишь… …Через час этой, «изнурительной» для нервов, дороги, она выпрыгнула из кузова около березы, на которой была прикреплена дощечка со словами «Хозяйство Игнатова», и помчалась в сторону недалеких уже взрывов… …– Где КНП полка? – Крикнула она ездовому, на телеге которого лежали трое раненных бойцов.

– Туда-туда! – Махнул рукой солдат в сторону взрывов, и хлестнул лошадь. – Метров семьсот! …Прошло еще минут пять-семь, и…

Уже не спрашивая никого и ничего, старшина спрыгнула в траншею, присела на корточки и тут же стала развязывать тесемки завязок своего брезентового чехла…

На нее с удивлением уставились двое сержантов, стрелявших из окопа по немцам из своих ППШ…

– Сейчас, мальчики… Сейчас!.. Я уже!..

– Ты кто такая? – Зло проговорил один из сержантов, не отрываясь от автомата. – Ты что, с неба свалилась? Та-та-та-та-та!!! А ну-ка пошла вон отсюда, дура!!! Вон, я тебе сказал! Та-та-та-та-та!!! В тыл!!! Бегом!!!

– Тут стреляют, тетя! Та-та-та!.. – Проговорил второй сержант, который был немного помоложе. – А медсанбат у нас в другом месте! Та-та-та-та! Здесь, разве что молодняку штанишки обгаженные постирать! Та-та-та-та-та-та!!!

– Тебя как звать? – Крикнула Морозова, пытаясь перекрыть грохот боя.

– Помкомвзвода разведки сержант Якушин!

– А по имени?

– Петр! – Сержант от удивления даже перестал стрелять.

– А тебя, сержант? – Она посмотрела на второго вояку с истинно рязанским лицом.

– Иван… Иван Зарецкий…

Все тесемки чехла были уже развязаны…

И тогда женщина развернула брезент, и… Свету явилась слегка потрепанная годами, но очень ухоженная «трехлинейка Мосина» с закрепленным на ней оптическим прицелом…

Она в секунду вставила обойму в оружие, положила винтовку на бруствер траншеи, и проговорила, уже выискивая для себя цель:

– А меня зовут Зоя… Старшина Морозова… И приказывать, как старший по званию, могу вам я, а не вы мне, сержанты!!! – Она передернула затвор винтовки и прицелилась. – Так что… Передохните пока, мальчики…

Метрах в стапятидесяти от траншеи, среди кочек и кустов были видны цепи залегших на землю немцев. Атака уже была остановлена, но «гансы» вовсе не собирались отступать! Видимо они чего-то ждали, или собирались с силами…

А позади них, еще метрах в стапятидесяти, а от траншей и вовсе больше чем в трехстах, за остовом сгоревшего бронетранспортера была видна фигура в серой, полевой форме, и с фуражкой на голове размахивавшая раз от разу руками – офицер командовал своими солдатами…

Больше трехсот метров…

Этот самоуверенный немец вовсе не боялся, что его могут подстрелить – из советских автоматов ППШ, имеющих «прицельную дальность» до 300 метров по заводским характеристикам, стрелять прицельно можно было едва ли на 100-150 метров. Даже залегших на земле рядовых немецких автоматчиков и то уже было достать трудновато, а уж офицера и подавно!.. Вот он особенно и не опасался…

– П-пах! – Сухо кашлянула «мосинка» в руках старшины.

И немецкий офицер, взмахнув руками в стороны, аки птица, повалился на землю на спину… Да так и остался лежать без движения…

Сержанты переглянулись между собой удивленно, и опять посмотрели в поле, потому что услышали очередное:

– П-пах!..

И тут же смолк немецкий пулемет, который зло огрызался из-за кочки…

– П-пах! П-пах! П-пах!…

Теперь «трехлинейка» кашляла своим сухим кашлем так часто, словно чахоточный старик в жестоком приступе туберкулеза…

А сержанты только наблюдали из траншеи за последствиями этого смертельного кашля…

Смолк еще один пулемет… Потом уткнулся лицом в землю немец, который периодически размахивал руками лежа в цепи – толи фельдфебель, толи еще какой унтер, но это тоже был командир… А под конец кашля картинно взмахнул руками и повалился внутрь кузова, пулеметчик бронетранспортера, который медленно полз в сторону траншей…

И немцы побежали…

Нет, они не отступали… Они именно бежали, мелькая подкованными каблуками сапог!.. Они просто улепетывали, как зайцы!.. Вернее, как напуганное стадо баранов…

– Взво-од! – Прогорланил молодой лейтенант, поднявшийся из окопа метрах в пятнадцати от Морозовой. – В атаку! За мной! Ур-ра-а-а-а!!!

– Где КНП полка, мальчики? – Только и успела крикнуть старшина.

– Метров триста по траншее! – Ответил ей сержант Якушин, взбираясь на бруствер окопа. – Я тебя найду, старшина! Обязательно! Вернусь, и обязательно найду! Ур-ра-а!!!

Он побежал в поле, стреляя из своего автомата… А перед старшиной возникло уже другое лицо:

– И я тебя тоже найду, старшина Зоя! – И это курносое лицо улыбнулось. – И расцелую за всех! Так и знай, подруга! За весь полк расцелую!!! Только ты не исчезай никуда! Меня дождись! Ур-ра-а-а!!!

Из траншеи поднялась зеленая «волна» солдат, и они пошли в контратаку на улепетывавших фрицев, а Зоя…