Текст книги "Связующая Нить. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Тишина.

– Ну хорошо... думаю, вам придется забыть про сладкое на ближайшие дни!

Тишина.

– И про мангу, на всю жизнь!

Тишина.

– Выходите немедленно, Кицунэ-сама! Я не шучу! Даже книжки запрещу листать... а платья все ваши вынесу во двор замка и сожгу!

– Врешь!

Така метнулась, обходя тумбу с широколиственным тропическим растением, заглянула туда, откуда раздался голос Кицунэ, но там уже никого не было. Старушке тяжело было соперничать в прыти с генетически измененной хулиганкой.

– Кицунэ-сама! Вы даже не представляете, каковы могут быть последствия ваших действий! Если вы полагаете, что я спокойно закрою глаза на ваше непослушание и неподобающее поведение, то глубоко ошибаетесь! Выходите!

– И чего кричать? – раздался возмущенно-обреченный голос Кицунэ откуда-то справа. – Разве не видно, что тут совсем никого нет, а я давно уже убежала?

Така метнулась на голос, но юркая лисица снова улизнула, и голос ее раздался уже из-за спины леди Таки:

– Любой бы понял, что надо не стоять на месте и не бегать среди растений, а пойти поискать меня где-нибудь в коридорах замка!

– Ну погоди у меня... – Така, багровея все больше, отступила. – Не хотела я беспокоить леди Хикари, но сейчас я приведу ее сюда и посмотрю, сможешь ли ты выйти и взглянуть маме в глаза!

Тишина. Лиса затаилась.

Леди Така, сердясь все больше и боясь потерять над собой контроль, спешно направилась к дверям и вышла. Она постояла у дверей с полминуты, затем заглянула библиотеку, но Кицунэ, вылезшая из зеленых зарослей, снова шмыгнула в укрытие.

– Ладно, лиса... – пробормотала бабушка, удаляясь по коридору. – Поощиплю я тебе хвостик-то!

– И что же теперь будет? – Кано ехидно посмотрел на Кицунэ, которая вновь выбралась из оранжереи и отряхивала юбку.

– Что теперь будет? – Кицунэ задумчиво возвела глазки к потолку, а затем вскинула руки вверх и сверкнула широкой улыбкой. – Десять минут свободы!

– Десять минут? – с сарказмом ухмыльнулся Куо. – Наивная! Эх вы, что бы без меня делали? Ладно... – самурай поднес передатчик ко рту и, включив его, произнес: – Рыжий демон – красной команде. Слушайте приказ...

Через несколько секунд дорогу леди Таке преградил рослый самурай.

– Прошу прощения, уважаемая госпожа, но этот коридор закрыт.

– Что? Не понимаю...

– У нас есть информация, что в определенное время в этом коридоре должны появиться двое шпионов Юидая. В коридоре обнаружен тайник, который они придут проверять. Мы устроили засаду и стараемся сохранить видимость полного спокойствия вокруг. Прошу вас, следуйте за мной. Я проведу вас другим путем.

– Благодарю за стремление помочь, господин самурай, но я знаю дорогу. Коридор этажом ниже, надеюсь, не перекрыт? Или в нем тоже есть тайник заговорщиков?

– Мне слышится сарказм в ваших словах, благородная леди, – хмуро ответил воин. – Ваше недоверие очень несвоевременно. Надеюсь на ваше благоразумие и предоставляю вам возможность действовать так, как вы сочтете нужным.

Така извинилась и поблагодарила стража, а затем удалилась.

– Закройте на ключ дверь коридора этажом ниже, – тихо произнес самурай во встроенный в шлем передатчик. – И поставьте у внешних дверей слугу. Скорее всего, она решит пройти через двор замка. Пусть под предлогом дать ей шубу слуга потянет время. Действуем! Ради принца!

– Надеюсь, сегодня он поцелуй волшебной лисицы урвет! – прозвучал из маленького динамика ему в ответ ехидный голос другого солдата.

– Меньше слов, больше дела! Бегом, бегом!

Кицунэ не стала терять подаренного ей времени. Живо подскочив к ближайшей тумбе с растениями, она насобирала сухих остатков стеблей и листьев, кое-как затолкав их в табачную камеру трубки.

– Так, а это зачем? – она осмотрела мундштук и чубук. – А, поняла! Для горения же нужна подача воздуха! Куо-сан, у вас есть спички?

– Вот, – самурай протянул ей коробок. – Только не жалуйтесь потом...

Кицунэ не стала дослушивать и схватила спички, торопясь зажечь одну из них.

– Куо-доно... – Макото заметно нервничал. – Это плохая идея.

Рыжий зашипел на него рассерженной змеей:

– Тише ты! Просто смотри!

Маленькая оборотница меж тем зажгла спичку и сунула ее в табачную камеру, затем поднесла мундштук к губам и... дунула.

Пламя обожгло ей пальцы, растительный мусор вылетел из трубки облачком и посыпался на принца Кано, подошедшего наблюдать за розжигом.

– Как же так?! – Кицунэ, сдерживая себя, только обиженно махала обожженными пальцами и озадаченно смотрела на трубку. Мама говорила, что ругаться нехорошими словами нельзя, надо терпеть. – Ничего не понимаю!

Куо тихо умирал от смеха, Макото был сама невозмутимость.

– Наверное, надо воздух не выдыхать, а втягивать, – блеснул догадливостью Кано, стряхивая с плеч и волос мусор. – Огонь тоже потянет вниз, и он коснется сухой набивки.

– Понятно! – Кицунэ снова расцвела. – Сейчас все получится!

Совместными усилиями они еще раз набили трубку, и Кицунэ поднесла спичку к табачной камере. Она втянула воздух через мундштук, мусор загорелся, пыль пополам с гарью прошла по дымовому каналу и попала в горло незадачливой экспериментаторши.

– Тьфу, кха! – девчонка закашлялась, спешно вынимая платок из потайного кармашка платья и закрывая им рот. – Какой дурак это придумал? Хорошо хоть, кажется, загорелось. У нас в Сандзе гейши насыпали порошки или траву в маленькие чашечки и в них клали уголек. Ароматы плыли... очень сильные. С моей чувствительностью я быстро убегала, но другие люди, дедушка говорил, хуже чувствуют запахи и получают только удовольствие от благовоний. А еще есть такие палочки! Их зажигаешь, и все. Очень просто. А тут, с трубкой, настоящее убийство какое-то.

– Так у вас, в Сандзе, благовония курили? – осведомился Куо. – Нет, честное слово, я именно о них сразу и подумал!

– А о чем еще можно подумать? – удивилась маленькая оборотница. – Конечно, благовония! Особые, из южных стран! Но мне все равно не нравилось. Обоняние слишком сильное.

Довольная тем, что у нее все получилось, Кицунэ села на перила оранжереи, ниже которой располагалась библиотека. Девочка взяла одну из книжек и, держа в правой руке источающую дым трубку, левой открыла книгу на странице, украшенной небольшим, но искусным рисунком морского пейзажа с кораблем.

– Вот! – с восторженным вздохом сказала она. – Я капитан, а это мой корабль!

– Но мы же другой выбрали, – напомнил Кано.

– Там простора нет. Только сам корабль и маленький кусочек моря. А здесь все есть! И море, и солнышко, и чайки! Мне нравится.

– Ясно. Непонятно только, почему леди Така рассердилась и хотела трубку отнять. Ничего же опасного!

– Взрослых иногда очень сложно понять, – Кицунэ пожала плечами. – Может быть, она пожара боялась? Огонь все-таки.

– Не думаю. Должен быть какой-то секрет, не просто так же эти трубки разжигают.

– Почему просто так? Смотри, как дым вверх поднимается! Размеренно... красиво... умиротворяет, наверно. А еще в них жгут табак, а не тот мусор, что мы насобирали. Наверное, он дает хороший запах.

– Может быть. Но, я все равно не понимаю действий леди Таки.

– А, перестань! Посмотри лучше сюда,– Кицунэ ткнула пальчиком в листок книжки у себя на коленях. – Здесь, над картинкой, стихотворение о море! Прочти его мне, пожалуйста, Кано-кун! Хочется услышать, а то ведь я сама прочитать не могу!

Кано придвинулся ближе к Кицунэ и прочел для нее стих. О морском просторе, о чайках, о волнах и парусах, полных вольного ветра.

Девчонка, блаженствуя, улыбнулась. От мечтаний кружилась голова.

– Спасибо, Кано-кун, – сказала она, и взгляды двоих детей встретились, обмениваясь обоюдной симпатией. – Очень красивые стихи...

Чирикание и шелест листвы прозвучал сверху, над плечом Кицунэ. Девочка удивленно обернулась и вдруг замерла.

После утренней кормежки слуга забыл закрыть клетку попугая, и Обжора, прыгая по решетке, случайно обнаружил, что дверца не заперта. Засидевшись в тесноте и привыкший летать по оранжерее, он выбрался на свободу. Теперь попугай обосновался на ветке дерева, над клеткой и оглядывался, намереваясь взлететь.

Монстр. Освободившийся и готовый нападать!

Кицунэ с визгом, обронив книжку и трубку, метнулась за спину Кано. В одно мгновение она выставила мальчишку перед собой, как живой щит.

– Кано-кун! Поймай его!

Принц не выдержал и расхохотался. Попугай, не обращая внимания ни на смех хозяина, ни на испуганный взвизг девчонки, сорвался в полет и с громким шумом крыльев полетел на другой конец зала.

– Кицунэ-чан, ты... ты... – Кано пытался совладать с собой и говорить ровно. – Ты настоящий храбрый и отважный капитан!

– А чего он? – Кицунэ насупилась и шмыгнула носом. – Кусается ведь!

Раздался щелчок и вспышка фотоаппарата. Довольный Куо сохранил кадр для потомков.

– Куо-сан! – девочка вспыхнула со стыда, понимая, что ее всплеск трусости надежно запечатлен. – Мама запретила вам меня фотографировать! И... мы отобрали у вас фотоаппарат!

– А у меня еще есть! – ответил самурай, победно ухмыляясь.

– Но все равно нельзя! Тем более без предупреждения. Я, наверное, очень плохо получилась на этом фото!

– Это не так, Кицунэ-чан, могу заверить! – Куо поспешил успокаивать ее, ведь Кицунэ способна была кому угодно нажаловаться. Шичиро вполне мог и отобрать у него все фотоаппараты, а это рыжему очень не хотелось. – У тебя было просто потрясающе милое лицо!

– Я тебе не верю! – обиженно фыркнула Кицунэ. – Вот если бы меня Кано сфотографировал, тогда все нормально было бы. Он меня никогда не обидит, я уверена! Кано-кун, а ты умеешь фотографировать?

– Э-э-э... нет, не умею, но... – Кано задумался на мгновение и вдруг просиял. – Но зато я умею рисовать! Кицунэ-чан, хочешь я тебя нарисую?

Девочка зарделась, вспоминая множество величественных портретов, что она видела здесь, в замке, во дворце столицы и в доме леди Кадзуми.

– Ты... ты можешь нарисовать мой портрет, Кано-кун? – робея, произнесла она. – Правда?

– Конечно! – мальчишка лучился энтузиазмом, любуясь девочкой перед собой. – Соглашайся, Кицунэ-чан, я уверен, что это станет моей лучшей работой! Может, попробуем?

Кицунэ, смущаясь, опустила голову и коротко кивнула.

Принц Кано, Кицунэ и Макото скрылись в личных покоях принца. Куо остался в коридоре, у дверей, и, вздохнув с облегчением, дал отбой своим людям. Результат не заставил себя ждать. Леди Хикари в сопровождении замученной самурайским интригами бабушки Таки появилась в коридоре через несколько минут.

– Сусуми-сама, – сказала Хикари, кланяясь Куо, – Могу ли я увидеть мою дочь, Кицунэ?

– Конечно, Хикари-сама, но я все же хотел бы попросить вас дать девочке еще немного времени побыть с принцем, – с этими словами Куо поклонился и поднял на руках курительную трубку генерала Шичиро. – Уверяю, что ничего предосудительного или опасного для здоровья ваша дочь вовсе не затевает, а ее последний акт неповиновения лишь следствие недостаточной информированности. Под понятием «курить» она имела в виду лишь благовония. Что такое табак и для чего действительно нужна трубка, она не понимает. Да и не нужно ей пока этого знать. «Курение», как я и предполагал, ограничилось сжиганием в трубке небольшого количества травяного мусора, дымом от которого леди Кицунэ даже и не желала дышать.

– Я нисколько не удивляюсь поведению моей дочери, Сусуми-сама, уговорами очень сложно отнять игрушку у ребенка, но все же вы должны понимать, что некоторые вещи не должны становиться детскими игрушками. Вы взрослый человек, Сусуми-сама, и в отличие от Кано и Кицунэ не можете сетовать на незнание внешнего мира. Ваши действия заставили меня тревожиться и сердиться на дочку. Доставляет ли это вам удовольствие?

Выговор со стороны женщины был сам по себе чем-то необычным для Куо. Даже генерал Шичиро был в некоторой доле «своим» и выговоры с его стороны Куо практически не воспринимал. Но вдруг разнос рыжему беспредельщику решила учинить женщина, человек совершенно незнакомый, но тем не менее глубоко уважаемый.

– Нет, Хикари-сама... – Куо почувствовал вдруг, как к его лицу прилил жар стыда. Молодой самурай прятал взгляд, словно виноватый школьник перед учительницей. – Я прошу прощения. Подобное никогда больше не повторится. Я буду осмотрительнее... и серьезнее. Клянусь честью самурая и... и своей жизнью.

Стремясь спрятать багровеющее лицо, Куо встал на колени и в низком поклоне коснулся пола лбом. Он пытался скрыть внешние проявления стыда, но уши его предательски ярко алели. Видя стыд и смущение самурая, даже Хикари стало не по себе.

– Хорошо. Я верю вам, Сусуми-сама. Поверьте, мне не хочется быть слишком суровой ни к вам, ни к принцу Кано, ни к моей дочери. Уверена, мы все сделаем для себя необходимые выводы из произошедшего. Могу ли я теперь увидеть Кицунэ?

– Да, благородная леди, пожалуйста, – Куо поднялся на ноги и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы Хикари смогла увидеть девочку, что сидела в кресле, напротив Кано и его мольберта.

Кицунэ, заметив движение, скосила взгляд, улыбнулась и помахала маме ручкой. Хикари сочла за лучшее не мешать и отступила, позволив Куо осторожно закрыть дверь.

– Я поговорю с ней немного позже. Леди Така, побудьте здесь, прошу вас. Уверена, что Кицунэ раскаивается в своем непослушании и больше не будет вести себя неподобающим образом. Оставляю ее вам.

– Да, госпожа. Спасибо вам за содействие и простите меня за то, что побеспокоила вас.

Кицунэ сидела спокойно первые пятнадцать минут, а потом начала выдавать признаки нетерпения.

– Готово? – спросила она.

– Нет пока, – невозмутимо ответил Кано. – Подожди немного.

«Немного» для Кицунэ означало что-то около половины минуты, или даже меньше десяти секунд.

– А теперь готово?

– Нет еще.

– А теперь?

– Подожди пока.

– Но Кано-кун! Я хочу посмотреть!

– Нельзя смотреть на незаконченную картину. Любой комментарий может сбить настрой художника.

– А я молча посмотрю!

– Все равно нельзя.

«Нельзя». Какое слово может звучать привлекательнее? Кицунэ сидела как на иголках, ерзала и сгорала от нетерпения, а Кано как мог ее успокаивал.

– Уже почти все.

– Правда? Ну теперь-то можно посмотреть?

– Потерпи чуть-чуть! – мальчишка сделал еще пару штрихов и довольно ухмыльнулся. – Готово!

Кицунэ метнулась к нему стрелой, обдав волной кружев и сладкого запаха духов, скользнула за спину и обняла за шею.

Пару мгновений Кицунэ смотрела на картину, ничего не понимая, а потом вдруг расцвела, как майская роза.

– Это я? – воскликнула она. – Как здорово!

На белом полотне красовался карандашный набросок симпатичного лисенка, сидящего и обернувшего ноги пушистым хвостом. На голове его красовался небольшой аккуратный бантик, который сразу позволял понять, что этот лисенок – девочка.

– Тебе нравится?

– Просто не представляешь, как! – Кицунэ всплеснула ладонями и подскочила к полотну, указав на его верхнюю часть. – А теперь здесь нарисуй мою маму, сидящую на подушке. А вокруг ее фигуры – золотые лучи, как от солнышка! А вот здесь, справа от меня, – большую кошку... пантеру! Это бабушка. А слева – серого волчонка с грустными глазами! Это Мичиэ-чан. Вот здесь и здесь – двух собачек... худощавые такие и вытянутые, как стрелы...

– Гончие, что ли? – слыша восторженные аханья за дверью, Куо заглянул в комнату и не преминул встрять.

– Да, наверно. Я на картинках видела.

– Деды довольны будут, – Куо загадочно ухмыльнулся, представив пару седых, тощих псов на тонких лапах. Самое что ни на есть точное сравнение. – А меня нарисуете?

Кицунэ уверено кивнула, хотя отдуваться за ее фантазии целиком и полностью предстояло Кано.

– И кто же буду я?

– Волк! – Кицунэ стояла спиной к Куо и не заметила его саркастической усмешки. – Красный волк!

Сарказм сменился выражением довольства.

– Ну, если красный, тогда согласен! У тебя верный глаз, лисенок! А кто у нас Макото?

– Медведь! – не задумываясь, выпалила девчонка. Настала очередь Макото саркастически ухмыляться. – Панда!

– Почему панда? – пробубнил Макото, вздрагивая от неожиданности и удивленно приподнимая одну бровь.

– Большой, сильный, но добрый и... красивый!

Жар смущения прихлынул к лицу великана, и он, пряча взгляд, тихо проворчал:

– Не такие уж панды и добрые...

– Во-во, – Куо, хихикая, сверкал глазами. – Красные волки запросто эту истину подтвердят! Они-то знают, какая у панды тяжелая лапа!

– А я? – осторожно подал голос Кано. – Мне и себя можно нарисовать?

– Конечно! – вот здесь, справа. Бабушка добрая, она подвинется немного правее и отступит чуть-чуть назад, чтобы быть рядом со мной и опекать нас с тобой обоих!

– Я уже взрослый и не нуждаюсь в опеке, – недовольно напомнил Кано. – Ну, хорошо. А кем мне себя нарисовать? – мальчишка гордо расправил плечи, воображая тигра, льва, или могучего водяного дракона.

Кицунэ задумалась на пару секунд, внимательно присматриваясь к Кано.

– Енотик!

– Что?!

– А тебе не нравится? – Кицунэ обиженно надула щечки. – Что, не знаешь, какие еноты пушистые, умные и красивые? А еще они очень чистоплотные и... и добрые!

– Тануки – лучший друг кицунэ! – напомнил Куо. – Разве они не из одних и тех же сказок? Соглашайтесь, Кано-сама! Наша принцесса все верно подмечает!

– Ну хорошо... – Кано все же упрямился, не желая признаваться себе, что он всего лишь енот рядом с волком и медведем. – Если тебе так хочется, я нарисую енота... потом увидишь, как я сражаюсь, и поймешь, кто я на самом деле!

– Ладно. – Кицунэ кивнула и выжидательно уставилась на Кано.

– Что? – не стал томить ее мальчишка.

– А рисовать ты разве не сейчас будешь? Я посмотреть хочу.

– Много времени займет, но я обязательно нарисую. Потом. А сейчас я твой портрет хочу нарисовать. Лисенок, – это же просто шутка была! Сядь снова в кресло, Кицунэ-чан, а я поменяю полотно и начну портрет. Уже настоящий.

– Ладно, только... – Кицунэ схватила вдруг недорисованную картину с мольберта и дернула так, что подставка едва не упала на бок. – Пойду маме покажу!

Не успел Кано даже моргнуть, как Кицунэ выпорхнула из комнаты вместе с картиной.

Маленькая оборотница выскочила в коридор и замерла, увидев леди Таку, сидящую в поданном расторопными слугами кресле. Бабушка даже не посмотрела на выскочившую из комнаты внучку. Обиделась.

Кицунэ поставила полотно к стене и подкралась к Таке.

– Ба-буш-ка-а-а... – виноватым голосом протянула она, погладив ладошкой рукав кимоно старой служанки. – Не сердись на меня... я больше не буду...

Така хотела что-то сказать в ответ, но, понимая, что от этих слов ничего хорошего ждать не приходится, Кицунэ встала перед ней с таким виноватым видом, что даже у суровой бабули дрогнуло сердце.

– Не вздумай плакать, – сказала Така, видя слезы, дрожащие в уголках глаз девчонки. – Иначе действительно сурово накажу тебя, негодная лисица! Я всегда желала тебе только добра, и непослушание с твоей стороны очень обидно для меня.

– Я больше не буду! Бабушка-а-а... ну не ругайся, пожалуйста!

Така вздохнула еще раз, поднялась с кресла и развела руками.

– Хорошо. Я рада слышать в твоих словах честность, Кицунэ, но помни, что один раз обманув – теряешь доверие навсегда!

– Да, бабушка! Я не обманываю и буду тебя слушаться, честное слово! Ты прощаешь меня?

– Я вынуждена это сделать, ведь ты не понимала, почему тебе не надо играть с курительной трубкой. Ох, Кицунэ-чан, ведь я действительно заботилась о тебе. Ты должна больше мне доверять, и помни, что я не помеха в играх, а защита от опасности!

– А какая опасность была в курительной трубке?

– Расскажу чуть позднее, – Така миролюбиво улыбнулась Кицунэ. – Сейчас ведь ты что-то хотела показать леди Хикари? А мне можно посмотреть?

– Конечно! – Кицунэ просияла, уверовав в свое спасение.

Леди Хикари перечитывала и переписывала набело письмо для дайме Торио, когда в комнату вошли Кицунэ и леди Така.

– Мам, мам, посмотри! – Кицунэ с ходу бросилась к ней, держа на руках полотно с карандашным наброском. – Это принц Кано нарисовал!

– Скажи-ка мне лучше, дочка, кто у нас старших не слушается? – борясь с теплыми интонациями в голосе и изо всех сил стараясь быть строгой, спросила Хикари. – Кто убегает и прячется, кто в шалостях меру забывает?

– А мы с бабушкой Такой уже помирились! – Кицунэ поставила картину, подскочила к бабуле, обняла ее за руку и ласково прижалась щечкой к плечу. – Я попросила прощения, и она на меня больше не сердится! Правда, бабушка?

Наивные и доверчивые глазки Кицунэ уставились на старую служанку, которая никогда не смогла бы выдержать такой взгляд достаточно долго, чтобы заметить в глубине девчоночьих глаз, под небесно-синим сиянием, золотистую лисью хитринку.

– Кицунэ обещала подумать над своим поведением, Хикари-сама, – ответила леди Така, слегка краснея под взглядом внучки. – Полагаю, не стоит быть слишком строгой с ней. На первый раз.

– Я буду слушаться, бабушка! – заверила Таку Кицунэ. – Ведь я тебя очень-очень люблю!

«Маленькая подхалимка... – одновременно подумали Хикари, Така и тоже находящийся в комнате Ясуо. – Ничего, подрастет – исправится».

– Хорошо, если так, – Хикари благодушно кивнула и, отложив письма, повернулась к дочери. – Ну же, маленькая моя, показывай, что нарисовал тебе принц Кано. Не томи, я сгораю от любопытства!

Кицунэ показала ей набросок.

– Вот! Это – я!

– Какой милый лисенок! И черты у него твои, дочка. Глаза, носик, улыбка! Очень похоже!

– Да! – Кицунэ сияла от счастья. – А какой бантик, смотри! Правда, мило?

– Очень!

– А мы еще и вас всех нарисуем! И тебя, мама, и бабушку, и дедушек, и Мичиэ! Кано обещал. Только чуть-чуть позже. Сейчас он хочет начать мой настоящий портрет... то есть это тоже настоящий, только теперь он девочкой меня хочет нарисовать!

– Значит, ты сейчас снова к нему побежишь?

– Ага, только...

– Дай угадаю! Только платье поменяешь, да? Есть ли у нас хоть одно, которым ты еще не хвасталась?

– Мам, не смейся! У меня есть прекрасная мысль! На картине ведь я должна быть очень красивой? И платье как раз одно я сохранила! Самое подходящее!

Вернулась к комнате принца Кицунэ почти через час и, скромно пряча личико под капюшоном укутывающего ее плаща, шагнула за дверь.

– Макото, принимай, – шепнул Куо в микрофон передатчика и, отпуская кнопку, вздохнул. – Вот так, под плащами, куноичи бомбы знатным господам и приносят.

Кнопку передатчика заело, и его фразу услышала вся команда.

– Спокойно, командир, – ответил ему ехидный голос стража-сенсора, чей взгляд проходил сквозь объекты не хуже лучей рентгена. – Я на нее уже глянул!

– А ты не хвастай, не хвастай! – засмеялись на разные голоса еще несколько воинов. – Лучше сразу сознайся, что у нее под плащом?

– Угадайте!

– Лисий хвост?

– Нет!

– Два хвоста?!

– Восемнадцать! И все пушистые, да в мой рост длиной!

– А если серьезно? Так просто она закутываться точно не стала бы! Сознавайся, глазастый, не тяни!

– Замолчите уже... – фыркнул Куо. – Враги сигнал перехватят, а вы тут разные тайны нашей золотой богини выбалтываете!

Кицунэ, не подозревая даже, сколько пересмешек вызвало ее появление в плаще, приблизилась к Кано и протянула ему картину с лисенком.

– Что это ты? – с подозрением, уже зная, что девчонки ничего не делают без подвоха, спросил принц, оглядывая фигурку своей подруги. – Замерзла?

Кицунэ покачала головой и вдруг, крутанувшись на месте, одним движением сбросила с себя плащ. Золото волос сверкнуло в тон золотому шитью. Кано и Макото замерли, словно завороженные.

Акизуки Миваки, дочь главного советника Юидая, позеленела бы от зависти, увидев, сколько очарования ее вечной неприятельнице добавил костюм школы Единства Культуры. Сокровище Миваки, память о несбывшихся мечтах становления обожаемой всем миром певицы, теперь принадлежало Кицунэ. Тот же самый наряд, что смотрелся на злобной девочке-скорпионе буднично и даже невзрачно, на девочке-лисичке наполнился изнутри светом и сиял, словно небесное облако в солнечный летний день.

– Тебе нравится, Кано-кун? – чувствуя восторженные взгляды, Кицунэ засмущалась и оттого стала еще милее.

Мальчишка, бессильный произнести даже слово, только кивнул.

– Нарисуешь меня такой?

Кано, не сводя взгляда с подруги, улыбнулся ей и снова кивнул.

После недолгих приготовлений Кицунэ села в кресло и леди Така поставила картину с лисенком чуть в стороне, чтобы девочка могла любоваться рисунком и сидела спокойнее. Ее расчет оправдался. Кицунэ не двигалась с места, поглядывая на первый рисунок и мысленно представляя себе композицию, на которой соберутся в волшебных образах все самые близкие ей люди.

«А наверху, на небе, рядом с мамой-солнышком, нужно нарисовать белое облако, похожее очертаниями на доброго дедушку с длинной седой бородой. Облако, мирное, спокойное и безмятежное»...

Кицунэ торопливо моргнула, пряча горькие слезы. Нельзя, чтобы кто-либо видел их. Не сейчас. Кано расстроится и потеряет вдохновение, а маленькая оборотница очень хотела, чтобы он нарисовал для всех память о Кицунэ, отобразил ее веру в лучшее и... ее любовь.

* * *

Лояльные Юидаю самураи стекались к Серой Скале со всех краев страны. Подкрепления подходили и подходили, прячась в лесах, заметая следы и замирая до получения последнего приказа. Их придется использовать, если стражи принца Кано ухитрятся все же защитить своего господина и его гостей от многочисленных врагов, наводнивших маленький замок. Но стальной кулак лишь альтернатива, на крайний случай. Ложь и яд сделают свое дело. Генерал Матсумаэ Садато был уверен в не раз проверенных средствах.

– Я уже известил наших сторонников в замке, – сказал он, обращаясь к двум девочкам пятнадцати и шестнадцати лет, что сидели перед ним и внимательно слушали. – Наши сторонники встретят вас и помогут обмануть стражу. Опасайтесь только «Красных», это личная охрана принца. Они не подконтрольны никому, даже Шичиро. Именно они убили пятерых «Серых» прошлым вечером...

Постовой, стоящий на окраине лагеря, насторожился, почувствовав движение за деревьями, но почему-то не подал знака тревоги, когда к нему, совершенно не скрываясь, вышел вдруг высокий, худощавый человек в легкой кожаной броне. Пластиковая маска, закрывающая лицо шиноби, мгновенно выдала его статус – агент внутренней безопасности.

– Нет никакой нужды поднимать шум, уважаемый, – без тени угрозы, произнес ниндзя. – Мне хотелось бы поговорить с вашим руководством. Проводите меня.

– Следуйте за мной, – ответил страж и, ни мгновения не колеблясь, оставил свой пост.

Они прошли сквозь лагерь уверенным шагом и ни от кого не скрываясь. Никто не взглянул на них. Даже те самураи, что шли навстречу, вдруг находили что-то интересное в стороне, на что непременно нужно было поглазеть.

– Прошу сюда, – страж поднял полог палатки, пропуская гостя внутрь.

– ...Я не требую немедленных результатов, – продолжал говорить генерал, словно не замечая вторжения. – Оглядитесь в замке и действуйте, когда будет железная уверенность, что...

Шиноби сел перед ним, загородив собой девчонок, которые обратились в неподвижные изваяния.

– ...С кем дана мне честь говорить, уважаемый? – осведомился генерал, взглянув на незваного гостя. Свет от факела падал в прорези маски, и алый отсвет ярко выделял кроваво-красные радужки глаз.

– Шиноби специального отдела внутренней безопасности селения Ветвей, – представился гость. – Имя мое сейчас значения не имеет. У меня есть несколько вопросов к вам, генерал.

– Но почему вы думаете, что я вам отвечу? Мы не союзники...

– Нет, мы союзники, уверяю вас, – красные глаза шиноби сверкнули недобрым пламенем. – Мы ищем человека, который может быть сейчас не слишком далеко. Нам нужен создатель оборотня, причинившего вам столько проблем. Он ваш враг, а я – враг вашего врага. Помогите мне.

– Его зовут Хебимару, верно? – генерал в задумчивости погладил подбородок. – Я слышал о нем несколько рассказов, но, уверен, эти сплетни ничем не смогут быть вам полезны.

– Все же есть вероятность, что он не откажется так просто от своего создания, способного так быстро и уверенно разворошить наш сонный муравейник. Кицунэ интересна, а Хебимару всегда был чересчур любопытен и... жаден. Полагаю, он следит за замком и сам находится недалеко. И учтите, генерал, что он будет защищать объект своего интереса с маниакальным упорством ученого, у которого пытаются отобрать опытный образец. Не случалось ли в последнее время каких-либо происшествий? Не было ли донесений от разведчиков о следах на снегу или о подозрительных личностях?

– Нет, ничего особенного. Ни потерь, ни посторонних в охраняемой зоне.

– Хорошо, – гость вздохнул с разочарованием. – Но мы побудем рядом с вашими армиями до казни оборотня, вы не возражаете, генерал?

– Почему я должен возражать? Вы нам не враги.

– Верно подмечено. А теперь я задам вам еще пару вопросов. Сколько у вас воинов?

– Полторы тысячи здесь и около семисот солдат в замке. В ближайшие день или два подойдет еще полутысяча из южных городов. Рассчитывая, что нам противостоят всего четыре сотни верных Кано солдат, победа представляется лишь вопросом времени.

– Я желаю вам удачи, генерал, – шиноби вынул карту замка, положив ее перед генералом. – И прошу нарисовать план будущего сражения. Не беспокойтесь, я не намерен отдавать ее сторонникам Кано, нам нужно лишь высчитать, куда нанесет свой удар Хебимару в попытках спасти созданного им монстра.

– Понимаю, – Садато взял из рук шиноби заправленное чернилами перо и начал вырисовывать на карте значки и линии, поясняя план действий своих войск. Шиноби кивал, внимательно слушая, и щурил алые глаза, приглядываясь к карте.

– Замечательно, – сказал он, когда генерал отложил перо. – У меня больше нет вопросов. Спасибо вам за сотрудничество. А теперь ради вашего спокойствия рекомендую забыть о моем визите. Приятного вам дня, генерал. Матсумаэ Садато, если не ошибаюсь? Не затягивайте с началом штурма.

Шиноби поклонился с долей иронии и выскользнул из палатки.

– ...Не берите с собой ничего, что может скомпрометировать вас, – словно очнувшись от дремоты, вдруг продолжил прерванный разговор Садато. – Оружием и ядами при необходимости вас снабдят Серые.

– Приказ понятен, господин, – обе девочки поклонились лидеру заговорщиков. – Мы сделаем все по вашим словам.

– Войдите в доверие леди Хикари, не мне вас учить как. Устраните ее любыми средствами, и «Связующая нить» сожжет чудовище, которое она приняла как свою дочь. Стража будет деморализована потерями своих вдохновительниц, и мы нанесем завершающий удар.

Куноичи снова поклонились, показывая, что приказы ясны им.

Шиноби Ветвей в это время уже вышел за пределы лагеря и скрылся в лесу. Семеро других воинов, в похожей кожаной броне и пластиковых масках, вынырнули из теней и приблизились к своему лидеру.