Текст книги "Связующая Нить. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Хохлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

Остатки армии, разбитой и уничтоженной объединенными силами двух стран, собранных под знамя принцессы Мичиэ. Рассеянные по лесам, они искали пути к спасению. Кто-то затаился, кто-то начал пробираться ближе к родине, кто-то, надеясь на защиту, выбрался к армии, которую многие считали непобедимой.

Вид этих бедолаг нисколько не добавил оптимизма осаждающей Инакаву группе войск. Мобильные крепости ползали у города и переплевывались огнем с кое-как подлатанными бастионами, но для решительного штурма сил, а главное, решимости у самураев Камней уже не осталось. Огромные потери, голод и присутствие в тылу армии принцессы Лугов заставляли многих задуматься об отступлении.

Нет времени. Генерал Санииро прекрасно понимал, что уход от Инакавы окончательно подорвет авторитет страны Камней. Нужна победа, жесткая и решительная, укрепленная гибелью последних представителей двух правящих семей. Но как ее добиться?

Накормить бы солдат...

Две фуражные команды, отправленные в близлежащие села, успели только доложить о налетевших на них полчищах Радужных и исчезли. Бессмысленная была затея. Даже пройдись они по вымершим селам беспрепятственно, что там можно найти, кроме бродячих собак, крыс и кошек?

Самураи лечили раны и жарили на кострах куски конины, срезанной с убитых в бою лошадей страны Лесов. Здесь тоже не обошлось без эксцессов.

В армии Радужных было около полутора сотен наемников-ниндзя, и потому Фужита, назвавшаяся чужим именем и нанявшаяся на службу, не слишком выделялась. Шпионка сразу занялась своим привычным делом – травила клинки и стрелы, химичила дымовые бомбы. Работа была отличного качества, и генерал Кенджи даже выразил неузнанной бывшей союзнице Черной Вдовы личную благодарность, когда та притащила командиру отряда и представила ему свое собственное изобретение – смертельный яд замедленного действия, что выглядел как соль, пах как соль и на вкус не отличался от соли.

Два мешка с этим ядом Радужные при захвате лагеря Камней подбросили врагу на склад. Кто там разберет после взрыва, прибавилось мешков соли или убавилось!

Самураи выбрали из разрушенного склада все, что уцелело, и при этом загребли немалое количество яда. Многие наелись мяса, приправленного поддельной солью, но Фужита просчиталась. Она не учла, что едоки были не просто самураями, а самураями последнего поколения, еще более живучие и стойкие к ядам. Отравленные не погибли, отделавшись лишь жуткой головной и мышечной болью, потерей сознания, рвотой и диареей.

Санииро распорядился выбросить всю соль, но эффект уже был произведен. Жуткая вонь фекалий и рвоты стояла над лагерем.

– Страшно представить, что было бы летом, – злобно ворчал Санииро.

Вопреки всем бедам и поражениям Санииро мог выставить еще почти пятьдесят тысяч боеспособных самураев. Достаточно ли этого для захвата Инакавы, лишившейся не меньше двух третей своих защитников? Вполне возможно, но не окажутся ли победители запертыми в разрушенном городе? Армия Лесов кружит рядом, выбирая момент для удара, и силы Мичиэ держатся поблизости, ожидая отступления войск Камней или начала нового штурма, во время которого легко будет напасть на врага с тыла. Есть о чем подумать.

Санииро размышлял долго и в конечном счете принял решение. Утром второго дня, наступившего после отражения штурма стен Инакавы, он вышел из своей палатки, вселяя в солдат уверенность своей довольной ухмылкой.

Сегун не забыл о Радужных. Охраняя командующего, лагерь покинул десятитысячный отряд пехоты. Стальная змея заскользила на север, к лагерям армии Лесов.

На широком поле, оставив армии позади себя и сопровождаемые лишь несколькими особо доверенными людьми, встретились два полководца.

– Довольно неожиданно увидеть вас здесь, Санииро-сама, – сказал дайме Лесов, когда давние враги достойно поприветствовали друг друга и немного побеседовали на отвлеченные темы. – Желаете договориться о свободном проходе для своей армии до границ Северной Империи? Могу обещать, что позволю вам беспрепятственно отступить.

– Смею заверить вас, дайме-сама, что наше положение не столь тяжело, как многие себе представляют. Об отступлении пока речь не идет. Я желаю сделать вам одно взаимовыгодное предложение.

– Что же, внимательно слушаю.

– Сейчас положение на арене боевых действий напоминает равносторонний треугольник. Наша армия, ваша и объединенные силы двух малых стран равны по силе и не могут атаковать, опасаясь ослабить себя и проиграть третьей стороне. Это противостояние может продолжаться очень долго, но не думаю, что вы желаете затягивать нашу битву. От нападения на нас вас удерживает «Великий Дракон». Как вы отнесетесь к тому, что я пообещаю взорвать его?

Дайме Лесов не смог сдержать изумленного и недоверчивого взгляда. Что за шутки?

– Разумеется, у всего есть своя цена. Я хочу предложить вам объединить силы и уничтожить третью сторону треугольника. Если мы отступим, армия Лугов войдет в Инакаву, и вы уже не сможете взять город. Это будет поражение, наше и ваше. Все жертвы, людские и политические, будут напрасны. Мы должны нанести удар первыми. Если вы атакуете армию Лугов, мы... произведем последний выстрел из «Великого Дракона» и подорвем его. Инакава будет стерта с лица земли, Мичиэ и ее группировка войск погибнет. Когда это свершится, мы с вами сможем встретиться на широком поле и в честном бою, щит против щита и меч против меча, решить спор о праве власти над этим регионом.

Выслушав предложение, дайме Лесов удалился, чтобы посовещаться со своими генералами.

– Похоже, они не знают, что вы, Санииро-сама, еще до начала штурма отправили шиноби за подкреплениями, – с довольным видом сказал один из генералов Северной Империи. – Восьмидесятитысячная группировка наших войск, отправленная уничтожить столицу Лугов, должна уже сменить курс и двигаться сюда. Они создадут тот перевес сил, что необходим нам для победы.

– Похоже, они не знают, что шиноби Ветвей перехватили всех их лазутчиков, отправленных к третьей группе войск, – сказал принц Канатароу, довольно ухмыляясь. – Армия Лугов потеряла почти половину своих солдат в бою с Медными, многие из солдат Мичиэ ранены. Уничтожить их будет легко. Подкреплений самураям Камней не будет, и, когда Санииро подорвет железного монстра, мы получим подавляющее преимущество! Эти страны станут нашими провинциями!

Лидеры армий думали так же, как их советники, и, встретившись вновь, заключили соглашение, отдав друг другу нерушимое слово чести.

Санииро увел своих солдат обратно в лагерь, и осаждающие замерли в ожидании.

– Великий сегун! – прозвучал доклад шиноби. – Армия Лесов начала движение!

Сотрясая землю копытами кавалерии, сминая снег сапогами пехоты, владыка огромной восточной страны начал разворачивать свои силы против лагеря Лугов. Отдохнувшие и залечившие раны, свирепые воины Лесов рвались в бой и готовы были вбить в мерзлую землю изможденное и израненное воинство Мичиэ, только благодаря таланту полководцев и отчаянной храбрости солдат сумевшее отбросить и разбить превосходящую их по численности группу войск Северной Империи. В той битве соотношение сил было два к трем, но в этой битве пятьдесят тысяч самураев Лугов и Водопадов вынуждены были принять удар армии в сто десять тысяч конных и пеших латников.

– Они не смогут отступить! – неслись ликующие голоса разведчиков-шиноби Скалы. – Едва успели переформироваться! Столкнулись! Армия Лесов громит их!

– Превосходно, – Санииро стоял у массивного лафета «Великого Дракона». – Условие договора выполнено! Убрать наши крепости из-под стен! Приготовиться к стрельбе!

Массивные шестерни заскрежетали, поворачивая орудие.

– Вы действительно уничтожите его после выстрела, господин? – с надломом в голосе спросил командующий артиллерийским расчетом. – Это же...

– Это всего лишь машина. Мы сможем построить новую. Я никогда не откажусь от данного мной слова чести. «Великий Дракон» будет убит сегодня, но перед своей гибелью... – генерал протянул руку вперед, словно накрывая своей широкой, бронированной пятерней замерший в алом зареве заката огромный город, – ...он обратит в пыль тех, кто возомнил себя избранниками богов!

Тьма ночи сгущалась над землей. Наполняясь энергией, «Великий Дракон» окутывался ясно видимым синим свечением и мелко дрожал, словно сам страшась своей сверхчеловеческой мощи.

– Последний день Инакавы догорел, – произнес Санииро, глядя в темнеющие небеса. – Боги войны! Примите эту жертву.

Усталость, боль от ранений, муть в голове от долгого отказа себе в сне – какая же это малость по сравнению со счастьем, что дарит уверенность в скорой встрече!

Томео вошел на территорию комплекса зданий госпиталя и прямым ходом направился к центральному стационару, превращенному в пункт помощи легкораненым, к которым сейчас можно было отнести практически всех оставшихся в живых защитников Инакавы. Тех, конечно, чьи раны не вызывали серьезных опасений.

Везение и подсказки самураев, переквалифицировавшихся на время передышки в медбратьев, помогли ему найти кратчайший путь, но подниматься в тяжелых доспехах на второй этаж временного госпиталя он не рискнул и остановился у лестницы, попросив одного из медбратьев передать сообщение.

Кадзуми появилась на верхней площадке лестницы на удивление быстро и птичкой порхнула вниз, в объятия стального великана.

От мятых доспехов Томео пахло потом, кровью и гарью. Кадзуми, прижимаясь к груди своего защитника, дрогнула от боли в сердце при мысли, через какой кошмар этому воину пришлось пройти. Откуда у них, мужчин, столько сил?

Томео знал, откуда. Заблаговременно снявший латные перчатки, он обнял Кадзуми, поднял руку и коснулся ее золотых локонов, ниспадающих из-под белого платка. Слова не могли выразить всю величину его счастья, самурай лишь крепче сжал женщину в объятиях. Единственную, о ком он мечтал столько бесконечных холодных лет...

Гейши и ойран, все благородные дамы Инакавы, удивлялись равнодушию к ним молодого человека, а затем крепкого и привлекательного мужчины. Уходила молодость, дни и ночи исчезали в небытие, и вокруг все шептались о странностях главы города, что так и не создал семьи, не подарил свою нежность никому. Томео печально улыбался на намеки об уходящем времени, получаемые от советников и друзей. Никто из них не знал, и лишь некоторые догадывались, в чем дело. В друзьях у Томео ходили люди, знакомство с которыми было очень опасно для любого. Заговорщики, творящие беды и проблемы для правительства Юидая. Вольнодумцы и философы, нещадно истребляемая «Серыми» интеллектуальная элита страны. Томео не боялся общения с ними. Он вел войну и четко видел врага. Шиноби и дипломаты своими стараниями держали в столице Акизуки Хокору, теневого лидера Водопадов в те времена. Держали в столице, подальше от Инакавы и женщины, на которую Томео с болью в сердце смотрел из туманной пелены всю свою жизнь. Он не вмешался бы, не появился и остался бы в призрачном белом тумане, если бы Кадзуми была счастлива в замужестве, но побои и издевательства над любимой Томео стерпеть не мог. Наместник северных земель сражался с главным советником всю свою жизнь, но никогда не надеялся даже, что мечта обнять женщину, ради счастья которой он вел войну, когда-либо сбудется. Выступить против стальной орды грабителей и убийц? Не было ни малейших сомнений и ни крохи страха. Кадзуми была рядом.

Теперь даже в самый пасмурный день мир играл сотнями тысяч ярких красок. Алый закат, способный напугать других своей похожестью на жуткое зарево, казался отблесками веселого праздника богов. Томео даже представить себе не мог, что человек может быть так счастлив. Женщина, которую он нежно сжимал в объятиях, согласилась стать его женой, и для начала торжеств им нужна была только победа. Победа, которую они получили, отбросив врага от стен города и уцелев в кровавой битве. Больше армии Камней на штурм не пойдут. Не хватит сил и решимости. Враг отступит, и войска принцессы Мичиэ пополнят ряды защитников Инакавы. Армия Лесов поймет бессмысленность борьбы и... наступит мир. Великое множество дней для любви и счастья. Холод уйдет, и тьма рассеется. У вечного одиночки тоже будет семья. Жена, бесконечная нежность к которой поможет превозмочь все трудности восстановления разрушенной страны. Дети...

Новый мир рождается. Новый, светлый мир, который Томео и Кадзуми со всей любовью передадут своим детям.

Раненые и врачи с улыбками наблюдали за молчаливой и возвышенной лаской, которую дарили друг другу объятиями воин и его возлюбленная. Все верили, что угроза миновала. Верили в победу, но...

В двери госпиталя ворвался запыхавшийся молодой самурай, совсем еще мальчишка, бледный и напуганный.

– Армия Лесов напала на наших союзников! – закричал он. – Томео-сама! Самураи Камней наводят на нас «Великого Дракона»!!!

Принца Кано, потерявшего сознание, истерзанного энергией Ци и почти лишенного кожи, лечили сразу восемь врачей. Регенерация тканей – очень сложный процесс, но мальчишка был жив, и его телохранители, вздохнув с облегчением, покинули центральный замок города, отправившись к своим отрядам.

Они отошли от стен центрального укрепления метров на двести, когда ожили голосами устройства радиосвязи в их шлемах.

Куо и Макото, переглянувшись, бросились в разные стороны. Лучник – к ближайшей башне третьего кольца стен, воин ближнего боя – в конюшни, где кузнецы чинили и правили доспехи Забияки.

– Освободить западную часть города! – отчаянно заорал Куо в радиопередатчик. – Всем – в восточные кварталы! Бросайте все и бегите! Бегите!!!

Ива, едва живой после отравления стимуляторами, лежал в центральном замке. Еще один крепчак погиб при штурме. Двое оставшихся, вколов себе смертельные дозы обезболивающих и стимуляторов, пустили энергию Ци во внешнюю стену. По примеру Ивы они отдавали свои жизни за надежду отразить удар, ведь если выстрел «Дракона» пробьет защиту города, шанса выжить не будет ни у кого. Они отдали свои жизни, но... их было всего двое. Отчаянные усилия двоих крепчаков против энергии пяти тысяч самураев, поочередно перекачавших свою Ци в аккумуляторы жуткого оружия Северной Империи.

Радужные хлынули из леса, устремляясь к «Великому Дракону», и яростно налетели на шеренги бронированных копейщиков, которые предусмотрительно выставил на их пути генерал Санииро. Десять тысяч оборванцев и разбойников были солидной силой, но все же меньшей, чем сорок тысяч элитных пехотинцев страны Камней. Сегун только ухмыльнулся, глянув на бешеную сечу. Гневная атака, но все бессмысленно. Не пробьются, да и времени у них больше не осталось.

– Кицунэ-сама... – холодея, шептала Фужита, глядя на бой и объятого синим огнем «Великого Дракона». – Сотвори чудо! Кицунэ-сама, если сказки не лгут...

– Кицунэ-сама... – Томео крепче сжал в объятиях Кадзуми.

– Кицунэ-сама... – Куо замер у входа в башню и зажмурился в ожидании удара.

– Кицунэ-сама... – единым дыханием шепнули тысячи людей.

– Падай! – выкрикнул Макото, схватив Забияку за узду и рванув вниз. – Все наземь! Лежать, если жизнь дорога!

– Огонь!!! – Санииро махнул рукой. Самураи Камней и Радужные, прекращая бой, бросились в укрытия.

Мгновение, второе, третье, и... чудовищный грохот выстрела разорвал воцарившуюся тишину.

Люди в городе попадали где стояли, вжались в землю и закрыли головы руками.

– Кицунэ-сама... – шепнула Кадзуми.

Ослепительно-яркий энергетический шар врезался во вставший у него на пути силовой барьер из Ци крепчаков... с гулким ударом пробил его и вонзился в руины, оставшиеся на месте недавнего сражения. Свет, сжигающий, смертоносный, испаряющий даже камень, залил обреченный город. Земля содрогнулась в жуткой агонии и вздыбилась к небесам... ударная волна долбанула во все стороны и покатилась по городу, сметая дома, защитные стены и башни. Давя, в пыль раздирая людей.

Свет в комплексе госпиталя Инакавы погас, земля затряслась так, словно безвестный исполин решил просеять тысячи раненых сквозь гигантское сито. В оглушающем грохоте Томео не услышал испуганного вскрика Кадзуми и лишь крепче обнял ее, заслоняя любимую женщину своим щитом, плащом и доспехами. Все, что он мог...

Стены госпиталя смело, обломки, обагренные кровью людей, потащило по земле вместе с валом огня, дыма и пыли.

– Держать! Держать! Все силы на защиту! – Коиде Гин вцепилась в подлокотники кресла, к которому была пристегнута ремнями безопасности. На коленях хранительницы лежала бумажная коробка. Та самая, которую передала ей Кицунэ. Память о волшебном лисенке. Бесценная реликвия и часть истории или... бесполезный мусор?

Замок Единства Культуры был окутан синим сиянием Ци пяти крепчаков, доставленных сюда из разных стран. Единство постоянно перебрасывало силы, защищая свои сокровища в объятых огнем, уничтожаемых врагами городах. Словно незыблемые скалы, крепости Единства возвышались над разоренной землей.

Ударная волна налетела на замок и разбилась об нее. В ураганном ветре, под ударами града обломков, замок стоял, гордо возвысив шпили к небесам.

С грохотом рухнул один шпиль. Согнулся и преломился второй. Пламя и ветер подрыли холм, на котором стоял замок, и вся махина, медленно накреняясь, начала заваливаться, падая прямиком в исполинское озеро пылающей Ци, разливающейся по руинам Инакавы. Железобетонная туша крепости рухнула и раскололась, но ее гибель не была напрасной. Позади поверженного величественного строения ютился малый центральный замок Инакавы, для которого крепость Единства стала щитом. Лишившийся верхних частей башен и крыш строений, он стоял посреди объятых огнем и дымом руин.

Санииро выбрался из укрытия, взглянул на дело своих рук и захохотал.

– Где же она?! – выкрикнул он, вопрошая у пылающей, сметенной и разрушенной, Инакавы. – Где она, ваша золотая лиса?! Где же чудо, на которое вы все так надеялись?!

Армия принцессы Мичиэ подалась назад. Ломая строй, солдаты обращалась в безоглядное бегство. Надеясь спасти свои жизни, потерявшие боевой дух самураи бросали оружие и щиты, бежали к лесу и скрывались за деревьями, справедливо рассчитывая, что природная стена остановит лютующую кавалерию врагов.

Но не каждый принял позорное бегство.

– Моя! Моя! – принц Канатароу размахивал мечом над головой, подзадоривая рвущихся вперед солдат своей личной стражи. – Притащите мне принцессу Лугов! Живой или мертвой!

Мичиэ верхом на Серебристой Молнии разила и разила окруживших ее врагов, тела которых падали на трупы людей и лошадей охраны принцессы, погибших в попытках защитить госпожу от неисчислимой орды жадных до крови и золота головорезов. Гора трупов росла, пока один из кавалеристов, потерявший коня в бою, не изловчился, вонзив меч в брюхо Молнии. Самурай рванул меч, выпуская лошади потроха, и Молния, встав на дыбы, путаясь в собственных кишках, рухнула на бок. Стальная лавина сомкнулась над головой Мичиэ, град ударов кулаков и рукоятей катан обрушился на девушку, оглушая, лишая сил к сопротивлению. Меч вывернули из рук, щит и шлем сорвали.

– Это победа! – Канатароу, ухмыляясь, приблизился к принцессе, которую поставили на колени и держали за руки сразу четверо его самураев. – Принцесса Лугов! Твоя голова украсит мое знамя!

Мичиэ хотела что-то сказать, но сознание пульсировало багровой мутью, язык не ворочался, и потому принцесса лишь криво ухмыльнулась, выражая этим свое презрение к торжествующему и оттого еще более жалкому командиру врагов, что в бою держался за спинами своих самураев и сразу отступал, если ему начинала угрожать малейшая опасность.

– Держите крепче, – принц Лесов встал левее Мичиэ, примерился, сосредоточился и замахнулся катаной, готовясь срубить ей голову, но вдруг самураи расступились, с поклонами пропуская вперед высокого, плечистого воина со знаками генерала на доспехах, шлеме и знамени за спиной.

– Остановитесь, юный господин, – вскинув руку, выкрикнул он. – Вы, вероятно, в пылу сражения забыли о приказе вашего великого отца, который желал, чтобы по возможности мы взяли принцессу Мичиэ живой.

– Мои солдаты захватили ее! Она принадлежит мне!

– Как мне расценивать ваши слова, Канатароу-сама? Я не могу даже помыслить о том, чтобы вы не прислушивались к приказам правителя нашей страны. Прошу вас проявить благоразумие и не поддаваться терзающему вас гневу.

Канатароу поколебался несколько секунд и едва не зарычал от ярости, но убрал меч и отступил в сторону.

Генерал поклонился принцу и приблизился к Мичиэ.

– Можете ли вы идти сами, благородная госпожа? – осведомился он. – Признаете ли вы свое пленение и даете ли слово не создавать нам проблем до своего освобождения?

Мичиэ, тяжело дыша, поднялась и встала на ноги, оттолкнув выпустивших ее руки самураев.

– Битва проиграна, и моя армия уничтожена. Я признаю свое пленение, благородный господин.

– Прошу вас проследовать со мной, Мичиэ-сама.

Радужные, видя постигшие их союзников катастрофы, отступили и скрылись в лесах. Сложно их было обвинять. Жить хотят все, даже наемники-ронины.

Полное поражение.

У Мичиэ дрогнуло сердце, когда она увидела Инакаву, затянутую черным дымом. Город пал. Все метания, борьба и надежды были напрасны. Все оказалось бессильно против грубой силы людей, идущих грабить и присваивать чужие земли. Лучше бы тогда, в том проклятом поезде, везущем ее в логово чудовища, Мичиэ перерезала себе вены на руках. Ничего бы не изменилось, но тогда ей не пришлось бы видеть крах всех надежд и агонию родной земли. Несчастный лисенок, удержавший принцессу на самой грани смерти... как же наивен ты был...

Мичиэ с трудом удерживала наворачивающиеся на ее глаза слезы, а дайме Лесов все говорил и говорил, выражая сочувствие в гибели ее семьи и заверяя, что лишь чрезвычайные обстоятельства заставили его вступить в вооруженный конфликт и направить оружие против армии Лугов.

– Водопады оказались слишком ненадежными и слабыми союзниками, мы лишь желали захватить их прежде, чем Северная Империя укрепится в этих землях. Ваше вмешательство... заставило меня принять непростое решение. Сожалею, что нам пришлось стать врагами, Мичиэ-химе, и могу обещать, что ваши земли не будут разграблены и жители не обратятся в рабов после присоединения страны Лугов к моим владениям. Вы потрясли меня полководческим талантом, Мичиэ-химе, и своими выдающимися лидерскими качествами. Я был бы счастлив, если бы у меня родилась подобная вам дочь, и вынужден признать, что лишь подавляющее превосходство в численности войск позволило мне одержать победу. Но, тем не менее, победа за нами. Теперь, леди Мичиэ, последняя из правящей семьи страны Лугов, во избежание бунтов, которые могут стоить жизни многим вашим подданным, прошу вас отречься от трона в пользу страны Лесов.

– Хорошо, – Мичиэ готова была прикончить себя уже здесь и сейчас, лишь бы торжествующий захватчик умолк и оставил ее в покое. – Я отрекусь от трона. Победа за вами, дайме-сама.

– Благодарю вас, Мичиэ-химе. Подписание бумаг и ваш уход из жизни мы произведем сразу после окончания похода.

Уход из жизни? Разумеется, оставлять ее в живых враг не намерен. Зачем им нужна принцесса захваченной страны? Остается надеяться только, что они не казнят ее, а позволят умереть с честью, как дочери самурая...

Дайме Лесов снова что-то говорил. Рассуждал, сожалел, убеждал, обещал. Казалось, ничто не остановит поток его слов, но прибежавший самурай вдруг бухнулся под ноги владыки:

– Мой великий господин! Южная группировка войск Камней подходит к Инакаве! Несколько десятков тысяч пеших воинов, под медными знаменами!

Генералы и главы армии переглянулись.

– Похоже, кто-то из лазутчиков Скалы все же прошел мимо наших шиноби, – сказал дайме. – Что же... сейчас мы отступим и отдохнем, пока генерал Санииро и его солдаты завершают разрушение города. После мы выступим против них и встретимся на открытом поле боя, как и было обещано. Теперь наши силы приблизительно равны. Победят лучший стратег и солдаты, превосходящие противника в храбрости! Уверен, это будем мы.

Напрасно дайме сомневался в профессионализме шиноби Ветвей. Ни один из лазутчиков Санииро не добрался до цели. Приказ о переброске войск отдал дайме Камней, стремящийся как можно скорее стереть Инакаву с политических карт и из памяти людей. Уничтожить город, за судьбой которого следил, без преувеличения можно было сказать, весь мир.

Из кромешной тьмы возникли руки, и острый нож полоснул по ремням покореженного кресла. Сорвавшееся с креплений, оно своим корпусом защитило леди Гин от верной гибели, но теперь грозило стать причиной смерти. Сквозь трещины в стенах, полу и потолке сочился едкий дым. Огонь лизал каменные глыбы замка, упавшего в пылающее озеро. Жар проникал в помещения, и у стен уже начинала тлеть переломанная мебель.

– Гин-сама! – куноичи толкнула в сторону обломки мраморной колонны и вытащила из-под смятого кресла свою госпожу.

– Кагеру? – хранительница наследия подняла руку к разбитому лицу и стерла ладонью кровь, заливающую ее глаза. – Слава всем богам, ты жива!

– Погибло много наших людей, Гин-сама, но я видела уцелевших, что выбирались из-под обломков. Крепчаки справились и, как могли, защитили замок. Скорее, обопритесь на меня! Дым задушит нас, если мы не уйдем. Наши убежища должны уцелеть. Если доберемся до них, сможем укрыться от огня и дыма.

Ее надежды были напрасны. Железобетонные коробки убежищ тоже были повреждены, и вездесущий дым проникал в них через трещины. Выжившие обитатели замка выбирались на вершину груды камня, по проходам, что пробили в обломках самураи. Прочь от огня, на самый верх.

Задыхаясь в дыму, спотыкаясь и падая, они шли по камням, а затем карабкались по земляной насыпи, к малому замку, все еще возвышавшемуся над погибшим городом. Пробираясь вперед, Гин споткнулась, едва не упала и, дрогнув, поняла вдруг, что до сих пор нервно сжимает в руках смятую коробку. Она все еще несла с собой рваную, обгорелую и запятнанную кровью ткань. Будто мало подобных вещей вокруг...

Хранительница уронила бесполезную реликвию на землю. Она больше не надеялась, не верила в чудеса.

– Заходите! Скорее заходите! – самураи Инакавы не делали разницы между уцелевшими защитниками города и людьми Единства. – Камнегрызы готовятся к наступлению, и, если останетесь снаружи, только раньше попадете им на мечи!

Гин, сопровождаемая Кагеру, вошла в замок и поднялась на полуразрушенную стену. Словно в кошмарном сне, хранительница наследия медленно огляделась. Тьма и огонь, запах смерти и отчаяния, а на юге от горизонта до горизонта вытянулась огненная змея.

– Что это? – шепнула Гин.

– Факелы, – ответил на ее вздох стоящий рядом самурай Инакавы. – Факелы в руках у врагов. Они уже начали движение к городу, чтобы добить нас.

– Безумие, – хранительница устало села на обломок зубца стены. – Неужели им мало сотворенного? Я – из Единства. Я выйду к ним, поговорю. Я же из Единства... они...

– Это бессмысленно, леди, – ответил ей самурай, покачав головой. – Они ничего не станут слушать и никого не пощадят. Вот, возьмите, – он протянул женщине короткий меч, вакидзаси. – Когда убийца из Северной Империи занесет над вашей головой меч, ударьте в ответ. Едва ли у вас что-либо получится, но мы не овцы, чтобы умирать без сопротивления.

Стены были повалены ударной волной, армия Северной Империи вошла в разрушенный город беспрепятственно. Осторожно пробираясь по грудам битого камня, латники ровными рядами двинулись к центральному замку. Никто не встал у них на пути. В руинах корчились лишь обожженные, переломанные и контуженные жертвы взрыва, которых едва ли уже можно было назвать солдатами. Самураи прерывали их мучения ударами катан. Сложно было даже поверить, что кому-то из защитников города повезло больше, чем этим несчастным, но за полуразрушенными стенами зданий мелькнула фигура в доспехах, затем еще одна. Самураи Водопадов, видя наступающие на них шеренги копейщиков, бросали поиск выживших и отступали к центральному замку. Туда, где им предстояло принять последний бой.

Свет возник, словно из небытия, и в слабых алых отблесках Томео сумел различить лицо Кадзуми. Он потратил почти всю энергию Ци, пропуская потоки сквозь свои доспехи и плащ, который набросил на Кадзуми за мгновение до выстрела «Дракона». В бешеной круговерти, когда ударная волна потащила их вместе с обломками зданий, самурай мало что понимал, но почти неосознанно делал все, что мог, ради того, чтобы исполнить последнее, но невероятно сильное свое стремление.

Защитить любимую женщину.

– Томео-сама... – шепнула Кадзуми. Она не была ранена, даже две стальные трубы, что пробили спину наместника и вышли у него из груди, лишь разорвали бок ее форменного платья. – Вы ранены?..

Не собственные раны сейчас больше заботили наместника. Томео попытался приподняться и каждой клеточкой тела ощутил тонны обломков, под которыми они были похоронены. Тяжело. О боги, как же тяжело!

Свет стал ярче, и Томео осознал, откуда он берется. Его рождала пылающая энергия Ци, растекающаяся от эпицентра взрыва. Похоже, она скоро доберется и сюда. Двое людей выжили в хаосе разрушения только для того, чтобы сгореть заживо.

Дым сочился отовсюду, пламенное дыхание смерти пахнуло на самурая, и он, ясно понимая уготованную им судьбу, бросил последние силы на сопротивление. Перед собой, метрах в трех, в свете пожара он различил просвет между двумя поврежденными плитами. Выход... свобода... нужно лишь немного расширить его!

Крепления щита щелкнули, высвобождая руку. Томео, всей своей массой опираясь на правую, подвинул левую и встал на полусогнутых руках.

– Кадзуми... – прохрипел он, сходя с ума от боли и перенапряжения мышц. – Выбирайся...

Внутренние врата духа. В истории человечества известно множество случаев, когда люди, оказавшись в критической ситуации, даже не зная ничего об энергии Ци и чакрах, открывали самые первые, врата Начала, убирая предел на нагрузку мышц и обретая благодаря этому невероятную силу, скорость и ловкость. Томео тоже не знал, что страх за любимую и стремление спасти ее помогли ему открыть первые внутренние врата. Он просто делал все, что мог.

Рыча от запредельного напряжения, самурай уперся плечами в гору битого камня, опутанного паутиной разодранных трубопроводов и гнутой арматуры. Мышцы на его руках вздулись буграми, энергия Ци потоками потекла по мускулам, не позволяя им рваться, и вся многотонная гора дрогнула, медленно начиная подниматься. Выше, выше! Нужно еще чуть-чуть...

– Кадзуми!!!

Женщина рванулась вперед, обдирая спину, бока и ноги об острые камни, поползла под качающимися блоками. Рывок, еще один, и, протиснувшись между готовыми перекусить ее надвое каменными челюстями, она вырвалась на склон объятого огнем и дымом холма обломков.