Текст книги "Нарушенное равновесие"

Автор книги: Андрей Струбицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Глава 17.

В это утро была замечательная погода. Безоблачное небо располагало к прогулке. Да и грех было не проехаться по окрестным лугам перед завтраком, чтобы нагулять аппетит. Выйдя из своих покоев, Стеттер распорядился приготовить лошадей. Это был зрелый мужчина с довольно красивыми благородными чертами лица. Стойкость в характере и превосходное знание тактики боя делали его выдающимся полководцем. Будучи сыном советника по внешней политике, он хорошо знал нравы и политические настроения окружающих Эрафию государств. Кроме того, как придворный Его Величества, он получил отличное воспитание, и отец вложил в него четкое понимание чести и долга перед родиной. Выйдя в гостиную, он встретил горничную, протиравшую пыль со старинных кубков, являвшихся предметом гордости вот уже нескольких поколений рода Стеттеров.

– Доброе утро, Мэри. Для меня не приносили писем? – спросил граф.

– Здравствуйте, Ваша Светлость, – с беззаботным видом ответила та. – Нет, писем не было. Но если вы ждете письмо, то я буду внимательнее следить за дверью.

– Нет, нет. Благодарю вас Мэри. Просто я уже давно не получал указаний от Его Величества. Не думает же он оставлять свою лучшую армию прозябать в этом городке.

Надев свой костюм для конных прогулок, граф вышел во двор. Там его уже ждал верный друг и оруженосец Крисс. Прямиком из конюшен привели двух породистых лошадей, и, при желании ездоков, они могли бы проскакать огромное расстояние без остановок.

Выехав из города, два всадника направились прямиком по лесной тропинке, уводящей прогуливающихся в сторону от наезженного тракта. Ехали они плечом к плечу, наслаждаясь свежим утренним воздухом и царящей вокруг тишиной. Лишь озабоченное лицо оруженосца нарушало умиротворение и безмятежность этого места.

Крисс был человеком прямым и бесхитростным. Он не позволял себе лести и не рвался к власти, за что сразу и получил благосклонность хозяина. А верность и преданность в характере крепко сдружили его с графом.

– Как-то мы тут засиделись, – с досадой заявил Крисс.

– Я тоже так считаю, – подтвердил граф. – Но что я могу сделать без соответствующего приказа? Не понимаю, чего ждет Его Величество. От армии намного больше проку будет на передовой.

– Если мы еще месяц здесь простоим, то, клянусь шлемом божественного просвещения, наши войны разучатся воевать. Они только и знают, что заливать глотку в кабаках, да спускать дармовое жалование на баб. Вчера в таверне "Дикая кобыла" пять рыцарей устроили кровавую резню только потому, что какая-то шлюха отказалась раздеться у всех на глазах. Такие случаи уже становятся обычным делом. Солдаты должны воевать.

– И что же ты от меня хочешь? – разгневанным голосом спросил граф. – Вести армию к границам без приказа? А к какой границе нам податься? На север, где маги со своих снежных вершин иногда приходят испытать свои новые заклинания? Или на юг, где изредка гномы выходят оспорить право владения северной частью Хребта Раздора? А может к восточным болотам, откуда временами приходят василиски и горгоны? Или на запад, где и без того многочисленная армия Длани Света отбивает набеги орков? Скажи, где именно нужна наша помощь?

Верный оруженосец замялся. Стеттер был прав. Без указания свыше не могло быть и речи о том, чтоб куда-то выдвигаться. Проехав несколько минут молча, всадники увидели на опушке высокого седовласого старика в сером балахоне. Старик стоял недалеко от тропинки и, опираясь на свой посох, пристально смотрел на проезжающих путников, словно чего-то от них ждал. Подъезжая к старцу, граф осадил коней, и остановился.

– Куда путь держите, дедушка? – спросил привлеченный вниманием старика Стеттер.

– Мой путь ведет в неведомое царство, сын мой, – ответил тот. – В царство видений и пророчеств. И я вижу, что сейчас опасное время. Время великих перемен. Жители говорят, что видели архангела. А эти существа появляются лишь тогда, когда наступают поистине темные времена.

– Ты нас остановил, чтобы рассказать глупые предания и сообщить о нелепых слухах? – не выдержал Крисс. Этот старик внушал ему странную неприязнь.

– Крисс, будь вежлив, – стал успокаивать друга Стеттер. – Имей уважение к его почтенному возрасту. К тому же, я сам остановился, чтобы его послушать.

– Королевское войско сильно, – продолжал странный путник. – Настолько сильно, что король пренебрегает целыми армиями. Но самоуверенность и гордыня скоро его погубят, и лишь бог сможет защитить Эрафию от падения.

– Это тебе сейчас нужна будет помощь, если не заткнешь свой поганый язык, – злобно прорычал оруженосец. – Ты выжил из ума, старик? Кто осмелится противостоять мощи королевства?

– Я всего лишь пророк. Я говорю то, что вижу. Ты ждешь письмо от короля, сын мой, – обратился загадочный старец к графу, – но оно придет слишком поздно.

Терпение Крисса подходило к концу. После того, как старик обратился к Его Светлости на "ты", словно к какому-то деревенщине, оруженосец решил поучить старца хорошим манерам. Он уже хотел было достать свой меч, но граф повелительным жестом остановил слугу.

– И что же мне делать, дедушка, – спокойно спросил Стеттер пророка.

– Видения размыты и запутанны. И лишь некоторые удается растолковать. Приходи ровно через семь дней на поляну четырехлистного клевера, сын мой. Будь там на рассвете. И только если ты придешь один, то найдешь там ответы на все свои вопросы.

После этих слов старик развернулся, и медленно пошел вдоль тропинки к замку.

– Стойте! – окрикнул его Стеттер. – Что вы этим хотите сказать? Что именно я узнаю через неделю?

– Большего сейчас я сказать не могу.

– А я тебе помогу!

С этими словами оружейник достал свой меч, спрыгнул с лошади и с грозным видом пошел на старика. Но граф преградил ему дорогу.

– Оставь его Крисс.

– Но он же уйдет! – удивленный этим заступничеством произнес разъяренный слуга.

– Пусть уходит. Мы едем дальше.

В недоумении с возмущенным видом Крисс спрятал свой меч и сел на коня.

– Да что с вами такое граф? Неужели вы верите этому сумасброду? – отъезжая, в сердцах бросил он.

– Это с тобой что такое, друг? Откуда такая ненависть к старику? Он пророк, и ему нелегко видеть свои видения. И даже если они не сбудутся, все равно к пророчествам следует прислушиваться. Это позволит избежать многих ошибок.

– Или наделать много глупостей. Пожалуйста, проснитесь. Он за пару минут может в городе поднять смуту.

– Вот когда он начнет поднимать смуту, тогда я лично отдам приказ вздернуть его. А пока оставь его в покое, это приказ!

Раздраженный голос Стеттера не предвещал ничего хорошего, и друг решил отступить. Некоторое время всадники ехали молча. Затем оруженосец вновь начал разговор:

– И вы поедете туда через неделю?

– Да, – сухо ответил граф.

– Но если это окажется ловушкой? Вы должны взять охрану.

– Нет, Крисс, я поеду один. Да и, к тому же, со дня на день должно прийти распоряжение Его Величества. Если он придет на этой неделе, то мне вообще не придется никуда ехать.

Но даже эти успокаивающие слова нисколько не усыпили бдительность верного оруженосца. Крисс решил, что как только доберется до города, тут же наведет справки относительно этого старика и его предсказаний.

Глава 18

В это прекрасное утро городок Гетберн, находящийся на самой границе западной части королевства, жил своей обычной жизнью. По улицам туда-сюда проносились повозки с товарами, заставляя сторониться зазевавшихся прохожих. В тавернах не было оживления, и это несмотря на то, что в городе присутствовал большой отряд воинов генерала Беркли. С тех пор, как на западные границы участились набеги, все войска ордена Длани Света находились в полной боевой готовности. Малейшее нарушение дисциплины сулило потерю месячного жалования. И Беркли строго следил за исполнением этого указа. Это был довольно молодой мужчина, помешенный на исполнении устава. Для него все должно было подчиняться тем или иным правилам, особенно то, что касалось армии. Если вдруг на очередном смотре он обнаруживал складку на форме солдата, то тот отвечал по всей строгости и суровости устава. Но его склонность к соблюдению правил распространялась не только на солдат. Домочадцы тоже подстраивались под его непреклонный нрав. За неделю ровно два раза жена мыла полы в доме, один раз стирала и один раз исполняла супружеский долг. Ели они не более трех раз в день, и ложились спать ровно в десять вечера. Единственное, что осмеливалось безнаказанно нарушать его установленные правила – это не в меру большой животик, все продолжавший расти, как бы генерал не старался его убрать.

Беркли преспокойно завтракал, когда караульный забил тревогу. Не раздумывая, герой наспех натянул военные латы и выбежал из своего дома, сопровождаемый тревожным взглядом напуганной жены. На ходу он раздавал приказания готовить солдат к бою. Но это было излишним. Воины и так знали свое дело. Как только раздался звук тревоги, казармы мгновенно опустели. Беркли поднялся на защищавшую город стену, и увидел большую армию орков, которая приближалась к городу. Наездники на волках, огры, циклопы становились на позиции, а сзади рабочие гоблины подкатывали катапульты. В воздухе летали огромные птицы рух.

Даже издалека было видно, сколь глупо и неумело были расставлены войска варвара. Никакого боевого порядка, словно это не армия, а толпа рабочих, впервые взявших оружие. Беркли бы уже со спокойной душой потирал руки в предвкушении победы, не будь орков так много. Вражеский герой мог взять город количеством. За городом свои позиции занимали около двадцати циклопов, пятьдесят огров-шаманов, полторы сотни орков со своими метательными топорами, и несчетное число гоблинов, держащих в руках небольшие булавы со стальными шипами. Над всем этим войском летало около тридцати гигантских птиц рух. В распоряжении же генерала были всего около двухсот алебардщиков, сотня стрелков, шестьдесят грифонов и полсотни крестоносцев.

– Стрелки – на стены! Рыцари – защищать ворота! Грифоны – не подпускать птиц рух к стрелкам!

Отдав команды, Беркли принялся перелистывать свою магическую книгу. У него никогда не было склонности к волшебству. Более того, он ненавидел магию но, по особому приказу главы ордена, всем генералам следовало приобрести книгу в гильдии магов и изучить хотя бы несколько заклинаний. Беркли не смел ослушаться приказа, и теперь перебирал свой скудный запас волшебных записей в книге. Каждый раз после колдовства генерал чувствовал себя просто опустошенным. Но ради того, чтобы хоть как-то облегчить битву своим воинам, он сейчас был готов вытерпеть все. Ведь, проиграй он бой, кровожадные орки устроят в городе настоящую резню, и сам он станет одной из первых жертв их жестокой ярости.

На улицах Гэтберна былое оживление сменилось гробовой тишиной. Жители попрятались по домам. Сейчас был слышен лишь мерный топот солдат, да лязг вынимаемых из ножен мечей. Из ворот города выехал гонец и отправился в ближайший укрепленный форт просить подмоги. Но до соседнего замка было около пяти часов езды, так что генерал не очень надеялся на подкрепление.

Наконец, вражеский военачальник скомандовал атаку, и тут же массивные камни катапульт полетели в участок стены, немного правее от ворот. Крепкая каменная стена затряслась до основания, вся покрылась трещинами, но выдержала этот залп. Не дожидаясь, пока нерасторопные рабочие гоблины вновь зарядят катапульты, воины кинулись на приступ. Птицы рух устремились к стенам, желая смять, уничтожить, разорвать острыми, как лезвия, когтями стрелков. Но им на встречу вылетели грифоны. Эти существа, поистине достойные называться символом королевства, бесстрашно кинулись на врагов почти вдвое превышающих их размерами. В воздухе завязалась ожесточенная схватка. Градом на землю падали растерзанные, заклеванные туши птиц. А пока стремящиеся смять арбалетчиков птицы рух ввязались в битву, в стрелков полетели метательные топоры орков. Но по рассредоточенному вдоль стен отряду было сложно попасть, и потерь было не много.

Беркли быстро открыл магическую книгу на странице с заклинанием меткости, и начал читать магические слова. Произнеся последнее слово, он почувствовал, как из него исходит какая-то непонятная сила. Его рука засветилась мягким голубоватым светом необъяснимого происхождения. Он словно отдавал часть себя, взамен получая чувство опустошенности. Это ужасно измотало генерала, но собрав силы в кулак, он отдал команду:

– Арбалетчики! Залп по оркам!

Быстро среагировав, стрелки навели свои тяжелые двухзарядные арбалеты на орков. Они выполняли подобного рода команды на стрельбищах сотни раз. Но сейчас наводить прицел для них было невероятно легко, словно противники приблизились в половину расстояния. Два залпа лучников накрыли собравшийся в кучку отряд орков так удачно, что добрая четверть отряда упала замертво. Наездники на волках первые приблизились к стенам города и как раз к этому времени катапульты вновь заработали. Второго залпа стена уже не выдержала, и просто рассыпалась, образуя пролом, метра три в ширину. Как только стена рассыпалась, наездники на орках тут же стали прорываться внутрь. Но там их уже ждали крестоносцы. Пробегающая сквозь узкий пролом шеренга наездников становилась легкой добычей для защитников. Крестоносцы мастерски владели мечом и крушили врага, оставляя на земле груды мертвых тел. Казалось, что вся орава рвущихся в крепость врагов так и падет, не нанеся мечникам существенных потерь. Но огры-шаманы провели свой магический ритуал, подняв вверх свои огромные деревянные дубины, увенчанные черепами, и наездники на волках словно обезумили. Их глаза загорелись жаждой крови, а мечи то и дело уносили жизнь очередного солдата.

Тем временем залп катапульт пробил вторую брешь в крепостной стене, куда тут же начали прорываться гоблины. Но ко второму пролому вовремя подоспели алебардщики. Их длинные алебарды истребляли врагов, даже не давая им приблизиться. Толпа гоблинов таяла на глазах. Казалось, что битва уже выиграна, но каменный залп циклопов нанес ужасающее опустошение в ряды алебардистов. Их гигантские камни просто сминали беззащитных перед этими снарядами воинов. Беркли понял, что если сейчас ничего не сделать с циклопами, то город не выстоит.

– Стрелки, залп по волчьим всадникам! – скомандовал он во весь голос.

Залп Арбалетчиков, совершенный почти впритык, оставил от армии всадников лишь небольшую кучку. Крестоносцы без труда добили оставшихся. Сразу после этого генерал отдал приказ мечникам выйти из города и атаковать циклопов. Командир закованных в латы крестоносцев вывел своих воинов из-за стен, и бросился в атаку. Циклопы метали массивные валуны с такой силой, что попавших под камень солдат давило, словно мух от удара мухобойки. Неся огромные потери, державшие меч воины упорно продвигались к одноглазым монстрам, но им наперерез кинулись шаманы, угрожающе тряся своими дубинами. Беркли прекрасно видел этот маневр со своего наблюдательного пункта. Он понимал, что если крестоносцы будут втянуты в драку с ограми-шаманами, то это будет его последняя битва. Тысячи горожан погибнут из-за его просчета. Быстро перелистав несколько страниц в книге, Беркли открыл заклинание ускорения. И только закончив произносить последние слова, остатки его магических сил рванулись из тела с такой мучительной болью, что генерал упал на колени. Голубоватое свечение вновь освятило его руку и тут же исчезло. К горлу подступила тошнота, в висках застучала, а внутри чувствовалась полная опустошенность.

Командир крестоносцев бежал впереди, подгоняя свой отряд.

– Быстрее! – скомандовал он. – Мы должны добраться до циклопов прежде, чем они нас перебьют своими камнями!

– Капитан, слева! – крикнул один из бойцов.

Сквозь забрало шлема капитан увидел отряд огров, бегущих им наперерез. Мечники бежали изо всех сил, но все равно не успевали избежать стычки с приближающимися противниками. А стоило им только замяться в стычке с этими кровожадными шаманами, как циклопы от них не оставили бы и следа. Командир и так уже потерял под камнями большую часть своего отряда. Но вдруг ветер начал гнать их в спину. Ноги сами собой стали передвигаться быстрее. Бежать стало настолько легко, что отряд скорее отдыхал на бегу, чем изматывался от изнурительного марш-броска. Капитан скомандовал взять немного вправо. Благодаря необычайной скорости бега, сделав небольшой крюк, мечники без труда избежали стычки с медлительными ограми. Орки осыпали бегущих градом метательных топоров. Но, несмотря на убитых, воины быстро приближались к цели.

Измотанный колдовством генерал поднялся на ноги и оглядел поле боя. Битва в воздухе была уже закончена. Последние птицы рух пытались спастись бегством. Но израненные, они не могли быстро лететь. Королевские грифоны настигали своих жертв, правда, их самих осталось не более полутора десятка. Алебардщики, тем временем, с легкостью разделались с гоблинами и строем направились на помощь крестоносцам.

Как бы быстро не бежал отряд крестоносцев, а их осталось слишком мало, чтобы справиться со своими врагами. Командиру отряда посчастливилось увернуться от брошенного в него камня, и через несколько мгновений он первый достиг своей цели, но лишь для того, чтобы его тут же сокрушил мощный удар могучего циклопа. А через мгновение остальные мечники врезались в плотные ряды циклопов. Отлично обученные воины успевали нанести несколько ударов своими мечами прежде, чем противники замахивались огромными камнями. Но не каждый удар меча забирал жизнь циклопа. Эти огромные толстокожие существа были очень живучими, и лишь израненные с ног до головы они падали на землю. Зато взмах их камней неизменно уносил жизнь крестоносца, пробивая доспех и ломая кости. Судьба отряда была предрешена. Воины знали, что бегут на смерть и принимали ее с надеждой, что умирают не напрасно.

Огры-шаманы кинулись на помощь циклопам, и в этот момент стрелки засыпали их своими тяжелыми арбалетными болтами. Ринувшись на крестоносцев, шаманы подставили под стрелы слабо-защищенные спины, и их ряды резко сократились. Остатки грифонов пытались смять отряд орков, не давая возможности прицелиться и метать свои топоры. Пользуясь этой заминкой, отряд алебардщиков беспрепятственно подошел к ограм, которые вместе с циклопами уничтожали последних крестоносцев. Длинными алебардами воины без труда раскромсали отряды врага. Своими камнями циклопы с легкостью ломали древки алебард, и забирали много человеческих жизней, но нападающих было слишком много. Арбалетчики произвели еще один залп по оркам, которые в свою очередь уже успели упокоить последних грифонов, и исход битвы стал очевиден. Жалкие остатки войска варвара дрогнули и пустились в бегство.

Беркли с облегчением вздохнул. Победа досталась дорогой ценой. Сегодня он отстоял город. По уставу осталось только возвести разрушенные стены, и дождаться подкрепления. Алебардщики с восторженными криками повернули обратно в город. Но тут с небес на них посыпался метеоритный дождь. Это было так внезапно, что никто не успел покинуть зону поражения. Только что торжествовавший отряд воинов лежал сейчас на земле грудой бездыханных тел. Лишь сейчас Беркли заметил скачущего немного поодаль от поля битвы чернокнижника. А за ним следом двигалась толпа кровожадных монстров. Поглощенный ходом битвы с орками генерал даже не заметил, как к замку подошла новая армия. С ходу враги кинулись в атаку. Стрелки еще успели сделать последний залп по летящим на них ведьмам-гарпиям, прежде чем летающие твари преодолели разделяющее их со стрелками расстояние и разметали отряд выживших после первой битвы людей. Защитников не осталось, и Беркли с ужасом наблюдал, как город оказался во власти чернокнижника. Минотавры с огромными двухсторонними топорами врывались в дома и убивали всех, кто попадался им на пути. Медузы-горгоны превращали взглядом людей в камень и расстреливали из луков убегающих, а троглодиты сжирали все, что могли пропихнуть в свою бездонную утробу.

Чернокнижник сам лично пришел за героем поверженной армии, сопровождаемый самыми верными своими воинами. Беркли с ненавистью смотрел на это чудовище. Весь закованный в латы с головой быка и безжалостностью во взгляде, вражеский герой слез с коня. Позади него стояли медуза-горгона, с извивающимися змеями на голове, грозный минотавр в прочных стальных доспехах и отвратительный глаз зла, зыркающий во все стороны.

– Ты славно сражался, человечишко, – грозным голосом проговорил чернокнижник. – Я боялся, что проклятый варвар отнимет у меня победу.

От этого голоса у Беркли по коже пробежали мурашки. А враг продолжал, упиваясь беспомощностью противника:

– Эти ничтожные пустынные червяки ни на что не годны. Но их приходится терпеть, чтобы навсегда положить конец вашему роду.

– Скоро мой род раздавит тебя, мерзкое отродье, и всех этих пустынных червей, с которых ты вынужден терпеть. Я уже послал за помощью.

Медуза горгона, сопровождающая своего командира, выступила вперед, и из ее глотки вылетел мерзкий свистящий звук.

– С-с-с. С-с-с-с-с.

Лишь по содроганию грудной клетки и искривленному лицу, Беркли понял, что это смех. Медуза открыла мешок, который все это время держала в руках. Сквозь дно мешка капала какая-то красная жижа. Медуза засунула туда руку и достала голову гонца, которого генерал отправил за помощью.

– Дни Эрафии подходят к концу, – торжествующе сказал чернокнижник. – Но ты еще можешь спастись, если окажешь нам маленькую услугу.

– Гори в аду, мерзкая тварь! – выкрикнул берклии, и кинулся на командира вражеской армии, выхватив свой меч. Может он и настиг бы так беспечно подошедшего врага, но полнота его фигуры не позволяла сделать молниеносный рывок. Вся его стремительность больше походило на вялый прыжок, от которого чернокнижник без труда увернулся. Но не только чернокнижник отреагировал на этот враждебный выпад. Минотавр, стоявший ближе всех к хозяину, выскочил вперед и с яростью полоснул своим огромным топором генерала. Дерзнувший покуситься на жизнь предводителя монстров командир пошатнулся. Топор, словно консервный нож, вскрыл металлические латы и разрубил грудную клетку. Из рассеченной груди героя хлынула кровь. Он еще попытался зажать рану рукой, но силы быстро уходили из него вместе с вытекающей кровью.

– Нет! Он нужен мне живым! – вскричал страшным голосом чернокнижник.

Но Беркли уже не разбирал слов. От изнеможения он свалился на колени, и его угасающий взор упал на город, в котором происходили ужасающие зверства. Монстры выгоняли жителей из домов, терзали и жрали их тела. До его слуха еще раз донесся зловещий голос чернокнижника, но генерал уже не разбирал слов. Да это сейчас было не важно. Не имело значения, что говорит вражеский предводитель. Не имела значения боль, терзающая это практически безжизненное тело. Не имело значения, сколько раз он еще смог вздохнуть прежде, чем окончательно упал на землю. Важно было лишь то, что в его угасших глазах навсегда запечатлелись те зверства, допускать которые запрещал устав. Беркли умирал с осознанием того, что нарушил священный для него свод законов.

Глава 19

После нелегкого испытания, Сашу, вместе с тремя прошедшими отбор парнями, отправили на склад, получать обмундирование. На такого хилого мальчика было сложно найти форму. Стеганый доспех ему подобрали быстро. Он представлял собой кусок плотной прямоугольной ткани, сшитой во много слоев, с прорезью для головы. Этот доспех, в отличие от тех, которые он видел в игре, был полностью синего цвета. Одев его мальчику на шею, интендант быстро препоясал его, так что сзади по ягодицы и спереди по пах парень был хорошо защищен плотными кусками материи, которые не так-то легко разрубить. Этот доспех на Александре смотрелся довольно смешно. Из-под толстого куска ткани торчали тонкие, ничем не прикрытые руки, словно тоненькие веточки из снеговика. Так же быстро нашелся на его голову шлем, с кольчужной сеткой, свисающей сзади до плеч. Но вот кованые поножи было найти крайне сложно. Интендант, после долгих изысканий, достал самые тонкие, какие только имелись на складе. Но все равно они были слишком большие для хилых бедер мальчика. Чтобы выйти из положения, на Сашу просто натянули двое штанов. Соратники мальчика постоянно над ним посмеивались, но после того, как он прошел испытание, никто уже не относился к нему с издевкой. Переодев новых рекрутов, интендант выдал им комплект постельного белья и отправил в барак, обживаться на новом месте. Их привели на койки, которые как раз сегодня освободили четверо парней, прошедших начальный курс обучения, длившийся пять месяцев. Провожающий показал новеньким их места и быстро удалился, так что парни остались в бараке одни. Все остальные обучающиеся были на тренировочной площадке. Так как на сегодня у новичков не было никаких дел, они могли спокойно провести остаток дня за разговорами. За это время Саша успел познакомиться со всеми членами их маленькой группы. Хотя сам он и не принимал активного участия в разговоре, а всего лишь отбивался от колких шуточек в основном со стороны двух ребят. Лишь парень с зачесанной на бок челкой не шутил над телосложением мальчика. Его доброжелательные глаза иногда даже выражали сочувствие. Из их разговоров Саша многое смог узнать.

Сына гробовщика звали Грог. Он был человеком общительным и своевольным, но отнюдь не жестоким, хоть его шутки и отдавали грубостью. Он никогда не любил подчиняться, поэтому долгое время не хотел идти на службу. Лишь острая нужда заставила его пойти в казармы. Много лет его отец был единственным гробовщиком, который делал гробы для крестьян, живущих в окрестностях города. Но около года назад у него появился конкурент, который сколачивал доски вдвое дешевле. Несмотря на то, что новый конкурент делал свою работу спустя рукава и использовал уже гнилые доски, малоимущие крестьяне предпочли обращаться именно к нему, ведь у них каждый медяк был на счету. Уже через два месяца было понятно, что отец Грога потерял свой заработок. Но кроме искусства сколачивать гробы, он ничего не умел делать. Вопреки советам и уговорам соседей, он продолжал свое дело, пока не закончились все накопленные за долгие годы процветания деньги. Упрямый как осел гробовщик и сейчас еще продолжает заниматься этим делом, а сын решил, что лучше повиноваться воле командира, но жить в достатке, чем быть вольной птицей, но не иметь и куска хлеба в доме.

Невысокий паренек с зачесанной на бок челкой напротив, всегда хотел быть воином, как, впрочем, и большинство мальчишек его возраста. Звали его Р?змар. Когда Саша услышал это, ему сразу на ум пришел куст розмарина. Но он решил, что лучше промолчит, ведь такого рода подколки могли ему дорого обойтись. Жил Розмар в семье конюха. Его отец держал конюшню недалеко от Мидлстона. Но, несмотря на то, что дело отца приносило неплохие деньги, сам он просто ненавидел лошадей. Эти большие короткошерстные животные, срущие под себя и спящие на собственных испражнениях, всегда вызывали у него отвращение. Каждый день, выгребая конское дерьмо, Розмар думал: "Интересно, если я не буду за ними убирать, через сколько дней они утонут в своем говне?" И он иногда даже пытался ставить такие эксперименты, и всегда получал за это от отца увесистый подзатыльник. Нерадивый сын конюха даже не пытался понять, что привязанные на короткий поводок лошади просто не могли отойти, чтобы справить свою нужду где-то в другом месте. Эти подробности он рассказывал ребятам так красочно и с таким воодушевлением, что те, включая Сашу, просто попадали со смеха. Именно из-за своей ненависти к лошадям, парень выбрал для обучения пеший род войск. Он был веселым, но не очень сговорчивым, и относился к тем людям, которые предпочитают что-то делать, нежели точить лясы в шумной компании. Саше он сразу понравился, и он решил, во что бы то ни стало, подружиться с Розмаром. Да иначе быть и не могло, ведь этот парнишка был единственным, кто заступался посланца из другого мира.

Третьего парня звали Тим. Вопреки первому впечатлению Саши, он не был жестоким и кровожадным. Та агрессия, которую он проявил в зале для испытаний, была выражением неприязни к чужестранцам. Тим не любил тех, кто, как выражаются в Сашином мире, "не из нашего района", и всегда стремился проучить приезжих, лезущих впереди местных. Сам он был из крестьян. Его мать была до мозга костей суеверной женщиной. Зеленый цвет, как она считала, был символом роста. И чтобы сын быстрее рос и набирался сил, она шила ему одежду только из зеленой ткани. В обычное время она вешала на шею сына кучу амулетов, которые защищают от злых духов и порождений ада. Тим носил всю эту ношу и свято верил в слова матери до тех пор, пока окрестные мальчишки не стали над ним смеяться. После этого все мифы о злых силах быстро развеялись. У него осталась только уверенность, что если надеть амулет, то над тобой непременно все посмеются. И хотя он перестал носить амулеты, одежду другого цвета он сам себе вышить не мог. Поэтому приходилось все время ходить в зеленом, что вызывало постоянные споры с матерью. Отец же его был весь день в поле, и ему никогда не хватало времени для воспитания детей. Он вспомнил о сыне только тогда, когда тот стал достаточно сильным, чтобы помогать пахать землю и носить ведра воды для полива грядок. С этих пор для Тима началась не жизнь, а каторга. От зари до зари он работал вместе с отцом. И лишь зимой ему удавалось отдохнуть. Саша спросил, выпадает ли здесь снег зимой, и с удивлением узнал, что трое парней вообще никогда в своей жизни не видели снега. Тогда он вспомнил слова Алисы, когда она говорила, что они находятся в южной части королевства.

Рассказав по очереди о себе, парни принялись расспрашивать о четвертом члене их команды. Но Саша лишь уклончиво отвечал на их вопросы, отчего подколки товарищей сыпались градом на его голову. Но мальчик был полностью уверен, что стоит ему хотя бы заикнуться, что он из другого мира, то он опять попадет в немилость и тут ему уже не удастся избежать трепки. Поэтому он рассказывал, что приехал с северо-западных границ, и что все там ходят в такой странной одежде. Саша знал по рассказам, что за всю жизнь трое парней не покидали окрестностей этого города, поэтому такая ложь вполне сошла за правду. Впрочем, свой "странный" наряд парень сдал интенданту и облачился в форму королевского рыцаря, так что его необычный вид уже начал забываться. Теперь он был такой же, как и все. Лишь слабо развитые мышцы выделяли его на фоне окружающих, но, как сказал Генрих, мышцы можно накачать. А впереди его ожидали пять лет усиленных тренировок.