Текст книги "Пророк"

Автор книги: Анатолий Юркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 37 страниц)

Вернорук догнал Первого Пророка и рассказал о том, что видел. Оказывается, веки снялись с места, оставили поселение Боровое и двигались следом за Лорианом. Они хотели, чтобы Первый Пророк был у них вождем племени.

Тогда веки готовы были вместе с новым предводителем искать неведомую Страну Живых Зверей.

– Разве мое желание обязательно должно совпасть с выказанной волей веков? Нет, не могу. Пока не освою грамоту, не смогу быть вождем, – возразил Лориан.

Мальчик, который вводил новые обряды и ритуалы для племен Восточной Ойкумены, превратился в мужчину, который обязательно освоит грамоту! Обязательно разгадает тайны Вселенной!

Дождь оставлял на лице юного пророка загадочные письмена. «Звездисто как», – восторгался Вернорук в те редкие часы, когда дождь переставал заливать окрестности и тучи уползали в невидимые трещины небесного купола. Глаза обладателя волшебных перстней снова и снова находили звезду, с которой были связаны гордые мысли о будущем.

Первый Пророк следовал за звездой, манившей в Страну Живых Зверей.

Народы следовали за Лорианом против его воли.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ОБРАТНАЯ СТОРОНА ОПЛОТА

ревние источники письменности говорят, что загадочный горбун Щедрило мог определить по начертанию и наклону знаков, кем и когда был написан свиток. Не обладая тайным знанием изгнанника из деревни Черных Колдунов, современные исследователи стоят перед сходной проблемой. С какой точностью можно определить время и место возникновения рукописи? Если в доисторическую эпоху человечество говорило на одном языке и место рождения легко можно было определить по особенностям устной речи человека, то место написания свитков определить гораздо труднее. Задача усложняется тем, что Черные Колдуны, люди Щедрило и Первые Пророки пользовались одинаковьши письменами и сходной манерой письма. Становится непосильной задачей определение времени написания коменных свитков или иероглифов тайнописи. Очаги письменности локализованы на карте Ойкумены, но в исторической перспективе истоки буквенного письма не определяются столь отчетливо. Если из Огромного Оплота люди вышли за два-три поколения до рождения Лориана, то откуда могли появиться на Перунике ветхие древние тростниковые свитки, о которых Напролик неоднократно слышал от Герко и Твака? Как известно, в университетах речного города преподаватели до сих пор рассказывают студентам о загадочных письменах, которыми были испещрены камни Ишомского моста. Анекдоты археологов отводят камнерезу Верноруку негативную роль невежественного разрушителя. Будто бы камни с загадочными письменами вьшимались из Огромного Оплота сугубо для строительных целей. Строители рукотворного чуда Перуники обтесывали их, чтобы на отшлифованных гранях вырезать пророческие комены. Получается, что комены Ишомского моста, доступные для осмотра любознательным туристам, выбиты взамен неизвестных текстов. Текстовые послания, пережившие катаклизмы конца истории! Миф или реальность? Если верить студенческому фольклору, часто обыгрывающему тему грядущего возвращения Занавеса Вселенной, после разрушения моста камни повернутся к людям ранее скрываемой стороной с неведомыми знаками.

Любопытно, что на Перунике все великие деяния сопровождаются битвами за письмо. Основание горбуном Щедрило деревни грамотных – великий поступок, выдвигавший тайнопись в будущее. Язоча была гениальной идеей, передоверенной в корыстные руки. Со смертью основателя Язочи Ойкумена могла надолго потерять знаковую письменность. Ученики предали учителя своим уходом из Язочи. Поиски Черных Колдунов обернулись многолетним сотрудничеством с Иго. Появление Барбо с Позвонозой в Золотой Державе предвещало господство иероглифического письма как жреческого ритуала. Сложности тайнописи делали ее недоступной для простых людей. Над человечеством, поверженным в пучину дикости и мракобесия, нависала угроза того, что буквенное письмо не выйдет из-под запрета и не получит признания среди вождей, шаманов и гордых одиночек до тех пор, пока его не принесет в мир человек с пророческим призванием. От создателя лорибуки и его друзей требовалось совершить грандиозные действия по преобразованию ландшафта континента и государственному обустройству межплеменных союзов. Лорибука все одолела. Ибо создана была основателем новой религии, а насаждалась правителями первых шести государств. От города воинов, закрывшего Трехморье от агрессивных соседей с юга, до кочевых поселений в Большой Степи скрепляющим раствором лорибука сцементировала государственную стену Соборийской Империи. Комены, свитки и библиотеки стали колоннами, несущими свод храма новой религии. Соборяне, убереженные от житейских невзгод, насилия и варварства, легко и быстро забыли о существовании иных видов письменности. Как историк Дымов справедливо отметил на недавних Тригоринских чтениях, творческая энергия интеллектуалов была направлена на совершенствование лорибуки, а не на поиски ее альтернативных вариантов.

Цитаты, ссылки на предшественников, справки и заимствования, как и пролистование текста, были существенно облегчены после изобретения бумажной книги. Не случайно Кикур-младший признавался в том, что при господстве свитка было невозможно появление рукописи объемом с «Семавит» Фаддия. Медленное вчитывание в иероглифы и ощущение новизны сменились беглым считыванием и активной переработкой текстов безымянных предшественников. Новые методы чтения и письма характеризуют окружение Первого Пророка и интеллектуальную элиту зарождающейся Собории. Лорибука оттачивалась в конфликтах с тайнописью. Победа одного вида письменности над другим, комен над иероглифами была закреплена политическими и воинскими успехами. Книга оказалась лучшим военачальником и флотоводцем.

Бумага есть великое изобретение, занесенное в Большой Лес из глубин Милазии безвестным путешественником или изгнанником племени Черных Колдунов. Незадолго до исхода Первого Пророка с Облачных гор в степь основы писчебумажного дела стали известны жрецам древлян, но в Большом Лесу изобретатель лорибуки не нашел бумаги, используемой тогда исключительно для переписывания ритуалов поклонения деревянным богам и рисования дереволетов. Только с образованием первых городов человечество получило в дар мощный источник развития общества. До смерти Юриана были известны два вида бумаги. Собственно бумага, сохранившаяся до нашего компьютерного времени, и так называемый «извод», когда бумага вырабатывалась из лонового тряпья. Казалось бы, стоит лазутчикам и шпионам Золотой Державы выкрасть технологические секреты производства бумаги, как возможности противоборствующих сторон должны уравняться. Этого не произошло. Почему?

Знакомство с материалами и орудиями письма наших предков облегчается легко прослеживаемой сменой примитивно свертывающегося свитка на многостраничную книгу. Бумажная книга отбросила на окраины торговой Милазии рукописный свиток Черных Колдунов. Технология выделки тростникового свитка, выкраденная из Южной Ойкумены и при жизни Щедрило получившая дальнейшее развитие в деревне Язоче, вернулась в материнское лоно. Свиток из озерного (Язоча) и речного тростника (Милазия) усилиями Первых Пророков был вытеснен рукописной книгой. Ее активнее прочих распространяли писцы Большого Леса. Научный анализ орудий и особенностей процесса древних форм письма затруднен в связи с тем, что они не изображались в ранних памятниках старой письменности. Молниеносный переход на чернила, осуществленный по подсказке Фантазис-та, довершил подготовительный этап культурной революции.

Отныне чернила, настоянные на лесных орешках, известные под названием «драконова кровь», превращали процесс письма едва ли не в народную забаву. Соревнование умов было продолжено в' ходе проповедничества народам Восточной Ойкумены концепции единобожия. Сотнями племен андроновская национальная идея была принята с тезисом «один Бог – одна религия – одна письменность». Печатная книга стала одним из мощнейших рычагов создания и обустройства городов Собо-рийской Империи. Колонизация Трехморья и Восточной Ойкумены – это победное шествие проповедников разума и добра, высоко державших над головами комены священной лорибуки. Условно можно сказать, что история андроновского народа – это история книги.

А начиналась Соборийская Империя с первых шагов по отрезку между Огромным Оплотом и Большим Лесом, проделанных Лорианом на пути к открытию основных законов лорибуки. Дорогой исканий и ошибок оказалось путешествие к главной книге человечества.

ишомский мост

…Спрыгнув с самоката, Лориан спустился к месту, где западная стена Огромного Оплота уходила в широкие воды правого берега реки Ишом. Закончился сезон дождей, и травяные холмы не скоро дождутся ливневых потоков. Омытые недавними ливнями, основания башен заросли темно-зеленой повиликой. На противоположном берегу Ишома было видно каменное продолжение Оплота. Далее чудо Перуники тянулось с востока на запад, отделяя южной стеной невидимую Язочу от агрессивных лорсов. Где-то там жило племя крутолобых людей, при встречах произносивших: «Челом на Оплот!» Быстро скинув новые штаны, сшитые женщинами веков, Лориан вошел в воду. Бурный поток приятно холодил разгоряченные ноги. Юноша решил подыскать подходящее место для переправы. В первый раз сильное течение помешало Лориану. С непривычки хлебнув воды, задыхаясь и отплевываясь, он выбрался на берег. Передохнув, предпринял вторую попытку. Тело быстро вспомнило детские навыки. Пока Вернорук готовил самокаты и пожитки к опасной переправе, Лориан долго нырял в прозрачной зеленой воде. Ему удалось определить, что стена не обрывается, а полого уходит на дно. Своенравный Ишом, затопивший Оплот, мешал соединиться племенам веков и челов.

С бревнами, привязанными к самокатам, Лориан и Вернорук переправились на другой берег. Не умевший плавать век был напуган бурным течением реки. Его широкоскулое лицо стало белым как мрамор. Юноши обсушились на ближней башне и поехали дальше, разбрызгивая воду в редких лужицах. Вскоре друзья остановились у камня с ложбинкой от веревок. Было ясно, в этом месте часто поднимались и опускались тяжелые грузы.

Друзья решили возвести мост через Ишом. Широкий, на каменных столбах. «Одолеем стихию». Сказано – сделано. Приставив двухколесных коней к стене, с шутками и дурачествами путешественники благополучно спустились вниз. Их поджидали мужчины незнакомого племени. Инициативу знакомства Вернорук взял на себя. «Челом на Оплот!» – крикнул он, кидаясь в объятия ошалевшему челу. Суровые лица незнакомцев заметно смягчились, когда и Лориан поклонился чужакам в пояс, промолвив: «А ну, почеломкаемся, ишомцы!» После первых слов и объятий Вернорук объяснил Лориану, что они набрели на поселение племени челов. Высокие и худощавые челы носили деревянные башмаки и одевались сходно с веками, но в остальном мало походили на сородичей с восточной стороны: брови, сдвинутые над переносицей, придавали лицам выражение вечной обиды на жизнь. Народ этот был довольно мрачный, хотя и безобидный.

Без лишних расспросов челы пустили странников в свою деревню. Гости остановились в семье, которая принадлежала к роду людей, приделывавших к внутренней стене Оплота каменные навесы и кирпичные балконы. Друзья забросили самокаты и взялись составлять план, как сподручнее камнем соединить ишомские берега.

Увлеченные идеей постройки моста, челы позволили Лориану пройти обряд посвящения. Издавна было принято молодого мужчину подтягивать на веревках на Огромный Оплот с одной стороны и спускать по другую сторону. Челы, в отличие от веков, не пользовались зацепами. Повесив в удобном месте толстую веревочную лестницу, пользовались ею несколько сезонов дождей подряд, пока кто-нибудь, сорвавшись на прогнившей веревке, не расшибался насмерть. Тогда говорили: «Чело свербит – Оплот бить», и новый смельчак забрасывал на зубчатые башни веревочную лестницу. Лориану не понравился обычай отчаянных челов при посвящении забираться на Оплот с мешком на голове. Тем не менее; доверился истертым веревкам, проделав все, что требовал жестокий обычай челов.

Обряд посвящения проходили и девушки. Поэтому женихи племени, живущего в тени Оплота, волновались всякий раз, когда старейшины кого-то вели к стене с мешком на голове. Посвящение Лориана омрачилось одной неприятностью: в день обряда челы готовили также свадьбу юноши по имени Гомлот. Поначалу рассчитывали спустить Лориана, а потом заняться юной невестой. Жених, который подумал, что первой спускается его будущая жена, бросился обнимать фигуру с мешком на голове и был осмеян мальчишками, когда Лориан снял мешок. Гомлот возненавидел Лориана. «Ты мой враг до конца жизни», – заявил чел. Лориан пожал плечами. Природа человеческого характера такова, что, оказавшись в глупом положении, слабый мужчина винит в неудаче первого, кто попался под руку.

Многое узнал Лориан об Ишоме, слушая стариков. «Миссия – самая широкая и длинная река Ойкумены, но Ишом тоже не мал, и радуют глаз его огромные заводи. Целые леса тростника растут по низменным берегам, глубоких мест никак не меньше, чем на Миссии, а мелководий столько же, сколько на всех остальных реках материка вместе взятых. В жаркий день человек может ослепнуть от яркой воды, а в бурю река способна проглотить целое племя как пылинку. С Ишомом не шутят».

Но челы были не очень интересны Лориану, ведь они даже не вспоминали о безвозвратно утраченной письменности. Поэтому он не проявлял той любознательности, с которой знакомился с кочевниками Тенихана или немыми носильщиками Фаддия, кикуровскими курителями табака или соплеменниками Кричащего Колдуна. И все же в благодарность за то, что им предоставили место на левом берегу Ишома, Лориан и Вернорук взялись за строительные работы. Вернорук выбирал и обтесывал камень в дальней каменоломне. С помощью волшебных перстней Лориан поднимал тяжеленный монолит в воздух и переправлял камень к Ишому. Белая магия пророка не испугала челов, наоборот, работа юных друзей стала притягивать сильных и умных мужчин. Вместе с ними Лориану и Верноруку удавалось укладывать на ишомское дно до дюжины монолитов в день.

Когда из воды показалась первая каменная опора будущего моста, ликовало все племя от мала до велика. Один Гомлот вслух произносил хулу чужакам с востока.

Ощущая симпатию челов к веку, Лориан снял с пальца сердоликовый перстень и доверил его Верноруку. Строительство Ишомского моста пошло заметно быстрее. Впрочем, вскоре Лориан вовсе оказался не у дел. Пребывание у челов было прервано неожиданным визитом посланца божества письменности Достика.

Однажды утром Вернорука разбудили с сообщением о том, что вблизи поселения объявились пришельцы из деревни грамотных. Предыстория визита была проста и умещалась в одно слово. Молва. Один из речевиков узнал от кочевников из племени юного Валихана о том, что в племени челов живет чужак по имени Лориан. По Ойкумене упорно распространялись слухи о том, что у юноши, одолевшего Иго в бою с каменными шарами, были какие-то свитки и заклинания, помогавшие поднимать огромные камни. И вот через посланцев Лориана пригласили посетить Язочу. Лориан был немало удивлен, увидев речевика Герко. Того самого человека, который в деревне красильщиков отказал ему в праве посещения Язочи!

Речевик долго рассматривал самокаты друзей, а потом спросил:

– Безграмотный юноша, как тебе удалось изобрести это средство передвижения?

Лориан не обиделся:

– Вспомнил округлые камни-родной Миссии, обкатанные речной волной. Так придумал колесо. Сделал два, обитых полосками металла, колеса и насадил их на поперечную палку с седловиной. На самокатах мы и путешествуем по Оплоту. Уверен, что их можно улучшить, но руки не доходят.

Гость племени челов продолжал придирчиво ощупывать самокат.

– Что с тобой? – тревожно спросил Вернорук, перехватив взгляд Лориана.

Лориан не ответил, он не сводил глаз с орнамента на одеянии гостя челов. По материи из лона аппликацией были выдавлены округлые комены! До Язочи лорибука дошла быстрее Лориана. Изобретение опередило изобретателя. «Как такое могло случиться?» – спрашивал себя Лориан и не находил ответа.

– Скажите, уважаемый, – обратился Вернорук к гостю. – На твоей одежде чудесные цветы, что они означают?

Речевик был польщен интересом к его одежде, долго оглаживал аппликацию на рукаве и ответил:

– У нас в Язоче собраны все виды письменности. Мастеру, который сшил из лона этот прекрасный холот, нравятся комены, ну а мне по душе иероглифы. У нас в Язоче полная свобода мысли и желаний.

Лориан не верил своим ушам. Свершилось! Пока он жил у веков и бродяжничал, лорибука получила признание у народов Восточной Ойкумены!

– Скажите, а кто изобрел письменность, которая нравится вашему мастеру одежды?

Речевик снисходительно посмотрел на молодого человека.

– Разве можно изобрести красоту? Уверен, что комены существуют, сколь долго живет на Перунике человек.

Лориан решил попробовать с другой стороны:

– Не донес ли в Язочу комены мудрец по имени Фаддий?

Впалые щеки гостя покрылись красно-пунцовым цветом с оттенком лилового.

– Молодой человек, если не хотите испортить благоприятного мнения о себе, не упоминайте этого имени в присутствии уважаемых в Язоче людей.

– Чем же провинился жующий человек?

– Он был изгнан из Язочи за многие провинности.

– Например? – подключился Вернорук, готовый принять на себя недовольство собеседника.

– Список прегрешений отлученного велик. Изгнанник усомнился в достоинствах свитков. Невиданное кощунство! Нет, не было и не будет более удобного материала для письма, чем свиток.

Вернорук и Лориан переглянулись. «Обязательно придумаем что-нибудь получше свитков из озерного камыша», – сказали их озорные глаза.

– Затем наказанный вздумал поспорить с самим Щедрило по поводу…

Лориан перестал, слушать надменного гостя. Итак, он на один шаг от желанной цели. Он рвался в Язочу с тем, чтобы выполнить наказ шамана, но, оказывается, наказ давно исполнен. Требование претворено в жизнь через изобретение лорибуки, которую Фаддий распространил по Восточной Ойкумене. Не случится ли так и с отцовским требованием найти Страну Живых Зверей? Не опередит ли его Иго? Имеет ли значение то, что Лориан может оказаться не первым?

Подводя итог краткой беседе, речевик сделал Лориану предложение посетить Язочу.

– Если ты подаришь самокаты нашим управителям Барбо и Позвонозе, тебе разрешат пожить на холмах Язочи.

– Я подумаю над твоим предложением, – не теряя достоинства, ответил Лориан.

Он долго бродил под Оплотом после беседы с рече-виком. Лориан шел вдоль стены, обрывая ломкие ветки повителя и задевая крепким плечом о сырые камни. Жизнь среди челов обещала меньше открытий и приключений, чем ему выпало среди кочевников и веков. Лориан принял решение продолжить путешествие на запад. Он нашел Вернорука и, крепко обняв молодого века, передоверил другу волшебный перстень. Вернорук остался помогать трудолюбивому племени. Колесо у одного из самокатов виляло, но времени для починки не было. Носильщики из свиты речевика Герко разобрали самокаты на части и взвалили их на натруженные плечи.

Лориан двинулся пешком в сопровождении безымянного конана, который был телохранителем у грамотея из Язочи.

На расстоянии одного дневного перехода до деревни грамотных, остановившись на берегу небольшой реки, пророк сложил из прибрежных камней короткую невысокую стену. Маленький памятник был актом прощания с огромным Оплотом.

ТРИ СОСНЫ

На рассвете Лориан вышел к трем горам, очерчивающим невидимые границы деревни грамотных, окруженной бесконечной степью Заоплотья. Управителями Трехгорья были два молодых мастера магии письменного слова. Лориан узнал, что их звали Барбо и Позвоноза, но подлинную власть здесь осуществлял таинственный Щедрило, основатель Язочи. Владычество Щедрило над Язочей внешне ни в чем не проявлялось. Многие жили годами и в глаза не видели главного речевика. Не попав в Язочу, невозможно было узнать о существовании страшного горбуна Щедрило, неведомо откуда пришедшего и поселившегося внутри высокой Черной горы. По рассказам старожилов, он незадолго до начала сезона дождей любил поливать восточный склон горючей жидкостью, чтобы потом молнии воспламенили траву и кустарники. После того, как бурными ручьями ливни размывали золу и пепел, склон долго не зарастал травой. По цвету выжженного склона обитатели деревни назьшали большую из трех возвышенностей Черной горой. На ее круглой вершине в беспорядке лежали груды обтесанных прямоугольников из гранита, вросшие в землю, и разрозненные куски колонн. Во второй половине дня Черная гора бросала тень на озерный берег, поросший кустарником. Для жителей Язочи, боявшихся горбатого колдуна больше камышовой нечисти, солнце всегда заходило за Черной горой, словно утаскивалось Щедрило в таинственную нору. Быстрым шагом приближаясь к сопке Букопа, Лориан радовался лучам утреннего солнца.

Бирюзовое озеро блестело как зеркало. Среди трех высоких сосен самая старая и толстая сосна была громо-боем. По черным отметинам можно было догадаться, что в нее постоянно ударяли молнии, но дерево продолжало жить. Взойдя на вершину Букопы, Лориан не сдержал восхищения перед открывшимся видом. Изучая новую местность, покрытую, словно свиток, перекрещивающимися иероглифами узких тропок, раскопами и отвалами, он зажмурился от удовольствия.

На вершине Букопы он и повстречался с двумя полновластными правителями Язочи. Лориан с удивлением обнаружил, что они его ровесники! Поджидая Лориана в тени громобоя, на корточках сидели Барбо и Позвоноза. Оба были одеты в Длинные хламиды из лона, окрашенного в темный цвет. У обоих через левое плечо, как и у каждого мужчины Язочи, на перевязи висел деревянный футляр, содержащий свиток. Такой футляр не мешал движениям и ходьбе. Увидев крохотные размеры футляров, Лориан понял, что ценность свитка не в размерах. Перевязь у обоих затейливо украшена фигурками насекомых. Сложив на коленях безжизненно тонкие белые руки и приподняв костлявые плечи, Барбо и Позвоноза в чинном молчании поджидали гостя. Безволосые колени выглядывали из высоко разрезанных пол нелепого одеяния.

Когда Лориан, поздоровавшись, сел на корточки и наклонился вперед для приветствия, они начали задавать вопросы, интересуясь прошлым новичка, пришедшего издалека. Смахнув с бледного лица упавшую сверху сухую иголку, Позвоноза сказал:

– Люди на Ойкумене поклоняются разным богам. Никто никому ничего не навязывает. Хотя здравый рассудок подсказывает, что в Язоче нужно благоговеть перед божеством письменности. Наш учитель привил жителям Язочи веру в Достика.

Направив на гостя выжидательный взгляд, он замолчал.

– Я почитаю Ондрона. Мой Бог одобряет чистоту мыслей и поступков, – коротко ответил Лориан, посмотрев собеседнику в глаза.

– Прошел ли ты долгий путь к Ондрону или почитать божество, спасшее человечество от Занавеса Вселенной, тебя научили родители? – вкрадчивым голосом осведомился Барбо, прислонившись спиной к шершавой коре сосны.

Оставаясь на корточках, Лориан перенес тяжесть тела на левое колено.

– Мои родители поклонялись Большой Рыбе. Я уважаю божественную покровительницу родителей и часто обращаюсь к ней за помощью. Но после ухода из родного племени я долго жил среди кочевников и узнал силу Орохана и Яр-Ярика. – Наблюдая за глазами собеседников, Лориан понимал, что они не впервые слышат имена этих богов. – Под Огромным Оплотом мне рассказали о Стеносоздателе – благородном и сильном божестве племени веков.

– Никто из них не стал твоим богом, чужеземец? – спросил Позвоноза.

– Если бы я не почитал Ондрона, мне пришлось бы менять богов в странствиях по Ойкумене.

Речевики согласно закивали головами. Облако длинных курчавых волос окутывало лицо, шею Позвонозы, скрывало гладко выбритый подбородок и ниспадало на сгорбленные плечи. У Барбо узкий череп с остатками волос над отвислыми мясистыми ушами был продолжением тонкой шеи, а руки, лишенные мышц, беспрестанно поигрывали треугольной палочкой для письма. Палочка была выстругана из плотного дерева в виде насекомого, в угрожающей позе вставшего на задние лапки.

– Ты поступил мудро, – признал Барбо, – что не сменил веру в Большую Рыбу на поклонение Яр-Ярику. Поэтому тебе не пришлось предавать Яр-Ярика ради покровительства Стеносоздателя. Но что ты знаешь об Ондроне?

Беседу приходилось вести всерьез, и на ее результат подаренные язочинцам самокаты никак не могли повлиять. В ответах приходилось взвешивать каждое слово. Собеседники Лориана не придали дару особого значения.

– Ондрон спас людей на Перунике. Если бы не мой рог, люди погибли бы на планетах, сметенные огнем. Не зкелая обидеть Достика, я всегда считал, что все остальные божества были заново рождены после того, как на мир опустился Занавес Вселенной.

– Красивая идея. Мы о ней слышали. Но придерживаемся иного мнения.

Пока Барбо водил палочкой в ложбинке между указательным и безымянным пальцами, а Позвоноза вытряхивал высохшую сосновую иголку из складок хламиды, Лориан осмотрелся более внимательно. Будто серым обручем с неровными краями берега тростникового озера сковывались цепочной округлых гор. Лориан подумал, что не следует быть излишне откровенным с управителями деревни грамотных. Они ему сразу не понравились. В их пытливых глазах затаилась неведомая опасность. Жесты выдавали ловко скрываемую недоброжелательность. Мысли речевиков Лориану прочесть не удавалось. Они обладали защитой, гораздо более сильной, чем Ней-ло или Лимата. Лориан понял, что ему снова придется совершенствоваться в ясновидении. Пытаясь прощупать собеседников, он задал пробный вопрос:

– Как вы относитесь к Черным Колдунам? Что думает о Черных Колдунах ваш уважаемый учитель?

Вопрос понравился обоим мастерам тайнописи.

– Если Черные Колдуны посягнут на наше богатство – свитки, если обидят племя речевиков или оскорбят нашего учителя, мы готовы вступить с ними в борьбу.

Ответ успокоил Лориана. Один раз он встретился с черными магами в открытом бою, но теперь ему предстояло иметь дело с чем-то новым и, возможно, более опасным. Веселые темные огоньки, загоревшиеся в агатовых зрачках Барбо, подсказывали Лориану, что есть в Заоп-лотье люди, которые не трепещут от страха при упоминании имени Черных Колдунов.

– Мы условно зачислим тебя в знаковики первого года обучения. При зачислении тебя спросят, какой свиток ты напишешь, когда будешь посвящен в секреты знаковой тайнописи. Каков будет твой ответ?

– Я бы хотел написать свиток под названием «Путешествие на Запад».

– Мы можем ответить на любой твой вопрос, – продолжал Позвоноза. – Но мы не вправе что-либо обещать. Мы выступаем в качестве работодателей. Если ты согласишься помочь нам достроить свиткохранилище, мы разрешим тебе жить в Язоче. Но больших обязательств на себя не берем, понимаешь?

– Я согласен, – ответил Лориан. – Вам нужно надежное место для хранения тростника. Вы решили выкопать свиткохранилище на вершине Черной горы, но что-то вам помешало? Каменное хранилище для свитков из сухого тростника. А вы не задумывались об опасности пожара? Я видел, как в степи огонь пожирает мертвую траву. Первый маленький пожар в деревне грамотных может оказаться концом Язочи!

Барбо и Позвоноза переглянулись.

– Мы беседуем именно с тем человеком, что нам нужен. Так вот почему тебя иногда называют Первым Пророком. Щедрило нас часто предупреждал об опасности огня. У нас есть много секретных способов отстаивать интересы Достика в борьбе со стихиями.

– Чужеземец, сколько бы времени тот ни провел в Язоче, пребывание рядом с Щедрило не будет чередой напрасно прожитых дней. На что ты рассчитываешь, прося нас о разрешении пожить на Лысой горе?

– Я ищу Страну Живых Зверей. Говорят, есть такой свиток, в котором рассказывается о животных.

Позвоноза поглядел на Барбо, и они немного помолчали.

– У нас есть несколько свитков о животных с планеты Андомора, но пока ты не стал одним из учеников Щедрило, мы не дадим их тебе.

«Отлично, – подумал Лориан. – По крайней мере, ребятам не нужно объяснять, что такое Андомора, и они осведомлены о Стране Живых Зверей. Я услышал вразумительные ответы и отслеживаю постоянные попытки увести разговор от чего-то опасного. А что, если пойти напролом, как часто делал молодой мураявр?»

– Кто такой ваш учитель Щедрило и зачем ему так много свитков? – спросил Лориан, почти не надеясь на ответ.

Барбо едва не сломал палочку в тонких пальцах. Колючие зрачки его внимательных глаз, казалось, сейчас пронзят Лориана. Позвоноза выпрямился и снова сел на худые ноги, согнутые в тощих коленях.

– На земле нет человека, а на небе божества, которое мы любили бы так сильно, как нашего учителя. Извини, но ты не подготовлен для разговора о будущем Черной горы, – отрезал Позвоноза и перевел разговор на другое.

– Мы слышали странную историю. Говорят, по Ойкумене бродят молодые, люди, распространяющие веру в Ондрона. Теперь мы убедились в том, что так оно и есть. Говорят, стихии покровительствуют некоему молодому человеку. Он не встречался тебе в странствиях по Восточной Ойкумене?

Сильный утренний ветер раскачивал кроны сосен. Пауза затянулась. Впервые Лориан слышал легенду о самом себе. Возможно, по условиям игры, которую предлагали управители, он не должен признаваться… Лучше он пока помолчит о своем прошлом.

– Нет, я не встречал этого человека. Я видел богатырей Кикога и Какога, наделенных нечеловеческой силой. Я знаком с юношей Иго. С тем самым Иго, который подружился с Черными Колдунами и пожелал уничтожить Огромный Оплот. Вы не о нем говорите?

– Мы благодарны тебе за откровенность. Для первой ознакомительной беседы услышанного достаточно. Ты можешь пожить в Язоче с одним условием: если до начала сезона дождей ты не выучишься читать иероглифы, мы вынуждены будем изменить принятое решение.

– Построй каменное жилище, обживи его, а потом мы вселимся в него, – говорили они ему.

– Когда-нибудь вся гора будет закрыта камнем, а внутри нее мы соберем важнейшие свитки Ойкумены.

«Поживу в Язоче, построю хранилище. Если меня собираются обмануть, силой отниму свиток. Не советовал бы я им меня обманывать», – самонадеянно подумал юноша, поднимаясь и разминая ног. и, затекшие от долгого сидения на корточках.

На противоположном берегу озера виднелась возвышенность, называемая Лысой горой. Вся она была испещрена землянками мастеров и писцов. Незадолго до прихода Лориана на ней селились и знаковики. Лысая гора была невысока, и через нее с Черной горы можно было увидеть на горизонте тонкую ленту Оплота. Немного дальше прибрежных пляжей южного берега высилась третья гора, определяющая невидимую границу Язочи.