Текст книги "Пророк"

Автор книги: Анатолий Юркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

– Нет, не могу остаться. В дороге люди будут мне обузой. Спасибо, вождь.

Перед дальней дорогой были совершены все необходимые ритуалы. Одна из бывших жен шамана, крутобедрая женщина с тонкими пегими волосами, стянутыми на затылке в крысиный хвостик, руководила юной дочерью, показывая ей, что нужно делать. Брызгала речной водой на Лориана, чем очищала от страха перед дальней дорогой.

Тенихан выделил Лориану в качестве сопровождающих несколько дюжих мужчин и подарил лопаточку для очищения грязи с тела. Была ли в этом подарке тонкая ирония? Тенихан знал о пристрастии мальчика к воде, но, может быть, этим подарком он призывал оставить реку для пыльной участи кочевника? Лориан нашел в себе силы не попросить обратно для себя тот злополучный кусок дерева, формой напоминающий рыбу, в обнимку с которым он когда-то бросился в реку, покидая родное племя.

Общаясь с Тениханом, Лориан впервые столкнулся с психологией кочевника, когда к подаркам добавилась и попытка перещеголять собеседника в доброжелательности. Лориан показал, что уроки степняков он освоил в совершенстве. Тенихан спросил:

– Что тебе дать в дорогу?

– Если не трудно, дайте умный совет.

Тенихан подумал, что теперь-то он знает ход мыслей мальчика, и снова ошибся.

– А у вас какие будут просьбы? – спросил Лориан. – Что я смогу сделать для вас в пути?

– Мое пожелание: встретишь в пути жующего человека…

– Жующего человека?! – не сдержал изумления Лориан.

Уж не о людоеде ли идет речь? Кочевники рассказывали, что встречаются и такие чудовища. Но ведь люди не нуждаются в мясе. Мяса и нет на Ойкумене. Если завтра к человеку вдруг вернется потребность в еде, наступит испытание, несравнимое с последними природными катаклизмами.

– Встретишь в пути жующего человека, не забудь передать ему добрые пожелания от старого и больного Тенихана. Он истинный мудрец, каких мало в Перунике. Передай ему, что я признаю его правоту. Да, последняя моя к тебе просьба… помни советы Тенихана.

«Мальчишка уходит, но он навсегда остается в племени вечных кочевников. Этот ребенок родился для дороги, – удовлетворенно подумал Тенихан. – Может быть… может быть, в этом юном кочевнике я воспитал того, кто изменит мир. Что тратить время на старшего сына, который глуп и ленив? Год времени ушел на этого маленького пловца. Надеюсь, я не ошибся». Сквозь прищуренные веки Тенихан в последний раз посмотрел на белокурого отрока, когда-то принятого им за тонущую девчонку. Почему Яр-Ярик не дал ему такого парня в старшие сыновья? Да, мальчишка многому научился. Будет жаль, если он женится, не дойдя до деревни грамотных, или заболеет, не повстречав жующего мудреца. Юнец освоил секреты, как быть вежливым в разговоре, но последняя фраза останется за стариком. Красиво подумал, красиво сделал. Поглаживая кольцо в носу, Тенихан сказал:

– Помни, тот владеет миром, кто свободно по нему передвигается. Прощай.

По команде помост подняли и понесли, мерно покачивая. За помостом шли мужчины, размахивая раскрашенными кусками холста. За знаменщиками – женщины с детьми и плетеными корзинами белья. Хранитель воды – почетная обязанность у кочевника. Поэтому за вождем идут хранители воды, лучшие бегуны и самые сильные мужчины. После них – носильщики хозяйственных помостов и одинокие женщины. Процессия растянулась от холма до холма. За холмом Тенихан приказал остановиться. «А-а, вспомнил», – вздохнул старик с облегчением. Он хлопнул в ладоши, и сильные юноши принесли для старшего внука подарок, выполненный руками Лориана. Посадив мальчишку на плетеные прутья, старик улыбнулся.

– Нравится лошадка? – спрашивал Тенихан любимого внука.

О чужаке по имени «Лориан» вождь кочевников уже успел забыть, озабоченный приближением непогоды…

Дожденосные тучи, словно крыша небесного хорама, нависли над пересохшей степью. Лориан смотрел вслед мужчинам, несущим помост, и в его голове роились вопросы. Почему одни люди выполняют прихоти других? Почему на почетном помосте несут Тенихана, а не другого старика? Почему не возражают против тяжкой доли?

Ветер затих, и на землю хлынули потоки воды. Вода! Снова вода! Лориан уверенно дал команду, и его обоз двинулся в противоположную сторону. Только не хватало тенихановского жеста ладонью – «вперед!». Но куда вперед? Необходимо найти Страну Живых Зверей. Он пройдет или, если потребуется, проплывет весь материк с востока на запад. Если Страны Движущихся Животных Не окажется на равнинах Восточной Ойкумены, придется посоветоваться с людьми золотого племени. Он будет искать. После встречи с Тениханом он знает, в какую сторону идти. Овохан не обидится на Лориана, когда тот пробьет в пелене дождя небесную тропу. Лориан ежедневно чувствует, что его судьбу надежно держит в плавниках Большая Рыба. И без сомнений, ему покровительствует сам Яр-Ярик. Что может испугать человека, имеющего собственное имя? Что может испугать человека, имя которого знакомо Большой Рыбе и Яр-Ярику?

Встреча с западом ждала речного мальчика! Лориана ожидали свежие ветры Трехморья!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«ЗНАНИЕ ПРИНОСИТ ОДНИ СТРАДАНИЯ»

Спустя несколько лет после рождения Лориана в лесостепных районах Восточной Ойкумены происходили события огромного масштаба. Переселение народов в западном направлении привело к возрастанию межплеменных контактов. С одной стороны, люди разных племен утрачивали веру в былых богов, поспешно уходя из обжитых районов Милазии или густонаселенного Трехморья. С другой стороны, правящие слои больших и малых племен получали возможность сравнить крепость своих религиозных воззрений с обаянием и могуществом чужих божеств. Самоотверженная приверженность культу звериных богов заметно пошатнулась. Доминирующим фактором становился интерес людей к силам природы. В качестве предмета поклонения для народов, утративших исконную территорию, все чаще избирались природные стихии – вода, огонь, ветер и так далее. Но уже тогда отмечались первые проблески кардинально нового верования – веры в человекоподобного бога. На просторах суперматерика, потревоженного Китовласом, появились племена, культивирующие веру в живого бога! Это начало духовного переворота, значение которого для последующей, истории Перуники переоценить невозможно. Живые боги, оттеснившие шаманов и вождей, стали предшественниками пророков и предтечами сторонников единобожия.

И вот однажды Лориан встретился с новым учителем жизни. Это был крепкий мужчина с умными глазами на безволосом лице. Далеко не старик, но в летах. Почтенный возраст не скрывала странная длинная одежда невероятно яркого цвета.

Лориан не знал, как называется цвет этой одежды. Чем-то похожий на закатное небо, но с нестерпимой для глаз яркостью. Материал одеяния был тот же, что и у поклонников Яр-Ярика, но покрой более сложный. Если кочевники носили плотно облегавшую тело одежду, в которой удобно было бегать, то незнакомцу не удалось бы в этом балахоне догнать даже травинку, которую он в раздумчивости покусывал, пока подросток подходил к его временной стоянке. У него не было огромного кольца в носу, как у Тенихана. Но на пальцах сверкало перстней больше, чем подростку было лет. Лориан прищурился, пытаясь определить число колец, благо Тенихан научил его счету. Блистающие под солнцем перстни облепили мужские руки, как икра – брюхо рыбы. «Перстни – знак какого племени?» – спросил себя Лориан. На кочевника хозяин стоянки был не похож, но что делал он здесь, вдали от родного племени?

– Оро, мальчик.

– Оро, сосед.

– Сосед? Почему ты называешь незнакомого человека соседом?

– Мы все соседи по планете. Планета зовется Перуникой, значит, мы все соседи и звать всех нас одинаково – «перуничи».

Незнакомец прикрыл улыбку узкой, почти женской ладонью.

– Прямо беда, хоть в путь не отправляйся. Если мудрец выходит на дальнюю тропу, быть у него интересной встрече с умным мальчишкой. Из какого ты племени?

– Я родился на берегу реки, но последний сезон дождей провел среди кочевников.

– Какому богу поклоняется твое племя?

– Племя моей бабушки поклонялось Говорящему Камню. Мы долго шли на восток. Но с моим отцом осталась часть речного племени. Я думаю, теперь мы не должны скрывать любви к Большой Рыбе. А кочевники, среди которых я жил, почитают Яр-Ярика.

– Надо же, можно в пути встретить подростка, который говорит «я думаю». Узнаешь его поближе, и выяснится, что ему есть чем думать. Умный ответ, но я так и не понял, каким же богам поклоняется мой собеседник.

– Я почитаю всех богов, которые не приносят вреда людям.

– А есть такие?

– Я не знаю, но, может быть, племя перумов поклоняется злым богам.

– Бедные перумы, – притворно вздохнул мужчина. – Где же их тропа пересекалась с путем юного незнакомца?

– Мое племя часто обижали перумы.

– Теперь понимаю, ты из племени людей с мокрыми боками.

Собеседники помолчали.

– Тебя не обидело то, что я назвал племя твоей бабушки «людьми с мокрыми боками»?

– Нет. Вы же не поддадитесь чувству детской обиды, если я буду рассказывать о вашем племени как о людях с мозолистыми пятками?

– Ха-ха! Рассмешил! Конечно нет. А ты забавный мальчишка. Сообразительный и смелый. Такой человечек у меня почитается за долгожданного гостя.

Мужчина взглянул Лориану прямо в глаза и протянул ладонь для рукопожатия. Правда, ему пришлось с некоторой заминкой выпутывать руку из бесконечного числа складок на рукаве. Подросток, не понимая, что происходит, вытянул перед собой раскрытую ладонь левой руки.

– А, ты не знаешь, что такое крепкое мужское рукопожатие, – отметил незнакомец. – Мужчины здороваются правой рукой.

Лориан переменил руку.

– Меня зовут Фаддий.

– А меня – Лориан.

– Маленький обманщик. В твоем племени нет имен.

– Меня прогнали из племени за то, что я сам себе дал имя, – поспешил объяснить подросток. Ему так не хотелось обижать собеседника в яркой одежде цвета речного заката.

– Видишь? Такие временные стоянки кочевники называют «семавитами». Семавит редко обносится оградой. Обычно семавиты устраиваются у источника воды. Небось любишь воду, а? – Фаддий погладил выбритый подбородок. – Рад, поди, и в нашем источнике поискать каменную рыбу?

Среднего роста, с широким лицом и густыми бровями, нависшими над узко посаженными добрыми глазами, с жестким ежиком темных волос, Фаддий нервно кривил узкие бледные губы. Лицо его при этом двигалось, натягивая тонкую кожу гладко выбритых щек. Крепкая шея забавно контрастировала с короткими руками. Вскоре выяснилось, что странное одеяние на Фаддия надевают обслуживающие его люди, и, вдобавок, лишь в том случае, когда предвидится встреча с вождем племени или беседа с незнакомым человеком. Обменявшись с Лорианом рукопожатием, Фаддий позволил помощникам снять с себя многоскладчатый балахон. Уже без посторонней помощи он переоделся в одежду, более подходящую для путешественника, – красный холот, расшитый золотыми нитями. Иногда холот подпоясывался широким переплетением веревок, и Фаддий любил поигрывать бахромой кисточек, но чаще носил жесткий пояс, в кармашках которого хранил драгоценности – перстни в ореховых скорлупках. Переодеваясь и проверяя драгоценности, он даже что-то напевал!

Знания – вот чем обладал Фаддий в изобилии. Но человеческое знание требует зрителя и единомышленника, как женская красота остается невостребованной без почитателей и влюбленных. Душа Фаддия ликовала – он нашел подростка, которого научит всему, что знает сам! За этим занятием обратная дорога на запад, в деревню грамотных, покажется куда короче. Измученный скучной дорогой, он испытывал чувства, равные тем, что возбуждают кокетливую купальщицу, рассмотревшую в прибрежных кустах подглядывающего юнца.

Фаддий не был одиноким путешественником, но он был оратором, лишенным слушателей, человеком, не чуравшимся педагогических экспериментов. Фаддий путешествовал с мужчинами из крохотного племени, которое обожествляло его за ум и способность вести нескончаемые беседы.

– Очень часто на Ойкумене уроды становятся живым божеством племени, – рассказывал Фаддий об увиденном в странствиях.

– Какие уроды? – с интересом спрашивал Лориан, никогда не забывавший о шестипалых.

– Разные. Девочка с тремя глазами, мальчик с шестью пальцами или мужчина, родившийся с хвостом. Я видел шамана с огромными шишками на лбу – тоже неплохой способ взять власть над людьми. Не завидуй моему положению. Для этого маленького народца я – этакий говорящий уродец. Способность издавать звуки и вести заумные беседы они расценивают не иначе как уродство.

Когда-то Фаддий был изгнан из племени. Долго жил в деревне грамотных, любил замужнюю женщину Асколу, жену одного из главных управителей деревни. Из деревни, впрочем, его тоже изгнали за то, что создал новое божество. К Трехморью он отправился с идеей нового божества. Путь на запад разонравился Фаддию с тех пор, когда закончились леса и появились горы. По степи он недолго странствовал в одиночестве. Фаддий быстро нашел примитивное племя, которое убедил сменить прежних покровителей на нового бога. Совершить такой грандиозный духовный переворот в людских душах оказалось возможным по причине его необъяснимого уродства. Эти люди от рождения были лишены речи, но наделены слухом. Слух сохранялся у них и при взрослении, но никто из молчунов не был способен к навыку речевого общения. Общались несчастные с помощью жестов, мычания и вскриков. Поэтому племя особенно ценило общие молитвы – когда все собирались в круг и слушали размышления Фаддия. Впрочем, такое «удовольствие» быстро наскучило самому Фаддию. Побаловавшись ролью живого бога, он отправился на восток, взяв с собой сильных и преданных мужчин, в обязанности которым вменялось заботиться о вожаке и нести тяжелые плетеные короба с одеждой. Никто из них не знал цели странного путешествия. Ни сопровождение, ни сам Фаддий. Но где-то одинокого мудреца ожидала деревня, единственная во всей Ойкумене, обитатели которой развлекались заумными беседами. Пока до этой деревни оставалось много месяцев пути, Фаддий связывал надежды с дорогой. Его подвижный острый ум изнывал от недостатка собеседников. Встречу с Подростком-Который-Сам-Дал-Себе-Имя Фаддий расценил как подарок судьбы.

«Язык – исходная точка в формировании религии? Или наоборот?» Фаддий открыто забавлялся тем, что мальчишка не знал ответа на его замысловатые вопросы, не понимал пока значения слова «религия» и не был знаком с геометрическим понятием «точка». Божеством Фаддия был покровитель беседы, бог Слово. Вся философия Фаддия умещалась в одно высказывание: «Иметь о языке приблизительное представление – значит быть понятным другому не более чем приблизительно». Процесс языкового мышления в отличие от образного, по фаддиевской теории, возвращал первозданный смысл словам и понятиям. Умственная деятельность может считаться таковой лишь тогда, когда понятие является признаком конкретного предмета. Фаддий полагал, что понимание основывается на отличии мира слов от мира образов. Подобные мысли Фаддий внедрял в сознание юного собеседника. И пускай две трети услышанного Лориан просто не понимал, изысканно витиеватая речь бродячего мудреца оказала на него гипнотическое воздействие.

В первое время общения с мальчишкой беглецу из далекой Язочи часто-часто приходилось огорченно бормотать себе под нос: «Не видно понимания в глазах». О ленивых людях Фаддий говорил: «Они с брюхом ненужных знаний под черепной коробкой». Понимания требовал зкующий мудрец.

– Меня не интересует, что у тебя на кончике языка, – едва ли не кричал Фаддий. – Не вижу! Не вижу в глазах понимания!

Тенихан привил Лориану привычку принимать решения самостоятельно, ни на кого не оглядываясь. Фаддий заставил его задуматься о необоримом стремлении личности к свободе мысли. В родном племени ему осталась бы неизвестной возможность выбрать свой собственный жизненный путь. Останься Лориан с кочевниками, он никогда не узнал бы, что каждый человек имеет право на выбор божества и на парадоксальную мысль.

– Не отвлекайся.

– Не отвлекаться от чего? – не понял Лориан.

– Не отвлекайся от дороги.

Хороший совет. Лориану он пригодится. Если когда-нибудь, став взрослым, Лориан встретит несмышленого мальчика, он даст ему такой же совет.

– Борьба – это хорошо. Ты должен быть готов к борьбе идей. Побеждает не человек, побеждает идея, – любил повторять Фаддий.

Через месяц, прошедший после их первой встречи, Фаддий и Лориан брели под солнцем, затянутым в облака, и вели нескончаемый диалог.

– Предки, которые не уважали мудрецов, утеряли даже общий язык. Что потеряют мои современники, не желающие прислушиваться к голосу мудрости? Я не про урчание в мочевом пузыре говорю.

Да, пора бы и воды попить. Остановились. Подождали, пока носильщик разлил воду по бокалам. Утолили жажду. Фаддий перевернул бокал и помахал им в воздухе, ловя на ладонь вылетевшие капли. Не присаживаясь, пошли дальше. Сегодня дышалось ровно. Нога ступала по гладким местам без ям и сухих веток. Сбоев в ходьбе почти не было.

– Животные понимают человечий язык? Правда, что Черные Колдуны говорят на птичьем языке?

– Отрок, по тебе плачет деревня грамотных. Там обсуждают вопросы бездельников. Например, там любят сцепиться в хорошем споре на предмет обсуждения «проблемы», н-ня-а, – передразнивает Фаддий высоким неживым голосом, – каком языке разговаривали животные до ухода на планету Андомора? Был ли у них общий язык? – Рассмеялся, вспомнив что-то, но не поделился с юным собеседником.

Не поддаваясь на издевку, прозвучавшую в голосе наставника, Лориан терпеливо спросил:

– А если правда, что животные говорили на одном языке и все понимали? Рыбы понимали лошадей? Вот здорово!

Фаддий нахмурился:

– Глупец, он везде глупец. На Балхане и в горах дурак остается дураком.

Лориан не обиделся. Ему было интересно узнать хоть что-нибудь про деревню грамотных.

– Мудрец, не знаю, о чем спорили в деревне грамотных, но думаю, победила та сторона, которая настаивала на общности языка животных. Иначе как бы они ушли одной дорогой от людей? – Последнюю фразу Лориан произнес с едва уловимым вызовом, но, не получив привычного обострения, спор быстро подходил к финалу.

Фаддий хихикнул:

– Уверен, что так. И не все люди позабыли звериный язык. Его помнят шаманы племени Большого Леса. Если ты говоришь на том языке, что тебе выспрашивать несчастного Фадция? Проваливай той же водной дорогой, которой шел до встречи с Тениханом.

Лориан пропустил колкость мимо ушей. Он уже немного узнал Фаддия и был уверен – самое интересное в новом разговоре впереди. Фаддий «разогревался».

– К нему с добром, а он к тебе – с проблемой. – Фаддий помолчал. Затем тихо произнес: – Китовлас желает наказать людей, наделить каждое племя отдельным языком.

О Китовласе Лориан готов был расспрашивать бесконечно. Но у Фаддия не было желания рассуждать о детских страшилках.

– Отрок, скажи, ты владеешь многим или ничем?

– У меня есть ваш подарок – знак с изображением рыбы.

– О! – Фаддий посмотрел куда-то вдаль, привычно перекатывая язык во рту. Щеки его от этого смешно вздувались. Временами Фаддий стеснялся этой привычки, – в конце концов, такой недостаток лишь продолжение теории регулярного жевания. Побороть выработавшуюся манеру гримасничать не хватало силы воли.

В диалоге вопрос всегда имеет мужскую природу. Диалог продолжается новым вопросом.

В минуту восторга Лориан готов был расцеловать собеседника. Горечь и обиды стоили красивой мысли! Фаддий – умница!

– Вопрос – всегда конфликт. Вселенная как мир существует в противоборстве добра и зла. – Чувствуя одобрение, Фаддий развивал мысль: – Золото можно потерять, его могут отобрать. Пока ты не сталкивался с подобными случаями. Будь к ним готов…

«Золотые перстни могут украсть, снять со спящего», – подумал Лориан, вспомнив дурные привычки Иго.

– …никому, кроме Китовласа, не отнять у мудреца право на вопрос. Как только ты разучился задавать вопросы, считай, жизнь закончилась. Потеря любой вещи восполнима. Утрата навыка задавать вопросы – утрата души. Камнем бьют по камню и высекают искры. Камень от удара меняет форму. Душа приобретает неповторимость формы от работы памяти.

– Я прав? Воображаемый камень – вопрос?

– Вопрос расценивай как способ познания мира через язык.

– Я согласен, но какие вопросы главные? – робко попытался уточнить Лориан. – Вы сами учите во всем находить главное.

Лучше бы он отмолчался! Фаддия прорвало. Он высыпал целый ворох мыслей на собеседника, словно карман балахона прохудился и в такт ходьбе на каждый человеческий шаг вываливается по одному мудрому изречению.

– Труд мудреца – детская игра в вопросы и ответы. Отрок, попробуй умным вопросом высечь искру из трухлявой Вселенной! О! – Фаддий засмеялся. – Главные вопросы – о тайнах Вселенной и человеческой души.

Они остановились на вершине холма в тени большого камня. Осмотрели глыбу высотой с человека. На камне было выбито изображение страшного животного с крыльями.

– Дракон, – мимоходом заметил Фаддий.

Лориан присел на корточки и провел пальцем по выемке у самой поверхности земли. Заложив руки за спину, Фаддий в задумчивости покачивался взад-вперед, почти упираясь носом в драконий хвост, извивающийся на гладкой поверхности серо-розового гранита рапакиви. Взгляд его упал на искусно изображенного сторожевого пса, который, злобно оскалив пасть, охранял душу умершего хозяина.

– У тебя обоз многочисленнее и пышнее моего. С такой свитой я не смогу принять тебя в попутчики и постоянные собеседники, – вдруг сказал Фаддий.

Сперва Лориан не понял, о чем говорит мудрец. Потом покраснел. Фаддий стоил целой свиты! Тотчас приняв решение, Лориан вскочил, стремглав бросился с холма к сопровождающим его людям. Несколько громких слов команды, и кочевники скрылись в зарослях торогона.

Облегченно посмотрев им вслед, Лориан снова взошел на вершину холма. Увлеченный разглядыванием камня, Фаддий словно не заметил краткого отсутствия собеседника.

– Я отпустил их к родному племени, – объяснил Лориан свой поступок. И, помолчав, добавил: – Кажется, они были рады.

Фаддий не нашел сил скрыть довольную ухмылку:

– А как мальчик будет рад, когда в недалеком будущем я отпущу его, глупенького, со словами: «Отрок, я научил тебя всему, в чем и сам никогда не разбирался!»

Здесь Фаддий, конечно, умолчал о главном. Знание о мире и о человеке – зачастую повод для грусти. Знать – значит испытывать постоянное чувство умственной жажды. Но Лориан меньше всего думал о покое. Духовную жажду он утолял поначалу общением с отцом и шаманом, затем – вопросами, обращенными к Тенихану. Теперь ему исключительно повезло, потому что в самом начале пути в Страну Живых Зверей повстречался человек, ничем другим в жизни не интересовавшийся, кроме как возможностями ума и игровым общением со случайными попутчиками.

«Мне повезло», – подумал Лориан, отпустив людей Тенихана. Ветер со свистом прорывался в круглое отверстие, аккуратно пробитое в верхней части камня. Для чего он был сделан неведомым мастером? От посторонних мыслей Лориана оторвал звонкий голос Фаддия:

– Кстати, мы давно не говорили о душе. Что такое «душа»?

– Душа – внутренний мир человека. Утрата души – утрата жизни, – бойко отвечал Лориан.

Ему вспомнилось, что они разговаривали на подобную тему. Повторялся, что ли, Фаддий? Неужели стареет? Стареет так же, как Тенихан?

Не глядя на Лориана, Фаддий медленно побрел вниз с холма, уверенный, что юный собеседник не замедлит последовать за ним. Лориану не хотелось уходить от камня. Его тянуло получше рассмотреть изображение дракона и собаки. Но, боясь упустить хоть слово из разглагольствований мудреца, он двинулся следом.

– Душа – прежде всего работа, – говорил Фаддий. – Руки что-то делают с камнем, ноги мнут травяной покров степи. А человеческий ум и сердце работают с душой. Человек без души – существо, лишенное активного мозга и горячего сердца. Душа – хранилище смысла Вселенной. Должно же быть у Вселенной предназначение? Смысл человеческого бытия следует искать не на звездном небе и не в горах, а в душе человеческой.

Мудрец оборвал фразу, помолчал и вдруг сказал не без угрозы в голосе:

– Я знаю, знаю, чего сам себя лишаю, отдавая малознакомому отроку сокровенные мысли…

И замолчал. Фразу не закончил, – понимай как хочешь. И стыдись собственной недогадливости.

Никогда прежде Лориану не доводилось слышать та много умных и на редкость красивых слов. Он страшно боялся упустить хоть что-нибудь из услышанного. Фаддий ощупывал себе подбородок: не выросла ли щетина. Страсть Фаддия к бритью – одна из многочисленных странностей. По утрам он брился острым лезвием слег» изогнутого железного ножа. Лориан впервые видел бреющегося мужчину. Как-то утром, когда Фаддий спал, а люди ушли за водой, Лориан провел лезвием по щеками покрытым юношеским пушком. Забавно, должно быть, выглядел он со стороны. Надолго сохранилось в памяти удовольствие – водить лезвием по чистому подбородку. Но высказывания Фаддия доставляли подростку куда большее удовольствие. Тревога по поводу: «А будет ли у меня растительность на подбородке?» сменилась мыслью: «Стану ли я таким же умным, как Фаддий? Почему у мужчин речного племени и у Тенихана волосы на лице не росли, а Фаддию нужно бриться каждое утро? Почему у некоторых племен не ценятся ум и работящие руки? Непонятно».

Фаддий часто наблюдал за тем, как быстро и ловко умеет бегать юный собеседник. Иногда Лориану приходилось, прерывая беседу, взбегать на холм для осмотра местности или просто искать родник. В таких случаях Фаддий со вздохом говорил вернувшемуся и запыхавшемуся подростку:

– Ах, ноги! Ах, мускулы! А ты попробуй догони слово. Попробуй обогнать мысль.

Для подростка Фаддий как попутчик – не обуза. В ходьбе они равны. И всегда готовы отдать должное другому. Но как собеседник Фаддий был жестокосерден. Мысль и слово мудрец ставил выше живого конкретного человека. Жесткость, с которой он учил подростка лаконизму и ясности языка, порой не находила никаких оправданий, хотя Фаддий никогда не произносил грубых слов и никого не поносил за глаза. Однако он часто пользовался запрещенным приемом, когда давал собеседнику понять разницу в их умственном развитии.

За время общения с взрослеющим подростком Фаддий лцшь один раз совершил непростительно жестокий поступок. Когда Лориан не разобрался в сложном и запутанном вопросе о взаимосвязанности языка и племенной мифологи западных народностей, Фаддий зло посмотрел на собеседника и беззвучно прошептал грубое ругательство. Научившийся понимать попутчика даже по движению тонких губ, Лориан вспыхнул от стыда. Ведь Фаддий несомненно пробормотал нечто вроде: «Тебе бы в немом племени родиться». После всех рассуждений о красоте и силе человеческого языка услышать от Фаддия подобное оскорбление было невыносимо больно. Как можно отнимать у человека речь?

Фаддий то и дело напоминал Лориану о его малообразованности в самый напряженный момент спора. Узкий кругозор мальчика был отдушиной для мужчины, капризно переносившего тяготы долгого путешествия. Правда, и себя Фаддий любил отстегать саркастическими замечаниями.

Когда они поднимались по крутому склону оврага, нависшего над узким руслом речушки, пересохшей между сезонами дождей, Фаддий вдруг спросил:

– Что такое «племя»?

– Много людей. Племя – люди, живущие вместе, – с обреченностью в голосе промямлил Лориан.

– Неправильно.

– Люди, которые находятся вместе вблизи от покровительствующих им богов, – неловко сползая по отвесному откосу, пытался Лориан найти ответ.

– Снова неправильно, – презрительно констатировал Фаддий.

Лориан промолчал. Трудно угодить Фаддию. Но еще труднее всякий раз признавать свое бессилие перед сложностью языка и справедливым требованием точности в определении предмета и понятий разговора. Серьезный разговор и не начинался.

– Племя – несколько родов, которые объединяются вокруг общего занятия или общей цели. Я бы уточнил, вокруг племенного божества. Божество всегда требует некоей работы и всегда дает хотя бы самую примитивную Цель. Если я не прав, опровергай меня.

Лориан молчал. Фаддий, конечно, любил унизить мальчишку, но не забывал и вознаградить.

– Ты как-то рассказывал об отце. Он мечтал обработать каменный остров, превратить его в фигуру рыбы. Работа для настоящего мужчины. Предлагая сородичам идею нового божества, твоя бабушка и отец просто: возвращали людям общую цель. Цепляясь за красивое-понятие «Большая Рыба», старухи давно утратили эту, цель. Что я могу сказать о твоем племени? Слабовата на Ойкумене молодежь. Что мне требовать от тебя объяснения понятия «народ»? Народ – это несколько племен, объединенных языком и территорией. В народе племена как роды в племени. Племена матери Ойкумены когда-нибудь станут одним народом. Чего для этого не хватает?

Разминка закончилась.

– Что такое «язык»? – задал Фаддий действительно трудный вопрос.

– Язык состоит из слов. Слова в языке – как члены одного рода в племени. Язык – племя слов. – Лориан с энтузиазмом принял вызов мудреца.

Фаддий добродушно щурился на солнце. А мальчишка-то умеет подстроиться под собеседника. И отрицательно покачал головой.

– Язык – средство общения для представителей одного племени?

– Юноша, я бы начал с тобой разговор о языке как; об исходной точке в создании и развитии веры в племенных богов. Что-то в языке Ойкумены есть такое, что подталкивает племена на обожествление животных. Если каждое племя будет верить в маленького божка и не признавать покровителей других племен, что может произойти?

– Тогда язык перестанет быть понятным всем, – предположил Лориан.

Фаддий доволен. У мальчишки есть проблески ума.

– Верно. Сегодняшнее положение меня пугает. Не будет общей веры для племен Ойкумены – и мы забудем общий язык. Если каждое племя начнет верить в своего, непохожего на других бога, пропадет единый язык. Вожди начнут толкать племена к войне за богов своей религии! Что будет тогда? Кошмар!

– Что же делать? Человек из речного племени не сможет сказать человеку из племени перумов: «Уходи!» Кочевник с севера не сможет поговорить с восточным кочевником, – огорчался Лориан.

– Без создания межплеменного союза, объединенного общей для всех религией, человечество не сможет выжить. Не помогут ни единый язык, ни общая территория, – соглашается Фаддий.

Порой Лориану кажется, что Фаддий путешествует исключительно с благородной целью сохранить на всей огромной Ойкумене единый межплеменной язык. День за днем попирали они зеленый травяной ковер, сплошь покрывший холмы, продолжая бесконечную беседу. Бившее в глаза солнце было их бессменным попутчиком.

– А что такое «устная речь»?