Текст книги "Пророк"

Автор книги: Анатолий Юркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Когда зрители разошлись, Пантом подошел к Лориану с кружкой горячей воды и подстилкой для сна. Мураявр, привыкший больше к топору, нежели к обману и лести, умел помнить добро. Обходя с гостем помещение театра, Пантом не удержался от хвастовства:

– Задумывали простенький навес, а вышли потешные палаты. Хорошо в семье иметь много мальчиков.

Оставшись один в балагане, доски которого ходили ходуном от сквозняков, Лориан спросил себя, зачем ему все это нужно? И сам себе дал ответ: после пережитого кошмара, который выпал ему на долю, нужно было скрыть истерзанную душу под маской лицедейства.

Дровосеками управляла семья вождя, а древляне слушались жреца. Когда племена объединились, вождь и жрец сразу поняли полезность театральных представлений. Люди тянулись к театру, чувствовали в нем объединяющее начало. Новая племенная общность зарождалась в стенах вертепа.

Дровосеки были безбожниками. «Нам боги топоров не дали, мы с неба месяц сами достали», – говорила молодежь, подражая старейшинам. Кодовы они не пили, но в завтрашний день смотрели с опаской. Лориан грустно улыбался, когда думал о том, что по воле судьбы ему приходится жить в племени безбожников.

Утром он сходил к себе в баньку, отмылся от деревенской грязи и вернулся в Древолюбск с новой идеей. Он попросил у Пантома разрешить принять участие в вечерней забаве. Едва ли не вся мужская половина деревни собралась посмотреть на чужака, собравшегося соревноваться с мураяврами в актерском мастерстве. Сначала пришелец попытался донести до слушателей религиозное наставление в монологе «Лесу пакости не твори». Но дровосеки требовали смешных прыжков и падений. Лориан сократил нравственные поучения и показал силу рук и ног, совершая сложные упражнения. Он создал образ старика, укравшего у соседа вещь, которой никак не умел найти применения. Зрители катались по свежеутоптанной земле, когда Лориан писклявым голосом мураявра говорил: «Ломаке на Перунике леса поло-мати».

Когда зрители разошлись, Пантом, признавая поражение в умственном и творческом поединке с Лорианом, со вздохом сказал:

– Не кнутовищу поучать топорище. Смело подражая Лориану, Пантом и не пытался обогатить движения рук и ног живым словом. А нужно вслух произносить комены, закрепленные за определенным действием. Комену «хоронить» следует дополнять роющими движениями обеих рук. Если при жесте, обозначающем закапывание покойника, произносить грустные монологи, то у зрителя создастся впечатление, что он действительно присутствует на похоронах. Такова сила актерского искусства.

Пактом быстро схватывал суть. Беседа закончилась следующим диалогом:

– Почему зрители ходят по балагану во время представления? Так у нас принято. Полный алобор.

Лориан не согласился:

– Это разве правильно? Сплошная алоборщина. Пантом восхитился настырным пришельцем.

– Не успел войти в деревню, сразу принялся алоборить.

Лориан рассмеялся.

– Старик, объясни мне, что означает слово «алобор»?

– У нас так зовут людей, доставляющих неудобства. Одному из моих старших братья Киког и Каког голову проломили.

– Киког и Каког здесь?

– Нет. Ушли на запад.

У пророка защемило сердце при воспоминании о путешествии вдоль Огромного Оплота.

– Старик, а человека по имени Иго твои парни не встречали?

– Тот еще алобор. Пройдоха из пройдох.

– Понятно.

Временами пророку думалось, что ему не место на подмостках балагана мураявров. Главное расхождение Пантома с Лорианом заключалось в том, что мураявр желал во что бы то ни стало добиться у зрителя одобрения, тогда как Лориан старался создавать глубокие сценические образы. Пантом был шутом, балагурившим отчасти и для собственной забавы, а Лориан занимался инсценированием своих комен. Как все у него в жизни странно получалось: он придумал маску, но никогда не участвовал в волчьих танцах. С его появлением древляне стали называть маскорохами тех, кто хороводит в личине волка. Но сам пророк маскорохом не был. Он с горечью сознавал, что лицедейство требует от него невозможного. В самом деле, чего от него ждут? Чтобы он стал другим человеком? Ломался и хихикал писклявым голоском? Смешил зрителей вывертами ног и рук? Как все это глупо. Глупо и скучно.

Кое-как возведенное помещение театра было ненадежным убежищем от дождя и непогоды. Лориан беспокоился, что с началом сезона дождей закончится увлечение дровосеков театром. К тому же старик отлучился из деревни, и в его отсутствие балаган захирел.

Между тем на вырубленных пустошах бесновался Ило-бис. Люди собирались поглазеть, как на свежеоструган-ных досках раздевается женщина. Узнав об этом, Лориан укрепился в желании привнести осмысленность в жизнь лесного племени. Он не считал возможным быть просто лицедеем.

Но и не хотелось пророку, чтобы обвинили его в насаждении чуждых обычаев. Также ему было бы неприятно, если бы простые дровосеки думали: мол, изобрел театр, чтобы отвлечь людей от привычного занятия. Дескать, лучше пусть смотрят на старика Пантома, чем губить лес понапрасну. Но разве тщеславный старик способен выразить идею сценической лорибуки, назначение которой заключалось в том, чтобы донести людям мировоззрение и взгляды пророка? Нет, нет, придется самому… Лориан ушел из труппы мураявра, а тот был этому только рад.

За расписной корой не слышны удары сердца провозвестника Смысла. Быть создателем труднее, чем маскорохом, но нужно пройти избранный путь до конца. 'Пророк часто вспоминал мудрость Фаддия: «Перевоплощения характерны для незаурядного ума». Пророку приятно было ощущать себя актером, несущим племенам свет письменности. И тут случилось непредвиденное: вождь дровосеков был по характеру довольно вздорным, болезненно относился к чужой славе и просто из вредности завладел самым большим и удобным театральным помещением в деревне. Вождь набрал актеров из своего окружения, но репертуар нового театра был убогий и не пользовался успехом. Мураявр лишился подмостков и очень расстроился. К тому же его немудреные номера стали надоедать зрителям. Однажды он пришел к Лориану. Пророк к тому времени в одиночку строил круглое театральное здание за городской стеной. Он понял, что именно театр послужит средством объединения двух племен, сблизит древлян и дровосеков, что в дальнейшем может привести к возникновению нового народа.

Театры обещали занять особое место в городской жизни. Лориан лучше разбирался в мотивах поведения хитрого старика. Построить новый балаган мураявру и его окружению не составило бы особого труда. Пантом пришел к Лориану не с жалобами, а для того, чтобы выведать какой-нибудь секрет актерского мастерства, благодаря которому надеялся переманить в свой балаган «всех-всех» зрителей. Лориан принял Пантома как ни в чем не бывало, прекрасно понимая, что мураявр считает его своим главным соперником и в крайнем случае не остановится ни перед чем. Но незадолго до прихода Пантома он видел пророческий сон. Ему снилось, что он построил огромный каменный театр под открытым небом Трех-морья!

Нашлись среди дровосеков желающие помочь Лориану. Вскоре в несколько десятков топоров здание было завершено. От балагана Пантома новые потешные палаты разительно отличались внешним видом и внутренним убранством. Здание имело форму круга. Подмостки располагались в центре помещения. Слева и справа от сцены Лориан укрепил циновки, закрывавшие актерское закулисье от любопытных глаз. Сойдя с подмостков, потешник мог переодеться или отдохнуть. Зрителям предлагались скамейки на нескольких уровнях вокруг сцены. Актер оказывался в окружении зрителей. Местные жители были в восторге от здания, построенного пришельцем, а успех первого представления превзошел все ожидания.

В свободное от представлений время Лориан проводил в обществе деревенского кузнеца, соблазняемый огнем и железом.

Много лет назад кузнец Чернотел обнаружил в лесу большие запасы руды. Лучшие звонкие лезвия выходили из-под молота кудрявого гиганта. Кузнеца побаивались, но уважали. Топоры, им изготовленные, не раскалывались и брали самый жесткий ствол. С огромными корзинами за спиной Чернотел ходил за рудой и несколько раз встречал в лесу чужака с голым черепом и бородой. Их пути пересекались далеко за пределами деревни. Оба занимались поисками сухого хвороста. Вежливо здороваясь и желая удачи в делах, имени своего чужак почему-то не называл. Позднее Чернотел узнал, что пришелец проник за городскую стену, участвовал в представлениях Пантома, а потом построил свой театр. Кузнец каждый вечер бывал в балагане мураявров, но сторонился театра на пустоши, в который тянулись и стар и млад. Сам Чернотел не ходил туда по той причине, что был горд. Он ждал, когда его пригласят. Но приглашение не поступало…

Поэтому он очень удивился, увидев, что к его кузне приближается чужестранец. Лориан поздоровался, постоял вблизи и попросил разрешения осмотреть мастерскую. Кузнец молча кивнул. Лориан споткнулся, опрокинув деревянное ведро с грязной водой, прошелся по кузнице.

Древляне не любили кузнецов. Древлянские жрецы считали их шаманами и посредниками в контактах вождя дровосеков с каким-то неведомым божеством-покровителем. Пророк не боялся огня и дыма, но способ изготовления железа для него оставался загадкой. Он стал часто навещать кузнеца, а когда у Чернотела сгорела кузня, сложил ему новую печь с очень хорошей вытяжкой. Чувствуя себя обязанным чужаку, ответил на все вопросы.

– Давно занимаешься кузнечеством?

– Мой отец придумал над угольями выплавлять черный металл из руды. Из него выковывал замечательные железные вещи.

Много страшных историй рассказывали о месте, на котором стояла кузница. Злые языки болтали, что тяжелый кузнечный молот был сделан Чернотелом из руки старшего сына и будто бы куанец закаляет в металле характер мальчишек, прошедших обряд посвящения в лесорубы, и что если попросить как следует, может выковать живое дерево.

– Мечта у меня есть. Думаю железный дом выковать. Оставайся у меня помощником. Научу всему, чем сам владею.

Пророку очень хотелось вызнать секреты нового для Ойкумены ремесла. Приглядываясь к орудиям труда, обошел наковальню. Взял в рукавицу железный прут, край которого был раскален добела. Чернотел отвлекся от работы, собираясь предупредить любознательного пришельца, чтобы был поосторожнее… Не успел.

Лориан держал раскаленный прут на уровне своего лица, и тут произошло нечто необъяснимое. С прута сорвался белый шар и повис в воздухе перед лицом Лориа-на. В следующее мгновение шар ударил его в переносицу и с оглушительным треском лопнул. Лориан устоял на ногах, сильно обжегшись. Чернотел схватил щипцами раскаленный прут и отшвырнул прочь. Полез в короб за лечебными травами, наложил на лоб Лориану повязку. «Шагай-ка ты отсюда подобру-поздорову. Видно, кто-то из твоих богов сильно не хочет, чтобы ты был близок к железу». Лориан послушался совета Чернотела и перестал приходить в кузню.

Лориан выходил на подмостки, скрывая ожог под повязкой. Представления шли прежним чередом. Рана гноилась. Образовалась серо-зеленая корочка, через трещину в которой Лориан выдавливал гной. Наконец ожог зажил, но на память о желании вызнать секрет плавления железа осталось белое круглое пятно между густых белесых бровей.

При случайной встрече мураявр принялся осматривать Лориана.

– Говорят, Чернотел хотел тебя в печку бросить? Старик вертел Лориана, как тряпичную куклу. Закончив осмотр, сказал разочарованно:

– Мог бы и глаз сжечь.

Ему было бы лучше иметь соперником одноглазого артиста.

Было дело, в странствиях по степи Лориан умудрился сильно обгореть на солнце за день до начала сезона дождей. Потом он переболел песочной чесоткой, которая прошла после встречи с Орлоглазкой. У челов он придавил монолитом ногу, у древлян загнал огромную занозу под ноготь. Не раз он видел светящиеся шары, но впервые пострадал от посланников неба.

Однажды после представления Лориан, стирая краску с лица, увидел Чернотела. Кузнец впервые побывал в его театре. Довольные зрители разошлись, но Чернотел остался.

– Зачем ты лицедействуешь? – спросил силач, стоя за спиной у Лориана.

Лориан повернулся и посмотрел гостю в глаза. До сих пор никто его об этом не спрашивал.

– Ты слышал что-нибудь о лорибуке, о пророках, о борьбе с Китовласом?

– Мы живем вдали от суеты мира. Ничего в нашей жизни не меняется.

Лориан возразил:

– Так не бывает. Вместо меня в твою деревню могли дойти посланцы Черных Колдунов. С Китовласом не справишься силой мышц. Нужен сильный и независимый ум. Нельзя оставлять молодых на поживу Китовласу. Нужна вера в созидающего Бога. Безверие и незнание погубят Древолюбск.

Кузнец спросил:

– Умеешь угадывать будущее?

– Дубовая роща вырастет на месте кузницы. Чернотел ухмыльнулся.

– Вот как выходит. Как мы не доглядели, что под маской забавника и потешника у нас в племени жил пророк?

– Твое племя равнодушно к письменности. Слово и движение руки может быть знаком. Забава может научить. В первый раз приходят посмеяться, в десятый раз отгадают мою загадку.

– Пророк, тебя есть за что уважать. Говорят, ты сам придумываешь огненные коробки. Все знают, что Пантом украл у тебя идею ристалища. Почему ты молчишь? Всегда ли ты приходил и пытался переделать людей молча?

Лориан не находил слов для ответа.

– Берегись. Жрецы древлян узнали о том, что тебя опалила огненная искра. Многие не простили тебе смерть девушки Дволички – сестры Юнго. Сегодня им удобно делать вид, будто ничего не произошло. Завтра жрецы восстанут против ристалищ и тебя бросят в огненную печь.

Слова Чернотела обожгли Лориана сильнее раскаленного железа.

– Если меня спросят, скажу, что я пророк. Я иду в Трехморье создавать новый народ. Народу нужны обычаи и обряды. Ристалище помогает мне выковать характер общины людей, поверивших в Ондрона.

– Люди боятся кузнеца. Но кто из нас двоих наделен сверхъестественной созидательной силой? Ты создал ристалище. Не скажу, хорошо это или плохо, а могу догадаться, что ты не остановишься.

Чернотел огорчился:

– Поступай как знаешь, но я и мои братья не сможем тебя защитить от жрецов глупых древлян.

Лориан остался один в опустевшем ристалище…

В толпе людей, приходивших на новое представление, он больше не видел кузнеца Чернотела.

Они подружились при других обстоятельствах. Лориан стал чаще заходить к Чернотелу, не трогая железа и не наблюдая за кузнечным ремеслом.

Как-то Лориан предложил кузнецу пройтись на культовую площадку древлян, когда на ней никого не было. Лориан подошел к разукрашенным столбам и рассмотрел деревянных идолов, которым жрецы заставляли поклоняться древлян. Чернотел опасливо озирался: не увидел бы кто ненароком чужака во владениях жрецов.

Когда они вернулись в кузню, Лориан сел на пень и принялся пальцами растирать виски. Его душу снова охватил азарт изобретательства. Чернотел, занимаясь своими делами, изредка бросал взгляд на пророка, погруженного в раздумья. Лориан встал, взял маленький топор с узким лезвием и принялся обрабатьгеать плоский кусок дерева. Чернотел разводил огонь в печи, когда Лориан попросил у него краски и шило. К вечеру на пне около кузни лежала свежевыкрашенная клетчатая доска, а на ней стояли резные фигурки размером с человеческий ноготь.

– Что это? – спросил кузнец, приглядываясь к фигуркам, отдаленно напоминавшим лесных богов древлян.

– Не знаю, – ответил Лориан. – Но предлагаю поиграть. Это просто. У каждого игрока по двадцать три фигуры. Белые и черные комены передвигаются по пустым клеткам и съедают друг друга при встрече.

Кузнец наклонился над доской так низко, что едва не сбил фигурки подбородком, и спросил:

– А где здесь черные комены? Лориан смутился.

– Сделай сам, если сможешь. У меня рука не поднимается создать черные комены. Это цвет Китовласа.

– Ладно, – сказал Чернотел. – Подождешь пару дней?

– Куда мне спешить?

Лориан ушел, а Чернотел, провозившись два дня, поставил на доску двадцать три железные фигурки.

Лориан объяснил товарищу правила единоборства, и вскоре они увлеченно играли в деревянные и железные комены. Белые выигрывали раз за разом. Но и Чернотел быстро обучался.

Оставив доску с фигурками у нового друга, Лориан поспешил на дневное представление. Даже стоя на подмостках, пророк продолжал думать:

«Как назвать игру? Она доставляет удовольствие, отвлекает человека от плохих мыслей. С помощью деревянных и железных фигурок, изображающих лошадей, волков и маленьких человечков, взрослые и дети могут приобщаться к тайне комен. От игры в комены к умению их составить и написать. Играть можно вдвоем, а можно и в одиночестве. Если в одиночестве, то, значит, с самим собой? А не с Ондроном ли? Вот и название! Ондробука. Пусть будет ондробука. Немой диалог с великим творцом Вселенной. Игральная доска подобна мирозданию. Черные комены – демоны зла, а белые им противостоят. На черно-белой доске мироздания двадцать три черных комены и двадцать три белых. Кто победит? Черными играет Китовлас, Ондрон – белыми. На доске – комены, в жизни – люди».

Чернотелу пророк попытался объяснить:

– Моя рука выводила комены, исполняя волю Ондрона. Если люди не хотят смотреть за движением руки, рисующей комены, пусть за дело принимается мой язык и колени. Я готов в дурацком прыжке и гримасах изображать комены, если это поможет кому-либо задуматься о смысле жизни. Если люди обезумели, пророк будет шутом.

Несмотря на то что добраться до театра Лориана было нелегко, зрители потянулись к нему, оставшись равнодушными к представлениям в бывшем балагане Пантома. Многие готовы были стать актерами, но не у всех выявился талант лицедейства. Вождь доверил балаган бесталанным людям.

В одной деревне оказалось два творческих товарищества. Лориан рассмеялся, узнав о том, что даже древляне начали строительство балагана. Лориан и Пантом ходили на окраину деревни смотреть новое театральное здание. Постройка древлян была невелика и напоминала скорее хозяйственный сарай со двора предводителя оседлого племени. Вблизи театра древлян возникала первая распивочная, где зрители утоляли жажду после того, как вволю покричали на актера.

Женщины из семьи мураявра стали ткать роскошные ткани и шить костюмы для акробатов. Лориан не возражал против нововведений Пантома. Древляне, недавно вышедшие из леса, намеревались поразить первых зрителей красочностью масок и тем, что представление должно было идти при факелах.

Пророк не боялся соперничества. Мураявр способен был лишь повторять кем-то придуманное и осуществленное, древляне создали театр, побуждаемые честолюбием жрецов, а не любовью к искусству, поэтому ничего интересного у них получиться заведомо не могло. Пантом прыгал на подмостках, древляне пугали зрителей страшными масками, тогда как пророк старался убедить зрителей в достоинствах веры в Ондрона и в священной природе лорибуки.

Лориан рассчитывал показывать ежедневно по комене. Пророческий глагол, обозначающий действие, перерастал в историю определенного животного и божества. Лориан изображал животных, с которыми были связаны верования и сказания племен, встречавшихся ему в пути. Ко всему прочему он непрестанно обдумывал формы обрядов для будущей духовной общины ондроновцев. «Если я не сумею сделать лорибуку доступной людям, не будет мне прощения, – говорил он себе. – Нельзя отступать». Все три театра имели своих постоянных зрителей. Одним нравились превосходные костюмы и грубоватый юмор Пантома, другим – страшные маски и пляски древлян, а третьи, те, кто поумнее, приходили к Лориану послушать его рассказы о чудесах Ойкумены. И только театр вождя неизменно оставался пустым. Тогда вождь предложил Пантому вернуться в старый театр, и старик согласился. Пантом намерен был переманить зрителя пышностью одеяний своей труппы, и рассчитал правильно. Вскоре Лориан ощутил отток зрителей. При нем остались немногие, кто чурался кривляний Пантома и диких плясок древлян.

Пантом решил, что соперник не оправится от поражения, но Лориан не собирался сдаваться.

По сложившейся традиции актеры выступали только в деревянных масках. Каждая маска означала определенный характер. Впервые в истории Ойкумены Лориан вышел на театральную сцену без личины. Его освистали, возмущаясь расхождением с привычным образом маско-роха. Тогда Лориан поступил хитрее. Он сделал себе театральный грим «под дерево». Издалека казалось, что у него деревянная маска на лице. В новом варианте никто не увидел отступления от традиции. Пантом подхватил идею, но было поздно: все единодушно признали первенство в изобретении за чужаком. Теперь актеры выходили на подмостки с открытым лицом, на котором лишь слегка подчеркивались брови, глаза и удлинялся нос.

Временами Пантому казалось, что у чужака есть неведомый и всезнающий подсказчик. Поначалу мураявр смеялся над Лорианом, выбравшим для театра место за стенами Древолюбска. Кто пойдет по грязи в такую даль? Но деревня расширялась. Образ жизни менялся, и пустошь превратилась в городскую площадь. Пространство вокруг театра Лориана благоприятствовало проведению общих собраний и встреч вождя с народом.

Сколько уже раз Пантом надеялся, что пришелец наконец устал от творческого состязания и ему больше нечего предложить. Лориан неизменно доказывал, что это не так.

Однажды он обратил внимание на внучку Пантома, которая предложила ему свои услуги в качестве уборщицы. Миловидная девушка обладала красивым голосом. Подметая, она напевала, и ее голос напомнил Лориану серебряные трели незабвенной красавицы Асколы.

Лориан поговорил с родственниками девушки.

– Пусть она запоет на подмостках! – предложил он.

Повальное увлечение театром охватило всех женщин Древолюбска.

Красота перевоплощения соблазняла молодых девушек. Каждая хотела покрасоваться перед знакомыми и незнакомыми людьми, спеть или станцевать, а то и показать полуобнаженное тело. Узнав об этом, Пантом выпустил на сцену еще одну из внучек в паре с мужчиной.

На трех сценических площадках с некоторым разрывом были созданы три традиции. С опережением развивался коллектив Лориана. Сказания племен и народов Ойкумены превращались в обрядовые действия. Таким образом Лориан лишил шаманские действия колдовской силы. Рассказывая об обрядах других племен, он отказался от общения с другими мирами. А так как рассказ о чем бы то ни было невозможен без сюжета, представление неизбежно превращалось в духовную драму.

Второе открытие заключалось в том, что Лориан решил каждый вечер ставить одно и то же представление. Чтобы запомнить слова и последовательность действий, он сделал свиток, на которой и записал первую пьесу. Свиток стал обрядником ристалищ, то есть текстом, в котором закреплялись слова участников обрядового представления и ход самого обряда.

У древлян все было по-иному. В представлениях жрецов деревянных истуканов сперва кто-то из великих предков подсмотрел танцевальный ритуал лесных божеств, подчинявшихся Хозяину. А потом предки, спустившись на землю, показали людям загадочный ритуал. Запомнив, но не поняв, люди взялись повторять загадочные танцы. Поэтому ристание всякий раз проходило без волшебного эффекта. Танцор преобладал на подмостках у древлян. В борьбе за влияние на зрителя Лориан столкнулся с коллективным разумом. Одним из лучших придумок жрецов были уличные хождения в масках и в звериных шкурах. Древляне взялись устраивать маскарады. Начинался маскарад у дома вождя дровосеков и главы деревни, проходил по узким и путаным улицам Древолюбска, а заканчивался неподалеку от ристалища Лориана. Уставшие участники маскарада редко подходили к подмосткам, на которых им готовы были рассказать о коменах.

А у Пантома не было никаких идей и неоткуда им было взяться. Опосредованный шаманизм Лориана был чужд безбожнику. Упрямство древлян раздражало. Танец ради танца он считал нарушением запрета вождя на проведение ритуальных культов в пределах деревни. В балагане Пантома нетребовательных зрителей потешали акробаты, шуты и полуголые женщины. Если у древлян женщин на сцене не было, у Лориана они выходили закутанные от плеч до пят, то у старика Пантома дровосек или древлянин мог узреть сооблазнительное женское колено, голые плечи и двусмысленные телодвижения.

Лориан перестроил здание и отвел себе для хранения свитков комнатку на чердаке. К нему часто поднималась сестра Чернотела. Кормилица дочери вождя познакомилась с Лорианом и стала постоянной зрительницей потешных представлений. Кормилица была грубой мясистой женщиной, обладавшей своеобразным чувством юмора. С настойчивостью мураявра она просила Лориана открыть ей косметические секреты племен, в которых он подолгу жил. Лориана забавляла эта веселая женщина и ее муж, который терпеливо дожидался жену внизу, громко вздыхая. Его звали Порниан, и он очень любил целовать жену в лоб. Делал это при людях и в самых неподходящих местах. Казалось, что Порниан взял в жены эту грудастую и широкобедрую женщину лишь для того, чтобы помечать поцелуем ее огромный лоб, над которым непокорно поднимались черные жесткие волосы. Порниан и его жена предпочитали комены, представленные в театральных мизансценах, изворотливому кривлянию мураявров. Это радовало Лориана.

Лукавство было отличительной чертой характера Пан-тома и доброго десятка членов его семейства. Пантом продолжал прытко скакать на согнутых коленях, ездить верхом на тонкой палочке, бороться с детьми, лазить на подмостках, как по отвесной стене, подражать шуму ветра, осмеивать Лориана и древлян, но давно превратил балаган в средство влияния на вождя. Мураявру хотелось стать его ближайшим советником. Почему-то он считал себя очень умным. Перед каждым визитом вождя Пантом заставлял внучат мыть полы в балагане, чего в обычные дни никогда не делалось. Старику удавалось потакать неприхотливым вкусам приближенных и семьи предводителя племени. Пантом попытался привлечь в свой балаган и дочь вождя, но столкнулся с ледяным равнодушием девушки. Она презирала убожество зрелищ, представляемых на подмостках мураявра.

– О чем говорят на улице? – спрашивала дочь вождя кормилицу.

– Говорят, что Пантом снова видел над деревьями летающего человека.

– Чтобы человек летал над Большим Лесом? Удивительно, – откликалась девушка.

Чаще кормилица рассказывала подопечной о событиях, происходящих в окраинных театрах деревни. Дочь вождя давно хотела стать женщиной-маскорохом, но ей не нравилось позорище мураявров, а от ристалища древлян отпугивали страшные маски. Со слов кормилицы, дочь вождя хотела стать первой актрисой своего народа. Но выступать без уродливой маски. Она готова последовать примеру неведомого чужака. Она первая без маски выйдет на шершавые доски. Много наслышавшись о подопечной жены Порниана, через кормилицу Лориан пригласил вождя и его дочь на представление комены «хохотать». Впервые среди зрителей его ристалища оказалась девушка, которая не смеялась.

Лориан вышел на сцену, отыграл, как обычно, а потом кормилица вытолкала его посмотреть на уход дочери вождя. Лориан застыл, увидев, что дочерью вождя племени дровосеков была Дождинка! Лориан мельком увидел Дождинку, но ощутил в сердце и в душе талант быть вечным поклонником прекрасной проснувшейся Дождинки. Спящая девушка второй раз вторглась в жизнь пророка!

Счастье быть актером обернулось мгновениями несчастной любви.

НОЧЬ БЕЗ ЗВЕЗД

Дождинка была единственной дочерью вождя. Девушка перестала улыбаться с тех пор, как вернулась из Кодовы. Несколько сезонов дождей она пропадала, убежав из деревни. Поиски ни к чему не привели. Поначалу думали, что это было проявление своевольного нрава. Потом ее обнаружили спящей в соседнем лесу. Подсылая в Кодову своих людей, вождь доверил следить за телом дочери старику Дабону. Везти в Древолюбск спящую вождь не решался, боясь причинить ущерб дочери. Неожиданно Дождинка вернулась домой. О том, что с ней было, она ничего не помнила. После представления вождь спросил:

– Доченька, тебе понравилось?

Роскошные волосы Дождинки закручивались кольцами подобно детским кудрям Лориана. Белые ухоженные локоны издалека выдавали в девушке особу из правящей семьи. Забавные завитушки, нависавшие над женским лобиком, приводили мужчин в умиление. Но мраморно-белое лицо дочери вождя оставалось неулыбчивой личиной бесчувственной куклы.

– Ничего не понятно, – ответила Дождинка и пожала плечами. – Мне было скучно.

На обратном пути вождь ошарашил свиту обещанием: тот, кто рассмешит его дочь во время театрального представления, будет особо награжден. Не успели дойти до спальных помещений, как кормилица послала мальчишку к Лориану.

С тех пор как Лориан увидел ее в театре, он потерял покой и даже осунулся с лица. Ароматизированную воду в распивочной древлян пил без удовольствия. Чувства переполняли сердце одинокого пророка и маскороха.

Увидев на сцене внучек Пантома, дочь вождя отдалась мечте стать лучшей актрисой самой большой сцены в театральной деревне. Она хотела быть предводительницей племени лицедеев.

Красота, доброта и молчаливость Дождинки внушали вождю надежду, что дочь будет покорна родительской воле. Вождь давно задумал выдать Дождинку замуж. Но сделать это нужно было так, чтобы не пострадали интересы племени. Брак и рождение детей были бы залогом мира и спокойствия во времена всеобщего движения народов на восток. Известие о скором браке Дождинки с придурковатым сыном главного жреца было с восторгом принято древлянами, но у дровосеков вызвало недоумение. Вождю пришлось выйти перед племенем и объяснить:

– Моя дочь была обручена с сыном главного жреца древлян еще в младенчестве.

На самом деле вождь солгал. Путь к замужеству, обеспечивающему полное слияние двух племен, лежал через запреты. Первым воспрещением ей было строго-настрого заказано мечтать об актерской судьбе. Также требовалось, чтобы дочь вождя дровосеков стала жрицей деревянных богинь. В этом случае союз племен заметно бы упрочился. Дождинка хотела посещать представления Пантома и Ло-риана, а ее обучали разжигать культовые костры и вытесывать из дерева сакральные скульптуры.

Рискуя вызвать гнев вождя, кормилица обещала познакомить девушку с Лорианом. Участь подневольной жены слабоумного мужа отнюдь не привлекала Дождинку. В ее душе пробудилось чувство протеста. Почему она должна стать жертвой глупого культа деревянных богов и лицемерного союза жрецов с отцом? Не будет этого!

Кормилица вместе с вождем и Дождинкой сходила на представления древлян. Дождинка не смеялась. Пошли к Пантому – тот же результат. Узнав про обещание вождя, Лориан решил попытать счастья. С Пантомом он договорился о маленькой роли в глупом представлении на подмостках мураявра.