Текст книги "Стать человеком"

Автор книги: Андраш Беркеши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Доци устроился поудобнее в мягком кресле, расслабился и даже голову уронил на грудь. Пока солдат говорил, он думал о том, что бы такое ему ответить. Парень он, конечно, наблюдательный, многое замечает. Видимо, чувствует себя одиноким, поэтому думает много. И не только думает, но и пытается добраться до сути явлений.

– А о себе самом ты что мыслишь? – спросил Доци.

– Не знаю... Хотелось бы стать настоящим человеком, научиться понимать людей и быть понятым...

– С тобой нелегко спорить, – начал Доци. – Нелегко, потому что ты во многом безусловно прав. Когда я сталкиваюсь с такими типами, как Чонгар и ему подобные, которые давно превратились в потребителей, я не могу не согласиться с тобой. К тому же в руках этих людей, к сожалению, иногда бывает сосредоточена власть, и тогда они представляют большую опасность для окружающих. Но в нашем обществе много по-настоящему честных людей, бескорыстных тружеников, борцов за светлые идеалы. Они напоминают мне горную форель, для которой борьба – суть ее существования. Она всегда плывет против течения, часто гибнет, разбиваясь о скалы, но неуклонно пробивается вперед, только вперед...

И у нас в школе есть такие люди – например, Марика. Я вижу, насколько опасен путь, который она для себя выбрала, но не отговариваю ее, потому что она права. Вообще, в нашем обществе молодежь – это огромная сила. Ей, безусловно, принадлежит будущее. Лет этак через двадцать вы сами станете руководителями страны и будете определять ее судьбы. Но не следует забывать о том, что эти юноши и девушки, честные, умные, целеустремленные, являются продуктом социалистического общества, которое в настоящее время формирует их взгляды. Особенность же нашего, социалистического общества как раз в том и заключается, что, несмотря на наличие чонгаров, армия честных, порядочных людей с каждым днем множится. Это тоже примета нового времени. Так что ты не прав, когда утверждаешь, что люди не меняются, они меняются, но, к сожалению, слишком медленно и потому не всегда эти перемены сразу видны. – Утомившись от столь длинной речи, Доци откинулся назад, на мгновение закрыл глаза, а затем взял в руки бокал.

– Ваше здоровье, товарищ Доци, – уважительно произнес Эндре.

Они выпили. Директор поставил бокал на стол, посмотрел на него и задумчиво сказал:

– Мне неизвестны твои намерения относительно Марики, ведь я тебя совсем не знаю, но кажется, ты парень порядочный. Марика любит тебя. Может, конечно, и не следовало бы говорить тебе об этом, но мне хочется предостеречь тебя: смотри не злоупотребляй ее доверием. Она хорошая девушка и заслуживает уважения. Если тебе нужна только женщина, а не друг, поищи себе такую в другом месте...

Разговор с директором школы взволновал Эндре. Он шел по улице, углубившись в свои мысли, не замечая, что шагает прямо по лужам, а на ботинки уже налип толстый слой грязи. Начало смеркаться. Линию холмов, которая так хорошо просматривалась в ясную погоду, скрыли низко плывущие по небу, тяжелые облака. Улицы были почти безлюдны, лишь кое-где в окнах горел неяркий свет.

Эндре свернул наугад в какую-то улочку, которая взбиралась наверх и, как ему показалось, должна была привести его к ельнику, тому, что рос возле домика Марики. Пройдя немного, юноша заметил на противоположной стороне улочки скромную корчму. Он остановился и осмотрелся. Домики были ему незнакомы, да и корчмы этой он что-то не помнил.

Эндре понял, что заблудился. За воротник скатывались дождевые капли, он основательно вымок и потому решил войти в корчму, обсушиться, выпить чашку горячего кофе, а уж затем спросить у кого-нибудь дорогу.

В полутемном помещении он сразу же заметил капитана Шарди, который сидел за столиком в обществе двух мужчин, по виду рабочих. Кроме них, в маленькой корчме никого не было. Эндре отдал честь и подошел к стойке. Корчмарь, мужчина лет сорока с угрюмым лицом и блестящей лысиной, кивнул в знак приветствия и взглянул на него вопрошающе. Эндре заказал чашку кофе и не стал ни о чем у него спрашивать. «Сам как-нибудь найду дорогу», – решил он.

Корчмарь включил электрический свет, и в помещении стало уютнее. Выпив кофе, Эндре принялся размышлять, почему у хозяина такая озабоченная физиономия, и вдруг одной лишь спиной почувствовал, что сидевшие сзади говорят о нем. Он хотел было оглянуться, но непонятное ощущение, похожее на страх, удержало его, и Эндре понял, что нужно поскорее покинуть это заведение. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он кивнул хозяину и направился к двери, но неожиданно услышал голос капитана Шарди:

– Варьяш!

– Слушаюсь, – тихо отозвался он.

Шарди жестом подозвал его к себе и показал на свободный стул:

– Садитесь...

– Товарищ капитан, докладываю, что...

– Я сказал, садитесь...

Эндре повиновался. Двое мужчин, сидевших за одним столиком с Шарди, по очереди представились. Тот, что с короткой прической и аккуратно подстриженными черными усиками, оказался механизатором из МТС Матьяшем Геребеном, старшим лейтенантом запаса, а другой, с уже обозначившейся лысиной, вытянутым лицом, голубыми глазами и толстой мускулистой шеей, – электриком с почты Виктором Хайде.

– Четыре рома! – голосом, не терпящим возражений, сделал заказ Шарди. Раскрасневшееся лицо капитана и лихорадочный блеск его глаз свидетельствовали о том, что он уже неоднократно прикладывался к рюмке.

– Не много ли будет, Пишта? – добродушно спросил усатый Геребен.

– Не твое дело, дружище, – оборвал его Шарди, – я плачу. Ведь у нас, военных, денег куры не клюют. Скоро мы будем получать столько же, сколько получает хороший дамский парикмахер или официант... – съехидничал он.

Мрачный корчмарь принес и поставил на стол четыре рюмки рома и с таким же мрачным видом вернулся на свое место.

– Ну, как говорится, поехали... – Шарди выпил ром, скорчив при этом жуткую гримасу. – Говорят, что твой папаша вчера больно хорошо выступал.

– Не знаю, я на конференции не был, – осторожно ответил Эндре, еще не понимая, на что намекает капитан.

– Не был на конференции?

– Не был.

На лице Шарди появилась хитрая усмешка.

– Говорят, там пир шел горой, а, Виктор?

Молодой человек недоуменно пожал плечами:

– Откуда мне знать? Говорят, правда, что писателя до машины на руках тащили: уж больно хорош был.

– А ты что, никогда не напивался, что ли? – спросил Геребен капитана. – Что в этом удивительного?

– Но я не писатель, черт возьми!

– А писателю, значит, выпить нельзя? Он ведь тоже человек. – Геребен посмотрел на Эндре: – Разве не так?

– Так-то оно так, дружище, – ответил Шарди, – только я ненавижу людей, которые на словах ратуют за трезвость, а сами напиваются до потери сознания... – Он жестом приказал корчмарю принести еще четыре рюмки рома. – Уж если ты писатель, да еще порядочный человек, не появляйся в таком виде на балу.

– Никакого бала не было, – заметил Эндре.

– Не было? Ты же говорил, что не был на вечере.

– Нет, некоторое время я там побыл, а потом ушел.

– Так ты видел своего папашу или не видел?

Дождавшись, пока корчмарь поставит рюмки на стол, Эндре тихо спросил:

– Товарищ капитан, уж не хотите ли вы, чтобы я плохо говорил о своем отце?

– Постой-постой, ничего я от тебя не хочу. Отца ты, конечно, не продашь, а вот беднягу Бегьеша продал, испортил ему жизнь. Знаешь, рядовой Варьяш, перевелся бы ты лучше в другую часть...

– Кто такой Бегьеш? – поинтересовался Геребен.

– Младший сержант, замечательный парень, земляк мой. А жизнь ему изуродовали только потому, что он не захотел делать поблажек рядовому Варьяшу. Вот за это его и решили убрать. Тем, что сидят наверху, все дозволено. Для них законы не писаны. Они, как хотят, так и поступают. Бегьеш этой осенью должен был держать экзамены в офицерское училище, но теперь наверняка провалится, поскольку Эндре Варьяш донес на него...

– Ни на кого я не доносил! Я этим не занимаюсь!..

– Не ври...

– Товарищ капитан, я не имею обыкновения лгать. Разрешите идти?

– Не разрешаю.

– Я в отпуске.

– Все равно не разрешаю.

– Вы не имеете права задерживать меня.

– Не имею права?!

– Пишта, ну чего ты задираешься? – примирительным тоном произнес Геребен и взял офицера за руку. – Если парень не хочет сидеть с нами, пусть идет.

– Эти папенькины сынки еще будут указывать мне на мои права!

Эндре решительно встал.

– Сесть!

– Я пойду: у меня дела.

– Послушайте, рядовой Варьяш, Бегьеша вы убрали с пути, но со мной вам это не удастся... Не позволю!.. А теперь можете идти к своему папаше жаловаться... можете доносить на меня...

Эндре хотел было ответить, но Геребен сделал ему знак, чтобы он уходил.

Юноша подошел к хозяину, положил перед ним двадцать форинтов и сказал:

– С меня за два рома.

В тот же миг Шарди вскочил, словно подброшенный невидимой пружиной, подбежал к стойке и закричал:

– За ром плачу я!

– За меня платить не надо, – твердо проговорил Эндре, глядя сверху вниз на невысокого офицера.

– Уж вы решите, кто из вас будет платить, а потом скажете мне, – проворчал корчмарь, внимательно наблюдая за происходящим.

– Вот моя двадцатка, – повторил Эндре и повернулся кругом.

– Не смейте меня позорить, Варьяш! – выкрикнул Шарди. – Слышите, вы, черт бы вас побрал! – И он раздраженно хлопнул рукой по купюре.

Но Эндре уже не слышал его – он вышел, хлопнув дверью. А Шарди, сознавая, что попал в довольно смешное положение, в ярости заскрипел зубами и злобно прошептал:

– Ну, ты меня еще вспомнишь...

Эндре застал Марику дома. Она сушила одежду перед изразцовой печкой и выглядела очень усталой. Они молча обнялись и поцеловались. Эндре прильнул к Марике так, словно искал у нее защиты, и она почувствовала, как он дрожит.

– Я уже не верила, что мы встретимся, – обрадованно зашептала она. – Так плохо было без тебя... А я даже не знала, где тебя искать...

– Мне тебя тоже недоставало...

Марика закрыла глаза, крепче обняла Эндре и вдруг обнаружила, что он ужасно промок.

– Да на тебе сухой нитки нет! – всполошилась она, запахивая разошедшиеся полы халатика. – Раздевайся и сушись.

– В чем же я останусь?

– Садись поближе к печке, а я быстро приготовлю горячую ванну. Пока ты будешь мыться, я накрою на стол.

Эндре заколебался.

– Ты что, стесняешься меня? – удивилась она. – Но белье же на тебе есть.

– Да, однако...

– Быстро раздевайся! Ты что, воспаление легких хочешь схватить?

Когда Марика вышла в ванную, Эндре снял с себя френч, рубашку, брюки и остался в нижнем белье. Развесив обмундирование на стуле, он подвинул его поближе к печке и почувствовал исходящее от нее тепло. Потом он растер себе руки и плечи, уселся на ковер и принялся наблюдать за игрой пламени, которое металось из стороны в сторону, потому что ветер, проникавший с улицы, образовал в трубе сильную тягу. Сырые поленья шипели, порой громко потрескивали. И Эндре подумал, что хорошо бы включить телевизор, но ему было лень встать. Он вспомнил капитана Шарди, и настроение у него резко ухудшилось. «Почему он так не любит меня? – размышлял Эндре. – Неужели только потому, что я сын Гезы Варьяша? Что же теперь делать? Наверное, об этой встрече надо рассказать майору Бакошу. Только Шарди не настолько глуп, чтобы признаваться. Он станет все отрицать, а его дружки скажут, что ничего не слышали и не видели. А если написать Лонтаи? Ну и что? Что может сделать Миклош? Да ничего...»

– Высокочтимый господин, ванна готова! – шутливо воскликнула Марика, появляясь на пороге.

Эндре пошел мыться.

Марика тем временем занялась ужином. Продуктов у нее было мало, и она решила ограничиться яичницей с салом и чаем. «Как было бы хорошо, если бы я стала женой Эндре! – мечтала она. – По вечерам я бы готовила ему ужин, а потом мы бы подолгу разговаривали, сидя у горячей печки... Не понимаю, почему Эндре не любят товарищи? Как можно не любить такого парня!..»

В полдень Марика встретила на плотине лейтенанта Ковача. Она, как и другие комсомольские вожаки, контролировала работы по защите плотины от наводнения. Заметив девушку, лейтенант сам подошел к ней и поздоровался:

– Целую ручки, Марика.

– Добрый день, Петер. Прибыли на помощь?

– Пока нет, но, если потребуется, мы в любой момент готовы.

Они обошли плотину, на укреплении которой работали несколько сот человек. Чуть в стороне трудились землеройные машины – они подвозили песок, камень, щебень. Рядом наполняли мешки песком студенты.

– Хоть бы этот проклятый дождь прекратился! – вздохнула Марика и, оглянувшись, продолжала: – В низине все дома уже затопило.

– Да, мы видели. Восемь домов даже завалились. – Он подошел к девушке ближе: – Вы, случайно, не знаете, Варьяш уехал домой или нет?

– Не знаю. А зачем он вам понадобился?

– Хотел поговорить с ним.

– Думаю, в Будапешт он вряд ли уехал. Наверняка где-нибудь в городе. А что случилось?

– Да все по тому случаю, который произошел с ним на Новый год. Бегьеша, кажется, собираются взять под стражу.

– Так ему и надо. Я же говорила, что не кто иной, как он, все это подстроил.

– Только Варьяшу легче не станет. Может, он и ни при чем, но все почему-то настроены против него.

– Вы имеете в виду солдат?

– Не только их, но и офицеров тоже. Понимаете, Бегьеш зарекомендовал себя в полку образцовым командиром, а Варьяша у нас не жалуют.

– И все это вы собираетесь ему сказать?

– И это, и кое-что другое.

– Что именно?

– Что лучше бы ему съездить в Будапешт и попросить отца перевести его в другую часть.

– А если он прав?

– Вы еще плохо знаете людей... О других они обычно судят, руководствуясь чувствами, а не фактами. Поверьте, для Варьяша это был бы лучший выход.

– И я могу сказать ему об этом, если встречу?

– Не мешало бы...

Марика вытерла лицо платком и поправила капюшон плаща:

– Хорошо, я расскажу ему о нашем разговоре, но от себя посоветую не сдаваться. Знаете, Петер, все наши беды заключаются в том, что мы боимся защищать правду, малодушно отказываемся от борьбы. Только не протестуйте! – подняла она руку, заметив, что Ковач собирается возразить ей. – Может, вы и хороший офицер, но уж слишком робки, если собираетесь дать Варьяшу такой совет.

Ковач протер запотевшие от дождя очки, с досадой ударил носком сапога по комку грязи и задумчиво произнес:

– Это не трусость, Марика... Человека, который собирается биться головой о стену, смелым не назовешь...

На этом их разговор и закончился, потому что Петера отозвали в сторону какие-то люди.

Заскрипела дверь, и Марика поняла, что это Эндре вышел из ванной. За ужином он казался рассеянным – видимо, мысли его витали где-то далеко.

– Сегодня вечером один человек посоветовал мне перевестись в другую часть, – объяснил наконец Эндре свое состояние.

– Кто этот человек?

– Наш офицер.

– А почему он тебе это посоветовал?

– Да все из-за Бегьеша... – И он рассказал Марике о встрече с Шарди в корчме.

Девушка слушала, и ее все больше охватывал страх: что, если Эндре и впрямь уедет и она потеряет его? Это было бы равносильно катастрофе, потому что в ее сердце – она это чувствовала – вошла такая любовь, которая, проживи она хоть сто лет, ни за что не повторится.

Эндре поднялся из-за стола и, подойдя к печке, подбросил в топку три полена, а сам уселся на ковре перед ней и, обхватив колени руками, стал внимательно глядеть на огонь. Марика опустилась рядом и прислонилась к нему. Обоими овладело странное чувство, похожее на печаль и на радость одновременно, которое можно было назвать или светлой печалью, или задумчивой радостью.

– Лейтенант Ковач тебя искал. Мы с ним случайно на плотине встретились...

Эндре обнял девушку за талию и привлек к себе:

– Ну и что же ты мне посоветуешь? Оставаться в части или добиваться перевода?

– Знаешь, я лицо заинтересованное. Боюсь, что, если тебя переведут куда-нибудь, мы больше никогда не увидимся. А Ковачу я сказала, что его поведение сродни трусости. Сейчас-то я понимаю, что руководствовалась не совсем бескорыстными побуждениями...

– Это какими же? – перебил ее Эндре.

– Я люблю тебя и боюсь потерять. И потом, я хочу стать счастливой, а это возможно только с тобой.

– Я тоже очень люблю тебя, – сказал он и ласково погладил ее по руке. – И все-таки хочу посоветовать: оставь меня, я неудачник и не принесу тебе счастья...

– Нет, мы будем счастливы. – В голосе Марики чувствовалась уверенность. – Я знаю, так оно и будет.

– Шарди угрожал мне.

– Забудь сейчас об этом.

– А что будет, если я не выдержу? – Эндре дрожал, будто в ознобе, и Марика, ощутив это, плотнее прижалась к нему. – Я чего-то боюсь... Меня беспокоят какие-то предчувствия. Я боюсь не Шарди и не Бегьеша, а чего-то такого, чего и сам не знаю...

– Тогда попросись в другую часть, а я поеду за тобой. Поеду, куда бы тебя ни послали.

– А на Запад поедешь?

– На Запад? – удивленно вскинула брови Марика. – Не дури! Почему мы должны ехать на Запад?

– Да просто в голову пришло. У меня в Париже живет дед и тетка... Но не будем больше об этом. Разумеется, я останусь здесь, как-нибудь все образуется...

Майор Рашо впился внимательным взглядом в худое серьезное лицо Бегьеша, похожего на хитрого крестьянина. При электрическом свете морщины и складки на нем выделялись гораздо резче, однако ни один мускул не дрогнул.

– Ну, Бегьеш, все еще намерены отпираться?

Младший сержант облизал языком пересохшие губы и сказал:

– Докладываю, мне незачем отпираться.

– Значит, в гостинице вы не разговаривали со своим двоюродным братом?

– Я с ним не встречался.

– Ну и упрямый же вы человек! – Майор снял с руки часы и положил их на стол. – А вы ничего не путаете? Швейцар утверждает, что вы справлялись у него о брате.

– Спрашивать спрашивал, но не встречался. Если швейцар говорит, что видел меня с ним, он врет. – Бегьеш был уверен, что если будет твердо стоять на своем, то ничего с ним не случится. Бела наверняка ни в чем не признался, иначе Рашо устроил бы им очную ставку, а раз так, надо все отрицать – в этом спасение.

Майор закурил и предложил закурить Бегьешу. Тот не отказался. Оба спокойно дымили, но чувствовалось, что каждый внимательно наблюдает за собеседником.

– Вы, кажется, окончили машиностроительный техникум?

– Окончил.

– И с каким же баллом?

– С общим баллом четыре и три десятых.

– А когда подали рапорт о поступлении в офицерское училище?

– В прошлом месяце. Сейчас готовлюсь к вступительным экзаменам.

– Рядовой Варьяш опознал вашего брата. В ночь под Новый год его избил именно он.

– Может быть, но я по этому поводу ничего вам сообщить не могу. Хочу только напомнить, что рядовой Варьяш терпеть меня не может. Я тоже его недолюбливаю, но если бы захотел проучить, то сделал бы это сам, без посторонней помощи.

– И за что же Варьяш вас терпеть не может?

– Наверное, за то, что я не даю ему поблажек, хотя он и является сыном знаменитого писателя, а может, за что другое. Пусть он вам сам объяснит за что.

– А как вы думаете, почему Варьяша не любят в роте?

– Потому что он всех презирает, даже разговаривать не желает...

Майор решил дать младшему сержанту выговориться. «Ты меня не перехитришь, – думал он. – Ты тертый калач, но и я не промах, не с такими делами справлялся. Очень скоро у меня появятся доказательства, и тогда, голубчик, тебе не отвертеться...»

– Хорошо, Бегьеш, пока на этом и закончим наш разговор, – сказал майор. – Разумеется, было бы лучше, если бы вы признались, что избиение Варьяша произошло по вашей инициативе, но теперь сожалеете об этом...

– Почему я должен признаваться в том, чего не совершал? – скорчил обиженное лицо Бегьеш. – Я, товарищ майор, хочу жизнь свою посвятить армии, хочу стать офицером, а вы мне не верите...

– Не паясничайте, Бегьеш! – одернул его Рашо. – Я все сказал.

Когда младший сержант ушел, майор позвонил в городскую полицию следователю Варге и спросил:

– Ну, что нового, старший лейтенант?

– Сегодня утром Хорват отправился в Кевешд, – ответил следователь. – Ночью он получил телеграмму от Бегьеша. Зачитать?

– Читай.

– «Нужно срочно поговорить». Пока все, – закончил Варга. – А с Хорвата мы глаз не спускаем.

Поблагодарив старшего лейтенанта, Рашо положил трубку на рычаг и задумался: «Теперь долго возиться не придется. Трое свидетелей опознали на фотографии Белу Хорвата, а этого вполне достаточно, чтобы загнать его в угол. Но необходимо соблюдать закон, несмотря на то, что я имею дело с хулиганами. Я обязан схватить их за руку...» Майор принялся ходить по комнате, размышляя над тем, как быстрее доказать вину Бегьеша. Вдруг он что-то вспомнил, и в глазах у него появились хитрые огоньки. Он оделся и направился к проходной.

Бегьеш же, вернувшись в казарму, стал бриться. Солдаты заметили, что у младшего сержанта, видимо, неприятности: он совсем не обращал на них внимания, ничего не проверял, двигался, словно автомат, – настолько занимали его собственные мысли. В другое время солдаты, наверное, решили бы, что их командир влюбился. Но в роте уже стало известно, чем так обеспокоен младший сержант, и большинство солдат считали, что ему, конечно, не следовало связываться с Варьяшем.

– Это почему же не следовало? – спросил рыжеволосый Поллак. – Варьяш на особом положении, что ли? Только с нами можно вытворять что угодно, да?

– Речь сейчас не об этом, – заметил Анти, присаживаясь на край кровати.

Керестеш поддержал его, а Хунья, у которого было семь пятниц на неделе, принялся защищать младшего сержанта.

– Я, конечно, не в восторге от Бегьеша, – говорил он, пришивая пуговицу к френчу, – но он не сделал ничего такого, за что бы его следовало наказывать.

– В прошлый раз ты, кажется, хотел, чтобы ему досталось по первое число, – напомнил Керестеш, подойдя к окну. – Уже позабыл?

– Да мало ли о чем человек говорит! Может, я вовсе не всерьез. И потом, не хотел бы я впутывать в такое дело своего отца.

Керестеш посмотрел на темное небо, на уличные фонари, свет которых отражался в лужах, на голые деревья, раскачивавшиеся под сильными порывами ветра, и, оглянувшись, спросил:

– А если бы впутал, что тогда? – И сам же ответил: – Да ничего... Кто бы стал разговаривать с твоим отцом? Разве что я...

– Отстань ты от меня, – оборвал его Хунья. – Со своей невестой иди шути, а не со мной.

– Уж не обиделся ли ты, малыш? – удивился Керестеш. – А я действительно шутил. Всем известно, что ты хороший солдат, но сейчас мелешь чепуху. Готов поклясться, Варьяш не жаловался отцу, не такой он парень.

– Чего попусту болтать! – заметил Поллак. – Мартша рассказывал, что отец Варьяша приезжал вчера в Кевешд и разговаривал с командиром полка и генералом Загони.

– Но ведь никто не знает, о чем он с ними говорил, – возразил Анти. – А впрочем, хорошо сделал, что поговорил. Может быть, теперь мы освободимся от Бегьеша...

И вдруг все разом замолчали – в комнату вошел младший сержант. Не сказав никому ни слова, он начал быстро одеваться. Анти демонстративно лег на койку, чтобы проверить, отреагирует командир отделения на это нарушение или нет. Но младший сержант, казалось, никого и ничего не замечал. Он оделся и, ни с кем не попрощавшись, вышел.

– Здорово же он расстроился! – засокрушался Поллак и начал разбирать свою кровать.

– Как хотите, а дело это нечистое, – заявил Хунья и подвел итог: – Вот до чего доводит протекционизм!

– А то, что совершил Бегьеш, называется самым настоящим хулиганством. – Судя по голосу, Штольц был взбешен. – Не знаю, что бы ты сказал, если бы тебя ни за что ни про что вздули шестеро здоровенных верзил. Не обижайся, Хунья, но, когда один солдат организует избиение другого, это никуда не годится...

– Конечно, – поддержал его Керестеш и напомнил: – Но ты же нам ничего не рассказывал о том вечере. – Он подсел к Анти: – И Варьяш допустил, чтобы его безнаказанно избили?

– Черта с два! Двух парней он мигом уложил, и, если бы его не стукнули по голове, остальным бы тоже не поздоровилось. У него удар что надо!

– Что он не слабак – это факт. – Керестеш зевнул и лениво потянулся: – Ну, пошли умываться.

В коридоре солдаты опять столкнулись с Бегьешем, на котором, можно сказать, лица не было.

Керестеш остановился и довольно дружески спросил:

– Товарищ младший сержант, разве вы еще не уехали?

Бегьеш закусил тонкую нижнюю губу, щека у него как-то странно дернулась, и он с ненавистью взглянул на обнаженного по пояс Штольца. Анти от смущения сразу начал поправлять очки.

– Ну и тип же вы, Штольц! – глухо проронил младший сержант. – Хорошую кашу заварили со своим дружком...

– Я ничего не заваривал, а только рассказал правду.

– Об этом мы с вами еще потолкуем. Я тоже кое-что расскажу, – пригрозил Бегьеш и пошел дальше, однако у двери, ведущей в спальную комнату, остановился и обернулся.

Солдаты тем временем успели скрыться в умывальнике, а у стола дневального одиноко топтался, переступая с ноги на ногу, Ломбош.

– Я пошел в кафе! – бросил ему Бегьеш.

Ломбош кивнул и спросил:

– Вы уже разговаривали с капитаном Шарди?

– А он меня искал?

– Несколько минут назад.

– Ничего не передавал?

– Нет, ничего.

Бегьеш немного подумал и все же решил сначала сходить в кафе выпить кофе, а уж потом разыскать капитана Шарди.

В кафе военного городка собралось довольно много народа, в основном рядовые и младшие командиры. Они пили кофе, разговаривали, смеялись, негромко спорили. Однако Бегьеш ни на кого не обращал внимания, лишь машинально кивал, отвечая на приветствия знакомых. Сейчас он искренне сожалел, что в ночь под Новый год потерял голову и заварил такую кашу, расхлебать которую не мог до сих пор. По разговорам, которые велись в полку о майоре Рашо, он знал, что майор из породы людей дотошных и въедливых, что он не успокоится, пока не докопается до правды. Бегьеш подумал даже о том, что, может, было бы лучше признаться во всем: я-де поступил как скотина, но поверьте, у меня и в мыслях не было избивать Варьяша, просто я хотел немного припугнуть его. И вообще, никакой драки не было бы, если бы Варьяш сам первым не полез...

– Знаешь, Леринц, – сказал тогда ему Хорват, – мы ведь не собирались его бить. Но этот нахал так налетел на меня, что пришлось его хорошенько проучить.

– Он когда-то боксом занимался, дурак ты этакий.

– Но он же первый начал.

– Если все выяснится, под трибунал-то я загремлю.

– Ничего не выяснится. Я не из болтливых, ребята тоже будут молчать...

«Рашо, судя по всему, напал на след, – размышлял Бегьеш, – не зря он отдал распоряжение не выпускать меня из расположения части. Вероятно, причина в этом. Но мне позарез нужно встретиться с Белой: сейчас от этого зависит мое будущее...»

Младший сержант вышел во двор. Ветер бросал в его разгоряченное лицо дождевые капли, и это было ужасно приятно. Бегьеш решил действовать спокойно, осмотрительно. Раз уж надумал поступать в офицерское училище, этой цели нужно подчинить все, а для начала необходимо встретиться с Белой.

Капитана Шарди младший сержант нашел в канцелярии. Тот стоял возле письменного стола, что-то читал и делал пометки в блокноте.

– Я искал тебя, – сказал он младшему сержанту и пригласил его сесть.

Бегьеш сел и скорчил скорбную мину.

– Ты чего скис?

– Да майор Рашо полдня от меня не отставал. Не верит он мне, и все тут. Даже приказал, чтобы меня за пределы военного городка не выпускали.

– Это почему же?

– Да не знаю я.

– А куда ты хотел сходить?

– У меня назначена встреча с Белой Хорватом.

– А Рашо знает, что ты собираешься встретиться с Хорватом?

– Не знает.

Голова у капитана после вчерашнего визита в корчму все еще побаливала. Он закурил, пристально посмотрел на Бегьеша и спросил:

– Скажи-ка, Леринц, но только правду: ты действительно не имеешь никакого отношения к той драке?

– Уважаемый земляк, вы что, тоже мне не верите?

– Хочу верить.

– Вам я могу признаться, что бываю строг с солдатами, иногда даже груб, но в злопамятности меня не упрекнешь.

– А для чего тебе вдруг приспичило встретиться с Белой Хорватом?

– Он написал, что его тоже подозревают и даже толкают на провокацию, вот он и хотел мне рассказать обо всем.

– А я не могу заменить тебя?

– Мне самому надо с ним поговорить. Земляк, выручи, помоги выбраться из городка. Ровно через час я снова буду в расположении части.

Шарди облокотился о стол и нервно забарабанил толстыми пальцами:

– Где ты должен с ним встретиться?

– В эспрессо «Подсолнечник».

– А если его там не окажется?

– Уверен, что Хорват там: он человек обязательный.

– Давай позвоним в эспрессо, – предложил вдруг Шарди. Найдя в телефонном справочнике нужный номер, он набрал его: – Алло, коммутатор? Будьте добры, соедините меня с двадцать третьим. – Дождавшись ответа, сказал: – Одну минутку, – и передал трубку Бегьешу.

– Алло, – заговорил младший сержант хриплым голосом, – попросите, пожалуйста, к телефону Белу Хорвата.

– Сейчас посмотрю, – отозвался на другом конце провода женский голос, и в тот же миг Бегьеш услышал, как женщина громко крикнула: – Белу Хорвата просят к телефону!

– Бела Хорват слушает. Кто говорит?

– Сервус! Леринц говорит...

– Ты где? – В голосе Хорвата явное беспокойство.

– В казарме.

– А твой дружок сказал, что ты в лазарете.

– Какой еще дружок?

– Дьердь Тамаши. Он был здесь минут пять назад.

– У меня нет такого дружка...

– Не идиотничай! Или я, выходит, промахнулся: а я с ним письмо тебе передал.

Кровь отхлынула от лица Бегьеша. Но так как капитан Шарди продолжал внимательно наблюдать за ним, он быстро взял себя в руки и решил контролировать каждый свой жест, каждое слово.

– Что же случилось?

– Пришел твой дружок, ну... этот самый Тамаши... Сказал, что это ты его послал, а тебя с аппендицитом увезли в лазарет. Спросил, что тебе передать. Я ему все и рассказал, ну... то, что тебе нужно говорить.

– Понятно. Ты, как я погляжу, набитый дурак, и голова твоя уже не способна... – Неожиданно разговор оборвался, в трубке послышались частые гудки, однако Бегьеш даже виду не подал и продолжал говорить в безмолвную трубку: – Да я пошутил. Ты же меня знаешь. Сколько времени ты еще там пробудешь? Не понял? К Илке зайдешь? Хорошо, я постараюсь туда заскочить... Там мы и встретимся... Сервус! – Леринц положил трубку и посмотрел на Шарди: – Он пойдет к своей невесте, и там подождет меня. Земляк, помоги, ради бога, мне даже часа не потребуется...

Только сейчас Бегьеш осознал безвыходность своего положения. Майор Рашо обошел его по всем пунктам: подослал своего человека к Беле, и тот, дурень, проболтался, даже письмо через него передал. А это означает, что он, Бегьеш, засыпался окончательно и, если не удастся немедленно выбраться из части, гауптвахты не миновать. А что он, собственно, может сделать, окажись за воротами казармы? Бегьеша охватил страх... Нет, нужно все-таки выиграть время и обязательно переговорить с Белой...

На следующее утро Шарди зашел к майору Рашо. Капитан всю ночь не спал – искал Бегьеша, который вопреки обещанию в часть не вернулся, и в душе на чем свет стоит клял себя за проявленное легкомыслие.