Текст книги "Пророк"

Автор книги: Анатолий Юркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

Мизансцена называлась: «Переход сна в реальность». Сон – это то, над чем нельзя смеяться. Но можно осмеять спящего. Лориан вышел на подмостки, и из его широких штанин с шумом стали вываливаться деревянные и каменные рыбки. Лориан суетился, спотыкался о каменные и деревянные игрушки, падал, вставал, изображая смущение, а на подмостки все падали и падали предметы продолговатой формы. Дождинка засмеялась. Лориан дурашливо стал извиняться за неуклюжесть и в приступе раскаяния снял парик. Увидев безволосую голову и большую блестящую серьгу-рыбу, Дождинка захохотала вместе со всеми зрителями. На следующий день вождь отказался от прежних слов и потребовал, чтобы все забыли об успехе артиста.

В следующий раз Лориан увидел Дождинку на сцене. Пантом набрался смелости и отвел для дочери вождя главную роль. Дождинка пела. Голос у нее оказался замечательный. Публика долго не отпускала ее со сцены. Дождинка приняла окончательное решение порвать брачные договоренности с древлянами.

Лориан воспользовался знакомством с кормилицей и тайно встретился с Дождинкой. В сопровождении надежного телохранителя они беседовали за кулисами. Девушка и не подозревала, что разговаривает с человеком, пробудившим ее в Кодове от долгого сна. Она сказала Лориану, что приложит все силы, чтобы разубедить старейшин в необходимости брака. Театральные представления, говорила талантливая девушка, следовало бы сделать обрядовым действием в обоих племенах. Лориан признался Дождинке в любви. Выслушав симпатичного незнакомца, к которому она и сама испытывала странное влечение, Дождинка тем не менее отказала. Она вся была в мечтах об артистическом будущем. После выступления у Пантома Дождинка попросила родителей отменить свадьбу с человеком, которого она никогда не любила. Возмущенный вождь отдал распоряжение посадить Дождинку в чулан.

Отказ Дождинки застал Лориана врасплох. Один в опустевшем балагане, Лориан готов был разделить страсть девушки к удивительному миру театра и не понимал, в чем причина отказа. Неужели слабоумный сын главного жреца был предпочтительнее?

Лориану не хватало Фаддия или Фантазиста, они могли бы ему посоветовать что-нибудь дельное. От сильного волнения он разговаривал сам с собой. Вернее, он придумал себе собеседника и вот с ним-то, воображаемым, и вел диалог.

Среди ночи к нему пришло творческое вдохновение. Вдали от единомышленников и просто грамотных людей он придумал три закона происхождения боговдохновен-ных текстов.

– Свиток похож на человека. Честный и умный свиток сравним с живым существом. Читатель всегда сотворец. Чтение пророческих комен – это процесс создания, развития и распада боговдохновенных текстов. Как есть законы, определяющие жизнь человека, так должны быть законы для свитка. Духовный тупик племени дровосеков наводит на мысль о первом и главном законе лорибуки: безбожие не может служить основанием для создания нового народа. Ибо народы осознают себя через мысль о Боге, выраженную в письменности. Лорибука есть диалог читателя с Ондроном. Осознание замысла создателя мироздания может возникнуть только через письменное слово. Что должен гласить второй закон?

Лориану показалось, что собеседник собирается возразить. В запальчивости он продолжал:

– Всегда свиток создается единомышленниками. Сначала это священный текст группы людей, и лишь позднее народ признает его образцом новой письменности. Пророки, создавшие новую религию и новую письменность, становятся народными героями. Народ избран Богом, если он имеет самобытную письменность и самобытную религию. Заимствование письма и религии всегда приводит к распаду межплеменного союза и гибели народа, доверившегося чужим алоборам. Обречен народ, не имеющий письма и не создавший в слове образ Бога. Таков второй закон лорибуки.

Возбуждение Лориана достигло крайней степени. Он замер на краю подмостков и крикнул в пустой зал:

– Закон третий прост и чист как вода в лесном роднике. Письменность предшествует появлению новых межплеменных вероучений. Проповедник идет к людям с образом творца мироздания в сердце и словом Онд-рона в лорибуке. Великая Охота сменится войнами. В схватке железа и идей обещают выжить народы, соединившие духовные вероучения с письменностью. Только народы, доверившиеся пророкам и создавшие самобытное письмо, имеют будущее. В лорибуке – ответы на все вопросы, которые ставит жизнь. Есть лорибука – будет и ондроновский народ. Красивые и смелые люди всех племен соединятся и создадут города без темных пятен.

Он остановился и замолчал, чтобы немного успокоиться и не забыть открытые законы. Бродил по балагану в поисках подходящего предмета для записи. Безуспешно попробовал вывести значки тайнописи на стенах. Не найдя под рукой привычных свитков, сорвал занавес, закрывавший сцену. Лезвием топора разрезал театральный занавес на квадратные фрагменты. «А что если сшить их под одну обложку?»

Веревкой он скрепил один за другим листы будущей книги. «Где Фантазист? И где Напролик с Дергачом? Где все мои друзья?» – спрашивал Лориан, записывая пророческие комены.

К утру Лориан набросал чертеж книгопечатного станка. При этом он и не думал гордиться изобретениями, уверенный, что на его месте Нейло, Вернорук или Фантазист могли бы изобрести и книгу, и станок и что у них хватит сил противостоять толпе, всегда жаждущей крови и низменных утех.

Увлеченный мыслями о том, как донести законы лорибуки до народов, противящихся знакомству с коменами, он не видел, как сторожа балагана побежали к Пантому сообщить о разрезанном занавесе.

Жрецам-древлянам давно нужна была ссора Пантома с Лорианом. Поэтому они, узнав о проступке чужестранца, охотно устроили грандиозный скандал. Жрецы обвинили Лориана в порче театрального занавеса, считавшегося в Древолюбске священным. Толпа привела Лориана к вождю. Пустошь перед балаганом мураявров превратилась в место судилища.

Возмущенный вождь кричал:

– Чужеземец, мальчишка, из-за тебя Занавес Вселенной пахнет речной тиной!

Гримаса гнева исказила лицо предводителя дровосеков.

– Присмотритесь, и вы увидите внизу чудовище, днем и ночью длинными клыками подпиливающее древо мировое, – не растерялся Лориан.

От доносителей старейшины древлян давно знали о вольномыслии дочери вождя и о ее разговоре с отцом. Жрецы вознегодовали. Выход Дождинки на подмостки балагана они расценили не иначе как предательство. Отказ девушки стать невестой слабоумного подрывал тайную интригу жрецов. Они намеревались воспользоваться проступком Лориана как поводом для ослабления авторитета вождя.

Пророка заточили в сыром чулане. Собирались в толпу рассвирепевшие древляне. С факелами в руках к ним присоединялись и дровосеки, требуя самого жестокого наказания для чужеземца. Через щель в двери Лориан видел, что творится на улице. Перед ним впервые раскрылись Уста Тьмы. Люди бесновались так, словно Китовлас проник в мозг каждого человека из многоголовой толпы.

«По силам ли Китовласу взять вверх над людьми, когда их так много? – думал Лориан. – Если найдутся среди них мудрые, то нет. Но ведь и настроение горстки негодяев явно передается остальным, и тогда толпа становится пьяным чудовищем. Злоба одного человека опьяняет толпу как кодова». Не успел он подумать об этом, как заметил, что в толпе много пьяных.

Вождь обвинил кормилицу в потворстве актерскому увлечению дочери и в связях с чужеземцем. «Порча занавеса – святотатство!» Под напором жрецов вождь проклял «пособницу» преступления. Обуреваемый отцовскими чувствами, вождь готов был отдать на растерзание толпы любого человека, лишь бы спасти дочь. Кормилицу толпа забросала речной тиной и водорослями, заготовленными в деревянных бочках. Униженную женщину вышвырнули за ворота Древолюбска. Чернотел исчез, и никто его не видел с того момента, как толпа повела Лориана в чулан.

Наблюдая с крыльца отцовского дома за издевательствами, которыми подвергалась несчастная, Дождинка вдруг вспомнила, как в день ее недавнего совершеннолетия кормилица рассказала ей об основателе загородного театра. Она догадалась, что под разными личинами встречала одного и того человека: иноземца, придумавшего театр, забавного шута на сцене. Это он в балагане Пантома признавался ей в любви. И почему-то его голос показался ей странно знакомым… Неужели они встречались до событий в Древолюбске?

Дождинка подошла к двери чулана. Дождинка держала деревянный бокал с ароматизированной водой. Щель была расположена довольно низко, и ей пришлось встать на колени, чтобы ее слова были слышны узнику.

– Ты кто? – спросила Дождинка.

– Я – пророк и призван нести людям лорибуку.

– Я тебя помню и знаю. Скажи, откуда и почему?

– Это я разбудил тебя в Кодове.

– Как тебя зовут?

– Лориан.

Дождинка сняла мужской перстень с веревочки, висевшей на шее. Она положила перстень на дно бокала. По старому поверью, сосуд с кольцом девушка из племени дровосеков должна подать суженому. Отпив из бокала, мужчина обязуется отвечать за жену. Дождинка решила, что из ее рук перстень и бокал примет мужчина с именем Лориан. Таков обряд. Перстень на дне стакана – знак избранности. Она готова исполнить ритуал венчания.

Девушка омочила пальцы в воде и просунула руку в щель.

– Я не знаю, что значит быть пророком. Это не важно. Если ты проглотишь несколько капель, я буду твоей женой. Я буду верна тебе до смерти. Если ты умрешь, я умру следом за тобой. Решай.

Лориан снял капли с ее ладони своей рукой и мокрыми пальцами коснулся пересохших губ.

– Все правильно, – прошептала Дождинка, бросив бокал оземь.

Она подняла с земли выкатившийся из бокала перстень и, зажав в кулачке подарок старика Дабона, зашагала в ту сторону, откуда доносились крики. С гордой осанкой, слегка прищурив глаза, Дождинка вышла навстречу толпе.

– Древляне и лесорубы! Мне, дочери вождя великого лесного племени, есть что сказать вам в это ночное время. Я приношу извинения от имени моего жениха Лориана.

Толпа онемела от услышанного.

– У отца и у жрецов древлян я прошу: простите чужеземца! Снимите с него обвинения. Он мой жених, и никто не смеет требовать крови моего жениха. Если вы настолько обезумели, что мои слова ничего не значат, я обращаюсь с просьбой. Дайте ему возможность уйти из Древолюбска.

Толпа зароптала.

– Я выбрала чужестранца! Никто другой не будет моим мужем!

Раздались оскорбительные выкрики. Из задних рядов кто-то бросил несколько комьев грязи, разбившихся о спины стоящих впереди.

– За что вы изгнали мою кормилицу? Вы обезумели? С каких это пор дровосеки стали верить в сверхъестественные силы? Для вас кусок тряпки сделался важнее человеческого достоинства? Я слышу слова недовольства. Что они означают? Неужели я родилась в племени мужчин, для которых тряпка важнее человека?

Толпа совсем не слушала девушку и требовала наказания для пришельца. Человек с косматой бородой, брызгая слюной, закричал:

– Хватит болтать! Завтра станешь женой молодого жреца! Никаких чужаков!

– Правильно! Лучше гулять на свадьбе, чем терпеть капризы вздорной девчонки!

– Свадьбу! – закричали древляне, успевшие позабыть о Лориане. – Свадьбу!

Дождинки вздрогнула. Они обезумели! Они требуют, чтобы она вышла за ненавистного ей сына жреца? Да ни за что!

Чадящие факела освещали тонкую фигурку перед толпой. Дождинка предприняла последнюю попытку.

– Дровосеки! Я дочь вашего вождя! Поддержите мой выбор! Отцовским топором и волшебным перстнем заклинаю!

Дровосеки молчали.

– Смирись! Иди к жениху! Целуй деревянных богов! – раздались торжествующие крики древлян.

Когда она проходила через расступившуюся толпу, кто-то ударил ее в спину. Едва удержавшись на ногах, Дождинка направилась к балагану Пантома.

– Ну погодите, я вам устрою, – шептала она. Мимо пробегал мужчина с факелом в руках. Дождинка остановила его:

– Ты дровосек? Ты должен мне помочь.

– Смирись, сучка! – выкрикнул мужчина. Дождинка ударила его кулаком в нижнюю челюсть.

Прежде чем он опрокинулся в лужу, она успела пнуть мерзавца ногой в живот. Факел выпал из его руки. Дождинка подхватила факел и вбежала в потешные палаты Пантома. Недолго ее глаза искали обрывки занавеса. Она поднесла факел к обрывкам ткани из лона. Затем разбро– сала горящие лоскуты на подмостках. Убедившись в том, что сухое дерево хорошо принялось гореть, девушка опрометью кинулась на улицу и увидела группу древлян, возглавляемую избитым ею дровосеком.

– Это она! Она меня ударила! Древляне истошно завопили:

– Заткнись, придурок! Она подожгла балаган! Торжествующая Дождинка спросила:

– Где ваш Занавес Вселенной? Он горит вместе с балаганом! Все вы позорники! Мне стьщно быть во главе племени идиотов!

Древляне и девушка пытались перекричать друг друга.

– Жрецы вас обманули! – кричала Дождинка многоголовой толпе.

– Мы знаем, ты не остановишься! Ты подожжешь и наших деревянных богов! Остановите ее!

Чернорукий мужчина тянулся к девичьему горлу.

Хлюпая по лужам, кто-то бежал в темноте и выкрикивал:

– Убили вождя! Убили вождя!

Толпа бесновалась. Горячие слезы побежали по лицу Дождинки. Со всех сторон на нее надвигались пьяные или обезумевшие древляне и дровосеки. Бежать было поздно, да и некуда. В отчаянии девушка решила прибегнуть к магическому перстню. Она быстро наклонилась и левой рукой набрала горсть подвернувшихся щепок, а правой ладонью сделала жест, означающий: я буду бороться до конца!

– Не подходите! У меня волшебный перстень! Вы погибнете от своего самоуправства! Прочь! – крикнула Дождинка.

Люди не услышали предупреждения. Кольцо вокруг дочери погибшего вождя неумолимо сжималось. Народ жаждал кровавой расправы над отступницей. Все понимали неизбежность гибели соплеменницы, провинившейся перед родителями, жрецами и народом. Какой-то древлянин завыл по-волчьи и прыгнул на Дождинку. В ответ девушка сделала неуловимое движение левой рукой – и острая дубовая щепка вонзилась нападавшему в щеку. Приложив ладонь к кровоточащей щеке, человек остановился. Качнувшись взад-вперед, взвыл от боли и отступил в толпу.

Девушка с ненавистью глядела на озверевших соплеменников. Едва следующий противник сделал шаг вперед, как еще одна щепка вылетела из ее левой руки. Твердая, как наконечник стрелы, она пробила кадык чернорукому исполину. Кровь брызнула на одежду стоявших рядом с ним. Звериное рычание прокатилось над толпою.

– Убедились? Отпустите нас с мужем, и никто больше не погибнет.

Низкорослый древлянин крикнул: «Деревянные боги рассердились!» В следующее мгновение коротышка упал – топор вошел ему глубоко в спину. Из раны хлестала кровь. Жрецам проще было убить соплеменника-паникера, нежели упустить провинившуюся.

Тщедушный жрец в деревянной маске на затылке беспрерывно выкрикивал:

– Смерть изменнице! Смерть!

Узолки, свисавшие с колдовской маски, болтались на впалой груди жреца. Раскрытая волчья пасть жадно смотрела на толпу. Дождинка прошептала заклинание и вдруг… весь древесный мусор на улицах Древолюбска поднялся в воздух! Щепки закружились над головой жреца, онемевшего от ужаса. Жрец обернулся к соплеменникам за помощью, волчья маска сдвинулась на плечи и превратилась в безобразный горб. Он не успел и с места сдвинуться, как щепки, подобно стае хищных птиц, заклевали его до смерти. Десятки и сотни мелких щепок поднялись с земли и роем вились вокруг девичьего кулачка. Девушка вытянула левую руку в сторону толпы: «Прогоните их прочь!» Едва она прокричала эти слова, как мусорный рой метнулся в указанном направлении. С воплем и бранью древляне и дровосеки попытались разбежаться, но тысячи древесных игл и стрел настигали каждого.

Пригибаясь, Дождинка пробежала мимо мертвого жреца. Его спина была сплошь исколота щепками.

Одержав временную победу, Дождинка опустилась на колени и бережно положила на землю щелочную матку. Она закопала ее на глубину человеческой ладони, и тотчас щепки прекратили преследовать толпу, повернули обратно, и спустя мгновение перед Дождинкой появился холмик древесной трухи, пропитанный кровью ее недоброжелателей.

Действие волшебства кончилось, и толпа почувствовала, что теперь девушку ничто не спасет. Грязные и злые мужчины снова окружили несчастную Дождинку в тугое кольцо. Девушка приготовилась к самому худшему. Кто-то лязгал ножницами, намереваясь отрезать Дождинке ее великолепные косы. И вдруг, когда между толпой и ее жертвой оставалось не более трех-пяти шагов, раздался дерзкий пронзительный свист, и две высокие темные фигуры заслонили девушку от нападавших.

– Прочь с дороги! – визжали1 древляне.

Задние напирали на передних, и вскоре древляне оказались на расстоянии вытянутой руки от огромных незнакомцев.

– Расходитесь с миром! – одновременно выкрикнули загадочные спасители Дождинки. – Если не разойдетесь, мы прольем вашу кровь. Умрем, но не отдадим девушку.

Толпа расступилась, образовав проход, и перед незнакомцами возник еще один жрец, еще тщедушнее, чем предыдущий, с маской деревянного божества в руках. Жрец близоруко всмотрелся в темные силуэты.

– Это не древляне! – крикнул он, повернувшись к толпе.

– Это не наши, – подтвердил один из дровосеков.

– Чужак раздвоился! Это борсокеры! Убейте их!

Могучим кулаком «борсокер» размозжил голову кровожадному человечку. Толпа всколыхнулась. Еще двое или трое окровавленных мужчин полетели на землю. Незнакомец в короткой куртке молотил кулаками не останавливаясь, и каждый его удар был смертоносным. Второй чужак, одетый в длинное платье, был малый не промах – он укладывал нападавших точными ударами голой пятки в лоб или солнечное сплетение.

Незнакомцев неожиданно поддержали молодые дровосеки из родов, близких к семье Чернотела. На сторону чужаков перешли и мураявры, недовольные Пантомом. Им наскучило играть в масках. Они желали перемен и были не прочь поучить уму-разуму чванливых древлян. Завязалась рукопашная. Кулаки и пятки незнакомцев остановили толпу. К этому моменту несколько десятков древлян и дровосеков были страшно изуродованы. Дре-волюбчане отступили, напуганные искусством кулачного боя.

– Где топоры? Зарубите их топорами! Дровосеки выхватили из-за веревочных поясов тяжелые топоры.

– Дергач, приготовься к смерти. Замолви за меня словечко перед Кромом, – попросил один из незнакомцев, не оборачиваясь к другому.

– Лучше ты, Фантазист, признавайся, из какого племени пришел к нам, – недовольно пробурчал второй чужак. – Не упрямься. Кому твоя тайна нужна в стране мертвых?

Толпа надвигалась, и Дождинка, закрыв лицо руками, подумала, что участь двух смелых одиночек решена. Никому не устоять перед сотнями острых топоров. Но одно-единственное слово изменило исход схватки. Издалека донесся боевой клич ондроновцев:

– Ондро!

Друзья воспрянули духом. Дергач набрал так много воздуху в легкие, что, казалось, послышался хруст его разошедшихся ребер, и заревел над головами противников:

– Он-н-дро-о!!!

Фантазист не сомневался, что их найдут по крику Дергача, но не удержался, чтобы не запугать противника до смерти, и выкрикнул непонятное слово:

– Оссо!

Могучие воины с золотыми, серебряными и деревянными коменами на мускулистых шеях без труда оттеснили древлян и дровосеков.

Пустошь вокруг пожарища оказалась во власти чужаков, захвативших Древолюбск.

Дергач и Фантазист переглянулись: Дождинки рядом с ними не было.

От вестника, посланного стариком Дабоном, кузнец узнал о народах, следовавших за Лорианом и разбивших походный лагерь поблизости от кофейного леса. Когда Лориана заточили в чулан, Чернотел убежал в лес, встретил передовые силы ондроновской духовной общины и повел их на Древолюбск.

Фантазист с лорсами и Дергач с конанами поспешили на помощь пророку и его девушке. Они бежали так быстро, что намного опередили головной отряд. Чтобы войти в деревню, требовалось взять штурмом ворота. Порвалон и конан ждать не могли. Они перелезли через стену из острых кольев, дракой отвлекли толпу от посягательства на жизнь Дождинки и держались до тех пор, пока отряд ондроновцев не подошел в подкрепление.

Сражаться с толпой им не составляло труда, но вот где искать девушку? Друзья бросились на поиски Дождинки.

Воспользовавшись неразберихой, вызванной появлением нежданных защитников, девушка успела довольно далеко убежать от ярко полыхавшего балагана и нырнула в ближайший проулок. Следовало быть предельно осторожной: жрецы деревянных богов отдали команду убить дочь вождя во что бы то ни стало. Оторвавшись от преследователей, Дождинка вдруг наткнулась на одного из своих спасителей. Широким жестом он расстелил перед ней плащ.

– Я друг Лориана, и будет лучше, если вы последуете моим советам, – сказал незнакомец, показывая ей костяные комены из человеческих зубов.

– Вы показываете мне человеческий зуб и говорите, что вы друг моего мужа?

– Лорибукой клянусь!

Девушка смутно вспомнила услышанное слово.

– Меня зовут Дождинка. Знайте, Лориан мой муж, а сейчас его жизни угрожает опасность.

Незнакомец спрятал в карман куртки комены, нанизанные на веревочку с шаманскими узолками.

– Мое имя Фантазист. Если я вынесу тебя за стены, спасти Лориана будет намного легче.

Дождинка недоверчиво покачала головой.

– Ложись, – приказал Фантазист.

Смирив гордыню, Дождинка легла и плотно заверну-лась в плащ. Без лишних слов Фантазист взвалил девушку на левое плечо, чтобы было сподручно работать правым кулаком. Ему без проблем удалось вынести девушку из горящей деревни. Ударами свободной руки он сломал всего-навсего две челюсти. На другом конце деревни толпа продолжала требовать расправы над Лорианом.

На полянке вырубленных деревьев мужчина развернул плащ. Вскочив на ноги, девушка спросила:

– Как тебя отблагодарить?

– Мои жены у меня это каждый день спрашивают, – пошутил Фантазист.

– Многоженец? И Лориан такой же многоженец, как ты?

– Нет. Мы даже поссорились из-за этого.

– Дети у тебя есть? – спросила Дождинка.

– Да, конечно. Двойня. Недавно родились. В дороге. Такие забавные. Сын силачом вырастет, а дочь красавицей.

– Счастливый.

Фантазист улыбнулся.

Лориана освободили, и победители заставили побежденных встать на колени. «Выводите женщин и детей!» – призвал пророк. В окружении приверженцев Ондрона Лориан вышел за ворота Древолюбска с чумазым внуком Чернотела на руках.

Дергач, Напролик и Вернорук сопровождали Первого пророка.

– Так это ты спас Дождинку? – изумленно спросил Лориан Фантазиста.

Фантазист достал из складок своего одеяния тяжелую доску для игры в ондробуку.

– Не знаю, что это такое, сижу и ломаю голову. Уверен, твое новое изобретение.

Возложив ладонь на правое плечо друга, Пророк произнес:

– Отныне ты имеешь право на многоженство!